Про лес, погоду и путешествия Веденеев мог говорить только с избранными, проверенными временем и походами соратниками. К последним я не отношусь, поэтому многое передаю с чужих слов: «Это было великолепно, тогда была настоящая жизнь в полном цвете и ярких звуках. Почти вечность…» Я так неоднократно пыталась, но не получалось. Как-то была даже куплена большая зеленая ирландская палатка на трех человек: я, Веденеев и какая-нибудь моя знакомая. Веденеев на это не пошел: сказал, что не выносит дурного запаха на фоне утраты романтизма.
Мне хотелось узнать о таинственном Викторе Васильевиче все. Какой у него образ жизни, быт, одежда, кто его друзья, какая собака.
Собаки у него не было, да и кошки тоже. Он казался равнодушным к милым животным. И от моего надоевшего хозяина-кота он посоветовал избавиться: «Животные мешают практикам. А кошки вообще египтяне. Египет олицетворяет смерть».
Я испугалась и осуществила за широкой спиной Веденеева свою давнюю мечту – вернула сиама-кота его хозяевам. Все завершилось благополучно, как в сказке: кот и новая хозяйка оказались кармически влюбленными друг в друга.
Как же увидеть Веденеева поближе, в обычной жизни? А то все практики да практики.
Случай не заставил себя долго ждать. Точнее, сам Веденеев. Он позвонил и спросил: «У тебя есть купальник?»– «Да».– «Завтра на лодке поедем кататься».
На лодке! Вот так здорово!
Веденеев завалился в мою квартиру. Сначала зашла лодка (резиновая, в чехле), потом он сам с горящей улыбкой в глазах. Пока он говорил, я незаметно для него с интересом стала рассматривать заветные вещи Мудреца нашего века: рюкзак, мешок с лодкой… В глаза мне сразу бросилось, что все предметы – не новенькие-блестящие, а какие-то пошарпанные: везде царапины, грязь; из швов рюкзака и брюк торчали нитки, все пахло костром и рыбой. А Веденеев, казалось, на это внимания не обращал. Он был самозабвенно счастлив и упивался этими вещами. Как ребенок, он радостно рассказывал, как и когда они с друзьями рыбачили на лодках, ходили в походы, сплавлялись по рекам.
Ни рыбалка, ни походы меня не интересовали. Но лодка была очаровательным воспоминанием детских приключений, которых было множество. Веденеев мог вернуть мне детство, если бы у него не были другие планы.
Он убедился, что я взяла нужный купальник и панаму на голову, и остался доволен – как отец, хотя и говорил, что он мне не отец. Мы вышли: Веденеев, весь нагруженный, и я, после операции, налегке – как на картине «Девочка на шаре». Я поинтересовалась: «Ты всегда такой груз с собой на рыбалку таскаешь?» – «Это далеко не все», – Веденеев подробно, в цифрах и деталях, начал объяснять мне, сколько килограмм он носил, кроме лодки: палатку, спальный мешок, болотные сапоги, котелок с треногой. «А раньше я и альпинизмом занимался. Чтобы собрать рюкзак, надо его сначала разобрать».
В таком несуразном единстве наша пара прошла перед удивленными глазами консьержки дома: «Что случилось с этой жилицей? Она еще месяц назад ходила как тень – худая, заплаканная, опустив глаза, ни с кем не здоровалась. А тут такой мужчина».
В последующие годы все консьержи всегда провожали нас подобными взглядами и молчаливыми аплодисментами. А мне хотелось им нашептать: «Вот оно, ваше счастье – Дхарма, – идет мимо вас. Спасти вас может. Только руку протяните». Но их руки тянутся только за ключами. Наивные! Все ключи у Веденеева.
Мы пришли на озеро. Там Веденеев раскинул лодку, достал насос и принялся накачивать ее привычными движениями, стоя в одних плавках. Затем спустил на воду, зашел в холодную воду и, как джентльмен, подал лодку даме. Я села.
Вода блестела на солнце, дул приятный ветерок, С тех пор, как в наших краях появился Веденеев, весь ареал озера заполнили чайки. Им теперь тут было хорошо. Где Веденеев – там хорошо. Это закон, он и для чаек писан. Радостно гогоча, они пролетали над лодкой, чуть не задевая наши головы крылами.
Веденеев греб доплыв до середины озера, он остановился и сказал: «Начинай практику». Я, не задумываясь, вошла в нужное духовное состояние и приступила. У меня были смешанные чувства: ощущение полноты жизни и смущение, что такую редкую, тайную практику мы выполняем с Веденеевым посреди озера, а кругом люди.
Тут от лодочной станции стремглав оторвалась лодка. Нас не надо было спасать. С Веденеевым мы – он и я – спасены навсегда. Однако люди в лодке повели себя странно. Они не были иностранцами, но почему-то стали нас снимать на фотоаппарат, нагоняя на нашу лодку волну. Пришлось практику свернуть, едва начав, – даже чайки заплакали. Чайки не мешали, а эти люди помешали. Веденеев шпионов за версту отсекает. Но что делать, если кругом шпионы и стукачи.
Это мое путешествие на лодке с Веденеевым, первое и последнее, завершалось. Мы еще немного просто поплавали, но у него ничего не бывает просто так. Он заметил, что я начала грустить и хотеть домой. Тогда он направился к берегу, причалил между камнями, в заводи, сдул лодку и высушил весла. Мы побрели домой. Веденеев шел, сшибая своей лодкой кусты. Хорошо, что у него палатки с болотными сапогами не было…
И тут он начал объяснять причину моей грусти: «Ты не устала. Дело в другом. Есть такой технический термин – ШТРАФНОЕ ВРЕМЯ. Это когда люди, встретившиеся в жизни по карме, проживают вместе кармическое время. Тут включается кармический счетчик. И проведенные вместе лишние минуты засчитываются как ошибочная практика, начисляются штрафные очки. Нужно быстрее расходиться. До следующего раза».
Я загрустила, подумав, что ему надоела. И вдруг ощутила на себе эти самые штрафные минуты – даже физически, как будто они сидели внутри меня и подзуживали: «Пусть, пусть Веденеев идет домой, а ты немного отдохнешь от желания ему во всем угодить… А хорошо, что есть штрафное время – надоел человек, и ты говоришь: штрафное время настало. Да только Веденеев поймет и не обидится».
С радостным предвкушением нашего расставания я ждала, когда закончится лес и покажется город. Веденеев, как истинный джентльмен с лодкой, не проводил меня, пошел на остановку, сел и уехал.
Кажется, в тот день я узнала Веденеева поближе. Но он еще больше заинтриговал меня.