- Дурак! – в который раз твержу я, пытаясь расшевелить уснувшего на уроке истории друга.
Но он лишь во всю сопел, не обращая никакого внимания на то, что я изо всех сил тыкаю ему пальцем в щеку. Да еще и Анна Аликовна явно скоро прибьет его своей тетрадкой, которую она носит каждый урок. И, дабы толстенькая тетрадочка не угодила в голову Максима, я еще раз с силой даю ему пощечину. Друг, наконец, продирает глаза. Смотрит на меня своими наивными и сонными глазками, моргает. А потом снова кладет голову на парту.
- Да ты прикалываешься! – рычу я, избивая друга книгой по спине. Ну, в самом деле, какого черта?!
- Пелагея, - слышу я властный голос учителя и издаю непонятное, больше похожее на писк испуганной мышки. Так и застыв с книгой над головой Максима, я медленно поворачиваю голову в сторону Анны Аликовны и кладу учебник на место. Максим снова просыпается, громко зевая на весь класс. И, как на зло, прозвучало это так оглушающее, что прям по ушам резануло. Анна поморщилась, запуская таки в него тетрадью. Черные волосы женщины, казалось, встали дыбом от гнева.
- Как же ты меня достал, Олейник! – прошипела она, подходя к свалившемуся со стула парню. Класс застыл, находясь в ужасе: тетрадкой, которой всегда грозила учительница, и правда можно было убить. Сему доказательством и был Максим Олейник, распластавшийся на полу. Только вот бы даже это ничего, если бы от бездыханного тела снова не посыпался оглушающий храп.
Анна снова страшно нахмурилась и, придя в полное бешенство, схватила тушку и выбросила ее в коридор:
- Иди к демону!
Через пять минут мне пришлось все же беспалевно отпроситься в туалет, снова прослушав перед этим пару ласковых о недержании и мокрых штанишках. Но, удаляясь с гордостью под смех класса, я нарочито выпрямилась, показывая, что мне плевать на эти унижения.
- Придурок, - снова ругаюсь я, смотря на Максима, который мирно посапывал у подоконника. Залепив ему подзатыльник, я села рядом и положила голову ему на плечо. Друг же, ничуть не обижаясь, пожал плечами и оперся щекой о мою макушку. По телу вдруг прошелся разряд, но я быстро отогнала свое наваждение: не могу я влюбиться в этого дурачка.
- Она мне шишку поставила, больно, - вдруг выдохнул Олейник, слегка поерзав. Я освободила одну руку и осторожно погладила его по темным каштановым волосам, слушая между тем его довольное урчание. То же мне, котенок. Дурень и все тут. Настоящий герой повести Гончарова «Обломов». Только вот не Ильей зовут, а Максом.
- Эй, Поля, - наивно зовет он, снова дыхнув мне в лицо. – А ты вкусно пахнешь…
- Тебе кажется, спи уже, - смутилась я, все-таки не сдерживая счастливой улыбки.
И в этот момент, если бы кто-то вышел из кабинета в коридор, они бы явно наткнулись на высокого парня и милую рыженькую девушку, который мирно посапывали, сидя на подоконнике. Солнечный свет бил в окно, оставляя блик на наших лицах: длинные ресницы Максима слегка подрагивали. Он улыбался сквозь сон; а в уголках его губ появлялись просто невероятно милые ямочки. И никто даже бы и не подумал, что на самом деле этот красивый парень - невероятный лентяй.
А девушка без ума в него влюблена…