Индия, штат Пенджаб, наши дни
Волы неторопливо тянули повозку по многолюдной центральной улице деревушки, отфыркиваясь от облаков цветной пудры, летящей со всех сторон. Возница, покрытый с ног до головы пятнами всевозможных красок, громко смеялся, черпал свободной от вожжей рукой из мешка, подвязанного к поясу, ярко-розовую пыль и осыпал ею прохожих. Человек, ехавший вместе с ним, наоборот, был спокоен, как и подобает воину-нихангу. Высокие боковые борта повозки укрывали Харбира Сингха от разноцветного безумия Холи: высокий синий тюрбан, украшенный заколкой в виде перекрещенных кирпанов, всё еще оставался синим, желтые рубаха и штаны – всё еще желтыми.
Наконец деревня осталась позади, и повозку охватил плотный поток скутеров, дребезжащих легковушек, микроавтобусов и большегрузов. Опасаясь за волов, возница свернул с GT ROAD на старую дорогу - здесь было меньше машин. Пурпур и лазурь понемногу осыпались с колес повозки и смешивались с пылью, оставляя на дороге пестрый след. Так в сезон дождей выглядят ручьи, несущие по канавам разноцветный мусор. Харбир Сингх оторвал взгляд от дороги и посмотрел вперед, через плечо возницы. Там, возвышаясь над равниной, уже проступили контуры большого города. Амритсар.
Купола Золотого Храма светились огнем закатного солнца, словно согревая крыши разномастных домов вокруг – их уже начали подтачивать снизу быстрые сумерки. Но ниханг будто и не видел всей этой божественной красоты – память закрашивала небо жирным дымом пожарищ, рисовала на куполах трещины и пробоины от танковых залпов, подменяла вечернее пение птиц надрывным женским плачем, как тогда, тридцать лет назад, когда перепуганный мальчишка Харбир Сингх бежал из Амритсара.
Военная операция «Голубая звезда» и последовавшие гонения на сикхов уничтожили его семью, дом и детство. А ведь мальчик мечтал стать врачом, усердно ходил в школу, учил языки – урду и английский; часами торчал в лекарской лавке своего дяди, постигая мудрость Аюрведы… Теперь же молча глотал дорожную пыль, которая была разноцветной, только не от праздничной пудры, а от крови, сажи и слез… и мысок сапога крушил его тонкие детские ребра под хохот обезумевших солдат.
Ниханги не боятся смерти, все они дают обет умереть в бою, а не от старости и болезней. Их было шестеро. Шестеро воинов, против двух десятков вооруженных солдат. Со свистом из рук сикхов вылетели заточенные чакры, замелькали бликами сабли в танце гатки, оскалились остриями шипы на браслетах - карах…
Дороге не хватило пыли, чтобы впитать в себя человеческую кровь. Она засверкала рубиновыми лужами на солнце, словно драгоценная инкрустация на браслете Кали. Воин осторожно поднял с земли ребенка и уложил на дно повозки. И она, испачкав колеса в красном, повезла мальчика сквозь черные полосы обмороков прочь от расчлененного войной Амритсара…
Истошно засигналил встречный автомобиль, разгоняя наваждение. Харбир Сингх тронул возницу за плечо и, когда тот обернулся, несколько раз прошел пальцами по борту повозки.
- Ты дальше пойдешь пешком? - повозка остановилась, и ниханг легко соскочил на землю. Возница поддернул вожжи, и повозка, слегка качнувшись, покатила дальше.- Доброй дороги! Да Славится Бог!
"Да Славится Бог!" – мысленно ответил Харбир Сингх и пошел по обочине дороги, оставляя за собой ровную цепочку босоногих следов.
Быстро темнело. Небо заполнялось чернотой и точками ранних звезд. Каждый год, совершая паломничество в Амритсар на праздник Холла Мохалла, последние десять-пятнадцать километров воин шел пешком, чтобы утром коснуться ступеней Золотого Храма с чистым сердцем и светлым умом, очищенными от сажи далеких воспоминаний, раскиданных вдоль дорог Амритсара подобно колючим кустам.
Но что-то сегодня было не так, неправильно. Волна беспокойства словно окатила нутро. Харбир остановился, посмотрел вокруг. Свет фар проезжающих мимо машин отрывал куски вечерних сумерек, обнажая бесцветное однообразие: кусты… сухая трава… песок… камни… кусты…
Годы тренировок и медитаций превратили интуицию в еще один орган чувств. В пыльной буре или ночной тьме воина могло подвести зрение, среди городского шума или грохота муссонов - слух. И только интуиция, как всевидящее око, всегда предупреждала об опасности, заставляла быстрее биться сердце, будила вспышкой среди ночи. Вот и сейчас она настойчиво «толкала» Сингха под локоть, побуждая вытащить из ножен тальвар – верную острую саблю. Харбир огладил бороду, несколько раз коротко вдохнул-выдохнул, успокаивая сердцебиение, и медленно пошел прочь от дороги. Он чувствовал – источник тревоги где-то там, в темноте спящей равнины.
Еле слышно хрустела под ногами растресканная земля, словно эхо хукама…
"…Нет вовсе другого места – куда ещё я должен идти? Двадцать четыре часа в сутки со сложенными вместе ладонями я медитирую на Господа. Вечно медитируя на своего Бога, я получаю плоды желаний ума. Отвергая гордыню, привязанность, продажность и двойственность, я с любовью направляю своё внимание на Одного Господа…"
Что-то больно кольнуло под лопаткой, прерывая плавное течение святого текста. Харбир словно запнулся на мгновение, но всё же мысленно продолжил:
"…Бог – наш Истинный Друг; нет никого другого. Во времени и пространстве, на земле и на море Он Сам пребывает повсюду. Он полностью проникает в воду, сушу и небеса; Бог – Великий Даритель, Господь и Владыка всего. Господь мира, Господь вселенной не имеет пределов; Его Славные Добродетели безграничны – как могу я сосчитать их? Я поспешил в Святилище Господа, Дарителя мира; без Него нет вовсе никого другого…"
Болезненный укол в спину повторился, на этот раз сильнее и настойчивей, короткой молнией прошел по шее и раскрылся яркой вспышкой в голове. От неожиданности Харбир Сингх на секунду зажмурился, а когда открыл глаза: вокруг по прежнему царила ночь, но тьма не была сплошной, непроницаемой, как это было несколько секунд назад. Нет, никто не зажигал огней, не лунный свет покрыл серебряными мазками камни и кусты.
С каждым шагом в окружающем пейзаже ниханг примечал все новые внезапные детали: матовую глубину земли под ногами, тягучесть ночного воздуха, наполненного цветными потоками энергии; тени внутри теней, рассекающие небо красными вспышками. С каждой секундой в сознании разворачивались все новые и новые страницы скрытого на время знания. Харбир вспомнил, что укол в спину – сигнал вшитого под кожу чипа, микроразряд которого разблокировал память. Если чип ожил – значит рядом враги: ракшасы – твари из далеких миров. Они приходят на Землю, чтобы кормиться. Мясо и кровь, страх и ужас жертвы – вот что им нужно. Клинч-кокон – защитное маскирующее поле - делает ракшасов незримыми для человеческих глаз. И только во время кормежки ракшас предстает перед намеченной жертвой во всей своей «красе», стремясь напугать её как можно сильнее – так мясо жертвы обретает нужные пришельцам вкус и качество. Но человечество научено эволюцией бороться за свою жизнь, бороться даже с невидимыми врагами. И, как бы не разворачивались события, каким бы не был враг – люди всегда найдут способ его победить. А чтобы победить врага – нужно признать его существование, узнать, увидеть.
Человеческое зрение воспринимает очень узкий спектр света, а человеческое сознание - далеко не все из увиденного. Для того, чтобы увидеть скрытое, большинство государств следует путем технического развития, изобретая различные сканирующие устройства, тепловизоры, телескопы и прочее, прочее… Но йогинам Индии, в течение многих веков практикующих медитации и развивающими сиддхи, не нужны камеры ночного видения, многоядерные процессоры и сложные компьютерные программы. Достаточно просто вспомнить о враге. Но нужно не только сражаться, нужно жить, учиться, давать телу отдых, а для этого на время забывать о войне… Вот для этого и нужен чип.
Без этого чипа не обойтись: система снятия блокировки памяти - гипнозакладки - принятая в Европе, через телефонные звонки и смс, не применима здесь, на просторах Пенджаба. Причины просты: ниханги при вступлении в орден отказываются от мирского, у них нет имущества, телефонов – тем более, к тому же в большинстве районов отсутствуют зоны покрытия сотовой связи. В отличие от соседних государств – Пакистана, Афганистана, наводненных Российским и НАТОвским вооружением, технически оснащенного Китая – Индия подобна старухе – нищенке в многослойном изношенном кафтане традиций и обрядов. Поэтому в Пенджабе весь груз защиты мирных жителей от пришельцев несут на своих плечах воины-кочевники.
Чипы имеют не все сикхи – только мастера гатки, нарамхай-ниханги и шастра-видьи. Ежегодные сборища нихангов на неделе Холла – Мохаллы – не просто демонстрация воинских доблестей и знаний. Именно здесь отбираются наиболее способные воины для пополнения рядов Знающих – обладателей чипов и знаний о незваных гостях из иных миров. Именно на этом празднике Харбир Сингх десять лет назад получил чип и клинч-оружие, способное разрушать защитную оболочку ракшаса. Это табар - обоюдоострый боевой топор.
Сложно сказать: ниханг выбрал его из десятка разных клинч-приспособлений, разложенных на белой ткани в одной из нижних комнат Золотого Храма, или табар каким-то образом почуствовал, потянулся к рукам ниханга…
Топор разбирался на пять частей и в разобранном виде терял своё свойство – разрушать клинч-кокон пришельцев, а также способность входить в сложный ментальный контакт с сикхом. Воин осторожными движениями ослабил несколько оборотов ткани тюрбана и извлек части табара, разложил перед собой на земле, но соединять их не торопился – действующее клинч-оружие для ракшасов как путеводная яркая звезда, а Харбир не хотел быть обнаруженным раньше времени. Прежде нужно оглядеть поле возможного боя, правильно оценить силу врага, выбрать стратегию атаки.
Сикхи всегда сражаются группами, следуя концепции «двух с половиной ударов»: первым действием - быстрое и скрытное сближение с врагом; вторым - стремительная шокирующая атака, приводящая врага в замешательство; третьим действием — стремительный отход, не дающий противнику возможности нанести ответный удар. Эта тактика на протяжении веков обеспечивала сикхам победу в сражениях с любыми врагами. В битвах с ракшасами, в которых довелось поучаствовать Харбиру, ниханги атаковали двумя группами. Коней опаивали бхангом и завязывали тюрбанной тканью глаза, чтобы животные не обезумели, увидев тварей. Под действием напитка крепкие боевые кони несли всадников со скоростью ветра. Воины первой группы, вооруженные клинч-оружием, рассекали коконы ракщасов, служили приманкой для тварей, побуждая их скинуть защитную маскировку, и быстро отступали. Тогда в бой вступала вторая группа конных нихангов с обычным земным оружием, и действовала согласно трактату Дханур-Вед: по мере сближения с противником используется лук, затем чакра, после этого копье и меч, табар, затем нож, булава и только в крайнем случае приемы без оружия. И снова отступление и атака первой группы. Но сегодня Харбиру предстояло вступить в бой в одиночку и пешим, что трудно для воина, привыкшего к коллективным сражениям. Он должен стать и приманкой и разящей силой.
Ракшасы были рядом. Ниханг чувствовал их присутствие кожей, но пока не видел врага. Тогда Харбир достал из-за пояса плоскую посеребренную флягу. Только от одной мысли – сделать из сосуда глоток – Сингха бросило в дрожь. Бханг во фляге не имел в своем составе молока, сахара, розового и орехового масел, маскирующих истинный вкус напитка. Боевой бханг - это не храмовый напиток для праздничных обрядов, он не несет радости.
От вяжущей горечи перехватило дыхание. Сжался желудок. На глазах выступили слезы, и сквозь них Харбир увидел…
Нет, не ракшасов, а тонкое мерцание клинч-коконов. Их было много. Очень много, больше сотни. Казалось, над долиной перед городом словно парит в паре метров над землей тонкое шелковое покрывало.
Они ждали, когда крепко уснут уставшие от шумного веселья Холи жители города, и тогда…
Тридцать лет назад твари прорвались к Золотому Храму. Именно они, исподволь манипулируя сознанием людей, спровоцировали сикхов и военных к вооруженному противостоянию. Именно они толкнули доселе мирных людей в хаос ненависти. Сколько пищи эти твари получили, упиваясь кровью детей, отчаянием избитых, изнасилованных солдатней сикхских женщин? Нет, этот ужас не должен повторится.
На миг ниханг задумался, решая, как поступить. Бежать со всех ног в город за подмогой глупо – если ракшасы начнут атаку, они опередят Харбира - эти твари способны передвигаться с немыслимой скоростью. Ждать, что рядом случайно окажутся сикхи со сработавшими чипами глупо вдвойне - воин, рассчитывающий на везение и благоприятные случайности, обречен на поражение.
Значит, Харбир Сингх должен вступить в бой, заставить тварей сбросить маскировку и тянуть время. Тогда у воинов, которых в преддверии праздника собралось в Амритсаре великое множество, сработают чипы, город будет спасён. И какой-нибудь мальчик всё же станет врачом, а не воином... Пусть ракшасов слишком много для одного Знающего. Пусть. Умереть в бою – вот смысл жизни ниханга.
В голове Харбира сами собой всплыли строки Дханур – Веды: «Ударить по врагу с силой достаточной, чтобы убить, отступить, повернуться и снова ударить, снова отступить, ударять и отступать, пока враг не будет измотан, затем исчезнуть».
Две матово-серые трубки щелчком сцепились друг с другом, став рукояткой. Два лезвия, словно крылья бабочки, распахнулись по бокам. Серебристый фиксатор-навершие надежно соединил все части в единое целое. Тут же теплая волна плавно скользнула от рукоятки по телу ниханга, коснувшись его сознания. Харбир сделал несколько движений – ударов и выпадов по возможному врагу. В какой-то момент Сингх почувствовал, будто топор стал продолжением руки. Или ниханг стал продолжением оружия?
Твари сразу почуяли клинч-оружие. Облако клинч-коконов пришло в движение, будто ракшасы разом обернулись к Харбиру, стало прозрачным, явив Сингху темные силуэты внутри: косматые головы, желтые огни глаз, руки с вывернутыми в противоположную человеческим кистями, крючковатые пальцы с узкими длинными когтями, ярко-зелеными от сочящегося из них яда, и крепкие ноги с полусогнутыми назад коленями. Не дожидаясь, когда ракшасы окончательно скинут маскировку, Харбир по дуге устремился вперед.
В правой руке – табар, в левой – тальвар. Каждый взмах – строка хукама…
"Имя Господа не живёт в их сердцах — их матерям не стоило рожать их…"
Табар рассекает клинч-кокон. Не останавливаться.
"…Эти тела скитаются вокруг, несчастные и покинутые, без Имени…"
Тальвар пронзает оголенную черную плоть. Поворот.
"…их жизни растрачиваются понапрасну, и они умирают, крича от боли…"
Вращение, прыжок, удар табара.
"...Вы блуждали по реинкарнациям, как свиньи и собаки — вам не стыдно?"
Левая рука направляет саблю в шею пришельца.
"...Отвергнув Божественный Нектар Имени Господа, зачем вы вкушаете яд?"
Отступить и снова ударить…
Один за другим они начали выходить из защитных оболочек, норовя зацепить воина своими длинными крючковатыми конечностями, укусить, нащупать в нем страх и сбить с ног, или создать иллюзии, способные запутать воина. Их визгливый крик больно бил по ушам, но он не мог заглушить хукам, звучащий в голове Харбира. Сегодня разум его был чист, в его сердце не было страха. Он двигался быстро и четко, нападая и отступая. Многолетние тренировки нарамахай-ниханги направляли руки, вращали тело. И все же ракшасов было слишком много…
Порыв ветра принес облако пыли. Босые ступни Харбира уловили нарастающую вибрацию земли. Это конница нихангов мчалась из города сюда, в заполненную ракшасами долину. Значит, Харбир делает все правильно. Теперь - тянуть время...
Правая рука:
"…В этот Тёмный Век Кали Юги Киртан Восхвалений Господу приносит самое благородное и возвышенное состояние…"
Ядовитые когти проносятся совсем рядом. Левая рука.
"О, ум, делай только чистые дела…"
И отступать. Вращение. Правая рука.
"Господь – единственная лодка, которая переправит тебя. Всё остальное бесполезно для тебя…"
«Отныне будь осторожен; берегись коварства ракшасов! Они коварны по природе своей, ты же, простодушный, полагаешься в битве только на силу свою и отвагу"- так говорил Гаруда, помогая Раме одолеть ракшасов больше тысячи лет назад; так говорил Харбиру старый ниханг в Золотом Храме. Слишком поздно вспомнились эти слова. Твари незаметно окружили воина. Круг сомкнулся.
Огонь желтых глаз заставляет бежать без оглядки. Но левая рука все быстрей вращает клинок:
- Истинная жизнь – это служение Божественному, Высшему Господу Богу...
Пыль, поднятая копытами коней забивает глаза.
"Не влюбляйтесь в ничтожное: в конце оно не останется с вами…"
И уже невозможно отступить. Холодная конечность ракшаса смыкается на лодыжке воина. Но тальвар сверху вниз отрубает её, снова взмывая вверх вместе с кровавыми черными брызгами.
"Почитайте Господа телом и умом…"
Всё тяжелей становится табар. Все медленней смертоносное вращение тальвара.
"Бог покрывает многие недостатки Своих рабов. Даруя Свою Милость, Бог делает их Своими…"
Острые шипы-зубы вонзаются сзади в шею ниханга. В толпе ревущих и воющих пожирателей мяса, Харбир, даже упав на колени, снова пытается ударить, но…
"Господь,Ты освобождаешь Своего смиренного слугу, спасаешь его от петли мира, который есть лишь сон…"
Солнце яркими золотыми искрами отскакивало от стен Золотого Храма и разбегалось по глади озера в его подножии. Холла Мохалла. Сегодня будут военные игры. Сегодня на берегу реки расстелят цветные полотна ткани, приглашая всех на праздничную трапезу. Шумное шествие воинов-сикхов притянет к себе взгляды туристов, паломников и местных жителей.
Возница, совершив омовение в священном озере, снова запрыгнул в повозку, и, качнув вожжами, направил волов прочь из города. Ему очень хотелось остаться на праздник, но он и так задержался в Амритсаре – его ждет жена, нехитрое домашнее хозяйство. Вся краска, заготовленная на праздник, продана еще вчера. Все сувениры утром скупила группа туристов. Пора возвращаться.
Над равниной резвился ветер. Он поднимал в воздух мусор и кидал под колеса спешащих авто и упряжки волов, медленно ползущей по обочине. Поднатужившись, ветер ухватил с камней обрывок синей тюрбанной ткани и прицепил к колесу повозки. С каждым оборотом колес на ткань налипало все больше дорожной грязи. И вскоре пыль дорог Амритсара плотно облепила кусок материи, скрыв её синеву и золотое теснение: два перекрещенных кирпана в кольце чакры…
Непал, база 3418
Было очень жарко и душно. Полдень. С самого утра я помогал отцу по работе: с важным видом таскал его потрепанный английский портфель с документами из одного дома в другой. Клиенты улыбались мне, потом говорили отцу что-то вроде: «Дал Сингх, какой замечательный у тебя секретарь!» А я, гордо расправив плечи, почтительно кивал, изо всех сил стараясь выглядеть взрослым, умным и воспитанным.
Мы вышли из очередного дома на гудящую зноем улицу, и отец сказал:
- Ну что же. Давай немного передохнем,- и направился к антикварной лавке, где в тени перекинутого от дома к дому полога мы и спрятались от солнца.
Из магазинчика вышел хозяин.
- Да Славится Бог, - обратился он к моему отцу, - Хотите что-нибудь приобрести, Сирдар?
- Да Славится Бог. Мы всего лишь просим разрешения немного отдохнуть в тени рядом с Вашими удивительными товарами, Сирдар.
- Конечно. Сегодня жарко. Может мальчик поможет мне? А я пока налью Вам чая. Как тебя зовут, мальчик?
- По замыслу Всевышнего мой сын нем от рождения, - ответил отец, - Харбир, ты хочешь чая?
Я кивнул, мне очень хотелось пить.
- Тогда отдай мне портфель и помоги этому уважаемому человеку.
Торговец на минуту исчез в магазине, потом вышел, держа в руке пушистую метелку.
- Иди сюда, - он подвел меня к небольшой скульптуре Ганеши у входа в магазин, - С дороги все время летит пыль, нужно привести скульптуру в порядок. Вот так, смотри: сверху вниз.
Хозяин лавки быстрыми летящими движениями начал обмахивать метелкой статую. Тонкие облачка пыли поднялись над головой Ганеши и повисли в воздухе. Я моргнул и вдруг странным образом оказался внутри каменного изваяния. Метелка скользила по моей голове. Щекотно. Засвербило в носу, захотелось чихнуть или хотя бы почесать кончик носа, но каменное тело не слушалось меня. Со звуками творилось что-то странное. Мне было слышно, как кто-то говорит громко, совсем рядом, но слов разобрать не мог. Наверное, много пыли набилось в уши. Скорей бы метелка смахнула её. И глаза тоже залепило – я видел только блики света и провалы теней между ними. Собрав все силы, попытался тряхнуть головой. Пыль разом осыпалась прочь, и мир цвета и звука обрушился на меня, прижав к койке.
- … шесть пятнадцать пи эм, пациент выведен из искусственной комы,- яркий луч света ударил в глаза, - … реакция на свет положительная…
Он (да, мужской голос) говорил на английском. Но я плохо знаю английский, ни слова не понял из того, что услышал, просто увидел внутри этого человека четкую мысль, которая мигом превратилась в слова. А сам говоривший казался мне переплетением цветных лоскутов внутри контура тела: вот яркая позолота острого ума; а эти зеленоватые штрихи – удовлетворение от проделанной работы; а вот бледно-желтые крапины – это страх. Да, страх. Сладкий, пряный. Хочу еще. Хочу весь утонуть в нем. Смаковать. Пить долго маленькими глотками… Мышцы тела напряглись. Я словно выгнулся дугой, пытаясь оторвать себя от койки, вскочить, вонзить в этого человека свои изогнутые когти и пить, пить, пить…
- …инъекцию срочно, два кубика…
. Мясо и страх… Страх и мясо… Так вкусно…
- Майкл! Держи его крепче!
Я почувствовал рядом еще двоих людей. Они тоже боялись. Но едва один из них коснулся меня, как сразу же стало ясно: эти люди боялись не меня, а за меня. Неправильно. Невкусно. И жажда отступила, оставив во рту шершавый металлический привкус.
- Harbir? Can you hear me?
Да, я слышу чужой язык. И понимаю, но не слова, а мысли, которые сверкают молниями раньше слов. И сейчас знаю всё, что вы еще не сказали - вы, трое медиков с ворохом дипломов и титулов. Я не умер там, на равнине. Меня спасли подоспевшие братья. И теперь я здесь, на секретной базе «Периметра» где-то в Непале. Четыре месяца в искусственной коме. Меня буквально собрали, сшили заново. В кровь попал яд ракшасов, и вы приложили максимум усилий и знаний, ставили капельницы с противоядием, чтобы спасти меня. Все анализы говорят вам, что яд нейтрализован, что кровь чиста. Но это не так. Мне хочется сказать вам об этом, но не могу. И ракшас внутри меня очень силен. Ничего. Пусть пока мнит себя сильным. Со временем я сам, без ваших лекарств, смогу его победить. А теперь спать. Устал…
Прошло недели две, может больше. Я все еще был прикован к койке. Тело пока не слушалось, но, бессовестно «залезая» в голову приходящих медиков, мне стало известно – после таких травм, операций и лекарств это нормально. Возможно, организму понадобится не один месяц для полного восстановления двигательных функций. Раньше не знал таких мудреных слов, это результат видения чужих мыслей.
С каждым днем я спал все меньше, и искренне радовался этому, потому что сны приносили только боль. Каждый раз на глазах маленького Харбира солдаты расстреливали его отца, или обезумевшие фанатики глумились над телом уже мертвой сестрички, или избивали, а потом насиловали мать. А мальчик мог только беспомощно смотреть на все это и кричать от ужаса, потому что не мог позвать на помощь. Разве кто-нибудь услышит крик немого? Так ракшас внутри меня утолял свой голод. Он и в моменты моего бодрствования постоянно принюхивался, шарил вокруг в поисках пищи, но я сосредотачивался на хукаме, проговаривал про себя мантры, и тварь на время оставляла меня в покое. Тогда можно было понемногу вытягивать знания из окружающих меня людей, думать и учиться.
А еще этот бесцветный потолок надо мной. Как привыкнуть к замкнутому пространству, если вся жизнь прошла под открытым небом? Я тосковал по солнцу, по знойким просторам Пенджаба, по упругим пощечинам ветра… и снова упирался взглядом в однообразие медицинского бокса. И так день за днем, день за днем под монотонный писк медицинских приборов… Единственное, что приносило радость - маленькие победы над своим телом: сначала мне удавалось лишь чуть пошевелить пальцами, но скоро я уже смогу сжать кулаки или поднести руки к лицу, чтобы убедится в отсутствии изогнутых, пропитанных ядом когтей.
Глоссарий
Сикхизм
- самостоятельная религия, возникшая в среде индуизма и ислама, но не похожая на другие религии и не признающая преемственности. Сикхи верят в Единого Бога, всемогущего и всепронизывающего Творца. Его настоящее имя никому не известно. Бог рассматривается в двух аспектах — как Ниргун (Абсолют) и как Саргун (персональный Бог внутри каждого из людей). Форма поклонения Богу в сикхизме — медитация. Никакие другие божества, демоны, духи, согласно религии сикхов, не достойны поклонения. Сикхи считают «неправильными» все представления о рае и аде, воздаянии и грехах, карме и новых перерождениях. Учение о воздаянии в будущей жизни, требования покаяния, очищения от грехов, поста, целомудрия и «благих дел» — всё это, с точки зрения сикхизма, попытка одних смертных манипулировать другими. Посты и обеты не имеют значения. После смерти душа человека не переходит никуда — просто растворяется в Природе и возвращается к Творцу. Сикхи считают, что необходимо уважать свою свободу, и также свободу и волю других людей. Страшный грех — манипулирование другими людьми, их принуждение и насилие — это отвратительное проявление эгоизма. Не давай никому манипулировать своим страхом перед смертью. Учителя других религий все время стараются зацепить тебя за крючок страха перед смертью, предлагая «спасение», рай или хорошее перерождение, и пугая адом в следующей жизни. Это большой грех — никто не знает куда ты попадешь и не имеет права об этом рассуждать, чтобы тебя к чему-либо принудить.
Ниханги
– военный орден сикхов, практикуют образ жизни, который вели сикхи в 17м-18м веках: живут преимущественно кочевым образом жизни в шатрах и временных домах, занимаются боевыми искусствами. - гаткой, знание которой они демонстрируют на показательных боях, называемых "Хола Мохала", ниханги занимаются также разведением лошадей, буйволов, сельским хозяйством, строят и поддерживают гурдвары в Панджабе. Облик членов этой секты чрезвычайно своеобразен – в их одежде чаще всего комбинируются два цвета – синий и желтый (хотя иногда их можно видеть и в белом). Одежда состоит из длинной (до колен или немного ниже) прямой рубахи с длинными рукавами и без ворота. Как все сикхи, они носят короткие штаны. Ниханги обычно ходят босиком. На головах они носят, не снимая ни днем, ни ночью, тюрбаны (обычно очень высокие), накручивая слой за слоем иногда по пять-шесть нормальных пятиметровых тюрбанных отрезков. Тюрбаны обязательно украшаются спереди символами сикхизма – отлитыми или вырезанными из стали (или никелированного железа) моделями сикхского оружия. Обычно это украшение состоит из двух скрещенных кривых ножей – крипанов, над которыми вертикально возвышается плоское изображение обоюдоострого боевого топора, заключенное в круг, который символизирует собою чакру – метательный диск или кольцо.
Холи
– праздник весны в Индии. В этот день принято осыпать друг друга разноцветной толченой краской-пудрой.
Амритсар
- город в северо-западной Индии, в штате Пенджаб. Население — 1 183 705 чел. (по переписи 2011 года)священный город сикхов. Город получил название от священного пруда, в центре которого находится Золотой храм, главная сикхская гурдвара.
Военная операция «Голубая звезда»
- военная операция индийской армии по уничтожению базы сикхских сепаратистов в Золотом храме в июне 1984 года. Успех операции был омрачён большими жертвами среди индийских военнослужащих и мирного населения. В долгосрочном плане «Голубая звезда» привела к росту сикхского терроризма и стала причиной убийства премьер-министра страны Индиры Ганди. Согласно официальным индийским данным, в ходе штурма погибли 83 военнослужащих и 492 человека внутри храма — как боевики, так и мирные паломники, в том числе 30 женщин и 5 детей. По неофициальным данным, жертв было гораздо больше (до нескольких тысяч); как заявил находившийся в эмиграции сикхский экстремист Джагджит Сингх Чаухан, "более 10 000 человек были истреблены фашистским режимом госпожи Ганди". Золотой храм серьёзно пострадал в ходе боёв, особенно из-за танкового обстрела.
Чакра
– индийское метательное оружие. Чакра представляет собой плоское металлическое кольцо, отточенное по внешней кромке. Диаметр кольца составляет от 120 до 300 мм и более. Ширина металлической полосы от 10 до 40 мм, толщина — от 1 до 3,5 мм. Чакры приводили во вращательное движение вокруг среднего пальца руки и бросали в неприятеля. Оружие могло метаться на расстояние до 50 метров и сильно ранить людей, не защищённых доспехами.
Гатка
- боевое искусство Пенджаба, предусматривает возможность ведения поединка против нескольких противников одновременно. Для этого, оружие держится как в правой, так и в левой руке. Поскольку сикхи практически всегда были в меньшинстве, была разработана система, позволявшая вести бой на протяжении длительного времени. Методы включали в себя как физическую закалку, так и специальные медитации. Основа Гатки — пантра (от слова pa-tantra, или идеальная тантра — взаимодействие с противником) — танец воинов, усиливающий внимание и способность к концентрации. После вторжения англичан в Индию, гатка претерпела значительные изменения, вплоть до запрета использования некоторых техник. Движения гатки основаны на двух основных принципах. В первую очередь это скорость и мощность наносимого удара. Поэтому сикхи-воины стараются тренировать реакцию и быстроту при любой возможности. Для повышения силы удара мечом, шестом или щитом сикхи используют высокие прыжки, но не для ударов ногами, как в других единоборствах, а для того, чтобы в момент касания оружия с телом противника приложить к нему полный вес своего тела без опоры на грунт. Второй принцип гатки – непрерывность движения. Имея за плечами огромный боевой опыт, сикхи заметили, что основная потеря скорости и силы удара происходит в начале и в конце любого движения. Сначала происходит борьба с инерцией для разгона оружия, затем потеря времени на его извлечении из тела. Бойцы гатки решили этот вопрос кардинальным образом, введя огромное число непрерывных круговых движений, у которых нет ни начала, ни конца. Это и вращение оружием, создающее перед нападающим веер из отточенной стали, похожий на крутящийся винт вертолета, и вращение самого бойца вокруг своей оси. Даже при выполнении прыжков вращение не останавливается.
Тальвар
- индийская сабля.Отличительной особенностью тальвара является эфес с дискообразным навершием. Клинок слабо или умеренно изогнутый, средней ширины, длиной до 100 см. Иногда вдоль клинка делался сквозной желоб, куда помещался подвижно ряд металлических шариков. Эфес тальвара оформлен в стиле делишахи: черен — прямой, утолщенный в центре, навершие — дисковидное, слегка наклоненное, с куполообразным выступом посредине, крестовина — прямая, короткая, с расширенными концами. Нередко имеется S-образная дужка. Встречается и D-образная.
Кара
– широкий боевой браслет с шипами.
Холла Мохалла
– ежегодный праздник воинов –сикхов, отмечается на след день после Холи. На Холла Мохаллла воины сикхи собираются на игры В Амритсаре, Ананандпур Сахибе или Дамдаме.
Хукам
– текст из святой книги сикхов Гуру Гранд Сахиб
Ракшасы
- В индуизме ракшасы являются собирательным образом тёмного начала (тамас), то есть всё что несёт страдание, несправедливость и зло в существующий мир, нарушает дхармический порядок. Ракшасы в обычном значении этого слова, то есть демоны, обитатели кладбищ, нарушители жертвоприношений, которые оживляют мертвецов, пожирают людей, нападают на благочестивых и любым способом стремятся причинить человеку как можно больше вреда. Ракшасы мешают проведению ведийских яджн, оскверняют могилы, причиняют всяческие беспокойства брахманам, пытаются завладеть ребёнком беременной женщины. У них ядовитые ногти и они питаются человеческой плотью, лошадиным и протухшим мясом, выпивают коровье молоко. Ракшасы пытаются вселиться в человека, когда он ест или пьет и, попав внутрь, начинают терзать его внутренности и причиняют болезнь, а также доводят человека до сумасшествия. По вечерам ракшасы стараются напугать людей, устраивая танцы вокруг их жилищ, кричат по-обезьяньи, шумят и громко смеются, а ночью летают, приняв образ птиц. А главная их власть и сила наступает ночью, и прогнать их может только восходящее солнце. Ракшасы обладают мистическими способностями и могут принимать различные облики. Также говорится, что ракшасами рождаются особо греховные люди, поскольку ракшасы носят много эпитетов, изображающих их различные отталкивающие свойства и наклонности: убийцы, воры жертв, ночные бродяги, людоеды, кровопийцы, чернолицые и т. д. Обычно изображаются в виде полутораметровых косматых чудищ с желтоватой кожей, гранитными зубами.
Сиддхи
– экстрасенсорные, паранормальные способности человека, которые можно развить, усилить с помощью специальных медитативных техник и упражнений.
Нарамхай-ниханго
– разновидность гатки. Нарамхай-ниханго унаследовало от гатки принципы быстроты удара и непрерывных движений, однако это определенно другая, более высокая, ступень боевого искусства сикхов, за что говорит и расширенный арсенал, и некоторая разница в технике. Неспециалист на показательных выступлениях может и не отличить бойца гатки от бойца нарамхай-ниханго, но в реальном бою разница по эффективности станет очевидна. В нарамхай-ниханго были введены движения с резким изменением положения центра тяжести при ударе, что усиливало его мощь, а так же стремительные линейные выпады, необходимые для боя копьем. Кроме того, нарамхай-ниханго немыслимо без джигитовки и приемов конного боя.
Шастра-видья
- Доподлинно известно, что шастра-видья возникла позднее, чем гатка и нарамхай-ниханго и имеет ряд наследований от этих боевых искусств, например умение вести бой с несколькими противниками одновременно, поразительную скорость и мощь ударов, а так же непрерывные циклы траектории движения при атаке и защите. Стимулом для возникновения этой боевой системы в 19-м веке стало появление в Пенджабе англичан, которые не приветствовали ношение оружия на занятых ими территориях.
Бханг
– психотропный напиток, на основе выжимки из цветов и семян конопли. Используется в храмовых церимониях, в качестве лекарства и как средство расширения сознания.
Дханур-Веды - трактат о военном искусстве