Кураж

Аркадий Саранча
 Cтояла тихая и по летнему  тёплая  ночь.  Воздух был мягким и приятным. Яркая луна освещала широкую трассу, по которой бешено мчалась наша «Тойота», казавшаяся в сравнении с величественной гордой грядой, возвышавшейся вдоль дороги, совсем  крохотной
и почти растворившейся в ночном  мраке. Горы своими громадными пиками упирались в небо и их очертания, чёткие от лунного света,  придавали нашей поездке, если не романтический, то по-особенному привлекательный вид. Совсем рядом изредка мелькали обширные кустарники и невысокие деревья, потом горная гряда  закончилась и перед нами предстала обширная, пролегающая в самую глубь леса, равнина.  Мы – четверо парней, сидевших в салоне иномарки уже несколько минут молчали, убаюканные красотой, окружающего нас  ландшафта.

Я мечтательно закрыл глаза. Как одно мгновенье пролетело  семь  лет с той поры, когда мы – выпускники морского училища устроили себе прощальный вечер в ресторане «Владивосток». А казалось, что только вчера сидели вместе на лекциях, мечтали о красивой жизни и гуляли с девчонками по ночному городу.
 - Ещё нет и тридцати, но уже с уверенностью можно сказать- года бегут» - философски заметил я.
- Я тебя умоляю – не надо об этом. Мы вместе и это главное, - веско вставил своё слово, один из сидевших рядом,  по имени Николай.

Кроме Николая все заулыбались. Надо сказать, что Коля Шилов  человек особенный и весьма колоритный. Небольшого роста в шикарном джинсовом костюме, который он по случаю приобрёл во время ремонта в  Сан-Франциско, с сигарой, неизменно зажатой в уголке рта и характерной для тех мест жестикуляцией, он больше походил на боса иностранной компании, чем  на  штурмана дальнего плавания.
  Коля смотрел на мир со свойственным ему  прищуром, умел расположить к себе любого собеседника  и гордо носил в ухе золотую серьгу, по морским традициям  означавшую, что её обладатель не раз пересекал  экватор.  Он вальяжно, как старый морской волк,  ходил  вразвалочку и  имел хорошо поставленный сильный  голос. Его знаменитая фраза «Моряк на суше не дешёвка!» давно вышла за пределы судоходной компании, где он работал, и вполне самостоятельно путешествовала по всему флоту, являясь своеобразной визитной аудио-карточкой Николая. И, если во время любого  застолья он не был душой компании, то, по крайней мере, был её настроением.

Сейчас  его жесты и громкие слова как индикатор говорили о количестве выпитого. Пил он много и медленно  пьянел. Перед тем как мы, подогретые коньяком, отправились купаться в паратунские горячие источники, я  организовал  довольно шикарное застолье в кают-компании своего теплохода, после которого индикатор Коли уже явно зашкаливал. Его крикливые  реплики с заднего сиденья  скоро создали ту  атмосферу, в которой клеится любой разговор. Весь его вид и даже имидж, говорили,  будто чеховскими устами: «Господа, пейте больше! Как можно больше!».

Вскоре показались огни Елизово. В салоне отчаянно зазвонил колокольчик – мы вышли на прямую трассу и гнали более 130 километров в час. «Андрюха, потише, -  впереди город!»- предостерегающе предупредил Женя.  Женя, пожалуй, единственный среди нас обладал способностью в любой ситуации сохранять холодный и ясный, как кристалл, разум. Он пил мало  и практически не пьянел. Неплохо владея каратэ ещё в училище, он продолжал поддерживать спортивную форму на судне и теперь по этому профилю собирался найти работу на берегу. Изредка подавая советы Андрею, он делал это больше из-за лишней подстраховки, так как милиция в последнее время заметно усилила контроль на дорогах.

Андрей молча выслушивал и чётко выполнял его команды. Трезвым назвать его было нельзя, но он  мобилизовался и полностью сконцентрировался на дороге. И вот  проехав несколько милицейских машин и оставив позади Елизово, мы, наконец, облегчённо вздохнули. «Скоро поворот на Паратунку!»- радостно захрипел Коля. Настроение действительно поднялось. Вспоминали курсантские годы, знакомых, Владивосток. Не говорили только об одном – о море. Уж очень много нам пришлось пропахать по нему родному миль, много испытать и насмотреться. Не знаю нашли ли мы призрачную красивую жизнь, которая мерещилась нам из окон учебных корпусов мореходки, но моря хлебнули достаточно. Многие однокашники по училищу давно поменяли профессию, и нашли места с приличными заработками, иные подались в коммерцию, а нас, как говорится, «засосало». И Женя первый среди нас, решивший в корне изменить профессиональную стезю, выглядел поистине революционером.

 Встреча нашей четвёрки на Камчатке была на редкость случайной – мой теплоход, никогда не бывавший в этих краях, нарушил традицию и бросил якорь в Авачинской губе, а ребята, суда которых были приписаны к Петропавловску, только что вернулись из своих рейсов. Я на правах редкого гостя сделал широкий жест и накрыл стол у себя в кают-компании. Так  внезапно начавшийся кураж, неоднократно подкрепляемый солидными дозами дорогого алкоголя, начал набирать  обороты. В паратунском бассейне такая же весёлая компания пригласила нас на пиво. Напившись пива, изрядно опьяневший  Коля потребовал женщин. Женя резонно заметил, что сегодня это не главное  и, взяв гитару, мы сели у бассейна.

 Кураж безжалостно продолжал свою  раскрутку. Какая-то пожилая дама в лосинах, решив вспомнить молодость, принялась нежно поливать водой колину спину. Николаю это явно нравилось – он видимо считал, что его ласкает стройная симпатичная брюнетка  в открытом купальнике. Она не так давно исчезла из его поля зрения, и он посчитал, что она решила познакомиться с ним поближе и подошла сзади. Откинув от блаженства назад голову и обнаружив подмену, он с криком ужаса бросился в бассейн, в пучину которого погрузилась и, потерявшая равновесие, бабушка. Начался скандал. Мелькавшие в бассейне женские  лосины и взъерошенная голова Николая только усиливали общую неразбериху. «Я  Вас умоляю,- отчаянно кричал Коля, - уберите от меня эту старуху!». Наконец оскорблённая дама церемонно удалилась.

Мы недолго приходили в себя. В компании мелкие скандалы забываются быстро и уже через  десять минут мы под гитару  пели Высоцкого. Мы сидим по пояс в воде на ступенях  бассейна, опять разлита по стаканам водка, звучат тосты и продолжается беседа. Тихий гитарный перебор вторит нашим голосам. Женя советует мне много не плавать, так как довольно тёплая вода бассейна и в приличном количестве выпитая водка вместе дают сильный опьяняющий эффект.  Я успокаиваюсь и сажусь рядом с Женей.  Коля продолжает плавать  и при этом кому-то кричит: «Я  Вас умоляю – не ешьте на ночь сырых помидоров!». Он обожает бравировать фразами Бендера, но, судя по интонации, наш  оратор уже «готов». Андрей отключился раньше и лёг так, что половина его в воде, а вторая половина на ступеньке бассейна. Кураж продолжается и апогей его близко. Кто-то предлагает ехать в Петропавловск, кто-то отказывается, но через полчаса мы дружно несёмся в «Тойоте» по направлению к Елизово.

  Коля бешено вращает своими широко раскрытыми глазами и перед тем как окончательно отключиться, обращаясь ко всем, кричит: «Я  Вас умоляю...!». У него нет сил договорить и он погружается в глубокий  сон. Он мерно сопит, откинувшись на спинку заднего сиденья, а Андрей, несмотря на сильный хмель, уверенно ведёт машину. Мы въезжаем в ночное Елизово, останавливаемся у коммерческого ларька, чтобы купить сигарет. Долго ищем деньги и едем дальше. Женя прикуривает Андрею на ходу. Андрей держится. Мы в большом напряжении проезжаем  мимо машин елизовской милиции. Наконец, город позади. Все невольно успокаиваются.

 Однако задача у нас с Женей одна – контролировать Андрея. Он начинает вилять рулём, а мы на него покрикивать. Вдруг автомобиль покатился на левую сторону. «Андрей!» - заорали мы с Женей в унисон, но было поздно. Машина быстро пересекает границу обочины и какое-то время летит. До сих пор часто вспоминаю этот  страшный момент, когда колёса отрываются  от дороги. Потом два переворота в воздухе, «Тойота», продолжая кувыркаться, приземляется на колёса, потом на крышу и опять с грохотом становится на колёса. Я прихожу в сознание и оборачиваюсь – Женя цел и невредим. Андрей молча лежит на руле, а Коля тихо стонет. Все, за исключением Коли, выходят из машины. На «Тойоту» страшно смотреть: из всех стёкол уцелело только одно – боковое, дверцы, через которые мы вышли, не закрываются, крыша помята и все стойки поведены.  Через пару минут открылась задняя дверь и показалась колина голова. «А почему мы не едем?» - произнёс он сонно и с  возмущением. Не стану рассказывать как мы добрались до Петропавловска, но в мгновение ока протрезвевший Коля ни словом больше не обмолвился о сырых помидорах.