На следующий день я впустила Веденеева в свою квартиру. Он оказался не таким страшным. Как истинный врач он посмотрел мою опухоль, а я показала ее как пациент. Позже он признался мне: «Я, как в первый раз увидел, – аж испугался».
Но тогда, видимо чтобы не испугать меня, Веденеев лишь с серьезным видом покачал головой: «Есть такой массаж, с работой по каналам, с учетом именно твоих особенностей. Но с такой опухолью массаж делать нельзя». Он покрутился вокруг меня и отступил. В этот момент я ощутила через Веденеева заботу Бога о моем теле, здоровье и жизни. Мне было интересно, что Веденеев будет делать дальше, как он станет спасть меня, хотя я очень стеснялась его.
Веденеев предложил мне пойти на озеро, в лес. Я с облегчением согласилась – вне дома мне с мужчинами как-то спокойнее. Я ожидала, что он начнет по дороге давать мне наставления, как идти к Богу, а он не давал. Он сказал: «Сейчас я дам тебе первое упражнение».
Я напряглась, – мне очень хотелось справиться с упражнением, тем более первым. Я почувствовала Виктора Васильевича в роли Учителя.
«Сейчас, пока мы будем идти до озера, ПОПРОБУЙ ПОЧУВСТВОВАТЬ БЛАГОГОВЕНИЕ». – Я слова-то такого в жизни ни от кого не слышала. Он точно настоящий Учитель! А как он говорит! Величественно и просто.
Я шла рядом с ним и пыталась чувствовать. И у меня даже что-то получалось. Я смотрела на небо вокруг и думала: «Где-то здесь, на небе, сейчас есть Бог, и он смотрит на Веденеева. Иначе бы Веденеев не говорил ничего о Благоговении. Похоже, он знает и видит то, чего не вижу я.
Что такое благоговение? Как его почувствовать и понять, что это именно оно? Я стала искать ответ в том, как он это сказал. Благоговенно – вот через это можно почувствовать благоговение! Он перестал быть обычным, когда сказал это. И дальше я уже шла с этим мужчиной, как с другим человеком, не нашего мира, не нашего круга. Хотя на вид был как все.
Мы дошли до леса. Это была наша первая прогулка по лесным тропинкам – первая с мужчиной, которому я решила полностью доверять. Веденеев сказал: «Тебе надо удалить опухоль. Иди к обычному врачу, сделай операцию в обычной больнице». – «Я боюсь операции, я боюсь умереть». – «Твоя болезнь кармическая. Это препятствие, которое необходимо преодолеть. Оно не абсолютное, это созревший дурной плод. Если препятствие вовремя не разрушить, оно может превратиться из относительного в абсолютное препятствие на Пути обретения плода».
Хватаясь за ниточку этой жизни, я боялась – мысль о врачах и больницах вселяла в меня ужас.
Веденеев видел мои колебания и нашел способ добавить во мне решимости. Он принес мне «Джатаки».
«Это рассказы о прошлых жизнях Будды», – благоговенно произнес он, с улыбкой листая каждую страницу, как что-то дорогое и родное. Нашел нужное место и подал мне книгу: «Прочитай эту джатаку сейчас, при мне, пока я здесь». Он ждал, а я читала. Я не чувствовала такого благоговения, как он, и мне было неловко.
Веденеев подсказал: «Особенно обрати внимание на этот стих». И я прочитала:
Не завидуют боги герою, -
Смелость и стойкость
сильнее пророчеств порою.
«Вот!» – закричал он и наизусть повторил стих. Я поняла, что он имеет в виду меня. Я – герой? У меня – стойкость? Я была не героем, а трусом. Пять лет я не решалась на операцию –и дотянула до худшего варианта. И если бы не Веденеев, тянула бы дальше, до бесконечности, – такой был сильный страх перед врачами и больницами.
Веденеев принес мне и Дхаммападу – коренной текст буддизма: «Почитай, выбери и выпиши три строфы, которые наиболее близки тебе». Потом я узнала: такое упражнение он давал всем, кого можно было отнести к «подходящему материалу».
Я читала, – и каждая строфа была как откровение. И почему я не знала о такой книге раньше? Настолько все полно и одновременно кратко, и я со всем согласна. Но где три мои строфы на сегодняшний день? Нашла! «Какой тропой поведете вы этого бестропого…»
Да, меня ведут куда хотят. Да, Веденеев – бестропый, он всегда идет свое тропой, он сам поВЕДЕт кого хочет.
Читаю дальше: «…просветлённого, владеющего безграничными сферами, у которого победа не превращается в поражение и чья побеждённая страсть уже не продолжается в этом мире». Ах, как я устала от своих страстей!
А вот и вторая строфа для меня: «Трудно рождение просветленного!»
Веденеев, Веденеев – с тобой я готова на все!
Я однажды ему так и сказала, а он в ответ: «А если я тебе скажу в окошко выпрыгнуть? Надо своей головой думать!» И: «Не делай из меня культа личности».
Вначале я очень хотела нравиться Веденееву, что совершенно бесполезно. Ему не надо нравиться – он вас насквозь видит: и хорошее, и плохое. Как-то я стала разговаривать с ним, как со своими подругами: «Ой, да я и это могу сделать, и это». Веденеев остановил меня: «Если говоришь – сделай. Чё болтать-то. Ты на себя нагребаешь – а в итоге не делаешь». Я со стыдом и ужасом поняла, что до Веденеева только так и жила.
Иногда он прямо говорит: «Молчи, Лаура. Лучше молчать, чем болтать всякую чепуху».