Часть 1. Практическая реинкарнация
Что-то с памятью моей стало,
Всё, что было не со мной, помню.
Р. Рождественский
Гл. 1. Пространственно-временная регрессия
Солнечным июньским утром бывший боец диверсионного подразделения Службы внешней разведки (СВР), а ныне преподаватель АВР*,
* АВР – Академия внешней разведки военное высшее учебное заведение, осуществляющее подготовку кадрового офицерского оперативного состава российских спецслужб.
подполковник Алексей Соколов (боевой позывной “Алый”), совершал свою ежедневную десятикилометровую пробежку по лесному массиву Мытищинского района Московской области, в котором привольно расположился один из учебно-тренировочных лагерей СВР.
Когда он вбежал в тень деревьев после залитой еще низким бьющим в глаза солнцем поляны, светлый день мгновенно сменился кромешной тьмой, и тут его сознание совершило первый из серии скачков-кульбитов, как он потом назовет эти прорывы в прошлую жизнь.
Он вдруг увидел себя бегущим ночью по каменистой земле, окаймленной по горизонту острыми, зловеще сияющими в призрачном свете полумесяца горными вершинами, во главе группы вооруженных людей. Они бежали между приземистыми строениями, огороженными двумя полосами колючей проволоки, туда, где мелькали вспышки выстрелов, и огненные трассы перечеркивали тьму.*
* Алексей переживает события, происшедшие с героем романа "Адепт" Эдуардом Локаевым.
Неожиданно, откуда-то сбоку, из внезапно расцветшего в ночи огненного пульсирующего цветка, к бегущим, ясно различимым в свете хоть и старой, но, как на зло, яркой луны, стремительно протянулись светящиеся пунктиры трассирующих пуль, и он, вдруг осознавший себя начальником караула, офицером, бегущим впереди своих солдат, увидел взметнувшиеся вокруг земляные фонтанчики.
Сзади кто-то вскрикнул и послышался звук падения. Он обернулся. Вся его группа залегла, а из-под бежавшего сразу за ним, а теперь лежащего, как и все, ничком сержанта Салима Джундыбаева (в голове Алексея откуда-то всплыла даже имя и фамилия его разводящего), потянулся черный ручеек, на глазах превращающийся в овальную лужу. Какое-то мгновение он в оцепенении смотрел на своего бойца, краем сознания отмечая, что черные ручеек и лужа это кровь, что Джундыбаев ранен, а может, убит, что кровь вот-вот зальет автомат, но, услышав его стон и облегченно поняв, что Салим жив, тоже бросился на землю, подполз к автомату и, схватив его, откатился в спасительную тень. Там, где он только что был, раздались глухие удары, и пули, выпущенные из темноты неведомым врагом, вновь выбили из земли пыль. Мгновенно сняв автомат с предохранителя и передернув затвор, он выловил в прорезе прицела пульсирующую в ночи безобидным светлячком смерть и с ожесточением нажал на спуск…
Сцена ночного боя, промелькнув в сознании, исчезла, и Алексей осознал себя стоящим посреди так хорошо ему знакомого подмосковного леса.
– Что это еще за чертовщина?! – потряс головой он, – неужели последствия контузии и ранения? Или, как тогда после короткого, но бурного романа с ведьмой Мариной*, глюки, наводимые какой-то нечистой силой?
* Роман “Любовь и колдовство”.
Остаток пути он пробежал в задумчивости, решая, стоит ли этот эпизод погружения в чужую жизнь того, чтобы обсудить его с врачами?
Решив не пороть горячку, он отогнал от себя видение, засевшее было в голове, и погрузился в будни боевой подготовки подопечной ему группы.
Ровно в 9-00 он был в спортзале, и вместе с Иваном Петровичем, инструктором по рукопашному бою,и вот уже пять минут внимательно наблюдал, как его старый боевой товарищ Василий Багуров, по прозвищу Балагур, гоняет молодежь по татами.
Непередаваемая аура спортивного зала, щедро сдобренная острым запахом мужского пота и эмоциями бойцов, постепенно увлекла его и завела какую-то внутреннюю боевую пружину.
– Петрович, разреши мне встать в пару к Васе, пусть молодые посмотрят, – обратился он к инструктору, худощавому седоватому мужчине, под грозными окриками которого очередная четверка из двух десятков молодых курсантов с явной неохотой вновь и вновь атаковали Балагура, чтобы через мгновение, после его молниеносного удара или броска, снова оказаться распростертыми на ковре.
– А ты готов? – внимательно взглянул на него Петрович, – после твоего последнего ранения не так уж много времени прошло. А Вася, сам знаешь, церемониться не будет.
– Думаю готов, – чувствуя, как адреналин погнал сердце в ускоренном боевом режиме и предвкушая подзабытые ощущения боя, уже снимая кроссовки и натягивая самбистскую куртку и защитный шлем, радостно выдохнул Алексей.
– Стоп, – хлопнул в ладони Петрович, останавливая схватку на ковре, – Багуров, пять минут отдыха, а затем, бой с Алексеем. Наш Сокол уверен, что полностью оклемался и желает тебя малость пощипать.
– Ха, ха, ха, “малость пощипать”!? – как всегда иронично и жизнерадостно отреагировал Балагур, – общипывают, как известно, птицу. А, Соколик? Но, из птиц у нас как раз ты. Не боишься, Сокол ты наш Алый, что сам в ощип попадешь? Я ведь не посмотрю, что ты теперь у нас начальство!
– Я тебе, Балабол, покажу “ощип”,– тоже весело и азартно, выдохнул Алексей, не переставая интенсивно разминаться, – сейчас тебе не до шуточек будет.
Такого рода перепалки, хотя и носили шутливый характер, но на самом деле это уже было начало боя, так сказать психологическая разведка боем.
– Ну, что – готовы? – Петрович, стоя между принявших боевые стойки в центре татами бойцов, строго посмотрел на них: – только прошу без лишнего ажиотажа, – и, сделав шаг назад, хлопнул в ладони: – Хаджиме!*
* "Хаджиме!" – Судейский термин в борьбе дзюдо и карате, которым судья на ковре дает борцам сигнал к началу схватки.
Бой начался с разведки, хотя Балагур и Алексей прекрасно знали боевые возможности друг друга по бесчисленным тренировочным схваткам в периоды совместной подготовки. Но это было в прошлой жизни, до ранения Алексея, и сейчас Балагур, как догадывался Соколов, осторожничал, оценивая возможности товарища, чтобы не нанести ему опасную травму. Сам Алексей тоже не лез на рожон, прислушиваясь к себе, стараясь как можно быстрее ввести организм в повышенный скоростной режим, когда время как будто замедляет свой бег, а тело готово совершать немыслимые в обычном состоянии ускорения.
Несколько быстрых легких взаимных ударов и финтов…, и вот оно! Быстро двигающийся перед ним Балагур вдруг резко замедляет ритм, словно переходя с быстрой румбы на медленный танец, как при демонстрации кино с эффектом замедления. Вот он плавно делает шаг вперед, одновременно нанося левый джеб*.
* Джеб (англ. jab) – один из основных видов ударов в единоборствах. Короткий прямой удар, наносимый передней по отношению к противнику рукой.
Но рука его двигается медленно, и Алексей спокойно уходит уклоном вправо, нанося навстречу удар локтем в солнечное сплетение. Но Балагур, видимо, уже тоже вошел в состояние измененного состояния и успевает, разворачивая тело влево, принять этот удар вскользь, и Алексей видит, как мышцы пресса соперника бугрятся, защищая внутренние органы. Одновременно, даже не видит, а интуитивно чувствует, как Вася бьет справа сверху прямым в голову, и уходит от удара нырком уже в левую сторону, замечая краем глаза, как мимо правого уха, как бы не спеша, проходит кулачище Балагура, упакованный в бойцовскую перчатку митинку*.
* Митенки, – перчатки без пальцев. В рукопашном бою используется для возможности захватов.
Выходя из нырка, Алексей, используя опору на левую ногу, наносит мощный хук слева, но Балагур делает шаг назад, пропуская боковой Алексея в сантиметре от собственного носа, а затем, с разворотом на 180 градусов наносит свой знаменитый уширо маваши гери*,
* Уширо маваши гери – удар ногой с разворота. Он является одним из самых сильных ударов в карате.
в область шеи. Блокируя удар, Алексей одновременно прихватывает ногу противника за штанину рукой и делает шаг вперед, чтобы задней подножкой опрокинуть его на спину. Но не тут то было! Балагур отталкивается от татами и в полете наносит удар свободной ногой в корпус. Алексея отбрасывает на пару метров назад, а соперник кувырком назад через плечи вновь становится в стойку.
Эта первая серия ударов, закончившаяся для Алексея и Балагура вничью и воспринимаемая ими растянутой во времени, для Петровича и молодых бойцов, внимательно следящих за схваткой старших товарищей, выглядела как мгновенный калейдоскоп действий, едва поддающихся восприятию.
– Вот это да! – восхищенно прошептал один из курсантов своему соседу, неотрывно следящему за событиями на татами, – ничего себе, старики дают! Ты видел, как мгновенно они перешли в Режим?
Между тем бойцы, выписывая петли друг против друга и выискивая благоприятный момент для атаки, исподволь накапливали энергию для новой комбинации.
Алексей, прислушиваясь к своим внутренним резервам и готовясь форсировать скорость в следующей серии, вдруг почувствовал, что неведомая сила, помимо его воли, совсем останавливает и так уже порядком замедленное время и, свертывая пространство в непостижимый для восприятия кокон, перемещает его в неведомые измерения.
***
Он мчался по автостраде, за рулем мощного Форда Мустанга, уже откуда-то, зная, что едет по Пенсильвании в США и, что сегодня 25 декабря 1976 года. О существовании Алексея Соколова, который когда-то будет рожден, он не имел никакого представления. В этом мире он коммерсант, владелец небольшой лавки в Вашингтоне, Ален Вуд. Он же – сверхсекретный агент Внешней разведки КГБ Эдуард Локаев, имеющий в оперативных документах псевдоним Адепт, получивший когда-то необыкновенные качества супермена вследствие облучения в нештатном режиме новейшим Пси-генератором, разработанного российскими учеными, а затем, вдобавок, подвергнувшийся биологической коррекции Шлемом – устройством инопланетного происхождения.
Несколько дней назад он выполнил важнейшее задание Андропова по принуждению правительства США последовать примеру СССР и отказаться от применения первыми ядерного оружия, а совсем недавно обнаружил, что планирующийся к строительству на Аляске американский электронный комплекс HAARP*
*HAARP (англ. High Frequency Active Auroral Research Program) – программа высокочастотных активных авроральных исследований.
будет представлять смертельную угрозу всей планете. Как ему удалось узнать, HAARP – это установка мощной технологии направления радиоволновых лучей, которые «приподнимают» определенные участки ионосферы, нагревая их. Затем электромагнитные волны отражаются обратно на Землю и проникают в любую – как живую, так и неживую материю. HAARP может в выбранном районе полностью нарушить морскую и воздушную навигацию, блокировать радиосвязь и радиолокацию, вывести из строя бортовую электронную аппаратуру космических аппаратов, ракет, самолетов и наземных систем. В произвольно очерченном районе может быть прекращено использование всех видов вооружения и техники.
Другой сферой применения HAARP является усиление акустико-гравитационных волн, что может быть использовано для вызывания мощных землетрясений и извержений вулканов в любых выбранных районах земного шара, а также масштабные аварии в любых электрических сетях и на нефтегазопроводах.
Энергия излучения HAARP может быть также использована для манипулирования погодой в глобальном масштабе и в качестве психотронного оружия.
Вот почему он стремится сейчас в Канаду, стараясь оторваться от преследующих его агентов ЦРУ и фионов, этих инопланетных пришельцев, вошедших в сговор с финансово-олигархической верхушкой Запада, с целью окончательного физического и психологического порабощения землян. Через Канаду он рассчитывал добраться до Аляски, где будет строится HAARP, чтобы, несмотря ни на что, разместить в окрестностях будущего строительства генераторы помех и портативный ядерный фугас для срыва планов врагов Советского Союза и всего человечества.
Действуя согласно неоднократно отработанным в Москве схемам на случай обнаружения за собой слежки, он выехал из Вашингтона и проехал по автостраде №270 около шестидесяти километров, а затем, не доезжая городка Фредерик, свернул на семидесятое шоссе и помчался на Запад.
Поглядывая на проносящийся мимо пейзаж, Эдуард время от времени ловил обрывки мыслей скользящих по краю сознания. Самой назойливой, которую он гнал от себя, но возвращающейся чертиком из табакерки, была мысль о бесполезности его стараний: – Если он обнаружен, а каналы телепортации закрыты, то рано или поздно его противники начнут решительные действия. А против объединенных сил ЦРУ и фионов у него шансов нет.
Когда он задвигал эту подленькую мыслишку на задворки сознания, перед мысленным взором вставала карта США и Канады и возможные варианты маршрута. Через Питтсбург на Кливленд, а там или на запад через Буффало и Ниагару, в Квебек, или на восток через Чикаго на тихоокеанское побережье в Ванкувер. И там, и там на любом советском судне его примут и укроют без лишних вопросов. Ну, а уж потом кураторы найдут способ доставить его на Аляску… Вновь и вновь он, с горькой улыбкой, вспоминал свой скептицизм по поводу этих запасных вариантов отхода через Канаду, на отработке которых настоял опытный инструктор. Как же он был самонадеян, считая, что с его-то способностями ему сам черт не брат, и все эти шпионские приемчики ухода от слежки ему не понадобятся. А теперь, скорее всего, ему предстоит, даже не надеясь на моряков и руководство, пересечь всю Канаду самостоятельно, но это, опять же, если его не возьмут раньше.
New Stanton 10 miles, мелькнула надпись на указателе, и почти сразу Локаев увидел впереди несколько полицейских машин, образовавший временный досмотровый пункт.
– Это по мою душу! – пришла догадка, и он, подчиняясь инстинкту, свернул на первом же повороте направо, на шоссе 982.
Пару миль дорога петляла в лесу, затем пошли холмы, постепенно перешедшие в припорошенные снегом, но все еще зеленые лесистые горы. Взлетев на очередной подъем, он взглянул в зеркало заднего вида и увидел два вертолета, летящих за ним вдоль дороги на небольшой высоте. Сразу за ними мелькали огни полицейских машин.
– Ну, вот и приехали! – прокатилась леденящая мысль, – значит здесь, среди отрогов Аппалачей и придется принять последний бой…
Так что ж, друзья, коль наш черед, –
Да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрет,
Не задрожит рука…
Зазвучала в голове одна из его любимых фронтовых песен, которую он пел с отцом за праздничным столом в день Победы.
– Как там дальше? –
Пусть свет и радость прежних встреч
Нам светят в трудный час,
А коль придется в землю лечь,
Так это ж только раз.
Эдуард покосился на лежащий на соседнем сидении пульт управления подрывом ядерного ранца. Еще при загрузке своего смертоносного груза, он, не задумываясь, зачем это делает, положил пульт рядом с собой. Значит, его подсознание точно предвидело, чем все закончится.
Где-то там, в каком-то из параллельных миров, будет напрасно ждать его Олеся, рассказывая детям о так и не увиденным ими отце. Но ведь жизнь не заканчивается смертью! Может быть, в другой реальности его ждет и встреча с любимой, и счастливая семейная жизнь. Недаром же своих грезах-видениях он побывал в городе над залитым лунным светом океаном, в доме, где мирно спали его дочка и сын. Но даже, если это не так, и все закончится небытием, – жизнь была прекрасна…
Он утопил до конца педаль газа, одновременно поворачивая руль, вписываясь в поворот и взлетая на очередной подъем, и сразу же увидел впереди обогнавший его и уже приземлившийся на шоссе вертолет. Рядом стояли несколько человек, среди которых сверкала зловещей аурой ведущая экстрасенс ЦРУ Николь. Но его внимание было приковано не к ней.
– AH-1G "Хью Кобра", – всплыла в памяти марка вертолета. На турельной установке под носовой частью фюзеляжа, где должны были бы размещаться два шестиствольных пулемета "Миниган" калибра 7,62 мм, или два 40-мм гранатомета, была установлена защитного цвета сфера.
Как только машина Локаева оказалась в прямой видимости, вокруг сферы возникли, как их увидел своим ментальным зрением Эдуард, концентрические пульсирующие круги энергии, с бешеной скоростью устремившиеся на него.
– Это их пси-генератор, – мелькнула мысль, и тут же пришла уверенность, что он сможет отразить эту атаку.
А вот отбиться от дюжины бойцов, выскочивших из второй “Кобры”, приземлившейся в ста метрах позади, было нереально. К тому же Эдуард почувствовал резко увеличившееся давление сверху, которое стремительно возрастало. Сеть фионов, наконец-то получив целеуказание от Дюранс, вступила в игру.
– Все, мое время закончилось, – понял он, и тяжелыми жерновами навалились осознание безнадежности и отчаяние, – неужели все его усилия по нейтрализации HAARP оказались тщетными?
Эта холодная, царапающая мысль некоторое время ворочалась в голове, но где-то в глубинах его сущности запротестовало подсознание: – за тобой стоит Держава, а у нее найдутся люди, чтобы довести дело до конца. Ведь главное сделано – передана информация!
Он вдруг осознал, что мысли и движения сделались медленными, словно все тело заполнилось тонной какой-то вязкой субстанции.
– Неужели плен? Нет, попадать во власть темных он не собирался, пора делать свой последний ход.
Локаев, отчаянным усилием дотянулся до пульта управления, и, уже не колеблясь, нажал на кнопку подрыва...
***
Та же неведомая сила, погрузившая Соколова в прошлое, скачком вернула его в двадцать первый век, и он осознал, что стоит на татами напротив готовящегося к атаке Балагура. Машинально делая шаг назад, Алексей сразу понял, что выкрутасы сознания вырвали его из скоростного режима, и отразить атаку Василия он не успевает. Но это понял и Балагур.
– Ты чего придуриваешься, Алый? – останавливая уже летящий было круговой удар ногой в голову, но все еще в боевом запале, зло выдохнул он.
– Стоп, стоп! – прозвучала команда Петровича, который хоть и позже Василия, но тоже понял – что-то пошло не так. – Соколов, ты в порядке?
– В порядке, да не совсем, – пробормотал Алексей, досадливо помотав головой, – видно рановато мне с Васей махаться.
Через час, когда Петрович погнал молодежь на полосу препятствий, а друзья-соперники смыв пот в душе, переодевались, Василий с плохо скрываемым беспокойством, спросил: – Леш, что же, все-таки, случилось? У тебя такой вид был, когда ты остановился…как у Гамлета, тень отца увидевшего.
– Да, уж, – невесело усмехнулся Алексей, – увидел… Ты, Вася, не поверишь, а я там, на татами, пережил гибель, где-то в Штатах, нашего с тобой коллеги. Не знаю, почему и как, но во время нашего спарринга я оказался в его шкуре, аккурат на католическое рождество аж 1976 года. Он уходил от погони волкодавов ЦРУ и, чтобы не попасть в плен, подорвал что-то типа РА-155*.
* РА-155 – ядерное устройство, помещенное в чемодан или ядерный ранец.
И вот что интересно, по моим ощущениям, я там находился несколько часов! А вообще такое со мной уже второй раз сегодня происходит. В первый раз было утром, я тогда тоже переместился в прошлое и даже в бою побывал, и, кажется, тоже в шкуре этого типа, только он еще молодым был.
– Интересно кошки гадят! – озабочено покачал головой Балагур, – к врачам не хочешь сходить?
– Ну, ты сказал! – что, не знаешь, куда они меня отправят с такими видениями?
– О, черт! Конечно же, что это я?.. Извини, не подумавши, – Василий почесал затылок, – а что делать-то?
– Думаю, покопаться в архивах, да стариков расспросить. А вдруг всплывет такой агент под псевдонимом, – на мгновение Алексей задумался, вспоминая пережитое, – Адепт. Точно – Адепт! Он же Ален Вуд. Он же Эдуард Локаев.
– Ну, ты даешь! – то ли восхищенно, то ли осуждающе, хмыкнул Балагур, – что же, флаг тебе в руки! Только ты потом расскажи мне, чего нароешь.
– Я то расскажу, только ты никому, ни слова!
– Могила! – Балагур клятвенно поднял руки, – никогда и никому…
Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/12/28/318