Кризис

               
     Во сне я ела мягкий сыр с затвердевшей, чуть желтоватой корочкой. Он буквально таял во рту, а я жадно запивала его терпким красным вином. Странно, за тринадцать лет мы ни разу не попробовали воспроизвести это сочетание - бордо с «камамбером-бри». Сон давным-давно растаял, а я под его впечатлением пыталась вспомнить - не завалялось ли у нас в погребе бутылочки красного французского вина? Интересно, который час? Было уже светло. Рядом спал муж, в его ногах крендельками рассредоточились коты, за стеной похрапывал,  присвистывая наш повзрослевший сын. Любопытство заставило меня подняться и подойти к окну - что-то ведь явилось причиной моего внезапного пробуждения. Сквозь вязаную кружевную штору ярко розовело небо. Стройный ряд деревенских  крыш дружно удалялся в перспективу. Утренняя роса добавляла им глянца, и крыши первыми встречали пробивающееся сквозь прочную паутиновую дымку ленивое новорожденное солнце. Оно медленно выплывало из-за горизонта, радуя суетящихся возле своего гнезда ласточек. Ага! Так вот кто меня разбудил! Вспомнился разговор накануне с соседом Серегой:
     - Шестого мая первый день ласточки прилетели. Эта семья у вас под коньком поселилася. Эт самое, хорошо это - ласточки к добру... Вон как у тебя макитра разраслася, скоро зацветет... Ты это, Алена-на, решай точно, где грядки копать будем, а то в этом году тут, в следующем там, а ты попробуй, покопай эту целину-на. Тут только это... способ-то один  - плуг к заднице привязать-на и то, не поможет.
     - Слушай, Серега, ты мне своими макитрами зубы-то не заговаривай. Не знаю я, где копать, хочешь, давай перенесем чуть подальше эти грядки, места, что ли мало? Хоть вон туда, ближе к лесу, - если честно, то мне было все равно, где будет мой огород, я в этом вопросе ничего не понимала.
     - Подальше нельзя, там же... эт самое, жидель стоит-на... как дождь пройдет, так все развезет-на, и будешь, еки-мороки,  блындаться там, вплавь свою клубнику собирать-на.
     Глядя со второго этажа на свои квадратные метры земли, я подумала: « Да... столько лет в деревне, уже и дом новый построили, а с огородом все те же проблемы, как и в первый год. Не деревенские мы оказались, бесхозяйственные...» Мои воспоминания, окрашенные ярким вкусом недавнего сна, расправив крылья, перенесли меня в далекий девяносто восьмой.

                ***

      Той осенью Москву трясло от очередного кризиса. С долларом творилось что-то невообразимое - он рос ежеминутно, как мое, ставшее традиционным тесто на дрожжах для оладьев.  Полки в магазинах пустели. Холодильник у нас был заполнен лишь продуктами с детской молочной кухни, да запасом дрожжей. Тем утром мне удалось купить десяток яиц. Собственно, для теста все компоненты  были. Оно добротно разместилось в специальной, отдельно отведенной кастрюльке, покрылось дырочками, создавая атмосферу мнимого уюта, сытости и благополучия. В замочной скважине послышалось шебуршание. Вторые ключи были только у мужа, который в это время должен был быть на работе. Сердце почуяло неладное. Дверь распахнулась и в первую очередь я увидела очень симпатичную стопку коробок, которую муж на моих глазах быстро разобрал, перетаскивая ее в коридор нашей съемной квартиры.

     - Ого, хорошо живем, откуда дровишки?
     - Из лесу, вестимо. Хлеб надеюсь, в доме есть?
     - Конечно, нет, сейчас быстро оладушков пожарю, - я метнулась на кухню, вспомнив, что тесто давным-давно подошло.
     - Оладушки с "Шабли" и "Камамбером" как-то не катят... ладно, жарь оладушки, ты будешь красное вино или белое?

     Пока мы с мужем решали, какое вино будем пробовать, наш двухлетний сын извлекал из коробок яркие упаковки  дорогущего элитного сыра и выстраивал их паровозиком, морщась от специфического запаха.

     - Дорогая, это моя зарплата за отработанные две недели месяца. Все... меня отправили в бессрочный отпуск... так сказать с выходным пособием.
     - Ну вот, волна кризиса докатилась и до нашей ячейки общества. А сыр такой откуда? Вы же только вино продаете.
     - Партнеры за вино не смогли расплатиться, вроде, как бартер. А ты попробуй, предложи кому-нибудь этот сыр, мы ведь не съедим столько, у него срок годности ограничен... в общем, с завтрашнего дня начну искать работу,  извини, - муж залпом допил бокал вина, решил было доесть кусок мягкого сыра с голубоватой пеницилиновой плесенью, но передумал, - тьфу ты, как они это едят? Селедочки бы... У нас есть водка?

      Из пятидесяти упаковок элитного сыра мне удалось продать три, но зато, двери нашего дома не закрывались. Все, кто знал, хотели почувствовать вкус шикарной жизни, дегустируя элитный сыр и запивая его терпким красным "Бордо"  или изысканным "Шабли". Мы не скупились, тем более, что срок годности сыров заканчивался. Некоторые друзья приносили с собой что-нибудь, давно исчезнувшее с прилавка, кто-то приносил казинаки к чаю, а кто-то и этого позволить себе не мог. Ох, и здорово же было! Но, в какой-то момент праздник закончился - пришло время платить за съемную квартиру.   

     Следующий месяц пролетел, не принеся изменений к лучшему. Ребенок играл с яркими пустыми коробочками из-под сыра, дрожжи стали дефицитом, закончился запас растительного масла. Муж перебивался случайными заработками. Курс доллара рос, а с ним и цены на все, что можно было купить. В этот труднейший момент нашей жизни я предложила мужу переехать жить к его родителям, чтобы сэкономить на аренде съемного жилья. Сразу же родились новые проблемы. Куда девать велюровую мягкую мебель, купленную не за дорого у англичанки, когда моя старшая дочь получала образование частным образом? Куда девать огромную библиотеку, доставшуюся мне от мамы? Шикарный комод, купленный мужем в соседней комиссионке, уж точно придется оставить. Ну, допустим, велюровый диван в родительскую квартиру мы как-нибудь втиснули бы, но это, пожалуй, все.  К счастью, не у всех наших знакомых сложилась такая плачевная ситуация. Кризис кризисом, но на его волне кто-то наоборот успешно  поправлял свое благосостояние. И вот, совершенно случайно, у нас образовалась некоторая сумма - вернулся давний долг. Все-таки Бог действительно не дает испытаний сверх сил. Мы раздали собственные долги и еще какая-то сумма у нас осталось.

     Была середина небывало снежного февраля. Серое небо стало привычным в нашей жизни. То утро было самым обычным. Я упаковывала коробки для переезда, откладывая в сторону и оплакивая каждую памятную вещь, от которой надо было навсегда отказаться. Вот и дочка, совсем юная, уехала и вышла замуж. И я ее вполне понимаю... а эту фиолетовую юбку, которую я связала ей за вечер, чтобы сразить наповал школьных подруг, придется кому-нибудь отдать. Бронзовые мамины канделябры, куда уж я без них?

      Мелодично зазвонил радиотелефон. Пока я искала трубку, находясь в развалинах своих воспоминаний, сработал автоответчик: "Эй, подруга! Ну вот, когда надо, тебя никогда нет дома! Слушай, ты мне позвони, как появишься, есть интересное предложение»… Ага! А вот и трубка! Подруга предлагала мне купить дом в деревне с участком, баней, садом и забором всего за шестьсот долларов. Сама она уже владела подобной недвижимостью, но в соседней деревне. В такое счастье верилось с трудом. Сразу решался вопрос с сохранностью всех моих раритетов. Оставалось дело за малым - убедить мужа расстаться с только что образовавшимися деньгами. Муж оказался разумным человеком, долго уговаривать не пришлось, собственно, у нас и выхода другого не было.

      В ближайшую субботу мы с подругой поехали смотреть дом. Договорились встретиться на Ярославском вокзале. Маринка пришла в длинной, лохматой шубенции из меха горного козла, поверх обмотанная шалью и в сапожках на тему "прощай молодость". Первая мысль - мама дорогая, едем в край северного сияния и белых медведей, но с другой стороны - что такое двести пятьдесят километров от Москвы? Разве это расстояние за такие-то деньги? В Ростове на вокзале нас встречал Михалыч, муж Маринкиной матери. Вечерело. Повидавший жизнь УАЗ двигался медленно по заснеженной дороге. Высокие сосны, образующие длинный извилистый коридор, смыкались над нами под тяжестью снежных шапок. Фары тускло освещали шоссе.  Михалыч приоткрыл окно и закурил. Мы услышали скрип снега под колесами. Казалось, что вот-вот из леса на дорогу выскачет ополоумевший от голода заяц или возникнет гордый и величественный лось, тоже голодный, конечно же. У меня заурчало в животе, поесть бы. Лес закончился, и по сторонам замелькали деревни, потом опять лес, потом опять деревни. Быстро темнело. Снег валил густыми, щедрыми хлопьями, всю дорогу не покидало впечатление, что он будто пытался зрительно уравновесить что-то недостающее в нашей жизни. Вот уже закончились все мало-мальски приличные населенные пункты, а мы все ехали и ехали по накатанной узкой дороге. Наконец-то, из-за поворота показались серые домишки с приветливыми огнями в окнах. Михалыч пришпорил свой бывалый УАЗ возле крепенького симпатичного домика, из трубы которого весело струился дымок.

      Внутри было тепло и уютно, трещали дрова в русской печи. Маринкина мать, Андревна, еще накануне начала протапливать дочкин дом к нашему приезду. На столе стояло блюдо с десятком деревенских яиц и банка парного молока. Яркие лоскутные одеяла на кроватях и кружевные подзоры, выглядывающие из-под них, освещались теплым светом круглого абажура. Хорошо! Маринка хозяйничала на своей кухне. На сковороде уже жарилась огромная яичница, и уже не хотелось ехать ни на какие просмотры, хотелось усесться у живой, потрескивающей изразцовой печки, поджав ноги, и больше ни о чем не думать. А тут еще и выяснилось, что это Фролово, а "моя" деревня осталась далеко в поле, и может быть, завтра утром Михалыч почистит дорогу, привязав кусок бетонной плиты к трактору, если конечно не напьется сегодня. Вот тогда мы сможем туда проехать. 

     На следующий день мы с Маринкой проснулись от того, как на улице, прямо под окнами, глуховатая Андревна громко отчитывала лающего пса:
     - А ну, замолчи, окаянный, пускай девчонки поспят еще!
     Я посмотрела на часы и подскочила, пора было знакомиться с достопримечательностями. Андревна пришла не с пустыми руками, а с ключом от чьего-то пустующего дома за прудом, предложив нам сначала полюбоваться на него - вдруг понравится.  Задача образовалась непростая, надо было добрести до этого дома по предполагаемой дороге, которая надежно спряталась до весны под толстенным слоем снега. Лыжи были только одни, и мы потащились своим ходом. "Горный козел" протаранивал метровую толщу снега, я вышагивала следом, подстегиваемая покупательским интересом. Хорошо, что идти было недалеко:

     - Вот здесь у Зины растет сортовой шиповник из ботанического сада,- Маринка тыкала пальцем в торчащие в разные стороны коротенькие колючие веточки, а я мысленно приплюсовывала к ним толщину снежного покрова, - а это кедр - достопримечательность нашей деревни, если купишь этот дом, то и кедр будет твоим.
     - А как мы попадем в дом, там же окон не видно, ты бы какую лопату взяла? - мои надежды увидеть внутренности дома таяли с каждым шагом.
     - Не боись, как-нибудь прорвемся, не возвращаться же! - энтузиазм подруги меня удивлял, все-таки, Некрасов был великим человеком, написав поэму о русских женщинах.

     Кое-как мы добрели до перекособоченного домика, кое-как разгребли снег на крылечке, еле-еле справились с навесным замком. Дом доброго слова не стоил. Через час мы возвращались в Москву. К этому времени небо опустилось почти до земли, и вроде бы только проснулись, а уже темнело. Дорогу заносило. Немногословный Михалыч угрюмо констатировал, что "мой" дом смотреть мы не поедем, иначе застрянем и опоздаем на поезд, и если у меня еще теплилась маленькая надежда увидеть продаваемый домик, то в мгновение ока она растаяла. Маринка, нахохлившись, сидела рядом и успокаивала меня:

     - Не переживай, до весны сюда точно никто соваться не будет, а Зубово, оно вон там, за этим полем, в паре километров отсюда.

     Образовался не самый лучший психологический момент. Я чуть не плакала от обиды, а мой будущий дом, остался терпеливо ждать нашего знакомства в засыпанной снегом маленькой деревне.

                ***
   
    Спать не хотелось. Я потихоньку спустилась на первый этаж, чтобы заварить чашечку кофе. У крыльца уже топтался Серега. Никогда не понимала, почему деревенские любят грядки копать в такую рань?
     - Алена-на, я принес спецлопату для вашей целины, тока она треснутая-на, пойдем, еще раз обсудим, где будем огород делать.
    
                (Продолжение следует)