Сашенька 2

 
                Разобравшись с делами, я углубился в   повседневные заботы, но никогда, ни на минуту не забывал о Сашеньке.

 Она, как бы, присутствовала где-то рядом. Я ловил себя на том, что всё делаю так, как--будто она меня постоянно видит: вопросы решал конкретно в свои срок и быстро; при разговоре по телефону старался выражаться лаконичнее.

 Стал регулярно вести записи в своем рабочем дневнике.
 Короче, всё делал так, чтобы ей понравилось как я работаю,  как провожу свободное время.
 Стал чаще бывать в театрах, на семинарах, на различных творческих вечерах.
 На одном даже выступил, чем вызвал волну вопросов и недоумений. Все спрашивали, где это я так плодотворно отдохнул.
 А когда я отвечал, что отпуск провёл в Хмелёвке, озадаченно закатывали глаза, и не припомнив ничего, вопрошали более конкретно: это где, в Крыму, на Кавказе?
Я отвечал, что это всего лишь в ста километрах от города в Ордынском районе, некоторые, более проницательные, деликатно усмехались и качали головами, мол, давай-давай, заливай, по твоей физиономии видим, какой это район.


И только одна секретарша догадалась в чем, собственно, дело и по секрету сказала своей подруге из отдела писем: 
 - Да влюбился он. Неужели не видно.
 - Не может быть!- не поверила та и так, с открытым ртом  помчалась в свой отдел, чтобы сообщить всем  эту потрясающую  новость… 


      Перед приездом Сашеньки на зимнюю сессию я всё перевернул в своей холостяцкой  квартире: перемыл, перетёр, перестирал, перегладил. Заменил старую мебель, купил цветной телевизор, магнитофон, а к нему кучу кассет с записями самых популярных шлягеров. Загрузил  пустовавший доселе холодильник.

   И вот она приехала.

Я встретил её на автовокзале и не отпустил к  тётушке, где она собиралась, на всякий пожарный случай, остановиться.
 На редакционной машине мы приехали ко мне домой.


      Ей всё понравилось. Она даже покрутилась на мягком паласе и ходила по комнате разутая.
 - Тепло и мягко, - говорила она,- зачем здесь обувь? Это у меня утром вскочишь, скорее валенки с печки да тёплый халат, чтоб не простыть. А у тебя какая благодать! Можно вообще раздетой ходить, - не переставая,  тараторила она, - но не хватает самой малости, угадай какой?

А сама уже командует на кухне.

 - Ну, чего молчишь? Так чего не хватает? - она хитро смотрит на меня, а я делаю вид,  что растерянно осматриваю свои владения и не понимаю, чего же не хватает, на самом деле.
 - Может пианино? - лукаво спрашиваю.
 - Вообще-то не плохо бы. Да кому на нём играть. Ладно, не мучайся. Раз сам не знаешь - догадываться бесполезно.  Это ты должен был, если не понять, то почувствовать уже давно, не ожидая моего вопроса. - Помолчала, делая значительную паузу. - Хозяйки. Понял?


 Я только руками развёл.

За ужином мы оживлённо болтали о всяких пустяках. Вспоминали лето, бабу Аню, детали нашего знакомства, смеялись над каждой мелочью и дурачились на радостях от души.
 Сашенька чувствовала себя свободно, и я был рад её приезду и настроению. Нам предстояло прожить вместе целых две недели, и мы стали строить планы, как провести это время с наибольшей пользой.

     Спать улеглись поздно.

      Она была хорошо подготовлена по основным предметам, и у нас выкраивалось достаточно времени для разнообразного досуга. В первую очередь мы посетили наш пресс-клуб. Мои коллеги с интересом рассматривали её, многозначительно пожимали плечами, некоторые неподдельно вздыхали.
 Вечер прошел интересно и содержательно. Однако, она прямо сказала, что это не её круг и больше туда ей появляться не  надо. Лучше в театр сходить, на выставку, в кино на широкий экран, в конце концов,  в Оперный, даже на «Щелкунчика».

 Но, как не хотелось, а день отъезда приближался, и Сашенька становилась всё грустней. Я спросил её, в чем, собственно, дело, но она промолчала.

  Да что она  могла ответить. Впереди целых пять месяцев одиночества, хотя  и среди людей и на людях.

- Как быстро пролетела эта сессия. Даже не заметила.- сокрушалась она.
               
Действительно, все эти дни были до предела заполнены разными мероприятиями, которых, при другом раскладе, могло бы хватить на полгода или даже больше.

 - Оставайся здесь хозяйкой, - предложил я искренне.- Золотых гор не обещаю. Но жалеть не будешь.

 - Послушай, - как-то жалостно сказала она. - И не перебивай. Я, в общем--то, была уверена, что ты мне это предложишь и ценю твой порыв и благие намерения, но…и меня пойми. Я же всё-таки побывала у тётушки, и мы имели с ней довольно обстоятельный разговор.

 Короче, она мне так и сказала: слушай, Шурка, не будь дурой, предложит - сразу соглашайся. Нам, бабам, такой случай редко выпадает. А не поживется, ну что ж, мы не в Италии живем, разведётесь. Так что постарайся побольше чего-либо покупать. Деньжонки у него, видать, водятся.
 Разделитесь, тебе твоей  доли до самой  этой самой хватит.

 Тут я всё же перебил её.
 - Послушай, кого ты в советчики взяла? Какую чушь ты несёшь!
 - Я просила тебя,  не перебивать. Да-да, мы с тобой люди разного круга. И это очень важно. Я здесь не смогу.
 - Сашенька, побойся бога!- не вытерпел я.

 - Какого бога? Я-то знаю. Рано или поздно нам, конечно, придётся расстаться, и это будет мучительно больно для обоих. Но зачем же к этому идти сознательно. Нам ведь и так хорошо. Правда? Мы и так будем видеться довольно часто. Ты же можешь и почаще, не только в отпуск, приезжать ко мне. Ну. как в командировку. Это же при твоей работе, я поняла, вполне возможно.

 А в остальное время ты совершенно свободен от всяких обязательств. И не вздумай мне возражать. Я имела достаточно времени, чтобы всё обдумать и взвесить. И это моё предложение самое рациональное. Ну, что, я права?  И давай, не будем ссориться, расстанемся до лета без драм. А я буду тебя ждать и верю, что ты всёравно  приедешь. Даже если вдруг ты и станешь понемногу меня забывать, то деревню свою ты, по-любому, не забудешь. А значит  и меня. Я права? А мне большего и не надо.

       Не смог я в тот вечер убедить её в обратном.

   Так мы и расстались…
 
         Почти  год прошел с последней нашей встречи. Мы виделись только во время сессий.  И в отпуск я туда не ездил. Терпел. Всё её слова не шли  из головы. Но вот однажды, уже весной,  я так затосковал, что кое-как дождался открытия переправы в Ордынске и помчался к ней.

   Сашенька занималась огородными делами и даже ведро выронила из рук, когда в воротцах своего  маленького огорода увидела меня. 0на очень обрадовалась моему приезду. Это было видно по всему:  как она ходит, не ходит, а летает, всё время что-то мурлычет,  или напевает, и всё просто горит у неё в руках.
 
  По вечерам, наработавшись, мы пили чай и слушали музыку.
 Так в один из вечеров мы решили навестить бабу Аню.
Пошли. На долу в это время бушевала черёмуха. Стоял такой густой аромат, что кружилась голова. Вечер был тихий и тёплый. Деревня уже не зажигала вечерних огней.  Даже лая собак не слышно. Только высоко в небе сияла полная луна.

  Баба Аня  обрадовалась нашему приходу и заторопилась накрыть стол в летней кухне. Я пошел ей помочь.

 - Ну, как ваши дела-то? - спросила она.
 - Нормально, - ответил я, но её мой ответ не устроил.
 - Говорят « нормально», когда нечем похвастать, а у вас, как я вижу, не все так просто. Поссорились, поди?
 - Да с чего нам ссориться?
 - Да мало ли. Может, из-за того дурака.
 - Из-за какого дурака?
 - Ой, прости.  Она тебе, видно, ничего не рассказывала.
 - А что она должна  мне рассказать?.
 - О, нет-нет, это уж её дело. Может, и лучше, что не рассказала.
 - Да о чем вы, Анна Васильевна?
 - Ладно,  ты лучше сам у неё спроси.

 Так за весь вечер Баба Аня и не сказала мне ничего.

 Когда возвращались домой, я не стал спрашивать Сашеньку ни о чем. Но, укладываясь спать, всё же не вытерпел.
 - Что это за история у тебя здесь произошла?
 - Какая история?
 - Ну, вот теперь ты будешь удивляться. А удивляться-то должен я.                3
  - А, ты про тот случай с Пашкой, наверное. Да?
 -  Не знаю, с кем.
 - Ну, теперь мне понятно, чё ты весь вечер такой надутый сидел, а потом молчал всю дорогу. Ревнуешь, что ли?

 - Еще чего! - я старался спокойно разговаривать, но она быстро меня раскусила и так искренне рассмеялась, что мне просто стало неловко за мою дотошность. А Сашенька, между тем, как ни в чём не бывало, весело так продолжала:

 -  Вот. Послушай, какая история тут случилась. Я уж и забыла про это.  Зимой  дело было. Только, чур, - не перебивать. Все вопросы потом. Идёт?
Я положил голову ей на плече, слышал как четко и ритмично бьётся её сердечко и замер в блаженной  истоме.

 - Помнишь, я тебе по телефону говорила, что никак не могу добиться у председателя, чтоб угля привезли. Обязан же. Пол-зимы на одних дровах.
 А тут, как-то, уже после Нового Года, заходит  Пашка, вон, через дом от меня живёт. На самосвале работает. Ну, и говорит,  тебе, вроде бы, уголька надо. Я, мол, могу, если ты не против. О, я даже обрадовалась. Сколько, спрашиваю,  это будет стоить. А он: да пустяки,  не в деньгах дело. Чё, мол, на деньги-то всё переводить.

 Ну, я тогда так ничего толком и не поняла. Согласилась. Вот он вечером и припёр. Я вышла, ворота открыла, он заехал, высыпал полнехонький кузов, спрашивает, ну чё, хватит до весны. Да ты что, говорю, тут на две зимы хватит. Спасибо, Паша. Сколько с меня. А он, ты, мол, чё, поди договоримся по-соседски. Прибрать только надо, а то снегу   надует, плохо будет гореть.
 Ладно, говорю, перетаскаю в сарайку.
 Ну, он поехал. Я за вёдра, давай таскать, хоть тот край убрать, чтоб ворота закрыть….

    А дальше дело было так.

  Пашка газанул, и скрылась машина в снежной кутерьме. Сашенька перетаскала почти половину. Устала без привычки. Спину ломит, руки трясутся. Вдруг ворота скрипнули, и вот он - Пашка.
 - Ты чё. Паш? - удивилась Сашенька.

 - Да так, ни чё. Подмогну, а то ты одна-то когда…
 - Да ты чё! Не надо! И так намотался за день. Я сама!
 Но Пашка уже забрал ведро, лопату и попросил еще одно. Двумя-то быстрее.
 -Давай, ты насыпай, а я  буду таскать. Так у нас быстрее дело пойдёт.

 И правда, Чрез каких-то пару часов они уже прибрались и  даже пыль подмели.
 Сашенька позвала Пашку в избу умыться. Он долго плескался, шумно отдувался. Она подала ему полотенце. Он взял его, кинул на плечё и неожиданно облапил хозяйку, прижал так крепенько к себе.
 Она не ожидала такого выпада и даже в первый момент растерялась. Но быстро поняла намерение Пашки и попыталась вырваться. Ей это удалось. Но не сразу. Как она посмотрела на Пашку! И понял он, что все его расчеты летят к чертям!

 - Вот как ты, значит, к бабам клинья бьёшь! Слышала я. Да не верила. О, дурища! Ты, оказывается, такой же кобелина, как и твой братец!
  - Да ладно, Шур, чё ты уж в самом деле. Девочка, что ли? Чё строишь-то из себя? Я чё хуже того, городского? Дак ты напрасно так думаешь. Силёнка пока еще есть. Бог не обидел. Я ведь  могу и без уговоров. Дак  по-хорошему хотел.

 - Напрасно ты надеялся на силушку свою, - она всё еще не могла прийти в себя от такого выпада помощника.- Я  тебе не Нюрка. Это ты с ней вот так. без разговоров. Лучше ступай-ка по-добру, а то завтра стыдно будет. А за помощь спасибо. Не забуду.

- Её всю просто  трясло. Она никак не могла успокоиться. А Пашка стоял у двери и как-то зло смотрел на неё. Уже, открывая дверь, остановился, потупил голову, тихо сказал, как выдавил из себя:
 - Я через тебя уже на корню засох. Хожу уже который год кругами. Всё не знаю как к тебе подступиться. А тут, думаю, подмогну бабе, чё мне стоит, отблагодарит, поди. Чё ей терять, не убудет. Поймет мою нужду. А ты…

 - Вижу я, чего тебе надо. Но обо мне-то подумал? Как я завтра людям в глаза смотреть буду. А про городского помолчи. Ты его мизинца не стоишь. Я тебя теперь как облупленного знаю. Ни одной юбки не пропустишь. Ну, да ладно. Чё теперь, что случилось, то не поправишь. На вот деньги. Найдешь, на что потратить. Расслабься.

 - Да на кой мне твои деньги! Я вот даже сесть не могу, всё во мне  трепыхается.
 - Хватит! Всё! Разговор окончен. Проваливай. Не заводи меня. Как всё хорошо         4
 началось, а ты всё испоганил! Ты хоть понял? Ну, и хорошо.               
      Пашка вздохнул, надел шапку и вышел, не оглянувшись.




   Сашенька слышала, как хлопнули воротцы и всё затихло. Она  вышла, закрыла сени на щеколду. И, не зная что ей делать, за что схватиться, вдруг стянула с себя кофту, юбку, всё это сунула в стиральную машинку. Ей было противно до тошноты. Казалось, на одежде остались следы от его поганых рук. Вытащила всё это из машинки и выбросила в сени на мороз.

  Долго еще не могла успокоиться. И сон не шел. Лежала в потёмках и думала. Потом защипало в носу и слёзы сами покатились из глаз. Ей было до глубины души обидно. Обидно за себя, да за всех баб, которых вот так, безо всяких, можно взять и растоптать. И некому заступиться! Она знала, что слёзы облегчат ей душу и не противилась им. И слёзы сами кончились.

 Облегченная и успокоенная. Она крепко заснула…


  - Знаешь, правда, лежу утром, вспомнила про вечер, ну, прямо, не знаю, что со мной. Чё-то вспомнила, как меня наши детдомовцы  всей братией до самой Спириной провожали, когда в город поехала на курсы почтовых работников. Были раньше такие.
 И как потом в Ордынке работала. Потом в Красном Яре,  в Шарапе. Как после работы в клуб на танцы бегала. Как с Валеркой познакомилась, с райкомовским шофёром. Как он меня домой провожал. Как я его в Армию провожала, а потом каждый день к девчонкам в сортировку бегала, всё письма ждала. Все три года.  Да так и не дождалась.

- Сашенька тяжело вздохнула, привстала, поправила подушку, - А он возьми да и женись там. И прикатил с молодой женой. Там где-то нашёл. По-русски плохо говорит. Не то латышка, не то эстонка. Вся беленькая такая. Настоящая блондинка. Прямо принцесса живая. Куда там я против неё. Серость.

 Сашенька снова замолчала, припоминала что-то.



  - А я не стала им глаза мозолить. Уволилась и уехала к тётке в Куйбышев. Но правду говорят, что от себя не убежишь.  Да, думаю, чё я сохну-то. Погляди-ка, свет в окошке.

  Подвернулся тут один, но у меня уж было ухо с глазом. Походил он походил вокруг меня, видит, ничего ему не обламывается, да и отвалил. Ух, мне досадно стало!
 Ну, думаю, паразиты вы все! Да и мотанула снова в город.
 Сначала как-будто и всё ни чё, понравилось. А как же: отработал восемь часов и свободен. Кати куда хочешь. Хоть в кино. Хоть на танцы. Или ложись да спи. Набирайся сил для нового трудового дня.
 Да только и эта волюшка стала как-то надоедать. Вроде, и знакомых полно, и работа нравится, и пойти есть куда, а всё чего-то не хватает. Чё ты смеёшься? - Сашенька потрепала меня за волосы.
 - А тут как-то приезжает одна моя знакомая из Ордынки, посмотрела на мою житуху, да и говорит: поехали-ка обратно в деревню. У нас в Хмелевке почту открывают, место пока свободное. После той катастрофы в Каменке никто туда не хочет. Помнишь, тот случай-то с вертолетом?
 Ну, вот. Меня как током стукнуло. Вот чего мне не хватает! В деревню мне надо. Правду же говорят, где родился, там и пригодился. Туда и тянет. И ничего тут не поделаешь. Ага.

 Поехала. Сначала, правда, просто почтальонкой бегала, а когда всю деревню до последнего двора узнала, посадили за начальницу. Ну, а потом и замуж вышла. Что из этого получилось, ты уже знаешь. Даже дитя не завела. Не просыхал, черт постылый. Бутылка для него  была дороже всего на свете.

Первое время прямо не знала, куда себя деть. На людей было стыдно смотреть. А потом помаленьку угомонилась, решила в техникум заявление подать. Думала, не сдам или по конкурсу не пройду. Время-то после школы сколько прошло? А сдала почти шутя. А может, просто конкурса не было.
И вот уж скоро диплом. Хоть и трудно было иногда. Особенно зимой эти поездки на сессии, а вот видишь и не заметила, как пролетели эти годики.

 Сашенька снова задумалась. Я тоже молчал. Не торопил события. Но всёже не вытерпел.
 - Ты только не сердись, Сашуль.  Знаю, ты, наверное, будешь против. Но уж выслушай, а потом решай. Я вчера с вашим  парторгом разговаривал, его в район переводят, и он вместо себя хочет  меня рекомендовать. Я согласился. Раз ты не хочешь ехать  в город, то я перееду к тебе в деревню. Летом будем огородом заниматься, а зимой свой архив разберу. Может, книжку напишу. Научу тебя читать между строк…

 - Это как?- не поняла моя Сашуля, а я продолжил свою фантазию про жизнь в деревне.

- А это просто, когда читаешь, надо всё прочитанное сначала  подвергнуть сомнению. А уж потом делать вывод: верить написанному или нет.
 А вообще-то, сначала купим козочку. А что, как в деревне и без молока. У нас, когда мама еще была жива, всегда во дворе коза  жила. О, козье молочко – это просто здорово!

И долго бы ещё продолжал выдумывать разные  планы, но Саша вовремя меня остановила.

 Ох, что случилось с ней! Она только «УРА» не закричала! Обвила мою шею руками и прошептала:
  - А надолго ли?
 - Навсегда!
 - Ну, я же сразу поняла, еще тогда, что ты правильный мужик.

 И она принялась награждать меня поцелуями, которых я, наверное, вовсе и не заслужил.

   Потом, как-то сразу, будто устав, она отпрянула, натянула одеяло на голову,  и  сказала  почти шепотом:
 - Ты не поверишь, но я давно ждала от тебя этих слов. А теперь – всё!
Всё! Всё! Давай спать!

  Но до сна ли нам было…


               
.        Вообще-то, этот рассказ я хотел подарить на память моей коллеге
         Саше Киселёвой, но тогда не успел. Уехала она. А вот теперь, по прошествии   
         многих лет,  пытаюсь  исполнить свою задумку…  Д.
                2000.





                Хмелёвка - Новосибирск
                1980.