Налево? НИКОГДА!
Налево? Да никогда! Боже избавь! Зачем?
Рядом с прекрасной Галиной были всегда прекрасные мужья.
Никто не скажет, что ей хоть раз не повезло. Возьмите того.., или хоть этого… .
Сотни женщин мечтали бы на её месте оказаться, но пока ей самой не надоедало, место было занято.
Потом пожалуйста, если освободившийся субъект пожелает. Но и потом субъекты долго ещё видеть женщин не могли. «После Галины???- вопрошали они с ужасом в голосе.
Становилось понятно, что всё зло, причинённое женщинами от Евы начиная именно в ней и воплощено.
Друзья смущённо отходили.
Проходило время, вид спокойно живущего холостяка становился для них опять невыносим. "И это вы мне предлагаете после Гали-и-ины-ы???"- с ужасом опять в голосе.
Друзья смущённо отходили. Всё ясно. Галина- эталон женщины, симбиоз Нефертити с некрасовской Матрёной Тимофеевной.
Ещё некоторое время спустя он становился другом семьи Галины, и несказанно этим гордился. Галина же хронически пребывала замужем. Трудно найти не годы, хотя бы месяцы её свободного полета. Их не было. Менялись мужья, не менялся только статус Галины.
- Простите, вы замужем?
-Да.
Стоило ей только сказать НЕТ, как через пару недель
опять приходилось говорить ДА.
И вот на фоне столь активной семейной позиции ещё и налево? Да вы что? Конечно, нет! Нет, нет и ещё раз нет!
Однако, какие же всё-таки бывают мужчины!
Представьте, лето, солнце, дача, и слегка приболевшая Галина.
Стук в дверь, входит синяя рубашка, над ней синие же глаза.
Это уже потом Галина вспомнит, что рубашка обтягивала весьма внушительное брюшко, да и над глазами сверкала лысина, тогда она видела только синие глаза и синюю рубашку.
Что он существовал в природе, Галина знала, даже имя знала, но и только, вы же помните про Галинины принципы.
-Хозяйка, какие проблемы?
-Да кролики, Николай Филиппович, разбежались.
Человек, ни слова ни говоря, выходит во двор, и через пару секунд - бах, бах, бах, перестрелял к чёртовой матери этих разбежавшихся по клубничной поляне кроликов.
Что –нибудь подобное в вашей жизни встречалось? Нет? Вот и в Галининой нет.
Вот так вот, ни слова ни говоря- и бах, бах, бах! Затем пошёл своей дорогой.
А Галина, естественно, своей. Вы не забыли её принципы? В то время она была со знаком ДА как раз.
Но со стороны почему не понаблюдать, как живут и чем заканчивают жизнь такие мужчины. Стремительно как-то всё у них случается.
Вчера ещё хозяин жизни, как говорится, вся грудь в орденах, а сегодня вдребезги разбитая челюсть, полгода в больницах, ещё пару лет по тюрьмам, хоть и по крутым, хоть и с Димой Якубовичем в одной камере, откуда тоже ещё можно спросить, хозяйка, какие проблемы, а дальше… дальше тишина.
Полностью человек сдулся.
Будто и не было его на этом свете.
Галина удивлённо оглядывалась по сторонам- разве такие богатыри исчезают бесследно? А что же тогда на земле следно?
Это же всё-таки не одуванчик вам. Цвёл, красовался на радость людям, - и вдруг-облетел в минуту- и скажите, где теперь этот одуванчик.
А вот тот вот, друг её мужа, тонул в Баренцовом море.
Вы когда- нибудь тонули в Баренцовом море? Нет? Вот и Галина нет.
А тут в жуткий шторм, ночью, смывает человека огромной волной с палубы…Вы только представьте: сентябрь, ночь, море, шторм.
Другому озерка хватает без сентября,ночи и бури, чтобы пропасть. А этот вон в какую купель нырнул да вынырнул.
Галина потом присмотрелась к нему повнимательнее- да он всё время себе купели устраивает, без волны даже.
Кто бы , потеряв ключ от квартиры на седьмом этаже, догадался подняться на двенадцатый, привязаться на балконе, по верёвке спуститься на свой седьмой- и таким образом попасть домой.
Чем вам опять не Баренцево?
А эта заготовка леса в жутко снежную зиму в болоте, куда не зимой не заедешь. Напилили тогда все, а вывез он один."Дураков нет на верную смерть идти"- говорили мужики.
И то правда, трелёвочный трактор по кабину в снегу к тебе идёт, ты сам до пояса в нём же- и вот попробуй прицепи пучок из десятка брёвен, когда , может, в сантиметрах от тебя эта махина ревёт. Чуть качнётся- и нет человека.
А ему лишь бы Баренцево море устроить. Устроит, спасётся, все ахают, восхищаются, а он дальше пошёл.
Стоит и стоит себе церковь в развалинах, никому шестьдесят лет не мешала, одному ему поперёк дороги легла, разобрать решил.
Тут уж вообще против бога попёр.
Семь тысяч кирпичей, яичными белками скреплённых, за лето выдрал из кладки, на тележке перевёз за два километра – ни одно божье сердце же не выдержит такого экстрима. Ну, и покарал господь, наконец, за гордыню.
Экстремалом можешь быть на радость бабам, но не до кощунства же. На тебе за это- воспалился тройничный нерв, потом сердце, потом ещё мучений немерено- и нет человека.
А ведь Галина чуть- чуть было не качнулась в его сторону- вот народ насмешила бы- думалось потом.
Но уж кто- кто, а этот –то, тоже в их деревне, вечно должен бы жить на радость людям, а, главное, детям.
Ростом вровень с лесом, казалось, грудь колесом, двухсоткилограммовые бочки один на грузовик закатывал, десять лет по пустыне Гоби проездил.
Гоби- это вам не Сахара.
Тут зимой сорок и летом сорок, только знаки разные, а ему начхать на знаки.
За баранкой не до знаков, знай крути баранку, зарабатывай на дублёнки жене и дочке.
Это уж потом, через годы, сидя на даче у камина, часами рассказывал, каково это- зимой, в сорокаградусный мороз неделями по пустыне колесить. Сахара после этого сахаром покажется.
Галине слушать- и то страшно, а он ничего, похохатывает с бокалом вина в руке.
Ещё умудрялся под тулуп каждому монголу залезть, он или она разобраться. ЕСЛИ ОНА ОКАЖЕТСЯ, то держись, монголочка.
Спуску ни одной не дал.
Его на всех хватало, можно сказать, каждая народность в её женском лице представление о нём получила. И жену ни разу не обидел.
Она, бывало, Галине говорила: «Мой- то попиват, зато хоть не гулят». Какое там не гулят, просто осторожно вёл себя, настолько осторожно, что она даже не догадывалась.
Вот так-то бы все чисто работали, думалось потом Галине.
А уж детвора как любила его! Полдня на дороге будут торчать, дядю Гришу ждать. Наконец, показался грузовик.
Вот веселье начинается для неё! Машину разгружать, доски таскать, гайки какие- нибудь отвинчивать- да всё с дядей Гришей ей интересно, даже пинка получить- и то в радость- это же от дяди Гриши!
Ха-Ха ха, го-го-го, гы-гы-гы- раздавалось на всю округу с его приездом.
«Никола! В баню!»- и счастливый Никола через две минуты уже пробегал с тазиком.
А если к Галине в баню приходил, к её мужу, конечно, про принципы-то не забывайте, то бассейн из берегов выходил, когда Гриша нырял прямо с полка в него.
И где теперь этот Гриша?
А где и все стоящие мужики- у бога. И ведь до последней минуты не сдавался. Ребятня удивлялась:" И как это дядя Гриша приехал за рулём на грузовике? У него же руки руль держать не могут, дрожат", а он опять баню истопил, опять"Никола!" прокричал, , опять пацанов на полке отстегал вениками- да и простился с белым светом.
Это как вам? Галине жутко. Почему так-то? С внуком единственным господь мог бы дать ему увидеться?
Ему, который так обожал детвору? Не дал. И за что? Шестьдесят отмерил ли хоть? Нет, раньше прибрал.
Вот ведь какая нужда у бога в стоящих мужиках, думалось Галине. Ушёл, а память о себе оставил, есть по ком равнять живых. Да только не ровняются, вечным упрёком он останется, так и будут бабы своих колоть, дескать, вспомни, как Гриша, делай так же.
Не делают, даже не замахиваются, слабо им, думалось Галине, а планка останется, уровень. Уже не зря человек жил.
Ещё один долго у Галины сомнение вызывал: Из чего он? Из какого матерьялу?
Потрогать даже хотелось: кожаный ли? Но вы не забывайте про Галинины принципы. Не потрогала. «А зря»,- думалось потом, когда уже и трогать некого было.
Мужика и звали как- то необычно: Карл Карлович. Жил в Прибалтике, вековые сосны до восемнадцати годов рубил топором, сыры делал, ещё что-то на своей мызе.
Вкусно так он дом называл, в котором жил. Потом в Петербург приехал, в университет поступил. А поступил, да сразу и бросил, потому что первый в своей жизни рояль в актовом зале увидел.
Полгода за ним отсидел, Шопена с Моцартом да Чайковским научился играть да и продолжил учёбу в университете.
Диплом с отличием получил, изобретений море, званий…вот и возьми его за рубль двадцать, из чухонских дубрав приехавшего. Галина- то с ним познакомилась, когда он в гости к мужу её пришёл.
Да и к ней как раз подруга заглянула.
Намылась эта подруга в ванной, кудрями тряхнула- сыграйте что- нибудь про любовь. Это она к Карлу Карловичу.
Тот за роялем как раз сидел, тихонько клавиши перебирал. Взглянул он на неё, как снегом осыпал, ничего не сказал, как играл, так и играл, только с изумлением на Галину воззрился- с чего бы у неё такие подруги?
Тут Бах с Бетховеном каждый вечер, высокая наука, а тут почти что Ситцевая фабрика с «..сыграйте про любовь».
Потом, через десятилетия, узнала Галина, случился – таки роман у её подруги с Карлом Карловичем, так с кем только у неё романы не случались, и её, Галинин муж, к ней захаживал, люди говорили, тоже через десятилетия.
Ну, и на здоровье, считала Галина, только она- то почему Карла Карловича в небожители произвела, просто мужика в нём не увидела, из костей да кожи? «Жаль, жаль»,- думалось потом, через десятилетия, Галине.
А всё-таки самым идеальным мужчиной для неё был её собственный отец. Ни сильнее его, ни здоровее, ни красивее не встречала Галина. Да и вам всем, вспомните, разве не родной отец самым лучшим мужчиной казался? И потом, всю жизнь, в разных мужчинах, разве не отца вы искали?