Югория. Книга первая, том первый, часть первая

          

                Коренюк Николай Петрович





               


                югория


                Книга первая 
               
                Застой

               

 
                               
                ПРЕДИСЛОВИЕ.

Предисловие не есть неотъемлемая часть  литературного труда. Необходимость в нем возникает в силу определенных обстоятельств, обусловленных природой произведения, его содержанием, и автор  использует  предисловие для объяснения тех или иных причин, побудивших его прибегнуть к необходимости дать некоторые пояснения, предваряющие фабулу литературного произведения.
   Сегодня еще живы свидетели событий, нашедших отражение в этом романе.  Внимательный и взыскательный читатель найдет в нем некоторые несоответствия их исторической последовательности, перемещение тех или иных событий во времени и в географическом пространстве и он будет прав, упрекая автора в досадной, на его взгляд, неточности. Да автор и не ставил перед собой задачу соблюсти  хронологическую последовательность, имевших место в жизни и происходивших на его глазах и глазах этих людей событий. Во-первых, потому что это не роман-хроника или эссе, а исключительно художественное произведение, привязанное к конкретному временному отрезку и имеющее определенный исторический фон. А, во-вторых, перемещение некоторых событий во времени допущено в интересах динамичности развития сюжетной линии.
   Кроме того, художественная форма литературного труда не связывает его автора с обязанностью строго следовать  исторической хронологии событий и увязывать их с биографической составляющей, участвовавших в них конкретных людей. Естественно, что в этом случае основная часть литературных героев вымышлена, хотя у них при этом есть свои прототипы. В роман введены, что было неизбежным, конкретные исторические лица и автор старался быть  точным в отражении роли и  места этих людей в том жизненном пространстве, в котором жили литературные герои.
   В конце 80-ых годов прошлого века  средства массовой информации, да и некоторые новорожденные политики,  упорно внушали  обывателю мысль об имевшем место застое в экономике, а равно и в жизни людей, сформированном в отрезке времени от середины шестидесятых до середины семидесятых годов уже прошлого века. И все это в конечном итоге, по их мнению, привело к провалам в экономике СССР. Автор в представленном на суд читателя  произведении не вступает в дискуссию по этому поводу, хотя у него  есть своя точка зрения на этот счет, не во всем совпадающая с той, которая была сформулирована при упомянутых выше обстоятельствах. Он и  попытался донести ее до читателя в  романе, стараясь в меру своих способностей воспроизвести в нем дух того времени. Насколько это убедительно получилось-  судить читателю.
  Память автора бережно хранит прообразы литературных героев романа, многие из которых навечно остались на Югорской земле, и это литературное произведение является данью уважения памяти этих людей- трагически погибших и умерших естественной смертью. И пусть этот мой непритязательный  труд станет залогом хранения памяти о них в ныне живущих и их потомках.    
   

                том 1
               
                Часть первая. Ожидание.                               
               
                Глава 1               

   Холодным октябрьским утром 1964 года к берегу Аганской  Большой протоки причалил теплоход «Капитан Дронин», речной трамвайчик, прозванный в народе «калошей», и две  баржи с разнообразными, в том числе   строительными материалами,  оборудованием, станками.  Немного, казалось, но на баржи впихнули все, что  было крайне необходимо, из того, что возможно было взять с собой в спешке на первый случай для обустройства на новом месте.
   С теплохода по дощатому хлипкому трапу спускался высокий, плотного телосложения человек. Трап под ним со скрипом прогибался, но в его походке чувствовалась уверенность флотского человека, и в несколько шагов он оказался на берегу. Со вздохом обречения окинул взглядом высокий берег с деревянными строениями барачного типа, к которым прижимались наспех сложенные из хвойного кругляка маленькие избушки в окружении небольших сосен и берез с опавшей листвой. У входных дверей избушек из досок сколочены тамбуры. Во всех этих строениях чувствовалась какая-то поспешность, желание быстрее соорудить свое пристанище и убежать от надвигающихся холодов.
    Из печных труб лениво поднимались сизые дымки, расползались над крышами и таяли в воздухе, наполняя его тягучим запахом сгоревших дров с примесью печной гари  и удивительным запахом свежевыпеченного хлеба. Берег был перепахан колесами, тракторными гусеницами, и на земле отсутствовали какие-либо признаки живой растительности. У берега- только изрытая вязкая, серая глина - без резиновых сапог ее не одолеть.  Тяжелые серые  тучи придавали унылость окружающему пейзажу, а  в воздухе чувствовалось скорое приближение зимы.
-С благополучным прибытием, Александр Николаевич, -к сошедшему на берег Артамонову подошел невесть откуда взявшийся еще моложавый мужчина среднего роста с темнорусыми волосам с проседью, выбивавшимися из-под ондатровой шапки. Слегка округлому приятному лицу  придавали живость карие, с зеленоватым оттенком, глаза. Он  представился: - начальник НПУ, уточняю: нефтепромыслового участка- Григорьев Михаил Григорьевич.
-Артамонов Александр Николаевич, директор  конторы бурения,  будущей,- также уточнил он, подняв вверх указательный палец,  и протянул  Григорьеву увесистую ладонь с наколотым на запястье у большого пальца якорем. Они внимательно посмотрели друг другу в глаза, словно разыскивая в них невидимые во внешнем облике черточки, определяющие ту внутреннюю сердцевину, которая ставит человека в будничной среде в ряд,  располагающий к доверию, открытости. К тому же наделенные способностью с искренней чистототою открывать свой внутренний мир перед другим человеком, который также искренне протягивает тебе руку с доверием и такой же открытостью.
  Они с каким-то невидимым доверительным  облегчением разомкнули, объятые теплым рукопожатием, руки и в серых с искорками глазах Артамонова блеснул теплый живой огонек, перешедший в вопрошающий взгляд:
-Михаил Григорьевич, извини  что я без принятых в таких случаях предисловий, -помоги краном, транспортом для перевозки хозяйства на будущую базу,- он резким жестом руки



 
показал на стоявшие у берега баржи,- мне сказали, что я могу рассчитывать на тебя на первых порах, -и, как бы извиняясь, добавил,- постараюсь не обременять излишне  просьбами, я и  сам не люблю иждивенчества.
-                -Да не переживай ты так и не извиняйся, все будет в порядке. Думаю, к вечеру все твое богатство будет на месте. И раскачиваться тебе долго тут никто не даст. Я ведь не зря уточнил  относительно НПУ - у нас в недалеком будущем будет и нефтепроводное управление, а качать пока нечего, - Григорьев сделал небольшую паузу, как бы раздумывая над сказанным только что сошедшему с трапа человеку,- « Уж не поторопился ли я? Ну, да ладно».
                -Правда, трубы тоже нет,- продолжал Григорьев, -сейчас ведутся   работы по проектированию нефтепровода на Омск, а  зимой начнется его строительство, если не случаться какие-нибудь сбои в работе над нефтепроводом. Следовательно, с бурением скважин надо торопиться, а то качать по трубе нечего будет,-  уже с некоторой шутливой озабоченностью продолжал начатую беседу Григорьев. Хотя  понимал, что эта озабоченность с шутливым оттенком имела все признаки той жесткой, неумолимо надвигающейся,  правды, суть которой сводилась к тому, что каждый день неоправданного затишья, тем более проволочки, делал ее реальной и жестоко карающей. И карающей именно за эти самые затишья и проволочки, будь даже они трижды оправданными и такими же неизбежными.
                К началу ввода в эксплуатацию магистрального нефтепровода уровень добычи нефти должен хотя бы оправдать затраты на его строительство. А пока имелось только семь разведочных скважин с суммарным уровнем  добычи почти полторы тысячи тонн нефти в сутки. Эту нефть из скважин закачивали в нефтеналивные баржи и отправляли в Омск на нефтеперерабатывающий завод. Поэтому бурение  скважин и должно создать необходимый задел для проектируемого нефтепровода. И не только.
                Для финансирования строительства всей инфрастуктуры по добыче нефти нужны  средства. И немалые.  Их можно было получить от добываемой здесь нефти. А тот ее объем, который поставлялся с весны этого года баржами по воде, не обеспечивал всех потребностей в средствах. Вот такой замкнутый круг получался. И разорвать этот круг должны были буровики.          
    -А вот, пока я тебя тут развлекал своей беседой, уже и техника на подходе.
 И действительно, к берегу ползли, размесивая грязь, четыре бортовые вездеходы Урал-375 и автокран. В кабинах сидели люди в спецовках. Григорьев уловил удивление на лице Артамонова такой оперативности и, улыбаясь, упредил его вопрос: -мне вчера утром позвонил Сафиуллин и попросил встретить тебя и оказать всемерную помощь. А вечером сообщили с Ханты- Мансийска, что сегодня утром твои баржи с грузом будут в Усть- Талинске. Так что ничего сверхъестественного тут нет. Сафиуллин на меня особо наседал, чтоб я тебе помог. Так что не унывай, и если что нужно будет- обращайся.
  Григорьев посмотрел на часы: -однако, пора. Александр Николаевич, ты здесь хозяйничай,  техника и люди в твоем распоряжении, а в помощь тебе подошлю своего старшего инженера- Кондратова Геннадия Ивановича.  Пока главного инженера нет- не положено по штату, но  Геннадий Иванович исправно  выполняет его функции. Тяжеловато ему приходиться, но пока справляется. Автобус я отправлю обратно в полное твое распоряжение, а к  вечеру жду тебя у себя в конторе, Геннадий Иванович покажет. Извини, мне бежать надо,- он также неожиданно, как и пришел, развернулся и размашистым шагом пошел к стоявшему невдалеке автобусу на базе вездеходного ЗИЛа, и уехал.               
    Артамонов подумал, что прав был Михаил Николаевич, руководитель  Тюменьнефтегазгеологии, когда предлагал ему отправиться до Сургута самолетом, чтоб на месте, до прихода снаряжения, во всем  самому разобраться,  подготовить выгрузку барж и начать обустройство базы предприятия. Но он посчитал для себя невозможным обременять Сафиуллина, как ему казалось, излишними хлопотами, тем более, что  флотская жизнь научила его  самому принимать, порой неординарные и единственно возможные решения, и подумал, что не лишнее будет использовать эти пять-шесть суток  в пути для обдумывания предстоящей работы по организации предприятия и скорейшего начала работы, ради которой оно и было создано приказом по тресту «Тюменьнефтегазгеология» -бурение нефтяных скважин. И этим же приказом он, Артамонов А.Н. был назначен его директором. Работа предстояла не простая. Если к тому же учитывать климатические, географические, и иные условия, даже для бывалого человека, каким себя считал в свои 36 лет Артамонов, не совсем обычные. Другой такой возможности поразмыслить над будущим своей жизни и того дела, ради которого он отправился в северную глубинку, у него просто не будет. К тому же людей не хотел оставлять одних- мало ли что… И уже в дороге он понял простую, даже банальную, вещь: сколько бы ни обдумывал и какие бы ни строил предстоящие планы,  жизнь на новом месте все равно все переиначит на свой лад и внесет такие возможные и невозможные коррективы и поправки, что ранее, казалось бы, фундаментальные и до мелочей отработанные планы и задумки, могут оказаться наивными и даже нелепыми. Одно его утешало: люди уже здесь, похоже,  как-то обустроились, живут, работают и немало успели сделать. Вот даже помощь  предлагают. И ему эти шесть суток раздумий от вынужденного  безделья в пути показались непозволительной роскошью.
    -Александр Николаевич, как-то неприветливо здесь,- из трамвайчика стали выходить люди, успевшие зарасти щетиной, какие-то помятые все, неумытые и слегка уставшие от долгого безделья в пути. Артамонов посмотрел на дизелиста Ушакова:
-А ты что, к теще на блины ехал? Давай собери  людей на берегу, нужно организовать погрузку машин и распорядись чтоб по- быстрому соорудили сходни с барж из досок, -команды Артамонова были короткими, отрывистыми, исчерпывающими, скорее похожими на армейские.
   Люди, а это была команда из тридцати человек- слесари, электрики, дизелисты, буровики, плотники, те, которым предстояло подготовить хотя бы элементарную производственную базу предприятия за оставшийся до весны период, когда придет буровое оборудование и  надо будет без промедление начать бурение нефтяных скважин. И от того, как она, эта база, будет обустроена, и будет зависеть его, предприятия, дееспособность, возможность нормального своего существования и полноценность жизни людей, которые будут на нем трудиться. Предполагалось поначалу организовать приезд буровиков весной, но Артамонов убедил Сафиуллина, что ехать надо нынешней осенью, чтоб подготовиться к началу буровых работ. Сафиуллин объяснял, что будут сложности с финансированием бурового предприятия в течении полугода. Но Артамонов его убедил в своем стремлении ехать осенью.. Ведь, срок для подготовки базы, отпущенный жизнью, с вплетенными в нее свыше коррективами,  предельно сжатый, и когда в мае с открытием навигации по воде придут баржи с буровым оборудованием времени  заниматься подготовительными делами просто не будет.
  Люди окружили плотным кольцом Артамонова и с немым вопрошанием смотрели на него.
-Ну что раскисли- пейзаж не нравится? Конечно, унылый он, но вам  первый раз, что ли, осваиваете новые места? Вон автобус уже за нами прислали. Значит так: Семенов, Кабанов и ты, Пронин, соорудите из доски пятидесятки   сходни из барж с поперечным планками, а остальные с вещами- в автобус. Леша,- Артамонов обратился к Ушакову,- проследи за погрузкой, в первую очередь грузите стройматериалы,  сам знаешь какие, мы ведь в дороге обговаривали последовательность работ.  И проконтролируй, чтоб сходни  сделали добротными, сам потом проверю!
    Из  подъехавшему к берегу автобуса  вышел и подошел к Артамонову  молодой парень с выразительными светлыми глазами на розовощеком лице, и тихим голосом  представился:-                                Кондратов Геннадий Иванович- старший инженер НПУ. Мы тут подготовили для ваших людей небольшое общежитие. Правда, не совсем обустроенное, но на первых порах жить можно. Ну, а я сегодня в полном вашем распоряжении, -добавил он.   Артамонова поразила манера выговаривать Кондратовым слова:  как-то растянуто и приглушено и в то же время в  словах чувствовалась окончательно выверенная и не подлежащая каким-либо изменениям и поправкам мысль. «Наверно не зря такому молодому парню доверена  такая должность на  нефтедобывающем участке», -подумалось Артамонову. Жизнь морского офицера научила его быстро,  по отдельным  фразам и даже по невзначай сказанным словам, оценивать человека и он редко ошибался в своих выводах.
-Ну, спасибо и давай, Геннадий Иванович, показывай наше пристанище и попутно  достопримечательности  будущего нефтяного города.
   -Вот именно, города, и он будет обязательно очень красивым, во всяком случае, мне хочется, чтоб он был таким. Пока, как видите, вокруг тайга, болото, к тому же наши хибары, ну никак не красят окружающую местность.- и после небольшой паузы, как бы оправдываясь, добавил,- но это временно.
-Но в жизни ничего не бывает столь постоянного, как то, что сделано временно,- пытался пошутить Артамонов, даже не предполагая, что кем-то придуманный  каламбур станет той основой, на которой здесь будет сформирована и выстроена  жизнь людей и их среда обитания на многие годы вперед. И каждый из руководящей среды, начиная с самых высоких рангов, в разной степени волей или неволей приложили к этому руку. Одни по недомыслию, иные руководствовались желанием побыстрее выполнить любой ценой директиву сверху с плохо скрываемым при этом  желании добыть славу, а то и орден на грудь, а еще лучше-  звезду, не задавая при этом себе, а может и отгоняя, как назойливую муху, вопрос: как это все отразиться на жизни и благополучии  людей, руками и волей которых и будет преобразована эта суровая земля. Но это будет потом. А пока…               
  Автобус шел по высокому берегу реки по наезженной колее. Невдалеке, у обочины  выстроились, как попало вагончики,  маленькие избушки на вытоптанной до непролазной грязи земле. Вдоль строений были проложены деревянные тротуарчики, и по ним в болотных сапогах, в ватниках и шапках-ушанках шли какие-то бородатые мужчины с топорами и пилами, а невдалеке выстроилась небольшая очередь у вагончика с вывеской «Продовольственный магазин».               
   -«В такую рань и уже очередь у магазина»-подумал про себя Артамонов, но отогнал из головы эту порочную, как ему показалось, мысль.
  -Вы смотрите очередь у магазина, Александр Николаевич? Ну, с этим ничего уже не поделать: холостяцкая жизнь, неустроенность быта имеет уверенного в себе попутчика-водку. И сухой закон не введешь- будет еще хуже. Мы, правда, стараемся загрузить максимально людей работой, но бесконечно же топором и ломом махать не будешь, есть же какие-то человеческие пределы. Так что в свободное от работы время народ иногда «гудит».
-А те, которые с утра в очереди, они же на работу пойдут?
-Пойдут. И на работе иногда пьют, особенно в холод. Но народ у нас все-таки, при всех своих некоторых отклонениях от норм человеческого бытия, в основном работящий и не плохой. От тех, которые приезжают к нам с желанием заломить большую деньгу и на нее хорошо покутить- безжалостно  избавляемся, чтоб не вносили сумятицу и разброд в рабочую среду.
По своей молодости и с учетом занимаемой должности,  Кондратов, как показалось Артамонову, выражался несколько книжно, может даже слегка витиевато,  но в его словах отражалась та реальность, с которой  нельзя было не считаться, и Артамонов это обстоятельство про себя уже отметил.
   Общежитие располагалось на возвышенном месте на краю берега. Вокруг него, как и везде, ютились такие же  приземистые, спешно возведенные хибары, а в низине  далеко простиралась тальниковая даль с небольшой протокой, ручейками и озерцами, которую обрамляла извивающаяся крутой дугой Аганская большая протока.
     Общежитие представляло собой типовое  одноэтажное здание из брусьев, покрытое шифером. Перед входной дверью сооружен небольшой навес с двумя деревянными ступеньками.
  -Ваше, Александр Николаевич, правое крыло,- и добавил:- пока. Со временем мы строителей переселим, и здание будет полностью ваше. Здесь ваши шесть комнат и в каждой свободно разместятся по пять человек,- Кондратов посмотрел на лицо Артамонова в  ожидании его реакции от увиденного, но оно было бесстрастным, лишь               
 легкая тень   мелькнула в его серых, холодных глазах и тут же растаяла. Конечно, можно было прийти в уныние от виденного: голые брусчатые стены, из-под брусьев торчали куски льняной пакли, потолки обшиты древесно-стружечной плитой, под окнами видны не заделанные щели, половые доски рассохлись,  и  в полах также были большие щели. И- весьма прохладно для этого периода времени. Но Артамонов даже обрадовался. Он полагал, что придется жить на первых порах в палатках- это участь всех первопроходцев и он для этого загрузил на баржи на всякий случай спальные мешки, палатки.
  -Кровати, постельные принадлежности вам выдаст комендант, Серафима Ивановна, -Кондратьев указал на небольшую круглолицую женщину, которая как-то незаметно, держась немножко поодаль,  сопровождала гостей при осмотре комнат.
- Да, Геннадий Иванович, все будет сделано наилучшим образом, -Серафима Ивановна слегка улыбнулась Артамонову, той приятной женской улыбкой, от которой становиться как-то теплей и комфортней в не совсем уютной обстановке .-вещи люди пока могут сложить в моей каморке, она сейчас свободна, а кровати и постельное можно получить прямо сейчас.
  Артамонов начал испытывать некоторое удивление удачно складывающимся сегодняшним днем, как будто судьба благоволила ему. Но он знал и другое- Сафиуллин покровительствовал буровикам и это, наверно, было вполне оправдано, ведь без буровиков  не было бы нефти и от того, как они обустроены и живут, зависело многое, если не сказать все, в том,  как будет складываться дела  с добычей нефти. Понимал это и Григорьев, и он, хотя не без тяжести в сердце, все-таки отдал Артамонову построенное для своих работников общежитие. Он также понимал, что и отношения между руководителями, в добром понимании этого слова, также играют не последнюю роль в производственной практике. И сегодняшняя встреча с Артамоновым, правда не без просьбы свыше, была в ряду обстоятельств и условий, которые играли не последнюю роль в  формировании добрых партнерских, а может и более глубоких отношений. И он не сожалел о сделанном. Хотя подарить общежитие в условия тотального дефицита любого жилья в глухой тайге, когда с тебя спрашивают за дела, весьма решительный шаг. И спрашивают вне зависимости от того, что, кому и как ты сделал. И эти самые дела чаще всего определяет  пара  не менее дефицитных рабочих рук, наличие которых сегодня много значит. Конечно, это был риск. Риск навлечь на себя неприятности, которые могли возникнуть в будущем из-за отсутствия этой самой пары рабочих рук, которые возможны при наличия пристанища. Может быть даже больше, чем неприятности. Но ему не первый раз приходилось рисковать в жизни и без него, без этого, пусть даже самого маленького  риска, в любом деле, тем более в таком большом, не обойтись. Казалось бы: какой пустяк- помог человеку решить проблемные дела в ущерб своим. Но без них, этих « пустяков», невозможно выжить в тайге среди бескрайних болот и дикой глухомани, и эти «пустяки» и определяли твою человеческую сущность. Они, по сути, и формировали то, что называют в народе простым и понятным для всех словом- «характер».Он также понимал, что здесь, как нигде в другом месте, эти самые характеры формируются не на пустом месте и в одиночку, а только во взаимоотношениях с людьми. И неважно кто сопредельный в этих отношениях- твой коллега и партнер или подчиненный. Все в одинаковой мере испытывают нужду в теплой дружески протянутой руке и именно в тот момент, когда ты, в этой, по человечески протянутой руке, испытываешь острую нужду. И здесь, в тайге эта нужда  стала постоянным и неизбежным спутником человека. И выстоять и не упасть от ее безжалостного проникновения в твою жизнь может лишь тот, кто способен сам отдавать. И эта способность как раз являлась тем организующим началом, которое сплачивало людей и делало их жизнь более значимой и весомой.                Артамонов попросил Кондратова показать ему место, где должна быть производственная база конторы бурения и где сегодня предстояло разместить, доставленный на баржах, груз.
 -Да, да, непременно, Александр Николаевич. Серафима Ивановна, разместите,  пожалуйста, людей, а то они с дороги и им еще многое предстоит сегодня сделать, а мы с Александром Николаевичем поедем на его базу.
 -Не беспокойтесь, Геннадий Иванович, все будет сделано как надо.
  Кондратов и Артамонов  подошли к вездеходному автобусу ЗИЛ-157.
 -Аркадий, едем на базу буровиков. Знаешь, где это?
 -Разумеется,- автобус тронулся с места и по наезженной колее, перемешивая жидкую, вязкую грязь, покатил по уже знакомой дороге, если вытоптанную в серой глине колею, можно назвать дорогой. Потом свернул направо.
 -Александр Николаевич, по генеральному плану слева будет 1 микрорайон, справа 2-й. Правда, понятие микрорайона пока условное, но жизнь не стоит на месте и в недалеком будущем эти площадки будут застроены жильем. Дальше- 4-й и 3-й. Артамонов поворачивал голову в направлениях, указанных Кондратьевым, и плохо себе представлял будущее этих микрорайонов, глядя на сплошное месиво глины. Только во втором микрорайоне лежали кучи наваленных железобетонных блоков и множество  вагончиков.
- Потом мы свернем налево мимо 4-го и 5-го микрорайонов,- продолжал Кондратьев,- за ними начинаются комплексы производственных баз- наша промзона. Третья слева- ваша площадка, а здесь, наша котельная, за ней кислородный цех, -Артамонов молча слушал, смотрел и удивлялся -никаких намеков на жилые микрорайоны и в помине не было, если не считать несколько двухэтажных  зданий из деревянного бруса в 4 микрорайоне, несколько домов в 5 микрорайоне таких же брусчатых. А в основном территория застроек представляла собой штабеля связанного в большие пачки такого же бруса, стопки сложенного прямо на землю шифера, рубероида и другого строительного добра. И перепаханная бульдозерами земля. Лишь кое- где торчали чахлые осины и несколько таких же мелкорослых сосен. Производственные базы представляли собой такой же  пустырь, на котором ничего не было, лишь перемешанная колесами серая земля.
Производственная база буровиков представляла собой очищенный  также до голой земли пустырь. На земле лежали, сложенные в штабель,  осиновые и сосновые хлысты.
 -Мы, как узнали о вашем приезде с баржами, кругляк завезли для лежек, чтоб можно было устроить площадки для складирования материалов, не на голой же земле их складировать.- эта предупредительность Кондратова как-то удивила Артамонова и в то же время слегка обрадовала.
-Спасибо, Геннадий Иванович. Но здесь же забор хоть какой-то нужен.
 Кондратов внимательно посмотрел на Артамонова, а потом  громко, от души расхохотался.
 - Что я такого смешного сказал?
 -Извините, Александр Николаевич, анекдот вспомнился:  сидит мужик в надворном туалете, а мимо соседка с ведром идет. Она засмущалась от увиденного и сказала: -ты бы, Семеныч, хоть дверь, что ли, навесил.
 -А что здесь брать? -недоуменно ответил вопросом мужик, продолжая сидеть.
И тут Кондратов и Артамонов уже оба расхохотались.         
  -Понимаете, Александр Николаевич, кругом тайга непроходимая и на сто верст ни души и -болото. Конечно, если вы здесь водку будете прятать, то возьмут. У нас на дверях даже у многих замков нет, и никто не жаловался на воровство. Полагаю, что так долго еще будет, возможно до тех пор, пока люди, как в цивилизованных городах, не обзаведутся своими обособленными норами на этажах, соседей зная только в лицо. Это и приведет к изменению  психологии людей, где будет процветать крохоборство и стяжательства с неизбежными в таких случаях атрибутами- хитромудрыми  замками. Повторяю, возможно, так и будет, а пока наслаждаюсь прелестью складывающихся здесь между людьми отношений.
 -А ты философ, романтик, однако, Геннадий Иванович.
-Нет, я чистый прагматик, и люблю, когда все разложено по полочкам и ценю во всем чистоту и честность. А почему вы сказали: однако?
 -Да потому, что среди технарей редко встретишь людей с одухотворенным взглядами на окружающий мир. Технари, обычно -это люди, воспитанные на точных математических формулах и верят только в детально рассчитанный конечный результат. И всякая лирика для них- это посягательство на незыблемость грамотного  и выверенного на практике точного расчета. Хотя все четко знают и понимают, что в жизни нельзя все                рассчитать и выверить по математическим формулам, но при этом все-таки пытаются построить математическую модель будущего. Знаешь, мне бы не хотелось жить в таком будущем .
-Ну, это вы, Александр Николаевич, все подвели к модному ныне спору между физиками и лириками. Но это всего лишь дань моде, а ведь жизнь гораздо сложнее и интереснее. И люди соответствуют этой жизни. Ведь именно она, жизнь, их воспитывает и формирует, как говорят, по своему образу и подобию. Хотя, признаюсь, это весьма спорный вопрос, кто кого формирует, но вот уже начало сегодняшнего дня прибавило мне доброго настроя до захода солнца. Правда, оно теперь садится за горизонт очень рано. Так что надо торопиться успеть закончить нынешние дела. Давайте поедем на берег, и посмотрим, что там творится, а по пути, заодно, буду знакомить вас с нашим поселком.
  На первый взгляд, казавшаяся  свойственная молодости поспешность, а, вернее сказать, торопливость, с которой  Геннадий Иванович пытался улаживать текущие дела,   была, по сути, началом формирования бережного использования отпущенного жизнью и, сформированными ею обстоятельствами, времени.
 -Не смею спрашивать, Геннадий Иванович,  но у тебя, наверное, за плечами хоть еще и короткая, но, полагаю, интересная жизнь.
 -Всякое в ней было, но, как сказал бы мой    покойный отец: много говорить, а мало слушать.
   Автобус стал подъезжать к берегу, возвышавшемуся над широкой Аганкой, как ее ласково называли местные люди.
 -Справа, Александр Николаевич, наша баня, слева магазин и рынок, если это можно назвать рынком. Так, иногда рыбаки продают рыбу, привозят ягоды, грибы, продают выращенную здесь зелень, свежий картофель, кстати, большой здесь дефицит. Муксуна и стерлядку иногда можно здесь по дешевке купить. Это место жители прозвали     «пятачком». Кстати, вон там, немного ниже дебаркадера в яме недавно наши поймали осетра, так, килограммов на семьдесят.
 -Ого, -изумился Артамонов,- я  из хорошей рыбы ел только семгу на Севере во время службы на флоте, хотя родился и вырос на Волге.
 -Здесь рыбные места и получаешь большое удовольствие от сиденья с закидушками на реке. За каких-нибудь часа два-три иногда можно поймать мешок отменного, до двух килограммов, язя. Ночью  на закидушки идет стерлядка. А уха на речке -просто бесподобная.
  -Ну, мне пока не до рыбалки. И я, откровенно говоря, не питаю большой страсти к этому занятию, хотя, признаюсь, рыбу люблю, даже очень, и во всяком виде.
 -Ладно, Александр Николаевич, при случае угощу вас муксуном.
 -Ловлю на слове, а с меня хороший коньяк. 
    На пригорок начали подниматься груженные Уралы с краном. Артамонов дал команду остановиться на верху и пошел дать поручение на разгрузку. Ушаков сказал, что водители знают, где разгружать    и рабочие сами справятся  с этой несложной работой.               
  -Ребята устроились в  общежитии?
  -Да, они сейчас на «калошах» перекусывают, а остальные- едут на разгрузку, ну ладно, Александр Николаевич, мы поехали, а то еще много работы, -дверь захлопнулась и машины тронулись дальше.
Артамонов доволен был Ушаковым, этим расторопным и работящим мужиком, Он его знал как грамотного дизелиста на буровой, хорошего и надежного человека, которому можно доверить любое дело и быть уверенным, что оно будет непременно и очень точно исполнено. И он вообще сам занимался подбором людей на работу в Сибирь и нажил при этом большое недовольство начальника Куйбышевской конторы бурения Швецова, так как он забирал с собой лучшие кадры.
 -Ты что, хочешь оголить совсем предприятие, пустить его по ветру, да? С кем я буду план давать?- Швецов кипел и свирепствовал.
 -Юрий Михайлович, если бы вас послали в Сибирь вы бы, наверное, все предприятие забрали с собой, так ведь? А оно, ведь, лучшее в отрасли.                –Да, лучшее, но я, ведь, сам  его таким сделал!- не без гордости и с ударением на слове «сам» и с уже затухающим раздражением в голосе выдавил из себя Швецов.                –Правильно, Юрий Михайлович, и вы, ведь, сами же говорили, что  делаете упор на молодежь, а у вас в подчинении целый учебно-курсовой комбинат, так что с кадрами проблем не будет. И к тому же вы  должны понимать, что я не на картошку в соседний колхоз с людьми еду, куда можно забрать первых попавшихся людей, так что не обессудьте.- Артамонов широким жестом, немного с театральной наигранностью, раздвинул руки. Потом уже более спокойным тоном добавил:- да и я, откровенно говоря, засиделся немного в вашем буркоме.
 Артамонов намекал на свое председательство в профсоюзном комитете,- кстати, нынешнего его председателя Гвоздева Григория Карповича я тоже скоро заберу, там нужен, такой как он, опытный в жизни человек. Тем более -бывший фронтовик. Я уже с ним договорился. 
 -Ну и шустряк ты,- уже примирительно ответил Швецов, понимая, естественно, куда и для чего едет Артамонов, и с его отходчивым характером как-то постепенно поостыл, пожал Артамонову крепко руку и пожелал удачи на новом месте.
 -Спасибо, Юрий Михайлович, и не обижайтесь, если что не так.
    Начало темнеть, Артамонов посмотрел на часы- было  15 минут пятого  и, действительно, день быстро догорал. Однако, когда начали сгущаться над поселком густые сумерки, весь груз с барж был перевезен на отведенную площадку и люди отправились обустраиваться на новом месте.
 В  трюмах  судов нетронутыми были лишь вещи, которые нельзя было оставить под открытым небом и, учитывая, что суда до передачи их в  речную эксплуатационную базу –(РЭБ) флота, будут находиться в распоряжении Артамонова, он  пока ничего не стал распаковывать, лишь распорядился, несмотря на уверения Кондратова, закрыть трюмы на замки, -так спокойнее.
 -Александр Николаевич, в 17 часов у Григорьева –штаб, там будут практически все руководители поселка. Наверно вам интересно будет там поприсутствовать.               
- Не просто интересно, а обязательно нужно послушать, только - почему не планерка, а штаб?
 -Во-первых, на штабе собираются представители всех подрядных организаций, во-вторых, наверно, чтоб придать значимость рассматриваемых на его заседании вопросов. Хотя, должен сказать, там по пустякам не тратят время.
    В красном уголке конторы нефтепромыслового управления, сложенного из вагончиков буквой П, уже собралось много людей, и все ждали, когда Григорьев закончит подписание каких-то срочных документов, принесенных главным бухгалтером. Артамонов сел в уголок на свободный стул, и растопыренной ладонью поправил непокорную прядь, зачесываемых назад, темно русых волос  с уже обозначившейся   легкой проседью.
  -Ну все, притихли, -Григорьев постучал карандашом по столу,- для начала представлю вам прибывшего сегодня начальника конторы разведочного бурения Артамонова Александра Николаевича.
  Артамонов приподнялся, слегка кивнул и молча присел на стул.
-Начнем, пожалуй, с Копылова Сергея Михайловича,  начальника  ПНМК-6: когда дадите  на промзону тепло? Напоминаю, что сегодня уже октябрь на дворе, а котельная еще не дымит, или вы думаете, что небеса ради вас проявляют такую милость?- намекая на отсутствие обычных в это время морозов.
-Нас подводят подрядчики с наладкой оборудования.
-Мы вас проавансировали, мне даже показалось, учитывая вашу вялую расторопность, что мы лишку перечислили. И это при наших скромных финансовых средствах. Так что рычаги воздействия на подрядчиков у вас есть. -Григорьев сделал ударение на слове «есть», словно придавливая его к столу, потом уже с посуровевшей ноткой в голосе продолжил:- значит так, через три дня, чтоб котельная работала. В связи со складывающимися по котельной  обстоятельствами я обращаюсь с просьбой к секретарю парткома Усть-Талинских промыслов Соломатину Валерию Сергеевичу рассмотреть необходимость обсуждения вопроса о ходе ее строительства  на бюро парткома.
  Котельная, и ее затянувшееся строительство- это порядком наболевший вопрос. Вожделенное тепло в голове каждого руководителя сформировалось как какая-то не поддающаяся лечению хроническая болезнь, она  стучала в висках с первым пробуждением и долго не давала уснуть вечером. А ночью заставляла переворачиваться с боку на бок, преследовала каждый день,  все усиливаясь с даже незначительным понижением температуры воздуха в окружающей среде и неуклонным приближением зимы. Как всегда- с лютыми морозами и продувными ветрами. Поэтому все как-то с дружным пониманием и даже одобрением отнеслись к такому крутому решению Григорьева, так как каждый отдавал себе отчет в том, что если не будет тепла- замрет уже начавшаяся появляться , правда еще слабыми, но уже обнадеживающими ростками, жизнь тех, еще совсем небольших предприятий, больницы, магазинов, а, значит, и жизнь людей. И малейшее дуновение северного ветерка и шедший вслед за ним холод воспринималось с тревогой и усиливало напряженное ожидание  неотвратимого бедствия.
-А кто курирует строительство котельной,- сидевший недалеко за столом Соломатин обратился  к Григорьеву.
-Служба капитального строительства- Горишный Олег Константинович,
-А что, Горишному неведомы были дела по котельной?- Соломатин мотнул кудрявой головой в сторону  понуро опустившего взгляд на стол Горишного,  -он не знал что уже за летом  у нас начинается зима?- и добавил, -если  пуск  котельной в указанный ныне срок будет сорван - отвечать будут по всей строгости оба,- а возможно и еще кто-то, - Соломатин слегка хлопнул по столу пальцами левой ладони.
 В зале на короткое время воцарилась тишина, даже слышно было,  как кто-то заерзал на стуле.
  -Если в ближайшее время не будет подано тепло, а в мастерских  уже холодно, половина парка встанет,- неожиданно, и в то же время с предупредительной требовательностью в голосе, вступил в разговор Нетребко Иван Макарович,  начальник транспортной конторы. Он называл мастерскими те небольшие, наспех сложенные из деревянных кругляков,  временные строения. А весь небольшой транспортный парк размещался под открытым небом
 -А почему не весь парк, Иван Макарович? -Григорьев сделал небольшую паузу и уже смягченно добавил,- мы знаем что ты мужик хозяйственный, раньше всех  окна у себя в мастерских  проконопатил, говорят даже, что ты  чуть ли не годовой лимит пакли всего поселка израсходовал, дома скоро нечем будет конопатить. Так что не наводи на ночь  на нас ужас,- Григорьев с улыбкой прервал Нетребко.
-А теперь, Сергей Михайлович, доложите обстановку по строительству резервуарного парка на базе техснаба.
-Площадка практически подготовлена, выполнены гравийные подушки под три двухтысячника, один резервуар практически готов, осталось сделать площадки на кровле и установить арматуру; второй разворачиваем.
-Медленно работаете, имейте в виду, что если к маю не будут готовы десять резервуаров, общей емкостью 35 тысяч кубов, мы останемся  на лето без топлива. Олег Константинович, возлагаю на тебя персонально контроль за строительством нефтебазы. Проконтролируйте также строительство товарных резервуаров. Они должны быть уже к марту готовы для приема нефти. Нефтеналивные баржи придет сразу за ледоходом, и простаивать они не должны ни минуты. Не должны снижаться темпы строительства ППН, включая резервуарный парк. Уже весной начнется бурение скважин, и мы должны быть готовы к приему нефти. К тому же нам нужен газ, в том числе для строительных нужд.
 -Продолжим, Думяк Николай Игнатьевич - начальник УМ-4, почему приостановили забивку свай в 5,6 микрорайонах, приостановлена работа по подготовке площадки в 7 микрорайоне?
 -Ну, мне что разорваться? Была же команда в срочном порядке забивать сваи причальной стенки техснаба.
 -Ты мне  тюльку здесь не гони,  думаешь, не знаю, что они у тебя на базе  ПНМК-6  сваи бьют?               
Думяк опешил от такой осведомленности Григорьева: «Наверно кто-то накапал»,-подумал он.
 -Не думай, что я осведомителей держу, на весь поселок слышны буханья твоих сваебоев.  Других здесь пока нет.
-Михаил Григорьевич, нам нужно на базе еще дня два поработать, мы наверстаем.
-Вот так бы и говорил, а то упрекать меня вздумал.
 Неожиданно Артамонов поднял руку.
 -Ты что-то хотел, Александр Николаевич?
 - Я, конечно человек здесь новый, но с той минуты, как ступил  на эту землю, посторонним себя не считаю. Я сегодня проехал по поселку, и меня поразило то, что расчистку  площадок под застройку жилой зоны делают до голой земли, не сохраняя при этом ни деревьев, ни земляного покрова, превращая землю в пустыню; ведь как было бы хорошо сохранить хотя бы малую толику того, что сотворила для нас природа на этой суровой земле, а мы это все как-то варварски, под бульдозер.
-Ну, если мы будем трястись тут над каждым торчащим из земли чурбаком и над каждым кустиком черники или брусники, то мы тут вообще ничего не построим,- бросил  кто-то из-за спины Думяка реплику.
-Правильно Артамонов рассуждает, будем не отходя от дома собирать бруснику, морошку, может и грибочки, на закуску, -вставил реплику не то всерьез, не то с ехидством начальник СУ-10 Шаповал Николай Степанович.
 -Там, где пройдет Шаповал, уже никакие грибочки расти не будут, разве что мухоморы,-не удержался  Горишный.
 -Мухомор тоже гриб, к тому же полезный, но причем здесь Шаповал?
 -Но ты ведь у нас генеральный подрядчик, -Горишный сделал ударение на слове «ты», не то подчеркивая важность его роли, не то указывая на слабое ее исполнение  в организации и руководстве строительными делами.
-Александр Николаевич правильно подметил, мы тут, откровенно говоря, начали уже привыкать ко всяким безобразиям и, порой, их просто даже не замечаем. Но мы потом обязательно вернемся к этой теме,- закрыл дискуссию  секретарь парткома.
    Заседание штаба затянулось до позднего вечера. Рассматривались вопросы по ускорению строительству жилья и, в первую очередь, общежитий. При этом не оставалось без внимания устранение всевозможных недоделок, тянущихся длинным шлейфом еще со строительства первых объектов. Строители, как правило, ссылались на нехватку рабочих самых разных профессий, материалов, строительной техники и инструментов. Этот «конек» у строителей,  да и не только у них, был самым выносливым и долготерпимым, но ездили на нем, как правило, мастеровые « джигиты», стараясь при этом не злоупотреблять его выносливостью. Григорьев это понимал и знал, что в новых условиях, и, в первую очередь, связанных со становлением, по сути, на голом месте созданных предприятий, на которых организация работ, да и труда, хромала у кого на обе ноги,  у некоторых только избавлялась от пеленок. И все руководители  также понимали, что с теми мерками, которые годились на Большой Земле и обустроенных местах, с годами сложившимся темпом и ритмом  работ, с подходами к решению производственных задач, в отношениях с кадрами здесь совершенно не годились. И требовали от них, руководителей, как правило,  молодых, и, не имевших опыта руководящей работы, поисков новых и, порой, неординарных, требующих смекалки, а нередко   и смелости, решений. Он знал, что со временем многие из них вырастут в талантливых и крепких хозяйственников, и они будут определять ритм и, как принято говорить, качество жизни. Надо только не давить на них ни своим положением, ни авторитетом, а, по возможности, помогать им, а главное -не мешать. Правда, приходилось, но это была неизбежная мера, более радикально реагировать на происходящие срывы и сбои в ритме работ, когда они грозили неприятными и, возможно, тяжелыми последствиями.
  Не последним рассматривался вопрос готовности складов ОРСа к приему, идущих с большой задержкой барж, с продовольствием, промышленными товарами. И всех удивлял вопрос: почему на подходе зимы, когда приход барж по реке мог быть весьма проблематичным, вдруг активно обсуждался вопрос готовности складов к приему таких важных, если не сказать: крайне необходимых, грузов. И при этом каждый из сидящих, здесь, на штабе, в душе понимал корни и причины происходящего, сознаваясь самому себе, что эти корни и причины, в первую очередь, лежали в них самих. Но они также  понимали, что не всегда и не все зависело в полной мере от их воли. Были и другие причины, которые также рождались в человеческой среде, но наделенной другими полномочиями и другой мерой ответственности, соразмерной масштабу и важности стоящих задач и способов их решений. И бывало, что в этой среде не все представляли в полной мере условия, в которых там, внизу, в непосредственно исполнительской среде, реализовывались принимаемые на верху решения. Не все надлежаще воспринимали существование невозможности  пройти от места проживания до магазина без резиновых, а кое-где и без болотных сапог, что на березах первые листочки появляются только в конце первой декады июня не без угрозы,  что их побъет возвратный заморозок до минус десяти градусов, что в середине сентября нередко выпадает снег, а в конце октября по речному льду уже ездят  машины, что нет на земле злее и отвратительней зверя, чем комар и мошкара, которые, если бы не постоянно принимаемые средства защиты, могли бы  натурально загрызть человека, что, к сожалению, иногда случалось. Было бы еще пол-беды, если бы только этим ограничивались  представления в той высокой среде  о реальности бытия в формирующемся нефтяном крае. Люди, благо их еще не покидало чувство юмора, относили их, эти сформированные где- то там вверху представления, в перечень тех экстремальных условий, за которые полагались к заработной плате северный коэффициент и северная надбавка. Хуже, когда тактика реализации высших директив не только не учитывала условий их реализации, но и не учитывала возможности самих исполнителей этих решений, и эта тактика пронизывала все ранги управленческой лестницы сверху донизу, формируя на каждой ее ступени  своих ярых приверженцев. И именно в этой среде родилась негласная, но вместе с тем ярко выраженная формула: нефть-любой ценой. Это был девиз на много лет вперед и сформировался не в протоколах коллегиальных решений и резолюциях, а в стиле и методах руководства исполнения сверху направляемых директив. И не всякий мог устоять и не поддаться искушению пойти по уже заметно протоптанной дорожке этого девиза.
  Григорьев это понимал и всячески избегал даже в мыслях допустить возможность исполнения принимаемых на штабе и своих, внутриуправленческих,  решений любой ценой. Это понимание базировалось  на простой человеческой логике, понятной каждому, кто чувствует на себе ответственность   за доверенное ему дело и  за людей, на логике, исключающей «перегибание палок». Поэтому задачи в своей постановке ставились предельно взвешенными, приближенными к реальным условиям и соответственно этим условиям так же реальным, но в то же время так же предельно высокими,  с учетом возможностей каждого. Соответственно высоте этих задач Григорьев и подбирал кадры, ставил их на такие места, где бы максимально проявлялись их потенциальные возможности, профессиональные и человеческие способности. Правда, он не редко подвергал глубокому, подчас жесточайшему по глубине критического подхода, анализу принимаемых им решений, всякий раз ставя перед собой один и тот же вопрос: «А можно ли было иначе, по- другому?»- и не находил ответа и вряд ли кто мог бы на него ответить по той простой причине, что аналогов выполнения той работы, которая была взвалена на плечи  людей, призванных достать из-под этой, покрытой бесконечными болотами, земли, заложенные там природой богатства,- просто не было. И те текущие дела, которые рассматривались на «штабах, на  своих внутренних планерках, являлись лишь не большой частью  дел, за которыми стояла задача, даже по своей постановке, казавшаяся не реальной- через 5 лет  нефтепромысловое управление должно выйти на рубеж добычи не менее 5 миллионов тонн нефти в год. И ему, бывалому нефтянику,  эта цифра иногда казалась запредельной, мифической, не подвластной человеческому разуму, но всякую мысль, способную посеять в нем сомнения, он  отгонял от себя, как непрошенную гостью, потому как твердо верил  многократно проверенным расчетам, подтвержденным  техническими возможностями и уже ставшей реальностью,  практикой, хотя и не такой впечатляющей масштабом дел,- работы геолого- разведочных экспедиций, доказавших, что здесь можно работать и жить. Благо, из ими пробуренных при оконтуривании месторождений, скважин, фонтанировала  та самая, будоражащая в двадцатом веке на всех континентах умы, и переворачивающая сознания людей, черная нефть. Нефть, вселявшая такие большие надежды и ожидания на будущее, которое, собственно, и, в не последнюю очередь, ограждало от сомнений, подстерегающих колеблющихся и неуверенных в себе людей. Григорьев себя к таким не относил, и, поэтому, ему легче было избавляться от этих непрошенных гостей, и ему еще хотелось быть уверенным, что и Артамонова можно отнести к той же категории руководителей, для которых сомнения могут служить лишь лакмусовой бумажкой для проверки прочности его позиций, занимаемых в новом жизненном пространстве.
  Разговор перешел в непривычное для Артамонова русло и он уперся своим пронзительным взглядом в Григорьева,  -Михаил Григорьевич, ты никак решил меня на вшивость проверить?- Артамонов скорее спросил, чем утвердился в мысли, казавшейся ему обидной, и  вытекающей из размышлений  Григорьева вслух о своих проблемах и сомнениях. Они сидели вдвоем в кабинете начальника НПУ и после выпитых двух рюмок коньяка за благополучное прибытие и за новую жизнь вели разговор, а вернее сказать, в основном говорил Григорьев, а Артамонов только кивал головой. Иногда пытался и возразить, как ему казалось, по существу затрагиваемых разговором тем относительно условий и способов ведения в здешних условиях хозяйственной деятельности с учетом выполнения поставленных директивных задач, высказывал свои соображения по тому или иному вопросу.
 -Да нет, просто для более близкого знакомства с тобой мне нужно знать твою позицию по больным для меня проблемам. Ведь, сам понимаешь: от того какую ты выберешь линию, или,  как сейчас говорят, стратегию, не только в деле, а и в отношениях с другими, себе подобными, будет многое зависеть, поэтому мне важно знать поближе своего главного подрядчика. Так что не обижайся, если в моих словах или вопросах прозвучала какая-нибудь двусмысленность, у меня и в помыслах не было перед тобой лукавить, играть в прятки. У меня сейчас свои сложности- зима на носу, а с нефтеналивными баржами сезон, к сожалению, заканчивается. Хотелось бы деньжат еще немного заполучить за отправленную нефть. Но, похоже, завтра мы последние баржи отправим. О, однако, уже поздно. Давай, Александр Николаевич, какие у тебя на сей момент есть ко мне вопросы или проблемы?
 -Я приехал только с одной печатью и карманным бюджетом, поэтому нужно быстрей открыть счета в банках, и  завтра или послезавтра для этого должен прилететь мой главный бухгалтер, с женой. Поэтому, сам понимаешь, им  нужен  какой-нибудь угол.
 Григорьев задумался на миг, а потом взглянул на Артамонова,- ну, хоромы тебе не обещаю, а хороший балок, вагончик такой, на первое, как ты говоришь время, будет. Думаю, на первое время хватит, а к весне, надеюсь уже и квартирами обзавестись, правда в небольшом количестве, но всем понемногу достанется. Ты же слышал на штабе, как наши доблестные строители разворачиваются, но ничего, мы это дело подтянем. Да, я как-то позабыл, что ты сегодня  с дороги, может у меня пока поживешь, а то в гостинице не совсем приветливо, тоскливо  может даже показаться от одиночества.
 -Нет, нет, спасибо. У меня на катере хорошая каюта, ведь, как-никак, я в прошлом морской офицер, капитан третьего ранга, так что у меня есть пока возможность  хот чуть-чуть побыть в прошлом. Вода взглядом  из иллюминатора- это совсем не та вода, которую мы каждодневно видим, а нечто больше. Ну, спасибо, Михаил Григорьевич, рад знакомству и надеюсь не разочаровать тебя, зная твою щепетильность в отношениях с людьми. Это я сразу понял, на штабе.
 - Ладно, Сашка, мой водитель на газончике, довезет тебя до берега. Машина- вездеход и водитель-военный. Ну, до завтра.
  Они пожали друг другу руки, и Артамонов шагнул в темень на свет подфарников газончика.
   Водитель предупредительно вышел из машины и открыл дверцу. Артамонов сел в кабину, и они поехали, покачиваясь в грязи, как по волнам, в сторону реки.
   Артамоновские люди, как приезжих с Артамоновым людей уже успел окрестить тутошний народ, разместились по комнатам общежития и первое, что они, каждый сначала про себя, отметили- в комнатах было довольно-таки холодно, несмотря на то, что котел обогрева работал. Они поэтому первую ночь провели в спальных мешках, уложив их поверх матрасов на железных панцирных кроватях. Правда, это было не совсем комфортно, но зато тепло.
   Долго никто не мог уснуть. Поскрипывали брусья, под полом какие- то шорохи слышались, и ветер дул в щели под окнами. После нескольких минут молчания в темноте Миша Семенов не выдержал:
 -Как вы думаете, мужики, надолго мы  задержимся в этой глухомани среди болот, в этой неустроенности? Вот это общежитие, похоже, сделали наспех и, как мне кажется, не совсем строители. А мне сказали, что нам еще повезло- не пришлось строить засыпушки всякие или землянки, а сразу- добротное общежитие. Это вот эту хибару назвали добротной. А сегодня по пути с базы заглянул в один из строящихся домов: отопление печное, водопровод не предусмотрен, туалет на улице, а морозы бывают здесь до 50 градусов, а то и ниже, -он на минуту притих, прислушиваясь к дыханиям ребят в темноте, а потом уже добавил,- даже, если нам к лету дадут квартиры, как обещал Артамонов, то как я сюда жену привезу, она привыкла, что в квартире газ, тепло, да и я давно дров не рубил.
 -Миша, а как другие живут, в этой, как ты выразился, глухомани, в этих балках, засыпушках?  Мы, во всяком случае, не первые здесь. До нас работала, да и сейчас еще работает геолого-разведочная экспедиция, бурят разведочные скважины,- не то для собственного успокоения, не то в порядке возражения Семенову, включился в разговор Леша Ушаков,- ты видел какие они коттеджи двухквартирные для своих работников построили? Также все на дровах, на привозной воде, но с огородами. А Галина у тебя же деревенская женщина, думаю, быстро освоится. Зато какая тайга вокруг, грибы, ягоды, кедровые орешки,- потом добавил, -а рыбалка какая здесь, охота! Говорят, утки вокруг поселка стаями летают. Я уже ружье присмотрел себе в магазине.
  -Ну, кому что, а я, дык,  люблю просто отдохнуть после работы,  телевизор посмотреть. А здесь телевизор- то не показывает, ретранслятора нет,- включился в разговор, обычно молчаливый,  Тихон Харитонов,  или «Тихоня»,  как обычно между собой  звали ребята этого паренька из Мордовии.
  -Нет, вы напрасно так непочтительно отзываетесь о здешних краях. Когда мы шли из Тюмени сюда на нашем трамвайчике, я глаз не мог оторвать от окрестных мест. Какой величавый Иртыш с его крутыми кедровыми берегами.? А, Обь?  Волга, конечно, великая река, но Обь-это совсем другое- течет, на первый взгляд, даже незаметно, но какая сила в ее течении, а широта: впереди нас, когда мы с Ханты-Мансийска направились в наш поселок, шла крупная баржа со щебнем, она казалась на Обской глади небольшой корзинкой, а наша « калоша» и баржи вообще смотрелись  спичечными коробками. Нет, эти все ваши заунывные разговоры просто от усталости,- Николай Семеняка, художник в душе и увлекающийся, правда на любительском уровне, живописью, смотрел, естественно, на окружающий мир немного другими глазами, может по молодости, а, может, и по своему внутреннему состоянию- глазами романтика, даже немного чудаковатого. Видимо, поэтому про него шутливо отзывались как о человеке « немного не в себе». Он работал плотником и, держа  в руках топор, ухитрялся даже опалубке для бетонирования придать какую-то утонченность. Нескольким взмахами топором он мог вырубить простую, незатейливую фигурку, но в ней обязательно чувствовалось, как он сам выражался-  движение мысли. Сказалась, естественно, учеба в Косовском училище прикладного искусства, где он закончил факультет резьбы по дереву.
 -Боюсь, правда, что наши нефтяники обязательно тут напаскудят своим    мазутом, -продолжал Семеняка, - и поплывут по широкой речной глади фиолетовые кружочки и твоя рыба, Леша, всплывет с глубины вверх пузом.
  -Ну, это ты хватил, Коля,- Ушаков трепетно относился  к самому слову « нефтяник», олицетворяющему величие и важность всех тех профессий, которое объединяло это простое и в то же время многозначащее понятие, вложенное в это слово. И его даже  коробило, если кто-нибудь хоть каким-то образом и даже невзначай поспешно оброненным словом наносился ущерб этому понятию. Он и в мыслях не мог допустить, что предположение, высказанное Семенякой, могло стать реальностью. Он не раз сам убирал до последней капли, там,  в Поволжье, случайно или в связи с какими-то производственными издержками, разлитую нефть.
  -Ничего не хватил. Я сам видел как там, в Карпатах, в Пасечной дождями размыло обвалование шламового амбара на буровой и вся эта гадость, содержавшаяся в нем, поплыла вместе с дождевыми водами по горному ручью в речку, а речка красивая, помимо всякой рыбины в ней форель водится. Потом буровики быстренько восстановили обвалование и получилось : « и я не я и хата не моя».
  -Ну, мужики, я смотрю вас хлебом не корми- дай только языками почесать и обязательно на сон грядущий. Нам завтра рано вставать, а еще если придут следовавшие за нами баржи с металлоконстукциями ремонтных мастерских и складов, то будет «завал» с работой, - вмешался, молчавший до сих пор Серега Пронин, мужик деловой и рассудительный. И его слова в темной комнате воспринялось как какая-то давящая тяжелым бременем на уставшее сознание неведомая и неподвластная этому сознанию сила, и руководившая им с неумолимой настойчивостью  и, как правило, ей неукоснительно подчинялись люди работящие и ответственные.
  Наутро вся земля оказалась немного ниже колен покрыта белым пушистым снегом, выровнявшим все ухабы и колеи и покрывшим, как чистой, белой скатертью, всю черноту липкой и тяжелой грязи. Окрестность преобразилась и своей холодной, белой величавостью наложила на людей отпечаток строгой деловитости и несуетливости,  присущей царящим в сознании ожидания неизбежного прихода зимы. И с неизбежностью  следовавшего при этом вопроса:  какой он будет, эта зима? Слово «эта» употреблялось здесь не как указание на неизбежность ее прихода, а как на временную меру в жизни человека, связанную с приходом зимы. И это слово: «зима», часто в разговорах произносилось вслух, а еще в большей мере откладывалось в сознании как роковая неизбежность прихода чего-то тяжелого и требующего мобилизации своих потаенных внутренних сил на его преодоление.
  Аганка в обрамлении покрытых снегом берегов приобрела какой-то коричневый с темно-фиолетовыми отливами цвет и только светложелтые гребни волн придавали ей живость и восприятие движения воды. По ее  водной поверхности с торопливой озабоченностью сновали теплоходы, буксирные катера с баржами, моторные лодки с желанием успеть завершить прорву еще не законченных дел. У причала портальные краны деловито выгружали гравий, всевозможные и разнообразные железобетонные изделия, оконные и дверные блоки пачками выгружались прямо на голый берег и тут же перегружались на большегрузные Уралы автомобильными кранами и куда-то так же поспешно увозились.
  В диспетчерскую причала по рации передали сообщение, что через три часа в адрес конторы бурения прибудут баржи с грузом и нужно в срочном порядке подготовить их выгрузку.
   Артамонов в кабинете Нетребко обговаривал вопрос переброски на базу поступающих баржами металлоконструкций и оборудования. Но Иван Макарович, со свойственной ему, как и всем, очевидно, транспортникам, прижимистостью уверял, что сегодня  больше трех трубовозов и одного автомобильного крана выделить не может. А Артамонов с не менее энергичной напористостью убеждал Ивана Макаровича, что нельзя оставлять такой груз на берегу и его обязательно надо как можно быстрее вывезти на базу, пока не завалило площадку снегом. Конечно,  Артамонову хотелось побыстрее избавиться от еще одного вопроса, который, сам по себе не убавится и легким не обещает быть.
-Да пойми ты, Александр Николаевич, даже если допустить невозможное и я выделю тебе дополнительно еще хотя бы два трубовоза и  один кран –они просто не разместятся на береговой площадке и будут только мешать друг другу.
 -Ну, это уже моя, Иван Макарович, забота, чтоб техника не простаивала и работала не в накладку.
 Они еще долго и упорно каждый по- своему отстаивал свои позиции.  Остановились на том, что Нетребко постарается с ремонта через час выпустить один кран и трубовоз,  и отдать его в распоряжение Артамонова до полного окончания  работ по перевозке грузов.
 -Иван Макарович, скажи откровенно, что это у тебя всегда вот такие сложности с выделением транспортных средств?- Спросил Артамонов.
-О-о, Александр Николаевич, тебе повезло и только потому, что еще на вчерашнем штабе я определил для себя, что тебе нужно помочь в первую очередь, не знаю, правда, почему, но скажу откровенно- ты чем-то мне приглянулся, -Иван Макарович хитровато прищурил свои карие и светящиеся каким-то глубоким,  по-мужицки обстоятельно взвешенным и  деловитым умом, и уже серьезно добавил,- объемы перевозок большие, а транспорта катастрофически не хватает, и бывает мы весь вечер до хрипоты в голосе делим один бульдозер или какой-нибудь тракторишко на все организации- всем нужно.
-А как же ты сегодня с такой легкостью дал мне технику?
 -А кто тебе сказал, что с легкостью? На то я и руководитель, что бы уметь предвидеть ситуацию, дать ей правильную оценку и найти разумные и правильные способы ее разрешения. Вот так вот, дорогой ты мой друг, Сашка, или тебя Шуриком зовут?-уже перешел на дружеский тон Нетребко.
 -Отец меня звал Сашком.
 -Ну, на этом и порешим сегодня, Сашок,- Нетребко положил свою теплую, мягкую ладонь в тяжелое лапище Артамонова и проводил его до двери кабинета в маленьком стареньком вагончике..
  В НПУ на адрес Артамонова пришла телеграмма о том, что завтра рейсом Тюмень-Сургут в 11-30 прилетает Горбатов с женой- главный бухгалтер конторы бурения. Артамонов вошел в кабинет Григорьева с телеграммой, чтобы уточнить: как Горбатов может добраться сюда, в Усть-Талинск из Сургута.
  -Очень просто- вертолетом, если, конечно, погода будет летной. Как раз завтра Кондратов летит в нефтепроводное управление по делам совместного строительства резервуарного парка на Острове –нужно согласовать кой-какие вопросы. Как видишь, еще одна головная боль у тебя снимается. Но ты, однако, везучий, должен сказать, ты здесь второй день и столько вопросов получилось порешать. Сейчас еще один решим.
Григгорьев кнопкой звонка позвал секретаршу:- Марья Алексеевна, разыщи- ка мне быстренько Варнакова .
 -Да он только что зашел к себе, я сейчас.
  Секретарша вышли и через три минуты зашел слегка полноватый с заметной лысиной человек. На округлом,  розовощеком лице было что-то на подобие не то улыбки, не то какого-то душевного умиротворения, что не совсем гармонировало с его пронзительно-напряженным взглядом не то зеленых, не то светлокарих, глядевших из- подо лба, глаз.
 -Звали, Михаил Григорьевич?- спросил вошедший и этим вопросом он будто выразил недоверие секретарше. Артамонов в душе слегка улыбнулся этому, еще раз взглянул на вошедшего Варнакова и  затаил ожидание.
  -Алексей Петрович, познакомься: Артамонов Александр Николаевич, директор конторы бурения .
 -Очень приятно,- Варнаков протянул Артамонову мягкую, пухлую ладонь, слегка поклонился и сел.
-Взаимно,- Артамонов пожал руку и   также слегка кивнул головой.
-Я тебе утром давал поручение относительно балка,- Григорьев взглянул на Варнакова,  будто пытаясь на его лице прочитать ответ.
-Все в порядке- Таллинский вагончик, новый, можно вселяться хоть сейчас,- деловито отчеканил Варнаков.
-Давай, после обеда покажешь балок Артамонову, а нам с Александром Николаевичем нужно еще побеседовать.
  Артамонов провел взглядом ушедшего Варнакова,  хотел, наверно, что- сказать, но передумал. Григорьев уловил это мимолетное движение какой-то мысли в глазах Артамонова и слегка про себя улыбнулся.
-Оригинальный человек, но в своем деле- асс. Ну, да ладно. Я предвижу, Александр Николаевич, что у тебя еще есть какие-то вопросы, так что выкладывай свое грустное и потаенное,- Григорьев слегка улыбнулся, сел, как ему казалось, поудобней, откинул свою  с легкой проседью голову и со вниманием, как будто в ожидании исповеди, посмотрел на Артамонова. Тот слегка почесал затылок, на мгновенье задумался, перевел внимательный взгляд на Григорьева,- понимаешь, Михаил Григорьевич, за всю жизнь,  сколько я себя помню, ни разу даже рубля не брал в долг, а тут, что называется- прижало, и решил обратиться к тебе за помощью. Суть вот в чем: для начала строительства базы, а я хочу прямо сейчас,  не откладывая, начать это дело,  нужны на всякие текущие расходы деньги. Но пока я оформлю все банковские дела, пока на открытые счета перечислят деньги- уйдет много драгоценного для меня времени,- Артамонов сделал небольшую паузу, внимательно посмотрел на Григорьева, но тот нисколько не изменил выражения лица, а глаза выражали средоточие и  полное внимание,- в связи с этим я хочу обратиться к тебе с просьбой одолжить какую-то сумму денег. Какую- я пока и  сам не знаю и хотел с тобой обсудить все эти дела.
  Григорьев молча нажал кнопку звонка и в открывшуюся дверь распорядился секретарше, пригласить Горишного.   
  -Олег Константинович,- обратился к вошедшему Григорьев,- нужно конторе бурения помочь в строительстве базы. Там, в смете на обустройство месторождения на строительстве временных зданий и сооружений какие у нас есть еще какие- т о деньги?
 -В принципе, мы располагаем некоторыми средствами по этой статье расходов. Правда, они не так уж и велики
- Ну, вот и ладушки. Давай, не откладывая, прямо сегодня подключи свою службу, чтоб подготовила необходимые документы с таким расчетом, чтоб как можно быстрее начать работы на базе буровиков.
-Александр Николаевич, а что из проектной документации  по базе у вас имеется?-обратился Горишный к Артаманову.
-Я привез с собой типовые проекты на РММ, склады, контору, заводские паспорта на металлоконструкции, кстати, мы их сегодня уже начнем завозить на площадку.
-Это уже хорошо, нужно только сделать привязку типовых проектов и можно начинать строить.
 -Олег Константинович, ну что ты развел бодягу с этой привязкой, как будто не знаешь, что  на это при нашей расторопности уйдет месяц, а может и больше. Потом привязку, как я понимаю, можно делать, когда есть хотя бы какие-то коммуникации. А здесь голый пустырь,- Горишный как-то присел, голову вобрал в плечи, но вместо ожидаемого им разноса Михаил Григорьевич продолжил:- давай так, помоги Александру Николаевичу со своими геодезистами сделать генплан базы и послезавтра выполнить геодезическую разбивку объектов и пусть начинает забивать сваи. Да, еще поручи нашему ПСБ сделать быстренько чертеж на первых порах хотя бы одного свайного поля, с Александром Николаевичем согласуй очередность этих работ. Ну, все, давай.
  Артамонов не знал: удивляться, восхищаться или радоваться, хотя все вместе эти чувства откладывались, в первую очередь, в его сознании на ту полочку и в тот уголок, где копились бесценные жизненные наблюдения, уроки и откуда, в случае необходимости и,  не обтряхивая от  не успевшей наслоится в этом быстротекущем времени пыли, можно будет достать и по надобности употребить. Правда, не забывая при этом поблагодарить провидение или  судьбу за бесценные, пусть и маленькие, но сокровища.
-Веки живи, как говорят, и век учись,- Артамонов на мгновенье, как будто зацепившись мыслью за какой-то торчащий сучок, спросил,- Михаил Григорьевич, а в этом самом вопросе по финансированию базы бурения никакой крамолы нет?
-Ну что ты, мы, только таким образом  здесь и строим. Сейчас в плане есть строительство КПП- комбината производственных предприятий, а то мы уже замучились где-то на большой земле или в Сургуте драть глотку за каждую сваю или кукую- нибудь  другую железобетонную безделушку, которой- грош цена, а без нее не обойтись. Правда, денег пока – нет на это строительство. Но будем просить. А поначалу нам дали в Сургуте сто пятьдесят тысяч- хоть смотри на них, хоть плачь- такая это мизер. Сейчас немножко легче стало- выручили за нефть, отправленной нефтеналивнушками на Омский НПЗ.
-Но эта статья расходов  имеет какие-то, наверное, не большие проценты в общей смете затрат?
-Правильно мыслишь, капитан. Вот как раз с этой статьей расходов Сафиуллин неделю сидел в нефтепроме,  а потом в Госплане. Благо,  Председатель Госплана бывший, очень грамотный, нефтяник, поэтому и получилось раздвинуть рамки этих расходов. Иначе мы бы тут сидели, как церковные мыши. Без денег ничего тут не сделать. Да и много чего приходиться объяснять и выколачивать там, наверху, и все дается с такими большими потугами, особенно сейчас, когда после отправки на заслуженный отдых Никитки, все заняты дележкой портфелей с различным содержимым. И скажу откровенно, в верху в некоторых кругах не питают особых надежд на большую Сибирскую нефть. Если мы тут что-то имеем, то исключительно благодаря пробивной силе первого секретаря промышленного обком партии Протазанова. Вот только благодаря ему  про нас не забыли  и с пониманием относятся к нашим нуждам. Но и спрашивают по полной программе,- Григорьев как-то со сосредоточенной задумчивостью о чем отдаленном, но очень важном, вошел в себя, потом, будто встрепенувшись, с улыбкой посмотрел на Артамонова,- так что не переживай, где-то через месяц раздастся у тебя телефонный звонок и требовательный, такой хорошо поставленный голос спросит:- Александр Николаевич, ты когда намерен начать бурить скважины?- Григорьев будто подражал кому-то, наделенному очень большой властью,- смеюсь,  конечно, но и меня не перестает мучить этот вопрос. Он как ржавый гвоздь сидит во мне. А Сафиуллину тем паче  спокойно не сидится, он там ближе всех к самой верхушке. Да и понять все это можно- денег в государстве нет. По « Дружбе» что-то качают, но по нынешним меркам- это мизер, а найденные в Западной Сибири запасы нефти вселяют большие, но пока осторожные надежды.  Не поверишь- по долгосрочным прогнозам через 20 лет уровень добычи здесь, в Западной Сибири должен составить 350 миллионов тонн! Ты только вдумайся в эту цыфирь. И как тут не загореться глазам! Но ее, эту нефть в этих болотах, надо взять как- то,  вот и торопят и каждый день требуют отчета о том, что и как уже сделано. Те, а надо сказать по нынешним меркам, не очень большие деньги, вкладываемые в будущую добычу нефти, требуют, разумеется, отдачи, вот и нервничают все, кто пониже рангом, потому как  достается им больнее всех. Вот я и стараюсь, как видишь, по мере возможностей, помочь тебе и не скрою- я крайне заинтересован в твоей быстрейшей работе. Мне нужен задел и хотелось бы, чтоб он был побольше, ведь эти пять миллионов тонн через 5 лет я должен дать! Иначе не сносить мне головы. Вот такой- вот расклад, дорогой, Александр Николаевич.
   Артамонов был немного осведомлен о перспективах по добыче нефти в Тюменской области, но эта информация там, на обустроенной Большой Земле, воспринималась как обычное дело, не представлявшее большой сложности в своем разрешении. Другое восприятие   составленные прогнозы  имели здесь, непосредственно на месте их реализации, где ни дорог, ни стабильного  и необходимого по мощности, энергоснабжения, где главная дорога – это река и та  почти на полгода замерзает. И самое тяжелое восприятие перспектив развития нефтедобычи являли собой болота, местами совсем не проходимые, и составляющие около семидесяти процентов территории нефтяных залежей. Но наиболее тяжело воспринимались возможности и перспективы обустройства месторождений нефти на фоне временного фактора. И ему, бывалому, уже в свои 36 лет, человеку это казалось просто нереальным делом, во всяком случае,  маловероятным. Поднять такую глыбу за ничтожно короткий срок? И какое же потребуется напряжение человеческих сил, человеческой энергии и ума, чтоб решить поставленную задачу? А это  не поддавалось никакому подсчету и  простому человеческому восприятию. Возможно, только на крутых исторических поворотах, когда такое простое и обыденное слово -«судьба», произносимое чаще всего всуе, приобретало здесь и неведомое доселе восприятие человеческой жизни со всеми ее понятиями о смысле и ее ценностях, и это восприятие порождало такую силу, такую энергию духа, которая переворачивала все мыслимые и немыслимые представления о человеческих возможностях и способностях! Артамонов это знал и понимал и, разумеется, в расчет не брал и оценивал возможности решения поставленной перед ним задачи исходя  из нормального человеческого ритма течения жизни, разве что с небольшой поправкой на условия, в которых она протекала. И его задача, как он ее понимал как руководитель, заключалась в том, что бы ритм жизни коллектива, который он должен сформировать и которым он должен руководить, не давал сбоев и был подчинен единому, им, руководителем установленному, порядку. Вот тут он, Артамонов, должен быть на высоте своего положения и той роли, которую ему поручено исполнить. И это при том,  что у него нет опыта руководства работой производственного предприятия. И он мог рассчитывать только на свой жизненный опыт, по большей части флотский, и учиться у таких,  как  Григорьев. Артамонова поразило, как тот быстро оценил ситуацию, в которой суждено было Артамонову барахтаться во всяких согласованиях и по ним неделями заниматься привязкой типовых проектов, и так же быстро принять решение и, пожалуй, самое главное-  не дать своему заместителю по капитальному строительству  втянуть Артамонова, а заодно и себя, в  тягомотину с этими типовыми проектами. И, пожалуй, оно бы так и случилось, если б не глубокие знания производства и, связанными с его нормальным функционированием всяких подводных течений, которые нужно выявить, знать их и умело в них маневрировать. И Артамонов не мог уже без благодарности в душе воспринять помощь Григорьева в строительстве его базы, и,  прежде всего, не в смысле ее практической реализации, а в смысле оперативности решения этой задачи. Артамонов также понимал, что решение, принятое Григорьевым, скорее всего не вписывалось в установленный действующими правилами и нормами порядок, и он так же понял, что наверняка многое здесь придется делать, отступая от этого, установленного порядка, тем более, что  на флоте также иногда приходилось принимать решения, противоречащие уставу. Но эти решения принимались в условиях разного по уровню соотношения с возможными последствиями риска. Здесь, очевидно, так же не обойтись без того, что бы принимать какие-то не ординарные решения, не вписывающиеся в общепринятые схемы и стандарты. Главное, чтоб эти нестандартные решения сами не стали обыденным явлением, нормой.
  -Спасибо, Михаил Григорьевич, за помощь и до свидания, а то я и так отвлек тебя от всяких важных и  неотложных.
 -Ладно, пустяки, держи контакт с Горишным,- Григорьев  поднялся над столом,- а насчет завтрашнего полета в Сургут- Кондратов тебя найдет, ты только не теряйся в этой суматохе дел,- Григорьев засмеялся и пожал Артамонову руку.
   Ближе к обеду подошли баржи  с металлоконструкциями и блочной котельной. Часть людей Артамонов направил на выгрузку барж и перевозку конструкций на базу, а Леше Ушакову вместе с Сашей Кабановым ,Мишей Семеновым и еще двум рабочим поручил заняться подготовкой передвижной дизель- электростанции. Без нее сейчас в строительстве просто не обойтись.   
  Артамонов с какой-то унылой грустью посмотрел на снежные комья,  перемешанные с глиной, мерзко липнущей к сапогам, и подумал о том, что уж лучше бы подморозило, чем месить эту грязь. Но обстоятельства, как жену, не выбирают, они сами подстерегают человека и норовят испробовать его на прочность и, самое главное, на гибкость.
  К нему подошел Леша Ушаков и как-то не решительно начал:
     -Понимаете, Александр Николаевич, мы эту ночь в общежитии ночевали  в спальниках, холодновато немного было,- он говорил  сбивчиво, с какой-то торопливостью, боясь, что его остановят,-  Мы тут с ребятами посоветовались и решили обратиться к вам насчет того, что бы построить маленькие, рубленые избушки с печками. Место есть, лес рядом, да и мастера среди нас имеются,- он как-то  на выдохе проговорил последние слова и теперь уставился глазами в Артамонова, пытаясь уловить в его глазах реакцию на сказанное. Артамонов пожал плечами, сделал выпяченными губами какой-то жест: не то одобрение, не то сомнение, а потом поднял вверх брови и уже одобрительным тоном, улыбаясь, сказал:
-А что, это- хорошая идея. Давайте вечером обговорим все, а я пока поразмышляю над вашим предложением. Ведь, это не просто в нашей ситуации отвлекаться на непредвиденные работы.               
   Нетребко выполнил свое обещание и у Артамонова работало четыре трубовоза и два автомобильных крана- один на погрузке, второй -на выгрузке. И в работе уже наметился тот четкий производственный ритм, который делал всякую работу важной и необходимой. И не по своему определению, а по жизненной сути, которая давала людям, делающим эту работу, удовлетворение от того, что ее результаты воплощались в задуманную ими форму,  наполненную важным жизненным смыслом, без которого всякая работа была бы  просто обузой. Артамонова радовало то, как движется работа, радовали люди, делающие эту работу и что он не ошибся в выборе этих людей. Его радовало, с какой заботливостью укладывалась на деревянные выкладки каждая балка, колонна,  ферма, которые скоро, а он уже, глядя на старательность и трудолюбие людей, верил в это, превратятся в производственные здания, важные и необходимые для жизнедеятельности им создаваемого предприятия. Его радовала та инициатива по строительству рубленных домиков, с которой обратились к нему люди. И он даже отмахнулся, как от чего-то застывшего и холодного, от этого сухого и официозного слова- «инициатива» , которое он считал неуместным для определения самой сути, содержащейся  в нем обращения людей. Он почему-то полагал, что не прохладная ночь, которую провели люди в зябком и неустроенном общежитии, а нечто другое, более важное и значимое в их нынешнем положении, явилось побудительным мотивом для обращения  к нему,  и проявленном в этом обращении желании иметь свой, по своему разумению и своим тщанием обустроенный угол. И это важное и значимое, как полагал Артамонов, состояло в обстоятельности, с которой собирались обустраиваться на новом месте эти люди. Это вселяло в него уверенность в обстоятельности и надежности этих людей.
  Варнаков показал Артамонову балок, в котором предстояло жить Горбатову с женой. Это был вагон-домик с двумя комнатками, посредине в тамбуре был устроен  маленький водяной  отопительный котел и трехкомфорочная электроплита В помещениях вагон-домика было по своему уютно, пахло свежей краской и обоями. « Ну что ж, совсем пока неплохо»,- подумал Артамонов. Варнаков отдал ему ключи и временный ордер на заселение и на этом они распрощались. « Ну вот, и еще один важный вопрос решен»,- Артамонов остался удовлетворенным и этим  вторым, почти прожитым на новом месте, днем.
 -Ну, как с перевозкой конструкций на базу?- уже в девятом часу вечера в общежитии обратился  Артамонов к Ушакову.
 - Осталось на завтра часа на  два работы, если с трубовозами и кранами срыва не будет.
 - Да нет, Иван Макарович обещал завтра дать, правда, только два трубовоза. Будет на базе еще бульдозер, нужно будет выставить на место электростанцию, расчистить площадку под забивку свай, начнем, пожалуй, со склада, а потом  под РММ готовить площадку.
 -А как с конторой?
 -Контора пока подождет, в случае чего разместимся как-нибудь в вагончиках- обещают в техстнабе выделить нам три штуки. Но это потом, когда у нас на счету будут деньги. Завтра прибывает наш главный бухгалтер с женой. Он откроет счета и мы потихоньку начнем жить самостоятельно, зарплата у нас будет- первая на этой земле,- Артамонов многозначительно поднял указательный палец вверх и тут же помахал им в адрес заулыбавшегося Пронина, который перед этим сделал выразительный щелчок средним пальцем по горлу
-Да я что, я ничего,- пожал плечами Пронин.
-И я –ничего,- ответил ему Артамонов и тут все хором рассмеялись,- значит так, ребята, я завтра в 8 утра с Кондратовым  лечу в Сургут, а вы тут постарайтесь закончить перевозку конструкций. Котельная пока останется на берегу. Я договорюсь с Нетребко, чтоб он выделил под ее перевозку Краз с платформой и большегрузный кран. И еще: после  обеда, как закончите перевозку, проверьте работоспособность бензопил, они пока  в трюме на барже, вот ключи, Леша.
  Ушаков забрал ключи и  посмотрел на Артамонова в ожидании ответа на высказанное им сегодня предложение. Артамонов уловил этот взгляд, посмотрел на собравшихся в комнате людей, кашлянул в кулак:
 -Скажу по правде- меня несколько озадачило и в то же время обрадовало, сделанное вами  предложение по поводу строительства рубленных домиков. И меня не покидает не то что бы сомнение, а какая-то навязчивая мысль: хватит ли у вас пыла на это дело, ведь придется работать и очень напряженно работать, да и проблемы будут: где взять, например, окна, двери, доски половые, кирпич на печки и всякое другое. Я понимаю, что срубы вы, пожалуй, сделаете, возможно, даже быстро. Но домики, чтоб в них жить, нужно обустроить. Ну с окнами дверьми и прочим хозяйством проблему, пожалуй, также можно решить через строителей или как-то иначе, но, еще раз повторяю, работа по базе не снимается с повестки и в отведенные нам сроки нужно управиться- хватит ли у вас сил и терпения одолеть это напряжение в работе?- Артамонов окинул взглядом людей, пытаясь на их лицах найти ответ на свой вопрос, но в глазах людей читалось скорее разочарование словами Артамонова, чем надежда на то, что их намерения оживут и воплотятся в теплые и уютные, пусть даже маленькие, домики согретые своим, домашним теплом. И  в комнате воцарилась какая-то гнетущая и затянувшаяся в раздумьях тишина. Ее неожиданно нарушил Коля Семеняка, сидевший в дальнем углу: -А, что вас так  обрадовало, Александр Николаевич?
 Артамонов от неожиданности даже открыл рот- он не ожидал этого вопроса, прозвучавшего даже не как реакция на его слова, которые содержали в себе ту реальность, которую, возможно и не учитывали люди в своих намерениях, а скорее как стремление пойти наперекор этой реальности. Артамонов заулыбался, тряхнул головой, и с каким-то пафосом в голосе, и широким жестом, обводя людей, сказал:- Вы! Да, да. Именно вы!- он слово «Вы» проговорил в крайне уважительном тоне, вкладывая в него благодарность и признательность за то, что они здесь, с ним и проявили готовность именно своим предложением оставаться здесь, возможно, надолго; радость оттого, что эти люди проигнорировали ожидавшую их сложность и напряженность в работе. Он утвердился в этой мысли еще раз после произнесенного Семенякой вопроса, когда он прозвучал в воцарившейся тишине как неуместные сомнения Артамонова относительно них, «его людей», ему даже сделалось немного неловко за эти сомнения.
 -Я утвердился в убежденности, что именно вы есть те люди, на которых можно рассчитывать  и быть уверенным, что они не подведут в трудную минуту. Спасибо вам, ребята,- Артамонов обратился почему-то к самому молодому, Семеняке,  -как думаешь, Николай, сколько нужно будет человек на строительство срубов?
Семеняка немного стушевался оттого, что именно к нему Артамонов обратился с этим вопросом, но внутренне как-то собрался, и уже с твердой уверенностью в голосе и с ноткой знающего в этом деле толк человека, произнес:
- Думаю, человек пять, не больше. Полагаю,  чтобы всякий хлам в поселок не везти, срубы  полностью готовить прямо в лесу, а сюда их доставлять в  разобранном виде и на месте складывать уже готовые домики. Надо только надрать где-нибудь на болоте мха, а он, думаю, здесь должен быть, и надо это делать уже, пока землю не завалило  снегом и не ударил мороз.
  Артамонов от удивления покачал головой: -я, смотрю, вы уже тут все продумали, а фундамент под домики как будете устраивать?
 -А мы срубы выставим на  поперечных бревна, сделаем вокруг домика завалинку и –все.
 -Ну что ж, Николай, подбери себе людей, будешь у них командиром и- вперед. А теперь давайте отдыхать.
   Утро, на удивление,  выдалось солнечным, теплым и даже снег начал подтаивать. Артамонов с Кондратовым уже сидели в вертолете МИ-4 и его винты начали раскручиваться- сначала медленно, потом обороты винта усилились, он приподнялся на несколько метров вверх и, как-то по-бычьи, наклонил нос вниз, хвост задрал вверх и понесся  вперед, набирая высоту. Внизу была тайга, припорошенная снегом. Деревья торчали голые, и только кедрач светился на солнце  изумрудной зеленью, величественно кивая своими лохматыми ветками. Его размашистые кроны подчеркивали торжественное величие и какую-то еще не раскрытую и притягательную силу, хранящуюся в его стати, придающей тайге широкий размах и не поддающееся оценке, даже самому отзывчивому взгляду на красоту, очарование. Таежные острова перемежались  клочками какого-то ржавого подлесья с чахлыми сосенками и мелким кустарником, поблескивая на солнце водяными бликами между снежных проталин: «Болота», -догадался Артамонов, -«Как их все-таки много»,-не унималось его сознание. Сверху эти болотные массивы кажутся не такими уж дремучими- обыкновенная земля, покрытая  мхом вперемежку с травой , кустиками какой-то растительности, похожей на голубику, и еще какой-то мелкой порослью и разбросанными бесформенными клочками  невзрачных карликовых сосен среди кочкарника. Лишь изредка виднелись сквозь снежные проталины пятна  яркозеленой растительности, которая, казалось, плавает на воде. Артамонов улыбнулся: « Вот, наверно,  в таком месте черти водятся».    Лесные островки и массивы сменились заливными лугами, пересеченными как-то по-змеиному вьющимися протоками, проточками, ручейками и наполненными бесконечными лазурными блюдцами и бесформенными чашами озер и озерков. На одном из них неожиданно и не поддающееся осознанному восприятию открылось видение стаи белых лебедей. Кондратов каким-то озабоченным взглядом  окинул эту стаю и на ухо, пересиливая гул вертолета, скорее прокричал, чем сказал Артамонову: « Это что-то невероятное! Они если сейчас же не улетят- будет поздно, если уже не опоздали». Он с грустью посмотрел на удаляющуюся от него движением вертолета стаю лебедей и уставил свой взгляд в иллюминатор. «Это какое-то дурное предзнаменование»,- неожиданно ворвалась в сознание Кондратова эта шальная мысль, от которой в нем что-то дрогнуло внутри и будто затаилось. Он тряхнул головой и снова стал смотреть на проплывающие внизу за стеклом пейзажи, один сменяющий другого. Вертолет, слегка покачиваясь, шел снова над лесом. Вдруг он накренился влево и стал делать разворот. С пилотской кабины вниз по лесенке начал спускаться бортмеханик и резкими движениями стал рукой показывать в иллюминатор. Сидевшие в вертолете сначала ничего не поняли и только потом посмотрели в сторону направления руки бортмеханика. А там внизу, слева по борту вертолета, на лесной полянке стояла лосиха с маленьким лосенком. Она с безразличием посмотрела на вертолет, а лосенок поднял свою горбоносую головку и, не отрываясь, следил за вертолетом, лишь, на всякий случай, плотнее прижался к маминому боку. Лосиха повернула голову в сторону своего малыша, лизнула его где-то за ушами и снова также безучастная к появившемуся над лесом вертолету стояла, прядя ушами. Вертолет сделал круг над полянкой, где стояла лосиха с лосенком, выровнял корпус и полетел дальше над тайгой.    Потом за ним неожиданно в отдалении показалась широкая,  извивающаяся  голубая, покрытая легкой дымкой, лента речной глади с барашками переливающейся  белесой ряби катящихся волн. «Обь»,- догадался Артамонов. Это была действительно она, широкая,  местами достигающая около трех километров, с вытянутыми вдоль ее течения островками, покрытыми тальником, а на стороне крутых берегов- кедрами вперемежку с осинами и березами. А за границами берега тянулись, казалось в бесконечность, покрытые травой сора, леса и перелески,  подпирающие своими голубыми кромками на горизонте небо, покрытое  громадными стаями светлых,  кочковатых облаков. Эта широта бескрайних просторов поражала своей величественной тишиной и размеренным спокойствием. Только гул вертолета врывался в эту умиротворенность каким-то чужеродным образованием, вносящим в ее сотканный из невидимых и непонятных человеческому сознанию тонко и целесообразно сплетенных  нитей,  разлад.   Артамонов неожиданно понял источник этой глубокой тишины –отсутствие людских поселений вокруг, куда может достать глаз с высоты птичьего полета. «Скоро эта тишина будет нарушена. Сюда войдет человек со своими грозным машинами, чтоб достать из пробуренных этими машинами недр их богатство». Артамонову  от этой мысли сделалось немного муторно на душе, но он отогнал от себя это неожиданно нахлынувшее на какой-то миг созданное этой мыслью неуместное в его нынешнем положении минорное настроение.
    По Оби поспешно тянулись на юг буксиры с пустыми баржами, оставляя за  кормой пенистые ленты  бурлящейся воды, постепенно тающие по мере удаления судов.
  Вертолет пересек Обь и пошел вдоль ее берега на восток. Через несколько минут он уже летел мимо какого-то поселения, тянущегося по берегу реки, усыпанного деревянными, преимущественно одноэтажными, изредка двухэтажными строениями, какими-то барачного типа домиками, балками. Потом вертолет развернулся вправо и  через несколько минут приземлился на  утрамбованном песчаном поле, на котором недалеко от таких же деревянных домиков стояло несколько самолетов АН-2 и  вертолетов.
  -Это что-Сургут?- спросил у Кондратова  Артамонов после остановки винтов и выхода из вертолета.
   -Да, а вы, я вижу, немного разочарованы?- спросил Кондратов и, уже улыбаясь, добавил:- этот поселок ждет большое будущее красивейшего на Севере города. Вы что, не верите?
 -Да нет, почему же, просто Сургут сейчас не впечатляет.
 -Зато у него уже есть своя история, а это  что-то да значит, а пройдет время и его история приумножится, но уже несколько иными делами и событиями.
 -Знаешь, Геннадий Иванович, я несколько по иному смотрю на понятие истории. Она ведь не в событиях и в личностях, а в оценке этих событий и личностей в этих событиях. Вот тут бы не ошибиться, а то она может больно потом ударить.
  -Ладно, Александр Николаевич, как-нибудь в другой раз поговорим на эту тему, а сейчас я вас проведу в помещение аэропорта, а сам поеду- время уже не терпит.
  -Ты езжай, Геннадий Иванович, а я уж тут сам сориентируюсь и время у меня еще есть. А тебя когда ждать?
  -Думаю, часа за два управлюсь, тем более, что к вертолету надо успеть, он часа через два с половиной должен прилететь за нами.
  - Ну, давай, до встречи.
   Помещение аэровокзала- деревянное, невзрачное с низкими потолками. На полу мусор, окурки, обрывки каких-то газет, бумаги –накурено, от дыма и человеческого пота  воздух был тяжелый и, казалось, он висит между полом и потолком какой-то серой, густой массой. Люди сидели на лавках, на чемоданах, некоторые лежали на полу, подстелив газеты. Артамонов морщась прошел к вывеске «Справочное бюро» и, согнувшись почти вдвое спросил в окошко: « Рейс из Тюмени будет по расписанию?»
  -Да, по расписанию, ожидаем прибытие рейса минут через сорок.
  -Спасибо!- Артамонов широким шагом  направился к выходу и уже на улице широко вдохнул чистый осенний воздух, остановился, огляделся по сторонам и, не найдя ничего примечательного, куда можно было направиться скоротать время, пошел к скамейке под березкой. Он достал из портфеля газету, просмотрел ее сначала всю, а потом остановился на каком-то газетном материале и ушел с головой в чтение. 
   По радио объявили прибытие рейса из Тюмени. Артамонов быстро согнул газету, кинул ее в портфель и отправился к калитке, куда должны подойти прилетевшие на ЛИ-2 пассажиры. В толпе он сразу узнал Горбатова- высокого  с седой головой, рядом с ним  шла  невысокая, приятной наружности женщина с двумя тяжелыми сумками. Горбатов за спиной нес рюкзак, а в руках два больших чемодана.
-Ну, вы нагрузились! Саша, ты бы хоть пожалел Зинаиду Николаевну.
- А я ее не заставлял, и, если была б  возможность, она все бы с собой притащила. Ну, здравствуй!- Горбатов поставил чемоданы и крепко обнялся с Артамоновым.
 -Ну, ладно, ладно, дай хоть Зину твою обниму и расцелую. Герой- женщина,  декабристка, понимаешь,- Артамонов обнял Зинаиду Николаевну, поцеловал в щечку,- значит,  отважилась, Зин,  все-таки.
  -Ну если она декабристка, то я- декабрист, только вот в ссылку отправился добровольно,- вставил реплику Горбатов.
 -Как видишь- решилась,- ответила Артамонову Зинаида Николаевна и, уже обращаясь к Горбатову,- если будет плохо- вернусь обратно, а эта сухая жердь- пусть остается.
 -Знаю, знаю я тебя- ты своего Александра нигде не оставишь,  тем более он мужик видный, его  быстро его какая-нибудь молодуха окрутит, даже опомниться не успеет.
 -Ну, во-первых,- это он без меня никак не сможет, он даже шнурки на ботинках завязать без меня не может,- Горбатов стоял и улыбался,- а во-вторых: я что- лыком шитая? Ко мне, вон, в Тюмени приставал уже один,- она  рассмеялась, вспоминая какое-то дорожное событие. Александр Константинович, улыбаясь, погрозил Зинаиде Николаевне пальцем.
   -Зин, а как твой Костик?
   -Да ничего, учиться. Квартира теперь на нем. Боюсь, запустит он все в доме. Но пусть похозяйничает. Это ему даже на пользу.
  Они все смотрели друг на друга с теплыми дружескими улыбками, словно давно не виделись, одаряя каждого приятным душевным теплом.
  -Ну, давайте пройдем к скамейке, Зина, возьми мой портфель, а мне давай твои сумки,-  Артамонов уже взял в свои крепкие руки сумки и они пошли к скамейке под березой.
  Когда все расселись, Артамонов, опершись ладонями в колени и, предваряя возможные вопросы,  начал:
  -Значит так, жить будете в вагончике,- Зинаида Николаевна взметнула свои каштановые брови вверх,- в хорошем вагончике из двух комнат, там тепло и достаточно уютно,- продолжал Артамонов поглядывая  на Зинаиду Николаевну, поскольку  произносимые им слова в первую очередь предназначались ей,- это пока лучшее что можно сейчас предложить…
  -Ладно, Сашок, не надо ничего объяснять, мы ведь отдавали себе отчет, куда едем, а Зина так, в шутку сказала, что вернется, - прервал Артамонова Горбатов
  -Я сказала- когда будет плохо, а вагончик, да еще такой большой- это вообще здорово!
Артамонов ладонями слегка потряс за плечи Зинаиду Николаевну,- молодец, Зина, главное, как я себе мыслю- пережить эту, первую нашу зиму, а там все пойдет гораздо легче.
  - А как мы до Усть-Талинска будем добираться?- обращаясь к Артамонову спросила Зинаида Николаевна.
 - На вертолете, конечно,- Зинаида Николаевна, как школьница подпрыгнула от восторга, захлопала в ладоши:
 - Вот это здорово! Я еще никогда в жизни не то, что не летала, даже не видела вертолет, разве что в кинохронике.
  Горбатов как-то по особенному посмотрел на свою жену, и неожиданно для себя  увидел в ней не сорокапятилетнюю  женщину, а ту, совсем еще молоденькую красавицу Зинку, за которую он не раз в подворотнях получал тумаки от парней. И к его груди подкатил  неожиданно какой-то комок, идущий  из глубины его, казалось, настежь открытой, души, неся с собой какое-то особое,  неосознаваемое и неподвластное пониманию тепло. Он  обнял рукой за плечи жену, прижал слегка к себе и поцеловал там, где около ее ушка опускался темно-каштановый  завиток. Артамонову стало как-то неловко, он отвернулся, сделал несколько шагов и увидел уже невдалеке, идущего навстречу, Кондратова с большой сумкой, из которой торчали какие-то бумаги.
  -Ну, как я управился, быстро?
  -Да ничего, а я тут встретил своих, вон они сидят на лавочке. Пойдем, познакомлю.
  - Минут через двадцать вертолет должен подлететь, надо собираться туда, на вертолетную площадку, чтоб вертолет нас не ждал.
   Артамонов представил Горбатовской чете Кондратова, они обменялись рукопожатиями и, как принято в таких случаях, выразили приятное удовлетворение знакомством.
  - Геннадий Иванович нам предлагает перебираться к вертолетной площадке, поэтому сделаем так: Зинаида Николаевна остается здесь, а мы с Александром Константиновичем перенесем вещи. Ну, пошли,- Артамонов взял два чемодана у Горбатова и пошел. Кондратов взял сумку Зинаиды Николаевны и со своими бумагами в другой руке подался следом. Через несколько минут Горбатов вернулся за сумкой и уже вместе с женой пришли на вертолетную.
  -Геннадий Иванович, а что это у тебя за бумаги такие большие,- Артамонов указал на большую сумку с бумагами, которую Кондратов бережно прислонил к чемодану Горбатова.
  -Это чертежи пункта подготовки нефти- попросту ППН, который мы должны уже начать строить, чтоб к пуску нефтепровода на Омск мы смогли по трубопроводу подавать уже товарную нефть. Здесь, правда, только технологическая часть, и то не вся, и несколько чертежей архитектурно-строительных решений, так сказать первоочередного строительства. Я взял, чтоб посмотреть и дать свои замечания. Правда проектировщики не успевают, дают проект только по частям и трудно, не имея целостного представления об объекте, делать о нем  какие-то  суждения, давать замечания. Меня, пока, интересует технологическая схема объекта, применяемое оборудование…,-Кондратов неожиданно смолк и посмотрел на окружающих,- а что это я разошелся не к месту и не ко времени?
  -Ничего, ничего, мне  даже интересно стало. Александр Николаевич мне предложил возглавить проектно-сметное бюро, это как раз по моей специальности, я –инженер-строитель, так что не лишнее и послушать знающего человека,- Зинаида Николаевна  посмотрела внимательно на Кондратова и неожиданно спросила:- а, что бывают серьезные претензии к проектировщикам?
 Кондратов улыбнулся, слегка покачал головой,- ну как бы вам сказать, Зинаида   Николаевна,-он на какой-то миг вошел в задумчивое состояние, определяя для себя необходимость, а может скорее всего тактичность, излагать стороннему для него человеку то, что для него стало еще одной неприятной занозой, торчащей как раз именно  в том месте, где ему больше всего не хотелось бы иметь проблем- в строительстве ППН, важнейшего на сегодня объекта. Но потом решил, что его информация не содержит никакой крамолы, а скорее наоборот, высказавшись по поводу этой самой занозы, он облегчит как то возможность переносить эту болячку,- да вот, совсем недавно столкнулся с ситуацией, когда на архитектурно-строительные чертежи не ложились  технологические, не учитываются проектно-изыскательские работы. Например, два резервуара запроектированы на самом болоте, а ПИРовские  частенько отстают от проектных работ. Так что ребусов они нам задают много,- Кондратов как-то неожиданно замолчал, слегка задумался, только выдавил из себя многозначительное,- да-а.
   В небе застрекотал вертолет, и, сделав разворот, направился на посадочную площадку. Люди повернулись спинами к вертолету, прячась в воротники от напора, создаваемого им потоком воздуха. Винты остановились, дверца открылась, и бортмеханик взмахом руки пригласил садиться.  Быстро погрузили вещи в салон, расселись все поудобней.
-Ну что, к полету готовы?- бортмеханик улыбнулся всем, посмотрел на восторженно-удивленное лицо Горбатовой, закрыл дверь вертолета и по лесенке поднялся наверх в кабину. Винты закрутились, вертолет поднялся на несколько метров над землей и, немного повисев в воздухе, поднялся и  взял курс на Усть-Талинск.


                Глава 2.
    Секретарь парткома  Усть- Талинских нефтепромыслов Соломатин экстренно собрал всех руководителей предприятий поселка. Люди рассаживались на свободные места, как обычно, начиная с задних рядов, о чем-то перешептывались между собой и недоуменно пожимали плечами- ждали разгадки столь неожиданного и срочного сбора всех руководителей. Соломатин оглядел зал, посмотрел на часы- собрались будто бы все, за исключением двух-трех человек:
  - Товарищи, давайте подвигайтесь с задних рядов сюда, поближе, скромничать будете, когда вам награды будут вручать.
  -Да, тут дождешься, быстрей выговоряку схлопочешь…- кто-то с задних рядов из-за спин собравшихся начал роптать.
   - А ты, Шаповал, старайся, гляди и перепадет на твою широкую грудь,- узнал по голосу роптавшего Соломатин, -все, успокоились. Товарищи! Пришла радиограмма из Ханты-Мансийска о том, что к нам на подходе баржи с продовольствием и промышленными товарами,- в зале одобрительно зашумели…Соломатин постучал карандашом по столу,- но это еще не все- в ближайшие два дня ожидается похолодание и баржи должны вернуться до ледостава в Тюмень.
  Соломатин окинул взглядом зал с тем, что бы уловить настроение собравшихся и подобрать  слова соответствующие складывающейся ситуации,- с учетом этого обстоятельства и учитывая то, что ОРС не располагает требуемым количеством грузчиков, мы тут посовещались и пришли к выводу что разгрузку барж в течении суток с момента их прибытия можно осуществить только принявшись за эту работу всем миром. Поэтому с учетом численности работающих каждое предприятие пропорционально выделит своих людей на разгрузку. Причем, людей подбирать надежных, крепких мужиков под ответственность первого руководителя. Вам сейчас раздадут списки предприятий под роспись. Каждый руководитель своим внутренним приказом должен назначить старшего группы. Этим же приказом определить обязанности старшего и порядок организации работы. Сбор завтра в семь ноль-ноль на причале ОРСа и без опозданий. Задача товарища Нетребко обеспечить бесперебойную работу бортовых автомобилей. Их количество укажет начальник ОРСа товарищ Рыбакин Семен Георгиевич. Все люди предприятий поступают в полное его распоряжение. Вам есть что сказать, Семен Георгиевич? Пожалуйста.
  Рыбакин поднялся со стула на первом ряду подошел к столу, кашлянул в кулак и как-то странно улыбнулся, оглядывая зал:
  -Я понимаю, вы скажете, что для каждого из вас оторвать людей на незапланированное мероприятие тяжело, но зимой кушать хочется каждому, да и выпить тоже, поэтому надо помочь нам. Валерий Сергеевич в общих чертах обрисовал ситуацию. У меня будет единственная просьба: наш товар-это особый товар, поэтому дисциплина среди сторонних людей должна быть на высоте.
   -Сказал бы попросту, чтоб не воровали, а то-дисциплина…,- это уже Нетребко не выдержал с репликой
   -А водки много будет?- в зале поднялся хохот,- а что смеетесь, посмотрим, как вы будете смеяться, когда   где-то в марте, водка кончится,- это Шаповал проявил  озабоченность
   -Водка, разумеется, тоже будет, сколько я пока не знаю, но, думаю, умереть без водки мы не дадим,- в зале снова прокатился смех, потянулись разговоры.
   -Тишина в зале, -это уже Соломатин  начал успокаивать собравшихся,- ну что ж, давайте закругляться. Скажу только, что контроль за разгрузкой барж буду осуществлять лично вместе с председателем поссовета товарищем Лопатиным Дмитрием Валентиновичем. Если нет вопросов, то прошу подойти к секретарю нашего небольшого совещания и получить списки предприятий.
    Григорьев распорядился, чтоб на плавкранах включили прожектора и осветили ими причалы, а также подготовили, хотя бы два плавкрана, для выгрузки барж на берег, учитывая, что плавкраны работают в скоростном режиме и не смогут поэтому загружать сразу в кузова автомобилей.
Городницкий –начальник цеха РЭБ флота- заикнулся было о том, что  ему  сложно сейчас найти людей, но Григорьев на него посмотрел так, что тот больше не проронил ни слова.
  Баржи пришли ночью, а утром уже в половине седьмого начали подходить люди, подъезжать бортовые Уралы. Прожектора плавкранов ярко освещали берег. У ОРСовского вагончика начались толпиться люди. В вагончике уже сидел Соломатин, Григорьев, Нетребко, Артамонов, работники ОРСа.
  -Ну что ж, Семен Георгиевич, время не тяните, начинайте выгрузку барж,-Григорьев взглянул на Рыбакина с каким-то особым вниманием и неожиданно спросил:-а ты горячие обеды организовал?- Семен Георгиевич замялся, хотел что-то спросить, но Григорьев не дал ему выговорить свой сакраментальный вопрос,- обеды бесплатные, ты ведь за погрузку и выгрузку грузчикам платишь деньги? Так что быстренько дай своим соответствующее поручение,  и чтоб к одиннадцати  обеды были организованы прямо здесь, вон в том вагончике, что рядом с нами. Ну, давай, начинай.
  -Да, пожалуй, начнем с муки и сахара. Серега, подъезжай с двумя Уралами к третьей барже, вот тебе список людей, тут двадцать человек и начинайте,  давайте живее и не толпитесь тут!
   Вокруг звучали голоса, зачитывали списки людей, кричали куда идти, куда ставить машины, звучали команды водителям на установку машин. Кто-то ругался, звали какого-то Ваську, кто-то заливисто смеялся, аж оглядывались люди в их сторону, там собралось еще несколько человек- оказалось, анекдоты рассказывали. С барж начали спускать трапы. И с них потянулись один за другим, как в муравейнике, люди с картонными,   деревянными ящиками, другие уже шли им навстречу за очередным грузом и уже в половине восьмого  две первые машины отъехали от причала. Портальный кран начал выгрузку муки на поддонах и тут же автокраном поддоны перегружали на автомашины. Часть людей автобусом была отправлена на базу для выгрузки груза из машин в склады. Работа потихоньку начала набирать ритм. На удивление Соломатина пришли все заявленные в списках люди и не только старшие от предприятий, но и сами руководители следили, чтоб не было сбоев в работе, У Соломатина даже от волнения голос какой-то еще более приглушенным стал:
   - Все- таки, неплохой у нас народ, , думаю, с ним  мы все выдюжим, никто не роптал даже.
А уже к полудню первая баржа была выгружена. Веселей пошла разгрузка баржи   с различными консервными банками- тушенкой, сгущенным молоком, овощными, рыбными и всякими разнообразными консервами и, конечно, водкой, спиртом. В начале двенадцатого в термосах привезли обеды. Стало шумно от разговоров в соседнем вагончике- там разместили столы, стулья- и люди начали подходить к раздатчице обедов, черноглазой, курносой Соньке Плаховой. Сергей Свинцов уже начал заигрывать с ней, она звонко похохатывала, не забывая при этом обслуживать людей. Люди садились, от удовольствия потирали руки, кто-то даже на весь зал спросил:- а что-нибудь посущественней к обеду будет?
   -А ты что имел в виду?- игриво спросила Сонька,- ты говори прямо, без намеков,- в зале раздался дружный хохот.
  -Ты с Сонькой поосторожней, а то она и лягнуть может.
  -А я-то думаю: отчего  у тебя синяк под глазом?- и снова раздался дружный хохот.
  -Ребята, кому добавки?- Сонька уже в зал обратилась.
  -А на добавку что будет- первое или…второе?- решил сострить Сергей Свинцов.
  -А ты, красавец, за добавкой придешь завтра. Только с утра пораньше, а то очередь будет,- отрезала ему Сонька.
  -Ну что, съел?- это уже сосед по столу обратился к Сергею.
    После обеда работа возобновилась, люди уже освоили заданный ритм, и, несмотря на некоторую усталость, работа пошла споро.  А к ночи все баржи были разгружены. Долго еще не утихали разговоры по поводу того, как шла разгрузка, сетовали на авральный способ организации завоза товаров, хватит ли всего на зиму. Иван Шилов, оператор по добыче нефти, подошел к Григорьеву:- Михаил Григорьевич, а почему не завозят свежий картофель, сушеная картошка уже как-то приедаться начала?
  -Дело в том, Ваня, что у нас нет пока специально оборудованных складов под овощи. Мы даже вино не можем завести потому, что бутылки зимой в мороз полопаются. Мы водку вынуждены на зиму брезентом укрывать. В заглубленные склады мы только консервы складываем, чтоб не перемерзли. Вот такие- вот дела. На следующий год, если обстоятельства позволят, начнем строит хорошие отапливаемы склады, вот тогда жизнь веселее пойдет,- Григорьев вздохнул  тяжеловато, посмотрел  на Ивана, а потом улыбаясь добавил:- в не таком уж далеком будущем  будем пить свежее молоко, кушать свои свежие помидорчики, огурчики и всякую прочую зелень. Ну ладно, иди, отдыхай, Ваня, а то я, смотрю, ты измотан уже изрядно.
   В вагончике долго еще не смолкали разговоры, подводились результаты сегодняшней работы. Несколько раз возвращались к постоянно витавшему в воздухе вопросу: а хватит ли до следующей навигации запасенных продуктов?  И тут оказалось, что невольно  жизнь поселян приобрела своеобразные временные рамки в добавление к существующим: от зарплаты-до зарплаты. А новое временное измерение, также определяющее уровень этой жизни, обрело еще одно своеобразие:  от навигации и до навигации. И никто еще не знал, да и не мог знать, что это новое временное измерение жизненной насыщенности станет определяющим на добрых полтора десятка лет. Соломатин сказал, что по договоренности с Сургутским  консервным заводом завтра  должна прийти еще одна баржа, последняя, наверно в этом году, с рыбными консервами. Продукт не ахти какой, но своя рыбка и очень вкусно приготовленная и разнообразная: язь, щука, карась, налим- в томатном соусе, в собственном соку, в масле, а для гурманов будет и осетрина, так что не пропадем. Зимой можно будет съездить по зимнику в Тундрино, Сытомино и запастись у местных жителей свежей картошкой для больницы, в детсад. А Григорьев, уже обращаясь к Рыбакину, сказал:
   -Только вот разгружать баржу из Сургута, Семен Георгиевич, тебе придется своими силами. И как думаешь, хватит нам до лета продуктов?- уже в который раз произнесен сегодня был этот вопрос.
   -Да, думаю, что хватит, вот только с горячительным могут быть действительно сложности.
  Соломатин устало посмотрел на Рыбакина:
  -Ладно, потом обсудим эту ситуацию. Ну, давайте будем расходиться по домам, а в ближайшее время  нужно будет приказами  по предприятиям отметить ударную работу, а мы в свою очередь, в парткоме совместно поселковым советом определимся, как отметить особо отличившихся.
 Все стали расходиться.   Артамонов с утра пошел на базу. С ним решил пройтись и Горбатов.
   -Ну, давай, вдвоем даже веселей будет.
   Выпавший несколько дней назад снег, уже растаял, и пришлось снова, где кончились деревянные тротуарчики,  шагать по вязкой грязи. На площадке уже вовсю громыхал молот сваебойного агрегата- заканчивали забивку свай склада, а ямобур работал на разметке РММ. « Ну что ж, неплохо»,-подумал про себя Артамонов,- «Надо все-таки забить сваи под контору».
  -Ты о чем это про себя нашептываешь, Саня?-
  -Да так, размышляю  о делах насущных.
  -Ты размышляй вслух, может, и я тогда на что-нибудь сгожусь тебе.
  -Кстати, после твоего приезда мы с тобой так толком и не поговорили.
  -Давай приходи на обед, жена нам что-нибудь приготовит, а то ты, наверно на одних банках консервных проживаешь.
  -Да нет, иногда захожу в столовую, но на обед к тебе приду с удовольствием
  -А что это ты все время с портфелем ходишь?
  -Да так, всякие бумаги с собой ношу по нашей базе.
  Они подошли к рабочим, устанавливающим опалубку на противоположном от сваебоя месте.
 -Здравствуйте, ребята. Я смотрю, работа ладится у вас.
 -Здравствуйте, Александр Николаевич, работаем потихоньку. Вот только плохо, если вручную придется бетон готовить, у нас ведь нет бетономешалки. Вручную мы много не наработаем.
Артамонов только теперь вспомнил, что в спешке забыли погрузить ее, проклятую, на баржу там, в Тюмени и с досады чертыхнулся, почесал затылок.
  -Спасибо что напомнили, попытаюсь здесь найти бетономешалку.
  -Александр Николаевич, вы бы поговорили с кем-нибудь там, не знаю, правда, где, чтоб нам подбросили пакли, аргалиту или ДСП, мы бы вечерами привели немножко в порядок общежитие, а то в спальниках только на рыбалке хорошо.
  -Ладно, решу эту задачу. Ну, до свидания, ребята. Пойдем посмотрим как дела у Леши Ушакова.
   Ушаков возился с дизельной электростанцией, руки были в мазуте, даже на щеке был заметный мазок. Артамонов поздоровался. Приходилось громко кричать, работал двигатель станции. Ушаков кивком головы ему ответил. Вышли из помещения,- ну как, Леша, станция?
   -Да все нормально, работает, как видите. Немного топливный насос барахлил, но ничего , наладил.
  -А где Сашка Кабанов?
  -Он там  около стеллажа смотрит кабеля, провода- нужно же прокладывать линию по нашему хозяйству. Думаем несколько прожекторов поставить, а то темнеет уже рано, а работы очень много.
-А как электрогенератор? Меня он волнует больше всего, я боялся, как бы нам не подсунули по нечаянности какое-нибудь старье, уж больно вид у него был неприятный. 
    -Да ничего, нормально работает. Сашка Кабанов наладил его, как видите, мы тут без света не сидим.  Сейчас ребята заканчивают опоры ставить, так что скоро будет везде свое электричество.
  - Спасибо ребята, мы еще с Александром Константиновичем должны к Семеняке зайти, так что, до свидания,- Артамонов слегка кивнул головой, и они с Горбатовым пошли. Действительно, чуть поодаль высились уже опоры, рабочие лопатами около опор разравнивали землю, кто-то на стеллаже копался - цеплял к бульдозеру бухту с проводом.
  До Семеняки  идти было недалеко, минут пятнадцать ходу, правда, почти по лесу, сквозь валежники, поваленные и брошенные наполовину срезанные деревья, всякие сучья. Артамонов шел спереди, чертыхаясь, а Горбатов с осмотрительностью следовал за ним, так же что-то бормоча себе под нос. Дальше пошли  уже лесом: преимущественно березняк с осиной. Артамонов продрался через завал и аж вскрикнул от восторга:- Саня, иди сюда, смотри, что я нашел,- Артамонов нагнулся и пальцами сорвал целую горсть спелой, темно-бордовой брусники,- а сладкая какая. Она уже переспела и слегка морозцем прибитая, но вкуснятина. Давай Зинке нарвем.
Горбатов посмотрел, как Артамонов с азартом собирает бруснику в уже свернутый из газеты кулек, которую он уже три дня носил в портфеле, так и не прочитав.
  -Ну, ты что стоишь, рот разинув, давай, собирай,- и Горбатов тоже подключился к сбору брусники. Насобирали  около двух литров, и Горбатов не выдержал этого, непривычного для него занятия,- ладно, хватит, хорошего, как говорят, понемножку.
  -Лентяй ты, свою жену даже не хочет побаловать такой ягодкой.
  -Ну, что ты, хватит ей этого, пусть радуется. 
 Они пошли дальше, и через какую-то  сотню шагов им предстала перед глазами картина: на свободной от леса поляне стояли, как в сказке, без окон и без дверей две не больших по размеру избушки, а еще под три готовились в срубы. Люди у костра пили чай алюминиевыми кружками.
  -Здорово, ребята. Ну, я смотрю, дела у вас идут!- с восторгом оценил результаты работы Артамонов
  -Здравствуйте Александр Николаевич,- вперебой ответили рабочие,- стараемся, мы ведь сами  напросились. Но, это пол- дела срубы срубить. Главное- обустроить избы- вот тут- то времени побольше надо.
  -А это Александр Константинович, наш главный бухгалтер, решил тоже тайгу посмотреть
   -Здравствуйте, Горбатов. А, почему  это у вас избушки без окон и дверей?
  -А мы уже на месте, при сборке сруба повырезаем отверствия  под готовую столярку. Мы же не знаем какая она будет.
  -Ну давай, Коля, показывай свою работу поближе, -Артамонов взял за плечо Семеняку, и все пошли в сторону избушек. Подошли к срубам, Горбатов стал обходить их по кругу, похлопал ладонью по крепким, сочившихся живицей и пахнувшие терпким запахом свежей хвои и хорошо сложенным круглякам, стал смотреть,  нет ли где щелей. Но бревна лежали впритирку один на другом. Он  от удовлетворения цокнул языком.
  -Ну, ребята, вы меня поразили: такие все молодые, а так мастерски все сделано.
  -Это нас Коля научил.
  -Александр Николаевич,- Семеняка подошел поближе к Артамонову,- а нам от лесников не перепадет «на орехи?;- Артамонов улыбнулся, а ребята уже не выдержали и  рассмеялись.
  -Александр Николаевич, Коля нас уже донял своими лесниками. Как перепуганный.
  -А что вы смеетесь?  Попробовали бы вы в Карпатах срубить хоть одну лесину- мигом бы прибежали лесники, и  не скоро бы «отмылся». У нас там, бревно будет лежать у горного потока- сгниет, а на дрова не смей взять. Зато горы «побрили» начисто. Лес остался только в недоступных местах, и стоит он сиротливо на краю громадных проплешин, поросших малинником. Остались только кучи сучьев и коры, в которых уже размножилось столько змей, что за малиной без сапог нельзя сунуться,- Семеняка, аж, покраснел от волнения, и по лицу прошла не то грусть, не то обида, а в глазах даже пелена какая-то появилась. Он опустил голову и отошел в сторону от нахлынувшего на него волнения. Артамонов подошел к нему, обнял сзади рукой за плечи.
  -Ничего, Коля, успокойся, не переживай так сильно. Я уверен- пройдет время и вырастет в твоих Карпатах новый, красивый лес.
Семеняка поднял голову, как-то облегченно улыбнулся:
  -А вам правда понравилась наша работа?
  -Молодцы, добротно сделано, как для себя, даже лучше,- улыбнулся Артамонов.
  -Александр Николаевич, мы когда на болоте драли мох нашли какую-то ягоду, красную такую, но как-то не решились ее есть. Одну раскусили- кислющая.
  -Ану-ка покажите?- Митя Смирнов принес полную миску отборных красных ягод. Артамонов взял горсть и-в рот. Все с крайним  любопытством смотрели: что будет дальше. А Артамонов с явно выраженным удовольствием и смачным, громким причмокиванием  пожевал ягоду, даже не поморщившись, и поднял вверх большой палец в кулаке правой руки,- чудаки, это же клюква- лучшая  и ценнейшая в мире  ягода. Японцы за нее валютой расплачиваются. И много ее там?
  - Мы  на болоте нашли поляну, там усыпано этой… клюквой.
  Артамонов с Горбатовым побеседовали еще с людьми о всякой всячине, а потом Артамонов обратил внимание на аккуратно сложенные в штабель мелкий кругляк от вершин сосен.
  -А  зачем вы собрали это в кучу?- спросил Артамонов, показывая рукой на штабель кругляка.
 -А мы кровлю перекрывать им будем, а потом замажем слоем глины и сто лет стоять будет такой потолок и, главное, тепло будет. Щели проконопатим мхом,- Семеняка  указал  рукой на кучу мха, заботливо накрытого хвоей,- и никакой мороз в такой избе не страшен будет. Да если еще соорудить хорошую печку…-он потер руки и взглядом устремился куда-то внутрь себя, представляя свою, его внутренним миром созданную и взлелеянную живую, картину созданного его умелыми руками пространства, где уже поселилась часть его души.
   -Да, если еще рядом положить теплую бабу,- добавил Митя Смирнов.
  -Ну, кому что, а курице просо, как говорят у нас на Украине,- отпарировал Семеняка.
  Артамонов поднялся с бревна:
  -Ладно, ребята, нам с Константиновичем уже пора идти, а вам еще раз спасибо, молодцы! А насчет лесников, то не беспокойтесь, главное, что вы за собой все убираете, аккуратно складываете, а то мы сюда с Александром Константиновичем через какой-то варварский бурелом проходили.
  -А вы вот здесь по тропинке идите, очень удобно и не далеко до поселка.
  -Да мы решили спрямить дорогу от базы, и оказалось, что не всякая прямая бывает короткой, Ну, до свидания, ребята.
  Артамонов посмотрел на часы- было без четверти двенадцать
  -Ну, давай к тебе, Сашка, там Зинка твоя уже приготовила что-нибудь вкусненькое. Я уже  давно не ел домашнего.
     Мужчины подошли к балку. Сняли  в пристроенном тамбуре резиновые сапоги, обули тапочки и вошли  в помещение. Зинаида Николаевна хлопотала у плиты, вытерла руки в передник и поздоровалась с Артамоновым.
  - Ребята, заходите в комнату, скоро будет обед готов.
   В комнате было  тепло и по-домашнему уютно. Верхнюю одежду повесили на прибитую на стене вешалку Артамонов поставил портфель около тумбочки на пол и сел на предложенный Горбатовым стул.
 -Вот так мы обустроились. Особого комфорта, как видишь, нет, но все удобно. Во второй половине у нас спальня. Пойдем,  помоем руки с дороги.
  -Ребята, полотенца вон там, на стенке на вешалке.
Они помыли под рукомойником  руки, вытерли их и снова пошли в комнату.
   -Ну, рассказывай как там, в Тюмени тебя встретили.   
  -Да особо и рассказывать нечего. В Тюмени зашел в наш трест, познакомился со своим начальством, получил некоторые наставления на ближайшее время. Да, кстати, они жаловались, что ты не звонишь,-  Горбатов обратился к Артамонову. Он сидел и как-то жадно принюхивался: к ним в комнату неслись какие-то запахи из тамбура, приятно щекочущие ноздри, аж слюнки  глотнули мужчины, переглядываясь в приятном предвкушении  отведать чего- то очень вкусного-  слышно было как Зинаида Николаевна гремела посудой, черпала воду ковшиком и заливала ее, очевидно в рукомойник
   -А что без надобности звонить,  заходил я там по всем службам, просил проект штатного расписания- у них  оно еще не готово было, все были очень заняты.
    -Кстати, я его привез,- Горбатов  потянулся рукой к тумбочке, взял портфель и вытащил из него  серую папку,- на, посмотри.
 Артамонов открыл папку, там было несколько страниц машинописного текста с цифрами.
  -Странно, они почему-то не включили в штатное заместителя директора, главного механика, энергетика. Я сам, что ли, должен  решать вопросы оснащения РММ оборудованием, энергообеспечения базы, в том числе теплом, снабжения, наконец? Вот теперь я уж им непременно позвоню,- начал заводиться Артамонов.
  -Позвонишь, конечно, только ты имей ввиду, что лишнего они тебе не дадут, а для включения в штатное дополнительных единиц ты должен подготовить очень обоснованную  пояснительную записку- они, прежде всего, считают деньги и лишнюю копейку израсходовать не дадут.
  -Да они нам еще рубля на производственные нужды не дали, не считая подъемных, но это-на личные расходы. Да, я все забываю тебя спросить: как там  дела в банке?
  -В стройбанке без проблем, а в госбанке сказали завтра прийти. Да, нужно откуда-то позвонить и сообщить наши банковские реквизиты, чтоб нам денежку быстрей перечислили.
   -Зайдем к Григорьеву, от него и позвонишь.
  Дверь открылась и Зинаида Николаевна с сияющим лицом несла в кастрюле наваристый борщ,- давайте убирайте там все со стола, обедать будем.
Горбатов сгреб все бумаги в кучу и кинул их на тумбочку, а хозяйка тем временем принесла тарелки, ложки, вилки, и еще какую-то кастрюльку с тем самым очень душистым и  аппетитным блюдом.
   -Зин, а что это там так вкусно пахнет?- не выдержал Артамонов.
    -Скоро узнаешь,- Артамонов тем временем достал из портфеля бутылку армянского коньяка и поставил на стол.
    -Ого,- это уже Горбатов крутил в руках бутылку, разглядывая этикетку,- ты здесь, я смотрю, не плохо устроился.
    -Да это я с собой привез, на всякий случай, Зин, дай, пожалуйста, какую-нибудь посуду под жидкость.
   -Открой тумбочку и достань там рюмочки, я их сейчас сполосну, А вы что, уже закончили свой рабочий день? Насколько я помню, ты,  Сашок,  на работе никогда не пил.
  -А мы и не собираемся  пить, так, самую малость  для аппетита,- он подал Зинаиде Николаевне коробочку с рюмками, она вышла в тамбур,  и спустя несколько минут вошла с  рюмками и разложенной на тарелке закуской.
  -Ну, двигайтесь к столу,- она начала разливать в тарелки борщ,-  картошка вот только в борще не натуральная, а сушеная,- посетовала она.  Артамонов разлил по рюмкам коньяк, взял рюмку и,  дождавшись пока Горбатовы  о чем-то перешепчутся,   поднял рюмку:
   -Давайте выпьем за встречу на этой суровой и прекрасной земле, и чтоб нам здесь сопутствовала удача, а жизнь,  хоть изредка чтоб баловала нас счастливыми минутами, как эта, например.
Все чокнулись и выпили. Зинаида Николаевна немного поморщилась от выпитого и пригласила отведать, что Бог послал.
   -Зин, а борщ хоть из сушеной картошкой, но как всегда у тебя- изумительный,-Артамонов аж крякнул от удовольствия, -ну давайте еще по маленькой,- Артамонов начал разливать, Зинаида Николаевна прикрыла свою рюмку рукой,-Зин, я совсем немножко, за компанию с нами глотни, он налил Зинаиде Николаевне на донышке, а себе с Горбатовым до краев.
  -Ну ты, Сашка, уже «переборщил», как я такую полную рюмку подниму?
  -А я хочу с тобой выпить за твою Зинку, и чтоб у вас было такое полное счастье как эти рюмки, ну, замкнем, как говорят, на массу.
Все выпили и  шумно заработали вилками.
  -Зинка, давай не томи, открывай, что это там у тебя так вкусно пахнет,- не вытерпел уже Горбатов.
  -Думаю, что я Вас разочарую,- это домашнее жаркое, но опять-таки из сухой картошки.
  -Знаю, знаю, ты даже из топорища сможешь вкуснятину приготовить,- включился в аппетитную беседу Артамонов.
Мужчины попробовали, от удовольствия пошатали головами, а Артамонов даже не выдержал:- ну,  понимаешь, под такое блюдо грех не выпить.
  -Не, не, Сашок, мне еще в банк нужно сходить, потом надо в трест позвонить. Так что давай отложим на другой раз.
  -Ребята, а  давайте в воскресенье посидим чуть-чуть. Я пельменей настряпаю, пригласим кого-нибудь в гости, а?
  -Принято единогласно,- уже пошутил Артамонов. Он очень любил эту семью, в которой, как он знал и полагал, никогда не было и не могло быть никаких размолвок, хотя                Горбатовы прожили вместе уже почти двадцать лет. Познакомились они в Куйбышевском                политехническом институте, куда Горбатов поступил в 44-ом году, демобилизованный из фронта по ранению. Зинаида,  студентка второго курса строительного факультета сразу приметила высокого стройного, с серебристой от седины головой, правда, передвигающегося с палочкой, в армейской еще форме, студента финансово-экономического факультета Сашу Горбатова. Он заметил, как она из-под тишка кидала на него внимательные, как будто пронизывающие, взгляды, лишенные озорного любопытства, свойственные девушкам ее возраста. Однажды он поймал ее внимательный, и будто изучающий его, взгляд и с какой-то армейской решительностью, опираясь на палочку, широким шагами направился к ней.
  -Саша, Саша Горбатов,- представился, по привычке пытаясь по-армейски приложить правую руку к голове, но вспомнил, что он без головного убора и без своих лейтенантских погон на пол-пути к голове остановил руку и протянул ее девушке.
  -Зинаида Сарычева, протянула она свою маленькую ладошку в его большую руку.
  -Полагаю, что Вам удобней будет смотреть на меня вблизи, а мне непростительно такую красивую девушку обходить стороной,- Горбатов посмотрел в ее большие серые глаза под взметнувшимися вверх на светлый и чистый лоб темнокаштановыми бровями.
  -Какие у Вас чистые и приятные глаза,-  он не выпускал ее теплую ладонь из своей руки. Она, слегка краснея, опустила голову, потом подняла ее и, преодолевая легкое волнение, с  дрожью в голосе, промолвила:-  а на такого парня как Вы невозможно девушке не обратить внимание. 
    С той поры они больше никогда не расставались. Он провожал ее домой, она жила с матерью и бабушкой, отец был еще на фронте, в  двух кварталах от института. И несколько раз, когда он возращался от нее в общежитие, его встречала группа местных парней. Первый раз его предупредили, чтоб он больше не встречался с этой девушкой, потом его несколько раз избивали. Со своей хромой от тяжелого осколочного ранения ногой, конечно, не мог дать надлежащий отпор, но и не мог он безучастно принимать безжалостные, наносимые с каким-то остервенением тумаки, так что доставалось и нападавшим. Однажды Зина не выдержала, глядя на темно-фиолетовые синяки под опухшими глазами и сквозь слезы, глядя в его, пытавшиеся бодро глядеть сквозь образованные опухолями щелочки, глаза с решительностью, не свойственной  девушкам в таких случаях,  сказала:
  -Саша, давай поженимся, я не могу спокойно на это все смотреть и ждать когда эти уроды убьют тебя,- они тут же взяли паспорта и в ЗАГСе оформили заявление, а через пару дней, благодаря каким-то бабушкиным знакомым, их расписали. Свадьбы по скудности времени не было, организовали небольшую вечеринку, на которой присутствовали кроме молодоженов еще человек пять из ближайших родственников Зины, преимущественно по отцовской линии, и,  разумеется мама с бабушкой. У Горбатова родителей не было, они погибли во время бомбежки поезда, в котором родители эвакуировались из, уже почти осажденного, Ленинграда .
   В 1958 году в контору бурения, где Горбатов работал заместителем директора по экономике, пришел устраиваться на работу высокий, поджарый  флотский офицер-это был Артамонов. Вакантных должностей с учетом его ранга в конторе не было и ему предложили поработать пока на буровой помощником бурильщика. Моряк, не раздумывая, согласился, а еще через два месяца был зачислен в Куйбышевский политехнический институт на вечерний факультет по специальности бурение нефтяных и газовых скважин. При подготовке курсовой работы по экономике Артамонов обратился за помощью к Горбатову и тот, почему-то неожиданно согласился, найдя в Артамонове что-то такое, по-человечески притягательное, и они вскоре подружились. На одной из вечеринок в честь  какого-то официального события по линии профсоюза Горбатов познакомил Артамонова с девушкой, работавшей экономистом в плановом отделе. Звали ее Рая. Артамонов с позиции своего тридцатидвухлетнего возраста не посчитал возможным долго морочить голову еще молодой двадцатичетырехлетней, красивой, кареглазой, очень серьезной, сдержанной на чувства и эмоции в жестких рамках, девушке и предложил ей руку и сердце, а через месяц они сыграли свадьбу. На свадьбе Горбатов и познакомил Артамонова со своей женой Зиной. С тех пор они стали дружить уже семьями, несмотря на  разницу в возрасте, хоть не такую уже и большую.
    Зинаида Николаевна прервала неожиданно нахлынувшие на Артамонова воспоминания:
  А ты, Сашок,  когда свою Раечку перевезешь сюда, на Север?
  -Да пока, как видишь некуда. Обещают мне к весне соорудить жилье в 4-м микрораионе,  вот тогда и привезу ее. К тому времени, полагаю, мы и с делами немного продвинемся, поэтому и работа для нее найдется по специальности. Сынишка пока с бабушкой поживет, а может, и его сразу заберем. Но не буду загадывать наперед.
Они еще посидели немного за столом, попили чаю. И неожиданно Артамонов обратился к Горбатовой:
  -Зин, ты как строитель скажи, молу ли я со своими ребятами смонтировать металлоконструкции наших производственных зданий, ведь они кроме бурения нигде не работали. Среди них есть классные сварщики с допуском к сварке ответственных конструкций, слесаря, электрики, плотники, а здесь, как я понимаю, нужны монтажники-высотники?
  -Конечно, лучше, если бы эту работу выполняли специалисты. Но потихоньку, не торопясь можно все сделать, нужно только все хорошо продумать, составить небольшой планчик последовательности выполнения работ, хотя, положено разрабатывать проект производства работ. И пригласить геодезиста, чтоб он точно  отбил все монтажные точки, иначе после монтажа колонн могут не сойтись балки, фермы. Кстати, у тебя найдется теодолит?
  -Где-то там,  на барже валяется.
  -Валяется… Это же- прибор. Но все равно хорошо. Я помогу тебе с монтажом.  И с теодолитом поработаю, я же чему-то научилась в институте. Только перед заливкой ленточных фундаментов нужно точно установить анкерные болты под колонны. Так что оформляй меня своим прорабом на стройке.
   Артамонов смотрел на Зинаиду Николаевну и слушал, разинув рот от удивления.
   -Слушай, ты не представляешь…я как чумной хожу все эти дни и ломаю голову, как смонтировать эти проклятые конструкции. Монтажников мне здесь никто не даст- они все наперечет и  заняты на крайне неотложных работах, спасибо Григорьеву, что хоть взялся профинансировать как-то все эти   работы.
   -Слушай, что значит профинансировать?-тут уже вмешался в разговор Горбатов,-металлоконструкции -твои, люди, а значит и зарплата-тоже твоя, О каком финансировании  может идти  тут речь?
  - А сваи,  а забивка свай, а цемент и прочая всякая дребень, которой у меня хоть шаром покати, я уже не веду речь о всяких транспортных и прочих расходах, которые и невозможно сразу все учесть. Да и смету мне никто не составлял, так что, товарищ главный бухгалтер, тут не все так просто и дай Бог, чтоб ты не отговорил Зинаиду Николаевну  помочь мне, поскольку, и я это отлично понимаю, ответственность на нее ляжет очень большая, хотя я при этом готов за все сам ответить,-  со свойственной ему горячностью отпарировал Горбатову Артамонов. Тут уже в разговор вмешалась Зинаида Николаевна:
  -Что касается ответственности, то я ее немножко лучше представляю, чем кто-либо из вас. А что касается Сашки,- она обняла Горбатова за шею, и поцеловала громко в щеку,- то он меня знает и отговаривать не станет, а тебе , Сашок, должно быть стыдно, что так не совсем лестно отозвался о моем Санечке. Мы в конце-то концов друзья или так себе, пришли посидеть.?
Артамонов смущенно опустил голову, потом посмотрел на обоих Горбатовых:
  -Ладно, уж простите мне, действительно я какую-то чушь сказал. Я, ведь, только теперь понял, что в этом деле мне без Зинки просто не обойтись- она моя надежда и опора в моем,- потом поправился,- в нашем деле. Ладно, Сашка, давай одеваемся и пойдем к Григорьеву, звонить.
  Пока мужчины одевались, Зинаида Николаевна убирала со стола. Уже одетый, Артамонов взял Зинаиду Николаевну за руку выше локтя  и, глядя в ее светлые глаза, слегка и как-то неожиданно, смущаясь, проговорил:
  -Спасибо тебе, Зинок, за прекрасный обед и теплоту твоего дома. За то, что ты такая вот, славная,- он поцеловал ее в щеку,- а ты что уставился?- толкнул он слегка, по-дружески кулаком в бок  Горбатова,- ну,  ладно, мы пошли. До свидания, Зинок.
   У Григорьева сидели какие-то люди, и  Артамонову с Горбатовым  пришлось ждать в приемной. Секретарша,  Марья Алексеевна, уже знавшая Артамонова, предложила гостям чаю, но они вежливо отказались, сославшись на то, что они только что из-за стола.
  -Кстати, Марья Алексеевна, прошу любить и жаловать: главный бухгалтер конторы бурения Горбатов Александр Константинович, -отчеканил Артамонов.
  -Очень приятно, и вообще, я вижу, Александр Константинович приятный во всех отношениях мужчина. Вы уж простите мою женскую несдержанность и не воспримите как легкую фривольность мой реверанс по адресу гостя. Откровенно говоря, редко увидишь в этих стенах красивого мужчину, если не считать, конечно, моего шефа, и вас, Александр Николаевич, а у  остальных какие-то постные лица, от забот что ли? Да, уж что-то разболталась я,- мужчины слушали и улыбались. Артамонов хотел было продолжить разговор, но Марья Алексеевна уже с озабоченностью на лице что-то старательно записывала в какую-то большую амбарную книгу.            
   Дверь открылась и из кабинета Григорьева стали выходить люди.
  -Проходите,- Марья Алексеевна пригласила Артамонова с его спутником в кабинет Григорьева.
   Григорьев поднялся с кресла и пошел навстречу вошедшим. Он протянул гостям руку, здороваясь с каждым.
  -Познакомтесь, Михаил Григорьевич, это Горбатов Александр Константинович, наш главный бухгалтер.
  -Я уже понял, искренне рад знакомству. Ну, теперь, Александр Николаевич, у тебя дела легче пойдут. Кстати, о делах: мне Горишный докладывал, что все вопросы, которые мы обсуждали с тобой здесь в его присутствии- сняты, так ли это?
   Артамонова приятно поразила еще одна важная черта в работе Григорьева: все держать под постоянным контролем и важнее всего то, что это чувствовали и знали его подчиненные, и потому все его указания исполнялись беспрекословно. Исключения из этого правила  бывали только лишь в обусловленных какими-то не предвиденными и потому не учтенные при выдаче задания обстоятельствах, также в исключительных случаях. И Григорьев воспринимал такую безоговорочную исполнительность как должное, и не считал ее как привилегию избранных, а как незыблемое правило в отношениях между  руководителем и подчиненным и  как залог благополучия в любом намеченном деле.               
  -Да, Михаил Григорьевич, все вопросы решены. Под склад уже больше половины свай забито. Завтра должны закончить. Мы уже подвозим цемент, гравий, песок. Сделаем опалубку и будем заливать фундамент,- Артамонов проговорил, словно отрапортовал, потом добавил : правда, бетономешалки пока у нас нет.
  -Но это не проблема. У Шаповала, я знаю, есть в запасе- договорюсь, только организуй ее доставку к себе на базу. Кстати, а к чему подключать ее будешь .
  -Мы запустили дизель- электростанцию, смонтировали опоры, а завтра протянут мои электрики кабель и можно будет подключать.
  -Слушай, откуда у тебя такие кадры? Я поражен. Откровенно говоря, не ждал от тебя и твоих людей такой прыти. Ну, молодец, что тут скажешь.
  Артамонов рад был такой неожиданной похвале, но не таял от ее маслянистого духа, потому что знал- это только начало, а впереди еще невпроворот всяких и не менее трудных и не совсем легко решаемых дел. Поэтому он  без лишних эмоций поблагодарил Григорьева за оценку начатых дел и попросил помочь Горбатову связаться по телефону с трестом.
  -Марья Алексеевна, кабинет Кондратова должен быть свободным, проведите туда Александра Константиновича и организуйте ему  разговор с Тюменью,- распорядился Григорьев.
  -А где Кондратов сейчас?-спросил Артамонов.
  -У него дел невпроворот, поэтому редко сидит в кабинете, разве что вечерами. На Острове  идет монтаж резервуаров, технологических трубопроводов, а тут еще проектировщики намудрили, и приходится уже на месте со строителями развязывать проектные неувязки. Я позвонил в Тюмень нашему главному проектировщику Межлумову, чтоб пожаловаться ему, а тот расплакался, что во всех отделах сидят девчушки, женщины, которые производства то в глаза не видели и проектными делами никогда не занимались. Конечно, он немножко сгустил краски, но большая доля правды в его словах есть, но нам от этого не легче. Я подспудно чувствовал, что  звонить бесполезно, но для порядка я обязан был это сделать. Правда, он обещал поправить положение, в чем я глубоко сомневаюсь, тем более, что у него сейчас  завал с работой: начинаются большие  дела в Сургуте. Я поэтому сформировал у себя проетно- сметную группу из хороших специалистов и  они будут часть проектных дел , где не успевает наш родной генеральный проектировщик, брать на себя, иначе мы просто в лужу сядем среди этих болот. А тут еще за строителями нужен глаз, да глаз. Они спешат, гонят вал и нередко портачат, да порой так, что и не знаешь как исправлять ихнее…-Григорьев сделал руками какие-то вращения,, пытаясь этими жестами более точно проиллюстрировать свою мысль,-  даже слова приличного не могу подобрать. Недавно они, чтоб ускорить дела, вместо свайного поля под буллиты на ППН положили ряд обрубков свай, залили их бетоном и на этот фундамент установили  стокубовые аппараты , они сами по себе тяжелые, а тут еще будут загружены  кубов под семьдесят нефтью под давление около шести атмосфер. Хорошо Кондратов заметил почти невидимый на глаз крен буллита, и еле заметную продольную трещину в фундаменте. Стал выяснять, что к чему, а он человек дотошный, въедливый и выяснил причину. Пришлось все разобрать и начинать  делать  по новой  как положено, но время-то утеряно,- Артамонов замолчал на мгновенье, зажег сигарету и,  сделал глубокую затяжку,- а тут еще пришел приказ, даже не приказ,  а целая программа действий: включить в состав управления подсобное хозяйство в местном хантыйском поселке Чесновском, построить птицефабрику, тепличное хозяйство, еще одну молочно-товарную ферму, заняться выращиванием овощей-картофеля, капусты. Я попытался было объяснить, что мы нефтяное предприятие и нам не с руки заниматься сельским хозяйством. А мне задали вопрос: на следующий год у тебя должна численность работающих увеличена в несколько раз, а в поселки возрасти до 12 тысяч человек- чем будешь кормить людей? И понесли меня «по кочкам». Вот такие, брат, дела. И ломаю  теперь голову над этой задачей. Разумеется, силами, имеющимися у строителей, не справиться со всем этим возрастающим объемом строительства.  И мы с нашим парткомом решили выйти с предложением в наш трест и обком партии о переформировании строительных подразделений в нашем поселке в трест для ведения работ по обустройству месторождений нефти и формировании нового строительного треста непосредственно в подчинении нефтяников для выполнения наших внутренних работ. В том числе и по строительству объектов сельского хозяйства. Мы тут сделали кой-какие расчеты, оформили их обстоятельной пояснительной запиской, и завтра на парткоме будем утверждать  этот документ. Кстати, есть предложение расширить состав бюро парткома и включить в него и твою кандидатуру. Я, как член бюро, приглашаю тебя завтра в 18-00. Заседание состоится в красном уголке,- Григорьев с каким-то раздражением потыкал несколько раз сигаретой в пепельнице, потушил ее,- Марья Алексеевна,  давай-ка приготовь нам чаю, мне покрепче, а тебе, Александр Николаевич?
  -Я, откровенно говоря, не разбираюсь в этом напитке и мне как-то все равно, какой он этот чай.
  -Э, не скажи, хорошо заваренный наш, Краснодарский чай- это царский напиток. Выпьешь, и будто сил прибавилось. Скорее всего, ты не пил настоящего чаю. А ну-ка, Марья Алексеевна, постарайся для нашего гостя.
  -Все будет сделано, Михаил Григорьевич, чай с печеньем или с бутербродом?
  -Тебе как, Александр Николаевич?
  -Да мне как-то все равно, а лучше вообще без ничего, мы с Александром Константиновичем не давно пообедали.
  -Я тебе не предлагаю обедать, а я  что-нибудь и заглотнул бы. Значит так, Марья Алексеевна, неси-ка нам всем бутерброды, а тот как-то не ловко получится: я буду есть, а он- смотреть? Узнай, как там Александр Константинович, как только закончит разговор с Тюменью- зови его сюда, на чай.
  -А он уже сидит в приемной.
  -А что ж ты его не приглашаешь? Зови его сюда.
   Вошел Горбатов. Артамонов посмотрел на него, пытаясь по внешним признакам определить результат разговора с Тюменью, но лицо Горбатова было бесстрастным, лишь глаза выражали какую-то внутреннюю озабоченность.
  -Что-нибудь новенькое сказали начальствующие люди?- спросил Артамонов.
  -Да так, ничего особенного. Попросили смету составить на все строительные дела, иначе я не смогу списать  израсходованные деньги. Ладно, потом поговорим.
И тут Григорьев, слушавший их разговор, заулыбался:
  -Ну, жив еще, стервец, курилка. Кстати, Александр Николаевич, могу предложить двух женщин в проектно-сметное бюро, они хорошие специалисты и быстро снимут эти ваши проблемы.
  -Да дело в том, что в проекте штатного расписания не то, что бюро, нет даже службы  по составлению проектов и смет.
  -Ты не тяни со своими проблемами, собери их в кучу, обобщи и звони Сафиуллину.  В его доме тоже нужен какой-то порядок, и посему ему совсем будет не лишне знать, как помогают нам его службы…-Артамонов хотел было  сказать, что неловко начинать свою работу с таких неприятных звонков, но Григорьев остановил его жестом руки,- я знаю что ты хотел сказать: мол это как-то неприлично. А это прилично будет, когда с тебя, извини, начнут снимать штаны и, заметь, не по твоей прямой вине? Так что в этих делах церемонится не нужно- все призваны работать на одно общее дело. Поэтому препон должно быть как можно меньше, если их  невозможно избежать вообще. Но я это не к тому, что бы ты строил свои отношения подобным образом, а к тому, что там в тресте, а то и выше не все еще прочувствовали своим сознанием,  к какому важному делу их приобщили, не прочувствовали своей роли в этом деле, а интересует их прежде всего важность своей персоны на отведенном им тем же штатным расписанием месте. Я согласен, что это не лучшее и не самое благодарное занятие работать «граблями» в чужом кабинете, но иногда не то что «граблями», а поганой метлой некоторых бы оттуда повыметал, чтоб немного стало чище и не  было так пыльно. Но сие не в моей власти,- Григорьев  развел руками, выражая свое сожаление, побарабанил пальцами по столу , выронил какое-то странное -«Б-ба» и уже с теплой искоркой в глазах снова обратился к Артамонову:- а ты все-таки возьми этих женщин к себе, проведи их по рабочей сетке, пока. А потом, когда все утрясется со штатным, определишься где их лучше всего можно будет использовать.
  Марья Алексеевна  принесла на разносе чай с бутербродами и своей очаровательной улыбкой,- приятного Вам аппетита,- и удалилась. Григорьев  как-то по-детски потер руки, разлил в чашки заварку, ориентируясь уже на свой вкус, налил в них  кипятку:- прошу вас отведать чайку, бутерброды, правда, не с икрой, но муксунчика обожаю сверху намазанного маслом хлеба.
 Все трое дружно принялись пить ароматный, горячий чай.
  -Да, действительно хороший напиток,- слегка причмокнув, произнес Артамонов,- и бутерброд с рыбкой- превосходный, спасибо.
  -Ну вот, а ты говорил: мне все равно…Это с тяжелого похмелья- все равно: что чай, что капустный рассол.
Артамонов выпил чай с бутербродом, аккуратно салфеткой вытер пальцы и, глядя уже в глаза Григорьева, начал немного издалека:
  -Сейчас моих пять молодцев заняты валкой леса, ошкуривают бревна, делают из них срубы,- Григорьев внимательно слушал и с любопытством думал: «Куда же  это Артамоша клонит?», а тот продолжал,- должен сказать- мастеровые оказались ребята. За пару дней срубили уже почти пять не больших избушек,- он на какое-то мгновение остановился, посмотрел на реакцию Григорьева, а тот только слегка улыбался: «Ну, валяй, валяй дальше»,-слушай, а что это я, в самом деле, начал не с той песни. Скажу откровенно: мерзнут ребята в общежитии. Надо бы полы утеплить, стены хорошо проконопатить, а нечем. Я так понимаю, что общежитие сдано в эксплуатацию и строители претензии не принимают.
  -Да не совсем так, ты в их половине был?
  -Да, разумеется, у них там совсем неплохо.
  -Вот видишь. Они у меня бо-о-льшие должники. Сегодня, завтра не обещаю, а с понедельника я их заставлю привести твою половину в надлежащий вид. Откровенно говоря, я сам виноват: прежде чем отдавать тебе эту твою половину надо было самому заглянуть что там и как. Ну, я кой кому всыплю за это общежитие и за некоторые другие дела, чтоб порядок знали. А что касается твоих лесорубов- пусть работают, жилье всегда нужно.
   -Спасибо, Михаил Григорьевич, за отменный чай, за помощь. Нам пора, засиделись мы тут, и время отняли у тебя.
   -Погодите еще минутку,- Григорьев набрал какой-то номер по телефону, дождался ответа,- здорово, Степаныч, узнал, говориш? Слушай, давай выручи еще с бетономешалкой. Ладно, ладно не прибедняйся, я твои заначки не хуже своих знаю, да ладно тебе. Я же не…, ну что ты, в самом деле ! Конечно, взаимообразно. Да вот   еще что- с понедельника чтоб твои люди привели общежитие в порядок. Да –да! И чтоб не хуже твоего. Сутки тебе даю на эту работу. Да пойми, ты, люди в спальниках спят в твоем общежитии. Ну, моем-моем,  потому, что я- дурак,  подписал его тебе. Ишь, ты какой! А ты не забыл, как  просил меня подписать объемы работ? Вот то-то.  Ну, спасибо за бетономе6шалку, сочтемся. Тут к тебе придет Артамонов, это ему нужна мешалка, ты уж постарайся дать ему хорошую. Еще раз спасибо, ну привет. Ух,  жмотина!- это Григорьев по адресу своего абонента,- так что Александр Николаевич беги прямо сейчас к Шаповалу, пока он не остыл, а я созвонюсь с Иваном Макаровичем, он подошлет  технику со своей базы, тоже хозяйственный мужик- техника якобы у нас, а работает у него. Но что поделать, ему тоже надо помогать.
  Артамонов поднялся уже со стула.
  -Погоди, еще не все: мы тут закончили гостиницу и тебе оборудовали комнату, временно, разумеется, так что хватит тебе бичевать там, на воде. А к весне построим тебе  домик в четвертом микрораионе, а, может, и раньше, там посмотрим.
  -Спасибо, Михаил Григорьевич, ты меня своим вечным должником сделаешь.
  -Да ладно, чего уж там, на том свете, как говорят, сочтемся. Заходите, если что. До свидания.
  -До свидания, Михаил Григорьевич,- Артамонов и Горбатов распрощались с Григорьевым и ушли.               
    К вечеру бетономешалка была уже на базе у Артамонова. Он созвал всех людей.
   -Ребята, я сегодня встречался со строителями и договорились о том, что завтра придет прораб с рабочими, привезут материалы и будут приводить в порядок ваши комнаты. Нужно будет освободить утром три комнаты. Я сам проконтролирую, чтоб они их завтра сделали. Пообещали и в воскресенье поработать и закончить оставшиеся три. Вы уж потерпите немного.
   -Вот за это спасибо, а то мы уж отчаялись пожить в тепле.
  -Ничего, постепенно жизнь наладится. Помните, как в дороге сюда мы обговаривали вопрос относительно обустройства нашего  палаточного городка, как обогреваться ночью, а тут, оказывается, нас даже неплохо встретили. А то, что в нем  не совсем нормально с утеплением- то это все издержки строительства. Главное, что нас здесь ждали и во всем помогают.   
   Артамонов с Горбатовым возвращались с базы, слегка уставшие. Но  Артамонов, чувствовалось, был весьма доволен: и разговором с Григорьевым, и ходом работ на базе, и особый отпечаток наложила на него встреча в лесу с ребятами из звена Семеняки, и что общежитие обещали привести в порядок. Надо только не упускать это дело из-под контроля.                Артамонов взглянул на часы:
  -Ого, еще только четыре без четверти, а уже начинаются сумерки. Давай пройдем на берег, я заберу свои вещи и- в гостиницу. Действительно, хватит жить в кубрике.
   День близился к закату. Небо на закате, ближе к горизонту,  приобрело нежный розоватый оттенок и по мере удаления к зениту оно насыщалось уже желто-зеленоватыми тонами с переходом в нежную, насыщенную уходящим солнечным светом лазурь. В воздухе стояла предвечерняя свежесть, земля приобретала, наполненную дневным осенним теплом красноватую тональность, очертания окружающих предметов таяли в  сгущающейся синеватой мгле. А Аганка переливалась золотисто-голубоватыми красками, словно купаясь в лучах закатного солнца. День догорал.
  Утром земля была прихвачена морозцем. Лужи покрылись стекляшками льда, звонко трескающими под шагами прохожих. Артамонов уже был у общежития. Шаповал, оказывается, слов на ветер не бросал- приехал бортовой Урал со строительными материалами и рабочие, стоявшие уже с утра у общежития, начали разгружать машину и переносить плиты ДСП, ДВП, паклю и все остальное в коридор. Подошел прораб и представился:
  -Устименко, прораб, здравствуйте. Нужно будет освободить комнаты, ну хотя бы сначала, две-три.
  -Здорово, Устименко. Леша!- Артамонов позвал Ушакова,- покажи строителям комнаты, а мы с ребятами пойдем на базу.
   Ушаков отдал Устименко ключи, показал какие три комнаты они освободили, и побежал догонять своих.
  На площадке, к удивлению Артамонова, уже хозяйничала Зинаида Николаевна. Она показывала рабочим, где нужно поправить, где укрепить опалубку. Распорядилась забивать сваи под фундамент РММ и там уже копровщики устанавливали агрегат и готовились к забивке.
  -Слушай, Зин, ты как здесь оказалась?
  -Ты что-то забывчивым стал. А кто меня определил прорабом на стройке, а? А где твой теодолит, рейка?- Артамонов стоял с открытым ртом и не знал, то ли удивляться Зининой распорядительности,  с которой она хозяйничала здесь на стройке, то ли любоваться ее ладно скроенной статью: в красиво подогнанных брюках, заправленных в зимние меховые сапоги,  в теплой куртке цвета  «хаки» и в шапке-ушанке из какого-то непонятного меха, из-под которой на лоб выбивалась челка с завитками над высокими бровями.
  -Ну что уставился, давай посылай за теодолитом,- она смотрела на Артамонова и улыбалась,- давай поторапливайся, время летит быстро, а фундамент надо уже заливать, пока нет больших морозов.
   Артамонов, словно очнувшись, позвал к себе  пальцем Виталия Безродного:
  -Вот тебе ключ,- Артамонов достал из портфеля связку ключей, поискал нужный,- вот этот. Возьмешь вот бортовой Урал и смотайся на берег. Там на первой «калоше» лежит теодолит с рейкой, мигом вези сюда, отдашь Зинаиде Николаевне и будешь ей помогать. Все, давай по- быстрому.
    Артамонов подошел к Зинаиде Николаевне поближе, -ну здравствуй, Зин, откровенно говоря не ждал тебя увидеть сегодня, здесь, в такую рань. Как ты все-таки оказалась здесь?
  -А мы вчера вечером с Саней, когда ты пошел в гостиницу, пришли сюда, на базу. Вот он и показал мне где, что и как. Ты же вчера днем рисовал ему картину своей базы?
   -Но здесь же темно.
   -Ошибаешься. Здесь допоздна Саша Кабанов с Мишей Семеновым организовывали освещение, вон видишь, прожектора уже горят, а ты говоришь- темно. Ты что не выспался Сашок? Сейчас  ребята подключат бетономешалку и начнем заливать. Анкера только найди от складского комплекта.
  -А что их искать, они вон там на стеллаже, Леша знает в каком ящике. Да на нем написано черной краской.
  -Да еще, ты мне дай документацию на здания, в первую очередь на склад.
   Артамонов на какое-то мгновенье задумался, а потом поднял портфель перед собой:
   -На, а то мне, откровенно говоря, надоело уже с ним таскаться. Таскай теперь его ты.
Горбатова взяла в руки портфель, открыла его, перебрала пальцами альбомы с чертежами, вытащила нужный и вернула портфель Артамонову,- там есть еще твои вещи, так что портфель пока забери,- потом после некоторого раздумья, добавила:- принесешь его к нам домой в обед, если тебе не трудно, а заодно и пообедаем. Разносолов не обещаю, но хороший рассольник с котлетами  по-киевски-  будут.
   -Пообедать приду с удовольствием. Ладно, Зин, если взяла уж на себя функции прораба-командуй здесь  сама, а я пройдусь по территории, посмотрю что к чему.
Артамонов взял у Зинаиды Николаевны портфель и пошел в сторону дизельной электростанции. Посмотрел, как справа от дороги уже начались первые удары  молота сваебойного агрегата на фундаменте под РММ и тут же, как червоточина, начала разъедать его сознание мысль: «Сколько же работы предстоит здесь «перелопатить», а ведь это только начало! Еще, практически, ничего не сделано, а уже середина октября!» Ему уже начало казаться что не реально к весне возвести и подготовить к работе  все необходимые объекты базы… Ребята, конечно, молодцы, работящие, старательные, но они же ведь не строители- нет ни знаний, ни практических навыков. «Это когда же они освоят новую для себя работу?». И тут он вспомнил недавний разговор с Зинаидой Николаевной во время обеда у них. «Вот единственная моя опора, единственный человек, на которого он еще может рассчитывать. Но она же женщина! Справиться ли?» Артамонов размашисто шагал, словно, пытаясь быстрее уйти от мучавших его мыслей, а они его догоняли, забегали вперед и смотрели в глаза: «Ну что, моряк, сдрейфил? То-то и полегче с нами,  не зарывайся, а то мы-  ух!» Он остановился, согнул сжатые губы в рот. « Не-е, еще не в таких переделках бывал. Меня так просто не возьмешь. Что же это-  смеяться  над собой?-не дам!» Артамонов, словно очнувшись, размашистыми шагами подошел к дизельной электростанции, нажал  ручку вниз и ногой толкнул дверь. Она резко отворилась, и он шагнул в образовавшийся дверной проем, чуть не задев головой притолок двери.
   -Что-то случилось, Александр Николаевич?- Ушаков посмотрел на вошедшего Артамонова и вопрос свой он задал не потому что руководитель предприятия вошел к нему, в маленькое, тесное, мазутное  помещение электростанции, где монотонно тарахтел дизель, -на вас лица нет.
  -Да нет, Леша, все в порядке пока.
  -А почему «пока»? Неприятности какие-то ожидаются?
  -Да нет, это просто настроение такое, но все прошло уже. Мне нельзя поддаваться хандре и не к лицу. Ты лучше скажи как у тебя дела?
  -Вчера натянули провода и к вечеру подключили прожектора. Ребята закончили делать опалубку  под фундамент на  складе. Вот, похоже, и все. Сейчас Кабанов роется в ящике, ищет выключатель и потом подключит бетономешалку. Надо только чтоб бульдозер был постоянно у нас- перетаскивать мешалку и подталкивать песчано-гравийную смесь , чтоб не таскать носилками бетон, а сразу с мешалки выливать в опалубку. Думаем –так быстрее будет.
   -Но бульдозер  работает с копровщиками, сваи подтаскивает.
  -А что он там делает- сваю подтащил и сидит себе пока они там бухают молотом. Я наблюдал его работу.
  -Ладно, пойду разберусь что к чему.
Артамонов вышел с дизельной и пошел к стоявшему у копровщиков бульдозеру. Он   рукой  позвал сидевшего в кабине машиниста. Тот отложил в сторону какую-то газету и нехотя  вышел с кабины.
   -Ну, что хотел?
   -Во-первых, я бы постеснялся незнакомому и к тому же старшему человеку « тыкать».
  -Ну, если ты такой стеснительный- говори мне «вы», мне как-то все равно.
  -Ладно, дело вот в чем: нужно помочь ребятам на бетонировании перетаскивать периодически бетономешалку и наталкивать к месту работы гравий.
  - Рисуй путевку и- дело в шляпе.
  -Что значит, «рисуй путевку», ты же у нас, на базе работаешь?
  -Я работаю в УМ-4, а не у тебя на базе. Я тебе все уже объяснил, если нет- разговор окончен.
   -Ладно ! Хрен с тобой, «нарисую» тебе путевку.
   -Вот это уже другой разговор, только рисовать нужно не менее  двенадцати часов.
Артамонов почувствовал, что его скоро начнет колотить. Он сжал губы и по  уже выработанной привычке согнул их в рот:
  -А вот это уже будет зависеть от того, как ты работать будешь.
  -Ну, за мной не заржавеет
  -За мной тоже. Так что давай сейчас подъезжай вон туда, где выложена опалубка, и ребята тебе все объяснят.
  -Лады, я поехал,- Машинист бульдозера сел в кабину и уже через минуту бульдозер поехал в сторону строящегося склада.
« Ну и хлюст!» - подумал  Артамонов,-« А куда деваться, работу надо делать».
   Приехал Безродный на Урале, привез теодолит, рейку и отдал Зинаиде Николаевне.
  -Погоди, ты не уходи, помогать будешь. А пока сходи на стеллаж и поищи в ящике анкерные болты, там на ящике краской черной должно быть написано.
  -Я знаю, сам ложил в этот и другие, будь они прокляты, ящики с машины в первый вечер еще.
Подошел Сашка Кабанов и начал подсоединять к мешалке смотанный кабель с разъемным соединением. Потом размотал кабель, поднял его на установленные стойки и второй конец кабеля потащил к электрическому щитку, установленному на опоре. Через несколько минут он подошел к мешалке, повернул выключатель и металлическая  «груша» мешалки начала вращаться.
  -Ну, все, Зинаида Николаевна, можно работать.
  -Нет, Сашака, пока не все. Разыщи сварщика, Женю Мясникова. Нужно будет к арматуре в опалубке приварить анкера, и тогда уже можно будет  начинать. И еще-сварочный аппарат где?
  -Да вот он, накрыт брезентом, мы вчера арматуру варили.
  -Ладно, иди. Женя,  наверно, там, около дизельной забор варит.
Безродный принес несколько болтов.
  -У тяжелые, да большие какие, посмотрите-они?
  -А на ящике что было написано?
  -«Анкерные болты.Склад».
  -Они, они. Давай перенеси все остальные, а потом когда сварщик придет, поможешь мне
отбивать места их установки.
Зинаида Николаевна открыла альбом чертежей, посмотрела несколько листов, покивала утвердительно головой и положила открытый чертеж на доски. Подошел Женя Мясников.
Горбатова разъяснила ему суть работы, и сварщик начал подтаскивать к опалубке  сварочные кабеля, и вскоре первые анкера были установлены и началась работа по бетонированию ростверков под первое здание. Сначала работа шла не очень энергично, люди пока не приноровились к этой несложной, казалось бы, схеме: кидай в мешалку лопатами песчано-гравийную смесь, нужное соотношение к ней цемента, налей воду шлангом из емкости- и все дела. Потом включил бетономешалку и через три минуты выливай бетон в опалубку. Но поначалу не все ладилось с закладкой нужной доли ПГС, потом цемента, а воду вообще по несколько раз доливали, а потом снова добавляли песок и цемент чтоб получилась нужная пропорция в составляющих бетонной смеси и только где-то после третьей мешалки приноровились к составлению компонентов бетона. К обеду залили только около пяти погонных метров фундамента из требуемых девяносто шести. Горбатова прикинула, и получилось, что если такими темпами работа пойдет и дальше, то заливку фундамента закончат  не раньше, чем через десять дней. А нужно уложиться максимум в пять дней. «Ладно,- подумала она,- пойдем на обед, а там, гляди,  лучше дела пойдут. Конечно, если бы централизованный завоз бетона был, как это обычно на стройках делается, то мы бы и за день-два управились при хорошей организации работы».
   Зинаида Николаевна отпустила рабочих на обед, и сама засобиралась- мужиков еще накормить надо.
   -Ребята, если я немножко задержусь- начинайте без меня.
  -Ладно, не беспокойтесь, Зинаида Николаевна, приятного Вам аппетита.
  -Спасибо, Вам тоже.
   Артамонов уже был у Горбатовых и с Александром Константиновичем работали на кухне- разогревали обед, носили посуду к столу, иногда мешая друг другу и путаясь в расстановке на столе приборов и посуды.
  -Давай быстрей, а то Зина придет и смеху бу-у-дет!
  -Да вроде бы и все- осталось только наполнить посуду, но это когда уже она придет, а вот похоже- пришла.
   Дверь отворилась и вошла разрумянившаяся хозяйка.
  -О, я смотрю, вы уже поработали, молодцы. Сейчас руки помою, немножко приведу себя в порядок, и будем обедать.
   За обедом обсуждали ход работы на стройке, Зинаида Николаевна сокрушалась, что не набрали в работе еще нужный ритм, и надо будет нагонять упущенное время.
   -А ты не замерзла, Зинка, там на работе?
   -Да нет, мороз-то еще не большой градусов восемь где-то, ну а потом, там же вагончик есть, Миша Семенов его подключил, там обогреватель оказался. Так что все в порядке. Надо будет только прихватить с собой чайник, сахар, заварку. Правда, воды только привозной нет.
   -После обеда привезу с берега флягу, наберу воды,- это уже Артамонов отозвался, молчавший все время за обедом.
   -Вот хорошо было бы. А ты что такой весь потемневший, Сашок?
  -Да не обращай внимания. Просто я оказался мастером себя накручивать. А все- таки, Зин, ты как опытный строитель,  скажи- управимся со всеми делами к концу апреля будущего года?
  -Должны, во всяком случае. Вот ребята немножко наберутся опыта, и мы нарастим темп. Лишь бы морозы не помешали, а так оснований для пессимистических прогнозов-  не вижу.
   -Кстати, а как в мороз бетонировать? Ты уж извини мою наивность- я ведь не строитель.
   -Будем делать электропрогрев бетона. Я, в отличии от тебя, над этим вопросом еще вчера подумала и обнаружила  на стеллаже прогревочный трансформатор. Оказывается- это Саша Кабанов в Тюмени на базе увидел и прихватил. Посмотри там в свою накладную на получение материальных ценностей в Тюмени.
   -А зачем мне ведомость, когда трансформатор есть в натуре, так ведь, Зин?
   -Нет, не так,- это уже отозвался Горбатов,- ты эту ведомость должен сдать в бухгалтерию…-Артамонов уже начал хохотать,- то есть мне, а я должен все это на подотчет тебе поставить, вот так вот.
   -Ну, началось…
   -А ты как думал? Я тебе кто тут?-  и уже все вместе расхохотались.
  -Ну, с вами весело тут,- Зинаида Николаевна уже укладывала шапку на голову,-  Сашок, может, перенесем пельмени на другой раз? Завтра надо поработать, а то мы отстаем немного. Я с ребятами поговорила- они согласились, все равно в воскресенье делать нечего.
Артамонов посмотрел на Горбатову, и подумалось ему, что повезло Сашке с женой, хотя он к понятию везения относился легковесно и полагал, что оно зависит от настойчивого желания человека и его упорства в достижении цели. Это он знал по своему опыту, хотя иногда достигался и обратный результат. Ну, добился он расположения и руки Валентины своей настойчивостью и упорством. И после первой же кругосветки он застал дома свою ненаглядную с каким-то торговым работником за богато накрытым столом. Разумеется, он с большим грохотом выставил их обоих за дверь,  но с тех пор на женщин смотреть уже не мог. При всяких попытках со стороны женщин как-то приблизиться к нему он резко, в рамках приличия, разумеется, обрывал эти намерения и старался выдерживать с ними  дистанцию. И только много позже Рая как-то сумела вернуть, если не прежнее, то хоть какое-то расположение Артамонова к слабому полу. И только рождения сына Юрки сгладило и выровняло рубцы на былой сердечной ране. Лишь изредка на него находила тоска по чему-то большому, светлому и  безвозвратно утраченному и сейчас, глядя на Зинаиду Николаевну,  к его горлу неожиданно подкатил какой-то комок, и глаза начала затягивать серая пелена.  Зинаида Николаевна помахала ему указательным пальцем, Артамонов, словно очнувшись, улыбнулся ей и в глазах снова засверкали живые искорки. Она понимала истоки налетавшей на Артамонова и будоражившей его сердце  тихой и необъяснимой тоски, и он был в душе благодарен ей за это не высказываемое, а находившееся где-то в потаенных уголках ее души понимание. Он, глядя на нее, казалось бы, должен был испытывать зависть, что не ему принадлежит та радость и простое человеческое счастье, которое она дарит своему  близкому человеку даже не высокими чувствами, а  только своим присутствием рядом с ним. Но зависти не было, он это чувствовал, как чувствовал то, что где-то из глубины души, как из корней бурей сломанного дерева, сквозь заскорузлую почву пробиваются новые, живые и нежные росточки. И пробуждение этих росточков возвращало понемногу то жизненное равновесие, которое он потерял в первой, неудавшейся семейной жизни.
   -Ладно, пельмени действительно подождут и будут еще у нас красивые денечки. Вы  тут оставайтесь, а мне пора. Завтра Григорьев летит в Тюмень, и я хочу с ним передать свои замечания по штатному расписанию и пояснительную записку к нему, и еще некоторые свои соображения Михаилу Николаевичу. Нужно поработать еще  над пояснительной запиской, кое-что откорректировать. Да, чуть не забыл: там, около тумбочки я оставил портфель с бумагами и, уже улыбаясь, добавил,- и ведомость там лежит. Ну, пока.
 Горбатов вышел провести гостя.
   -Ну, вы все работящие такие, в воскресенье даже работаете. А я завтра дровами займусь, видишь, ребята из лесу привезли сегодня напиленных чурбачков. Откуда они проведали, что у меня нет дров?
  -А что тут удивительного, они сегодня мимо проходили и видели, как ты какую-то корягу тюкал топором.
  -Ну, ребята! Бутылку им, что ли, поставить за это?
  -Я тебе дам бутылку. Люди от чистого сердца, по доброте душевной, а он-буты-ылку.
   - К  стати, они сегодня  должны привести домики, завтра собирать будут- интересно посмотреть.    
  -Ладно, уж сиди дома, а то только смущение наводить будешь своим присутствием, еще подумают, что ты их контролировать пришел…как главный бухгалтер. Шучу, конечно,- сказал он,  улыбаясь.
   Зинаида Николаевна тоже уже вышла  одетая на улицу.
  -Ребята, я пошла, до свидания. Саня, не забудь потом покушать, а то я тебя знаю.
  -Не волнуйся- дома не умру с голоду. Пока.  Не засиживайся только допоздна.
    Ребята из звена Семеняки загружали уже разобранные два домика на бортовой Урал и через час три человека выехали на разгрузку, а двое продолжили разборку очередной избушки. К вечеру в поселок перевезли еще одну.
   -Валера, завтра приедешь?- обратился Семеняка к водителю Урала.
   -Не знаю, ребята, если я занаряжен на завтра, значит, приеду.
   -Да вроде ты закреплен за нами на неделю. Завтра надо перевести еще две оставшиеся избушки и мох. Пора уже ставить их на место, а то мороз крепчает, будто бы.
   -Да это разве мороз? 
   -Мороз, не мороз, а в теплую погоду лучше работается.
   -Ничего, привыкнете и в мороз работать.
   Уставшие, ребята пошли к общежитию. На улице уже начало темнеть.
   -Давайте зайдем на «пятачок» в магазин, колбаски какой-нибудь купим, тушенки, а то у нас провизия уже кончается.
   В магазине было небольшая очередь. Только в отделе торговли спиртным стояло плотной кучей человек двадцать. Минут через пятнадцать затоварили авоськи и пошли домой.
   В общежитии еще работали строители, заканчивали последнюю, третью комнату. Семеняка окинул взглядом помещение, посмотрел потолок, топнул ногой для чего-то по полу, по настеленному сверх досок ДСП.
   -Ну что, нравится наша работа?
   -Можно было бы, конечно пораньше это сделать и немного, откровенно говоря, поаккуратней, но меня сейчас волнует главное- будет ли тепло?
   -Мы сделали так же как у нас, мы на холод не жалуемся.
   -Ладно, посмотрим. Спасибо,  ребята.
   -Спасибо в стакан не нальешь.
   -В стакан пусть вам наливает прораб за «ударный труд», кроме того, за вами еще три комнаты.
   -Но это уже завтра. Сегодня все-шабаш. В магазин еще надо, «затариться».
   -До свидания.
   Дверь за строителями закрылась, и ребята стали внимательно осматривать комнату.
   -Ну, вообще ничего, и напрасно ты, Коля, навел на ребят критику.
   -Пусть не бахвалится. Он еще, наверняка, не видел настоящую работу. А я долго здесь жить не собираюсь. Сложу избушку и перейду туда.
   -А что тебе с нами плохо?- с какой-то грустинкой в голосе спросил Сашка Бекетов, молодой, с кудрявой светловолосой шевелюрой и слегка вздернутым носом, парень.
   -Хорошо с вами, разумеется. Но у меня есть невеста, боюсь, уведут, пока я тут топором тюкаю. Думаю летом привезти ее сюда. Она к этому времени институт закончит,- и как бы оправдываясь перед ребятами, добавил:- но не в общежитие же, в самом деле, приводить невесту?   
   -Вот это да! Смотри, тихоня, тихоня, а сам живет потайными мыслями. А где она учится?
  - В Ивано-Франковском педагогическом, филологический факультет. Ну а живу я не потайными мыслями, а мечтой, разницу улавливаешь?- заулыбался Семеняка,- а  до ее приезда, конечно буду жить с вами. Куда я без вас денусь? Ладно, разговорами сыт не будешь, надо что-то приготовить.
   Сварили макароны с тушенкой, открыли банку огурцов маринованных.
   -Вот  бы еще чего- нибудь  плеснуть в стаканчик,- начал Иван Прохоров, глядишь, и веселей бы стало.
   -А что тебя грусть одолевает? Давай спидолу включим, послушаем Кристалинскую, Кобзона, новости.- глядишь и веселее станет,- как бы передразнивая Ивана, посмотрел с досадой на него Семеняка.
   -Ладно, уже и слова сказать нельзя.
   В дверь постучали.
   -Открыто, входите.
Вошел Леша Ушаков,- О, у вас тут совсем неплохо стало,- он стал разглядывать комнату,- вот сразу что, так нельзя было сделать? Тоже мне, строители! Ну что, ребята, еще ночь потеснимся?
   -Леша, ну что за разговор такой? Давай, пошли, поможем перейти, или,  может, сначала перекусишь с нами?
  -Да нет, я только что со столовой, ребята еще там, скоро придут.
  -Тогда давай дождемся ребят и перенесем все по-быстрому.
  Вечером, около десятого часу освободили три  оставшихся комнаты, сдвинули кровати, оставив только узенькие проходы, заправили кровати постельным бельем. Ванька Прохоров даже покачался от удовольствия на кровати.
   -Ну, сегодня хоть поспим, наконец, по-человечески. Тесновато немножко, но зато тепло.
В комнату постучали. Семеняка открыл- у порога стоял Артамонов.
  -Можно войти?
  -Заходите, Александр Николаевич,- Артамонов вошел,  остановился около порога- дальше пройти мещали кровати,- как видите, навели  строители немножко порядок, благодаря вам, конечно. Тепло хоть стало, да и вид чуть поприличней стал в помещении, хоть на комнату стало похоже. А спальники мы сунули пока под кровати.
  -Ну что ж,  будто бы неплохо. Нужно только проконтролировать, чтоб завтра они сделали остальные три комнаты. Ну, это я уже сам возьму в свои руки, а то завтра воскресенье, чего доброго не придут.
  -Александр Николаевич, Вы уж лучше с утра придите к нам на стройку, а то бульдозерист грозился, что если путевку ему не подпишут- он  работать больше не будет.
  -Ах ты…-Артамонов в душе выругался, покачал головой,- ладно, Леша, ты скажи Зинаиде Николаевне, чтоб… Нет, я сам приду часам к девяти, может задержусь немного, так что пусть потерпит этот друг.
   -Да какой он там друг, «химик» он.
   -Что значит «химик»?
   -Это так называют тех, кого за хорошое поведение в тюрьме условно освобождают и направляют на стройки «химии». Кстати, их много здесь, в строительных организациях в основном работают.
  -Ах, вот оно в чем дело, а мне и невдомек почему он так со мной, откровенно говоря, по-хамски разговаривал. Ну ладно, шут с ним. А как на стройке дела?
  -Залили сегодня почти двадцать метров. Работу отладили, и дело пошло веселей. А Харитонов с ребятами начали уже по мере забивки свай устанавливать опалубку на РММ,-Артамонов поднял брови,- это Зинаида Николаевна так распорядилась. А вы что так поздно, Александр Николаевич.
   -Сегодня партком был, да и бумаги кой-какие в Тюмень надо было подготовить- завтра начальник НПУ их увезет. Досталось мне сегодня от Сафиуллина.  Он меня по телефону в гостинице нашел, я как раз бумаги для него готовил, и отчитал за то, что я с момента приезда так ни разу и не позвонил ему. Он меня внимательно выслушал, я ему все наши «болячки» высказал, он обещал помочь и с кадрами, и с деньгами. Просил только не снижать начатый темп работ. Летом на следующий год мы должны уже начать бурение скважин. И план уже определили- пока 30 тысяч метров проходки. Вот так вот. Сегодня мы после парткома с Григорьевым определились, где будем  ставить буровые- летом же невозможно перетаскивание буровых на точки, а бурить надо. Но до этого еще далеко, нужно решать сегодняшние задачи. База- вот пока  наша головная боль.
   -Александр Николаевич, ну а как же буровую будем тащить на точку?- проявил нетерпение с вопросом Леша Ушаков, -откровенно говоря я же не строитель и скучновато болтаться без настоящего дела.
   -Но среди нас строителей  вообще нет, а ты не болтайся и не преуменьшай свою значимость в сегодняшнем нашем деле. А что касается  буровой- наши смежники-ССУ-4, это новая организация , которая в ближайшее время будет создана у нас, сделают зимой лежневые дороги к точкам, выполнят отсыпку площадок  под буровые. По лежневке и потащим нашу кормилицу. Вот так вот. Это мне уже Сафиуллин поведал насчет новой строительной организации. А на днях он сам приедет, и здесь на месте будем уже определяться, как нам разворачивать дальше работы. Так что скучать не дадут, да и попросту некогда будет.
   -А мы думали, что весной привезут по воде буровые установки, летом их будем комплектовать их, а зимой после морозов будем тащить и монтировать на месте.
   -Ну это  сначала так предполагалось, а сейчас, видишь, ситуация за каких то три  недели  поменялась. Нефть нужна!
   -А куда качать ее будут, трубы ведь нет?
   -Ну, это не проблема, была бы нефть. Летом нефтеналивными баржами возить будут, как сейчас возят, а потом построят нефтепровод на Омск, и только успевай разворачиваться. Вот такие вот перспективы. Ну, давайте, отдыхайте, спокойной ночи, ребята.
   -До свидания, Александр Николаевич.
   Ребята еще долго не могли уснуть, обсуждали разговор с Артамоновым, чувствовали, что нагрузка на их плечи возрастет, и не будет у них ни отдыха, ни выходных пока не смонтируют здания, А потом по весне по приходу бурового оборудования, станочного парка РММ работы прибавиться.
   -Но и людей, наверно, больше станет. Приедут вышкомонтажники, тампонажники, токаря…
  -Затеряемся мы в этом люде.
  -Ничего, мы каждый будем при деле, затеряться  можно только в тайге.
  -Леша прав, и среди людей тоже  можно затеряться да  так, что и сам себя не найдешь, -это уже Коля Семеняка подключился к разговору, молчавший  до этого,- держаться нам вместе друг друга надо, а там жизнь сама все расставит, как нужно.
   -А мы думали, ты спишь, Коля. А что жизнь, как любил говорить мой батя, как себе постелешь,  так и спать будешь.
   -Так-то оно так, но с судьбой не спорят, ее ублажать нужно как капризную бабу, а то она такие коленца с тобой может выкинуть, что и не сообразишь сразу, кто ты и где ты.
  -Да и я же об этом, вот только бы угадать, когда этой бабе что взбрыкнется.
   -Ну, вы развели философию. Идти надо туда, куда кривая ведет,- это уже включился в разговор Ваня Прохоров,- а иначе будет пустое барахтанье, хорошо еще если в большой чистой воде, а то в какой-нибудь грязной луже.
   -По течению, Ваня, только бревно течет, иногда и против течения нужно идти.
  -Ты хотел сказать- по течению только дерьмо плывет…
  -Я сказал то, что я сказал.
  -Ладно, кончайте ваши разговоры, а то еще перессоритесь,- вмешался в дискуссию Леша Ушаков,- давайте спать.
Ребята притихли, и скоро началось мерное посапывание, вперемежку с какими-то всхлипами и постаныванием. Кто то сразу же начал слегка похрапывать, потом повернулся на другой бок и со вздохом облегчения снова уснул. Чувствовалась усталость после тяжелой и напряженной работы, и сон взял свое.
  Утро выдалось морозное, ясное с чистым и звонким воздухом. Ребята уже в столовой: кто усаживался за столы, а остальные еще з разносами медленно двигались к кассе.
  -Все-таки свежая картошка- есть свежая,- Ваня Прохоров как-то уныло работал ложкой.
  -А ты бы попросил у Соньки Плаховой еще пару ложок сметаны, глядишь и аппетит бы прибавился. Я заметил, как ты на нее поглядывал.
  -Как кот на сало,- ребята за столом дружно засмеялись.
  -Там около нее Серега с нефтепромыслового вьется, так что я уже опоздал.
  -Ну, с этим делом никогда не поздно, даже из-под венца, случается,  уводят. А потом, она, похоже, отшила Сергея.
  -Он же нагловатый парень, свое возьмет.
  -Ну, здесь я тебе не советчик. Тут напор нужен, а ты ждешь, что она сама к тебе придет.
Ваня молчал и, работая ложкой, думал о чем-то своем.
  Ребята уже закончили завтракать, стали снимать с вешалки верхнюю одежду.
   -Ваня, мы пошли, догоняй нас.
   -Ладно, идите, я  скоро.
 Ваня убрал со стола  посуду, отнес ее к окну мойки и подошел снова к раздаче. Постоял немного, и с тяжелым вздохом позвал Соню.
   -Что, Ваня, еще добавки?
   -Какая добавка, видишь я уже одетый.
Соня внимательно и, казалось, с затаенной усмешкой смотрела на Ивана.
 -Ваня, меня же люди ждут.
-Соня, я хочу с тобой серьезно поговорить,- он переступил с ноги на ногу, и, затаив дыхание, спросил:- Будет у тебя желание со мной побеседовать?
-Ну, смотря о чем, а то и отшить могу.
-Я знаю об этом, ты скажи, мы сможем, например, сегодня после работы где-нибудь встретиться?
 -Ваня,  я сегодня что-то не расположена  к задушевным разговорам, давай отложим его до лучшего времени.
Ваня опустил голову, покомкал в руке шапку и, подняв голову, взглянул с  упором на Соню и, встретившись с ее взглядом, уже слегка поникшим голосом выдавил:
 -Ладно, Соня, буду терпеливо ждать « лучшего времени».
 -Ну, давай, пока.
-До свидания,- Прохоров надел шапку, и, плотно прижав ее к голове, энергично двинулся к выходу. Соня озадаченным взглядом проводила Прохорова и быстро вернулась к раздаче.
   Прохоров шагал по промерзлой звонкой земле и в голове роились разбуженные  разговором с Соней  и будоражащие его сознание своим, будто взвинченным,  нетерпением   мысли. Они словно молоточки выстукивали какую-то незатейливую и непонятную Ивану мелодию, которая то возрастала величественным гимном, то терялась в набредавших, как непрошенные гости, сомнениях. Он шел и не видел перед собой ни дороги, ни наполненного прохладным воздухом пространства. Перед ним стояли только черные глаза Сони, и он не мог никак угадать: озорство или нетерпеливое внимание таилось в этой бездонной глубине, а может пропасти, в которую и страшно падать, и манит она подойти к ее краю как можно ближе. Он шел и не слышал даже своих шагов, не заметил, как свернул на территорию базы и только голос Зинаиды Николаевны вернул его к действительности.
  -О, Ваня, ты где-то страшно далеко,- Горбатова внимательно посмотрела на Ивана,- но ничего это бывает, по молодости,- Зинаида Николаевна приятно улыбнулась, потеребила шапку на голове Ивана,- давай попей чайку горячего, я только что заварила, и начнем, вернее, продолжим наши дела.    
Ребята внимательно наблюдали за Прохоровым и не могли понять причину неожиданной перемены настроения своего друга. Только что все со столовой и никаких причин в Прохорове для перемены настроения они тогда  не заметили. Харитонов только пожал плечами и взялся за лопату-  нужно наполнять все-таки мешалку.
  -Спасибо, Зинаида Николаевна, я только что со столовой. Пойду, а то вон Тихон уже разошелся махать лопатой.
Он взял мешок  с цементом и понес его к мешалке. Острием лопаты разрезал бумажный мешок и вдвоем с Тихоном вывалили содержимое мешка в мешалку, отпрянув от кучи цементной пыли, вывалившейся из ее люка. Иван подложил еще дров  в костер под емкостью с водой, поднялся наверх емкости и  открыв люк, заглянул в нее :
   -Сверху льда нет, может, кран прихватило?
  Он сделал из какой-то валявшейся тряпки факел, макнул его в ведро с соляркой и поджег. С горящим факелом он подошел к крану на емкости, прогрел его, и  по резиновому шлангу через какое- то время потекла вода.
  -Ну, вот и все. Можно теперь спокойно работать.  На ночь только надо будет чем-то утеплить кран.
  Начался новый трудовой день. На площадке РММ  заработал сваебойный агрегат. Его ухающие удары, разносились в плотном, прохладном от утреннего морозца воздухе, по всей округе, и сливались, с отражающим его удары, эхом в звонкие, словно набат, гулы.
   К Горбатовой подошел машинист бульдозера.
  -Ну, где твой шеф?- он теребил в руке какие-то бумаги, вероятно, путевые листы.
  -Подожди, он около десяти обещал подойти.
  -Ну, так и быть, я еще подожду. Приду к десяти,- он повернулся и пошел неторопливой,   вальяжной походкой. Горбатова покачала головой, глядя ему вслед, и тут же быстро отвернулась. Потом, после некоторого раздумья пошла в сторону РММ. Треть свай уже было забито. Она прикинула в уме, что работы по забивке осталось, без сегодняшнего, еще дня на два. Ямобур готовил скважины под сваи и тут работы уже подходили к концу. Она подошла к машинисту ямобура.
  -Скажите, пожалуйста, а скважины не обрушатся пока дойдет очередь до забивки свай?
  -Да не должно, плывунов пока не было, ну сами посмотрите на грунт- плотный суглинок. Здесь  относительно высокое место, а через дорогу, метров двести отсюда, там все плывет где-то уже с двух метров, а кое-где и выше. Так что не волнуйтесь, мы уже наработали навыки в этом деле.
  -Спасибо,- Горбатова повернулась и пошла  к складу. Там кипела работа, а вдали на дороге она увидела широко  шагающего и размахивающего руками Артамонова. Изо рта его шел густой пар. «Что это он так запыхался?»- подумала Горбатова,-«не случилось ли чего?».Однако, с приближением Артамонова лицо его выражало спокойствие и умеренность.
  -Ну, здравствуй, Зин, ты такая румяная на свежем воздухе. Как дела?
  -Здравствуй, Сашок, как видишь, двигаемся потихоньку. Дня через два закончим бетонировать склад. Сейчас по мере забивки свай готовим опалубку на РММ, надо только анкера найти. Под тампонажный цех, кузницу тоже надо забивать сваи. Что в первую очередь?
  -Кузницу, конечно. С нового года у нас будет по штатному расписанию начальник РММ. Хочу на эту должность Валеру Шелестова пригласить, как ты на это посмотришь?
  -Я его мало знаю, так несколько раз в компании встречались, вроде эрудированный малый, но молодой очень. 
  -А здесь мне старики с заскорузлым сознанием не нужны. Они, эти бывалые, уж больно тяжелы на подъем и к тому же без меры осторожные. Я их, конечно, понимаю, время их так воспитало. Но здесь нужны молодые, энергичные, не боящиеся брать на себя иногда и лишнее, и не боящиеся ответственности. По-моему,  Шелестова  к таким можно отнести. К тому же он грамотный инженер.
  -Ну вот видишь, ты, оказывается, сам себя уже убедил, -она захохотала,- пошли напою тебя чаем. Я в магазине взяла две пустые трехлитровые банки, наполнила их водой, и пьем теперь чай. Кстати, а почему здесь стеклянную посуду выбрасывают?
  -Ее пока просто невыгодно возить на Большую землю, есть более ценные грузы. Да и  хлопотное это занятие- везти стекло в такую даль, по воде. Ну, пошли, попьем твоего чайку. Кстати, я принес тебе банку какого-то джему  черемухового, знакомые угостили, с чаем-  просто прелесть.
   Зинаида Николаевна налила в фаянсовые кружки заварку, кипяток.
  -Ну, открывай эту прелесть, в столе открывашка.
Артамонов открыл банку и в помещении разлился тягучий черемуховый аромат.
  -Ух, ты! И кто же этот твой знакомый, а?
  -Да ты его не знаешь- Кондратов Геннадий Иванович.
  -Как это не знаю? А кто вместе с нами летел из Сургута?
  -Фу ты, черт, совсем забыл. Кстати, он  вчера принес мне  двух хороших муксунов. Зайду к вам, поделюсь. Ну, давай чай пить.
  -Ба! Я в жизни еще ничего подобного не пробовала, действительно бесподобная вещь эта черемуха. Откровенно говоря, я ее как-то не очень обожала. В юности нарвала букет, поставил в комнату, а утром не могла голову поднять. С тех пор на черемуху смотреть не могу. Но это- бесподобно! Обязательно познакомлюсь с женой Кондратова- пусть научит меня делать эту прелесть. Ну и чаек! Кстати, а что с брусникой, которую вы принесли, делать? Я ее поела немножко, тоже замечательная ягода.
  -Между прочим, брусника имеет одну очень важную особенность- она может долго лежать и не испортится. Пересыпь ее сахаром и в банку. Она с молоком очень вкусная.
  Дверь вагончика неожиданно открылась, и в нее вошел машинист бульдозера.
  -Вы бы хоть постучали, прежде чем войти.
  -А здесь что, квартира? Я ведь по делам зашел.
  -Ну, давай свои путевки,- Артамонов протянул руку и тот сунул ему несколько путевок. Артамонов посмотрел их, покачал с улыбкой головой и посмотрел на машиниста бульдозера.
  -Значит так,- он снова посмотрел в путевой лист,- Бражников Эдуард Серафимович, за те дни, когда ты у нас работал- я , как обещал, подпишу, а за дни до того- пусть тебе в другом месте подписывают, авансом так же я не подписываю,- Артамонов подписал две путевки и вернул ему все вместе,- и не надо на меня так смотреть. Сначала заработать надо, а потом уже что-то требовать. Все, иди.
  -Я пойду, но кто работать здесь будет?
  -Иди, обойдусь без таких, как ты.
Бульдозерист вышел, оставив открытую дверь вагончика. 
  -Похоже, поторопились с его досрочным освобождением, не понял он еще цену свободе.
  -Может, не стоило так резко с ним, может, надо было как-то договориться. Как мы завтра  без бульдозера обходиться будем, надо же ПГС подгребать к мешалке?
  -С такими, как он, я не собираюсь договариваться. Пойду сейчас позвоню домой Нетребко, надеюсь, он выручит. Елки-палки, надо переговорить с Канареевым, чтоб провел телефон сюда,  а то так не набегаешься звонить. Пойду сейчас в НПУ, оттуда позвоню.
  -Так сегодня же воскресенье.
  -А там Кондратов корпит над чертежами с Горишным. У них тоже «запарка».
 Артамонов ушел  и через час вернулся.
   -Ну, видишь,  все в порядке. Правда, чертыхался: «Я что рожу тебе этот бульдозер?»- передразнил Ивана Макаровича Артамонов,-  а вообще он интересный мужик: нашумит, нашумит, а потом стихнет, пороется в своей голове, как в закромах, глядишь и находит решение, вот  и бульдозер нам нашел. Я думаю, пусть бульдозерист заодно немножко спланирует территорию, пока мороз совсем не сковал землю, хлам этот дровяной  заодно сгребет в кучу, потом сожгем все.
   Артамонов неожиданно замолчал, задумался о чем-то, а потом будто бы про себя выронил:               
   -На днях к нам Сафиуллин прилетит, интересуется нашими делами.
  -А это кто такой?
  -Руководитель треста нашего.Может, что подскажет толковое по нашему строительству. Елки-палки, как было бы хорошо- нанял подрядчиков и пусть строят специалисты, а с нас какие строители?
  -Сашок, ну что ты себя в который раз накручиваешь? Сам же говорил, что строителей не хватает, они  с поселком не справляются- видишь люди в хибарах  и всяких времянках живут, а скоро вообще людей много приедет, а жилья- нет. Так что будем тянуть свою лямку.
  -Да я все вижу, просто с досады. Да и то, если подумать,  еще двадцать лет не прошло с конца этой разрушительной войны, а мы все никак не можем дыры залатать. Но когда возьмем эту нефть, уверен-  жизнь другая у нас будет. А пока надо перешагивать через эти неурядицы и энергичнее перешагивать.
   Пришли ребята немножко передохнуть, чаю попить.
  -Ах, елки-палки. Я же флягу обещал под воду привезти. Ладно, завтра с утра обязательно сделаю. Ну что ж, я пожалуй пойду, посмотрю чтоб строители с общежития не снялись, как вольные птахи. До свидания.
   Строители сегодня заметно прибавили в работе, видно им то же надоело подбирать за собой эти «хвосты» и дело пошло лучше, осталось одну комнату доделать.
  -Оказывается, если захотите, то можете, ведь, работать.
  -Да надоело нам, откровенно говоря, возиться с этим объектом. И, если честно  признаться, немного стыдно перед людьми: наши люди ваши места в общежитии занимают, а живут комфортнее ваших. Да вы не переживайте, сегодня сделаем все до конца, как надо.
  -Надеюсь. Ладно,  не буду вас отвлекать от дела. Спасибо за работу. До свидания.
«Приедет Сафиуллин надо выпросить у него УАЗик, а то пешком не находишь много. И вообще надо хорошо продумать свои вопросы к нему, сориентировать его внимание на главных, а  накопилось их уже изрядно. Прежде всего- жилье. Может нам создать свой строительный участок и самим строить жилье для своих работников? Но с другой стороны, мы же специализированное предприятие и отвлекаться на другие, не предусмотренные нашей спецификой работы, сложновато будет, да и повлечет это неизбежно передержку численности и  потянет она фонд заработной платы. Потом еще неизвестно как с бурением у нас пойдут дела. Геологические условия бурения сходны в какой-то мере с Приволжскими, но здесь своя, опять-таки, специфика. А потом кадры…Что за люди к нам приедут? Способны ли они будут приноровиться к здешним условиям? Вот это, пожалуй, один из ключевых вопросов. Надо убедить его, чтоб он по своим каналам, может даже через Министерство, договориться о направлении сюда из  Татарии, Куйбышевской области, Башкирии или других регионов лучшие буровые бригады. Понятно, что это не так просто, но без толковых специалистов мы не сможем быстро наладить бурение. М-да…Потом оплата труда буровиков. Какая будет ее нормативная база? Материально-техническое снабжение- с «колес» у нас в силу специфики местных условий тоже не получится, поэтому склады нужно затаривать не менее годовым запасом, а это сразу ударит по себестоимости метра проходки. Как это будет учитываться в стоимости скважины, передаваемой нефтепромысловому управлению? Как будет учитываться наша прибыль в стоимости скважин?»- Артамонов подумал,  что вряд ли Сафиуллин готов будет сразу ответить на все эти и другие, еще не сформулированные, но ждущие своего решения, вопросы. Его ведь задача- организация работы буровых предприятий, вопросы технологии строительства скважин, вспомогательные работы. Но поставить их перед ним, своим непосредственным руководителем, он должен заранее и так же заранее получить на них ответы. Но он также понимал, что ни в одном новом, начинающемся деле невозможно все учесть и все предвидеть и жизнь, по ходу своего движения, подскажет пути решения всяческих вопросов. Надо только научиться правильно ее понимать, эту самую « жизнь», чувствовать ее дыхание, что б потом не пришлось ее ломать, как это нередко бывает. А то она, чего доброго, сама, кого хочешь, сломает.       
   
          

               

               
                Глава 3.
  -Ну, давай Александр, свет Николаевич, показывай свое хозяйство,- Сафиуллин подчеркнуто уважительно общался с Артамоновым, давая тем самым понять, что он, Артамонов, является для руководства треста человеком, которому всецело доверяют и ценят его как руководителя энергичного, хваткого, не распыляющегося на мелочи, и  способного правильно сориентироваться в обстановке и выбрать единственно правильное решение из множества возможных вариантов.  Он даже беглым взглядом по строящейся базе определил, что Артамонов три недели пребывания в Усть –Талинске, на удивление, использовал что называется «по- максимуму». И теперь, по крайней мере, уже видны контуры базы.
  -Вот здесь,- Артамонов показал рукой на  уже готовый фундамент с торчащими из него анкерными болтами,- у нас будет материальный склад, рядом с ним смонтируем открытую крановую эстакаду для хранения громоздкого оборудования. Через неделю мы планируем приступить здесь к монтажу металлоконструкций и к концу ноября, предполагаем, войти в склад. У нас ведь много ценностей хранится пока  в трюмах самоходок. Да и то, что здесь на стеллажах, надо бы хранить в закрытом помещении. Параллельно мы делаем ограждение территории, видите вон там, на противоположном конце, работает сварка, как раз часть людей задействована на монтаже ограждения.
  Артамонов в подробностях объяснял ситуацию, давая пояснения по всем деталям строительства, полагая, что это исключит лишние вопросы у приезжего руководителя, даст ему возможность правильно оценить обстановку на месте и, разумеется, так же правильно оценить первые результаты проведенной работы. Он говорил практически не останавливаясь, а шедший рядом  Сафиуллин слушал, вникая в сказанное, монтируя из него в своей голове свои представления о том, что здесь и как должно быть, разумеется, исходя из своего практического и жизненного опыта. А  Горбатова следовала за ними, несколько поодаль, и пыталась вслушиваться в содержание разговора двух руководителей, чтоб, в случае необходимости, дать нужные пояснения по существу строительных дел, которыми она занималась и которые, как ей казалось, требовали  пояснений не по сути строительных решений, а по их содержанию. Артамонов оглянулся и обратился к Горбатовой:
  -Зинаида Николаевна, а что это вы так скромненько сзади идете, это вам ведь пристало показывать Михаилу Николаевичу результаты наших с  вами усилий в делах строительства. Кстати, Михаил Николаевич,- Артамонов обратился уже к Сафиуллину,- во всей этой стройке, правда в контурах пока,  заслуга Зинаиды Николаевны, она очень энергично и с неженским напором, надо сказать, взялась за эту работу. Откровенно говоря, я планировал  использовать ее в качестве руководителя ПСБ- проектно-сметного бюро, но оказалось , что у нее недюжинный талант  строительного руководителя.
Сафиуллин оглянулся, сделал  шаг навстречу Горбатовой и взял ее под руку.
  -Вы уж простите мою невнимательность к находящей с нами женщине, да к тому же такой привлекательной,- Сафиуллин действительно почувствовал некоторую неловкость в том, что оставил как то за пределами обсуждения эту женщину, которую Артамонов представил как своего прораба, давая понять тем самым, что она не лишний человек в беседе двух руководителей. И Сафиуллин  полагал, что он исправил эту неловкость своим несколько подслащенным комплиментом, хотя Зинаида Николаевна, как женщина, его вполне заслуживала. Однако, Горбатова относилась с некоторым, не свойственной женщинам равнодушием ко всякого рода знакам внимания, поэтому ее не очень прельстило такое внимание. Она только слегка зарумянилась, а потом как-то преобразилась и взглянув в упор на Сафиуллина, спросила:
 -Михаил Николаевич, нам предстоит работать на Севере, и мне не совсем понятно, почему же комплектующие наших объектов, мягко выражаясь, далеки от Северных вариантов? Например, вот этот склад: его чтоб эксплуатировать -нужно отапливать , потому что металлоконструкции склада могут эксплуатироваться только при температуре не ниже минус тридцати градусов по Цельсию, а здесь в зимние месяца средняя температура минус тридцать пять градусов. Такие же конструкции и на РММ, но этот объект будет отапливаться. Однако, его  ограждающие конструкции такие, что в нем вряд ли возможно создать нормальные, я имею в виду рабочие, условия, а ведь здесь зима кончается в мае, а начинается в сентябре. Такая же проблема и по тампонажному цеху.
   Горбатова говорила, слегка волнуясь, она редко беседовала с руководителями высокого ранга, и ей хотелось выложить перед этим руководителем те свои соображения, мысли, даже сомнения, которые  у нее возникли в результате изучения паспортов конструкций производственных зданий, которые ей предстояло монтировать. Естественно, результаты изучения технической документации на здания не могли оставить ее равнодушной, поэтому она была крайне заинтересована услышать мнение по этому проводу одного из руководителей треста.  Она  внимательно посмотрела на Сафиуллина, пытаясь определить его реакцию на сказанное. И он, воспользовавшись сделанной ею паузой, своеобразно отреагировал на  критические замечания, высказанные с заметной и естественной в этой ситуации горячностью, этой милой, не похожей на прораба,  женщиной.
  -Откровенно говоря, вы меня несколько озадачили своими, скажем так, наблюдениями, но боюсь, что я вас окончательно огорчу. Дело в том, что у нас пока других конструкций нет, и мы вынуждены, временно, я акцентирую на этом ваше внимание,  использовать то, что имеется в наличии, и наша с вами задача использовать то, что имеем, с максимальной отдачей. Иного, повторяю, пока не будет.
  Артамонов вслушался в разговор Сафиуллина с Горбатовой и  не мог понять что происходит: как это так- конструкции зданий не отвечают по своей технической характеристике  климатическим условиям, и почему это Горбатова ему не сказала об этом раньше, до приезда Сафиуллина, а держала все  в себе? и почему он узнает о таких крайне серьезных вещах в присутствии одного из руководителей треста от своего подчиненного, не будучи осведомленным в этом вопросе? Это не было похоже на Зинаиду Николаевну, а может, он просто ее не знал, и она решила перед гостем показать себя? Он почувствовал, что лицо его бледнеет, а в висках начало стучать как в бубен. Горбатова посмотрела на Сафиуллина, потом на  Артамонова и даже не разумом, а каким-то внутренним чутьем осознала, что она сказала лишнее, что ей вообще не нужно было затрагивать эту тему- да пропади они пропадом эти конструкции! Она почувствовала себя выскочкой, и этим поставила в неловкое положение Артамонова- это на его лице явно отразилось, но больше всего его лицо выражало возмущение поведением Горбатовой. Она чувствовала, что жар до ушей  заливает ее лицо  краской стыда и отчаяния. Горбатова резко  остановилась, посмотрев Артамонову в глаза с горячностью, словно боясь, что ее не захотят выслушать, начала выговаривать слова,  словно боясь пропустить что-то очень важное и необходимое в сложившейся ситуации:
  -Александр Николаевич, чувствую…- но Артамонов ее неожиданно резко прервал и, как ей показалось, не в совсем деликатной и не свойственной Артамонову манере и с интонацией предполагавшей продолжение разговора в другом месте и без посторонних,- давайте, Зинаида Николаевна, поговорим потом, а то Михаилу Николаевичу уже стало скучно.
  -Да нет, я вас всех понимаю, но и вы меня поймите; я бы рад был, чтоб здесь, на Севере было все лучшее, что имеется в стране, но мы здесь для того и находимся чтоб страна ни в чем не нуждалась, по крайней мере, она не испытывала неловкость от того, что не может дать своим людям все то, чего они заслужили. Не ищите в моих словах пафоса, я говорю искренне  и имею на это право  и не по должности, а по сути. Но мы слишком углубились в детали, и ушли тем самым  в сторону от нашего разговора. Так, где же  ваша контора?- Сафиуллин почувствовал, что затронутая тема беседы слишком щепетильна, чтоб ее в деталях можно было обсуждать с подчиненными, и он перевел беседу в другое русло, давая тем самым понять, что тема  исчерпана, и обсуждать ее больше не намерен.
  -Мы решили сначала сосредоточить свое внимание на основных, так сказать объектах, а контору предполагается разместить в вагончиках,- Артамонов  после случившегося уже не знал: от своего ли имени, или высказывать общее мнение по существу задаваемых ему вопросов.
  -Александр Николаевич, а какую ты ждешь отдачу от своего «штаба», если он будет ютиться во времянках, а где ты, в конце концов, будешь рабочие планерки проводить-  в балочке?  Ты брось этот либеральный подход к делу! Завтра чтоб начал забивку свай на конторе и чтоб не позже января она была готова. Почему котельную не монтируете, иженерные сети не прокладываете: тепло к объектам, воду к котельной? Если не хватает людей- набирайте из местных- вон экспедиция через год будет сворачивать свои работы- у них уже передержка численности. Деньги вам дадут, так что давайте поэнергичней разворачивайтесь. Да ты не хмурься, я ведь по существу говорю.
 -Я не хмурюсь, просто задача несколько иная передо мной ставилась, я имею в виду по объемам работ.
 -Время бежит, Александр Николаевич, пока быстрее нас и дела у нас пойдут тогда, когда мы научимся обгонять время. Это я говорю  не ради красного словца, а потому что обстоятельства нам наступают на пятки, и по- другому нам уже никак нельзя.
Вот теперь Артамонову стала понятна цель визита Сафиуллина в Усть-Талинск, он ведь сначала полагал, что этот визит имеет чисто ознакомительные и, в какой степени, возможно, и контрольные функции, а оказалось-  его просто подгоняют с делами.
  -Александр Николаевич, я что-то не вижу в твоих строительных планах базы вышкомонтажного цеха?- это в словах Сафиуллина прозвучало не как попутный, по ходу дела вопрос, а  уже как упущение, недоработка Артамонова.
  -Помилуйте, Михаил Николаевич, я в Тюмени, если помните,  ставил вопрос о включении в состав базы вышкомонтажного цеха. Мне сказали, что планируется создание вышкомонтажной конторы, то есть самостоятельного предприятия, и эти дела будут обсуждаться уже в рамках этого предприятия, а сегодня вы меня упрекаете, что я не настоял  тогда на своей позиции?  Или что я просто не дисциплинированный человек?
  -Я не упрекаю, а говорю, что пока не целесообразно, с экономической точки зрения, создание  вышкомонтажной конторы и вам, Александр Николаевич, надлежит позаботиться о строительстве, по крайней мере, двух объектов вышкостроения- цеха  изготовления блочных конструкций и пилорамы.
  Артамонов почувствовал, что разговор переходит, по крайней мере, в неконструктивное русло, что не продуманное с особой тщательностью слово, может придать разговору обостренный характер или вообще он будет прекращен и переведен на язык не подлежащей обсуждению директивы, а это, кроме вреда, ничего  хорошего не принесет. Конечно, обе стороны  погодя это, разумеется,  поймут, но от этого легче, как говорят, не станет.
 -Ну что ж, тогда давайте обсудим некоторые детали по этим объектам:- Артамонов говорил уже с некоторым волнением, даже раздражением, пытаясь его как-то  скрыть,-  во-первых, нужно выбрать место строительства с учетом плана застройки поселка  и особенностей этих объектов, и мне не хотелось бы без Ваших рекомендаций самостоятельно определяться с этим вопросом. Во-вторых, мне нужно иметь хоты бы типовые проекты по базе вышкостроения. И без решения этих двух вопросов я просто не смогу начать строительство,- последняя фраза Артамонова прозвучала как окончательное его решение и что он намерен позицию по этому вопросу отстаивать до конца, хотя понимал, что в простой, не напряженной беседе этот вопрос так же по простому мог найти приемлемое для обоих решение, но он не терпел когда его, как мальчишку, начинают воспитывать да еще в присутствии другого лица.
   Сафиуллин почувствовал, что он слегка погорячился,  и что Артамонов, по крайней мере, не тот человек, которому следует указывать на его место в «стойле». Но Сафиуллин полагал, что в случае, по которому он здесь, в Усть-Талинске находится, надо сохранять твердость позиции, а иногда, может, нужна и жесткость в ее формулировке. Он, откровенно говоря, еще не знал Артамонова, как человека, и какую линию поведения с ним можно, а может и нужно, держать. Он видел, что Артамонов в Талинске зря время не теряет и он, откровенно говоря, не рассчитывал, что Артамонов сумеет так развернуться. И Сафиуллин решил, что если Артамонову предложить деликатным образом взяться за формирование еще и базы вышкостроения,  и что тот, безусловно, потянет эту нелегкую ношу, то он так же деликатно может  и отказаться. И после этого Сафиуллину будет уже сложнее убеждать Артамонова взяться за эту хотя и не сложную, но обременительную в его ситуации работу. Кроме того, он также понимал,  что без вышкостроения Артамонов не сможет развернуться с бурением, и этот важный аргумент он держал для Артамонова на крайний случай. И ответ Артамонова прозвучал как согласие и те условия, которые он поставил перед Сафиуллиным, являлись просто мелочными, не стоящими обсуждения как элементарно решаемые. Лишь только внутренне Сафиуллин чувствовал некоторую неловкость оттого, что пошел на такую излишнюю, как он теперь понял, твердость в изложении своей позиции. Он хотел уже было как то объясниться по этому поводу с Артамоновым, но в последнее время  верх все-таки взяло чувство разности в статусном положении его и Артамонова, и он ограничился простой дежурной фразой, означавшей, что обсуждаемый  вопрос исчерпан:- Ну что ж, Александр Николаевич, будет считать, что мы обо всем договорились.
  -Будем считать, что договорились, но только в общих чертах.
  -Что ты имеешь в виду?
  -Михаил Николаевич, то, что вы поможете деньгами-  это хорошо, но вы же не можете не знать, что я ограничен в материальных ресурсах, из чего я буду строить базу  вышкарей? У меня ведь лишнего нет ни одного комплекта металлоконструкций, и перераспределение имеющихся  я не могу сделать в силу того, что все строящиеся объекты крайне необходимы, вы это тоже понимаете. Я ведь цех по ремонту турбобуров вынужден буду делать из подручных материалов, вы ведь мне его тоже не дали.
 -«О, не простой это, оказывается, мужик, Артамонов, его просто так не взнуздаешь», и , уже вслух Сафиуллин сформулировал свой ответ:- Ладно, Александр Николаевич. Вопросы ты ставишь абсолютно правильно, и нам вместе надлежит их решать.
  Артамонов слегка улыбнулся  по поводу этого сказанного «вместе», но подумал, что и на этом спасибо надо сказать, - как вы, Михаил Николаевич, предполагаете можно выйти из ситуации с конструкциями зданий пилорамы, цеха блочных металлоконструкций? Ведь по реке  их уже не доставить.
  -Понимаешь, Александр Николаевич, откровенно говоря, я и сам не знаю. Давай так, по приезду в Тюмень, я на месте там посоветуюсь со службами и определюсь уже тогда конкретно. Завтра у меня вылет из Сургута и в течении двух-трех дней я управлюсь, а сегодня…-он посмотрел на часы,- о, уже не успею, через два часа вертолет на Сургут. Я из Сургута свяжусь с нашим ОКСом относительно типовых проектов и тебе в ближайшее время нарочным доставим. Ну, какие у тебя еще ко мне вопросы?
  -Михаил Николаевич, как вы заметили, мы сегодня ездили на чужой машине…
  -Ах ты, черт, я совсем упустил, что ты без машины, почему не позвонил мне и не напомнил?
  -Ага, начальству только попробуй о чем-то напомнить.
-Ладно, у Сургутян заберем, они и так «жируют».
-Михаил Николаевич, неловко как-то получится, что я у своих коллег заберу машину.
-Да ты не переживай, это я так, к слову сказал насчет того, что они «жируют». Просто, в техснабе стоит про запас один ГАЗ-69. Речники еще ходят?
-Не знаю. Синоптики обещают завтра резкое понижение температуры, хотя если в один день управиться-то можно с аппарелькой сходить в Сургут.
-Ну давай от Григорьева позвоним, а ты завтра посылай катер с аппарельной баржой. Ну,     все, давай поехали. Вы с нами, Зинаида Николаевна?-Сафиуллин посмотрел на стоявшую неподалеку с подавленным  видом Горбатову, готовую, казалось, вот-вот расплакаться. Она только махнула рукой, одетой в серую домашней вязки рукавичке и поспешно, чтоб чего доброго предложение не стало настоятельной просьбой, ответила:
-Нет, нет, Я здесь пока останусь, очень много работы.
-Ну, тогда, до свидания, Зинаида Николаевна, спасибо за содержательную беседу.
-До свидания,  Михаил Николаевич.      
  Машина с начальством отъехала и Горбатова с облегченным вздохом быстро вошла в вагончик, села на стул и тут же расплакалась. Ее душила уже обида на Артамонова и не потому, что он несколько резковато обошелся с ней, эта резковатость, с учетом содержания и тональности разговора двух руководителей, была если не оправдана, то, по крайней мере, простительна. Мало ли случается по работе резких разговоров и если их воспринимать так близко к сердцу, то ни слез, ни сил не хватит на преодоление выплесков разбушевавшихся эмоций. Скорее наоборот- эти выплески, как громовые разряды, помогают снять накапливающееся внутреннее напряжение и делают человека менее уязвимым перед всякого рода душевными неурядицами. Тут другое: она  могла понять , что содержание ее вопроса к Сафиуллину могло быть неожиданным для Артамонова, она ведь действительно не информировала его об обнаруженных ею не стыковок между техническими характеристиками металлоконструкций и климатическими условиями их эксплуатации. Она полагала, что сначала сама должна проанализировать сложившуюся ситуацию, и, как специалист, выработать какие-то приемлемые решения, и только после этого  вводить своего руководителя в содержание сложившейся ситуации. Этот вопрос был и для нее, и в перовую очередь для нее, неожиданным до такой степени, что она сама  даже растерялась. Ведь если дать руководителю голую информацию  без каких-либо выводов и предложений  она, разумеется, до истерики его не доведет, но из равновесия выведет любого здравомыслящего человека. Ведь если принять ситуацию в таком виде  как она есть, означает более чем на полгода потерять время: конструкции можно заменить только после открытия навигации. Она понимала, что им не будет  позволено отложить строительство базы до весны будущего года, и выход  будет, естественно, найден, но уже без них. И она, как инженер строитель, должна его найти. Ее опыт и знания дают ей уверенность в этом, тем более, что ситуация вполне разрешима. И только после этого она могла проинформировать обо всем Артамонова и собиралась в ближайшее время уже с готовым решением подойти к нему. Но в связи с неожиданным визитом  Сафиуллина она не успела этого сделать. А он!  Как он мог  заподозрить ее в чем-то неблаговидном после ее диалога с Сафиуллиным, а по просту говоря, в непорядочности? Ведь, это было нарисовано на его лице! Он ведь дошел до состояния озлобленности и позволил себе ее резко оборвать, не дав возможности хоть как-то объясниться.
  Горбатова плакала от обиды. От обиды на него, Артамонова- друга семьи! За необоснованные подозрения, от обиды на себя за то, что она сама согласилась взяться за это нелегкое и, как ей теперь показалось, совсем не женское дело, от обиды на себя за то, что она согласилась вообще сюда, на Север, приехать, оставив хорошую работу в службе архитектурно-строительного контроля при облисполкоме. «Вот, дура, так тебе и надо!»- это уже от горечи и жалости за себя. Она  подумала о том, что надо сегодня же собрать свои вещи и завтра же уехать, улететь, пешком- все равно как, только бы убраться отсюда! Эта мысль показалась ей самой верной и очень своевременной, она придала ей силы, и Горбатова резко вскочила со стула, схватила шапку, лежавшую на краю стола и тут же снова присела на стул: «Ну что за детскость такая? Как будет воспринято ее неожиданное возвращение, там, дома, в кругу близких и знакомых? Ну, близкие, пожалуй, поймут ее, но как объясниться с друзьями, знакомыми по работе? Они-то если уж не скажут, но, наверняка, подумают, что я струсила, спасовала перед трудностями». Горбатову даже испугала эта неожиданно пришедшая в голову мысль. Она еще не перед такими трудностями, испытаниями была в жизни. Она их всегда преодолевала и не то, что бы с легкостью. Во всяком случае, ее не посещали мрачные мысли. Может быть потому, что она была молодая и то, что в зрелые годы казалось сложным испытанием, молодость воспринимала как временные шалости судьбы. Даже голодные годы она переносили, не сказать бы что легко, но, во всяком случае, она не жаловалась самой себе, как сейчас, на судьбу. Она  поднялась, сделала несколько шагов к углу вагончика и обратно, и  почувствовала  у висков прилив крови, поднесла руки к вискам, потом резко подняла голову, и в глазах блеснул какой-то злой огонек, сделавший ее глаза, без того большие, еще ярче и выразительней, наполненные какой-то бездонной энергией и решительностью. « Ну, уж дудки! Не дам я вам такого повода! ». Она резко надела шапку и направилась к выходу.
   Дверь неожиданно открылась, и на пороге  стоял Артамонов. Она взглянула на него и с какой-то злостью выговорила:- Ну что, Александр Николаевич! Сегодня же я Вам напишу подробную объяснительную записку, готова получить дисциплинарную выволочку, но уходить с работы я не собираюсь,  так и знайте!». Она не поняла, как и почему перешла с ним в разговоре на «Вы». У нее даже в мыслях не было выдерживать с ним какую-то дистанцию и вышло это совсем неожиданно само собой, и ей сделалось даже как-то неловко от такого  неожиданного к нему обращения. Он подошел к ней, взял руками за плечи и улыбнулся, глядя в ее большие и светлые глаза,- Ну прости меня, дурака! Не знаю даже, что это на меня нашло, и как вообще я мог подумать о тебе что-то плохое, прости.
  Горбатова подняла голову и из-под густых каштановых бровей на него смотрели большие потеплевшие и ставшие от этого еще красивее глаза. Потом  уткнулась ему головой в грудь и заплакала. Он стоял, боясь шевельнуться, и только его большие и тяжелые руки  с неожиданной теплотой и легкостью поглаживали ее плечи,- ну ладно, ладно тебе, Зинок, успокойся, я не достоин твоих слез,-  она подняла на Артамонова глаза и мягко улыбнулась, вытащила из кармана куртки платочек, вытерла глаза, нос.
  -Давай, Сашок, я чайник поставлю, - она налила в чайник воды, включила его в розетку и присела на стул,- ты, знаешь, Сашок, я тогда подумала, ну подожди, хоть теперь дай высказаться, я подумала, что нужно подстраховаться, разумеется, на всякий случай,  ведь я уже встречалась с историями, когда высокое начальство, не стесняясь, иногда  в критических ситуациях перекладывало вину за происшедшее на подчиненных, делая вид, что им не ведомы были истоки причин этих неожиданно  возникавших происшествий. Вот я и решила проинформировать Сафиуллина о том, что выделенные для строительства нашей базы конструкции не совсем пригодны для применения их на Севере. Разумеется, я не относила это на его счет, но проинформировать об этом была просто обязана. А тебя не ставила в известность об этом потому, что у меня пока не было конкретных решений по выходу из этой ситуации. Ну, погоди, дай закончить, ведь что была бы я за специалист, и  вообще работник, если бы  пришла и сказала: вот, Сашок, у нас есть проблема, на, жуй ее, и оставила тебя один-на-один с этой проблемой. Вот такие вот дела, Сашок.
  Он посмотрел на нее и задумался. Он подумал о том, что как хорошо, когда по жизни рядом с тобой идут  вот такие люди как Зинаида Николаевна, Леша Ушаков, Сашка Кабанов, Миша Семенов, Коля Семеняка и другие, которым можно довериться. Их не нужно контролировать и можно быть уверенным, что они тебя не подведут, не «подставят» и сделают  свое дело добросовестно, основательно и, главное, что случается, к сожалению, не так уж часто, с любовью. И не потому, что это их любимое дело, мечта, что называется, детства, а потому, что они так устроены, и их внутренний мир не расположен к иному способу существования в человеческом сообществе, кроме как добросовестного исполнения своих, начертанных откуда-то свыше, человеческих обязанностей. Артамонов уверен и даже знает, что поручи им другую, не свойственную и не привычную для них работу или дело, они также добросовестно и с чувством ответственности будут их исполнять, прилагая при этом старание и с присущим им стремлением сделать все так, что бы им не было стыдно за свой труд. Плохо только то, что такой труд своим статусом не поднят до высот, с которых он бы возвышался не яркими знаками отличия на груди его творцов, а как символ высокой человеческой души, которому бы поклонялись и делали его своим мерилом отношения к людям. Он подумал о том, что существует такое понятие как честный труд, понятие расхожее, и потерявшее, наверное, поэтому, свою высокую мерку. Рвач и хапуга также честно исполняет свой труд. Но этот труд нельзя поставить рядом с трудом, к примеру, Зинаиды Николаевны, в силу того, что этот труд не содержит в себе высоких зарядов человеческой доброты и подлинно честного к нему отношения. И эту честность не меряют рублем или каким-либо иным показателем, а таким же высоким зарядом человеческой теплоты и любви.
  -Тебе чай с вареньем или без,- неожиданно вывела своим вопросом из  раздумий Артамонова Зинаида Николаевна.
  -Что?- ах да! Да  мне как-то все равно,- он смотрел, как она наливала в чашки чай, старательно дополняла его душистым вареньем и ему показалось, что она что-то даже нашептывала  при этом,- уж не колдуешь ли ты над чаем?- он размешал ложечкой варенье,- хорош чаек!
  Она правой рукой держала горячую чашку чаю за маленькую ручку, а левой обнимала ее, словно грела руку у ее теплого бока,- а знаешь, Сашок,  это, наверно и к лучшему, что так все произошло. Во всяком случае, у тебя в дальнейшем не будет повода сомневаться во мне. Ты погоди, ведь одно дело, когда мы были просто друзьями, не соприкасаясь близко с делами всякого рода. А другое дело, когда работаем вместе, это очень важно, ведь,- она внимательно посмотрела на него, пытаясь определить степень восприятия им глубины той мысли, которую она попыталась сформулировать, определяя меру доверительности их отношений. И  ему сделалось неловко от того, что она, женщина, берет на себя эту важную в жизни роль, тем более, что повод для определения судьбы их дальнейших отношений дал все-таки он, и он обязан был восстанавливать и углублять эту доверительность.
  -Не знаю, в какой степени лучше то, что произошло в сравнении с тем, что было, знаю только одно: друзья они потому и друзья, что им следует всецело доверяться и тут, как говорят: ни прибавить, ни убавить и давай не будем делать больше всяких  разборок по этому поводу.
 -Согласна, не будем.
 -Ну, вот и прекрасно. Зин, а ты все-таки скажи: у тебя есть хоть какие-то соображения по поводу этих проклятых конструкций. Ты уж извини, что наступаю на твои свежие раны, но меня уже весь день не дает покоя эта мысль.  Горбатова рассмеялась:- конечно кое-какие соображения есть- конструкции просто надо усиливать. Но как это сделать- это уже вопрос другой. Я пороюсь в СНиПах, сделаю расчеты и тогда уже конкретно поговорим. Время пока есть: пока будем монтировать колонны, я успею сделать расчеты ферм и определить способы их усиления. Конечно, это усложнит наши дела, но тут ничего не поделать.
  -А где ты эти СНиПы, или как их там называют, возьмешь здесь?
  -А ты помнишь мои тяжелые сумки, там, в аэропорту? Ты, думаешь, я собралась как дама на курорт- со всем своим гардеробом? Саня тогда посмеялся, что, если б я  могла, все бы с собой притащила: он имел в виду мою библиотеку, в том числе и техническую литературу. У меня ведь лучшая библиотека среди всех моих знакомых, а, может, и не только,- она посмотрела на его вытаращенные глаза и рассмеялась,- ну что так смотришь? Лучше расскажи, как проводил нашего гостя.
  -Да все нормально. Завтра посылаю с утра аппарельку в Сургут за машиной, -он заулыбался, потирая руки,- Сафиуллин созвонился с Тюменью, пообещали в ближайшее время прислать типовые проекты. А по поводу выбора места мы с Михаилом Григорьевичем здесь уже сами определимся, выбор места согласуем с исполкомом- и все дела.
  -Знаешь, Сашок, я думаю мы обойдемся без этих  типовых проектов, ведь опять дадут какое-то старье и придется все пересчитывать,- Артамонов посмотрел на нее с удивлением,- помнишь ты как-то говорил, что Григорьев тебе предлагал двоих толковых женщин в твое ПСБ? Давай возьми их на работу, и мы за неделю выдадим тебе архитектурно-строительную часть, а потом, по ходу дела сделаем и остальные решения, кроме, может быть, электрической части. А твоя забота-металл, прокат разных профилей и размеров, трубы. У тебя же высококвалифицированные сварщики- Женя Мясников, Саня Погодин: они тебя сварят все металлоконструкции так, что и просвечивать стыки не надо будет.
  Артамонов слушал и ощущал свою тупость, по крайней мере, неосведомленность о том, что Горбатова ему объясняла. Он в памяти пытался было разбудить какие-то отрывочные воспоминания из общего курса промышленно-гражданского строительства, который он проходил в институте, но его попытки были тщетны вследствие того, что, как говорят студенты: сессию сдал и- забыл.
 -Ну что ж, Зинаида Николаевна, придется мне  сделать Вас своим заместителем по капитальному строительству и определить соответствующий оклад,- Горбатова  на этот торжественный  и несколько театральный выпад Артамонова рассмеялась:
 - Я не возражаю, высоко ценю твои желания, но ты  не сможешь никак это сделать, дай Бог, чтоб ты нашел возможность взять на работу этих двоих женщин,  про которых говорил Григорьев.
 -К сожалению, ты права. Ну, до чего же тяжеловесна эта наша система планирования. Я не могу взять нужного для дела человека, определить ему в зависимости от его знаний и способностей  соответствующую должность и такой же оклад. Мне говорят, почему же не  можешь? Можешь, но в пределах установленных численности и лимита фонда заработной платы. А это значит, что я для того, чтоб одному дать, должен у другого отнять, и за счет одного взять на работу другого. Вот такой вот расклад получается. Но этих женщин я все равно возьму на работу, завтра же. Артамонов  неожиданно завертелся, оглядываясь по сторонам,- но когда же этот Канареев телефон поставит?
  -Да, к стати, вчера  уже вечером приходил монтер какой-то, посмотрел по сторонам, что-то прикинул, записал и сказал, что завтра в течении дня телефон будет стоять.
  -А он не сказал-  работать будет?
  -Нет, на этот счет ничего не говорил. Сказал: будет стоять- и все.
  -Мне важно, чтоб он работал, а не только стоял.
  Зинаида Николаевна спрятала в ладошку улыбку и, чуть не давясь от смеха, отвернулась. Артамонов  отнес это на счет каких-то  свойств женской натуры, способной из ничего сотворить комедию или драму, и не придал ее спрятанному смеху никакого  значения.
 -Зин, а как ты мыслишь себе дальнейший ход работы?
 -Я, думаю, дня через два закончим бетонирование фундамента на РММ, и сразу же начнем ставить колонны на складе. Так что давай заказывай кран, доставай монтажные пояса, веревки и все остальное. Сварщики пока изготовят лестницы с площадками для работы на высоте. И потом, я думаю,  действительно надо браться за контору, а тампонажный цех пока подождет. Завтра же переставлю на нее сваебой. А ты, Сашок, давай завози уже  деревянные брусья, столярку и будем выполнять указание высокого начальства,- Горбатова заулыбалась,- ну что, есть у тебя замечания, предложения или ты  иначе себе мыслишь наши дальнейшие действия?
  -Ну, какие могут быть замечания к тебе, ты же специалист, прошла школу, это- твоя стихия. Единственно что могу добавить- ты молодчина. Я, откровенно говоря, если б самому пришлось заниматься строительством, был бы где-то только на самой начальной стадии работ, ну может, фундамент бы начал заливать.
   Артамонов не льстил. Он искренне благодарил Горбатову и заодно судьбу, хотя считал, что человек сам творец своей судьбы, а все остальное- предрассудки.  И благодарил он судьбу по сложившейся у людей привычке, что послала она ему такого толкового, несуетливого и способного самостоятельно определяться в решениях помощника. И Артамонов также искренне уверовал уже в то, что Горбатова просто незаменимый помощник, и  незаменимый в том смысле, что она исполняла дело, за которое взялась с охотой, не по необходимости, потому, что так надо было и по-другому  уже никак нельзя.
  -Ладно, Зин, я пойду к Нетребко заказывать краны, трубовозы, будем завозить брусья. Я
 на завтрашний день заберу у тебя троих парней на погрузку, определись без кого ты сможешь обойтись. Да, чуть не забыл, завтра в шесть утра твой Саня отправится в Сургут за машиной вместе с Васей Теребиловым, он с завтрашнего дня- водитель служебной машины.А с утра я буду здесь. Ну, все, до свидания, Зин.
 -До завтра.
   На улице похолодало, а на закате небо засветилось золотистым заревом-«Наверно будет мороз. Да и так  уже конец октября скоро, пора, пожалуй». Артамонов вышел  от Нетребко на улицу, потянул ноздрями холодный воздух, поежился, поплотнее застегнул дубленку и двинулся широкими шагами в сторону поселка. Он решил зайти к Григорьеву -«Надо действительно брать этих двух женщин и загружать их делами, которых после визита Сафиуллина прибавилось, хотя их и без этого хватало. И  поторопиться надо, а то в мороз не разгонишься сильно, еще неизвестно какой будет зима». В приемной Григорьева, как обычно, было много посетителей.
 -Александр Николаевич, как только первый посетитель выйдет, я доложу Михаилу Григорьевичу о Вас. Сейчас как-то не решаюсь его беспокоить, он какой-то заведенный весь день. Может пока чайку?
  Марья Алексеевна направилась уже было к буфету за чашками, но Артамонов остановил ее:
 -Да нет, спасибо, Марья Алексеевна, что-то не хочется.      
    Артамонов сидел у стола, барабаня по нему пальцами, а Марья Алексеевна стучала на машинке. Дверь кабинета Григорьева отворилась, вышло три посетителя, и следом за ними показался Григорьев.
  -Не дал нам  шеф  поговорить сегодня толком, заходи, Александр Николаевич. Марья Алексеевна, пока ко мне никого не пускай.       
Артамонов сел у приставленного к  большому рабочему столу Григорьева столику,- Да ты разденься, и что это ты  придавлен какой-то. Шеф что ли внес смуту в твою жизнь?
  -Да он был у меня то всего часа два от силы.
  -А что ему у тебя делать? Работа идет, результаты, как говорят, налицо. Подгонять тебя тоже не нужно. А что кается времени пребывания начальства- достаточно пятнадцати минут, чтоб изрядно и, порой, надолго подпортить тебе настроение, а то и жизнь.
  -Да начальство всегда найдет, за что попенять. Просто день у меня сегодня какой-то получился  дурацкий.  Правда,  таким он получился все-таки  не без участия  шефа. И работы он мне прибавил изрядно.
  -Во-о!- Артамонов рассмеялся,- а ты думал для чего начальство приезжает? Чтоб нагружать, нагружать, пока ты, разумеется, тянешь. Ну, какие у тебя вопросы?
  -Помнишь, ты говорил про двух женщин, ну которых ты мне рекомендовать взять на работу?
  -А что, после визита Сафиуллина они понадобились, поджало?- Григорьев рассмеялся.
  -А мне, знаешь, как-то не до смеху. Хочу их взять к себе и чтоб они уже завтра могли приступить к работе.
  -Да ты не серчай, это я так, в шутку,- Григорьев нажал звонок к секретарше,- Марья Алексеевна, а разыщи -ка мне Тимофееву и Маслову, пусть зайдут.
  -Хорошо, Михаил Григорьевич.
Григорьев посмотрел внимательно на Артамонова:- Я единственно о чем тебя попрошу, Александр Николаевич, чтоб они не пожалели о своем уходе из нашего предприятия. Я с ними уже имел предварительную беседу. Они не с восторгом приняли мое предложение, да и понять их можно, но все-таки уговорил. Так что вот так, дорогой мой друг.
  -Михаил Григорьевич, мы с Сафиуллиным договорились, что я могу самостоятельно, правда, до нового года только, включать в штатное расписание любые необходимые должности. Так что проблем не будет.
  -А после нового года? Возьмут и вычеркнут из штатного эти две единицы и что ты будешь делать?
  -Да нет, ПСБ при любом раскладе будет в штатном расписании.
  -Ну смотри, но имей в виду, если что- я их у тебя тут же заберу обратно. У меня они без работы не останутся. Договорились?
  -Разумеется. И еще: меня Сафиуллин озадачил строительством базы вышкомонтажников. Сначала предполагалось, что это будет самостоятельное предприятие, но там что-то вверху не «склеилось» и они решили, что создадут вышкомонтажный цех в составе конторы бурения. Так что теперь и это моя забота.
  -Ну, знаешь, я так и предполагал: почему, думаю, контора бурения есть, а конторы вышкостроения-  нет. Сначала подумал, что вышкари будут в составе твоей конторы, но ты даже не упоминал о строительстве для них базы. И я еще подумал- что-то там, в тресте, не торопятся с созданием вышкомонтажной конторы и я даже подумал, что у тебя по этой причине сорвутся планы по строительству буровых, а заодно и у меня все полетит вверх тормашками. Я, между нами говоря, даже уже собирался сказать об этом Сафиуллину, когда был в Тюмени. Но потом подумал: с какой стати я полезу не в свои дела, еще и взбучку могу получить.
  -Да дело в том, что по первоначальному плану буровое оборудование предполагалось  завозить весной, заодно и предприятие вышкарей  будут создавать. А к зиме они нам построят буровые. Правда, недавно Сафиуллин меня по телефону нашел в гостинице и в нашем общем разговоре  сказал, что уже летом начнутся работы по строительству дорог, площадок под буровые, а уже осенью  мы  должны будем начать бурение и дать  к концу года тридцать тысяч метров проходки. Это по предварительному расчету нужно будет иметь пять бригад бурения и семь-восемь буровых станков и численность конторы бурения с учетом вышкомонтажников должна составить около пятисот человек. А где брать эти кадры, я имею в виду не их количество, а сроки, в течении которых я должен сформировать предприятие. Вот такие дела.
  -Интересно, интересно, а почему же  Сафиуллин об этом ничего не сказал? Был разговор только о том, что у нас в ближайшее время будет создано специализированное предприятие по строительству площадок под буровые и подъездов к ним и о том, что для строительства вспомогательных объектов добычи будет сформированы два предприятия: СМУ-6 и УМР в составе нашего треста. А насчет бурения  скважин- разговора не было.  Странно, однако,- Григорьев озадаченно поднял бровь, похлопал пальцами по столу,- ну да ладно. Придет время- скажут. У нас там, наверху, обожают делать сюрпризы.
  Григорьев еще какое-то время сидел в задумчивости,  потом, словно про себя добавил:
  -Не нравится мне все это. Видно все-таки пока в тресте не все одинаково думают.
  -Вызывали, Михаил Григорьевич,-через открытую дверь просунулась голова женщины, с округленными, наверно, от неожиданного вызова, глазами.
  -А, Таня, заходи. Света тоже здесь?
  -Да, она рядом.
  -Давайте заходите. Знакомьтесь- Артамонов Александр Николаевич, а это,-Григорьев показал рукой на, первой вошедшую, женщину лет тридцати с седой прядью в пышных волосах, собранных сзади в тугой узел,- Тимофеева Татьяна, как тебя по батюшки?
  -Сергеевна.
 -Тимофеева Татьяна Сергеевна, а это- Маслова Светлана Андреевна,- светловолосая с мелкими кудряшками женщина  приятно улыбнулась и как-то очень внимательно посмотрела на Артамонова,- присаживайтесь, да нет, сюда поближе.
   Женщины было направились к длинному ряду стульев, расположенных вдоль стены кабинета, а потом уже по предложению Григорьева сели на стулья напротив Артамонова.
  -Девочки, Александр Николаевич очень нуждается в Вашей помощи.
  -Да, Татьяна Сергеевна, Светлана Андреевна,- Артамонов поочередно кивнул головой, а потом внимательно посмотрел на женщин,  взглядом пытаясь расположить их к себе,  упреждая тем самым всякого рода сомнения, которые возможно еще не развеялись после предварительного разговора с Григорьевым,- мне Михаил Григорьевич рекомендовал вас как очень грамотных проектировщиков. Я не буду вдаваться в предысторию и всякого рода подробности, скажу только, что мне в ближайшее время нужно разработать проект на строительство двух объектов  для цеха вышкостроения.  Работа, на мой взгляд, объемная, но, уверен,  вы справитесь,- Артамонов хотел сначала сослаться на Григорьева, выражая свою уверенность в женщинах, но посчитал, что не гоже ему прикрываться в этом случае чужим мнением, давая тем самым повод им думать, что он, Артамонов, решил перестраховаться. Артамонов посмотрел на женщин, они переглянулись между собой, словно ища глазами друг в друге поддержку, или одобрительного решения.
  -Вы сказали,- Светлана Андреевна, очевидно, более решительная, как показалось Артамонову, женщина, посчитала нужным первой начать разговор с ним,-   что вам срочно, как я поняла, нужны два проекта, а что после этой работы наша помощь больше не понадобиться?
  -Да нет, почему же, на нашем предприятии предусмотрено создание ПСБ и там работы будет невпроворот, так что вы будете нужны постоянно. Руководителем отдела будет очень грамотный специалист, бывший работник госархстройнадзора, так, по-моему, называется эта служба, а сейчас Зинаида Николаевна руководит строительством базы. Она тоже знает толк в вопросах проектирования. Думаю, да я просто уверен, вам с ней будет интересно работать. Ну что, согласны? Да, я не оговорил условия оплаты вашего туда- вы будете зачислены в штат старшими инженерами, оклады не плохие, премиальные, ну, разумеется, северный коэффициент один к семи и каждый год северная надбавка.
  -Нам Михаил Григорьевич немножко обрисовал картинку и, в  принципе, мы уже предварительно обговаривали этот вопрос между собой, мы -согласны,-это уже Татьяна Сергеевна посчитала, что ей не пристало отмалчиваться все время в процессе разговора и решила таким образом за себя и свою подругу определиться с предложением.
  -Ну, тогда ждем вас на базе, знаете, где это?- женщины утвердительно закивали головами,- вот  и хорошо. Подойдете к вагончику, там будет Александр Константинович, наш главный бухгалтер, он, пока нет кадровика, оформит вас на работу. До завтра.
  -До свидания.   
  За женщинами закрылась дверь. Григорьев проводил их каким-то грустным взглядом и тяжело вздохнул.
   -Эти женщины работали вместе с мужьями в нашей, нефтеразведочной экспедиции, у Галояна.  Прошлой осенью их мужья уехали на рыбалку и до сих пор их так и не нашли. Через неделю после их ухода на рыбалку, а собирались они на сутки, начались поиски пропавших людей и в тальнике обнаружили только лодку с одним сломанным веслом. Мотор выработал весь бензин и заглох. Предположения всякие строились, но что там случилось, не знает никто, да вряд ли когда-нибудь узнают.   
   Григорьев замолчал, затянулся глубоко сигаретой и посмотрел на Артамонова. Тот сидел молча и как-то неожиданно приник.
  -Ты знаешь, эти женщины еще год назад, по рассказам их сослуживцев, были совсем другими. Какие-то искрометные, жизнерадостные, я даже слов не могу подобрать, чтоб охарактеризовать их тогдашнее душевное состояние, а сегодня их словно подменили: они на все согласно кивают головами,  никому и ничему не противоречат и ни с кем и ни с чем не спорят, как заведенные. Только изредка, словно очнувшись от какого-то  тяжелого сна, по какому-то из вопросов пытаются сформулировать свое мнение или даже  иное к нему отношение, но это происходит как-то мимолетно,  с неуверенной интонацией и, с отрешенным от всего земного, взглядом. И только в последнее время к ним начало возвращаться не то что прежнее жизнелюбие, нет, до этого им, наверно, еще совсем далеко. Но, как мне кажется, они начали осознавать свое новое, правда пока не совсем привычное, но все-таки ими уже твердо осознанное и неизбежное восприятие жизни такой, какой она есть на самом деле.  Без прикрас и без тех неизбежных, порой случающихся на ее крутых поворотах вывертов.
 Григорьев на какое-то мгновенье задумался, встряхнул сигаретный пепел в стоявшей напротив пепельницу и, взглянув на Артамонова, словно пытаясь проникнуть в содержание его мыслей после поведания о случившемся в жизни этих женщин,   высказался совсем, как показалось Артамонову, неожиданно,-  ты только не подумай, что я решил избавиться от этих, потерявших себя в горе женщин. Нет, просто я подумал, что им не лишнее будет иногда менять обстановку, и, прежде всего,  вокруг себя. Я уверен, они возвратятся к нормальной человеческой, в общепринятом, разумеется, смысле, жизни. Но на это понадобиться время. Не знаю, правда, какое время, но это необходимое условия их возвращения в привычное русло.
 Григорьев посмотрел на Артамонова, который сидел, словно в оцепенении, и только тыкал, тыкал сигаретой, уже давно потухшей, в пепельницу. Артамонов поднял голову и  посмотрел на  Григорьева испепеляющим взглядом, потом снова опустил ее и уже притихшим голосом спросил:
  - Ты что, меня за человека не считаешь, я что- салдафон  непреодолимый.- он даже приподнялся со стула, но встретившись с  дружелюбным взглядом Григорьева присел, еще раз воткнул сигаретой в пепельницу и уже потухшим голосом:- прости.
  Григорьев положил свою  ладонь на его, осиянную якорем у запястья, будто медвежью, руку, похлопал слегка и каким-то охрипшим, голосом проговорил:- ладно, не серчай .
  -Да нет, я не сержусь, но хочу, чтоб ты знал- если что не по мне- я имею привычку говорить это в глаза, не пряча их. В жизни мне доставалось, случалось, за эту, возможно, дурацкую привычку, но меня уже не переделать,- он протянул Григорьеву руку,- ну бывай и еще раз спасибо. Я уже крепко оплел себя долгами перед тобой.
  -Да пустяки это все. Будь здоров, заходи при случае.
  Ночью ударил мороз около двадцати градусов, и сковал, уже оттаявшую от снега, землю своим крепким панцирем, превратив комья глины  в окаменевшие глыбы, крепко прихваченные к земле. И утром стало неудобно, не без опаски подвернуть ногу, передвигаться по этим  глыбам, и только на деревянных тротуарчиках ноги уже  ступали уверенно и  доски, покрытые серебристым инеем, под ногами поскрипывали громче обычного.
  У реки образовались ледяные забереги. Небо затянуло темными низким облаками, нависавшими над землей тяжелыми облаками, казалось, готовыми упасть громадными валунами, и река потемнела, словно насупилась.  И небольшой, но колючий северный ветер, набрасывал на берег холодные пенистые волны: шу-ух,  шу-ух, шу-ух.
  На высоком берегу реки возвышались, собранные ребятами Николая Семеняки, пять небольших, но добротно срубленных домика. На фоне черного неба  сосновые срубы горели золотистыми переливами, словно вбирали в себя последние отблески пробивающихся сквозь толщу туч лучей уходящего в ночь северного солнца. На двух из них уже возвышались, будто устремленные в небо позолоченной решеткой,  стропила и люди прибивали к ним поперечные доски под кровлю.
  -Ребята, давайте поторапливаться, нужно перекрыть избушки до снегопада,- Семеняка  готовил стропильные звенья из длинных жердей, один человек бензопилой нарезал нужной длины доски, другой подавал их наверх и двое прибивали доски к стропилам.
  -Коля, ну не подгоняй нас, мы и так почти без перекуров работаем, да и руки как будто чужие- это уже Митя Подшибякин с нескрываемым раздражением отреагировал на наставление Николая.
 -Да я понимаю,- Коля резко ударил топором, подрабатывая замковое соединение стропильного звена,- это скорее всего, я сам себя подгоняю.
 -Ну да, умному человека всегда приятно с собой  побеседовать,- и тут уже все дружно расхохотались. Коля посмотрел исподлобья на смеющихся.
  -Да ну вас..- еще усерднее заработал топором. 
  -Ребята, а давайте разожгем костер, заодно избавимся от щепок, и всякого  прочего мусора,- Митя окинул взглядом ребят, ища поддержки своему предложению,- ну как хотите, -и направился, словно обиженный, с бензопилой к доскам.
  -Ладно, давай сооружай свое огнище, только подальше, а то еще спалишь  все это к чертовой бабушке и пропадут наши труды.
   Митя, не заставлял себя уговаривать и уже хлопотал у костра. А вскоре из кучи собранных щепок, палок, обрезков дерева закурился сизый дымок и потянулся над остывшей землей, разнося  терпкий запах горевшей смолы, хвои, задевая своими клочьями ребят, и те отмахивались от едкого дымка, вытирали глаза и вдыхали его неповторимый аромат, напоминавший им что-то, казалось, давно и безвозвратно ушедшее. Вскоре звучнее начали потрескивать в костре дрова, щепки, показались яркие языки пламени, они становились напористее, раскачивались из стороны в сторону, и, отрываясь, таяли  в воздухе, наполняя его своим теплом и ароматом. Костер разгорался все сильнее, становился ярче, наполняя окружающее его пространство новыми красками, и серая земная промозглость  становилась немного уютней, добрей и приветливей.
  -Ну, вот, совсем другая жизнь пошла. А я смотрю на этот  костер, и, знаете, вспоминаю детство, тихую нашу речку и широкий луг в травах и цветах с дурманящим запахом. И-  костерок  на берегу речки. Он отражался в речной глади, словно цветок волшебный, и, глядя на него, уже и домой не хочется. И так бы сидел, сидел под вечерним малиновым небом перед костром, улетая мыслями куда-то в неведомое и бесконечно далекое, доступное только детскому воображению  и отрывался от него лишь на нетерпеливый зов матери. Я нехотя плелся домой босыми ногами с чувством  досады, словно у меня отобрали что-то бесценное. Дома  меня заставляли отмывать эти грязные, в цыпках, ноги и уже в постели я снова воображением возвращался к своему прерванному миру ярких красок и дивных, неописуемых приключений, отдаваясь ему сполна, пока не одолевал сон. А утром не мог никак проснуться. Мне казалось, что страшнее пытки нельзя придумать, когда тебя еще сонного утром поднимают с постели. Но куда это все делось?- Митя остановился в задумчивости, чертя на земле палкой какие-то замысловатые линии. Потом пошевелил палкой в костре, отворачиваясь от лезущего в глаза дыма. В небо взметнулись искры, ярче засветились и  поднялись выше языки пламени. Митя поднял голову и, словно обращаясь к серо-густому и мрачному пространству за пределами костра, выговорил:- Остались лишь где-то в далеких уголках памяти  костер на берегу речки да еще  вкус  свежего, теплого молока.
   -Знаешь, Митя,- Костя Серебряков уже слез вниз со стропильной фермы, протянул руки к теплу костра и ему показалось, что в воспоминаниях Мити проскользнула какая-то необъяснимая тоска, по интонации напоминавшая скорее уныние, возникшее как предвестник какой-то неизбежной утраты ,-тебе всего-то двадцать три, а ты , извини, как дед старый ударился в совсем недалекое от тебя прошлое. Еще успеешь насладиться и воспоминаниями детства и сегодняшнего дня. Я так полагаю, что жить надо тем, что тебе дадено сегодня и чего может уже не быть ни завтра и никогда. Так что наслаждайся, дорогой Митюля, тем что есть. Я ведь тоже, глядя на костер, вижу Волгу, и мне хочется бросить к чертям этот молоток и гвозди и пойти на Аганку с закидушками подразнить там язей, налима и еще кого-нибудь. 
  -Фу, налима. Говорят он питается мертвецами,- это уже Леня Чаусов включился в разговор.
  -Ну, много ты понимаешь в рыбе. Знаешь какая у налима большая и вкусная печень? Да вопрос даже не во вкусе рыбы, а в самом азарте рыбной ловли. Это ни с чем не сравнимое удовольствие.
  -А девочки?
  -А при чем тут девочки, мы ведь о рыбалке говорим?
  -Не-э, мы говорим об удовольствии.
  -Удовольствие-это понятие скорее философское. Каждый его формирует и получает в меру личного представления о жизненных ценностях. Один с удовольствием может всадить нож  спину такому же как он человеку, другой- безмерно довольный тем, что просто живет и видит в этом большое счастье,- Николай Семеняка на какой-то миг задумался, словно вспоминал что-то,- а я вот, например, получаю громаднейшее удовольствие от того, что у меня получается то, что я задумал сделать, смастерить. И счастье человеческое, наверное, в том, насколько он умеет из громадного многообразия всяких удовольствий выбрать то, которое делает его лучше, красивее.
  -Нет. Коля, я с тобой не согласен. Я с превеликим удовольствием выпил бы сейчас кружку пива и был этим очень счастлив, -Леня даже облизнулся от самого вспоминания о пиве, а стоявший рядом молча Петька Старостин, даже слюньки  сглотнул.
  -Ну, почему же. Если ты после этой кружки пива станешь лучше и добрее, хотя я в этом глубоко сомневаюсь, потому что кружка пива может возбудить куда более приземленные желания, тогда-  пожалуйста.  Правда, я говорю отвлеченно, не конкретно о тебе.
  -Да,да. Ленька если выпьет две кружки пива, мир для него прекрасен, а живущие в нем- сплошь друзья и начинает от счастья  со всеми обниматься, целоваться,- Петька даже пытался обнять Леньку,  будто демонстрируя щедрость его душевного порыва, все рассмеялись, а Ленька с обиженным видом отвел Петькины широко распростертые руки:- развели тут, понимаешь, философию, а простому человеку вслух даже помечтать нельзя- все сразу: ха-ха-ха.
  - Ну что ты, Леня, шуток не понимаешь. Мы все тут любим пиво и не скрою своей досады-  не скоро мы здесь будем его  пить , не скоро. Разве что в отпуске, если кто-то из нас не сбежит еще раньше,- Коля посмотрел на ребят каким-то внимательным изучающим взглядом.
  - Коля, ты пока  не торопись с прогнозами. Тут, вроде,  никто шкурой еще не торгует. А насчет пива- не беда, в отпуске, кому охота будет, -зальется,- Петя даже рукой, согнутой в кулак, сделал такой широкий, утвердительный жест.
  -Я не делаю никакие прогнозы, просто говорю то, что вижу.
  -А что ты имеешь в виду? Из нас, насколько я знаю, никто не собирается «сматывать удочки». Тут некоторые даже наоборот, собирались куда-то с закидушками,- Леня  с улыбкой посмотрел в сторону Серебрякова.
  -Я имею в виду вчерашний отъезд на «калоше» в Сургут группы ребят из нефтепромыслового. Оттуда должен отправиться в последний рейс на Омск последний пассажирский теплоход. Это же надо решится на такой шаг- в преддверии зимы пуститься в путешествие по готовой покрыться льдом реке.
  -Ну, тоже мне довод нашел, а ты знаешь, сколько таких прибыло в этом году в НПУ и сколько убыло? Моя знакомая кадровичка говорит, что получился отрицательный баланс,- Митя даже большой палец для убедительности поднял вверх. Вот только строительные организации пока держатся за счет «химиков».
   -Ну, понятное дело. Каждый здесь ищет то, что хочет найти. Не все находят сразу, поэтому терпеливо ждут, а другие хотят все и-сразу, поэтому неудовлетворенные быстро отсюда сматываются. А мне так и без разницы, где жить, лишь бы найти себя в этой жизни. Там, на большой земле суета какая-то, все куда-то бегут, что- то ищут, вечно неудовлетворенные и, как мне кажется, от того и злые все какие- то,- Петька с досады даже палку швырнул в костер.
  -Ты еще плюнь туда, в костер. А люди раздражены жизнью. Шутка ли- почти прошло двадцать лет после такой жестокой и разрушительной войны, а люди теперь часами стоят в очереди за буханкой ржаного наполовину с горохом хлеба и килограммом крупы или макарон, на руки отпускают по пол-литровой бутылке постного масла. Это здесь магазины завалены всякой снедью. Многие мои знакомые отсюда родственникам высылают посылки с банками тушенки.  А ты говоришь-  недовольные. Они еще очень терпеливые,- у Коли заблестели каким-то холодным  огнем глаза, на скулах забегали желваки,- те, которые уехали, не ели в детстве лебеды и всяких сладких лесных корешков,- Николай резко поднялся с бревна, на котором сидел, достал из кармана папиросу и закурил. Дым от папиросы потянулся вверх, а задумчивые глаза словно пронизывали холодный воздух и устремились в черный горизонт.  Черные брови, сведенные у переносицы, немного выровнялись, глаза слегка просветлели, лишь на лице еще не растаял багрянец и на висках еще бились прожилки,- Ладно, хватит попусту трепаться, давайте еще поработаем.
  -Как скажешь, командир,- Митя подбросил в костер еще щепок, палок,- пусть еще погорит.
   И, под опускающиеся уже на землю сумерки, снова пошли в ход с какой-то торопливостью строительные инструменты, и люди, будто наверстывая упущенное в разговоре, старались закончить намеченную на сегодня работу и в отсветах костра мелькали их сноровистые фигуры, отбрасывая длинные качающиеся тени.
  В густеющих сумерках пошел большими хлопьями  пушистый снег, и порывистый ветер швырял его в темень, в лица передвигающихся людей. Свет автомобильных фар вырывал уже  из этой темени танцующий снежный фейерверк. Снег интенсивно начал накрывать землю белой холодной пеленой, выравнивая ухабы и сглаживая  на земле всякие неровности.      
  Утром около балков,  избушек от расчищенных от снега проходов образовались сугробы, в снежном покрове протоптаны тропинки к магазину, к стоянке транспорта, откуда людей вездеходные автобусы увозили на работу -люди обживали начавшуюся зиму, как-то по-птичьи пряча одетые в меховые шапки головы в  поднятые воротники.
   По реке пошло «сало», перемешанный с водой снег, и река несла эту массу размеренно, неторопливо, послушно отдаваясь крепчающему морозу. Небо  своей свинцовой тяжестью будто опустилось над самой рекой, придавливая к ней холодеющий воздух, в котором искрилась мелкая изморозь. Речные суда поспешно вытащены на берег и своим серым видом  на фоне белого снега дополняли унылую картину зимнего ожидания.  Потом пошла шуга, и к следующему утру река стала. И там, где еще недавно она неторопливо катила свои воды, стояла безмолвная снежная равнина с образованными местами ледовыми торосами. И только плавкраны с торчащими вверх желтыми стрелами напоминали, что подо льдом течет река. Люди смотрели на эту картину и удивлялись такому быстрому, даже поспешному преображению реки и где-то в их  сознании закрадывалась человеческая беспомощность перед жестокой и ничего не щадящей силой Северной природы. Был конец октября.
   Бульдозер расчищал снег вокруг фундаментов строящихся зданий, площадку под автомобильный кран, подававший к строящемуся складу металлические колонны здания. По одному краю здания колонны уже возвышались над фундаментом, придавая этому прямоугольнику, спрятанному в пушистый снег, новые очертания.
   -Ну, я смотрю, Зин, у тебя дела идут.
   -Да какие тут дела, колонны установить на анкера не представляет большой сложности. Сложнее будет с монтажом ферм. Вот тут придется тяжелее и сложнее: все-таки работа на высоте, а, не дай Бог,  я это, конечно исключаю, но все-таки- вдруг колонны не будут точно выставлены и тогда фермы не попадут на проектные точки и придется колонны поправлять. Но я проверяла, пока, вроде, все идет нормально.
  Зинаида Николаевна посмотрела на Артамонова и с улыбкой добавила:- ну ты уже хоть на директора стал похожим- на автомобиле приехал,-она показала рукой на стоявший недалеко газончик, за рулем которого  сидел Вася Теребилов,-  а то как десятник ходил пешком по поселку. Ты никак похудел?
  -Да нет, все нормально. Как там наши женщины - я имею в виду Тимофееву и Маслову?
  -Похоже, толковые, грамотные- трудятся, надеюсь, что через пару дней выдадут архитектурно-строительные решения по цеху блочных металлоконструкций. Конечно, нужно бы начинать с генплана, но я поняла так, что площадка еще не выбрана- поторопись Сашок.
  -Ну вот, уже и ты начала меня подгонять. Ладно, ладно, не тушуйся. Сегодня мы с Григорьевым договорились проехать к месту, где предполагается разместить базу вышкарей. Тебе , наверно, тоже не мешало бы проехать.
  -Да, разумеется, и возьмем с собой Тимофееву или Маслову. Им же работать над проектом. Кстати, к вагончику, где они работают, подвели электричество?
  -Конечно, в т от же день.
  -Зайду к ним, посмотрю как устроились и заодно определимся кто из них поедет. А вообще–то пусть едут обе, а там они уже разберутся, кто из них чем будет заниматься.
  -Сашок, не ходи туда, а то они смущаются, когда начальство их беспокоит. Они даже со мной держатся с натянутым почтением:  «как скажете, Зинаида Николаевна, все сделаем, Зинаида Николаевна, не беспокойтесь, Зинаида Николаевна». Женщины хорошо знают свое дело, очень исполнительные, вот только какие-то зашуганные,что ли, они, не пойму их никак. Я бы еще поняла, если б одна, к примеру, была немного со странностями, а то обе.
  -Ну, понятно. Год назад они потеряли  своих мужей- уехали на рыбалку и не вернулись. Они, как мне рассказывали, чуть ли не с детства дружили, потом дружили уже семьями, в экспедицию поехали так же сразу семьями, и здесь в одночасье это все рухнуло. Так что имей это в виду,- Зинаида Николаевна от этих слов аж рукой за рот схватилась, а в глазах мелькнул испуг и они словно застыли, потеряв свой взор где-то в пространстве, а с лица сошел румянец и оно покрылось какими-то бледно-зелеными пятнами.
  -Зин, что с тобой? Ну, так же нельзя! На тебе лица нет. 
  -Ничего себе,- Зинаида Николевна как то отрешенно опустила руки,- спасибо что предупредил, а то я бы что-ни будь и ляпнула невпопад.- Она скрестил руки на груди, прошла почему-то к двери, потом вернулась и уже про себя, как будто рядом никого не было проговорила,-  а им вообще-то как то отвлечься не мешало бы. И  думаю, что хорошая и интересная работа тоже помогает от всяких душевных потрясений. Хотя, кто его знает, что в этом деле легче, а что тяжелей,- она взглянула на Артамонова, который не отрывал глаз от нее,- а ты все-таки не ходи к ним,- Зинаида Николаевна, задумалась на миг, потом, словно встрепенувшись, снова посмотрела на Артамонова и уже с прежней мягкостью в голосе сказала:- ты лучше помоги вот в каком деле- ПГС замерзает и надо бы кусок трубы большого диаметра, семисотку,  например, метра так четыре. Мы бы ее вдоль разрезали и соорудили прогрев песчано-гравийной смеси дровами. А то фундамент под контору не залить. И еще: надо бы мешков пять-шесть хлористого кальция, а то бетон будет замерзать, а не схватываться.
  -Зин, а лист железа четверка не пойдет разве? Мы бы из него сделали корыто, а то когда и где я трубу тебе найду? Ее еще надо и привести, а железо вон оно,  на стеллаже. Скажи  Жене Мясникову и он сделает все как надо.
   -Знаешь, я тоже подумала про листовое железо, но думала ты ругаться будешь, ты же прижимистый  в этом деле.
   -Ну да, вам только разреши, вы все растаскаете. А вообще-то…Стоп!- Артамонов треснул себя ладонью по лбу,- я же около котельной видел  трубу большого диаметра. Я сейчас же туда смотаюсь.
   Через час на территорию базы вместе с Артамоновским газончиком заехал  бортовой Урал. Вася Теребилов вышел из газончика и направился к  прорабскому вагончику.
   -Зинаида Николаевна, я привез кусок трубы, куда ее разгружать?
    Зинаида Николаевна аж руками всплеснула:- ну ты молодец, Вася, давай прямо к той куче гравия, там и разгрузим.
  Вася показал водителю Урала куда подъехать, потом открыл боковой борт, поднялся в кузов, убрал из-под трубы кусок доски и ногой столкнул с места трехметровый отрезок трубы. Она покатилась и с грохотом рухнула на землю в снег.
  -О! Так это же тыщевка, ну молодцы! Спасибо Вася, а где Александр Николаевич?
  -А он около котельной. Там с  Григорьевым чем-то беседует. Я сейчас поеду за ним.
   Теребилов сел в газончик и следом за Уралом выехал с территории базы. Зинаида Николаевна попросила Ваню Прохорова позвать Мясникова, и тот вскоре пришел. Плотный такой, лицо красное и голубые спокойные глаза под густыми пшеничными бровями придавали этому красному лицу особый колорит. Свою статную фигуру он протиснул в дверь вагончика бочком.  Только громадные руки  не знал куда деть: то назад спрячет, то оденет на них  такие же большие брезентовые рукавицы.
  -Я пришел, Зинаида Николаевна.
  -Ну, Женя, тебя просто невозможно не заметить. Дело вот в чем: тут привезли кусок трубы тыщевки, надо посмотреть, как из нее лучше соорудить подогрев ПГС, а то у нас бетонирование фундамента встало.
  -Я шел сюда и видел эту трубу. Тут и мудрить особо ничего не нужно- на трубу бульдозером нагрести этот, как вы говорите ПГС, а в нутрии трубы разжечь большой костер- вот и все дела. Правда ждать долго придется, пока она разогреется. И утром нужно, чтоб кто-то пораньше приходил и разжигал в трубе костер.
  -А разрезать ее не нужно?
  -А зачем? Эта труба еще на что-то в хозяйстве сгодиться может, например, из нее хорошая емкость может получится: торцы заварил листовым железом-вот вам и емкость. Ну что, я больше не нужен?
  -Все, спасибо, Женя. Как с забором?
  -Да дня на два работы и ворота сделать. А почему спрашиваете?
  - Да думала тебя попросить поработать на монтаже ферм, там нужен хороший сварщик, но с твоей комплекцией на высоте опасно находиться.
  -Да ладно Вам. Мне самое главное, чтоб опора хорошая под ногами была, а все остальное-ерунда. Мы давайте сначала смонтируем подкрановые пути на колоннах, а потом уже к ним можно будет приставить любую площадку, лестницу.
  -Нет, мы сначала смонтируем продольные балки, горизонтальные связи, а потом уже подкрановые пути. Фермы,  разумеется в последнюю очередь.
  -Ну можно и так.
  -Я рада, что ты со мной согласен,- она улыбнулась, похлопала так слегка, словно сдувала пыль, Мясникова по плечу,- спасибо, Женя, значит я могу на тебя рассчитывать?
  -Да конечно, я же работал и на монтаже, правда, это было больше года назад, но все равно работа знакомая и высоты не боюсь. Я даже свой пояс с собой прихватил- он подогнан под мою комплекцию. Так что жду команду, а то, откровенно говоря, на этих заборах квалификацию потеряю. Шучу, конечно. Ну, я пошел.
  -Давай, Женя, иди.
  Подъехал Артамонов, Григорьев и они с шумом вошли в вагончик.
   -О, здесь тепло и даже уютно. Я пришел проведать и познакомиться с самой красивой женщиной Усть-Талинска. К тому, же она, ходят слухи, классный специалист по части строительства и не ровен час переманю к себе на работу. Здравствуйте, Вас, кажется, Зинаидой Николаевной зовут? Меня- Михаилом Григорьевичем, Григорьев моя фамилия,-он протянул руку Горбатовой и по джентельменски поцеловал протянутую в ответ ее
 руку. Зинаида Николаевна засмущалась, слегка покраснела:
   -Ну, слухи в отношении меня несколько преувеличины, а что касается Вашего комплимента в мой адрес, если это можно считать комплиментом, то с вашей секретаршей Марьей Алексеевной вряд ли кто может стать вровень. А что касается работы, то я в своей жизни поменяла второе  место работы. Да и начальник меня вполне устраивает,- Зинаида Николаевна посмотрела на улыбающегося Артамонова, потом на Григорьева:
  -Чайку будете? Правда, у нас условия приближенные к полевым, но чай вкусный.
  -Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, а сейчас времени- в обрез. Мы заехали, чтоб вместе с Вами посмотреть место под цеха для вышкомонтажников.
  -Я предлагаю взять с собой Маслову и Тимофееву, Вы не возражаете, Михаил Григорьевич? Они будут проектировать эти цеха и им не лишнее будет посмотреть место.
     -Ну, какие могут быть возражения, поехали. Только нужно будет обуть сапоги, там придется немного пройти пешком по снегу, машины не проедут до места.
 Маслова, Тимофеева и Горбатова сели в машину Артамонова, а Артамонов, вместе с Григорьевым, поехал вперед.
 - Ну давай, Вася, езжай следом,- распорядилась Горбатова,- они куда-то в тайгу поехали.
  -Зинаида Николаевна, да тут кругом тайга.
    Выехав с базы, машины свернули влево и, проехав километра два, поднялись на небольшую возвышенность, проехали с полкилометра и снова свернули влево, а через сотню метров остановились- дальше стоял небольшой кедровый бор и снежная целина.
Григорьев вместе с Артамоновым вышли с машины, и подошли к женщинам, которые тоже начали выходить с машины.
  -Вот почти и приехали, тут пройти надо метров с полсотни. Ну как, не увязнете в снегу?-Григорьев посмотрел на ноги женщин, обутые в теплые сапожки,- значит так: мы с Александром Николаевичем пройдем вперед, а вы- следом. Только старайтесь идти след в след, чтоб не набрать снегу в сапожки. Ну, пошли.
   Артамонов в меховых сапогах с высокими голенищами пошел вперед широким размашистым шагом.
  -Эй, ты помельче шаги-то делай, не забывай, что все тут немножко пониже тебя.
  Женщины рассмеялись на реплику Григорьева, глядя на высоченного Артамонова и «немножко пониже» его Григорьева и пошли следом, сбиваясь с шагу, падая в снег со смехом, и,  поднимаясь  мелкими шажками пошли следом за мужчинами.
  -Слушайте, девочки, красота-то какая, -Зинаида Николаевна остановилась, и очарованно смотрела на размашистые пушистые с длинными иглами, в изумрудной зелени, кедры в таком же пушистом снегу, отдававший синевой неба в перемежку с золотистыми солнечными бликами, искрившимися мелкими снежинками- а воздух-_то какой, не надышаться им! Мужчины, ну куда вы погнали? Дайте хоть посмотреть на эту красоту.
  -Не увлекайтесь, Зинаида Николаевна, у вас еще все впереди. Вот пусть Александр Николаевич на Октябрьские праздники организует вылазку в лес, и я к Вам присоединюсь, если не будете возражать. Шашлыки организуем и все такое.
  Зинаида Николаевна подмигнула женщинам, те заулыбались,- ну что, девочки, принимаем предложение Михаила Григорьевича?
  -А мы на все согласны, - глядя на Тимофееву ответила за двоих Маслова,- только вот, ну шашлыки- понятно, а что значит « и все такое»?
  -Придет время- разберемся,- заулыбался Григорьев,-а теперь смотрите сюда: вот это и есть место где предполагается соорудить базу вышкарей,- Григорьев широким жестом окинул небольшую возвышенность, поросшую величественным кедрачем.
  -А почему за поселком? Я бы не сказала что далековато, но все же?
  -Понимаете, Зинаида Николаевна, вышкарям нужен лес для пилорамы, а здесь внизу проходит небольшая протока, она летом пересыхает, но в период разлива достаточно глубока, что б по ней можно было доставить плоты с лесом. Причем, эта проточка подходит вплотную к этому бугорку. Очень удобное место для переработки леса. Кроме того, крупные блоки, которые будут изготавливаться на этой базе, очень удобно вывозить отсюда на месторождения. Так что это место- лучше не придумать. Ну а  окружающий лес- опять-таки в дело пойдет. Ну а ты что молчишь, Артамонов?
  - А я уже смотрю где что стоять будет- пилораму действительно есть резон поставить поближе к тому западному склону, а  вот здесь- вот котельную,-Артамонов показал впереди себя,- а где мы сейчас стоим- цех крупных блоков. За ним чуть подальше можно будет разместить склад ГСМ. Место действительно очень удобное. Вот только дорогу придется строить.
  -Ну это не проблема, правда песок пока брать негде, нет подъездов к песчаным залежам. Придется рядом с поселком разрабатывать карьер. В будущем есть в планах намывать песок земснарядами под кустовые площадки, дороги, но это- в будущем, а пока придется выходить из положения вот так как я объяснил. Ну что, девчата, притихли над своими альбомами,  небось, пейзажные зарисовки делаете? Поехали к вам на чаи!
   Татьяна Сергеевна что-то сосредоточено рисовала, записывала в своем альбоме. Зинаида Николаевна тоже рисовала, делала записи и ей Светлана Андреевна нашептывала на ухо свои соображения по поводу нарисованного, тыкая пальцем в альбом, а потом переносилась с этим пальцем куда-то в пространство, и снова возвращала его в альбом, и  уже убежденно тыкая его в прежнее место на альбомном листе. Зинаида Николаевна что-то перечеркнула, дорисовала в альбоме и подняла голову:
  -Да, да. Сейчас,- она дорисовала в альбоме какие-то линии, дополнила их записями и закрыла альбом,- мы готовы, поехали.
    Дорога обратно не заняла много времени, и  под впечатлениями поездки, по сути, на природу и не без пользы, не заметили,  как вскоре машины остановились у вагончиков.
   Горбатова включила чайник, А Тимофеева с Масловой засуетились над бутербродами, чашками и через десять минут чайник вскипел, и вскоре комната наполнилась ароматом немыслимых трав, ягод и всякого иного душистого зелья.
  -Мужчины, чай готов,- крикнула Зинаида Николаевна в дверь смежной комнаты балка,-рассаживайтесь на свободные места.
  -А где Александр Константинович?- спросил Григорьев.
  -А он сейчас в банке, понес  документы на зарплату, на первую, между прочим, зарплату здесь, на новом месте!- Артамонов потер удовлетворенно руки,- хотим к празднику выдать.
  -Ну что ж, потрудились вы все, должен сказать, отменно. За месяц и такие подвижки в деле, это чего-то стоит, скажу я вам. А чай, действительно отменный. Вы что туда кладете? Надо будет Марью Алексеевну к Вам на консультацию направить и тут еще посмотреть надо кто кому ровня,- Григорьев намекнул на ответ Зинаиды Николаевны по поводу его недавнего комплимента в  адрес Горбатовой.
  -Я, Михаил Григорьевич, скажу Вам, уж извините, откровенно-  не терплю комплиментов. В них словно заложена компенсация за какие-то природные недочеты в женщине, которой адресуются комплименты. Каждая женщина должна сама себе определять цену без чьих бы то ни было потуг сделать это за нее. И возвысить себя она должна  сама. Тогда труднее  ее унизить.
  -Самовозвышение, Зинаида Николаевна, делает из женщины деспота. Вспомните Настасью Филипповну из «Идиота»  Достоевского. Такая ни во что ставит чужую жизнь, она живет сиюминутными порывами, и ей дела нет до чьих-то, возможно, высоких чувств, она их просто со смехом растаптывает.
  -Ну, Вы сравнили, Михаил Григорьевич! Настасья Филипповна была такой, какой ее сделало ее же окружение. А что касается Достоевского- я его просто не терплю. Он такой же как и его герои, за исключением Леши Карамазова. И над ним он и поиздевался. Одним словом- игрок. Между почим, он совершенно не кстати  Настасью Филипповну сравнивает с Лермонтовской НФБ- это же совершенно разные люди, и Лермонтов нисколько не похож на Достоевского. Он рядом с Михаилом Юрьевичем не стоит.                                Единственно, что я принимаю из Достоевского- это его тезис о том, что красота спасет мир. Вот с этим я готова считаться, а все остальное-это плод его воображения. Хотя должна признать- оно богатое у него. Любой пустяковый жизненный эпизодик он способен развернуть в большую психологическую драму. Ранний Достоевский, до его каторги, это был другой Достоевский, но это вопрос чисто дискуссионный и сомневаюсь, что мы здесь  за чаем способны его разрешить. Вам налить еще?
  -Да, пожалуйста, очень хорош чаек. А комплименты, Зинаида Николаевна, не унижают, а возвышают женщину, но я принимаю Вашу точку зрения и полагаю, что она у Вас вызрела не как сиюминутный экспромт, надо полагать. А относительно Лермонтова- это та еще штучка, в нем совершенно свободно уживались два абсолютно разных человека: в стихах- один, в жизни-другой. Он совершенно не мог ладить с людьми, держал себя высокомерно, позволял себе язвительные выходки с близкими, друзьями.
  -Вот тут Вы не правы, Михаил Григорьевич. Лермонтов, несмотря на свой возраст,- гений и ему, естественно, тяжело было уживаться с его несколько ограниченным окружением. И здесь возможны были два пути: окружение поэта либо должно подняться до его уровня, что абсолютно не реально, либо Лермонтову опуститься до уровня своего окружения, что тоже никак неприемлемо, иначе Лермонтов не был бы Лермонтовым. Отсюда и конфликт, закончившийся убийством поэта. А что касается его стихов, то они рождены из самой сути их автора, и здесь противоречия никакого нет. И с друзьями, настоящими друзьями- это был тот Лермонтов, которого мы знаем по его поэзии. Так что и раздвоения личности здесь тоже совершенно никакого нет. А что касается его, как литератора, то  доживи он до Пушкинского возраста, еще вопрос кто из них был бы выше в литературе. Но это все из области предположений, -Зинаида Николаевна отхлебнула чай из чашки, откусила кусочек бутерброда и посмотрела на Артамонова. Тот как-то недоуменно покачал головой, откинулся на спинку стула, сделал растопыренной правой ладонью в воздухе какой-то витиеватый жест и опустил ее на колено:
   - Вы  тут вдвоем пустились в своего рода диспут, задевая большой промежуток времени  от Лермонтова до Достоевского. Я тут сидел, слушал вас и подумал вот о чем: вы обратили внимание, как изменились герои произведений от Лермонтова до Толстого? А как изменимся мы, наши дети, внуки? Какими они будут? Понятно, что они будут другими, может даже и не похожими на нас, я имею в виду их внутреннее содержание. А еще важно как они оценят наши дела здесь, в Сибири. Хотя до дел, правда, еще далеко, но уверен: они будут. И вот тут, полагаю, надо бы позаботиться о том, что бы хоть не осрамиться перед своими потомками, иначе снова родятся Карамазовы, и, не дай Бог- Раскольниковы, и круг замкнется,- Артамонов  озадаченно провел взглядом сидящих за столом, почесал затылок,- недавно мне Семеняка поведал, что в каком-то большом журнале- «Днепр» по- моему, печатались воспоминания известного телепата Вольфа Мессинга, и в конце книги он делает весьма мрачные прогнозы на будущее. В это все, конечно, трудно поверить, уж много мистического вокруг его имени, Но если мистику отбросить, учесть личность Мессинга, и все, что с этим именем связано, то не лишнее немного задуматься о сути нашего бытия.
  -Ну, Александр Николаевич, знаешь, я верю в то, что делаю и моя задача на сегодняшний день не ошибиться в делах своих и не потерять веру в правильность того, что делаю. А все остальное-суета. Ну да ладно, засиделся я тут у Вас. Спасибо за  чай, за интересную беседу. Кстати, а кто такой этот Семеняка?
   Артамонов улыбнулся, глядя на Григорьева, который, уже держась за дверную ручку, вдруг спросил о Семеняке:
  -А это, Михаил Григорьевич, наш плотник.
  -А-а..
  -Что, разочаровался? Но это не удивительно. Профессия плотника ассоциируется с эдаким, не бритым мужиком с топором и молотком в руках и в шапке-ушанке, в которой одно ухо поднято, а другое опущено вниз. Ну, еще с папиросой в углу рта. А наш- молодой парнишка, немного себе на уме, с набором инструментов для резьбы по дереву.  Иногда выходит на природу с этюдником- занимается живописью. Еще любит почитывать всякие книжки. Вот примерно такой наш Семеняка. Правда, совсем мальчишка еще, но в душе- зрелый муж.
   Тут уже Зинаида Николаевна в удивлении открыла рот,- А почему я его не знаю? Он где работает?
   - Как где? Его звено строит домики на берегу речки. Недалеко от вашего балка.Должен сказать- неплохо у них  все получается. Пойди, посмотри. Кстати, здесь у тебя его друг работает - Ваня Прохоров.
   -Слушай, Александр Николаевич, где это ты понабирал  таких мастеровых?
   -Не скажу. Ты уже собирался у нас переманить Зинаиду Николаевну и больше тебе не буду ничего рассказывать и показывать,- Артамонов с улыбкой похлопал Григорьева по плечу,- ну давай провожу тебя.
  -До свидания, девочки!
  -Всего хорошего, Михаил Григорьевич, до свидания. Заходите еще на чай.
  -Непременно.
  Вскоре Артамонов вернулся в вагончик в  хорошем расположении духа, улыбающимся..
  -А знаешь, Зин, сегодня день какой-то хороший. И погода –ясная, с морозцем,- Артамонов по привычке потер руки,- а налей-ка мне еще чайку. А что ты какая-то задумчивая стала.
  -Да ничего особенно. Ты напомнил мне о Прохорове-  неладное что-то творится с парнем,  не разговорчив какой-то стал и работает в последние две недели, как проклятый,- Зинаида Николаевна налила чай  и поставила его на блюдце, рядом бутерброд с сыром,- пей чай пока горячий,- Артамонов отхлебнул с чашки чай, откусил бутерброд, и даже не разжевав его покрутил в воздухе рукой с бутербродом какие-то витиеватые линии:
  -Ну, наверное какие-то личные мотивы. Если не запил- значит все в порядке будет, значит парень с крепким стерженьком, так что не переживай сильно. А ты не пробовала с ним поговорить? Ты ведь умеешь располагать к себе людей.
  -Пробовала. Он в ответ улыбается, правда, при этом опускает голову и с такой наигранной веселостью: «Все в порядке, Зинаида Николаевна». Я разумеется иногда посматриваю за ним, так, издалека.
  -А Колю Семеняку, когда закончите с фундаментом, я переводу сюда контору делать. Здесь нужен человек, умеющий работать с лесом.
  -А там, на домиках кто будет.
  -Да там уже, практически, в нем нужды нет. Домики возведены, на всех стропила подняты.В одном даже уже печку начали класть. Кто-то из ребят привез с собой порядовки  печей и, представляешь,- получается у них кладка. Правда возни много, приходится воду греть, песок с глиной, на улице ведь минус двадцать пять. Но домик-загляденье получается. Небольшой, правда, но любо посмотреть.
  -Любопытно, любопытно. Я так издалека вижу, когда иду на работу, что там копошатся люди, избушки строят. Но это все- издалека. Да. Надо бы уже  брусья на контору завозить, столярку тоже. Вот только столярку где будем хранить, раскиснет под снегом?
  -Да, я как раз хотел об этом с тобой переговорить. Ты определись, кого сможешь из ребят отпустить на перевозку леса, завтра и начнем. А под столярку притащим старый экспедиционный вагончик, я уже договорился с Галояном. Вагончик, конечно, не ахти какой, но под склад- подойдет.
  -Слушай, а зачем хлам старый возить, уж лучше выписать новый вагончик.
  -Ну во-первых, он не хлам и если немножко подшаманить его, то он и для других целей сгодится.
  -А во-вторых?
  - Во-вторых, мне бесплатно  его отдают. Новые я поберегу под культбудки на буровые-они там очень нужны будут. Вот ограду территории закончим, я и завезу новые вагончики на базу- пусть дожидаются своего часа.
  -Слушай, откуда у тебя, флотского человека, такая хозяйственная рачительность?
  -А что, ты думаешь, на флоте не нужен хозяйственный подход к корабельному имуществу? Там каждая ложка на учете. Потеряешь ее- чем щи хлебать будешь? Вот так, дорогуша. Ну, спасибо за чай. А как дела с фундаментом под контору?
  -Вон видишь, греем ПГС. Кстати, с трубой лучше дела пошли, с ней уже пять замесов сделали. Правда, мешалка быстро обмерзает. Поэтому мы льем сначала в нее горячую воду, прокрутим немножко, чтоб оттаяла и загружаем компоненты. Ну, ничего, через пару деньков сделаем. Контора же не РММ- объем бетонирования  гораздо меньше. Да, чуть не забыла, дровишек каких-нибудь надо бы еще подбросить.
   -Ну, это не проблема. Сегодня пошлю к Семеняке машину, там у него накопилось всякого хламу- пусть загрузит -и сюда. Кстати,  Аркаша, здесь?   
   -Да. А что?
   -Как что? Я вот черкану записку и посылай его к Коле за дровами. Сашка еще не приходил?               
   -Нет, он что-то задержался в банке. Кстати, где и как праздники будем отмечать?
   -Секретарь парткома уже распределил колонны на демонстрацию, потом митинг будет. Мы пойдем вместе с колонной НПУ, а дальше в красном уголке у Григорьева будет небольшой  праздничный ужин. Кстати, мы туда  тоже приглашены.
  -А кто это- мы?
  -Ну, я, разумеется, вы с Санькой, Тимофеева с Масловой.
  -Слушай, а когда это ты успел ознакомится с этой праздничной программой.
  -Ну, праздновать мы все любим. А кроме того, я же- работаю,- Артамонов широко улыбнулся, и доброе расположение духа отразилось в его искрящихся глазах и розовеющих щеках,- а если без шуток-то сегодня  на котельной с Григорьевым обговаривали праздничную тему. А приглашение он сейчас сделал, когда я выходил  с вагончика его провожать. О, кто-то, похоже, идет,- Артамонов повернулся к входной двери. Она с шумом открылась и в помещение вошел Горбатов, за ним ввалился клуб морозного воздуха и он начал отряхивать с себя с нег.
 - Саня, ну ты бы хоть на улице отряхнулся, а то вон сколько снегу натащил.
 -Снег не грязь, а вы как это тут без меня  чаи распиваете или, может, что и покрепче? -Давай раздевайся быстрее, я тут тебя покормлю немного, сейчас разогреется на плитке  голубцы ленивые. Рассказывай как там у тебя дела?
  -Это какие такие еще- ленивые?
  -Ну, на нормальные голубцы капусту кочанную  пока не завезли. А эти я приготовила, пока ты спал. Сначала попробуй, а потом будешь хаять. Давай быстрей снимай с себя полушубок, а то запаришься весь и мокрый пойдешь по морозу домой.
  -Все, все, уже разделся. Да я ничего не хаю, просто не слышал раньше про такие - ленивые. А дела у меня- нормальные, завтра пойду за зарплатой. Сходил еще в техснаб, выписал лесоматериал на контору, столярку. Надо будет ехать получать все это хозяйство. А тебе, Сашок, уже пора снабженца завести- я просто не набегаюсь со всеми этими делами: бухгалтерия вся на мне, включая работу кассира, ОТиЗовскую работу тащу, да еще снабжение- тяжеловато ведь. Я молчу, а ты как-то не замечаешь.
  -Все, Саня, после праздников принимаю снабженца, пока, правда, на рабочую должность, а там и начальника ОТиЗ  подберу.
  -А что подбирать, вон Рухлов Алексей Васильевич, толковый работник. Помнишь, просился с тобой в поездку, когда ты людей набирал?
  -Помню, конечно, я его имел в виду. Давай поешь сначала, а то ты какой-то злой, наверно, голодный.
  -Да не  злой, просто устал.
  -Зин, я пойду записку Аркадию отнесу и объясню ему что к чему, а ты корми давай нашего главбуха, а то завтра зарплату некому будет выдавать.
  -Ты давай быстро неси записку и возвращайся, шарахнем с тобой по рюмашке.
  -А может не надо, Санек, ведь рабочий день еще не закончился.
  -Ты давай тащи сюда свои ленивые, а огурчиков, случайно, у тебя нет?
  -Как не быть-есть.
   Вошел Артамонов и Горбатов жестом ему показал на стул, а сам наклонился и начал рыться у себя в портфеле,- А, вот она! Столько бумаг, что и бутылку еле нашел,- он выставил на стол бутылку коньяка.
  -А ты где это нашел?
  -Как где, в магазине, к празднику выбросили. По магазинам надо ходить почаще, дорогой,  Сашок.
  Горбатов открыл бутылку, налил в заботливо поставленные Зинаидой Николаевной рюмки,- а твоя где, Зина?
  -Вы пейте, я не буду сейчас.
  -Ну ладно, женщине виднее. Будь здоров, Сашок.
 Мужчины выпили залпом, закусили огурчиком, а Горбатов потянулся вилкой к «ленивым» голубцам, попробовал, притих в раздумье, качнул одобрительно головой,- а вообще-то ничего даже. Вкусные. Еще по одной?
  -Не, Саня, действительно сюда кто-нибудь зайдет, а мы тут « заправляемся».
  Горбатов молча закрыл бутылку и поставил к себе в тумбочку,- на всякий случай пусть лежит. Завтра после работы  чуть согреемся. А то ты что-то в гости перестал ходить, хоть здесь слегка посидим.
  -Не люблю, знаешь, быть не званым гостем, а надоедать- не люблю.
  -Ну вот, началось. Зина, ты слышала, что этот мерзавец сказал: его видите- ли перестали приглашать в гости.
  Артамонов  из- подлобья направил длинный грустный взгляд   на Горбатова, вздохнул и обратился к Зинаиде Николаевне:- Зин, возьми мою машину и поезжайте с Сашей домой. Все, все! Не надо возражений Я здесь посижу, дождусь машину с дровами и ребят тоже отпущу домой. Ты  сказала ребятам кто из них поедет завтра за брусом.
  Горбатова начала уже надевать меховую куртку:
  -Да, конечно. Саня, давай одевайся. В самом деле, надо отдохнуть немножко, а то я тоже что-то притомилась, хоть спать сегодня пораньше лягу. Оделся? До свиданья, Сашок, вагончик только не забудь закрыть.
  -Спокойной ночи, ребята. Я закрою балок. Вася пусть сюда возвращается. Все, езжайте.
 Артамонову неожиданно что-то не по себе стало. Он закрыл дверь балка, сел за стол, подпер голову кулаком и уставился взглядом в темень за окном, словно пытаясь разглядеть там что-то такое, за что можно было бы уцепиться взглядом и сосредоточиться на нем, отгоняя поселившегося где-то внутри въедливого пилильщика. Однако, свет в балке не позволял ничего разглядеть там, за окном. И его мысли, словно ночные бабочки, заметались вокруг света, не находя выхода из освещенного круга. За истекший с небольшим месяц он вдруг почувствовал оторванность от того большого мира, в котором он раньше жил, словно заброшенный волей судьбы на этот островок и пытается что-то строить, дает подчиненным ему людям всякие задания, продиктованные потребностью в этой стройке, руководит, а, может,  командует?- людьми и при этом подзабыл, что они такие же как он. Только в отличие от него- они только исполнители его воли. «Как это случилось, что я Горбатова совсем замотал, что его иногда мучают фронтовые раны, да и Зина вон ходит с синими кругами под глазами? А ребята? Еще восьми нет- они уже здесь копошатся и уходят не раньше семи часов вечера, бывает даже и в девять еще работают. Они, правда, молодые все, но ведь и надоесть   может такая изнурительная работа. Саня, вон, не выдержал, и прорвало его, а ребята не могут так со мной откровенничать, как Горбатов. Правда, я их не заставляю работать допоздна,  но они- народ сознательный и знают ситуацию с этой стройкой. Но ведь сознанием тоже нельзя так играть. Уже больше месяца – и без выходных, без необходимых в оторванном мире средств коммуникации-телевидения, радио не всегда работает, газеты приходят с опозданием на неделю, да и читать их некогда. Конечно,  месяц не такой уж большой срок, но им и погулять нужно, молодые да не женатые. Но, ведь, они же не на месяц сюда приехали! Но дело даже не в этом». Ему показалось, что эта ситуация со стройкой не будет иметь конца  и даже нет никакого просвета. «Нет. Я что-то не так делаю. Хотя будто все правильно, за месяц, с небольшим, такой большой объем работ сделали, работу уже видно стало! Подумать только- ведь совсем недавно здесь вообще был пустырь, а сейчас? Значит действительно, все правильно делается. Надо еще немножко поднатужиться, а там уже легче пойдет. Но кто сказал, что легче? Зачем я себя обманываю, а значит и других. Нет! Надо ребят собрать и поговорить с ними обо всем начистоту. Обо все и-откровенно, Тем более повод есть, праздник послезавтра».
 Эта мысль Горбатову показалась тем самым светлым солнечным лучиком в ненастную погоду, который вселяет надежду на скорое окончание изнуряющей душу слякоти и восстановление равновесия и в природе и в душе. «Важно теперь найти те, самые главные, и очень нужные людям, именно сейчас, слова. Те слова, за которыми нельзя спрятать  всякие потайные мысли,  не предназначенные для постороннего человека… Стоп! А кто здесь посторонний? Они же мне  доверились, значит им я не посторонний, следовательно, и  я с ними тоже должен быть предельно откровенным и честным. Значит, так: за словами ничего не прятать и ничего не выдумывать. Только так!»
  За окном  послышался шум грузового автомобиля, по окну мелькнул свет автомобильных фар. Артамонов, словно очнувшись,  вышел из вагончика. Оказывается, Аркадий приехал.
  -Александр Николаевич, разгрузить дрова кто-нибудь поможет?
  -Сейчас, Аркаша, ребят позову,- Артамонов громко и  пронзительно свистнул, по- особому складывая язык, не прикладывая к губам пальцы.
  -Александр Николаевич, а где вы  научились так  здорово свистеть.
  -А, это у меня с детства, голубей свистом гонял.
  Подошел Ваня Прохоров с Жорой Тимониным:- что делать нужно, Александр Николаевич?- совсем по-будничному, не вдаваясь в глубокомыслие по поводу значимости  и важности еще не известной, но предстоящей ими исполнить – работы. Артамонова неожиданно поразила, будто встряхнув его, эта простота и будничность поставленного вопроса, нисколько не сомневаясь, что порученная им работа будет выполнена. Артамонову даже неловко стало перед самим собой за недавний мысленный лабиринт в голове.
  -Ваня,  скиньте с кузова дрова. Может еще вам кого-нибудь в подмогу?
  -Да нет, только путаться под ногами будут. Мы быстро.
  Ваня с Жорой открыли боковые борта, потом залезли в кузов и начали сбрасывать дрова на землю. Не прошло и десяти минут, как кузов автомобиля  был уже пустым, и Ваня с Аркадием принялись закрывать борта.
  -Ваня. На сегодня заканчивайте, а завтра короткий день- работаем до шестнадцати часов, и предупреди ребят, чтоб все были к шестнадцати здесь.  Ну, все, ребята, до завтра.
  -До свидания, Александр Николаевич, а почему всем и здесь?
  -Будет митинг,- рассмеялся Артамонов.
В вагончик вошел Вася Теребилов,- Александра Константиновича  и Зинаиду Николаевну я довез домой, все нормально. Вас ждать здесь  или можно пока отлучиться?
  -Все, Вася, едем домой, вот только свет выключу…Стой, а посмотри в соседнем вагончике- горит свет?
  -Да, Александр Николаевич, горит.
  -Скажи женщинам: пусть собираются домой, с нами поедут.
  Через несколько минут Тимофеева и Маслова подошли к машине:
  -А что так рано сегодня, Александр Николаевич?
  - Как рано, уже без четверти шесть. Значит так, девочки, Вася меня быстренько забросит в гостиницу, а потом Вас отвезет домой. Годится?
  -Годится. Спасибо.
  -Все, поехали.
   Утро выдалось таким же морозным, безветренным. Ветки деревьев покрылись голубоватым инеем и от этого деревья казались нарядными, и придавали окружающему миру  особый, сказочный,  колорит.  В ветках копошились синички, роняя  в снег на земле комочки пушистого инея, под ногами громко скрипел снег. В природе царил  необыкновенный покой -даже не шелохнется самая тоненька веточка на дереве.
   Зинаида Николаевна оторвалась на время, от лежавших на столе перед ней  папок с чертежами, и любовалась утренним зимним пейзажем. Ей почему-то безмерно захотелось в лес. Побродить там по пушистому снегу, полюбоваться на  деревья под снежными ризами, подышать лесным, зимним воздухом, развести небольшой костер и с ним забыть про все на свете, отдаваясь всецело безотчетному душевному полету.
   Перед окном прошла молодая девушка, оторвав Зинаиду Николаевну от приятных размышлений, и Зинаиде Николаевне показались знакомыми черты лица промелькнувшей перед окном  девушки, даже сердце вздрогнула от неожиданности. «Не может быть!». Зинаида Николаевна повернула голову на стук в дверь:
  -Входите, открыто.   
   Дверь отворилась и в дверном проеме остановилась, не решаясь войти и, не отрывая
удивленных глаз от Горбатовой, стояла Сонька Плахова.
  -Боже мой, Соня, ты откуда, как здесь оказалась?- Зинаида Николаевна вскочила со стула и крепко обняла, готовая задушить от радости, Соньку,- слушай, это не сон?
   М-м, это я, тетя Зина,- у Сони заблестели глаза, стали слегка влажными и она не могла оторвать своих больших, наполненных радостью встречи, черных глаз от Зинаиды Николаевны.
  -Да что это мы стоим около порога?- Зинаида Николаевна обняла за талию Соню и  повела к столу,- ну дай хоть при свете взгляну на тебя. Как  ты здесь оказалась?, -она взяла за руки  Соню и не могла оторвать от нее взгляда,- ну подумать только! Сонька! Давай снимай свое пальто, вон сюда на вешалку. Да ты прямо статная девица, я же тебя последний раз видела года два с лишним назад- щепкой ты была с косичками, сейчас, поди же ты- красавица! И ей хотелось сказать: «Вылитая мама»  Но вовремя удержалась.
  -Ну, рассказывай, что да как, а я тем временем чай вскипячу. Ну что это со мной?- Зинаида Николаевна не могла оторвать глаз от Сони.
  -Да что рассказывать, тетя Зина. Закончила я кооперативный техникум на отделении общественного питания и  нам с подругой и еще нескольким девушкам предложили поехать работать на Север, в Тюменскую область. Те девушки отказались, а мы с подругой поехали сюда. Подруга, она торговое отделение закончила, работает сейчас товароведом в ОРСе, а я пока в столовой поваром.
  -А тетя Вера как? Ты знаешь, перед отъездом сюда, на Север, я заходила к ней, дверь была заперта, а соседи сказали, что она куда-то уехала. Называли какое-то село или городок, я от досады даже не разобрала.
  -Тетя Вера уезжает иногда в деревню к бабушке, болеет она часто. Семьдесят шесть лет ей уже. А теперь тетя Вера на пенсии, поэтому имеет возможность уезжать на более длительное время в деревню. Предлагает бабушке переехать в город, но та- ни в какую: «А на кого я все это оставлю?» Она, правда, еще так  ничего, держится, еще крепенькая старушка, по огороду сама управляется, иногда внуки помогают, это дяди Степы дети- мои двоюродные. Вы их, наверное, не знаете. Они всего раза два были в Куйбышеве.
   -Дядю Степу я хорошо знаю, а его детей- Валерку и Сережку видела, когда они еще маленькими были.
  -А дядя Саша как? Он  тоже здесь? Я имею в виду в Усть-Талинске?
  -А куда мы друг без друга, вместе приехали месяц назад. А сейчас он пошел по делам, как он сказал.
  -Боже мой, месяц Вы уже здесь и мы  ни разу так и не встретились!
  -Еще, возможно, долго бы не встретились, если бы ты не зашла сюда. Кстати, у тебя дело какое-то здесь?
  -Да, я зашла в вагончик, чтоб узнать, как найти Ваню Прохорова, он где-то здесь, говорят, работает.
Горбатова как-то вся насторожилась:- да, он здесь работает,- Зинаида Николаевна посмотрела внимательно на Соню, призадумалась, а потом, решительно так, спросила,- а что за дела к нему, извини уж, мое любопытство, если это не тайна какая-то?
  -Да у меня, тетя Зина, какие могут быть тайны от Вас? Где-то чуть более двух недель назад ко мне в столовой подошел Ваня, сказал, что хочет поговорить со мной. Я тогда была не в духе и сказала ему, что б он приходил, когда наступят у меня лучшие времена,
 или что-то в этом роде.
     Зинаида Николаевна, посмотрела внимательно на Соню, покачала головой:- Вот оно в чем дело.  Ну, Ваня, насколько я его знаю,  не заслуживает такого необходительного отношения к себе.   
  -Да, все правильно. Вы знаете, после этого разговора с ним, хотя какой это разговор?- Ваня перестал появляться в столовой, я и подумала: не случилось ли что? Хотя, если по правде сказать, мне хотелось извиниться перед  ним за грубость.
  -Соня, а что  случилось у тебя, что ты грубо обошлась с Ваней?
  -Понимаете, у этой моей подруги был парень. Отношения у них складывались будто бы нормально, даже более того. И когда он получил свое, что хотел от подруги-  сразу как-то начал сторониться ее. Подружка в слезы, а я ее успокаивала, как могла. А потом этот… фраер начал ко мне клинья подбивать. Подружка насторожилась, а потом начала на меня косо посматривать и отношения стали у меня с ней натянутые. Я, разумеется, этого красавца «отбрила», что называется, но подружке легче от этого не стало. А тут в это время Ваня с разговором подошел, ну и попал, как говорят, под горячую руку. Я потом остыла и подумала, что не плохо было бы подружиться с Ваней и у подружки тогда не будет повода на меня косо поглядывать.
  -Ну, теперь становиться все более-менее понятным. Только, Соня, не слишком ли дорогую цену ты платишь за то, чтобы успокоить свою подружку и наладить с ней прежние  отношения? Ване действительно плохо. Он в последнее время замкнулся в себе и до одури ударился в работу. А тут, оказывается, он еще и в столовую не ходит, всухомятку, небось, питается. И скажу тебе откровенно, не годится из парня громоотвод делать, ты уж извини мою откровенность, ведь и ты для меня не человек с улицы.
  -Да все правильно Вы говорите, тетя Зина, но не громоотвод я с него делаю. Нравится он мне, понимаете? И ничего не могу с этим поделать!
  -Вот это уже другой разговор. И, наверное, надо отделить отношения с подружкой от отношений с Ваней. Подружка,  если она настоящая подружка, ап не дура набитая, то ей не нужны никакие доказательства твоей верности вашей дружбе. Ну а Вани сейчас нет,-
Соня насторожилась, глаза округлились,- да не переживай, просто он сегодня поехал за брусом для конторы, скоро должны подъехать, кран нам дали только один и вот теперь они должны будут мотаться сюда- туда. Но теперь ты уж проведывай нас с дядей Сашей. Живем в вагончике во втором микрорайоне,  напротив милиции под сто шестьдесят первым номером. Так что ждем в гости, Днем мы на работе, а к семи вечера мы дома. А ты в какой столовой работаешь?
  -В третьей, это в четвертом микрораионе.  Сейчас на выходных неделю.
  -Ну, вот завтра и приходи в гости. А вот и машина подъехала. Ты посиди пока здесь, я скоро приду.
   Зинаида Николаевна вышла на улицу. Привезли на двух трубовозах брусья. Она подошла к рабочим,- ребята, вы пока обходитесь без Вани Прохорова, у него есть другое поручение. Ваня, зайди в вагончик, я, кажется, чайник забыла выключить и дождись там меня, а я пока посмотрю что за брус вы привезли.
   Рабочие пожали плечами в недоумении, и пошли помогать устанавливать автокран, а Прохоров энергичным, как всегда, шагом направился к вагончику. 
   Соня сидела за столиком и не могла еще отойти от неожиданной встречи с тетей Зиной-подругой ее матери и тети Веры, даже не верилось! Она сидела в таком слегка возбужденном состоянии и перебирала в памяти отдельные эпизоды из прошлой жизни, связанные с тетей Зиной. Ей трудно было определить, кто в большей степени была для нее тетя Зина-друг ее, наставник, помощник по жизни, или просто человек, без которого вся ее жизнь, начиная с раннего детства , не была бы такой полной человеческой теплоты и по-матерински душевной щедрости? Тетя Зина в трудную минуту заменяла ей рано ушедшую из жизни мать. Конечно, тетя Вера, как могла, старалась восполнить тяжелую утрату, дав Соне кров над головой и кусок хлеба наравне со своим сыном, никого не обделяя и не ущемляя. Все это так и тут нет меры той благодарности, с которой она должна прильнуть к груди Тети Веры, как к самому родному ей человеку, и всю жизнь помнить этот неоплатный долг. Но тетя Зина, несмотря на доброе к ней отношения тети Веры, все-таки была в большей степени тем человеком, которому можно было в  трудную минуту жизни поведать  самое сокровенное и найти помощь, поддержку, участие. И Соня этим дорожила и ценила не в меньшей степени, чем ценила заботу о ней тети Веры- родной маминой сестры.
   От нахлынувших воспоминаний Соню оторвал звук шагов в тамбуре вагончика, дверь отворилась и на пороге появился Ваня Прохоров. Увидев Соню, он словно замер от неожиданности и незагаданности ее появления в этом обиталище конторских работников. От увиденного он смутился, как-то внутренне напрягся. Ему показалось, что его покидают силы, и он прислонялся к дверному косяку и смотрел широко открытыми и полными неожиданного смятения  глазами на Соню.
   -Ваня, ты войди, а то тянет холодом,- Соня сидела и смотрела на Ваню, ища на его лице, в глазах проявление хоть какой-нибудь мысли, настроения от ее появления здесь, у него на работе. Как он отзовется на ее неожиданное для него, Вани, а также для нее, Сони, ее приход сюда? Что он подумает о ее визите? А может ей не следовало было приходить сюда и это было бы оправдано с точки зрения этики и женской логики? Но какая, к черту, тут может быть логика, если речь идет о возможно теряемом из-за ее нелепой выходки и самомнения простого человеческого счастья?
  Ваня прикрыл дверь, подошел к столу,  присел на табуретку и положил на стол тяжелые натруженные руки, красные от мороза. Он посмотрел на Соню. На ее лице отразилось напряжение ожидания, притаенная тревога. Ваня подвинул по столу к Соне руку и она неожиданно для него прикрыла ее своей маленькой, такой теплой ладошкой и посмотрела ему в глаза. Они как-то просветлели, наполнились живым,  душевным теплом и Ваня улыбнулся:
  -Спасибо тебе, Соня, что пришла, я  уже подумал…
  -Не надо, Ванечка, все хорошо. Ты уж прости меня…,- она стала рассматривать его как-то по-особому внимательно, первый раз в жизни так близко, с нежным трепетом его лицо,- А похудел-то как! Мне тетя Зина поведала,  как ты тут маялся после того дурацкого разговора,- Ваня взял ее теплую ладошку и приложил к своей щеке. Она погладила ее, не отрывая своих черных, излучающих тепло и простую человеческую радость, глаз от его,  наполненных небесной чистотой, широко открытых голубых глаз.
  -Не бритый, щеки колючие,- они сидели друг напротив друга, и не могли оторваться взглядами, словно боясь потерять что-то очень важное и такое необходимое им обоим, без которого лишена была бы всякого смысла их только теперь начавшая обретать, как им обоим думалось, этот смысл их молодая жизнь.    
   Вошла Зинаида Николаевна,- ну что, молодежь,- вы хоть поздоровались?- Соня с Ваней переглянулись между собой и повернули разом головы к Зинаиде Николаевне, оба с сияющими глазами.
  -А вы знаете- нет,- молодые переглянулись между собой и рассмеялись.
  -По глазам вижу, что настроение у вас нормальное и больше ни о чем спрашивать не буду. Давайте-ка, чайку попьем,- Зинаида Николаевна включила чайник, подождала, пока он закипит, а сама тем временем колдовала над заваркой из трав. Вскоре на столе уже появился разнос с чашками и печеньем в тарелке. Зинаида Николаевна разлила в чашки заварку, кипяток, -сахар накладывайте себе по вкусу. Соня, ты поухаживай за Ваней, а то видишь, он какой-то весь смущенный стал,- она улыбнулась, подняла чашку,- ну, за встречу,- вкладывая в эти слова широкое и многозначащее понятие для всех сидящих за этим столом.
  -Значит, Ваня, так: ты сейчас свободный, проводи Соню, а часам к трем подходи. Ну, все, давайте.
  -До свидания, тетя Зина, а завтра я обязательно к Вам зайду.
  -Да приходи, так часикам к двум, лады?
  -Да, тетя Зина, до завтра, привет от меня дяде Саше.
  -Спасибо. Обязательно передам. До свидания.
   За молодыми закрылась дверь, Зинаида Николаевна подошла к столу, присела на стул и облегченно вздохнула. «Ну, девка! А, в общем-то, наверно и правильно все». Она посмотрела в окошко, провожая взглядом Ваню и Соню. Они шли и о чем-то весело переговариваясь, держась за руки. «Как дети, ей- Богу».
  В балке было шумно от столпившихся  людей- получали зарплату. Одни- выходили, другие- входили. Горбатов заставлял пересчитывать деньги, очередным показывал место, где нужно расписываться в ведомости  и так все шло своим чередом. Артамонов сидел во второй половине вагончика и о чем-то оживленно разговаривал с женщинами. Те иногда громко до слез хохотали, отвечали Артамонову отдельными репликами и снова слушали его, очевидно, забавные и смешные истории. 
  - Ну все, давайте теперь вы идите быстренько получайте, а то время поджимает,- Горбатов обратился к Артамонову и к женщинам. Сначала женщины получили деньги, потом подошел Артамонов, размашисто вывел свою подпись в ведомости, взял деньги и сунул во внутренний карман,- ну все, давайте зовите всех. Только уместимся ли мы все? Наверно, люди пусть войдут в обе половины вагончика, а я в тамбуре буду.
  Вскоре в обоих половинках вагончика собрались люди, шум и разговоры стали утихать и ждали: с какими словами обратиться к ним Артамонов? Он кашлянул в кулак, посмотрел на открытые двери половинок вагончика и здесь он вспомнил, насколько был прав Сафиуллин, предлагаю ему не мешкать со строительством конторы.
  -Товарищи! Я бы хотел, прежде чем начать нашу небольшую предпраздничную беседу, обратится к вам всем с вопросом: не обманул ли я ваших ожиданий относительно оплаты вашего труда, когда предлагал поменять обжитые места и поехать со мной в Сибирскую глушь осваивать нефтяные месторождения?- Артамонов сделал паузу, ожидая реплик или иных способов выражения своего отношения собравшихся к поставленному вопросу. В обеих половинках вагончика начал возникать небольшой шум, разноголосица людей, сквозь  которую уже отчетливо слышались голоса: «Да нет, Александр Николаевич», кто-то даже высказался  более пространно: «Я в жизни никогда не держал одновременно столько денег». Ребята еще шумели какое-то время, но Артамонов поднял руку, и голоса поутихли.      
  -Я ведь задал это вопрос не потому, что считаю размер заработанных денег главным вопросом нашего бытия, хотя, по большому счету, это далеко  не последний вопрос в условиях нашей сегодняшней жизни. Речь идет о другом,-  Артамонов на миг задумался, еще раз окинул взглядом присутствующих, и повторил прежнюю фразу,- речь идет о другом: о доверии. Поэтому я хотел бы выразить вам огромную благодарность за то, что вы мне тогда, в Куйбышеве, поверили. Скажу вам откровенно: из всех вопросов, мучивших меня, наиболее тяжелым был для меня именно он, вопрос вашего доверия ко мне. Спасибо еще раз. И заверяю вас, хотя это может показаться высокопарным,  но у вас никогда не будет повода сомневаться во мне,- Артамонов остановился, словно переводил дыхание,  задумался, а потом, тряхнув головой, продолжил,- и уж если у нас пошел откровенный разговор, то не скрою: я все время думал, а справитесь ли вы с порученным делом, хватит ли у вас сил одолеть себя и сопровождающие вашу жизнь трудности.  И не потому, что у меня был повод так думать, вовсе нет. Ведь у каждого есть своя мерка жизненных ценностей и каждый старается строить свою жизнь именно с у четом собственного представления об этих ценностях. И не все поэтому готовы были вот так враз переосмыслить свои, уже сформированные в определенной степени представления как раз о тех мерках, с которыми каждый подходит к  жизни, и  с радостью признаюсь: вы превзошли все мои ожидания, и у меня никаких причин больше сомневаться в вашей выдержке, выносливости, трудолюбии, способности преодолевать всякие трудности нашей сегодняшней жизни. Скажу больше: я не рассчитывал, что вы в такой короткий срок адаптируетесь в новой обстановке, начнете работать, причем, вы сумели задать такой темп вашей работы, что это вызвало даже изумление у некоторых высокопоставленных местных руководителей, ведь наша работа осуществляется на виду у  немногочисленного населения нашего поселка и люди сразу определяют,  кто чего стоит. А вы сделали такой объем работ, о котором я даже и предполагать не смел,- Артамонов снова сделал небольшую паузу, посмотрел на лица собравшихся в вагончике людей,- вы знаете, я сейчас  задаюсь вопросом: что это- молодежная горячность, от которой люди быстро остывают и теряют прежний интерес к делу, к работе или это нечто другое, не поддающееся пока оценке и осмыслению?  Скажу откровенно-  я не специалист, и в  вопросах человеческой психологии разбираюсь весьма поверхностно, но готов с уверенностью сказать: у вас достаточно высокий заряд выносливости  и сил и вы на очень многое способны. Но я также понимаю, что есть и возможные пределы всему, в том числе и способности вашей выдержать набранный темп, прежде всего в работе. Я также понимаю, что силы нужно восполнять, я имею в виду не только восполнение в чисто физическом плане. К сожалению, жизнь здесь у нас такова, что на иное мы пока не можем рассчитывать. Давайте, как говорят, использовать внутренние резервы, и постараемся хоть как-то разнообразить нашу жизнь и тут, думаю, молодежь должна сказать свое слово. Я со своей стороны обещаю полную поддержку и, если потребуется помощь,  я готов всегда вас выслушать и помочь, если в этом будет особая нужда.
   И еще: в свое время ребята выразили желание и готовность начать строительство небольших деревянных домиков. Ребята, естественно скрыли от меня истинные намерения, побудивших их выйти с таким предложением. Но, как говорят, шила в мешке не утаишь, и когда я узнал о мотивах этой затеи, скажу откровенно: вы меня просто очаровали. И я сегодня, в преддверии большого праздника хочу открыть эту небольшую, уж простите мое нетерпение, тайну:  нас в коллективе есть пять человек семейных и эти домики предназначены именно для них. Так что весной пусть они привозят свои семьи, и мы вместе справим новоселье. А Семеняку попрошу приложить еще немного усилий и сделать эти домики максимально комфортными, с учетом нынешних возможностей, разумеется. Но здесь я должен сразу оговориться- это будет временное жилье, а в будущем, и  оно не такое уж далекое, вы получите квартиры, а эти домики будут своего рода временным пристанищем, обменным, так сказать, фондом, что ли. И в связи с этим хочу выразить особую благодарность Николаю Семеняке за его труд и, главное, душу, вложенную в это строительство, разумеется, эту благодарность должны разделить и все работники этого дружного рабочего звена. И в завершение позвольте поздравить вас всех с наступающей 47 годовщиной Великой Октябрьской Социалистической революции и пожелать вам большого человеческого счастья, крепкого здоровья, мужества в этой нелегкой жизни и терпения. С праздником вас, дорогие мои друзья и товарищи!
   Все дружно разразились громкими аплодисментами и, когда они стихли, неожиданно поднял руку Леша Ушаков.
  -Слушаю тебя, Леша.
   - А можно, Коля Семеняка пару слов скажет? А то несоответствие какое- то получается: вы сказали:  поведем предпраздничную беседу, а в результате мы услышали только ваш монолог.
   В вагончике раздался дружеский смех.
   -Конечно, Леша,- и люди с улыбками начали подталкивать вперед к выходу Колю, который и не ожидал от окружения такого внимания к своей персоне, но люди упорно его продолжали подталкивать, и Коля подошел к Артамонову, повернулся к окружающим:
   -Откровенно говоря, я не собирался здесь выступать. Лучше и честнее, чем сказал Александр Николаевич, вряд ли возможно еще сказать и уместно ли будет повторять сказанное, чтоб не затерялся в чужих словах высокий смысл слов нашего руководителя. Но, коль скоро меня вытолкали сюда, на середину, то  позволю себя от имени нашего небольшого, но дружного и, не скрою- коллектива мировых парней! выразить искреннюю благодарность Александру Николаевичу за добрые слова в наш адрес и также поздравить  с Праздником и выразить ему наилучшие наши пожелания добра и счастья, исполнения всех замыслов на благо нашего будущего предприятия.
  Все дружно захлопали в ладоши, Коля улыбнулся и неожиданно поднял руку, прося тишины,- хочу сказать, что коль я сюда вышел, то просто так  тоже не уйду. Александр Николаевич выразил озабоченность по поводу морально-психологического климата в нашем коллективе. Озабоченность эта, можно сказать,  не беспочвенная, поэтому предлагаю, Александр Николаевич, включить в план строительства базы нашего предприятия –клуб. Обыкновенный клуб, где бы можно было отдохнуть в своем кругу, повеселиться и, наконец, дружно отметить какой-нибудь праздник или иное торжество, опять-таки в кругу своих людей. Наконец, кино посмотреть, потанцевать с девушками, а то в клубе геологов на 12 мест не сильно-то отогреешь душу, да и фильмы там крутят одни и те же и все старые. Я, например,  о приключениях мистера Питкина в тылу врага могу рассказать все, каждую фразу.
   Артамонов заулыбался, крепко пожал Николаю руку и  тут же высказался:
   -Пожелание Семеняки, считаю, существенным и  воспринимаю его, как  замечание в своей работе. Поэтому оно безоговорочно принимается и в  план строительства клуб будет включен еще на этот год, несмотря на то, что до конца года осталось неполных два месяца. Детали предлагаю обсудить сразу после праздника. И последнее- прошу завтра всех прийти к девяти часам к зданию НПУ для участия в праздничной демонстрации, Мы будем вместе с промысловиками идти одной колонной ввиду незначительной численности нашего коллектива. Все, и прошу без опозданий. Счастливых вам праздничных дней!
    


    
                Глава четвертая.

    Впервые в поселке состоялась праздничная демонстрация трудящихся в честь Октябрьских праздников. Событие это может показаться малозначимым, если подходить с меркой простого обывателя, привыкшего, что на 1 мая и 7 ноября люди выходят организованно коллективами предприятий на праздничную демонстрацию. Идут мимо трибун с находившимися на них руководителями разных рангов и статуса, с этих трибун звучат заранее составленные и утвержденные в особом порядке здравицы и люди на них откликаются многоголосым- «Ура!». Возможно и так. Но здесь это мероприятие становилось  событием, приобретавшим  свой, особый смысл. Соответственно этому и подготовка к праздничным торжествам велась особо тщательно и старательно. Заранее бульдозерами был расчищен от снега пустырь в центре поселка, служивший летом футбольным полем, а сейчас на нем построена трибуна, обтянутая красным полотном,   на трибуне установлено громкоговорящее устройство. Во всевозможных местах  развешаны транспаранты на красных полотнищах, с написанными на них здравицами в честь праздника, лозунги. Были расчищены две взимопересекающиеся дороги, по которым должно осуществляться праздничное шествие. Даже сам процесс подготовки к праздничным мероприятиям у людей поднимал настроение. И не потому, что это было в преддверии праздника, что само по себе было значимым в жизни людей, как и всякое празднество, а потому, что это событие имело место здесь, в отрыве от цивилизованного мира, где прерваны, а если сказать точнее, отсутствовали средства сообщения с внешним миром, если, конечно, не считать почту, поступавшую с большими перебоями, и телеграф, особо загруженный в предпраздничные дни. И этот мир казался для людей чем-то особым, важным в их жизни, где осталось их, казавшееся таким почти не реальным,  такое далекое, и потому такое близкое и дорогое прошлое. И праздничное торжество своими особыми внутренними ощущениями, не поддающимися простому человеческому осмыслению, связывало живущих здесь людей какими-то неосязаемыми нитями с тем далеким миром, в котором остались их родные, близкие, друзья, знакомые, которые также внутренне ощущали их, уехавших в такую далекую и непонятную им землю.   
  И многое в суматохе  предпраздничных забот казалось новым и необычным. Прежде всего- снежные сугробы высотой более метра,  образовавшиеся после расчистки дорог, и мороз, державшийся уже две недели в пределах минус двадцати пяти градусов и ниже. И  поэтому казалось, что люди живут в преддверии новогодних, а не Октябрьских праздников. Необычным было также внешнее окружение среды обитания людей-  дремучая ,заснеженная тайга, начинавшаяся сразу у поселка, а кое-где жилище было построено прямо среди кедрачей и сосен. Обычным было только праздничное шествие мимо трибуны с громогласное  «Ура!» в ответ на провозглашенные по громкоговорителю приветствия. Обычным было также предвкушение праздничного стола после окончания  демонстрации. Разумеется, столы были заранее подготовлены, осталось только разложить яства, имевшие назначение закуски и разлить напитки по рюмкам. Отличительной особенностью праздничных столов было отсутствие шампанского и всяких других вин по причине недостатка  требуемых площадей в виде сооружаемых в этой местности заглубленных складов для их хранения в ОРСах. Их попросту по этой причине не завезли в большом количестве. Так что женщины вынуждены были довольствоваться водкой и  многие из них к этому порядку уже начали привыкать и пили этот народный напиток наравне с мужчинами, только  в разных дозах, по желанию, разумеется.  И не мудрено было встретить на улице, хорошо подвыпивших, мужчин и женщин, продолжавших веселье на свежем воздухе застольными песнями,  под баян или гармошку. Многие, подогретые хмельным, пускались в пляс, даже некоторые пытались воспроизвести «Цыганочку» с выходом или «Барыню», вызывая в окружающих безудержный смех, веселье. Подзадориваемые окружением, танцующие еще энергичнее выбивали каблуками и выкручивали ногами различные коленца и кружились в кольце веселящегося в праздничном настроении застольного сообщества.   К вечеру празднество переносилось снова в нагретые помещения и продолжалось до ночи.
   Утром  приводили себя в порядок и ближе к обеду снова собирались за накрытыми столами теми же компаниями, иногда приходили новые гости и их почему-то заставляли пить «штрафную». Два дня поселок, что называется, «гудел».
  После демонстрации Артамонов пошел в гостиницу, взял приготовленный заранее увесистый портфель и направился в гости к Горбатовым. Горбатовы суетились вокруг стола, то принося, то убирая какие-то яства, посуду.
   -Саня, посмотри как там у нас пельмени- заморозились?
   Ш-шас посмотрю,- Александр Константинович, по- волжски выговаривал слова, содержащие шипящие. У него, например, тысяча звучала не иначе и только «тышша»,- да все с ними в порядке,- он разворошил пальцами смерзшиеся кучки пельменей  в отдельные пельмешки,- пусть лежат пока здесь или нести их в дом?
   Он вагончик уже называл не иначе как домом и вообще люди здесь даже самую захудалую хижину называли домом и только когда речь шла об адресе проживания, то здесь уже давали точное определение своему жилищу.
   -Да нет, Саня, мы их потом сварим и подадим к столу горяченькими.
Горбатов завязал полотняный мешочек с пельменями и вошел из тамбура, превращенного зимой в холодильную камеру, в помещение.
   -Саня, порежь быстренько колбаску. Только красиво, аккуратно, а не ломтями, как обычно.
  -Да уж как-нибудь справлюсь
  -Давай, только поаккуратней, а не как-нибудь. А  то заставлю самого съесть то, что нарежешь,- Зинаида Николаевна озабоченно посмотрела на стол, сунув указательный палец в рот, определяя все ли есть на столе, не нужно ли еще чего-нибудь, может что-то лишнее, хотя будут, вроде, только свои, и нет нужды особо переживать за сервировку стола, хотя..?
  -Ну где ты там- нарезал? А не знаешь где у нас горчица, ах, вот же она. Саня, давай еще хлеба нарежь, только смотри…
  -Да ладно, ладно.
   Вошел Артамонов. В вагончике стало сразу шумно и даже будто тесновато. Он разделся, причесался и аккуратно положил гребешок в наружный верхний карман пиджака.
  -Зин, я тут принес небольшой гостинец. Куда положить этот портфель?- Зинаида Николаевна взяла в руки портфель и чуть его не уронила.
  -Ой! А что он такой тяжелый?
  -Да ты открывай его и доставай все, что там лежит.
  Зинаида Николаевна отнесла портфель в другую комнату, где у маленького столика мучился над хлебом Александр Константинович, и стала доставать его содержимое.
  -Ты смотри, Сань,  шампанское! Эй, моряк, ты где это раздобыл? Да ты смотри, там еще две бутылки. Ну ты живешь!- она стала доставать еще какие-то  консервные банки,- смотри- шпроты, икра даже. Сань, бросай все, давай мажь хлеб маслом и быстренько делай бутерброды.
  -А как?
  -Как, как- на хлеб сверх масла…Да уж лучше я сама, а то все испортишь, ты только открой мне банки. Сашок, а что за одеколон у тебя такой душистый?
  -Да наш, Советский-«Мишка на Севере».
Потихоньку суета улеглась и Зинаида Николаевна осматривала стол, не забыла ли еще что-нибудь положить.
  -Да вроде теперь все.
  -Зин, что ты так волнуешься, как будто первый раз.
  -Представь себе- первый раз. Первый раз на новом месте, в новой обстановке и с новыми людьми.
  -А что- еще кто-то  будет?
  -Сегодня на демонстрации встретились с Кондратовыми, разговорились и они показались очень приятными людьми, хотя я Кондратова немножко знала. Жена Геннадия Ивановича, Людмила Сергеевна, премилая женщина, та меня вообще очаровала и я высказалась, что не плохо бы посидеть за праздничным столом вместе. Они сразу же пригласили нас  к себе, но я сказала, что жду гостей, и они без всяких церемоний сказали, что тогда они не против бы прийти к нам и я сразу же их пригласила.
  -Ну, вот и славненько, а на какое время ты их  пригласила?
  -К двум дня, осталось десять минут. О, кто-то стучит. Сань, открой, пожалуйста.
   Из тамбура послышались восторженные возгласы: женский возбужденный  и басистый  Александра Константиновича.
  -Сонька! Ты смотри, Сонька!- Александр Константинович обнял Плахову, целовал ее в щеки,- давай быстренько заходи. Зин, ты только посмотри, кто к нам пришел! Знакомься, Сашок, это нам почти как дочка, Соня Плахова.
   -Александр Николаевич Артамонов.
   -Соня,- она протянула свою маленькую ручку, Артамонов  взял ее своей ладонью и галантно поцеловал.
   -Соня, а ничего, что я тебя буду на «ты» называть.
   -Да, конечно, Александр Николаевич. Тем более, что я вообще еще ребенок,- Соня с хитроватой улыбкой посмотрела на Зинаиду Николаевну и та ответила ей понимающей улыбкой.                -Как я понимаю, у дам есть свои секреты .
  -Правильно понимаешь, Сашок.  Женщине без секретов что стол без закуски. Иначе скучно жить. 
Соня неожиданно повернулась и пошла к двери.
  -Ты куда, Соня?
  -Я на минутку. Оставила в тамбуре пакет,- вскоре она вернулась с пакетом,- это Вам, тетя Зина.
Горбатова достала из пакета бутылку грузинского вина «Хванчкара» и коробку шоколадных конфет,- ну и Соня, откуда это у тебя?
 -На работе дали.
  -О, кто-то еще идет.               
  -Я уже пошел открывать,- Александр Константинович вышел в тамбур,- о, с Праздником Вас, заходите.
   Вошли Кондратовы и в комнате стало сразу шумно, гости сняли верхнюю одежду и Геннадий Иванович вручил Зинаиде Николаевне пакет,- это небольшой гостинец, да ничего особенного там нет, Зинаида Николаевна,- Горбатова достала из пакета большую рыбину, килограммов на три, оказалась нельмушка, и бутылку сухого болгарского вина,- Кстати, рыбу сам поймал.
   -Как сам?
   Позавчера с моим знакомым прорабом после работы на атээске заехали на Обь, пешней наделали лунки и поставили закидушки с блесенками, а вчера после обеда заехали проверить и- на тебе: на моих закидушках пять рыбин, а у него- восемь. Вот так!
  -Слушайте, говорят в ОРСе нет вина, а все откуда-то тащат его, да еще такое хорошее.
  -Это, Зинаида Николаевна самозавоз. Я недавно был в Тюмени и набрал там полный саквояж всякой всячины.  Боюсь, правда, что мы еще долго будем из Тюмени, если там окажемся по случаю, везти сюда всякие простые вещи, кажущиеся нам здесь большим дефицитом, что, на самом деле, так оно и есть. Как-то по осени я привозил с десятка два банок майонеза. Там в магазине на меня смотрели удивленно, вот только у виска пальцем не крутили. Но Вы, Зинаида Николаевна не переживайте, жизнь наладиться.
  -Геннадий Иванович у нас неисправимый оптимист, он обещал, что наш поселок станет большим красивым городом, а Сургуту предрекал большое историческое будущее. Хотя он прав. Он прав в том, что оптимизм-это самый простой способ выживания в любой жизненной ситуации. Но вся штука в том, что не все наделены этим важным инструментом, не все могут найти его в себе, и научиться им пользоваться.
  -Сашок, заканчивай свою философию, Давайте  садиться за стол и будем заряжаться этим самым, оптимизмом.
  -Женщины, несмотря на развитые в них воображения и рождаемые этими воображениями фантастические проекты, все же они страшно приземленные реалисты. Для них стол-это самое реальное воплощение самого фантастического воображения. И они страшно переживают, если этот стол не удался. Это-крушение всех иллюзий. Благо- есть мужчины, которые помогают реализовать вожделенные проекты- в рюкзаках, сумках, баулах , даже из другого города.
  -Ой, ой! А кто за нас таскает тяжеленные сумки из магазина, господа пессимисты и нытики? Ну, все давайте, садимся.
   За столом воцарилась тишина, и все ждали, как большого таинства, начала застолья. Артамонов открыл бутылку коньяка, разлил его мужчинам в рюмки, а потом с выстрелом- шампанское и разлил его в фужеры.
  -Может дамам покрепче чего-нибудь?
  -Нет, нет!- дружно запротестовали женщины.
  -Ну давай, Саня, ты как хозяин - тебе слово.
  Горбатов поднялся и его худощавая длинная, слегка сутуловатая фигура возвышалась над столом,  и он казался неожиданно громадным и красивым человеком. Он покрутил слегка в пальцах  рюмку, слегка кашлянул и произнес:
  -Спасибо, дорогие гости, что вы посетили нас в этот праздничный день и принесли в это тесное жилище тепло ваших сердец, душевный комфорт и ощущение какого-то очень уютного душевного расположения друг к другу. Я поднимаю этот бокал за то, чтобы наши души никогда не покидало ощущение именно вот такого душевного праздника. С праздником Вас всех и пожеланием добра и счастья!
  Все звонко чокнулись, мужчины залпом выпили, женщины отпили немножко в бокалах, и в комнате воцарилось,  ранее скованное,  праздничное оживление. После закуски Артамонов, взявший почему-то движение напитков в свои руки, долил женщинам бокалы, мужчинам снова наполнил рюмки, и поднял свою крепко сложенную фигуру над столом:         
   -Друзья мои! Чуть более месяца назад мы с Горбатовыми по воле судьбы оказались здесь на этой суровой и в то же время, как оказалось, очень теплой, несмотря на то, что за окном минус, уже двадцать девять, и гостеприимной земле. Не скрою, поначалу в душе царило смятение и какая-то необъяснимая тревога. Я, наверное, долго бы маялся этим ощущением, если бы не друзья. Не успел я сойти на берег с теплохода, как рядом оказался Григорьев,  в тот же день меня окружил своим вниманием Геннадий Иванович. Великой радостью был приезд моих очень хороших старых друзей- Зинаиды Николаевны и Александра Константиновича. Скажу откровенно- без них  я  бы наверняка пока еще ничего не сделал из того, что предстояло сделать, ради чего я взял на себя смелость согласиться на предложение возглавить здесь предприятие по бурению скважин. И я всегда ощущал их помощь и поддержку. Неоценимую помощь оказал мне Геннадий Иванович и, в том числе, неиссякаемой силой своего оптимизма. За этим же столом сидит красивая молодая девушка, которая, как оказалось, уже почти пол- года здесь и, судя по выражению ее глаз, наполненных какой-то неиссякаемой жизненной энергией, она здесь располагается как дома и это залог того, что будущее этой земли- за такими как она- молодыми и красивыми. За этим столом сидит разделившая судьбу Геннадия Иванович, его верный друг и соратник Людмила Сергеевна и я уверен, что не будь ее здесь, наверняка жизнь была бы намного преснее. Наши женщины здесь вселяют нашу веру в себя и в то, что мы делаем здесь, дают нам надежду и сами являются гарантией хорошего нашего будущего. Так давайте поднимем наши бокалы за настоящую дружбу, за женщин- нашей опорой в этой жизни.               
  Раздались возгласы одобрения сути произнесенного тоста, звон бокалов и уже твердо господствовашее  оживление за столом стало началом празднества застольного и душевного, так необходимого. Вскоре мужчины встали из-за стола, вышли на улицу покурить.
  -Давно мы с тобой, Геннадий Иванович, не встречались, все как-то накоротке: здравствуй- до свидания. Как у тебя дела с резервуарным парком на нефтебазе, на «Острове»?-Артамонов действительно давно беседовал с Кондратовым и ему не безразличными были дела со строительством нефтяных объектов. Как-никак одно дело делали.
  -Откровенно говоря, хотелось бы, чтоб эти самые «дела» шли лучше. Имея нужный объем резервуаров мы бы легче решали задачу отгрузки нефти на нефтеналивные баржи в период навигации, мы бы не стали глушить скважины, по крайней мере на пол- года. А то, знаете, заглушенная скважина как перестоявшаяся женщина- извините за такое не совсем корректное сравнение, но скважина должна работать в установленном режиме весь отведенный ей этим режимом срок. А из-за отсутствия нужного объема нефтехранилищ мы вынуждены останавливать скважины, потом снова их запускать. А строители из запланированных до мая тридцати пяти тысяч кубов подготовили только два пятитысячника, еще два резервуара разворачивают. Это только здесь, на причале. А про Пим я вообще не говорю, там только отсыпку площадок закончили. Я боюсь, что по морозу они сделают основание под резервуары, а весной резервуары поплывут. Вот и сидим мы там с Горишным по очереди. А если по большому счету- крайне нужен магистральный нефтепровод, чтоб качать нефть не в сезонном режиме, а постоянно. Со стороны Омска  начались работы, правда подготовительные, но это уже хоть надежда какая-то.
  -А когда по графику окончание строительства нефтепровода?
  -Предположительно конец 67, начало 68 года.
  -А почему так долго?
  -Ну все-таки протяженность большая- полторы тысячи километров, к тому же строительство, особенно севернее Тобольска можно вести только зимой- болота непроходимые, к тому же морозы большие. Да и опыта строительства в таких условиях- нет.  Все придется постигать по-новому.
  Горбатов курил и слушал разговор двоих руководителей-нефтяников, пытаясь вникнуть в суть их разговора, переводя его содержание на свой, простой человеческий язык, из которого следовало, что строить эти объекты будут простые люди, работяги. И он рисовал в своем воображении глухую тайгу, трескучие морозы, застывавшую технику в эти холода и трудность ее запуска  в раннее утро, в мороз.  При этом в рукавицах работать с узлами машин неудобно, а голыми руками- пальцы сразу можно отморозить. К тому же нос, как назло, выпирает с лица и первым попадает в объятия морозного воздуха- поэтому его постоянно надо тереть, иначе не заметишь как он из красного становиться белым. А люди в утепленной одежде, в больших валенках кажутся неповоротливыми, неуклюжими, пропахшими соляркой, мазутом, дымом, потом и еще чем-то непонятным и не привычным. Хлеб в теплом вагончике- кунге, как его еще называли, где размещается электросварочный генератор с дизельным приводом, становится также пропахшим соляркой. Он также видел, как неотъемлемую часть рабочей обстановки,- костры, у которых иногда обогревались люди, таял снег в котелках вместо питьевой воды, готовился чай. И сизые дымки  от работавшей техники на фоне голубых деревьев от засыпавшего их такого же голубого снега. И- никого вокруг на многие километры, только видна утоптанная машинами колея к размещенному где-нибудь в лесу вагон- городке, куда поздним вечером после утомительной работы на морозном воздухе придут люди. Они поспешно покушают приготовленные в вагон- столовой незатейливые два-три блюда, запьют компотом и лягут спать, сняв с себя только теплую одежду. И так изо дня в день, до той поры, пока не наступит оттепель и станет невозможным продвижение по болоту техники.
   От нарисованной в воображении и бывшими явственными картины. Горбатов слегка поежился, потушил окурок и бросил его в стоявшее рядом мусорное ведро.
  -Ладно, мужики. Вы тут беседуйте, а я пойду в дом, что- то продрог.
  -Иди, Константиныч, мы с Геннадием Ивановичем тоже сейчас пойдем.
   Женщины о чем-то оживленно разговаривали, и по отдельным словам Горбатов определил, что разговор шел о каких-то кулинарных изысках, хранившихся в потайных уголках женской памяти и сейчас по случаю их дружеского сплочения вокруг праздничного стола, выплескивались в аппетитной беседе. Горбатов, уловивший суть их беседы, высказался по ее теме весьма прозаически:
  -По мне так: лучше простая русская колбаса и селедка на столе, чем французский жульен в женском воображении. А еще лучше, когда сварятся простые, сибирские пельмени.
  -Я, Саня, твой намек поняла. Давай еще подзакусим немножко, а потом поспеют и пельмени. А где мужики? Пусть заходят быстрей, а то что-то нам  скучно стало.            
Артамонов с Кондратовым, не прекращая начатого разговора, сели за стол.  Кондратов уже начал отстаивать свою точку зрения на устройство свайных оснований под резервуары, убеждая отсутствующих за столом оппонентов, что это окупится обслуживанием резервуаров и снимет проблемы, связанные с просадкой оснований под ними…- Людмила Сергеевна постучала тихонько вилкой по стеклу бутылки,- я все понял, сейчас налью,- Артамонов энергично взял в руки бутылку шампанского, с грохотом открыл ее и разлил в фужеры женщинам, по рюмкам разлил водку. Прозвучали еще тосты и Артамонов с Кондратовым решили окончательно определиться  с темой начатого разговора. Зинаида Николаевна внимательно их слушала, потом взглянула на Людмилу Сергеевну, подмигнула ей и обратилась к Горбатову:
   -Сань. А у тебя как- дебит с кредитом- сходятся?
   -А к чему вопрос такой?- Горбатов  неожиданно посмотрел на увлекшихся начатым еще на улице разговором мужчин, рассмеялся,  рассмеялись и женщины.
Артамонов и Кондратов неожиданно замолчали и уставились на смеющуюся компанию за столом.
   -Сашок. Что это у мужчин за манера такая, как только застолье, так обязательно затевается  разговор про работу? Может вы хоть изредка о нас, о бабах поговорите.
   -Ну, почему ты сразу так, о бабах…Мы о женщинах на работе беседуем.   
   -Вот поэтому у вас и не клеится работа,- сказала с назидательной ноткой Горбатова. Потом  немного призадумалась и неожиданно предложила,- а давайте споем, а?
  -А что будем петь?- женщины переглянулись между собой и неожиданно, немного покраснев и переводя дух, Соня предложила,- а давайте эту:- и притихшим голосом начала выводить песню:
    -   Когда простым и нежным взором
       Ласкаешь ты меня, мой друг,
Песню подхватила Зинаида Николаевна и уже двумя голосами продолжили:
       Необычайным цветным узором
       Земля и небо вспыхивают вдруг.
Им начала подпевать Людмила Сергеевна и следом подключились мужчины:
       Веселья час и боль разлуки
       Готов делить с тобой всегда.
      Давай пожмем друг другу руки
       И в дальний путь на долгие года.
Песня звучала сильней, энергичней, в нее вкладывали душевную теплоту и, казалось, что она своим содержанием, помноженным на красивую мелодию, касалась каждого  сидящего за этим  уютным столом и особенно страстно прозвучали ее последние аккорды:
     Веселья час придет к нам снова,
     Вернешься ты, и вот тогда,
    Тогда дадим друг другу слово,
    Что будем вместе, вместе навсегда.
   По окончании песни все друг другу весело зааплодировали, и с неожиданной грустью Людмила Сергеевна проговорила:
  -Это любимая песня Вадима Козина. Поговаривают, что он где-то в Магадане поет. Вот такие дела.
   -Тетя Зина. А помните, Вы с бабушкой Настей пели, я помню еще в детстве,  очень красивые мелодичные песни.
   -Ну, ты вспомнила! Когда это было? Уже двенадцать лет как моей матери  на свете нет. А пели мы украинские песни. Она же украинка у меня была и так и умерла, не научившись хорошо говорить по-русски. Она очень тосковала по своей Родине. Песни красиво  она пела, да и песни сами по себе очень красивые, старинные, казацкие, и всякие другие она знала. Я некоторые из них помню, но с кем я сейчас их буду петь, сама их не потяну, и вам всем скучно сразу станет.
  -Жаль, конечно, тетя Зина. А вчера я была в гостях у ваших ребят и Колька Семеняка по просьбе Вани и других ребят спел две песни. Красивые песни и поет  он хорошо, красиво, задушевно так.
  -Интересно, интересно. Уже второй раз мне говорят об этом Николае. Хоть посмотреть бы, что он из  себя представляет.
  -А я плохих  сюда не брал  с собой,- это уже Артамонов подключился к разговору,- А во-вторых, ты Николая вчера видела, должна была видеть. Помнишь, парня на середину вагончика вытолкали с ответным словом на мое обращение к ребятам? Вот это и был Коля Семеняка. Забыла, что ли?
  -Да, откровенно говоря, моя голова была занята несколько другими мыслями. Ну, ладно, давайте я пельмени подам, не будет возражений?
   -Давай, Зин, это хорошая закуска под водочку.
   Застолье продолжалось допоздна, и, когда гости стали расходиться, Людмила Сергеевна пригласила всю компанию к себе. Сначала Горбатовы ссылались на неловкость- совершенно надуманный предлог, а потом уже по просьбе Артамонова согласились. Только Соня сказала, что на завтра у нее есть другие планы. Горбатовы предложили Соне остаться ночевать у них по причине уже очень позднего времени, но Соня отказалась, сославшись на то, что ее должны ждать и домой проведут. Действительно, когда Горбатовы  вышли на улицу проводить гостей, недалеко от вагончика прохаживались два, парня и Зинаида Николаевна сразу узнала в одном из них Ваню Прохорова, и успокоилась.
   Зинаида Николаевна смотрела на освещенную месяцем, затерявшуюся в сугробах, дорогу и идущих по ней двух парней с молодой девушкой. «Дай ей, Господи, счастье». Потом повернулась и зашла в помещение.

   Заседание «штаба» было посвящено одному вопросу: строительству складов для хранения овощей и холодильника. Относительно того, что их строить надо сомнений ни у кого не было. Но как строить- никто не знал. В итоге мнения разделились: одни считали, что наиболее простой, надежный и самый доступный и, главное, проверенный жизнью способ- строительство углубленных складов. Правда, они страдали недолговечностью, но простота и дешевизна их строительства имела своих сторонников в среде строителей и «заказчика» в лице НПУ. Служба эксплуатации- ОРС считала, и небезосновательно, что в таких складах сложно в течении длинной  Северной зимы сохранить овощную продукцию в силу невозможности создать в таких складах, требуемую для ее хранения, температурную и влажностную среду.
   -Да поймите же вы, в таком складе можно еще хранить бакалейную продукцию, но никак не овощную. Лук, морковь, свекла, картошка, наконец, в них сначала прорастут, а потом попросту сгниют. И это произойдет в течении двух-трех месяцев. А кто нам покроет эти убытки? Да и цель не будет достигнута- мы не сможем обеспечить население в течении зимне- весеннего периода овощной продукцией.
  -Конечно, Семен Георгиевич в чем-то прав, иметь хорошие отапливаемые склады с регулируемым микроклиматом- это мечта. Но не более того. Для строительства таких складов нужно помимо ресурсов- материальных и денежных- обладать еще одним, не менее важным- временем. К сожалению, его у нас- в обрез. Если кто подскажет как и где  его взять- давайте обсуждать,- Горишный окинул взглядом присутствующих, надеясь найти сторонников своей точки зрения, взглянул на сидевшего рядом Григорьева, потом добавил к сказанному,- разумеется, в перспективе можно и нужно иметь ввиду строительство специальных овощных складов,  и мы, разумеется, будем их строить,- он еще раз взглянул на сидевшего с бесстрастным видом Григорьев,- но позже, без спешки.
   -Еще у кого какие будут мнения, суждения?- секретарь парткома окинул беглым взглядом присутствующих, посмотрел на сидевшего рядом Григорьева и спросил:- какими возможностями располагает НПУ для строительства капитальных складов?
  -Мы, Валерий Сергеевич, у себя имеем конструкции трех складов для хранения любых непродовольственных товаров. Если разработать проект на привязку этих складов под овощную продукцию, то с учетом темпов работы наших строителей, их загруженности, мы так годика через полтора одолеем эту работу. Если, конечно, не будет каких- либо непредвиденных сбоев. Я имею ввиду техническую начинку складов- тепло, вентиляцию, всякую автоматику для регулирования температурно-влажностного режима. Это при условии, что мы это хозяйство сможем быстро найти, смонтировать, наладить. Кроме того, эти системы  кому-то надо обслуживать, и я бы хотел знать: а в ОРСе есть соответствующие специалисты?- это уже был вопрос к Рыбакину,- или опять по старинке будете к нам бегать за помощью?
  - Вы нам дайте склады, а мы уж тут как-нибудь сами разберемся.
  - Вот именно, что как-нибудь.
  -Так все-таки, какое решение примем по складам, зима хоть длинная, но пролетит быстро, и  нам уже нужно думать: где и как мы будем заготавливать картошку, морковь, лук, капусту, свеклу и все остальное?- Соломатин форсировал решение вопроса и не давал уходить в длинные, бесплодные дискуссии, дающие иногда  возможность заинтересованным лицам загнать вопрос в «тупик», из которого потом в не менее длинных дискуссиях выходили из этого «тупика», но уже обессиленные и с немалыми потерями. В зале воцарилась тишина, кто-то кашлянул, Нетребко о чем-то перешептывался с Артамоновым, Горишный осматривал сидящих в зале, пытаясь, очевидно, понять настроение сидящих. Затянувшееся молчание прервал Григорьев:
   -Я думаю так: «журавля» в небе ловить не будем, а построим несколько заглубленных складов, а тем временем мы закажем хорошим специалистам проекты на привязку имеющихся конструкций складов, и будем строить объекты параллельно. Естественно, это приведет к удорожанию строительства, но иного пути я пока не вижу. Поручим Горишному вместе с Рыбакиным посчитать потребность в производственных площадях  и, не оттягивая решения этого дела, в ближайшие дни начать строительство заглубленных складов,- Григорьев посчитал вопрос о складах решенным, понимая, что вряд ли у кого найдутся  иные, радикальные решения. И он сразу же перевел разговор на другой, сидящий в повестке дня, не менее проблемный, вопрос:-   Теперь, Олег Константинович, что у нас там с холодильником?
  -На сегодняшний день мы имеем Новосибирский проект на его строительство, заказано, оборудование, надеемся с первыми теплоходами в навигацию его получить, а пока один из имеющихся трех складов приспособим под холодильник.
  -Как один из трех, а как же с овощными складами?- Рыбакин аж подскочил от неожиданного решения Горишного по уже обговоренным складам.
   -Ну, Семен Георгиевич, пока еще склады будут строиться, а холодильник уже можно начинать, не теряя время. Пока мы смонтируем здание, подойдет оборудование, и летом мы его уже начнем монтировать.
  -А когда вы, Олег Константинович, планируете ввод в эксплуатацию холодильника с учетом предложенной Вами схемы строительства?- спросил Соломатин.
  -Думаю, с учетом нормативов строительства, где-то в ноябре-декабре следующего года.
  -Нет, это никуда не годится. Холодильник должен быть готов не позже июля, августа следующего года с таким расчетом, чтоб до закрытия навигации мы успели завести мясную продукцию,- Соломатин хлопнул ладонью по столу, давая таким образом понять, что предложенные им сроки реализации проекта по строительству холодильника не подлежат обсуждению.
  -Но позвольте…
  -Не позволю! На следующий год население поселка удвоиться, это еще по скромным подсчетам, чем их кормить будем: сушеной картошкой? Имеющийся речной рефрижератор не обеспечит нас в полном объеме мясом, к тому же он, как вы знаете, вот-вот «прикажет долго жить».  Так что думайте, как решить эту задачу.
   Лицо Горишного покрылось красными пятнами, он потупил голову к столу и так сидел неподвижно, только кончики пальцев рук слегка подрагивали. Григорьев внимательным взглядом окинул зал, посмотрел на Горишного,  потом перевел взгляд на Нетребко.
  - Иван Макарович, как думаешь, когда мы сможем пустить транспорт по зимнику?
  - Мы, правде, еще не ходили по нему, но думаю, если бросить всю бульдозерную технику, то в течении месяца, может быть, мы пробъем дорогу. Но эту дорогу еще кто-то должен содержать. Мы пока не располагаем такими возможностями.
  -Валерий Сергеевич, думаю, что настала пора подумать о быстрейшем создании специализированной организации по строительству зимних дорог, а пока надо думать, как организовать движение по зимнику. Ведь зимник нам во как нужен,- Аржаных провел ребром ладони по горлу, подчеркивая значимость поставленного вопроса,- мы по навигации недополучили массу всевозможного оборудования, насосов, электродвигателей, металлообрабатывающих и других станков. Нам даже доску обстрогать нечем. Марья Алексеевна, а свяжи-ка меня с Сафиуллиным..
   Марья Алексеевна набрала номер телефона и попросила коммутатор Тюменьнефтегаза.
  -А.Зойка, привет. Это я, Маша с Талинска. Как бы там соединить нас с Сафиуллиным. Кто будет говорить?- Григорьев Михаил Григорьевич. Хорошо, будем ждать,- и положила трубку.
   Через некоторое время зазвонил телефон, Григорьев схватил трубку, и в трубке прозвучало:- Михаил Григорьевич? Сейчас будете говорить с Сафиуллиным.   
  -Здравствуйте, Михаил Николаевич!
  -Здравствуй, здравствуй, ну, выкладывай, что там у тебя за вопрос возник.
  -Михаил Николаевич, у нас для завоза ряда оборудования возникла необходимость подготовить зимник, но у нас нет необходимой снегоочистительной техники. Если мы бросим все имеющиеся у нас бульдозера мы оголим поселок, месторождение. Нужна Ваша помощь.
  -Михаил Григорьевич, у нас сейчас ноябрь, так ведь? А почему ты только сейчас о зимнике вспомнил? Мы, дорогой, уже послали с Тюмени технику на расчистку трассы зимника. На днях к вам прилетит начальник вновь созданного строительного управления-ССУ-4 Нестеров. Так что встреть его и помоги обустроиться на новом месте. Обо всех деталях он тебе расскажет. Ну, все, до свидания,- в трубке раздались короткие гудки, и каждый сидящий в зале в своем сознании прокручивал услышанный разговор.
  -Оказывается, за нас уже решили наш вопрос,- Григорьев испытал некоторую неловкость от деликатно вынесенного ему Михаилом Николаевичем внушения, но быстро оправился и обратился к Нетребко и Горишному,- Иван Макарович, Олег Константинович, давайте вместе продумайте: какой и сколько техники нужно послать, чтоб привести сначала холодильное оборудование. Продумать все до мелочей- дорога сложная и мы первый раз связываемся с Большой землей по зимней дороге. Ну, что?- будем заканчивать заседание штаба или еще есть у кого вопросы? Если нет вопросов- всем спасибо и до свидания. Следующий штаб в пятницу в это же время. Олег Константинович, подготовь с Кондратовым все вопросы к следующему заседанию.       
  Григорьев поднялся и направился к выходу в свой кабинет. Люди стали покидать красный уголок. Уже у двери Артамонов взял под руку Нетребко и отвел его в сторону.
   -Иван Макарович,  у тебя бульдозер на базе ДЭТ-250 где сейчас?
   -Ну, Александр Николаевич, все-то тебе надо знать,- Иван Макарович заулыбался и, Глядя на Артамонова снизу вверх, уже по- Одесски переспросил:- а зачем он тебе?
   - Нам к весне нужно смонтировать здание пилорамы, а там требуется сделать подвальные помещение. Боюсь, что земля промерзла и бульдозер «сотка» просто ее не возьмет. И торопиться надо, ведь сваи еще забить нужно- времени просто в обрез
   Сегодня утром к нему и Горбатовой подошла Тимофеева и объяснила ситуацию с пилорамой. Проектирование этого объекта застопорилось из-за отсутствия паспортов на пилорамы со всеми техническими характеристиками, включая габаритные размеры. Определились, что Артамонов за паспортами съездит в Сургут. Но в любом случае подвальное помещение в проекте нужно закладывать под привод пильных рам, транспортеры для удаления опилок. Остановились на том, что под забивку свай подвального помещения нужно бульдозером по месту вырыть котлован, и уже потом можно будет забивать сваи на основании паспортных данных пилорам. Поэтому, чтобы не терять время, Артамонов и обратился к Нетребко с просьбой о выделении бульдозера.
   -Александр Николаевич, ДЭТ-250 у меня на ППН работает. Давай сейчас переговорим с Кондратовым, если он возражать не будет, я тебе на денек дам бульдозер. Давай пошли к нему.       
   Кондратов сидел за столом и с кем-то говорил по телефону. Вошедших  он рукой пригласил садиться на стулья около своего стола, а сам с кислой миной на лице обговаривал по телефону ситуацию:
   -Какая накладка, о чем ты говоришь? Ты сам смотрел чертежи?  Ну, елки- палки. Ладно, я свяжусь с Тюменью, пусть выезжает главный инженер проекта и разбирается сам здесь на месте. Ты давай сегодня с чертежами сюда. Ничего что поздно, успеешь выспаться.
   Кондратов с раздраженным лицом посмотрел на Артамонова и Нетребко, потом слегка улыбнулся, махнул с досадой рукой:
   -Вы уж извините меня, опять проектировщики, похоже, «намудрили», вот надо разбираться. Только что прислали, как всегда- «по чайной ложечке»- новые чертежи и- на тебе, опять не стыкуются архитектурно-строительные решения с технологическими, уже в который раз. Конечно, они не приедут, поэтому исправлять придется своими силами, но время- то не вернешь. Давайте чайку, а то что-то в горле пересохло, не возражаете?
  -Геннадий Иванович, мы на минутку,- Нетребко взял на себя разговор о бульдозере,- у тебя ДЭТ-250 сейчас сильно загружен?
  -А что случилось?
  -Александр Николаевич,- Нетребко кивнул головой в сторону Артамонова,- попросил на день поработать, там у него возникли проблемы с подготовкой фундамента под пилораму. Поможем ему?
  Кондратов задумался, постучал пальцами по столу, а потом сказал:
   -Давайте так: завтра он с утра часика два-три поработает еще, там надо закончить одну работу, а потом его перебросим к Вам, Александр Николаевич,-  потом уточнил,- на  два, три дня. Пойдет такая схема?
  - Я, думаю,  управимся. Спасибо, Геннадий Иванович. Время отнимать не будем, пойдем. До свидания,- Кондратов обменялся рукопожатиями с Артамоновым и Нетребко, и, досадливо покачав головой, с вздохом взял трубку телефонного аппарата.
     На следующее утро Артамонов распорядился в срочном порядке вырубить лес на предполагаемой площадке строительства пилорамы. Он собрал людей в вагончике и спросил:
  -Кто из вас умеет валить лес?- но таковых не оказалось, и Артамонов распорядился снять полностью звено  Семеняки со строительства домиков,- Зинаида Николаевна, давай посылай за ними автобус ЗИЛ, пусть берут с собой бензопилы, топоры и все, что нужно для валки леса, а на площадку посылай бульдозер, пусть сразу расчищает дорогу.
   Горбатова хотела что-то, очевидно, возразить Артамонову, но махнула рукой и вышла на улицу распорядиться с отправкой автобуса и выдать задание машинисту бульдозера.
   -Володя, ты знаешь, где будет база вышкарей?- Зинаида Николаевна посмотрела на машиниста бульдозера, тот что-то долго морщил в раздумьях лоб,- что-то  ты в больших раздумьях. Значит так: выезжаешь с нашей базы налево и, никуда не сворачивая, доезжаешь до подъема по дороге в сторону строительства моста через Чесновскую протоку, и увидишь небольшую тропинку к лесу. Проедешь по ней метров сто и жди кого-нибудь из нас, скорее Татьяна Сергеевна поедет. Все понял?- тот кивнул утвердительно,- ну, все, давай, Володя, не теряй время.
  Потом Горбатова подошла к водителю ЗИЛа, Аркадию Терентьеву,- Аркаша, давай быстренько на берег, забирай Колю Семеняку с ребятами и быстренько с ними сюда. Все понял?
   -Обижаете, Зинаида Николаевна.
   -Ладно, Аркаша, это я так, для убедительности переспросила. А то одному я однажды выдала задание, а потом его пол дня искали.
   А-а, помню, помню, это вы со мной тогда ездили. Ладно, я поехал,- Аркадий закрыл дверцу кабины, включил передачу. Автобус сердито заурчал и двинулся с места, выбрасывая в воздух клубы дыма и пара.
   Зин,- в вагончике рабочих уже не было, и Артамонов обратился к Горбатовой по- свойски,- кто поедет на базу вышкарей?
  -Татьяна Сергеевна, она разрабатывает этот проект, знает место. Сейчас ребята приедут,  и я пошлю ее. У тебя что- другие планы ?
  -Нет, я просто хотел уточнить. Когда контору начнем строить?
  -Да хоть сейчас. Но ты же Семеняку посылаешь лес валить.
  -Но ты же видишь больше некому.
  -А что за спешка такая, ты бы хоть меня в курс своих намерений ввел. А то я с утра, как дура, выдаю задания, кого-то куда-то посылаю, а не пойму для чего.
   -Но они все пошли туда, куда ты их послала?- Артамонов рассмеялся, похлопал Зинаиду Николаевну по плечу,- шучу. А спешка вызвана тем, что я  договорился насчет бульдозера ДЭТ-250 вырыть котлован под подвальное помещение пилорамы. Сегодня после обеда он должен приехать, а там лес стоит. Правда, не много, но все равно его убирать придется, а бульдозер нам дают на два дня. Еще неизвестно как у него все пойдет, а то и двух дней будет маловато, земля-то мерзлая.
   -Да ладно тебе, там же снег стоит почти в метр высотой. А рыть каких-то сто кубов, пустяк сущий.
   Вошел  Семеняка,- здравствуйте, мы приехали, какие будут указания?
  -Коля, у вас все с собой: пилы топоры и все такое- нужно лес валить?
  -Где?
  -Вот видишь, какой у нас  Коля Семеняка? Иной бы на его месте спросил: сколько? А Коля спрашивает: где?
   Зинаида Николаевна посмотрела на Николая в упор, не сводя с него с напущенной серьезностью глаз. Но потом глаза потеплели, и она проговорила:- вот, оказывается, ты какой-Коля Семеняка!         
   -А Вы меня, Зинаида Николаевна, другим хотели видеть? Но  я вот  такой, какой уж есть,- чуть ли не с раздражением, но с достаточной корректностью ответил Николай,- правда, я не пойму к чему этот вопрос?
  -Да не волнуйся так, Николай, все в порядке. Просто, я о тебе немножко наслышана и вот не сдержалась, так что извини. Николай, нужно в срочном порядке вырубить лес, а кроме твоих ребят это делать больше никто, оказывается, не умеет. Сейчас с вами поедет Татьяна Сергеевна, вот и она, кстати, и все вам покажет. Еще раз прошу учесть- работа срочная, но смотрите, в спешке не «наломайте дров».
  -Не волнуйтесь, Зинаида Николаевна, все будет в порядке. Поехали, Татьяна Сергеевна?
  -Да, поехали.
    Когда за Семенякой и Тимофеевой закрылась дверь, Артамонов неожиданно расхохотался:
   -Ну что, познакомилась с Семенякой? Как видишь, нормальный парень, правда,  немножко не сдержанный и не научился прятать под всяким масками на лице свое настроение- он весь такой, каким ты его видишь, но это нисколько не портит его.
  -А что смеешься? Я не говорю, что он не такой, как все остальные люди. Просто у меня к нему отношение, пока, несколько иное, но на это есть причины.
  -Ладно, я не буду вникать в твои внутренние дела, у меня другой вопрос: одолеем монтаж РММ,  тампонажного цеха?
  -Но ты же видишь- колонны на корпусах уже  стоят, на РММ монтируем прогоны, установлены подкрановые пути, правда, их потом  выверять нужно будет. Думаю, завтра закончим с прогонами и приступим к монтажу ферм. Ты лучше скажи: ограждающие конструкции  будем ставить те, что есть или будем что-то другое искать: уж очень они тяжелые, к тому же холодные?
  -Ну, уж какие есть. Других, попросту, негде взять. А что касается тепла, то котельная своя, рядом будет, так что обогреем помещение. Если с вырубкой леса на площадке пилорамы сегодня все получиться, завтра надо ставить Семеняку на контору. Дадим ему в помощники ребят, он их подучит немного и- вперед.
  -И с песней. Какой ты быстрый! Им еще с чертежами разобраться надо, а на это уйдет день, не меньше…
  -Не, Зин. С чертежами будем по ходу дела разбираться. Задача Коли- научить ребят врезать брусья, соединять углы, или как это у них там называется.
  -Ладно, разберемся. Но площадку для вышкарей надо освобождать от леса уже, надо делать разметку и забивать сваи. Ты же сам говоришь, что время не терпит. За паспортами пилорам когда поедешь в Сургут?
  -Сегодня созвонюсь и завтра думаю выехать. Правде, я еще не выяснил: есть ли проезд через Обь.
  -А что там выяснять- уже легковые машины свободно ездят. Но ехать долго- за день не управишься туда- и обратно.
  - А откуда ты все так знаешь?
  -А Кондратов рассказывал, когда мы у него у гостях были. Ты с Сашкой выходил покурить, а мы беседовали с ним, в том числе и про зимник на Сургут  рассказывал. На днях собирается туда. По делам, за одно и проверить: как обустроен этот самый зимник. Они собираются вывозить оттуда поступившие в их адрес осенью по воде какое-то оборудование, очень громоздкое и тяжелое. Решил посмотреть возможность его провоза, по необходимости, сделать какие-то дополнительные работы на дороге.
  -Ладно, пойду к себе, созвонюсь с ним. А почему же они не завезли оборудование в Усть- Талинск?
  -А здесь, оказывается, нет нужной грузоподъемности кранов, вот и направили оборудование в Сургут с расчетом вывоза его сюда зимой. Под этот груз специально переправу будут намораживать.
  -Ты смотри, женщины обо всем все знают.
  -Ну, а кто должен знать, если не мы, женщины?
  -Логично,- рассмеялся Артамонов,- я пошел звонить.
   Артамонов набрал номер телефона Кондратова,  но его телефон молчал и он перезвонил в Сургут.
  -Иван Кондратович, здорово, Артамонов. Как твои успехи? Да у меня движется потихоньку. Кондратьич,  отсинькуй, пожалуйста, паспорта на пилорамы для меня, завтра подъеду- заберу. Да черт его знает. Говорят, переправа и зимник на Сургут уже работают. Слушай, а что это за трест у вас там новый организован? А кто управляющий?
Евгений Никтович что ли? Конечно, знаю. А у тебя есть его координаты? Все записываю. Так это он зимник строил? Спасибо. Если завтра выеду, перезвоню тебе. Будь здоров
  Артамонов покачал в удивлении головой: «Вот это-да! Значит, Женька  уже здесь, в Сургуте.» Он набрал номер по телефону и ждал ответа.
  -Ало, а Жаворонкова можно? Артамонов. Да. Здорово, Женька, Артамонов. Узнал, говоришь? Ну, чертяка! Ты когда приехал? И до сих пор не позвонил мне? Ну, погоди, я приеду, уши точно надеру. Ну, разумеется. Конечно, отметим. Слушай, говорят, ты переправу через Обь организовал? Нет? Ну да ладно. Как с Усть-Талинска к тебе добраться? Так, так, понятно. А сколько это займет  по времени? Часа три, говоришь? На газончике проеду? Ну, все, завтра выезжаю. Ну, до встречи. Заберу у Кондратьича  кой какие бумаги и сразу же заскочу к тебе. Пока.
    Артамонов откинулся на спинку стула, сомкнул ладони в замок на затылке и уставился куда-то в потолок. Глаза стали, словно стеклянные, совершенно неподвижные, и взгляд крепко держал какую-то точку в углу потолка, словно боясь потерять ее. На темени нервно подрагивали голубые жилочки, губы крепко сжаты до синевы. «Что же это такое деется: все уперлось в пустую бумажку, ради которой я должен оставить все дела и трястись за ней несколько часов по зимним ухабам, через буераки, по снежным пустошам, через лес и всякие кустарники, черт бы их побрал. И все это в проклятой спешке, в суете. А может эта суета излишняя, надуманная? Он начал корить себя за то, что не настоял тогда, в Тюмени, при выборе оборудования, чтоб ему отдали те две пильных рамы: он хотел, учитывая большие объемы строительства,  построить пилораму для своих нужд. Ему объяснили, что это отобрано для вышкомонтажной конторы, и если у него появиться нужда в пиломатериалах, он может их заказать потом у вышкарей. Он убеждал Сафиуллина, что построенную пилораму он передаст потом вышкомонтажной конторе, когда они обустроятся, и начнут готовить буровые станки к работе. Но получил категорический отказ под предлогом того, что у него и без пилорамы работы хватает, еще неизвестно управится ли с этим объемом работ в отведенные сроки. А сегодня, будь у него эти злополучные пильные рамы, он без особых проблем соорудил бы  объект и пилил лес, тем более на площадке строительства его много, во всяком случае, на первые нужды хватило бы. Он даже предполагал смонтировать оборудование под открытым небом и начать пилить сваленный в окрестности площадки лес, используя его для нужд строительства базы, для возведения стен и кровли той же пилорамы. Заодно и площадку освобождать от леса. И, оказывается, ему сегодня поручили строить эту базу, включая пилораму, по сути, для себя. И будь он тогда понапористей, у него бы сегодня не было столько сложностей, в том числе, не пришлось бы  трястись в Сургут за этими дурацким паспортами. А при чем тут я, моя напористость? Почему я должен ее проявлять, вместо того, что бы спокойно взять готовый проект, оборудование под него и также спокойно, без излишней суеты, все построить и начать работать? Почему я должен устранять чьи-то там, вверху, недочеты, просчеты в такой сумятице?.. А кто должен? И он вспомнил тогдашний разговор с Сафиуллиным, в котором тот  обрисовал масштабы предстоящих работ с акцентом на сжатые сроки, в которые нужно вложиться с объемом этих работ. Он тогда же сказал, что возможны корректировки объемов и характер работ, разумеется, в сторону их увеличения, и, разумеется, в те же сроки, что тут неизбежны ошибки, просчеты, и что их придется на ходу устранять, что-то доделывать, переделывать. Но при этом он уточнил, что это касается отдельных каких-то деталей большого дела, но в главном просчетов быть не должно. Но ведь главное без деталей существовать не может, оно-то, это главное, и состоит из этих самых деталей. Значит в них, в деталях, тоже все должно быть безупречным. А возможно ли обойтись в любом деле без ошибок? В принципе- да. В жизни, к сожалению, так не бывает. И он в этом убеждался неоднократно. Только дело в том, что за ошибки, просчеты нужно, случается,  платить большую цену. Значит, если ты чувствуешь  свою правоту в каком-то спорном деле, и иная позиция в решении этого дела может иметь непредвиденные какие-то последствия, ты должен, просто обязан отстоять, защитить свою позицию! А он этого, тогда, в Тюмени, не сделал… А, может, это все мелочи, на которые не нужно так распыляться? Но ведь опять же все большое состоит из мелочей. А в данном случае, если опуститься в рассуждениях до уровня этих бумаг, ради которых он едет в Сургут, какая в них заложена цена? Можно ли без них обойтись? В принципе- да. А если потом придется переделывать все- во что это выльется? Конечно, в потерю времени и затрат. Так что, дорогой ты мой, Сашок, садись-ка в машину завтра, с утра по раньше, и езжай в Сургут за этими самыми паспортами, будь они не ладны».
  -Что задумался так глубоко? Смотри, а то морщины быстро появятся от глубоких раздумий, а у тебя жена еще молодая, зачем ей старик нужен?- вошла Горбатова и застала его в неподвижной задумчивой позе. Артамонов разомкнул на затылке руки, потянулся на стуле и, с каким-то отвлеченным взглядом, посмотрел на Горбатову
  -Да так, ни о чем. Переливаю в голове с одного места в другое: думаю о вчерашнем дне. Ты что-то хотела?
  -Сашок, давай съездим на базу «вышкарей», посмотрим еще раз все своими глазами, заодно проверим,  как идет работа, может что-то по месту придется уточнить.
  -Ну, иди, одевайся, я подожду тебя в машине.
  Бульдозер  уже расчистил в один заход узкую дорожку в лесу, и газончик доехал почти до места. Артамонов вышел из машины, открыл заднюю дверцу и помог выйти Горбатовой. Тимофеева с ребятами были у самой гуще леса, и показывала, откуда нужно начинать валку. Артамонов подошел с Горбатовой к рабочим, окинул каким-то очень внимательным и длинным взглядом местность, остановил свой взгляд на небольшом пологом склоне за кромкой леса и  посмотрел на Тимофееву. Она уловила этот неожиданный, наполненный какой-то внезапно ворвавшейся в сознание мыслью, взгляд и поняла, что у него возникла та же задумка, что и у нее.
  -Я так поняла, Александр Николаевич, что и Вам понравился этот пологий уклон на кромке леса?
  -Я, собственно говоря, не знаю пока: прав я или нет, но, мне так кажется, что  недурно бы использовать этот естественный  уклон под подвальное помещение. Немножко его подработать и можно забивать сваи.
  -Вот именно. Я тут прикинула своим глазомером, и думаю, что надо будет только намного срезать верхнюю часть и у нас получится перепад высот в пределах двух метров. Как раз в человеческий рост. Так что давайте в нашем генплане базы перенесем немножко пилораму в сторону этого уклона. Убираем лес куда-нибудь на свободное место и можно уже забивать сваи, после срезки, разумеется, вот этой части площадки. А вы как думаете, Зинаида Николаевна?
  -Идея хорошая, я всецело поддерживаю. Давайте определимся, куда лес стаскивать будем, чтоб потом его уже больше не трогать и он не мешал. Татьяна Сергеевна, давайте еще раз наш план посмотрим,- несмотря на то, что Тимофеева была гораздо моложе Горбатовой, Зинаида Николаевна никак не могла преодолеть в себе нерешительность и перейти в разговоре с Тимофеевой и Масловой на «ты». Она чувствовала, что и женщины испытывают некоторую неловкость оттого, что ее руководитель и старший по возрасту  человек обращается к ним на «вы». Она подумала, что, наверное, нужна какая-нибудь ситуация, которая бы их сблизила их и облегчила, таким образом, их отношения. И Зинаида Николаевна даже пожалела, что тогда, на предпраздничном вечере в красном уголке НПУ, она не решилась их пригласить к своей, близкой ей компании. Но…Тимофеева открыла папку с чертежами, достала лист с генпланом:
   -Вот я думаю, что лес можно будет свозить вот сюда,- она показала пальцем на чертеже, а потом перевела взгляд на местность,- а по местности это будет вот здесь. Даже, думаю, очень удобно будет. Как полагаете, Зинаида Николаевна?
   -У меня нет никаких возражений. Все разумно и очень даже рационально. Молодчина, Татьяна Сергеевна!-от похвалы Татьяна Сергеевна даже зарделась:
   -Да будет Вам, Зинаида Николаевна. А то перехвалите, и потом я неловко себя буду чувствовать.
   «Интересно она рассудила: похвалу восприняла как  большой аванс, который она не сможет, возможно, отработать и от этого будет испытывать большую неловкость. Это что: проявление ощущения загнанности жизненными обстоятельствами  «в угол», или это доведенное до  болезненного состояния чувство личной ответственности? А может это нормальное состояние любого умного и честного перед  собой и людьми  человека?» Зинаида Николаевна никогда не задавала себе подобных вопросов,   может, просто повода не было. «Просто повода не было?» И она даже содрогнулась от этой, как показалось ей, ужасной мысли. «Но что это я себя накручиваю так! Ведь ничего особого не случилось, может, человек просто не привык в жизни к похвалам и испытывает именно от этого неловкость, а я раздула эту ситуацию до каких-то философских дебрей». Зинаида Николаевна мотнула головой и посмотрела на Тимофееву. Та молча и немного смущенно посмотрела на Горбатову и неожиданно высказалась:
   -Зинаида Николаевна, а что Вы мне все «вы» да «вы».Я, ведь, еще молодая совсем. Я легче буду себя чувствовать, если вы ко мне, да и к Светлане Андреевной, наверное, будете обращаться на «ты». У Горбатовой немного просветлело на душе, она улыбнулась и взяла Тимофееву за руку выше локтя:
  -Спасибо тебе,- и обе, довольные этим, так просто нашедшем разрешение, обстоятельством, заулыбались, и пошли к стоявшему с лесорубами и о чем-то с ними беседовавшем, Артамонову. 
  -Александр Николаевич, поедем, а то мы и так много времени отняли у ребят.
  -Да, конечно. Садитесь в машину, я сейчас подойду.
   Артамонов еще о чем-то перекинулся словами с Семенякой и пошел к машине.
   Приехали на базу. Артамонов посмотрел на строящийся склад и остался доволен: фермы уже стояли на месте, осталось смонтировать стеновые панели, закончить работы по кровле, и можно переходить в склад. Артамонов подумал, что надо складское помещение разделить стенкой, и в одной половине сделать отопление. «Но это потом.  Самое ценное занесем в одну половину склада, во второй весной забетонируем полы, и уже летом из кирпича возведем перегородку. Вот так и сделаем. Контору надо форсировать и в декабре начнем строить клуб. Я же обещал ребятам! Надо действительно еще набрать людей. Своими силами быстро не одолеть такие объемы работ…М-да».
  -Что-то не так, Сашок?- Горбатова подошла к Артамонову и тоже стала осматривать здание склада, многократно его видевшая на всех стадиях строительства, и почему-то никогда не оставалась довольная сделанным, хотя и придраться, по большому счету, было не к чему. Разве что так, по мелочам и ожидала услышать от Артамонова претензии.
  -Да все нормально. Я думаю, что надо бы перегородить склад, и одну его часть сделать отапливаемой. Но это потом, весной уже, когда земля оттает и можно будет полы бетонировать и сделать фундамент под перегородку. Но это- потом. Я сейчас подумал, что из того леса, а его там достаточно, можно построить клуб. Как ты думаешь?
  -А что тут думать, ты же обещал. А что касается леса- идея не плохая, но тут есть вопросы с точки зрения требований пожарной безопасности. Пожарники могут предъявить много претензий.
  -А что ты предлагаешь- не строить?
  -Да нет. Просто думаю, что надо бы нарисовать проект и согласовать его с нашими пожарниками.
  -Ну, можно и так. Только времени уйдет много. У наших девчат хватает работы по базе вышкарей. Нам придется ее строить поэтапно. Сначала пилораму, а потом уже цех изготовления крупных блоков.
  -Да нет, Сашок. Строить надо параллельно оба цеха. Я же помню этот разговор с Сафиуллиным. В мае, ведь, придет буровое оборудование, приедут вышкомонтажники, и надо уже будет работать.
   -А если мы не успеем? Ну, мало ли что может произойти, и окажется, что у нас нет ни одного готового объекта. Я так про себя подумал: можно для начала построить пилораму, ведь на буровой не обойдешься без пиломатериалов. А блоки можно будет варить летом на открытой площадке. Сделаем  на всякий случай легкий навес, оборудуем стеллажи для сварки, а к зиме можно будет спокойно подготовить цех.
   -Сашок, но это же будет кавардак какой-то: и строить цех, и варить конструкции для буровых. Мешать же будут один другому.
  -Ну, Зин. Ты как будто первый день на свете живешь. Тебе не приходилось разве видеть одновременное строительство и эксплуатацию: в одной половине строящегося здания работает цех, а в другой- продолжается строительство?
   -Но это же была вынужденная мера…
   -А здесь что: не такая же ситуация?
   -Сашок, но эту ситуацию мы сами  себе создаем. Ты не ровняй: в прежнее время надо было поднимать страну из руин и люди вынужденно, осознанно шли на такие лишения. А здесь, какая нужда в этом?
  -Здесь, Зин, сходная ситуация. Как тогда, так и теперь решающую роль играет фактор времени, а если точнее, то его громаднейший дефицит. И в этой ситуации так же не обойтись без каких-то жертв.
  -Вечно эти жертвы, жертвы! А когда же мы нормально начнем работать? И жить, разумеется. Без этих самых, жертв?- Зинаида Николаевна нахмурила брови и смотрела, ставшими стальными, глазами куда-то вдаль перед собой, потом тряхнула головой и с холодной ноткой в голосе ответила Артамонову,- Ну, как знаешь. Ты же директор, тебе и решать.
  -Ну что ты сразу надулась. Зин, давай не будем напрягать ситуацию.   
  -Я не напрягаю, но думаю, что мы могли бы справиться. У нас ведь два хороших сварщика. Правда, в отличии от Жени Мясникова, Миша Коровников все время ноет, чем-то вечно не доволен. Правда, все-таки работает. Ты же видишь, мы в два монтажных звена какой объем работ делаем. Так что и здесь одолеем.
  -Зин, но ты не ровняй  вот это РММ и цех металлоконструкций. ЦМК и по размерам почти в два раза больше, да и повыше будет. Давай так решим, начнем строить пилораму, и будем готовить основание под ЦМК, а там посмотрим,  как пойдут у нас дела, и уже тогда окончательно определимся.
  -Нет возражений, все равно с тобой бесполезно спорить: ты как упрешься рогом, вот только землю еще не роешь копытами.
  -Но это ты зря так.
  -Ладно, все, а то действительно еще разругаемся.
  -Ну, вот, умница.
  -Ну и льстец же ты! Пошли чаю попьем.
     Артамонов шел несколько впереди, а Горбатова как-то плелась на пол- шага сзади, опустив голову вниз, словно рассматривала свои сапожки. Потом подняла голову и своей  маленькой рученькой, сжатой в кулачок, так, чисто по-женски, ударила Горбатова в спину.
   -Н- на тебе!
   -Ты что бодаешься?
   -Это еще мало! Надо слушаться старших!
   -А я тебя не считаю старшей.
   -Ну, конечно, ты же директор, а не я.
   -Слушай, ну хватит злиться! Тебе это, между прочим, не идет. Всю красоту портит.
   -Ты еще про глаза свинцовые скажи.
   -Все, все. Молчу.
   Артамонов открыл дверь тамбура балка, деликатно пропустил Горбатову, а потом вошел сам. Горбатова поставила чайник, вылила старую заварку в ведро, и сполоснула холодной водой из бачка заварной чайничек.
  -Чай будем с травами или- без?
  -Сделай на свой вкус, ты же знаешь, мне как-то все равно: у тебя ведь всегда все вкусное.
  Артамонов вошел во вторую половину вагончика к Горбатову. Тот оторвал от бумаг голову и сквозь очки посмотрел на Артамонова.
   -Сашок, ты что сегодня какой-то сам не свой? С кем-то поругался?
  -Да нет, это тебе показалось. Просто сегодня что-то плохо спалось.
  -Вези сюда свою Раю, и с ней будешь спать как убитый.
  -Да нет. Потерплю как-нибудь до весны. Строители обещали сделать домик в четвертом микрорайоне. А напротив нашей базы, видел строители копошаться, они к лету должны сделать нам два коттеджа на две семьи каждый. Один вот тот, напротив- для тебя и нашего главного инженера. Мне предлагает Сафиуллин Леню Санина, знаешь его?
  Горбатов слушал Артамонова с удивлением, аж рот приоткрыл:
  -Ты это правда, насчет коттеджа? Почему раньше ничего не сказал?
  -А что говорить заранее, а вдруг, не получилось бы?- Артамонов посмотрел своим усталым взглядом на Горбатова и снова увидел в его глазах вопрос:
  -А зачем, там немного дальше, начали вырубать сосенки на этом болоте, что там намечается?
  -А там будет размещаться геофизическая база. Со дня на день должен приехать ее директор, Балтос Юрий Петрович. Кроме того, здесь же, неподалеку, будет размещен   участок строительства дорог. Уже начали сооружать  воздухоподогрев транспорта. А по зимнику из Тюмени должны придти самосвалы, экскаваторы. Так что скоро, Санек, жизнь здесь закипит. А это значит, что нам не дадут здесь прохлаждаться- нужна нефть!
  -Откуда у тебя эти новости?
  - А я утречком позвонил Сафиуллину, он теперь требует, чтоб я два раза в неделю докладывал ему о делах. На днях в Сургут из Тюмени прилетит Нестеров, он просил его встретить и помочь  с обустройством. Из Тюмени вышли бульдозеры, несколько грейдеров, два экскаватора- целая строительная колонна. Они пробивают сюда  зимник, заодно перегоняют технику. Это все- Нестеровское хозяйство. Там еще вагончики идут на платформах. Ему поставлена задача к весне построить несколько площадок под буровые, проложить к ним лежневые дороги с таким расчетом, чтоб уже весной, по прибытии бурового обрудования,  вышкомонтажники прямо там, на подготовленных площадках, начали его монтаж.
  -Вот это да! Нам действительно скучать не дадут. Да и народу порядком прибавиться.
  -Это значит, что мы свою базу тоже должны форсировать, иначе нам потом тяжело будет работать. РММ, позарез нужны: тампонажный цех,  цех по сборке и ремонту турбобуров. Кузница, наконец. Но эти два цеха мы начнем уже с нового года. Сейчас пока забъем сваи, но сначала надо пилораму закладывать, и в темпе вести ее строительство. Нужны, ох как нужны пиломатериалы! Нам ведь еще диспетчерскую надо строить. Так что, Саня, в январе надо набирать людей. Я думаю брать из нефтеразведочной экспедиции. Она через год должна закончить свои работы, а с нового года у них большое сокращение, люди уже предупреждены. Я  с Галояном вчера  говорил на тему перехода людей из его экспедиции к нам. Сегодня после обеда должна придти его кадровичка. Мы ее берем пока инспектором по кадрам, и ей поставлена задача начать  оформление перевода людей из экспедиции к нам. Вот так вот.
  - Но ты меня ошеломил, слушай! Ты, смотрю, все как- то из-под тишка работаешь. Не делишься с нами.
  -Как это не делюсь? А мы о чем с тобой беседуем?
  - Это ты меня уже перед фактом поставил.
  -Да ладно, тебе, Саня. Почему я свои заботы должен делить с тобой? Тебе же и без меня своих забот хватает. Да и вообще, что это вы с Зинкой на меня ополчились сегодня? Зинка даже меня кулаком отдубасила по спине.
  -Ой, ой, как больно! Смотри-ка, неженка какая! Уже и пожаловаться успел. Пошли-ка лучше чайку попьем,- Горбатова  рукой, таким широким жестом через открытую  дверь, пригласила мужчин в свою половину, на чай. Они молча поднялись и послушно прошли в комнатку вслед за ней. На столе уже дымился медленно поднимающимся вверх парком крепко заваренный душистый чай, и в тарелке лежали аккуратно разложенные бутерброды с сыром. Мужчины чай пили молча, каждый, думая о чем-то своем. Зинаида Николаевна поглядывала то на одного, то на другого, наконец, не выдержала и спросила:
  -Что это вы такие задумчивые оба? У тебя что, Санек, проблемы в твоих бухгалтерских делах?- мужчины неожиданно рассмеялись.
  -Это я, Зин, думаю, как завтра добираться до Сургута буду. А Саня? Не знаю, о чем он  думает.
  -Это,в каком смысле?
  -В прямом. У него забот много, вот и раскидывает умом, как сделать, чтоб можно жить без них. Мужчины переглянулись между собой, заулыбались, подмигиваю друг другу.
  -Темните? Ну и темните. Сашок, ты завтра в Сургуте посмотри внимательно, как у них пилорама устроена. Я, откровенно слабо себе это представляю. Женщины тоже, правда, Татьяна Сергеевна говорит, что когда-то занималась проектированием архитектурно-строительной части, а технологии не знает. И СНиПов по этой части у нас нет. Может,  возьмешь ее с собой?
  -Я не возражаю. Может действительно это будет лучший вариант. Посмотрит все своими глазами, и потом легче будет проектировать. А вообще-то, знаешь, если бы не нужно было оформлять документы на каждый объект, я при строительстве таких, как наши сооружения, обошелся бы вообще без проектов. 
  -Ой, какой ты смелый! Каждый, я смотрю, кто уже сам забил в землю какой-то колышек, прибил три доски на заборе, мнит  себя строителем. Не заблуждайся на этот счет, Сашок. Я тебе говорю на тот случай,  если тебе вздумается самостоятельно что-то построить, не забывай одного: все правила и нормы пропитаны большой кровью!
  -Может, ты в чем-то и права, но я полагаю, что те, кто создавал эти всякие нормы и правила- просто перестраховщики. Я полагаюсь на элементарный инженерный расчет.
  -Нет, Сашок, это не перестраховка, а запас прочности, который должен быть при любом инженерном расчете, на всякие, не предвиденные обстоятельства. Помнишь, как  обрушилось, я уже забыла название завода, здание цеха монтажных заготовок? Вот там-то и  не заложили необходимый запас прочности, и в снежную зиму фермы не выдержали нагрузки, срезало только один болт, и этого было достаточно, чтоб потом, по принципу домино, стали трещать и ломаться связи, прогоны, балки и в считанные секунды здание оказалось на земле. Погибли люди. Вот так, дорогой мой, Сашок.
   Артамонов поежился, поерзал на стуле и положил свои большие ладони на стол.
  -Но, ведь, подобное не всегда случается.
  -А ты хочешь, чтоб каждая ошибка обходилась вот такой, дорогой ценой? Подобное происходит только при определенных обстоятельствах, которые никто из нас предвидеть и,  тем более, учесть   не в состоянии. Вот для этого и существует понятие запаса прочности, заложенное в нормах, правилах. Кстати, каждый человек, я имею в виду его биологическую составляющую, также имеет запас прочности. В противном случае, мы бы просто не выдержали всех физических, моральных, психологических и иных нагрузок, и давно бы с тобой уже загнулись. « Вот так вот»,- передразнила с улыбкой Артамонова Горбатова.
  -Ладно, не буду с тобой спорить.
  -Ну, вот и хорошо. Так ты берешь с собой завтра Тимофееву? 
  -Пусть едет,- сказал Артамонов, посмотрел на часы и поднялся со стула,- я поеду к Григорьеву, мы договорились с ним о встрече. После обеда буду.
   В кабинете Григорьева, когда вошел Артамонов, уже сидели:  Соломатин, Лопатин и еще среднего роста, молодцеватого вида, розовощекий мужчина, которого Григорьев представил Артамонову,- познакомься: начальник участка СУ-904 Трофимов Геннадий Петрович, а это,- Григорьев обратился к Трофимову:- директор конторы бурения Артамонов Александр Николаевич.
   Артамонов поздоровался за руку с каждым из присутствовавших в кабинете Григорьева,  и присел на свободный стул.
   -Ну что ж, товарищи, давайте начнем с того, что выслушаем сначала нашего гостя. Прошу, Геннадий Петрович.
  -Как вы уже знаете, согласно приказу по «Тюменьдорстрою» в Усть-Талинске будет организовано  управление по строительству автомобильных дорог, как в самом поселке, так и магистральных. Правда, у нас, здесь, будет пока строительный участок численностью около шестидесяти человек. Сейчас в поселке только восемь человек. Мы из Сургута смогли перебросить пока только  два легких трактора, дизельную электростанцию, эелектросварочный генератор, и так, кое-что по мелочи. Не хватает грузоподъемности на переправе через Обь для переброски  самосвалов. У нас, в основном, КрАЗы, экскаваторы, и еще кой- какого имущества. Но, думаю, в первой декаде декабря мы перебазируемся сюда полностью. Но…,- Трофимов посмотрел на председателя поселкового совета Лопатина, потом перевел взгляд на Соломатина и, наконец, внимательно, с какой-то потаенной надеждой, на Григорьева,- у нас большие сложности с жильем. Имеем, правда, там, в Сургуте, несколько вагончиков. В них мы сможем разместить, при полной их загрузке, даже если ставить двухъярусные кровати, человек двадцать, не больше. Поэтому мы очень рассчитываем на вашу помощь,- он тяжело выдохнул из груди воздух, словно высказанная им информация была для него тяжелым грузом, потом добавил,- я только хочу, чтоб вы меня правильно поняли: это-  не попрошайничество. Мы, дорожники, не были, и, надеюсь, и впредь не будем иждивенцами. Нужда заставляет обращаться за помощью.
  Григорьев переглянулся с Соломатиным, посмотрел на Лопатина, хотел, было, что-то сказать, но передумал,  откинулся на спинку стула и опустил руки вниз, к полу. Потом подвинулся назад, ближе к спинке стула, опер свои  плечи на нее, и положил руки на стол. Поднял голову и с грустью посмотрел на Трофимова.
  -Геннадий Петрович, я себе четко представляю труд дорожных строителей, преклоняюсь перед их мужеством первопроходцев. Я к тому говорю, что никогда не считал и не считаю вас иждивенцами. Ваша работа здесь у нас крайне необходима. Скажу, что только в поселке мы без дорог уже не можем ничего делать. Осенью, после дождей, мы тракторными санями, причем двойной тягой, в шестой микрораион завозили стройматериалы. В поселке нам нужно построить, как минимум, двадцать километров дорог с твердым покрытием. Это в поселке,- подчеркнул Григорьев,- магистральных,  только на первых порах, нам нужно не менее тридцати- сорока километров. Причем,  магистральные- нам нужны в ближайшие полтора, два года. Как видите, мы в вашей работе очень остро нуждаемся. Но, откровенно говоря, я  в растерянности. Просто не знаю, как сейчас вам помочь. Мы недавно заселили одно общежитие. Строятся еще, пока, четыре. Но только одно из них на выходе будет  не раньше чем через месяц, полтора. Вам, как я понимаю, нужно уже где-то поселять людей.
   -Вы правильно понимаете, спасибо за то, что вы входите в наше положение. Но я вам объяснил, что двадцать человек мы сможем расселить недельки через две в свои вагончики, как только можно будет через Обь их переправить. Но вы посмотрите, в лесу стоят наши палатки, люди спят в спальниках, а на улице иногда ночью бывает тридцать, а  то и больше градусов мороза! Люди умываются снегом!
   Григорьев опустил глаза, потом посмотрел на Соломатина, как бы ища в нем поддержки. Потом неожиданно посмотрел на Артамонова, который, как ему показалось,  что-то хотел сказать. И, действительно, Артамонов кашлянул, потом сглотнул и, словно его першило в горле, сказал:
  -Значит, так: у меня на базе стоят, пока свободные, два вагончика. Я могу их временно дать дорожникам под жилье, но на месяц, два- с возвратом, разумеется. Если Геннадия Петровича устроит такой вариант-  я готов их хоть уже отдать.
   Трофимов посмотрел на Артамонова со светящимися благодарностью глазами, казалось, даже, что они слегка повлажнели. Потом он протянул свою правую руку к Артамонову, сжал ее выше локтя:
  -Ну, это просто здорово! Спасибо, Александр Николаевич!
  -Да ладно тебе!- Артамонов уже перешел с Трофимовым на «ты»,-соседи же. Мы напротив, немного наискосок, через дорогу располагаемся.
  -Я знаю.
  -А почему не зашел? Может,…а хотя…,-Артамонов хотел еще что-то сказать, но почему-то передумал, махнув рукой, а потом спросил:- а когда начнем дорогу строить, и где начнем? Может мимо нашей базы  к центру, а?
   Григорьев рассмеялся:- Ишь, ты, какой шустрый. В поселке начнем центр сначала обустраивать, как везде у людей, так ведь, Валерий Сергеевич?   
   -Ты, наверное, прав. Мы начнем с улицы Ленина, она, ведь, наша главная магистраль. А потом от нее будем строить отводы между микрорайонами.
  Артамонов, улыбаясь, возразил:- я бы, все-таки, вопреки всем традициям, с нарушением существующего порядка, который Михаил Григорьевич оценил, «как у людей», начал обустройство поселка с окраин. А то получается: центр холят, красят, моют, там, где власть находится. А эта самая власть, видя, как центр ухожен, потихоньку забывает про окраины, и остаются они, эти окраины,  как дети у мачехи.
   -Ну, Александр Николаевич, обижаешь,- Лопатин, все время молчавший за столом, видно его задело, и он вступил в разговор,- наш поселок не такой уж большой, что б его не видеть от центра до окраин.
  -Видеть, то видеть, но руки ведь не всегда до всего доходят в текучке дел. Вот и остаются окраины заброшенным двором.
  -Да ладно тебе, уж на самом деле, Александр Николаевич, наводить « тень на плетень»,- это уже Григорьев не вытерпел тональности разговора.
  -Да я так, для профилактики. Нагляделся я на  всего это по другим городам и поселкам. Ты уж извини, Дмитрий Валентинович, может, действительно чего лишнего наговорил.
  -Да ничего. Свои люди, как говорят, сочтемся,- уже улыбаясь, как бы в шутку,  проговорил Лопатин. 
   Трофимов слушал этот разговор с интересом, пряча улыбку в кулак. Потом, уже в продолжение начатого разговора о строительстве, сказал:
   -Учитывая, что наш,- он слово «наш» выговорил уже как житель этого поселка не по необходимости, а по духу,- поселок представляет собой,  в основном, болотистую местность, мы и технологию строительства дорог применяем с учетом этого обстоятельства. Она предусматривает, опуская всякие там нюансы, выборку грунта с последующей отсыпкой песком дорожного полотна. После уплотнения песчаной подушки укладываем дорожные плиты. Вот такая общая схема строительства. Для начала строительства нам нужен песок. Мне сказали в Тюмени, что у вас проводились изыскания, в том числе на наличие песка. Поэтому нужна ваша помощь в определении места для разработки песчаного карьера,- Трофимов сделал небольшую паузу, посмотрел на Григорьева, потом перевел взгляд на Лопатина. Их лица не выражали  никаких особых эмоций, и он  продолжил,- правда, здесь есть два необходимых условия: близость расположения песчаных залежей к местам работы. И достаточная мощность залежей песка.
   Трофимов снова обвел взглядом присутствующих, и Григорьев взял на себя продолжение начатого разговора:
  -Мы предварительно, еще месяца два назад обговаривали вопрос песка. Вон, Артамонов сидит и улыбается: ему песок тоже нужен для отсыпки площадок под буровые и подъезды к ним. С учетом предварительных условий отбора песка, определенных Геннадием Петровичем, да и мы это в своих планах учитываем, я предлагаю,- Григорьев посмотрел на Лопатина,- разработку карьера песка вести в границах поселка, в северо-восточной ее части…
   -Ты где это, Михаил Григорьевич, предполагаешь рыть песок,- неожиданно прервал его Лопатин.
  -Ну, во-первых, не рыть, а аккуратно его добывать. А место под карьер предлагаю отвести сразу за нашими складами, это примерно в километре за ними. Песок там не плохой, да и близко. А самое главное, его там можно легко взять в любое время года. Это позволит нам  достаточно энергично вести строительство дорог в поселке.
   -А почему не прямо в поселке? Копать его и сразу сыпать на дорогу, подумаешь, ямы будут. Мы в них можем всякие там водоемчики сделать, карасей и  других рыбок разводить, так что ли, Михаил Григорьевич? Зачем нам нужен котлован в поселке? Нет, я категорически возражаю!
    -Дмитрий Валентинович полагает, что Григорьев ищет самые простые и дешевые варианты добычи песка,- лицо Григорьева  покрылось румянцем, а карие его глаза аж  заискрились,- вот Вам, Дмитрий Валентинович, карта песчаных залежей,- Григорьев наклонил голову к ящику тумбочки своего рабочего стола и достал оттуда папку. Открыл ее, перелистал несколько листов и раскрыл, сложенный вчетверо, лист, и подвинул папку Лопатину,- вот она, покажете, где брать песок?
    -Я, понимаете ли, не специалист по  части добычи песка. Это Ваша работа, Ваш хлеб, в конце концов. Но я не позволю, пока я председатель поссовета, чтоб в черте поселка рыли котлован! Независимо во имя чего и с какой целью!
   -Что ты, Дмитрий Валентинович, завелся,- в возникшую неожиданно перепалку, вмешался Соломатин,- Михаил Григорьевич предложил вариант, ты возразил и он, естественно, попросил тебя предложить показать другое, на твой взгляд предпочтительнее место, а ты сразу в « пузырь полез». Так же нельзя! Если ты возражаешь, а ты имеешь такое право, то будь добрый вноси свой вариант. Хочу напомнить, что сегодня нефтяники являются застройщиками поселка, это на их деньги все в поселке строится. Не скрою, хотелось бы, чтоб строилось больше и лучше. Но люди, хочу это тоже отметить, выкладываются из всех сил. В палатках в такой мороз живут для того, чтоб у нас, наконец-то, появились дороги. И на этом фоне разговор о каком- то котловане выглядит просто мелочью, не стоящей такого огромного к ней внимания. Добавлю, что нефтяники, наши застройщики, наравне со всеми нами, если не в большей мере, несут за все, что они тут, у нас делают, большую ответственность. И нам наравне с ними надо тоже  брать на себя ответственность. Ведь ничего проще- сказать «нет» и отойти в сторону, а вы, мол, тут барахтайтесь с проблемами, а я посмотрю. Так, то- ли?
   Соломатин, несмотря на свою сдержанность, случалось, не стеснялся переходить на повышенные тона. Правда, голос он не повышал, но его слегка приглушенная тональность содержала в себе  накал такой силы, что многие старались не попадаться под его «тихую» критику. Сейчас у него даже скулы побелели. Трофимов поднялся, хотел  было выйти, чтоб не быть свидетелем этого нелицеприятного разговора двух поселковых руководителей, но Соломатин понял причину неожиданного желания удалиться, сказал:- Сиди, сиди, Геннадий Петрович, с этой минуты ты для нас не посторонний человек. Неожиданно заговорил Артамонов:
   -Я не понимаю, из-за чего этот  сыр-бор разгорелся. Ну, появиться этот, будь он не ладный, котлован. Но ведь из любой, из совсем неприглядной ситуации, при желании, можно извлечь выгоду.
   -Что ты имеешь в виду?- неожиданно, аж напрягся весь, спросил Григорьев.
   -У нас после строителей всегда полно всякого хлама, мусора. Вот мы его потом и будем сваливать в этот котлован,  рекультивируем его, и разобъем на этом месте какой-нибудь парк. Цветочки всякие насадим, а то и картошку,- рассмеялся Артамонов.
  -Вот видишь, Дмитрий Валентинович, как все просто можно разрешить, а ты заволновался так  и, как оказывается,  зря,- Соломатин уже с улыбкой обратился к Лопатину,- я, думаю,- это он уже ко всем обратился,- на этом варианте остановимся. И хочу выразить благодарность Артамонову, что он нашел возможность помочь дорожникам.
    Григорьев продолжил:               
   -Вот и славненько. Но нас волнует в не меньшей мере дорога на Остров. Мы там начали строительство товарного парка, там же начали строить пункт подготовки нефти. Рядом будет нефтеперекачивающая станция нефтепроводного управления, через которую нефть будет по нефтепроводу подаваться в Омск на переработку. Мы сейчас туда добираемся только на вездеходной технике- на армейский тягачах типа АТС, ГТТ. Поэтому мне очень хотелось бы, чтоб наравне со строительством дорог в поселке, параллельно вести строительство дороги на Остров. Мы бы там построили небольшой рабочий поселок, чтоб люди не мотались из поселка и обратно, а жили там постоянно, в нормальных условиях. Я не знаю пока технических возможностей дорожных строителей, но так прикидываю в уме, что тех шестидесяти человек будет недостаточно, чтоб в двух направлениях вести строительство дорог- в поселке и на Остров. Там есть отличный песок и до протоки возить его все каких-нибудь пять-шесть километров. А мы бы к началу строительства заказали мостоотряду строительство моста через Чесновскую протоку. Как ты на это все смотришь, Геннадий Петрович?
  -Я, в принципе не возражаю, более того: строительство дорог- это наш хлеб. Но ведь у нас пока здесь всего лишь участок. Для предлагаемого вами, Михаил Григорьевич, объема работ нужно увеличивать численность персонала, техническую вооруженность. А это,  как вы сами понимаете,  не в моей компетенции. Но я доложу своему руководству о Ваших планах.
  -Ну, давай так договоримся, Геннадий Петрович, ты связываешься со своим начальником управления, а мы, в свою очередь, подготовим письмо в адрес «Тюменьдорстроя  по этому вопросу, а также нашему руководству в Тюмени. Согласен?
  -Да, конечно. Может, под эти объемы и нам подкинут чего-нибудь со стройматериалов. Мы бы здесь построили свое жилье, садик- ясли,  чтоб не ходить с протянутой рукой.
  -Ну, вот и славненько. Я должен сказать,  что у нас сегодня произошел достаточно продуктивный разговор.
  -Да, конечно. Я тоже рад, что вы откликнулись и на наши нужды. Особо хочу еще раз поблагодарить Александра Николаевича за  помощь.
  -Да, пустяки это все. Геннадий Петрович. А ты, часом,  не владеешь информацией о прокладке зимника? Что там сейчас делается?
  -Да кое-что знаю. Мы ведь тоже ждем этот зимник. Они, я имею в виду ваших дорожников, которые пробивают этот зимник, много времени потеряли на намораживании переправ через реки, Тобол, например. Теперь Иртыш их задерживает. Но они продвигаются колонной. Зимник будет проходить по Иртышу до Горноправдинска, а потом свернет на восток.
  -А почему так, это же крюк,  такой?
  -Зато по этому маршруту, практически, не надо лес рубить. Так, попадается мелколесье, его легко и свободно бульдозером убирают. Мы по зимнику должны пригнать самосвалы, привезти оборудование всякое. Мы здесь капитально будем обосновываться. Очень большой объем работ по строительству дорог в в районе Среднего Приобья намечается. Я посмотрел карту строительства дорог у нашего управляющего трестом перед отъездом сюда- голова кругом пошла. Это такой размах строительства! Действительно здесь столько много нефти?
  На вопрос Трофимова все сидевшие с улыбкой переглянулись, и Григорьев  ответил:
   -Я не буду тебе называть цифры объема добычи, скажу только, что ее добывать хватит нам, нашим детям и, даже, внукам. Так что работы нам тут всем хватит, лишь бы мы выдюжили все это «перелопатить». Ну что, закончим на этом, а то, смотрю, обедать уже пора.
   Все поднялись со своих мест. Лопатин сразу вышел какой-то понурый весь, с опущенной головой. Вслед за ним вышел Трофимов. А Артамонов обратился к Соломатину:
  -Валерий Сергеевич, что-то я не узнаю сегодня Лопатина. Что это с ним?
  -Да это случается. И все  оттого, что он  не производственник. Сначала в комсомоле поработал после института, кстати, он геолог по профессии, потом в облсовпрофе, а весной его сюда направили по рекомендации облисполкома. Он, вообще- то, мужик не глупый, но не всегда может улавливать ритм жизни. Но, думаю, он научится понимать и жизнь, и работать научится. Не у всех, ведь, сразу и все получается. Так что ничего страшного,- Валерий Сергеевич как-то виновато развел руки, посмотрел на Артамонова извинительным взглядом, словно усматривал в поведении Лопатина и свою долю вины. Артамонов понимающе кивнул головой. Соломатин протянул Артамонову руку:-  Ну, будь здоров, Александр Николаевич.
  -До свидания, Валерий Сергеевич.
   После обеда Горбатова сообщила Артамонову, что Кондратов просил извинить его за то, что сегодня не получается у него направить к нам ДЭТ-250. Он еще не закончил все работы.
  -Да Бог с ним. Все равно ведь лес еще не убран. Это я поторопился с этим бульдозером.
  -Сашок, давай съездим, посмотрим, как идет валка леса. Сейчас на монтаже нет каких-то особых дел, так что я могу пока оторваться.
  -Да нет, Зин. Ты лучше занимайся пока здесь. А завтра с утра, как появиться  этот бульдозер, съездишь и  покажешь ему объем работ. Неплохо, что б там была Трофимова, но она же со мной в Сургут поедет. Так что я поеду к ребятам сейчас один.
   -Ладно, съезжу одна. Ребят отправлю на автобусе, а потом с Аркадием поеду на место.
  -Ну, ладненько. Я поехал. Зайду только на пару минут к Саньке, он на месте?
  -Да, сидит над своими бумагами.
     Артамонов открыл дверь второй половины вагончика. Горбатов поднял голову, потянулся руками вверх, растягивая «задубевшие» от долгого сиденья над бумагами мышцы:
   -А, Сашок. Заходи, а хоть развеюсь немножко с тобой.
  -Сань, мне, откровенно говоря, нет времени долго засиживаться, скоро темнеть начнет, а мне еще надо посмотреть, как идет валка леса. Я к тебе зашел вот по какому делу:  завтра меня не будет, а я обещал начальнику участка дорожных строителей отдать два наших вагончика, которые свободные.
   Горбатов удивленно поднял брови:
  -Как так отдать, ты что не помнишь с каким трудом мы их «выколачивали»? А теперь взять и отдать?
  -Да погоди ты, не кипятись. Ты видел палатки через дорогу в лесу?
  -Да, то есть,  нет. Ребята рассказывали, что там стоят  какие-то палатки. Я про себя подумал, что, может, сейсмопартия какая- то расположилась.
  -Нет, сейсмики сейчас  далеко в тайге на профилях работают. А это дорожники от безысходности вот так живут. Так что я обещал отдать им месяца на два наши вагончики. Поэтому прошу без проволочки отдать им те два вагончика, и продумай, как оформить их передачу.
  -Ну, отдать, так отдать. А оформить передачу как-нибудь сумею. Ну что ты так смотришь на меня, сказал, сделаю- значит сделаю!
  -Да не кипятись, Саня. Они  у нас пока пустуют, а люди мерзнуть в палатках.
  -Да понимаю я все. Не переживай, все сделаю.
  -Спасибо, Санек. Я поехал, извини, честное слово нет времени. Пока.
   -А мы что уже сегодня не увидимся?
  -Не знаю, Санек.
   Артамонов вышел из вагончика, сел в газончик и машина тронулась с места?
   -Куда едем, Александр Николаевич?
  -Странный вы народ, водители. Разогнал машину, а потом спрашиваешь, куда едем.
  -Но мы же  из базы пока не выехали.
  -На базу вышкарей давай.
    Через минут пятнадцать газончик остановился  в начале леса. Дальше проезд был перепахан перетаскиваемыми бульдозером деревьями, завален обломанными сучьями.  Там дальше, с протяжным шумом, похожим на какой-то стон, ломая с треском сучья, ухнуло на землю  дерево, подняв  столб снега, в верховьях еще раскачивались, задетые упавшим деревом ветки, а уже вслед за ним, немного погодя, упало еще одно.
  Артамонов громко свистнул и через некоторое время ему навстречу вышел Костя Серебряков,- теперь можно идти, ребята? Дерево на голову не упадет?
  -Нет, проходите, Александр Николаевич.
  -О, вы постарались  тут.
  Артамонов смотрел на  почти очищенную от леса площадку под пилораму. Осталось несколько сосен свалить.
  -Да не так уж много мы свалили. Просто здесь лес пореже оказался. Зато деревья- мощные. Высокие, кряжистые. Брус на стропильные фермы пилорамы могли бы отличный получиться.
  -Вот оно как, и ты уже осведомлен о наших намерениях,- Артамонов посмотрел на Семеняку и спросил:
  - А куда вы дели эти деревья?
  -Мы тут небольшую сортировку по ходу делаем. Крупные деревья вот здесь недалеко складываем, а которые потоньше- вон аж туда, на свободное место. Нам Татьяна Сергеевна объяснила куда складывать, чтоб больше не перетаскивать. У нас, правда, небольшие сложности есть. Мы вынуждены тащить лес с сучьями, чтоб быстрее освободить площадку. Поэтому мы сегодня вот эти несколько деревьев свалим и на сегодня-все. Завтра  вынуждены будем  заниматься только сучьями. Вот таким образом.
   -Ну, что ж. Может в этом есть свой резон. Вы мастера своего дела, вам, как говорят, и карты в руки. Ладно, не буду вам мешать. До свидания, ребята.      
   Артамонов остался доволен работой, и уже в голове у него представилась завтрашняя поездка в Сургут. Она его уже  особо не волновала. В принципе, привести бумаги мог и сам водитель. Но он понимал, что в Сургут ему придется ехать не один раз, и он должен иметь представление об этой части большого Тюменского зимника. Кроме того, ему надо было посмотреть, как у других сделана пилорама, а также, чтоб и Тимофеева смогла разобраться с особенностями ее проектирования. Но и, в конце- концов, не мог же он послать одну женщину, ну пусть даже с водителем, в тайгу, а потом  еще поставить ее перед необходимостью блуждать по Сургуту в поисках этого ДСК, где  обещали дать копию паспортов, и показать эту пилораму. При слове «пилорама» Артамонов испытывал определенную неловкость, а иногда и раздражение, оттого, что он не знал, к своему стыду, как она выглядит, хотя, если по большому счету, тут и стыдиться было нечего.                Строительное управление № 10 собирается ее строить в Усть-Талинске  вместе со столярным цехом. Но это когда еще будет! А ему уже весной нужна будет эта самая пилорама. Он подумал, что надо будет по зимнику, как только он откроется, привезти из Тюмени эти две пильные рамы, и все вспомогательное оборудование, установить их на основание,  и начать пилить лес. Ох, как много надо пиломатериалов! И он уже представлял себе большие штабеля пиловочника в широком ассортименте от брусьев и досок разной толщины до горбыля. Он подумал о том, что надо бы приобрести несколько деревообрабатывающих станочков, и самому делать всякие, столь необходимые, столярные изделия: окна, двери. Да мало ли что в его большом хозяйстве понадобиться. Самое главное- сделать основание. На него он мыслит поставить все необходимое оборудование, под открытым небом, распилить лес и уже из него делать стены, стропила. Он представлял себе, сколько сложностей с такой организацией работы будет. А если снег, дождь? В такую погоду работать же не будешь. Электричество же кругом. Кстати об электричестве. Сюда же надо будет устанавливать нашу вторую дизельную электростанцию. От энергопоезда тащить сюда линию далековато, да и энергопоезд маломощный,  часто происходят сбои в подаче электроэнергии. Григорьев говорил, что весной обещали по воде еще отправить два вагона с более мощными электрогенераторами. Но это когда еще будет! Тянут линию с Тюмени, но она будет года только через полтора. Как хорошо, что он взял резервную станцию сразу. Надо бы по навигации еще одну выпросить. Резервную станцию надо держать наготове, на всякий случай, на головной  базе. Артамонов еще долго прокручивал в голове предстоящие работы и не мог определиться с  главной- все нужно делать уже, и как можно быстрее: трубо турбинный цех, электроцех вместе с аккумуляторной, помещение для цеха пароводоснабжения, систему воздухоподогрева тампонажной техники. Конечно, лучший вариант- держать тампонажную технику зимой в теплом помещении, чтоб она всегда была наготове, но об этом пока можно только мечтать. Но воздухоподогрев все-таки нужно к зиме построить, чтоб не с факелами и паяльными лампами бегать вокруг машин для их запуска. Диспетчерскую с залом ожидания вахтовых рабочих, чтоб зимой или в дождь, снег не на улице люди стояли в ожидании отправки на вахту. Мысли вереницей пролетали в голове, создавая картину видений, не осуществленных пока замыслов, но будораживших его сознание, толкали в спину и, казалось, он готов был вскочит с места и бежать куда-то к незавершенным и еще не начатым делам,  не дающим ему покоя ни денно, ни нощно. Ох-хо-хо! Надо побыстрее принимать главного инженера, главного механика, энергетика. Не потянуть ему одному такую большую кучу вопросов и стоящих за ними практических дел. Неожиданно он понял, что машина стоит на месте, только мотор работает, и с недоумением посмотрел на Васю Теребилова.
  -Я не хотел Вас, Александр Николаевич, отвлекать от мыслей. Вы так глубоко задумались. Мы к нашей базе подъехали, заезжать?
  -Заезжай.
   В вагончике стояли какие-то люди. Горбатова сидела за столом и что-то чертила в своем альбоме. Артамонов посмотрел на людей и поздоровался с ними:
  -Здравствуйте. Вы  к кому?
  -Да мы с нашим начальником, он сейчас у главбуха.
   Артамонов вошел к Горбатову Там спиной к нему напротив Горбатова сидел Трофимов.
  -А, Геннадий Петрович! Здесь все у вас в порядке?- Артамонов посмотрел на Горбатова. Тот поднял голову и утвердительно кивнул, и снова уткнулся головой в какую-то бумагу.
  -Не буду вам мешать, я у себя буду, Константиныч,- Горбатов поднял голову и кивнул, мол, хорошо, я понял.
   При выходе из вагончика  навстречу Артамонову шла какая-то женщина, лицо, вроде знакомое, и  он силился вспомнить, где он мог ее видеть.
  -Здравствуйте, Александр Николаевич, вы меня не узнаете? Шевцова я, из отдела кадров нефтеразведочной экспедиции.
  -Нина Васильевна, Здравствуйте. Вижу лицо знакомое, а вспомнить не могу. Пойдемте ко мне. Видите, у нас тут кругом стройка, беспорядка много. Но ничего, к весне, я думаю, одолеем начатое.
  -А я подготовила картотеку работников, которых, по моему мнению, можно брать на работу. Вы карточки  посмотрите, может кто-то не подойдет по каким-либо причинам. Я выбирала по двум критериям: чтоб не было забулдыг, и   чтоб  работящими были.
 -Все правильно. Но главное, чтоб это были специалисты: бурильщики, помбуры, тампонажники, вышкомонтажники. На первых порах, до начала бурении, они поработают на строительстве, а потом, когда начтем бурить, переведем их на свои рабочие места, по специальностям. Принимать и оплачивать работу будем по их специальностям, чтоб у людей не терялся стаж. Система оплаты труда: повременно-премиальная. Это я вам говорю, чтоб у людей при приеме на работу лишних вопросов не возникало. Один экземпляр Положения я вам дам, ознакомитесь сами сначала.
  Артамонов достал ключ от вагончика, открыл дверь и пропустил вперед Шевцову. Она вошла, окинула  помещение своим женским взглядом и посмотрела на Артамонова.
   -Осматриваете мои апартаменты? Ничего. К весне отстроим контору, и все службы будут размещены в нормальных условиях.
   -Ничего страшного. Я привыкла, еще и не такие неудобства пришлось испытать. Я, ведь, с начала организации экспедиции здесь. Как говорят, с первого колышка.  А балочек у Вас- даже ничего, уютный,- она положила на стол свою сумку и достала из нее папку с бумагами,- вот карточки на работников. Я тут, на всякий случай, принесла карточки на нескольких инженерно-технических работников, может они Вас заинтересуют. И еще я принесла отношение на перевод к Вам на работу, заявление - посмотрите?
  -Давайте сюда бумаги,- Шевцова достала из своей сумочки два листочка  и протянула их Артамонову. Он бегло посмотрел бумаги. Потом достал из кармана пиджака авторучку, и  в верхнем углу заявления широким, размашистым почерком написал резолюцию,   и поставил такую же размашистую подпись. Потом добавил:- значит так, карточки оставьте у меня, а с этим письмом с экспедиции и заявлением пройдите к нашему главному бухгалтеру, это в том вагончике, где мы с Вами сейчас встретились, и оформляйтесь на работу.   
   -Спасибо, Александр Николаевич.
  -А мне то за что спасибо? Это я Вас должен поблагодарить за Ваше желание отдать свой труд нашему предприятию. Тем более, что Вы уже проделали большую работу по отбору кадров с экспедиции. И еще: я завтра уезжаю в Сургут, так что Вы без меня подготовьте все необходимые документы для перевода людей из экспедиции. Я вечером приеду и подпишу. Успеха Вам, Нина Васильевна.
   Шевцова взяла заявление и вышла из вагончика. В дверь вагончика постучали.
  -Войдите,- дверь открылась, и в комнату вошел Рыбакин,- а, Семен Георгиевич, заходи. Каким ветром?
  Рыбакин  вошел как-то бочком. Артамонов поднялся ему навстречу, пожал его робко протянутую руку,- присаживайся, Семен Георгиевич, и указал ему рукой на стул,- я весь внимание.
   -Александр Николаевич, возьмите к себе на работу.
     Артамонов поднял в удивлении брови и уставился на Рыбакина вопросительным взглядом.
  -Вы, наверное, слышали, что у нас, в ОРСе, прошла ревизия, нашли там какую-то  крамолу. Директора базы арестовали, а мне предложили за бесконтрольность написать заявление по собственному желанию.
  -Слушай, ты меня огорошил!- Артамонов мотнул озадаченно головой и посмотрел на Рыбакина. Тот сидел, потупив голову, а потом поднял ее и с какой-то тоской и надеждой смотрел на Артамонова. Артамонов, глядя на Рыбакина, на его подавленный вид неожиданно почувствовал где-то в груди прилив жалости к этому человеку, недавно еще могущественному лицу в руководящей среде поселка, с которым с почтительной улыбкой здоровались знакомые и незнакомые ему люди. А теперь он сидел, вжавшись в стул, напротив него. Артамонов постучал пальцами по столу, втянул по привычке, когда возникала какая-то непредвиденная ситуация, губы в рот, сжимая их в тонкую линию.
  -Значит так, Семен Георгиевич, дай мне день подумать, что для тебя я могу сделать.  Просто это для меня большая неожиданность, а я сегодня еще должен порешать некоторые неотложные дела, а завтра еду в Сургут. Так что давай приходи завтра, часикам так к шестнадцати. Я, думаю, к этому времени вернусь и обязательно что-то придумаю для тебя.
  -Спасибо, Александр Николаевич, я обязательно приду и очень рассчитываю на Вашу помощь. До свидания,- Рыбакин с несвойственной ему почтительностью пожал протянутую Артамоновым руку и, пятясь, вышел из помещения балка.      
   Артамонов, когда за Рыбакиным закрылась дверь, еще некоторое время сидел с задумчивым, направленным куда-то вглубь себя, взглядом. « Вот это, да! Что же я могу для него сделать? Как торговый работник может вписаться в буровое предприятие?» Он еще долго сидел, постукивая пальцами по столу, поглощенный раздумьями о способе решения неожиданно возникшей, вернее, проставленной перед ним в форме просьбы задачи. Хотя это, скорее, была не задача, скорее мольба о помощи. Он не привык отказывать людям в помощи, и по жизни делал это не единожды, а сейчас просто не знал, как это сделать. «Но было бы у него хотя бы любое техническое образование!» Он сидел задумавшись, а потом его будто осенило! Он поднялся и энергично, в одном костюме, вышел из балка.
   Горбатов был один и крутил в руке какую-то бумажку, вот только еще на свет ее не осматривал.
   -Ты что ее, как фальшивую купюру, осматриваешь,- Артамонов с улыбкой посмотрел Артамонов на Горбатова.
  -Да вот, техснаб предлагает нам выписать трубы и перечисляет весь сортамент. Скорее всего, у них горит план по реализации. Вот они и предлагают их нам.
  -А что, нам трубы вполне могут пригодиться.
  -Да, я не о том, Сашок. Меня поражает другое- ведь любой метал, а я уже немножко знаю обстановку, занимаясь снабжением, здесь у нас все-таки дефицитный товар. Его с трудом можно было, еще месяц назад, выписать. А сейчас, нате вам, берите.
  -Да что ты так переживаешь, предлагают- значит будем брать, пока не передумали. Для нас  теперь все пригодиться. Как со средствами?
  -Деньги есть. Кстати, их к новому году нужно израсходовать, а то чего доброго, на следующий год могут и урезать.
  -Ну, вот, а ты сидишь озадаченно бумажку крутишь. Но это потом. Я к тебе вот с чем пришел: к нам на работу просится Рыбакин. Знаешь такого?
  -Ну, как не знать. А почему это он с такого «теплого» местечка вдруг решил уйти?
  -Предложили ему. Но дело не об этом сейчас. Как ты посмотришь на то, чтоб взять его руководителем службы снабжения?      
  -Сашок, на моем месте, другой бы двумя руками готов бы поддержать твое намерение. Но меня почему-то, вдруг, смутило то, что он не сам, а по предложению тех,- он поднял указательный палец, направив его куда то вверх,- уходит. Может, он не чист на руку?
  -Да, ладно тебе, так уж и сразу ярлык цеплять на человека. Нам ведь нужен человек, знающий эту работу. Ведь работа в снабжении сродни торговле. Так ведь?
  -Так, то оно так. Но не лишнее бы за ним, если брать на работу, поприсматривать. Понимаешь, не бывает так, уж извини меня, что бы руководителю торгового предприятия предложили  просто вот так уйти.
  -Конечно, не так. Директор базы взят под арест.
  -Вот видишь. Не мог он не знать, что его подчиненный, директор базы занимается махинациями какими-то. Ведь все документы проходят через директора и главбуха. Вот и суди сам. Хотя, ситуации возможны всякие. Ну, что ж, попробуй, пусть поработает, а там посмотрим.Тем более, должность не ахти какая.
  -Наверное, ты прав. Прав в том, что надо его работу держать под контролем. Но ведь контроль и с твоей стороны ведь должен быть.
  -Но я же не отказываюсь. Это моя прямая обязанность,- и Горбатов рассмеялся,- ну, и хитер же ты, Сашок.
  -Да, ладно тебе. Что мне тут хитрить? Значит, решено- берем. Да и с твоих плеч- гора долой.
   Артамонов махнул Горбатову рукой и вышел. На улице уже начало темнеть и в небе появилась первая звезда- Венера. Она ярко горела на  склоне темно-синего неба, такая большая и  красивая,  маня своим  желтым, с переливами, светом неравнодушные взоры к небу. И Артамонов  смотрел на нее, не отрываясь. Одна на весь вечерний небосвод! Он где-то читал, как молодые влюбленные через тысячи километров, глядя на Венеру в одно и то же время, переговаривались между собой, и им казалось, что они слышат друг друга, что это она помогает им общаться. «Да, красивая байка. Но я уже не тот, что был двадцать лет назад»,-  подумал Артамонов и c потаенной грустью улыбнулся.
   А утром он уехал с Трофимовой в Сургут .

                Глава пятая. 
   

  Около вагончика Горбатовой толпились какие-то незнакомые люди. Одни входили, другие выходили. Переговаривались вполголоса между собой, курили. Вокруг них стоял сизоватый туман, придавленный к земле морозцем, отчего лица у людей были красными, края опущенных шапок-ушанок покрыты изморозью.
  -Сегодня, Сережа, сколько: градусов тридцать пять- не меньше ?
  -Да, Миша. На моем градуснике- минус тридцать шесть показывало .Но к вечеру погода перемениться.
  -А с чего ты взял?- Новоселов посмотрел как Никозырев хитровато улыбнулся и показал на небо в западной части горизонта:
   -Видишь вот эту фиолетово-красную полоску на небе? Это к ветру. А с ветром и погода измениться. Должен пойти снег.
   Никозырев замолк и повернул задумчивый взгляд на Новоселова:
  -Слушай, а, может,  мы напрасно сюда переходим на работу? Еще неизвестно, что это за «фирма». Я за эти шесть лет в экспедиции как-то привык к ней. А здесь, что нас ждет? Хорошо хоть экспедиция коттедж дала, а то «маялись»  бы с этими времянками.
  -Да не переживай ты, помнишь, первые годы в экспедиции- сопли морозили, да комаров кормили? Сейчас хоть люди кругом, да и поселок начал расстраиваться. А это, между прочим, благодаря нашему с тобой труду. Так что хуже уже не будет. А то давай, пока не поздно, махнем в Горноправдинск к Салманову. Говорят, он там красивый поселок строит. Некоторые наши еще с осени к нему подались. Он там организовывает все  по принципу: сначала условия для людей, а потом работа. А то, давай,  вообще из Севера уедем, а?
  -Нет, Миша. Хватит мне по экспедициям мотаться. А на Большой земле махать палкой* за гроши что-то нет большого желания. А здесь думаю, будет не так уж плохо. Вон, смотри , какую стройку развернули. Недавно совсем, если помнишь, здесь был пустырь, а теперь уже каркасы каких-то производственных зданий подняты . А там, вот, похоже, контора у них будет. Видишь, фундамент, сколько всяких переборок имеет, деревянные брусья лежат. Наверно, как объясняла нам Нина Васильевна, мы тоже сначала будем в строительстве заняты. В экспедиции, правда, мы наработались на всяких строительствах. Так что- не привыкать. Ну, что- пошли оформляться?
  Сергей Никозырев и Миша Новоселов вошли в вагончик. Их встретила Шевцова. Напротив нее за столом сидела Горбатова.
  -Не замерзли, ребята?-
  -А мы привычные, Нина Васильевна.
  -Не передумали переходить в контору бурения.?
  -А куда нам деваться? Свое дело в экспедиции сделали, намотались, как цыганы, а теперь можно и о постоянном месте подумать. Правда, не знаем, как здесь у нас все сложиться, но, думаю, хуже не будет. Как думаете, Нина Васильевна?
  -А что мне думать? Я в таком же положении, как и вы. И если решилась- значит так тому и быть. Давайте ваши заявления.
   Никозырев и Новоселов подали заявления. И тут же их подозвала к себе Горбатова.
   -Ребята. Нина Васильевна уже говорила, что до начала буровых работ вам придется поработать строителями. В определенных рамках, разумеется. Я имею в виду: бетонные работы, плотницкие.
   Горбатова на какой-то миг задумалась, потом добавила:- возможно, и отделочные работы.
-А когда буровые работы начнутся?- не удержался спросить Никозырев.
  -Как построим производственную базу, так и начнем. Не может же буровая стоять, сами понимаете, из-за какого-то простого болта. Так что- с начала база, а потом- бурение. Мы с завтрашнего дня, если морозы не помешают, начнем строить контору, и ваши руки очень будут нужны. Потом диспетчерскую будем строить, клуб.      
Но, уверяю Вас: как только начнется бурение- ни минуты на стройке не будем держать. Бурильщики с опытом работы в местных условиях нам крайне нужны. Так что не переживайте.
  Никозырев и Новоселов переглянулись между собой, пытаясь уловить на лицах друг друга следы неудовольствия или разочарования, высказанными им предложениями по предстоящей работе, но каждый из них в душе понимал, что на голом месте бурение нефтяных скважин невозможно начинать при отсутствии вспомогательных служб. Но, с другой стороны, уж очень долго  придется работать в строительстве. Так, по прикидкам, не ранее, чем до июля, августа следующего года. И в души этих, тридцатилетних мужчин, начала вселяться сероватая тоска с примесью досады: то ли на судьбу, которая их, словно, привязала к Северу, то ли на свою нерешительность что-либо поменять в этой своей жизни,  слепо плетящейся за неумолимым в своем безостановочном движении временем. А оно, иногда, бежит быстрее человеческой способности уловить его ритм  и приспособиться к его резким поворотам и крутым изгибам. Они, ведь, уже раз в жизни сделали решительный шаг, уехав с теплых краев на холодный Север- Новоселов- с Ростова-на-Дону, а Никозырев -с юга Тюменской области. Правда, юг Тюменской области, это- не юг России, но и не Север этой же области. Они еще раз переглянулись, и им показалось, что они поняли свою обреченность перед сплетенными жизнью, не без их помощи, сетями. И- смирились. Не от безысходности, нет. У них был выбор: остаться в экспедиции, ведь для нее работы хватит еще надолго. Но им хотелось уже какого-то постоянства, тем более, что к этому обязывало семейное положение, дети маленькие- опять же. Скоро им в школу идти. Можно было вернуться на свою маленькую Родину- откуда приехали. Но это, считай, после стольких лет скитания в экспедиции нужно жизнь начинать сначала, как на новом месте. Ведь их там, на  прежнем месте никто, вероятно, уже и не помнит. И вряд ли ждет. И они отдали заявления Шевцовой.
  -Ребята. Я сегодня же, после приема всех заявлений, в экспедиции заберу ваши трудовые книжки, и сегодня вечером будет подписан приказ о приеме на работу переводом. Стаж и все Северные  надбавки вам сохраняются. Относительно зарплаты я уже объясняла. К тому же вечером, в шестнадцать часов, прошу на собеседование с директором. Все понятно?
  -Понятно. Как не понять? Спасибо, Нина Васильевна. А много наших, с экспедиции, перешло в контору бурения?
  -Пока двадцать пять человек.
   - До вечера, Нина Васильевна.
   Никозырев и Новоселов вышли из вагончика, и пошли в поселок.
    Горбатова посмотрела на часы и сокрушенно покачала головой:
  -Ого, уже девять скоро. Нина Васильевна, я на автобусе с Аркадием поеду на базу вышкарей. Я попрошу, если появиться бульдозер ДЭТ-250,-направьте его туда же. Он должен знать дорогу,- Горбатова сгребла в кучу, лежавшие на столе бумаги, сложила их стопкой и прикрыла скоросшивателем,- ну, вроде, все. Я поехала.
    Горбатова вышла из вагончика, потянула ноздрями холодный воздух и оглянулась по сторонам, высматривая автобус. Он стоял за соседним вагончиком. Она подошла к кабине, Аркадий предупредительно открыл дверцу, и Горбатова как-то неуклюже взобралась на высокую ступеньку и села в кабину.
   -Зинаида Николаевна, Вы плохо закрыли дверцу.
  Горбатова открыла дверцу, с размахом хлопнула ею.
  -О, теперь все в порядке. Куда поедем?
  -На базу вышкарей.
   Машина тронулась с места, оставляя за собой клубы дыма и пара из выхлопной трубы, перераставшие в морозном воздухе в белесые облачка.
     Подъехав к месту, Горбатова увидела большой прогал, неприятно зияющий дырой в лесном массиве, открывая затянутую дымкой заснеженную даль речной поймы.
  -Ну, вы и наворотили тут,- улыбаясь, Горбатова обратилась к ребятам, подошедшим к автобусу. Они стояли в заснеженной одежде, лохматых шапках-ушанках с краснощекими лицами, и весело поглядывали на Зинаиду Николаевну из-под заиндевелых ресниц, придававших их облику некую сказочность, запечатленную в детских книжках. Она с интересом вглядывалась в лица этих парней, пылающих здоровьем и молодецким задором. Потом ее взгляд с пристальным вниманием остановился на Николае Семеняке, стоявшем крайним в образовавшемся полукруге. Семеняка уловил в этом взгляде не то укор, не то недоумение и настойчивое стремление проникнуть туда, куда, он обычно  старался никого без особой нужды не пускать, отгораживаясь от любопытных шуточками или припасенными для этого случая всякими прибаутками. И длившийся какое-то мгновение этот взгляд, перешел в  немой вопрос. Семеняка слегка прищурил глаза и неожиданно спросил:
  -Мне кажется, Зинаида Николаевна, что Вам хочется со мной о чем-то поговорить?
   Зинаида Николаевна снова перевала взгляд на Николая,  несколько удивилась и даже поразилась проницательно заданному вопросу. Потом посмотрела на стоявших рядом ребят и, уже обращаясь к Семеняке, сказала:
  -Можно и поговорить, а пока давай пройдемся по площадке.
  Они подошли к образовавшейся от вырубленного леса полянке. Из-под перетоптанного бульдозером и человеческими ногами снега, как грибы, торчали пни. Снег стал грязным от   обломков веток, сучьев, усыпан всяким лесным мусором. Горбатова смотрела на свободную от леса площадку, и подумала, что будут сложности с удалением пней и она с этой задачкой или незадачей, как ей подумалось, обратилась к Семеняке.
  -Зинаида Николаевна, здесь корневая система деревьев лежит в верхнем, небольшом слое гумуса и удаление пней, полагаю, не будет представлять большой сложности. Вот если ДЭТ придет, он в два счета сгребет их в кучу.
  -Как у тебя, Николай, все просто получается, но посмотрим,- Горбатова огляделась вокруг и сокрушенно покачала головой:- хламу всякого многовато.
  -Зинаида Николаевна, я не могу принять Ваш упрек, мы же два дня упорно занимались, в первую очередь, валкой и освобождением от леса площадки под пилораму. К тому же, если вы обратили внимание, мы занимались заодно и сортировкой леса по толщине деревьев. А что касается хлама, то в течении дня бульдозером соткой сгребем весь этот древесный хлам в кучу, плеснем на нее бензинчику и не будет никакого хлама. Заодно и погреемся. 
  -Ну, что ж. Может ты и прав, к тому же я не с упреком тебе это сказала.
  -Зинаида Николаевна, давайте начистоту, а то я чувствую, что у Вас ко мне кроме вопросов еще и претензии, похоже, имеются. Так что я весь-внимание,- теперь уже Николай пристально посмотрел на Горбатову, ожидая продолжения разговора. Ему, правда, показалось не совсем деликатным, с непозволительным даже пристрастием смотреть на женщину, к тому же вдвое старше. Но он переборол в себе это, на миг нахлынувшее на него смущение, и лишь потом слегка опустил глаза. 
  -Ну что ж. Начистоту так начистоту. Но прежде мне хотелось бы уточнить одну деталь: Ваня Прохоров твой друг или вас связывают чисто приятельские отношения?
  -Да, Ваня- мой друг, если это имеет для Вас значение.
  -Ты, Коля, только не ершись, но мне бы очень хотелось выяснить одну вещь: как получилось так, что ты оставил Ваню наедине с его душевной болью и он, как проклятый, до изнеможения, можно сказать, на пределе человеческих сил вламывал на работе. Ты что не видел разве его состояние?- Горбатова последнюю фразу выговорила с какой-то даже злостью в голосе, и своим взглядом словно пронзала насквозь молчаливо впитывавшего ее тяжеловесные слова Николая,- или он тебе друг только по случаю?- Николай стоял и смотрел, устремившись взглядом мимо Горбатовой куда-то вдаль, словно он там видел нечто такое, что было для него сейчас важнее всего и от чего трудно было оторваться,-  Ну, что молчишь?
   -Знаете, Зинаида Николаевна, если бы кто-нибудь другой, а не Вы, задавал мне подобные вопросы, я бы послал его куда подальше, а Вам отвечу,- Николай посмотрел  каким-то пронзительным взглядом на Горбатову, словно пытаясь определить ее способность слушать и выслушать его, а, главноле-понять,- да, Ваня мой друг и не по случаю, как Вы изволили выразиться. Я знал о его отношении к Соне Плаховой,- Николай с какой-то грустью поднял брови, снял рукавицу и, держа большой палец на подбородке, потер ладонью лицо,-  это было какое-то болезненное чувство и он, очевидно, поэтому долго держал его в себе, не решаясь пойти с ней на откровенный разговор. Этому в какой-то мере способствовало и  то, что около Сони вертелось много всяких «прилипал», и он все ждал удобного случая, чтоб с ней объясниться. Однажды такой случай выдался. А, может, и это скорее всего, Ваня решил, что ждать более не следует, он просто боялся ее потерять из-за своей нерешительности. Нет, он парень по жизни крепкий и решительный, но с девушками он себя чувствовал  немного робковато. Но так или иначе разговор между ними все-таки состоялся,- Николай  резко нагнулся к земле, поднял заснеженную веточку, подержал ее в руке и также резким движением рук сломал ее и отбросил в сторону. Потом продолжил, слегка нахмурив брови:
   -Вечером Ваня пришел домой позже всех с каким-то показным на лице весельем. Даже по-дружески, с веселым смехом толкнул меня в плечо. «Все хорошо, Коля, жизнь продолжается»,- с наигранным задором выпалил Ваня и достал из внутреннего кармана бутылку водки. Он поднял ее в руке вверх, слегка потряс и поставил на стол: «Давай, Коля, «вмажем»! Я взял бутылку, спрятал ее в тумбочку и за руку повел Ваню на улицу.
  -Что случилось? Ты встречался с Соней?
   Он посмотрел на меня тяжелым грустным взглядом, казавшимся еще более выразительным  при голубоватом лунном свете, и толкнул меня слегка кулаком в грудь.
  -Да, Коля, говорил я сегодня с ней, хотя лучше бы ее вообще не видел,- он отвел взгляд  в сторону и мне показалось, что в его голосе чувствовалась дрожь. Я обнял его за плечо и попросил рассказать все по порядку и подробнейшим образом.
   Конечно, в его рассказе трагичного ничего не было, через это проходили многие. Но надо было знать Ваню и то, с каким трепетом он лелеял свои чувства к Соне, вынашивая в голове и в своем сердце, уж простите высокопарность моего слога, будущность его с Соней отношений. И вдруг, он получил, как мне показалось, в деликатной форме Сонин отказ.
  Я объяснил ему, что в подобную ситуацию попал в свое время и я, и на то она молодость, чтоб проходить через всякие жизненные испытания и находить в себе силы их воспринимать подобающим образом и преодолевать. Но это слова и они, как правило, не всегда воспринимаются убедительно. И я Ване изложил совет, который когда-то дал мне отец. Он говорил, что всякие душевные тяготы, какими бы они тяжелыми ни были, следует лечить одним способом: трудом. И чем он тяжелее, тем легче и быстрее эти тяготы будут преодолены. И надо отдать должное Ване: он внял этому совету и даже спать стал лучше.
  -Так что- он еще и спал плохо?
  -Да, Зинаида Николаевна, было и такое,-Николая поразило удивление, прозвучавшее в  вопросе Горбатовой, - но, главное, все обошлось без водки. И скажу Вам откровенно, я не испытывал большой симпатии к Соне, при всех ее внешних данных, хотя и винить ее было не в чем. Но она оказалась девушкой умной и глубоко порядочной. И я благодарен ей, что она нашла в себе, не побоюсь этого слова, мужество и сама пришла к Ване, как она потом выразилась, с покаянием. Но это произошло еще и потому, что она и сама к Ване была неравнодушной,- Николай на миг притих, посмотрел куда-то мимо Горбатовой, потом взглянул на нее каким-то по-детски вопрошающим взглядом:- Вы знаете, Зинаида Николаевна, я иногда пытаюсь понять природу этих странных чувств, возникающих между парней и девушкой, выворачивающих порой их наизнанку, оголяя их сердцевину. И не приведи Господь дотронуться до нее сторонними, да еще грязными руками, что, к сожалению, нередко происходит. Откуда  это странное, и в то же время сладостное и щемящее чувство приходит, кем дадено? Почему эти, казалось бы, высокие чувства приносят  частенько не радость, душевное успокоение и равновесие, а заставляют страдать, мучиться, становятся причиной даже трагедий? Знаете, я даже стал побаиваться за Ваню. И какое это было облегчение, когда Ваня пришел однажды вечером домой весь сияющий. И он рассказал мне о том, как Соня пришла к нему на работу. Вы знаете, глядя на Ваню, хотелось даже заплакать от радости за него, - Николай умолк, пытаясь согнать с лица, казавшуюся ему неуместной неожиданно наплывшую на  парня одухотворенность, и он как- то неожиданно наклонился, зачерпнул ладошкой горсточку снега и положил в рот. От лица отхлынул жар и, посмотрев на Горбатову, Николай скороговоркой закончил:-  а остальное- Вы знаете.
  Он увидел, как ее глаза вдруг засветились какой-то, как ему показалось, материнской внутренней теплотой и беспредельной нежностью, а на щеках ярче обозначились ямочки от легкой улыбки, и Николай тоже непроизвольно улыбнулся.
  -Спасибо тебе, Коля,- Горбатова одобрительно кивнула головой и взяла Семеняку правой рукой за локоть и слегка сжала его,-у тебя не будет больше повода для настороженных взглядов в мою сторону. Да, да. Не мотай головой, я это заметила, хотя  сама дала  к тому повод. А что касается твоих вопросов, правда, меня удивило несколько, что ты избегал в них употребить такое понятное и в то же время загадочное, как и само чувство, слово «любовь». Она ведь приходит к человеку не в гости, а дается ему навсегда, испытывая его на человеческую чистоту и способность не только пользоваться ею, как красивой игрушкой, а самому отдавать все то, что в твоей душе есть самое лучшее. Она ведь, Коля, еще и очищает человека, делает его лучше, красивее. Это-сама святость и не дай Бог ее растоптать.
  - Вы знаете, Зинаида Николаевна, я как-то остерегаюсь всуе произносить это слово и Вы вот Вы сказали- она дается на всю жизнь. Я знаю многих, которые создавали семью, полагаю, на основе взаимной любви. Куда же она потом девается? Неужели она, как принято говорить, разбивается о быт?
  Зинаида Николаевна улыбнулась, потом посмотрела внимательно на Николая:
  -Понимашь, Коля, тут какая штука. Любовь никуда не уходит и ни во что не разбивается. Она всегда живет в человеке, а проявляется только в его способности находить в любящем человеке, да и не только в человеке, самое лучшее, что ему дадено природой, а не выискивать всякие изъяны, которых в любом из нас всегда с избытком. Вот если человек наделен вот такой способностью, то и сам он становить лучше, чище и таким становиться и любимый им человек и все что его окружает. Вот такое оно назначение любви. И если ты в любимом человеке видишь одни изъяны, то и охладеваешь к нему быстрее. Ведь каждый должен понимать, что живет он не в изолированном каком-то пространстве, а в живом человеческом общество и все негативные приобретения- оттуда. Человек есть таков, какова среда, в которой он живет.
  -А что: нельзя противостоять этой среде? Думаю, что можно и даже нужно.
  -Ну, вы молодежь! Чуть что- и сразу в драку.
  -А что тут церемониться?
   Зинаида Николаевна заулыбалась:- ей, Коля, не противостоять, а совершенствовать   надо, делать ее лучше и красивее. Человек для чего в доме порядок содержит,  он же не ломает дом, а ремонтирует его, красит, обновляет? Потому, что в чистом доме и сам человек  становиться чище. Вот так и внутреннюю свою среду нужно содержать в чистоте и в порядке. И делается это не без помощи любви и только благодаря ей. И это касается не только любви мужчины к женщине и наоборот. Человек должен научиться любить окружающий его мир и стараться находить и видеть в нем все самое лучшее.  Вот такая она, очень простая житейская формула. Однако, заболталась я тут с тобой. Пойдем, а то уже ребята мерзнуть начали.      
   Они пошли рядом, направляясь в сторону ребят, которые что-то весело обсуждали и Костя Серебряков то ли в шутку, то ли всерьез спросил:
  -Зинаида Николаевна, Вы никак Коле повышение по должности предложили, смотрите, как он сияет весь,- и все дружно захохотали.
  -А что, ребята, разве Коля не наделен способностями руководителя?
  -Да нет, Но, уж, очень он скромный, тихий. Таких в руководителях не держат.
      -Ну, я бы так не сказала. У него есть главное- характер и крепкий жизненный стержень, и для него все еще впереди.
   Неожиданно послышалось приближающееся тарахтанье тракторного  мотора, и вскоре из-за деревьев показался большой красный бульдозер.
  _ О, ДЭТ, кажется идет,-Серебряков показал рукой на ехавшего в их сторону трактора. Бульдозер остановился около рабочих и из кабины вышел молодой парень, представился:
  -Кретов Евгений, можно просто Женя. ДЭТ заказывали?
  -Да, конечно, ждем очень, Горбатова Зинаида Николаевна-руководитель строительства,- представилась Горбатова и неожиданно для самой себя обрадовалась и не могла даже понять чему: то ли бульдозеру, то ли располагающей к доверию простоте, с которой представился тракторист с розовещеким лицом и чистыми голубыми глазами. Добродушная улыбка не сходила с его лица.
  -Что предстоит делать?- уже без прежней улыбки спросил Женя.
  -Предстоит решить вот какую задачу: во-первых, убрать пни с площадки, во-вторых, нужно срезать на площадке косогор, разумеется, выровнять площадку. Мы хотим на этом месте построить пилораму. Как думаешь, Женя, получиться?
  -Наперед не хочу загадывать, но попробую.
  -Уж постарайся. Давай начнем с пеньков.
  -Начнем,- Женя проворно взобрался на трактор, сел в кабину и поехал к площадке. Около первого пня опустил нож на землю, добавил обороты двигателя. Нож бульдозера начал вгрызаться в землю, поднимая комья серовато-черной,  на фоне белого снега, земли. Потом, как лапища какого-то диковинного зверя,  поднялись большие корявые корни когда-то росшего на этом месте дерева, и пень скрылся под комом земли с вывороченным корнями. 
  -Вот это, да!- Горбатова даже с восторгом всплеснула руками, и с молчаливой благодарностью посмотрела на Николая Семеняку, будто это он только что выворотил из промерзшей земли пень. А Женя подъехал к следующему пню и также с незаметной для стороннего глаза натугой опрокинул его.
  -Вот видите, Зинаида Николаевна, а вы переживали. Земля под снегом еще не успела сильно промерзнуть, и дело пойдет.
  Зинаида Николаевна удовлетворенно кивнула головой и направилась в сторону бульдозера.
  -Молодец Женя, спасибо!
  -Не стоит благодарности.
  -Как думаешь, сколько времени уйдет на удаление пней?
  -Полагаю, за часа полтора- два управиться, если, конечно, все нормально будет. А к концу завтрашнего дня сделаю вам площадку.
  -Давай так, Женя, ты  пока пнями позанимайся, а я после обеда подъеду, и определимся по подготовке площадки. В мое отсутствие все вопросы здесь решает вот тот молодой человек с усиками, Николай Семеняка. Я  к тебе подошлю его сейчас, и он объяснит, куда девать эти пни. Давай, действуй! Я поехала.
   Горбатова подошла к Николаю, начала ему что-то объяснять, он молча слушал, кивая головой. Потом села в кабину автобуса и уехала.
       Ближе к обеду подул западный ветер, и в течении какого-то часа на улице потеплело. Небо заволокли серовато-синие тучи и в воздухе закружились мелкие снежинки. Ветер то поднимал их, то кидал из стороны в сторону, не давая упасть на землю, то утихал, и измотанные ветром снежинки устало ложились на заснеженную землю. Снег под ногами уже не скрипел с таким протяжным хрустом, и прохожие  начали поднимать «уши» на шапках-ушанках и опускать  меховые воротники верхней одежды. В воздухе повеяло теплом, и люди с облегчением вздохнули, хотя осознавали, что зима, настоящая Северная зима, лишь началась, и настоящие морозы еще впереди.
   Около трех часов дня вернулся из Сургута Артамонов. Он вышел из машины слегка разрумяненный, открыл заднюю дверцу и помог выйти из машины Татьяне Сергеевне.
   -С возвращением, Сашок. Как съездили?
   -Все нормально, привез документы, с Татьяной Сергеевной осмотрели эту дурацкую пилораму. Так что будем форсировать этот объект.
  -А что вы там, в Сургуте отмечали, какой праздник сегодня?
  -Ну, вот, контроль пришел. От тебя, Зинок, ничего не скроешь.
  -А как тут скроешь, на тебе все написано.Даже скажу что пили- коньяк.
  -Встретил старого знакомого. Может, знаешь Женьку Жаворонкова? Он теперь в Сургуте, работает пока в НПУ, с перспективой создания конторы бурения. Где-то в марте, как объяснил ему Сафиуллин, начнется формирование предприятия. Ну, разумеется, отметили встречу.
  -И Тимофеева там была,- утвердительно предположила Горбатова.
  -А что я должен был ее одну оставить голодную в машине? И вообще, Зин, что это за разговор у нас с тобой какой-то странный. 
  -Да нет, ничего. Давай бумаги доставай. Кстати, сегодня прислал Кондратов ДЭТ, он уже работает. Ребята закончили валку леса на площадке пилорамы, сейчас ДЭТ убирает пни, а завтра должен приступить к срезке косогора и планировке площадки. Так что надо поторопиться, Сашок, тем более, что немножко отпустил мороз.- Артамонов слушал, доставая из машины  перевязанные в несколько пакетов бумаги.
  -Александр Николаевич, давайте я отнесу бумаги  в балок,- Вася Теребилов подскочил к Артамонову и уже грузил себе на руки, как вязки дров, пакеты с бумагами.
  -Вася, неси бумаги в балок, где Маслова с Тимофеевой размещаются,- и, уже обращаясь к Горбатовой, предложил ей поездку,- Зин, а давай прямо сейчас съедим на площадку, хочу сам все посмотреть.
  -Что, Сашок, не терпиться? Я ведь на шестнадцать часов пригласила людей, которые переходят из экспедиции к нам на работу. Ты же сам наметил эту встречу.                -Ах, да. Я и забыл совсем. До сих пор нахожусь под впечатлением встречи с Жаворонковым. Ну, пошли в балок, разберемся с бумагами.
   В балке Тимофеева  с Масловой уже распаковывали бумаги и начали перебирать чертежи.
  -Да тут, практически, полностью проектные решения. Нам остается только привязать эти чертежи к местности -и все дела.
  -Ну что, девочки, уже разбираете бумаги?
  -Да, Александр Николаевич, да вы оказывается, проект полностью привезли. Кто это Вас так одарил?
  -Это приятель помог. У него, оказывается, четыре экземпляра было, вот он и подарил один мне, по старой дружбе.
  -Вот уж, действительно, не имей сто рублей…Смотрите, Зинаида Николаевна, что привез Александр Николаевич,- Светлана Андреевна с почти детской радостью показывала Горбатовой чертежи.- Теперь дела у нас пойдут веселей.
  -Да, действительно,- Горбатова перебирала папки с чертежами в руках,- да тут, практически, все проектные решения, даже электрическая часть есть. Так что, Александр Николаевич, завтра прямо с утра Татьяна Сергеевна пусть едет на базу вышкарей и определиться по поводу планировки площадки, и надо заказывать сваебой на послезавтра. А завтра надо сваи уже завозить. Сварщикам поручить делать наголовники на сваи. Ах ты, черт…У нас же труб нет!
  -Ну, ты, Зинаида Николаевна, совсем засуетилась. Сегодня принимаем на работу начальника службы снабжения, определим ему в штат троих стропальщиков, и завтра же он займется трубами.
  -А где ты их возьмешь? Это же дефицит  такой.
  -Ге, нам вчера техснаб прислал удивительную бумажку- предлагает выписать трубы по всему имеющемуся у них сортаменту. Так что не будем мешкать. Как говорят- куй железо… 
  -Ну, что- чайку с дороги?- Горбатова посмотрела на пылающее радостью лицо Артамонова и хитровато улыбнулась.
  -Давай чаек, с тортом будем чай пить. Я привез из Сургута презент для женщин от Жаворонкова. Вася! А где он? Ладно, я сам сейчас сбегаю.- Артамонов выскочил из балка без верхней одежды, даже шапку не стал одевать и вскоре вернулся с картонной коробкой в руках. Он развязал тесемки, открыл коробку и взору женщин предстал роскошный торт –весь в цветочках, такой соблазнительный!
  -О-о!- хором загудели женщины.- Вот это да,- это уже Маслова подвела итог увиденному торту.- Вы знаете девчонки, я, откровенно говоря, уже не помню, когда  последний раз ела торт. Спасибо, Александр Николаевич!   
  Закипел чайник и вскоре за столом сидели всей компанией. Горбатов принес с собой припасенную бутылочку коньяку и вдвоем с Артамоновым выпили по рюмочке. «За дальнейшие успехи», как выразился  Александр Константинович.
  -Может еще по одной?
  -Нет, хватит. Мне предстоит еще с людьми побеседовать. О, скоро они уже должны подойти. Пойдем, Константиныч, пусть женщины почаевничают, а мы с тобой по трубам пройдемся.
  -По каким еще трубам?-удивленно переспросил Горбатов.
  -Пойдем, сейчас объясню.- Артамонов взял Горбатова под локоть, и они вышли из балка.
  Уже в Горбатовской половине вагончика Артамонов попросил найти письмо техснаба с приложенным к нему прейскурантом на трубы.  -А, вот ты о чем. Будем выписывать, Сашок?
   -Да, я только определюсь с нашими потребностями, и будем брать. Надо, Саня, сегодня оформить документы на выписку на имя Рыбакина. Он скоро придет оформляться на работу и завтра пусть займется получением труб. А я сейчас свяжусь с Нетребко насчет трубовоза и автокрана. Желательно даже два крана. Один- на базе, другой под загрузку труб.- Артамонов присел на стул и тут же начал набирать номер телефона.
  -Здорово, Иван Макарович. Как твои успехи? Ну, ты вечно прибедняешься. Да, ладно, я знаю тебя, куркуль эдакий. Макарыч, мне на завтра позарез нужен кран, кое-что вывезти из техснаба, и трубовоз. Иван Макарыч, тот кран, который у меня на базе будет задействован на строительстве. Ты видишь, отпустил немножко мороз, надо использовать эти теплые денечки на стройке, а то потом опять морозы ударят. К тому же мне на базе нужны будут два крана. Я набрал двадцать пять человек с экспедицию и надо форсировать строительство. Да, да. Слушай, ну, не будут же люди болтаться по базе без дела. А без крана никак нельзя. Мне нужно навешивать панели на складе, РММ. Потом на тампонажном цехе. Опять же, завтра начну контору возводить, а ты-« Где я тебе возьму…» Так что тебе придется тебе, дорогой мой Иван Макарович, решать эту задачку. Слушай, ну, не зли меня. Хочешь, я тебе трубами помогу. Ну, где возьму- это уж мое дело. Секрет фирмы. Потом тебе же летом нужен будет цемент?- нужен. У меня будет тампонажный цемент. Это же цемент марки 700. Слушай, ты что меня за болтуна считаешь? Ладно тебе. Ну, что договорились? Да, да- это кроме того, который у меня на базе работает. А через денек-другой уж постарайся второй кран на базу. Слушай, только не подведи. Ну, не обижайся. Ты же знаешь мое положение- кровь из носу- к весне у меня база должна быть готова. Да, Макарыч. К осени с меня уже требуют метры проходки скважин. А без этого мы здесь с тобой никому не нужны. Спасибо, Иван Макарович, ну, на кого я могу еще рассчитывать, если не на тебя. Ну, будь здоров,- Артамонов положил трубку телефона и  покачал головой,- Ну, и мужик этот Нетребко. Знает прекрасно, что  все равно придется выделять необходимую технику, но обязательно покочевряжется.
  -Но, Сашок, у него знаешь таких, как мы тут сколько. Да и ломается техника здесь очень быстро. Ты же видишь, в каких условиях транспорт  работает. Никакими нормами не предусмотрен такой интенсивный износ техники. А нормальной ремонтной базы здесь пока еще нет. Хорошо хоть Нетребко мужик хозяйственный, и сумел таки хоть какие-никакие ремонтные мастерские соорудить, оснастить их станками. Сейчас весь поселок к нему бегает выточить болт, то еще какую-нибудь железяку сделать. У него этот пресловутый КИП- коэффициент использования парка составляет 0,7. В наших условиях это очень высокий показатель. Вот рядом, через пустырь создается шестая автобаза, строительная. Ну, ты знаешь, Гриценко там директор. Так у него этот самый КИП составляет не выше 0,5.
  -Слушай, ты тут целую речь в защиту Нетребко прочитал. Кстати, а откуда у тебя такие познания насчет этих самых КИП и прочих транспортных дел?
  -Сашок, ты извини, конечно, но пока ты в море плавал- я на производстве работал и не в своей собственной финансовой скорлупе ковырялся, а старался во все вникнуть. И здесь тоже интересуюсь окружающим миром. Я же, выполняя твои снабженческие поручения, не раз был у Нетребко на базе, телефон у нас только несколько дней назад появился, а то все пешочком, пешочком. Бывало, и сам договаривался с ним насчет транспорта, и он помогал мне. Ему ведь, Сашок, тоже нелегко. Думаешь, ему жалко техники? Да она у него-нарасхват,  вот и думай, кому в первую очередь она нужнее. Он же еще и ездит и  смотрит, как используется эта самая техника. Бывает даже, что снимает машину с линии только потому, что она весь день стоит и молотит почем зря, потому что пока не все научились нормально организовывать свою работу. И долго потом этому руководителю приходится убеждать Макарыча, чтоб выделил ему технику. Вот такие «пироги», Сашок.
  Артамонов почесал затылок и посмотрел на Горбатова каким-то умиротворенным взглядом, полным теплоты и доверия к этому рано поседевшему добропорядочному человеку.
  -Да я все понимаю, Сашка. Мне, наверное, надо будет встретиться с Нетребко и по-человечески обсудить все наши дела.
  -Поговори, поговори. Можно даже за рюмкой чаю. А вообще, должен тебе сказать, но это по моим, чисто субъективным наблюдениям, народ подобрался здесь неплохой. Вот если бы не мотали еще друг другу нервы, то и жизнь была бы лучше.
  Э-э, если б не эти- кабы. Их только нет, полагаю, на дружеской вечеринке, а в работе, тем более такой, как здесь у нас накрученной, их с верхом хватает, и долго они еще будут хватать нас за ноги, а то еще чего доброго- и за горло. Вот здесь, Саня, я отметил  какие трубы брать. Те, которые я подчеркнул- в первую очередь. Пятисотка нам уже очень скоро понадобиться. А сто четырнадцатой  и двести девятнадцатой- надо побольше. Мы из них каркасы зданий будем варить. Слушай, а почему они так скоро хотят избавиться от труб? А нет ли здесь какого-нибудь подвоха?
  -Да что ты, Сашок. Полагаю, они сидели поначалу на этих трубах, как собака на сене, а к концу года решили их быстренько реализовать, чтоб лимиты не урезали на следующий год. Это обычная практика.
  -Возможно, возможно. Ну, да ладно. Дают- значит будем брать. О, уже скоро шестнадцать часов.- Артамонов посмотрел на часы,- а смотри как уже темно на улице. Отвык я, малость, от этого.
  -Ничего, привыкнем. В Конце мая еще белые ночи начнутся- тоже нужно будет привыкать. Мне даже как-то не терпится увидеть эти самые белые ночи.
  -А я знаком с этим явлением. Я же на Северном флоте служил. В Мурманске вообще по пол-года длятся полярный день и полярная ночь. Правда, я больше в плавании находился и наблюдал эти явления, когда не надолго возвращались на базу- подремонтироваться, пополнить запасы.
  В балок стали заходить люди, и вскоре там негде было повернуться. Артамонов по телефону пригласил Горбатову и Шевцову и когда они пришли, он поднялся со стула, кашлянул в кулак, внимательно посмотрел на собравшихся  людей и негромким, но твердым голосом начал:
  -Разрешите, товарищи, представиться- директор Усть-Талинской конторы разведочного бурения номер один Артамонов Александр Николаевич.-Он еще раз окинул взглядом людей, внимательно вслушивающихся в каждое произнесенное им слово и продолжил:- наше теперь с вами предприятие создано приказом по тресту «Тюменьнефтегазгелогия» для бурения эксплуатационных нефтяных скважин. Объем работ предстоит для нашего предприятия очень большой. Только по переданным в эксплуатацию месторождениям, нам предстоит  пробурить около трех тысяч скважин, а это только по скромным подсчетам  нужной пройти около семь с половиной миллионов метров проходки горных пород. Как видите, цифры впечатляющие. Следовательно, предприятие будет расширяться, и в перспективе численность работающих должна вырасти до восьмисот человек, включая десять-двенадцать буровых бригад. Так что люди нам будут нужны разных специальностей.
  В составе нашего предприятия будут: цех вышкостроения, тампонажный цех, прокатно-ремонтный цех, цех по ремонту и прокату турбобуров и труб, электроцех, цех пароводоснабжения и другие службы. Это, товарищи, не считая основного нашего производства- бурения с последующим созданием цеха освоения скважин, объединенных в
единую производственно-диспетчерскую службу, призванную координировать работу всех подразделений предприятия для направления  и подчинения их деятельности единой задаче- бурения и передаче нефтедобывающему пре6дприятию готовых к эксплуатации скважин. Как видите, задачи нам предстоит решать большие. Но для этого нам необходимо создать мощную производственную базу для обеспечения бесперебойного функционирования всех подразделения предприятия. Без создания такой базы мы не сможем нормально и ритмично работать- бурить скважины.
  Вы, наверное, понимаете, что возможностей для привлечения подрядных организаций для строительства объектов базы здесь просто нет. И нам придется самим все делать, постигая все хитрости строительного дела. Помимо объектов производственной базы, мы имеем намерение построить свой клуб, в перспективе у нас будет на базе своя столовая, магазин. Мы будем поощрять и оказывать всемерную помощь в строительстве индивидуального жилья. На берегу, вы, наверное, видели, мы строим небольшие домики. Пока немного, всего пять штук, но, в случае необходимости, этот объем можно расширить. Но для этого нужны свои рабочие руки. И с завтрашнего дня вы станете сначала строителями, с вашей помощью и усердным участием мы возведем объекты, которые я перечислил, причем, эти объекты будут нужны к весне, но не позже лета следующего года. Кое- что мы, как вы, наверно, заметили, уже начали делать. Возвели каркасы материального склада, РММ,  тампонажного цеха, залили фундамент под контору, которую, кстати, с завтрашнего дня начнем строить. Ближе к декабрю начнем возводить клуб. Начата подготовка площадки под пилораму на базе цеха вышкостроения- это недалеко за поселком. Пилораму будем форсировать, так как без леса нам сложно будет решать строительные задачи. Возникла необходимость в строительстве здесь, на базе столярного цеха. Его надо сделать к окончанию строительства пилорамы, чтоб мы могли пилить лес и сразу же его обрабатывать. Вот такие стоят перед нами задачи. И я искренне надеюсь на вашу всемерную помощь в их решении.
  Для нашего предприятие строиться жилье. К лету следующего года мы должны получить десятка два квартир в четвертом и пятом микрорайонах. Сейчас идет, как вы, очевидно, видели, строительство этих домов. Правда, это жилье пока не отличается высокой комфортностью- удобства на улице, вода привозная, отопление печное- дровами. В ближайшей перспективе, как только мы начнем добывать в достаточных масштабах нефть, и будут построены объекты подготовки нефти, мы получим свой дешевый газ и перейдем на газовое отопление. Это будет эдак, годика через три, ну, может, чуть больше. К этому времени в поселке будут построены сети холодного водоснабжения и канализации и, разумеется, эти позорные надворные туалеты будут ликвидированы. В перспективе, уже в недалекой, в поселке начнется строительство комфортных крупнопанельных домов. Сначала в первом микрораионе, а потом по всему поселку. В перспективе поселок должен перерасти в город с численностью населения в пределах восемнадцати-двадцати тысяч человек. Это, соответственно потребует строительства объектов социального культурного назначения. В частности, будет построена новая больница, поликлиника, кинотеатр, два дворца культуры, школы, детские сады. Стадион наконец, дворцы спорта. Это в перспективе. Но чтоб ее приблизить и сделать реальной, нам  с вами сначала нужно потрудиться здесь, на базе, чтоб нефтяные скважины стали не меньшей реальностью, а не мифом, как трубят за рубежом о нашей работе здесь, в Среднем Приобье. Вот, в общих чертах,  я обрисовал вам наши перспективы. А сейчас Александр Константинович Гор- батов объяснит  условия оплаты вашего труда, хотя уже при приеме на работу об этом был разговор. Но это уже будут слова из уст нашего главного финансиста. А затем Зинаида Николаевна с учетом ваших наклонностей и способностей и наших потребностей определит ваши рабочие места.
  Артамонов увидел вошедшего, в наполненный людьми, балок Рыбакина, и вышел к нему, позвав с собой Шевцову.    
  -Здравствуй, Семен Георгиевич. Давай пойдем в другой балок, где у нас Нина Васильевна занимает свое рабочее место.
  Артамонов вышел и направился в соседний балок. Шевцова засеменила следом за ним. А в конце шагал, как-то ссутулившись, Рыбакин.
  -Присаживайся, Семен Георгиевич. Как ты отнесешься к моему предложению занять должность руководителя отдела материально-технического снабжения. Так, Нина Васильевна, звучит по штатному расписанию эта должность?
  -Почти что. Только не руководитель, а начальник.
  -Ну, вот видишь,  Семен Георгиевич,- начальник ОМТС.
  -Я согласен, Александр Николаевич.
  -Значит так, бери лист бумаги и пиши заявление. А завтра сразу впрягайся в работу. А я пока один звонок сделаю,- Артамонов снял трубку с телефонного аппарата и стал набирать номер.
  -Алло, это Артамонов, директор конторы бурения. Соедините меня с Коршуновым. Валерий Алексеевич? Здравствуй, Артамонов. Я тут изучил твое предложение относительно труб- я беру у тебя трубы. Завтра прямо к восьми подошлю своего человека, годится? Почему так рано? Да у нас тут запарка и транспорт нарасхват, не знаем,  как этими транспортными крохами свои дыры латать. Так что, пожалуйста, оформи получение сразу с утра. Ну, спасибо, с меня причитается. Не бойся, не «заржавеет». Ну, пока.- И уже обращаясь к Рыбакину:- слышал,  Семен Георгиевич?
  -Да, конечно, вот мое заявление.
  Артамонов размашистым почерком написал резолюцию на заявлении, и подал его Шевцовой.
  -Семен Георгиевич, сейчас Александр Константинович освободиться, возьмешь у него необходимые документы и сразу с утра в техснаб. Я тебе дам свою машину, туда доедешь и сразу же отпустишь. Пока ты оформляешь документы, подъедут стропаля с краном и трубовозом. Они будут ждать у проходной на площадке. Все, удачи и будь здоров. Извини, я тороплюсь.
  Артамонов вернулся в свой балок. Там беседа закончилась и люди стали выходить, направляясь в балок Горбатовой. Когда люди вышли, Артамонов подсел к Зинаиде Николаевне:
  -Зин. Я завтра посылаю людей за трубами. Правда, не знаю, правильно ли я определился с сортаментом. Короче, выписал пятьсот метров пятисотки, около километра двести девятнадцатой трубы и около пяти километров сто десятой. Правильно я определился с трубами, а?
  -Ну, что «а»? Конечно правильно,- Горбатова смотрела на Артамонова с какой-то иронической, но доброй улыбкой.- Пятисотка пойдет на свайные оголовники основания пилорамы. Из двести девятнадцатой сделаем колонны, а сто десятку пустим на фермы. Только я бы выписала  раза в два больше. Ну, да ладно. Потом можно будет дооформить. Если наш главный финансист не заартачиться.
  -А ты ему ночью шепни, так ласково, на ушко.
  -Еще чего! Буду я использовать свой статус женщины, заметь, приятной женщины, для решения производственных дел в постели, пусть даже со своим мужем. Ну, до чего вы, мужики,  охальники.
  -Ладно тебе, Зин, я так, в шутку.- Горбатова помахала ему загнутым указательным пальцем:
  -Ты мне брось так шутить.
  -Все, больше не буду, прости.Я переговорю с Саней. В самом деле, трубы не помешают.
  -А профильного металла в этой бумаге не было?
  -Нет, не было.
  -Нам балка нужна, двадцатый номер, швеллер. Может, переговоришь с Коршуновым? Мне кажется, что должен быть в техснабе такой металл. Но это потом.- Горбатова сосредоточенно задумалась и снова обратилась к Артамонову,- завтра, прямо с утра, хочу послать Тимофееву, чтоб она определилась с объемом и характером планировочных работ по площадке пилорамы. Нужно максимально использовать рельеф, чтоб не пришлось потом  рыть подвальные помещения. Она же видела пилораму в Сургуте.
  -Зин, но ты же руководитель, ты и решай.
  -Ну, что это за тон у тебя? Я поехала бы сама, просто мне завтра с утра надо сделать расстановку людей  на конторе. Пока погода позволяет, нужно максимально использовать это обстоятельство.
  -Зин, что ты сегодня какая-то  ершистая. Поругалась что ли с кем-нибудь?
  -Наоборот, я сегодня имела очень приятный и интересный разговор. И знаешь с кем?
  -Откуда я могу знать, с кем такая приятная женщина может иметь интересный разговор. Даже угадывать не хочу.
   -От, злюка! С Семенякой, с Колей я беседовала. Оказывается, он очень хороший и, знаешь, такой душевный парнишка. Я беседовала с ним и все время перед глазами стоял мой оболтус-  Костя. Я их будто двоих сравнивала и должна сказать, что это сравнение не в пользу моего Котьки. А Николай старше его всего-то на каких-нибудь два, может три года.
  -В таком возрасте два года много значат, и будет тебе- Костя хороший парень. Ну,  несколько беззаботный. Но это потому, что у него прекрасные родители и ему легко с ними. Он студент у тебя, баклуши не бьет и занимается в институте хорошо. Глядишь и через пару лет получиться из него классный специалист в области бурения, и будем здесь все вместе работать. Так что не воздавай ему хулу, а радуйся, что у тебя такой прекрасный парень.
  -Может, ты и прав. Но у меня не убавилось от этого хороших впечатлений от разговора с Семенякой, с твоим Семенякой.
  - Но хоть здесь  ты сегодня со мной согласилась. А, знаешь, он еще там, в Куйбышеве мне понравился. Он приехал туда к другу детства, он у нас работал в технологическом отделе. Да ты, наверно знаешь его. Фамилия интересная у него- Синица, такой черный, на цыгана чем-то похож, только глаза- светлые под широким черными бровями. Жена его Дарья Игнатьевна в геологическом отделе работала. Да что это я о них в прошедшем времени говорю? Работают, конечно. Так вот, в это время я  проводил набор людей и ко мне подошел этот самый Синица, кажется, его Василий Михайлович зовут, и убедительно просил взять с собой его друга, и представил мне Николая Семеняку. Я посмотрел на него и представляешь, мне глаза, вернее взгляд его понравился- открытый такой, с притаенной большой внутренний силой. А уже на барже, когда шли из Тюмени в Усть- Талинск мы где-то часа два беседовали. Он закончил где-то там, в Карпатах художественное училище прикладного искусства по профилю- резьба по дереву. Сначала год работал по специальности, но зарплата была мизерная, около семидесяти рублей в месяц, и он уехал в Надворную. Работал в конторе бурения плотником. А потом друг детства позвал его к себе, в Куйбышев. Но устроиться там, на работу не успел-поехал сюда со мной. Да, этот самый Синица сказал, что тоже не прочь бы сюда переехать, если я его возьму. Мы там посмеялись, я воспринял это как шутку. А теперь подумал: может, это не шутка была? А не пригласить ли его сюда на работу, когда бурение начнем? Глядишь- и друзья вместе будут, жизнь у них веселей пойдет.
  -Да, интересный кульбит сделал в своей жизни Семеняка. Уехать из Карпат в Сибирь! В эту глухомань. Я три года назад была в Ивано-Франковской области с туристической группой, она тогда Станиславская называлась. Были мы в Яремче, Ворохте, Рахове. Поднимались на Говерлу-это самая высокая гора в Карпатах. Незабываемые впечатления остались от этой поездки!  И вдруг Коля оставил такие красивые места!
 -Наверно, не вдруг. Что-то его толкнуло на этот шаг. К тому же он человек, насколько я успел его узнать, решительный. Он прежде, чем что-либо сделать,- все хорошенько обдумает, но если он принял решение- его уже не остановить. Однако, мы отвлеклись. Посылай,  действительно, Тимофееву на базу вышкарей. А Семеняку надо поставить на контору. Здесь он нужнее будет. И вообще его ребят надо снять с базы и направить достраивать домики. Навести порядок на площадке с уборкой  древесного хлама- не требует высокой квалификации, тем более, что там  бульдозер есть. Давай, Зин, езжайте с Сашкой домой, Вася отвезет вас.    
   -Мы немножко попозже поедем, если не возражаешь, вместе с тобой, чтоб не гонять машину лишний раз. Пусть Вася отвезет пока Тимофееву и Маслову. Лады?
  -Лады.
    Позвонил из Сургута  Нестеров.
  -Александр Николаевич, я завтра с утра приеду в Усть-Талинск, вы никуда не уезжаете? Да, уж действительно: никуда не уедешь. Я тут привез бумаги для вас с треста и надо бы обговорить наши с вами дела. Как устраиваться буду? Пока в балке буду жить, Григорьев пообещал. Скоро из Тюмени по зимнику должна прийти техника, надо ее где-то размещать и загружать уже работой. Во сколько? Выеду отсюда часов в семь, значит, около девяти буду в Усть-Талинске. Спасибо, до встречи. 

  В кабинете Григорьева было накурено -дышать нечем. Горишный открыл окно, и в помещение потянуло холодным воздухом. Дым постепенно начал рассеиваться и вскоре в помещении  стало зябко- Соломатин даже пуговицы пиджака застегнул
  -Все, хватит Олег Константинович, видишь,  Валерий Сергеевич уже съежился,- Григорьев просмотрел на Горишного  и, проявляя нетерпение, возникшее длинным и напряженным разговором, не приведшим ни к какому решению:- ну, что ты там возишься, давай быстрей! Да, садись уже!   
  -Раму что-то заело, наверно обледенела,- оправдывался Горишный, садясь на свое место.
  -Завтра тебя Марья Алексеевна отчитает за то, что нарушил герметичность окна. Будешь теперь сам его клеить,- это уже, чтоб снять, повисшую в воздухе напряженность, адресовал Григорьев Горишному замечание. При этом он слегка улыбнулся, но улыбка быстро потухла в глазах, и на лицо снова легла озабоченность, придавая ему усталость, подчеркиваемую синими кругами под глазами.
- Продолжим? Давайте Николай Алексеевич свои соображения,- Григорьев обратился к управляющему два дня назад созданного треста  «Талинскнефтегазстрой» Руденко.
  -Ну а какие у меня могут быть предложения? Трест, как вы все знаете, существует пока только на бумаге, предстоит сформировать еще два строительных управления и УПТК для обеспечения строительства материалами, а тот объем, Михаил Григорьевич, который вы предложили, нам сейчас просто не под силу. Сами понимаете- людей нет, но даже, если бы они с неба упали, селить их негде. Давайте сначала подумаем, как эту проблему решить, а уж потом определяться, что и где строить.
  -Но тебе же из зоны, из Сургута дают людей.
  -Михаил Григорьевич, ты же знаешь, что это за контингент. За ними глаз, да глаз нужен. Не все же там условно-досрочное освобождение воспринимают должным образом и с энтузиазмом.
  - А когда ты успел разобраться с этим контингентом.? Ты же два дня всего тут.
  -Я, Михаил Григорьевич, во многом уже успел за эти не полных два дня  разобраться. А кадры для меня- это главнейший вопрос.
  -Это какой-то замкнутый круг получается,- не выдержал Соломатин,- его надо как-то разорвать,- он похлопал пальцами ладони по столу,  посмотрел на Григорьева, а потом на Руденко,- Николай Алексеевич! Скоро начнется демобилизации парней из вооруженных сил, а давайте свяжемся с облвоенкоматом, чтоб они помогли нам провести работу в воинских частях по мобилизации людей на стройку. Обратимся к редакции «Комсомольской Правды», других наших центральных газет,  в радиостанцию «Юность». Обратимся, наконец, в ЦК комсомола. Я уверен, если мы хорошо поработаем, на наш призыв обязательно откликнуться.
  -А что, в этом что-то есть! Только вот тут имеется одна заковыка- где  будем селить людей?-обратился Руденко уже ко всем присутствующим. В кабинете  воцарилась какая-то гнетущая, всепоглощающая тишина, придавленная  тускловатым освещением от горевших под потолком над столом для планерок двух лампочек. Все озабоченно переглядывались между собой, каждый, чувствуя безысходность положения. Если бы этот разговор состоялся не в конце ноября, а, предположим, в мае, можно было бы по всем сусекам Большой земли собрать вагончики, погрузить их на баржу, и соорудить из них полевой вагон-городок. Конечно- это временное, без особого комфорта, жилье, но это- жилье! А отсрочку в полгода для решения этой задачи им никто не даст. 
  Соломатин кашлянул в кулак, как-то виновато посмотрел в сторону Григорьева, и уже ища поддержки у Руденко, произнес эту, как ему показалось, крамольную фразу:
   -Полагаю, что надо тресту отдать те два общежития, которые через месяц Шаповал обещал закончить.
  - Да ты что? Ты думаешь, что говоришь?- Григорьев  взорвался, побагровел, не ожидая от секретаря парткома такого, как он определил про себя это предложения- удара, под дых! Он даже приподнялся со стула, опираясь кулаками о стол,- Ты же знаешь, что одно общежитие мы должны отдать дорожникам-Су 905, они сейчас в палатках живут!- Казалось, что Григорьев задыхается от нахлынувшей на него ярости, глаза, словно, не горели, а полыхали, исходившим откуда-то из самой сердцевины, огнем,- второй мы должны отдать буровикам! Без дорог, без скважин, мы никому здесь не нужны! Вы это хоть понимаете?  Шаповал…, через месяц… Да он с весны только задницу чешет, и кормит нас одними обещаниями! Это по его милости мы недополучили три шестнадцатиквартирных дома и четыре, повторяю- четыре общежития, которые мы уже должны были заселить! Так что, товарищ Руденко, ищите жилье в СУ-10, у Шаповала!
   Григорьев сел на стул,  бледное лицо его было покрыто багровыми  пятнами, на висках синели набухшие от напряжения жилы.
  -Ты успокойся, Михаил Григорьевич,- Соломатин своим привычным глухим голосом пытался приглушить ту, словно взрывную, волну от нахлынувшего на Григорьева, как показалось Соломатину, необоснованного негодования.- Да, мое предложение, понятно, не вселяет большой радости, но мы должны исходить из того, что без строителей мы тут много не наработаем. Этот замкнутый круг мы создали сами. Да, Шаповал виноват. Но спрашивается, а где же мы были? Мы что не видели, что он срывает планы ввода жилья, и это было видно еще в августе, даже в июле? Видели, но мы только увещевали его, причем так, что он уже привык к этим увещеваниям. И без них, как без мыла, он уже не мыслит себе  жизни. Я полагаю, что товарищ Руденко сделает из этого разговора необходимые оргвыводы, но этот замкнутый круг надо разрывать. Давайте думать- как?
     Григорьев немного начал остывать от взорвавшего его эмоционального всплеска. Он даже почувствовал какую-то неловкость от своей несдержанности. Этому, разумеется, способствовала сама атмосфера сегодняшнего разговора, но разве это оправдание для него, руководителя градообразующего предприятия?
  -Прошу простить мою несдержанность. Действительно, этот круг надо разрывать. И начнем с того, что предложу для начала товарищу Руденко подыскать замену Шаповалу. Хватит с нас! Полагаю, достаточно он тут нам надавал векселей. Пора и расплачиваться по ним.
  Сидевший рядом с Руденко, Шаповал опустил голову.  Потом поднял ее, посмотрел на присутствующих. Казалось, что он хотел что-то сказать, но только поднял слегка руку, потом махнул ею, поднялся из-за стола и молча вышел из кабинета. Григорьев посмотрел, как Шаповал резко прикрыл за собой дверь и продолжил:
  -Не подлежит сомнению необходимость, Николай Алексеевич, пересмотреть строительную тактику по жилью и форсировать эту работу, может даже стоит подумать о работе в две смены. Да, да, Николай Алексеевич. Очень много теряется времени на раскачку. Вот смотрите, рабочий день начинается с восьми часов, а к работе приступают где-то около десяти, потом обед, после него снова раскачка, а в восемнадцать, а то и раньше рабочий день заканчивается. К тому же, организация работы не терпит никакой критики: то крана нет, то гвозди вовремя не подвезли, то еще что-то, и так каждый день. Возможно, я несколько утрирую, но в принципе, суть верная. Но это так, попутно я говорю.  Вы, Николай Алексеевич, у нас человек новый, а я насмотрелся уже на все это до тошноты. Все, ведь, на глазах происходит. Но это, как резерв ускорения строительных работ. И, смею заметить, не малый резерв. А  если по большому счету- думаю, что, в лучшем случае, в январе, возможно будет пополнить трест людьми. К этому времени надо будет сделать, из тех пяти домов, что предназначены под жилье буровикам, два дома под общежитие, без перепланировки. Летом, не позже июня, их нужно будет вернуть в надлежащем виде. А к весне, Николай Алексеевич, пробивайте вагон- домики и сооружайте вагон- городки. Баржами поможем  для доставки их сюда, электроэнергией также обеспечим, запустим еще один энергоблок энергопоезда. Тем более, что мы уже чувствуем на себе нехватку электроэнергии. Видите, как лампочки тускло горят? Хорошо, что еще не так часты отключения. 
  А пока, Николай Алексеевич, вы как генеральный подрядчик, обратите внимание на работу субподрядных организаций. В частности, у нас много претензий к УМ-4, ПНМК-6.  Неповоротливые они какие-то. Но куда это годится- за два месяца они развернули только один резервуар на нефтебазе, а к маю нам нужно, я уже не раз говорил, тридцать пять тысяч кубов под топливо,- Копылов чуть заметно заерзал на стуле, посмотрел на Руденко, потом на Григорьева и плотнее вжался в стул,- включайте все рычаги, в том числе, а может, в первую очередь- стимулирующие. Ну, а мы, со своей стороны, начнем с того, что прекратим авансировать отстающих строителей. Хлеб свой, Сергей Михайлович, надо заработать, а то вы, я смотрю, расслабились. Олег Константинович, проследи за этим делом.
  -Да, конечно, мы немного отстали по нефтебазе- решил как-то оправдаться Копылов,- но вы же знаете- были актированные дни.
  -А ты, Сергей Михайлович, посмотри на буровиков. Там, замечу, нет ни одного строителя, а посмотри, как они за два месяца развернулись! И это при том,  что у них всего тридцать человек работающих. Кстати, актированные дни их тоже не миновали, но они же работали, они делали ту работу, где не требовалось использование грузоподъемной техники. И в эти большие  морозы, когда температура днем поднималась, пусть даже на час, они использовали этот час и работали кранами, а ты в этот день отправлял людей домой. Да, да, Сергей Михайлович, не думай, что я ничего не вижу. Мои службы постоянно докладывают мне о вашей работе.- Олег Константинович, Геннадий Иванович, не спускайте глаз со строителей, По каждому их срыву в работе и снижению темпов строительства докладывайте мне незамедлительно. Мы, наверное, если не будет улучшения в работе- введем штрафные санкции, предусмотренные договорами подряда.
    -Мы пока их не включали в договоры, Михаил Григорьевич,- заметил Горишный.
   -Так в чем дело? Включите их  в договора на следующий год! Они у меня лежат на столе на подпись. Возьми их, Олег Константинович, и- включи.- Григорьев повернулся к Конддратову,- а ты,  Геннадий Иванович, каждую пятницу докладывай мне о ходе строительства резервуаров- на нефтебазе и товарных под нефть. С учетом отставания, в месяц нужно делать не менее двух резервуаров. Ну, а коровник, тепличное хозяйство- надо строить, Николай Алексеевич. Эти объекты уже взяты на особый контроль, прошу учесть это. Насосную станцию с газосепаратором,  газонаполнительную станцию к концу сентября следующего года кровь из носа нужно сделать. Сидим на своем газе, а баллоны с пропаном возим из Тюмени баржами. Лучше картошку привезти. К тому же, вам ведь, строителям, в первую очередь пропан нужен.- Григорьев посмотрел на часы, потом на присутствующих и притихшим голосом оповестил, что на сегодня разговор закончен, и поблагодарил присутствующих за участие в работе. Когда приглашенные строители ушли, Григорьев посмотрел на Горишного, потом на Кондратова и спросил, обращаясь к ним двоим,- что будем делать с этим?- он снова поднял лист бумаги с директивой, спущенной сверху о создании в поселке совхоза с молочно-товарной фермой, птицефермой и тепличным хозяйством.
  -Я думаю, да вы и сами видите, на строителей надежды мало- Горишный посмотрел на Григорьева потом продолжил,- надо создавать  свой строительный участок. По слухам, через месяца два, наш трест преобразуют в объединение. Туда начальником, якобы, прочат Муравленко Виктора Ивановича. Я, думаю, он бы поддержал эту инициативу. А потом мы потихоньку преобразуем строительный участок в управление. С Муравленко легко работать. Он с людьми умеет строить отношения.
  -Это пока все слухи. Но ты, наверное, в одном прав:  на строителей надежды пока мало. Вы же видите, полтора часа с ними  рядились, как на базаре, и толку почти никакого. Они с основным объемом не справляются в полной мере. Видите, их постоянно приходится  пинать, а навяжи им еще и объекты сельского хозяйства- они и то, и другое успешно завалят, и обвинят еще нас в том, что мы разрушили их специализированную направленность. А  совхозом, похоже, всерьез придется заниматься. Да, может, оно и правильно. Местные жители испокон веков держат здесь скот- коров, лошадей, овец. Сеют рожь, овес. Овощи всякие выращивают. Кстати, надо будет в Тундрино как-то  съездить за картошкой, поднадоела уже, откровенно говоря, эта сушеная картошка. Летом уже приедут люди с семьями, нужно будет садик строить. Так что свежее молоко, яички, овощи детишкам нужны будут.-Григорьев призадумался, покачал головой,- да и в больницу тоже. Кстати. Больницу надо бы уже новую строить, выходить из этих бараков. Но где сил столько взять?- Григорьев обвел взглядом по кругу Соломатина, Горишного, Кондратова, а также сидевшего все это время и не проронившего, на удивление, ни единого слова Нетребко.
  -Ладно. Давайте расходиться. Мне еще с Сафиуллиным надо побеседовать, с бумагами разобраться. Да, Олег Константинович, будем вносить поправку в договора о штрафных санкциях?
  -Полагаю, что надо. Только сформулировать это надо как-то поделикатней, придать им цивилизованную форму.
  -Давай, забирай договора и подумай над формулировкой. Ну, все, до завтра.
    Григорьев, когда за посетителями закрылась дверь, поднялся со стула, заложил руки ладонями на затылок, потянулся и подошел к окну. Далеко за пустырем четвертого микрорайона на базе буровиков сверкала электросварка, горели прожектора наружного освещения. «Смотри, скоро двадцать часов, а они еще работают. Потеплело ведь на улице. Молодец, Артамонов, ничего не скажешь. Молодец. Да и люди у него подобрались- работяги, одним словом. Хоть этот участок укрепляет надежду и уверенность в успехе предстоящего дела. С такими людьми будет нефть. Большая нефть!» Григорьев даже улыбнулся про себя, что с ним в последнее время редко случалось. «Заели, черт возьми, дела. А время летит неумолимо, оставляя за собой все увеличивающийся шлейф не завершенных дел, накатывая перед собой все новые и новые. А то, что уже сделано, требует к себе не меньшего внимания и забот. К тому же эта неустроенность угнетает. Нет, не то, что бы она была в большую тягость. Наш народ привык к трудностям, не забыл еще и лишения, выпавшие на его долю. Такое не забывается. Вот, и  получается, что надо сделать все, чтоб облегчить здесь жизнь людям, хотя бы на бытовом уровне. Надо уже, в процессе строительства жилья, несмотря на печки в домах, закладывать инженерные сети- водопровод, тепловые сети, чтоб потом снова не рыть землю: траншеи и котлованы. Надо будет создавать под это дело  еще одно управление в строительном тресте. Завтра же переговорю об этом с Руденко. Похоже, он человек смекалистый, с большим опытом работы. Должен понять меня, да и он, надеюсь, не временщик здесь, хотя в солидном возрасте. Хотелось бы не разочароваться в нем. Похоже, нормальный мужик. На таких и держится здесь жизнь. Вот, Нетребко Иван Макарович. Он еще ни разу не подошел ко мне с кучей проблем, как это водиться. Молча  и уверенно делает свое дело. Базу, с трудом, правда, но делает, хотя под это ему почти не выделяются средства. Все за счет обустройства месторождений. Вот он на эти крохи  и за счет прибыли умудрился построить РММ, бокс ремонта и технического обслуживания транспорта. Строит такой же бокс для тяжелой техники- тракторов, гусеничных тягачей. Правда, эти боксы скорее напоминают времянки, но все же… Ограждение территории начал делать.
  Артамонов, опять же… А наш Мунц Владимир Алексеевич? Он чуть ли не ночевал на котельной, все время со строителями работал, подсказывал им что и как делать, иногда по ходу исправляли уже сделанное- проект сырой и не годился совсем для северного региона. Кислородную станцию, благодаря его стараниям, мы раньше времени запустили и обеспечили хозяйственные нужды, строителей и всех остальных кислородом. А Лебединец Илья Иванович, он, словно, живет на энергопоезде. Это благодаря ему и его людям мы имеем электричество. Правда, не в том объеме, как хотелось бы, но все-таки…Кстати, надо будет выяснить у Сафиуллина, как идет строительство злектролиний из  Тюмени, сюда на Север. Надо будет запускать  дожимную  станцию- ДНС, надеюсь буровики дадут нам на следующий год с десяток-полтора высокодебитных скважин. А где взять электрические мощности под это дело? Если рассчитывать на энергопоезд, мы посадим поселок на голодный паек. Что греха таить, уже теперь, в морозы, люди включают обогреватели в своем жилье. Плохо, конечно, а куда деваться? А что потом будет? Ох, лучше не думать об этом, а  теребить свое руководство. Но, откровенно говоря, Сафиуллин вряд ли сможет достучаться куда надо. А вот, Муравленко, если слухи о его назначении верны- мужик напористый и умеет добиваться  решения поставленных задач. Это- руководитель большого масштаба. Но, подождем, посмотрим…
  Дожимную надо строить, а рядом-  газонаполнительную станцию. Без этого у нас все производство встанет. Не знаю- хватит ли до весны запасов пропана? Надо бы установить жесткий лимит его расходования. Охо-хо! Хорошо хоть продуктами запаслись. А тут еще с руководством ОРСа проблемы, черт бы их подрал! Склады надо строить, холодильник. Но это мелочи в сравнении с тем, что предстоит делать на нефтяной ниве. А строители подводят. Не приведи Бог, если они сорвут строительство резервуарных парков- под топливо и нефтяные! Надо Сафиуллина озадачить, чтоб он  со строительным объединением поработал. Пусть помогают на местах- людьми, ресурсами. И спрашивают со своих подчиненных. Хотя…
  Совхоз…Нет, тут надо свое строительное подразделение создавать, как мы в октябре намечали. Я, откровенно говоря, понадеялся, что это затея временная, ну, может, еще не созревшая и находится пока на стадии зондирования почвы на местах. Ан, нет. Вот оно решение! С кадрами здесь будет проще. Рядом поселок Чесновский,  местный народ, в основном, занимается рыбной ловлей, охотой, сбором дикорастущих, держат скот- вот этим и живут. Хотя, какая это жизнь! Так что молочно-товарную ферму –эту самую МТФ- будем строить там, в поселке. И для людей, наконец-то, работа постоянная будет. А птичник и тепличное хозяйство- на Острове надо строить. Там у нас будет большая котельная, вот и привяжем эти объекты к ней. К тому же там есть большое поле, можно будет всякие овощи выращивать- капусту, морковку, благо, они здесь даже хорошо  растут. Совхоз- хорошо. Но не надо забывать об основном производстве.
  Под будущие скважины надо нефтесборные сети уже начинать делать и напорный нефтепровод с ДНС к резервуарному парку  на берегу. Летом эту работу не сделать- увязнем в болоте. Завтра же с утра надо озадачить Кондратова и Горишного. Бурить начнем в пойме около энергопоезда. Туда же весной, как придут буровые станки, и выгрузим их. На завтра надо будет пригласить Артамонова и  Нестерова, если он уже приехал. Надо обговорить строительство подъездных путей  и оснований под буровые. И надо начинать работать Как буровики дадут нам скважины- быстренько обвяжем их, и пойдет нефть по уже готовым нефтесборам. ДНС и газонаполнительную станцию будем  форсировать , чтоб эти объекты к  концу июля были готовы! Спать не дам строителям! Бурить. Бурить начинать надо быстрее! И все- надо, надо… Будет ли когда-нибудь такое время, когда ничего не надо будет? Будет, конечно, на смертном одре. Но, видно, так устроен человек, что без этого самого «надо» он существовать не может »
  Григорьев потер виски пальцами и подошел к  двери, чтоб пригласить Марью Алексеевну сделать ему чаю покрепче,  забыв, что уже девять часов, и Марья Алексеевна давно ушла домой. Он прошел в приемную, налил в чайник воды и включил его в розетку. Затем достал из шкафа заварной чайник, чашку, сахарницу и присел за стол со стороны посетителей. «Хорошо хоть строители успели сделать основания под резервуары. Уже легче. Но еще десять резервуаров под топливо к весне надо сделать- десять двухтысячников. Надо будет подключить  своих людей- технологическими трубопроводами обвязать резервуары, а то не успеют строители! Впереди еще шесть месяцев и нужно делать по два резервуара в месяц. Завтра сам еще раз проеду на место и посмотрю что там и как. А что это Сафиуллин не звонит? Просил дождаться его звонка.»
   Закипел чайник, Григорьев ополоснул заварник  кипятком, насыпал две ложки заварки и налил в него кипяток. «Где-то печенье должно быть. А, вот оно. Фу ты- это же вафли. Да шут с ними, пойдут и вафли». Зазвонил телефон. «Алло. Да, я, Михаил Николаевич. Успехи? Особо хвастаться нечем. Строители подводят. Меня, Михаил Николаевич, резервуарные дела мучают. Вот, вот. За них  и болит у меня голова. Придется подключаться  к этой работе своими силами. А что делать? Руденко?- приехал. Но без людей он вряд ли сможет что-либо сделать. Конечно, внутренние резервы есть. Мы об этом вели сегодня разговор. Михаил Николаевич, а как со строительством ЛЭП-700? К концу следующего года? Значит, надо расширять энергопоезд. Не хватает мощностей. Надо бы весной помочь нам еще двумя блоками. Двумя блоками, говорю. У нас проблема с пропаном для резки металла. Мы хотим смонтировать ДНС с газосепаратором и рядом газонаполнительную станцию. Будем наполнять баллоны сжиженным газом. Да я все понимаю, Михаил Николаевич. Но вы  же знаете, сколько баллонов баржой надо привезти, а тут свой газ есть. Вот поэтому и прошу Вас помочь двумя энергоблоками. Но мы же не можем поселок оставить без электричества. Директиву? Это насчет совхоза? Да, конечно. А куда деваться- придется делать. Как? Своими силами. Думаем создавать строительное управление. Нет, это гиблое дело. Они мне плановые объекты, если б  их не держать в узде, завалили бы. Может, вы поможете по своим каналам повлиять на них? Конечно, им  в первую очередь надо помочь. Надо увеличить объемы строительства жилья. То, что они сейчас делают- это мизер. Надо расширять трест. Сформировать управление по строительству инженерных сетей. И не затягивать это дело, иначе мы потом здорово отстанем. Конечно, по форме это- не мое дело. Но спрашивать вы же будете с меня! Вот и я об этом говорю. А по совхозу, да и не только по нему- нам же и свою базу надо расширять, а без своих собственных строителей мы просто не осилим такой объем. Я так думаю, годика через полтора, два нам уже строительный трест под наши нефтяные дела нужен будет. Ну, вот как оказывается- вы решили, а со мной в жмурки играете. Вот хоть одна приятная новость. А что, Артамонов. Он просто молодец! Нет, срывов не должно быть. Вот по этим делам я и хочу с ним завтра встретиться и обсудить. Как, на зимник надеемся. А больше, вы же знаете, просто никак. Да все в порядке. Хорошо хоть морозы убавились. Спасибо.  До свидания, Михаил Николаевич. 
   « Да, на начальство надейся, а сам не плошай. Похоже, что Сафиуллин ждет перемен. Конечно, если это случиться- без дела он не останется. Он же классный буровик, но, чувствуется, работает  уже по инерции, особо не напрягаясь. Так что пока на него не следует сильно рассчитывать. Однако, надо посмотреть бумаги и –домой. Что-то устал сегодня». Григорьев налил в чашку чай и, обжигаясь, с аппетитом и удовольствием пил его с вафлями. А в голове снова он прокручивал разговор по телефону с Сафиуллиным, который, по сути, не принес ничего утешительного. Так, очередная передача информации о текущих делах, о наболевшем, и такое же неизменное ожидание практической помощи, хотя бы советом. А внутри что-то затаившееся не давало ему покоя, будоражило сознание, все время крутилось где-то, в уставшем за этот напряженный день, мозгу и не находило выхода наружу. Он не мог понять источника этого странного состояния, и снова начал вспоминать сегодняшнее совещание, пытаясь не пропустить ни одной детали, ни одной, даже невзначай брошенной, участвовавшими в совещании, фразы. Неожиданно, словно электрический разряд, в мозгу отразились эти, как он теперь понял, ключевые фразы, даже их обрывки от  сегодняшнего разговора на совещании: «замкнутый круг», «отставание в строительстве жилья». Чашка  с чаем застыла в воздухе. « А если это отставание станет хроническим в этом порочном кругу? Оно же не даст нормально работать и жить, в конце-концов,  превратится в тяжелые вериги на ногах –какое уж тут поступательное движение вперед? Ведь жилье-это люди! Без них ничего тут не сделать.» От этих простых, обыденных слов, затерявшихся в многословии сегодняшнего разговора где-то в подсознании, Григорьеву стало не по себе. «В самом деле- надо как-то преодолевать это отставание, иначе не выйти из этого чертова круга. Это же очевидно! Но как?». Григорьев посмотрел на застывшую в воздухе чашку, не поняв сразу, почему это она оказалась у него в руке, потом выпил ее почти залпом, и перешел за свой стол  просматривать папку с накопившимися за день документами. Он понял, что заснуть ему сегодня вряд ли получится.

   Утром к Артамонову подошел Митька Подшибякин и, теребя в руках шапку, попросил:
  -Александр Николаевич, завтра воскресенье. Может, разрешите нам завтра сходить порыбачить. Надо хоть чуточку развеяться.
  Артамонов посмотрел на Митю сочувствующим взглядом, вздохнул и таким, не то просительным, не то понимающим тоном, сказал:
  -Ребята, я понимаю, что вы действительно чертовски устали, работая до устали и без выходных. Но потерпите еще недельку. Начнем контору строить, вы поднатаскаете на этом деле новобранцев с экспедиции, и я вам через неделю отпущу, даже на два дня. Как, договорились?
  Митя с какой то даже жалостью посмотрел на просительный взгляд Артамонова.
  -Ладно, только не забудьте, Александр Николаевич.
  -А ты мне напомни. Давай, Дмитрий, а то мне в техснаб ехать надо.
  Артамонов решил, что лучше прямо с утра вместе с Рыбакиным поехать к Коршунову, пока он никуда не смотался, и порешать с ним все дела по металлу. Авось, получиться «выбить» прокат. И надо поторапливаться, еще с Нестеровым надо встретиться сегодня
 - Вася! Давай поехали. А ты Рыбакина не видел?
 - Так он же в машине сидит, с утра сразу сел. Говорит в техснаб надо ехать.
 -Все правильно, поехали.
  Через два часа к Артамонову в дверь постучали и на пороге появился среднего роста мужчина в волчьей шубе и большой лохматой шапке.
  -Разрешите, Александр Николаевич?
  -Да, входи.
  -Разрешите представиться: Нестеров Сергей Петрович, здравствуйте,- он снял шапку и протянул Артамонову руку.
 -Ну, здорово, Сергей Петрович, как доехал? Да, вот еще что: полагаю, что надо переходить на «ты», так проще общаться
  -Спасибо, нормально, дорога, в общем-то, неплохая, зимник как зимник. Я смотрю, с размахом обустраиваешься. Тяжело?
  -Сложновато все дается. К весне надо закончить базу, хотя бы основные объекты, чтоб можно хоть какой- то болт выточить, железки подремонтировать. А то потом уже недосуг будет- буровые подойдут и надо будет готовиться к бурению. Так что и тебе скучать не придется.
  -Да. Сафиуллин меня озадачил. К весне я должен подготовить три площадки под буровые и подъезды к ним. Очень большой объем работ по отсыпке площадок песком. Надо быстренько определяться с размещением техники и людей, и много всего надо порешать в кратчайшие сроки. Александр Николаевич, мне надо встретиться с Григорьевым и обговорить с ним некоторые вопросы, в первую очередь личного плана. Может, съездим к нему сейчас, а?
  -Минутку.- Артамонов снял телефонную трубку:
  -Алло. Марья Алексеевна, Артамонов. Григорьевич у себя? Да, пожалуйста, спасибо. Здравствуй, Михаил Григорьевич. Потихоньку работаем. Михаил Григорьевич, подъехал Нестеров, хочет с тобой встретиться. Прямо сейчас? Вот спасибо, едем. Ну, все, Сергей Петрович, поехали.   
   Горбатова позвала к себе Николая Семеняку.
  -Коля,  тебе сегодня предстоит ответственная работа,- при слове «ответственная» Горбатова слегка улыбнулась,- будем контору поднимать. Ты будешь за главного на этой стройке. В твоем распоряжении, помимо твоих четверых ребят, будет еще двадцать новеньких. Как видишь, бригада большая. Ты распределишь их по рабочим местам, объяснишь им, что и как делать. Для начала, может, даже придется самому продемонстрировать суть работы. Пилы, топоры, я выясняла, они в руках умеют держать, но на месте сам  все посмотришь. Давай, Коля, начинайте. Удачи. Я поехала с Тимофеевой на базу вышкарей.
  -Да, не переживайте так, Зинаида Николаевна. Самое главное сейчас, чтоб у них были силы таскать брусья. А все остальное- дело наживное. А клуб когда начнем, Зинаида Николаевна?
  -А ты что не видел, там опалубку уже начали сооружать? Сегодня-завтра начнем ростверки заливать.
  -А из чего будем строить.
  -Как из чего? Из леса, Коля, из рубленного, кругляка. Потом поштукатурим снутри и снаружи, вот и все. Артамонов, как видишь, держит слово. Хотя  дело тут не в нем. Клуб действительно нужен. Я удивляюсь, как наши ребята еще не пьянствуют. Во всяком случае, на работе не замечала выпивших.
 - Но, почему- иногда расслабляются, но не так уж, чтоб «в стельку». 
 -Ну, все, Коля, а то я, смотрю, заболталась тут уже.- Горбатова повернулась, сняла с вешалки полушубок и энергично вышла из балка. Семеняка вышел следом и направился к площадке конторы. Там уже толпились люди и,  как оказалось, ждали его.
  -Давай, Коля, командуй, а то народ стоит, мерзнет.
  -Митя, а ты будто не знаешь, что нужно делать- подтаскивайте брусья, раскладывайте по фундаменту- и начнем запиливать. Инструмент собрали весь?
  - Да вот он, сложен.
  -А пакля есть?
  -Вон там, в той будке,- показал Костя Серебряков на обшарпанный маленький вагончик.
  -Ну, все, ребята, начнем, с благословением.
И вскоре первые деревянные брусья легли на пропитанный битумом бетон фундамента здания конторы. Заработали пилы, топоры, молотки, а к концу дня был выложен первый пояс здания, сформировавший очертания будущих помещений, где будет кипеть инженерная мысль, возникать живые споры, одолевать страсти, разочарования. Будут даже слезы, будут праздники и все то, чем так богата человеческая жизнь, но это будет потом. А сейчас под топорами и пилами рождается неказистое, но такое необходимое здание, с которого, как принято считать, рождается и начинается предприятие с его непростой жизнью. А вечером уставшие, но довольные ребята пошли домой, окинув еще раз взглядом выполненную работу.
  -Мало, конечно, сегодня сделано,- как бы оправдываясь перед самим собой, адресовал свом друзьям замечание по выполненной работе  Николай Семеняка.
  -Слушай, Коля, что ты вечно чем-то недоволен? Уже как дед старый ворчать начал. Ты же видел, пока разобрались, что куда класть, пока организовались, то да се. Но, главное, навыки уже какие-то есть. Завтра быстрее пойдет,- не согласился с Николаем Леня Чаусов.
  -Быстрее не получится, Леня. Второй ряд уже надо будет крепить с первым, расставлять паклю. Так что не получиться быстрее.
  -Но это уже как работать будем, а то, может, и меньше сегодняшнего сделаем,- посмотрел с улыбкой на Николая Леня.      
   -Да будет вам уже сегодня про работу. Думайте лучше, чем ужинать  будем,- вмешался в разговор Митя Подшибякин.
  -А давайте в столовку сходим, что мы будем каждый день думать над тем, что готовить. Все равно  ничего особого мы не придумаем,- предложил Николай,- хоть отдохнем сегодня от  наших «изысков». А ты как, Ваня?
  -А что- я? Я – как все
  -Ладно, уговорил,-  разноголосицей объявили свое согласие ребята, и все дружно свернули влево- в сторону столовой.
  Ребята в столовой расселись за столики, а Ваня с Николаем пошли к раздаче. Людей, в связи с поздним временем  было не много и они вскоре оказались у раздачи.
  -Здравствуй, Сонька!
  -Привет, Ванечка. Что так поздно?
  -Я ждал ребят, они на конторе работали, а вот и Коля.
  -Ой, Коля, прости, не заметила, здравствуй.
  -Ну, как ты можешь меня заметить, если Ваня тут, такой большой и красивый, Сонэчко?- Николай так обращался к Соне, что в переводе с украинского означало- солнышко.-
 -Там еще что-нибудь осталось для нас от ужина?
  -Для вас, хорошие мои,  всегда найдется.
  -Да мы, Соня не одни. Там,  за столиком сидят еще четверо.
  - Ничего. Всех накормлю
  -  Мы с Ваней на всех и возьмем. 
  -Коля, мы тут суп грибной приготовили, будете?
  -Конечно, а откуда у вас грибочки.
  -Потом объясню, а на второе-жаркое –будете?
  -Сонька, что ты его спрашиваешь-  все будем.
  -Давайте несите пока суп, а я пока второе подготовлю.
   Коля унес суп на разносе, а Соня поманила к себе Ваню пальчиком:- подойди, что-то скажу на ушко.- Ваня наклонился и Соня шепотом проговорила ему,- я соскучилась по тебе, хороший ты мой,- и поцеловала в щеку. Ваня хотел было обнять Соню, но она увернулась,- Ванечка, тут же люди. На, неси пока разнос, а я вам свежего чайку сделаю. Иди, Ванечка.- Ваня с нежностью посмотрел на Соню и нехотя пошел с разносом к столикам.
  -Ешьте пока, я за остальным пойду.- Ваня выложил на стол тарелки и пошел с разносом к стойке раздачи. Ему хотелось еще раз хоть немножко взглянуть на Соню. Она улыбнулась ему и спросила:
  -Когда встретимся, Ванечка? Я сегодня последнюю смену отрабатываю и две недели буду свободна.
 -Я завтра тогда после работы зайду за тобой. Добро?
  -Я буду ждать, пока, Ванечка,  Коле привет. Вам всем приятного аппетита.
  -Спасибо, Сонечка. До завтра. 
  -Хорошая у тебя подружка, Ваня,-сказал с теплотой и чувством доброй зависти Леня Чаусов, когда Ваня садился за стол,- и готовит хорошо. Суп- объедение! Молодец. Коля, спасибо, что затащил нас сегодня в столовку. Давно я ничего подобного не ел,- подвел он итог дегустации супа.
  -Конечно, если каждый день есть макароны с тушенкой, то любая столовская пища покажется деликатесом, а этот суп, как суп, правда с грибами, укропчик тут еще плавает.
  -А ты, Митя, отдай свой суп вон той лохматой собачке, что  у порога сидит и ждет, когда ей кусок какой-нибудь кинут. Что жалко стало?  Вот то-то,- Семеняка не удержался, ему показалось, что Митя нарочно занижает оценку ужина, чтоб кольнуть, не по злобе, а так, от скуки, Ваню.
  -Да нет, Коля, ужин даже ничего. Но я бы не стал так восторгаться.
  -Тогда ешь молча и не порть аппетит и настроение себе и другим.
  -Ладно вам, ребята, а то еще чего доброго- поссоритесь,- вмешался в разговор Ваня.
  Все дружно работали ложками, кто вилками, уплетая аппетитное жаркое, затем попили чаю и уставились в раздумье у пустых тарелок.
  -Неохота даже подниматься из-за стола,- высказался  Митя по поводу ужина.
  -Охота- не охота, а подниматься придется- тебе тарелки уносить,- объяснил ему  Коля поручение.
  -А почему я?
  -А потом, что мы с Ваней носили блюда, а ты унесешь тарелки.
  -Ладно. Так и быть- поработаю на коллектив.
  Николай подошел к кассе, рассчитался за ужин, а Ваня, унося вместе с Митей тарелки к окошку мойки, подошел на раздачу к Соне, пока посетителей не было.
  -Спасибо, Сонечка, за ужин. Все было очень вкусно. Честно-честно,- поспешил заверить Ваня, когда Соня с легким недоверием в глазах отнеслась к его похвале,- и от ребят спасибо.
  -Ладно, Ванечка, беги, а то ребята уже вышли со столовой.
  Ваня оглянулся вокруг и быстренько притянул голову Сони, обхватив за шею руками, и поцеловал в губы,- теперь все, я побежал,- и посмотрел, как Соня помахала ему назидательно указательным пальцем, пряча от него радостную и немного счастливую улыбку.
  -Ну, что- пошли?- проговорил Митя, когда Ваня вышел из столовой.- А давай, Ваня, сыграй нам что-нибудь сегодня на гитаре.
  -Сыграю, если петь будете.
  -Петь на сухую как-то не совсем интересно
  - А мы чаю попьем,- отреагировал на недвусмысленный намек молчавшего весь вечер Кости Серебрякова, Николай.- Интересно, ребята, как наши домики, может, посмотрим?- неожиданно перевел он разговор на другую тему.
  -А что мы сейчас там,  в потемках увидим?- спросил Костя.
  -И то, правда,- согласился Николай. Хотя ему очень хотелось посмотреть на эти домики. Он видел, что отношения между Ваней и Соней крепнут, они по-настоящему, как ему казалось, любили друг друга, и вряд ли эти отношения  уже могут стать другими, разве что будут еще крепче. И это неизбежно приведет к известному в таких случаях финалу. И произойти это должно, как подумалось Николаю, даже скоро. Вряд ли любящие друг друга люди станут испытывать терпение друг друга и тянуть с  официальным оформлением своих отношений. «Я бы не стал тяынуть с этим делом,- подумал уверенно Николай.- Тем более, что Ваня какими-то окольными намеками непроизвольно внушал ему эту мысль. Вот только жить они- где будут?» И тут ему пришла мысль о недостроенных домиках. На первых порах можно и там пожить. Достроить, красиво обустроить внутреннюю его часть и- живи в удовольствие. Надо будет обговорить этот вопрос с Артамоновым, заручиться поддержкой Зинаиды Николаевны и, полагаю, вопрос будет решен. А к весне мы взамен отстроим еще один домик. Тем более с лесом нет проблем. Эти утешительные мысли придали Николаю уверенность в правильно выбранном  пути решения этой непростой задачи обустройства «гнездышка» для этой счастливой пары. Только распространяться об этом пока не стоит. Пусть это даже станет приятным сюрпризом для их обоих. Николаю как-то  стало теплее на душе от этих мыслей. Он даже не заметил, как они подошли к общежитию. Оказалось, что свои уже были все на месте, переодевшиеся, некоторые даже успели слегка «подзарядиться».
  -О, вы, оказывается, уже все дома, - подытожил трудовой день Митя, намекая на то, что только ихнее,  Николая Семеняки,  звено дольше всех находилось на работе.
  -Работать, Митюля, надо лучше, активнее.
  -Да, уж, активисты,- и пошел в гардеробную.
  Ребята умылись, переоделись в чистое, поставили чайник. И  через некоторое время зазвучала гитара. Сначала тихо, как бы пробуя струны, потом увереннее, громче, с азартом. В комнату вошел Митя Смирнов с Тихоней и, дождавшись, когда Ваня закончит играть, Смирнов попросил:
  -Ваня, ребята услышали звук гитары, хотят собраться в кухне, и просят тебя пройти туда и сыграть для всех. А то эти эгоисты,- он кивнул головой на сидящих в комнате,- только о себе и думают.
  Все дружно засмеялись, и Николай предложил:
  -А что, Ваня, уважим своих?
  -Уважим,- согласил Ваня.   
  - Ваня, а откуда у тебя гитара? Помнится, когда мы сюда ехали, у тебя ее не было, -поинтересовался Леша Ушаков.
  - У тебя, Леша, тоже не было ружья, когда сюда ехали, а сейчас- есть. А потом добавил:- в обед сегодня в магазине купил
  - Ну, охота-это моя страсть.
  - А у меня- другая…
  -Даже не одна,- поспешил добавить, шутя, Костя Серебряков.   
  Ваня посмотрел на Костю и покачал неодобрительно головой на неуместную, как ему показалось, шутку.
  -Я сыграю, ребята, только давайте чайку сначала попьем.-
Попили чаю с печеньем, убрали посуду и Ваня взял гитару и пошел в кухню,  сел поудобней на табуретку.
  - Ваня, сыграй что-нибудь эдакое…,- и покрутил растопыренной пятерней около виска Митя Подшибякин,-  душещипательное,- уточнил он.
  - Прохоров улыбнулся на его просьбу, тронул пальцами струны и зазвенела-заиграла гитара, наполняя стройными звуками помещение кухни, и поплыла по коридору широкая, как бескрайняя заснеженная степь, мелодия, и тут же Николай затянул  приятным тенором, сначала неуверенно, а потом  громче, как бы отбивая в такт:
            Слышу звон бубенцов издалека,
            Это тройки знакомый разбег.
И, уже вкладывая в напев грустные, глубоко проникающие в душу, нотки, продолжил:
           А вокруг расстелился широко
И тут  Ваня, перебирая струны, подключился мягким баритоном:
          Белым саваном искристый снег.               
Все сидели, а кто стоял в кухне, кто в коридоре и зачарованно слушали песню, боясь шевельнуться, чтоб не заскрипел пол, не звякнула алюминиевая  кастрюлька или кружка, даже кто-то натужно сдерживал свой кашель, зажимая рот кулаком. А песня наполняла здание, проникая в души слушателей, роняя в них свои серебристые нотки, которые пробуждали, казалось бы, оставленные в далеком детстве и ничем не тронутые чистоту и непосредственность. За последним аккордом наступила пронзительная тишина, в которой, казалось, еще витают гулким эхом звуки затихшей мелодии.
  -Ну, чертяки! Разбередили душу,- размахивая руками, восторгался Леша Ушаков,- давайте еще что-нибудь, чтоб душа не заскорузла.- Ваня не заставлял себя упрашивать, искренне полагая, что всегда, без устали, необходимо делать то, что доставляет кому-то радость, удовольствие, наконец, и он начал наигрывать мотивы, в которых угадывались  напевы цыганских мелодий. Он махнул головой, приглашая петь:
               Очи черные, очи страстные!
               Очи жгучие и прекрасные!
И неожиданно песню подтянули многие, находящиеся в помещении, и она зазвучала уже в хоровом исполнении, задорно и искрометно:
               Как люблю я вас, как боюсь я вас.
               Знать, увидел вас я в недо-о-брый час.
Николай Семеняка затянул своим приятным тенором:
           Скатерть белая залита вином,
           Все цыгане спят непробудным сном.
           Лишь один не спит, пьет шампанское
           За любовь свою, за цыганскую.
  Неожиданно все захлопали в такт песне в ладоши, вторя гитаре, не заглушая ее.
  -Слушайте, а здорово получается. Знаете, искренне завидую, по-доброму, тем, кто умеет играть  на каких-либо, неважно на каких, музыкальных инструментах, или может хорошо петь,- неожиданно признался Костя Серебряков,- мне кажется,  я был бы самым счастливым человеком. Это ведь как здорово, когда своими музыкальными дарованиями ты приносишь кому-то радость, удовлетворение. Да хотя бы для себя, отвести душу. Слушайте, а давайте купим радиолу, пластинки. Я видел в магазине. Поставим на кухне, и будем слушать музыку.
  -Радиола-это, конечно, хорошо, но куда приятней слушать живую музыку. Радиола- что: один раз послушал, два, а потом, если не тебе, то другим начнет надоедать. Один придет-включит, а другой- выключит. И до скандала уже недалеко. А живая музыка, да еще вот так, как сейчас- это не радиола, скажу я вам,- возразил на предложение Кости Женя Мясников.   
  -Ладно, ребята, на сегодня, пожалуй, хватит, завтра рано вставать.- Прохоров поднялся и пошел к себе в комнату.
  -Слушай, Ваня,-  не унимался Костя Серебряков,- где ты научился так здорово бацать на гитаре.
  -«Бацать», как ты выразился, можно и медведя научить, а вот научиться хорошо играть-это посложней.
  -Ну, я имел в виду это, в смысле игру.
  -Э, Костя, разве это игра? Ты бы слышал, как наш общий с Колей друг, Вася Синица играет. Это, скажу тебе, настоящая игра, не то, что я вот тут…. А начинал я еще в школе. Выучил несколько аккордов и полагал, что уже овладел инструментом. Но однажды, наш буровой коллектив поехал на природу на теплоходе. Я, кроме рюкзака со всяким там харчами и напитками, взял еще и гитару- хотел удивить всех разом.
  Там, на природе, я пытался изобразить что-то из репертуара Высоцкого. Все со смехом хлопали в ладоши, ели свои бутерброды, веселились. И тут подсел ко мне Вася. Попросил гитару, подтянул струны, настроил, короче, гитару, и- заиграл. Слушай, я рот открыл, другие замерли со своими бутербродами во рту! Мне показалась, что гитара сама  обрадовалась, попав в руки настоящему мастеру и, казалось - она не играет- поет, исторгая из себя душу. И уже до конца дня Васю не отпускали, и он играл, да такие вещи, что в душе все переворачивалось. Он даже полонез Огинского сыграл. Я слышал это произведение, исполняемое на скрипке, в хорошем исполнении. Но на гитаре оно было сыграно просто бесподобно. Я еще никогда не слышал исполнения этого произведения на гитаре. И оно звучало не хуже, чем на скрипке. Наверно, все зависит от мастерства исполнителя,  и неважно на чем он играет, пусть даже на барабане.
  А потом Вася пригласил к себе, показал уже в домашней, непринужденной обстановке свое мастерство и спросил:- хочу ли я научиться играть на гитаре? Естественно, я сказал, что хочу. Ну, кто же этого не хочет? Для начала он предложил мне забыть все то, чему я, как я думал, научился. Дал мне старенький, потрепанный самоучитель и предложил строго заниматься по нему. Правда, прошелся для начала со мной по азам нотной грамоты. Потом давал практические уроки. И потихоньку, помаленьку у меня немножко стало получаться. Он меня постоянно наставлял, да и я сам это понимал, что любой музыкальный инструмент требует терпения, настойчивости и постоянной работы. Разумеется, я не мог все время заниматься гитарой, но часа два-три в день старался ей уделять. И тут самое главное- надо любить это дело. Как хорошенькую девушку,- и Иван улыбнулся,- вот так,  Костенька.  А как Вася играет на баяне! Скажи, Коля?
  -Ну, я его с детства знаю. Его уже с семи лет у нас в селе по всем свадьбам и вечеринкам таскали. Он тогда на гармошке играл. Это-виртуоз. Вот начнется бурение- он обещал  приехать сюда. Ну,  да ладно, давайте спать.
   Уставшие ребята активно стали раздеваться и вскоре  оказались в вожделенных кроватях.
  -Хорошо как. Вот сюда бы еще хорошенькую девчонку,- замурлыкал блаженно Костя Серебряков.
  -Ну, да. Коту, да еще сало. А многовато не будет?- смеясь, отреагировал Леня Чаусов.
  -Ребята, давайте спать. Костя, ты там ближе, выключи свет,- попросил Митя Подшибякин.  В комнате стала темно, голоса затихли, и через некоторое время мирное посапывание вторило тиканью будильника.
  Николай, лежа на боку, пытался уснуть, но, несмотря на усталость, не мог одолеть навязчивые мысли о Ксюше, вернее о том, что от нее почему-то долго нет писем. Она написала ему в Куйбышев, в Усть- Талинск пришло около пяти писем. Но за последние две недели- ни весточки. Он отгонял от себя, как назойливых мух, всякие неприятные мысли, но они неотвязно преследовали его, рисуя в его сознании разнообразные картинки о возможных причинах молчания Ксюши. «Неужели повторяется то же, что и с Натальей. А как я любил ее, Наталью! Господи! Мне казалось, что нет выше счастья, чем наслаждаться этим необъяснимым чувством. Я ведь не жил, я будто летал где-то над какими-то неведомыми просторами и восторгался, как божественным даром, возможностью видеть ее лицо, глаза, губы, очаровательную улыбку, чувствовать ее дыхание и ласковый шепот в трепетных объятьях! Это же какое счастье- любить! Но все это неожиданно оборвалось в один миг. Я приехал к ней на свидание в Яремче, но она пришла с опозданием более, чем на час. Пришла с каким-то спокойным безразличием на лице к моему появлению. Я сначала не придал этому значения, но какой-то червяк подтачивал мне душу, и при расставании она не проявила прежней теплоты и радостного блаженства ожидания новой встречи. На меня, словно озарение нашло. Я- ей не пара! Оно, будто током, пронзило меня насквозь. Мне говорили, что Наталья из состоятельной семьи, единственная дочка известного врача и наши отношения – это так, развлечение для нее. Ведь я кто для нее по нынешним меркам- злыдень. На мой вопрос, когда мы встретимся, она ответила, что не знает, у нее много дел сейчас всяких разных. Мне казалось, что внутри  меня все кипит, и я сейчас взорвусь! Не знаю почему, но я неожиданно для самого себя  развернулся и резким  размашистым шагом пошел от  нее. Я не стал идти ни на автобус, ни на поезд и двадцать с лишним километров домой прошел пешком. О чем я  только дорогой не передумал! Меня душила обида, злость, злость на себя, на нее, на ее родителей за то, что, как мне казалось, они дурно ее воспитали, если имущественное положение может играть решающую роль в отношениях между людьми, когда они искренне любят друг друга. Я тогда еще не в состоянии был осознать, что она меня просто не любила. А так, заполняла мной душевную нишу. А, может, и пустоту. Это пришло уже гораздо позже, и только тогда я пришел к мысли, что разрыв наших отношений- это к лучшему. И я даже с удовольствием стал напевать понравившуюся мне латышскую песенку «Рула-тэ». А сначала мне мое состояние казалось муками ада. И я по совету отца ударился в работу. Вставал рано утром и ложился уже ближе к полночи чертовски уставшим,  и вскоре душевное равновесие стало возвращаться ко мне, а однажды, на удивление, я почувствовал какую-то легкость на душе и спокойствие.       
 Я даже про себя подумал тогда:- я что, дурной тогда был или блаженный?
   А однажды летом, я тогда уже работал в Надворной, в конторе бурения, приехал домой навестить родных,  и вечером в клубе встретил приятной наружности девушку. Ее лицо мне  показалось удивительно знакомым. Я не выдержал и подошел к ней, тем более, что она на меня поглядывала как-то по- особому. Оказалось, что это-Ксюша, наш сельский вундеркинд. Она в шесть лет пошла в школу, и  через месяц ее перевели во второй класс, потому что ей было скучно на уроках- она бегло читала, писала красивым почерком и владела арифметикой уже на уровне третьего класса. Мама ее была педагогом, директором школы и, наверно, это сказалось на дочери. Она на протяжении всей учебы в школе училась только на одни пятерки, а потом пошла учиться в восьмой класс в Ворохту, у нас в селе была только семилетка, а я- в Косовское училище прикладного искусства. И с тех пор мы не виделись. И вот на тебе- она студентка пятого курса Ивано-Франковского педагогического института, держит меня за руки и что-то щебечет, щебечет, а я, как зачарованный глаз от нее оторвать не могу. Надо же- была такая щупленькая, вся какая-то плоская, девчонка, а теперь красивая, даже, девушка с приятными светло-карими глазами.   
   Мы до самого рассвета бродили и говорили, говорили. А утром при расставании  даже поцеловались. Она  с каким-то трепетом потянулась ко мне, и я уже не мог удержаться. Она мне не выговаривала за этот поступок, только с легким смущением опустила голову, и потом подняла на меня из-подо лба светящиеся и, казалось, такие большие глаза, и приятно улыбнулась. И мы уже не расставались. Я на выходные приезжал домой, и мы все эти дни были вместе. Я ей хотел рассказать об отношениях с Натальей, но она сказала, что все знает, лишь попросила об этом больше при ней не вспоминать.                               
      Каникулы у Ксюши кончились, и она поехала на учебу. По выходным я навещал ее, и на одной из встреч  сказал ей, что собираюсь поехать в Куйбышев на работу, друг зовет. Она спросила, что это еще за друг такой? Я объяснил, и она аж всплеснула руками: «Василько!» Она, оказывается его помнит, как же- музыкант на все село. Перед моим отъездом, мы долго обо все говорили, она не возражала против моего отъезда. Сказала даже, что за мной-  хоть на край света. И вот я почти на краю света, а она, вдруг, перестала писать. А, может не вдруг? Может, испугалась этого края света, и я ей в связи с этим уже стал не нужен? А, может, просто, без каких-либо оговорок, стал ей вообще не нужен? Просто потому, что у нее появился кто-то другой, с которым не надо никуда ехать». От этой мысли Николай  поднялся в постели, сел на кровать и сидит весь взбудораженный.
  -Ты что, Коля? Что случилось?-
 Николай будто очнулся и тихо проговорил:
  -Ничего Ваня, спи. Это так, пройдет.
  -Коль, давай выйдем тихонько, поговорим, а?- Так же шепотом предложил Ваня.
  -Да нет, Ваня, все в порядке, спи.   
   Утром собрались на работу, и по дороге в столовую Николай рассказал все Ване.
  -Да брось ты, Коля, чепухой всякой забивать себе голову. Почему ты сразу в крайность такую ударился? Может, у нее случилось что-то такое, что ей просто не до писем. Ты ведь говорил как-то мне, что у нее мама серьезно болеет. Не дай Бог, конечно, но всякое может быть.
    А вечером для Николая в дежурке общежития было письмо в толстом конверте. Он с тревогой и с нескрывамым возбуждением вскрывал конверт, боясь найти что-то очень неприятное, и перед глазами неожиданно вырисовалась Наталья с надменным каким-то взглядолм.. Господи! Мать ее умерла! У Ксюши больше нет матери! Николай читал письмо, первая страница которого была залита слезами, и он сам не заметил, как по его щеке покатилась тяжелая мужская слеза. Он даже не стал ее смахивать, только присел на кровать и скорбно покачал головой. Письмо было полное отчаяния, боли от невосполнимой потери, страха за отца, который не находит себе места в этой жизни после смерти матери.
  -Случилось что, Коля?
  -Да, Ваня, ты, оказывается, был прав- умерла  мать Ксюши.
  -Коля! Давай побежали на почту, и пошли ей телеграмму. Девчонку надо поддержать в такую минуту. Давай одевайся быстренько.
  -Да, Ваня, ты прав. Пошли.
   Отправили телеграмму и Николай сел писать Ксюше письмо. Закончил его далеко за полночь. Оно получилось очень длинное, полное  человеческого сочувствия, сострадания, участия и исповедания  в любви. Он вселял ей веру в их совместное счастье, причем настолько искренне, что у него самого укреплялась и росла  вера в это. Он призывал ее к стойкости и терпению. Николай подумал, что  уместным было бы его присутствие рядом с ней в эту минуту, но он понимал, что  сейчас это немыслимо и, по правде говоря, он боялся расставания с ней перед  возвращением сюда, в Усть- Талинск. Он всякий раз, когда уезжал из дому, даже недалеко, неизменно и очень трудно преодолевал  невесть откуда приходящее к нему  гнетущее чувство расставания. И всегда испытывал какое-то волнующее, щемящее чувство, до учащенного сердцебиения в груди, когда приезжал после долгой разлуки в село, это чувство усиливалось и, казалось, сердце вот-вот выскочит из груди, когда подходил к родному порогу. И чувство радости встречи  держалось в его, казалось, настежь распахнутой, душе еще очень долго. И в эти дни он сиял от неизбывного, еще непонятного ему, счастья. Он в это время даже забывал о всяких обыденных неприятностях, к сожалению, нередко сопутствующих ему по жизни. И ему поэтому, наверное, часто виделись перед глазами родные места, они  приходили к нему во сне, рождая гнетущее чувство непреодолимой тоски, и он  пробуждался от этих снов нередко с влажными глазами. После таких минут душевного расслабления корил себя за, как ему казалось, непомерную мягкотелость, но не мог ничего с этим не поделать, и снова всякий раз твердил себе, что нельзя так расслабляться.
    Николай еще раз перечитал письмо, поставил дату и подпись, и запечатал в заадресованный заранее конверт. Утром, по дороге на работу,  он опустил письмо в ящик с  тягостным чувство печали. Перед глазами стояла Марья Андреевна- мать Ксюши- с приятной, теплой улыбкой. Он ее всегда помнил такой, и ни разу, по крайней мере в школе, никогда не видел ее раздраженной или сердитой, хотя поводов для этого было предостаточно- школа есть школа. Он вспомнил, как перед отъездом дочери после каникул в институт она поила их чаем. Она пила  с ними,  все время приговаривая и приглашая отведать всяких испеченных ею сладостей, и с затаенной грустью смотрела на них, и тихонько радовалась на их счастливые лица. Он тогда не мог даже подумать, что видит ее в последний раз.
  -Коля, что с тобой? На тебе лица нет.- Горбатова озабоченно посмотрела на Николая, подумав, не заболел ли он.
  -Да, нет, Зинаида Николаевна, все в порядке.
  -Ты, Коля, не обманывай меня, я же вижу- что-то случилось.
  -Зинаида Николаевна, как-нибудь потом, давайте работать будем.
  -Понятно. Работа, Коля, прежняя. Только, пожалуйста, будь повнимательней.
  -Все будет в порядке, Зинаида Николаевна.
   В обед  к Николаю к строящейся конторе пришел Иван Прохоров.
  -О! Да вы успехи делаете, скоро этаж закончите.
  -Еще не скоро, Ваня, это еще только половина этажаа. Потом перекрытие. На той неделе, может, первый этаж сделаем. Видишь, сколько у нас тут народу.
  -Ладно, Коля, пошли, пообедаем.
   В столовой было много народу и Ваня решил взять обед через знакомых ему девушек- Сонькиных подружек. И каково было его удивление, когда на раздаче увидел Соню.
  -Сонька! У тебя же выходной!
  -Подружка попросила ее подменить сегодня- очень сильно ей надо. Я потом востребую с нее смену, когда у меня острая нужда возникнет.
  -А мы с Колей хотели тебя навестить. У него беда такая! У невесты мать умерла.
  Соня посмотрела на сидящего Николая Семеняку и спросила:
  - А что за невеста, я почему-то первый раз слышу.
  -Ладно, Сонечка, потом. Я пришел попросить  по- быстрому накормить нас.
  -Сейчас, подожди меня,- и через какую-то минуту она вышла с рыжеволосой девчонкой и та принесла на разносе две тарелки с ухой и свиную поджарку с гречкой,-  кушайте пока это, потом подойдешь за соком томатным- будешь сок? Да, еще хлеб возьми,- и она на тарелочке положила несколько кусочков свежевыпеченного хлеба.
  Николай с Иваном пообедали, и  Иван пошел рассчитаться за обед.
  -Ладно тебе Ваня…
  - Не-не-не! Иначе я в следующий раз в очереди до посинения буду стоять.- Соня улыбнулась,- с тебя два сорок.
  -И всего-то?
  -А ты что думал, мы тут недостачу на два рубля с копейками сделаем? Ладно, Ванечка, не сердись. Вы с Колей вечерком подойдите и я накормлю вас отменным ужином.
  -Спасибо, Сонечка, обязательно придем. Но мы побежали, пока.
. –Пока,- ребята пошли, и она с нежностью посмотрела на их быстро удаляющиеся фигуры,- какие они все же  замечательные парни!- подумалось  ей. «У Коли, оказывается, невеста есть. А, впрочем, что тут особенного -парень видный, приятной наружности. Так что придется предупредить подружку, пусть не обольщается и оставит виды на него». Соня повернулась и пошла на раздачу.
   По дороге на работу Иван неожиданно спросил Николая:
-Коля, я тут подумал, может, Ксения нуждается сейчас, я имею в виду материально? Похороны ведь требуют расходов, а откуда у сельской учительницы деньги? Тем паче, что Ксения-студентка.
  -Слушай, я что-то не подумал об этом, и в самом деле…Я сейчас побегу сниму деньги и отошлю ей, а ты Зинаиде Николаевне объясни мое отсутствие. Все, я побежал, спасибо, что напомнил.
  Николай почти побежал на почту, где размещалась сберкасса и через час  деньги, свыше тысячи рублей, были отправлены. Конечно, это не ахти какая сумма, но это почти все, что у него было. Часть он отправил недавно домой, так что оставалось у него мелочь, чтоб не закрывать сберкнижку. Но ничего, скоро зарплата. А сегодня надо же будет отправить Ксюше телеграмму, а то чего доброго, она еще и не возьмет деньги.
  Когда Николай вернулся на работу, Зинаида Николаевна подошла к нему и неожиданно обняла его и заплакала.
  -Ну, что Вы, Зинаида Николаевна, не надо.
  -Прости меня, Коленька, что-то с нервами у меня в последнее время. Прими мои соболезнования. Мне Ванюша все рассказал. Может, возьмешь отпуск и съездишь? Хотя, что я  говорю? Ты сейчас только в дороге неделю потеряешь.
  -Нет, Зинаида Николаевна. Если я сейчас поеду, возможно, не вернусь. А летом, когда Ксюша закончит институт, поеду и заберу ее сюда. Да и мне уже хватит бобылем ходить. К тому времени и Ваня женится, и нам всем как-то веселей будет.
  -Ты, наверно, прав, Коленька. А ты уверен насчет Вани?
  -Если Сонька не передумает.
  -Ну, дай Бог. Они были бы прекрасной семейной парой. Да и ты, Коленька, заслужил у Господа счастья. Ты, Коленька, наверно, иди домой, поспи чуточку, а то у тебя вон круги под глазами.
  -Нет, спасибо, Зинаида Николаевна. Я ведь все равно не усну.
  -Ну, как знаешь. Ладно, Коленька, пойду, а то работы много.
Николай выполнял работу чисто машинально, улетев мыслями далеко-далеко, в свои края, и перед глазами постоянно стояла Ксюша- то она улыбается, то вдруг стала серьезной, даже брови сдвинула, и Николай пытался в такие минуты ее рассмешить. Она махала на него рукой: «А ну тебя!» и тут же слегка  улыбалась и потом они уже вдвоем смеялись над его шуточками, или просто беззаботно дурачились. Он вспоминал отдельные эпизоды из тех, казалось, далеких встреч, и на душе становилось тепло и приятно. Он даже улыбался про себя и, работающие с ним рядом люди недоумевали по поводу, как им казалось, беспричинных улыбок. Неожиданно он вспомнил всплывший  эпизод из их нередких в то время  и таких быстротечных встреч. Они лежали у речки на песке и загорали. Ему вдруг подумалось: «Такая приятная девушка, из тех, мимо которых, как правило, не проходят безразлично. Неужели у нее никого нет? Не может такого быть». Он грыз зубами травку, устремясь в безоблачное голубое небо, и неожиданно повернулся к ней и спросил, чувствуя неловкость и одновременно желание все-таки выяснить, не дававший ему покоя вопрос: «Ксюша, а Ксюша? Я хочу тебя спросить, можно?». Она повернула голову к нему, внимательно посмотрела ему в глаза и, кажется, догадалась, вернее почувствовала, о чем он спросит ее: «Да, конечно». Он внимательно посмотрел в ее застывшие в ожидании вопроса глаза и, преодолев смущение, спросил: «Ксюша, у тебя кто-то есть, или был?». Она повернулась набок в его сторону, положив под голову руку. « Да, конечно». Она увидела, как его лицо застыло, глаза сразу потускнели, и он с тревогой ждал продолжения ответа. «Конечно, был. Такой привлекательной наружности, перед таким вряд ли какая-нибудь девчонка устоит, чтоб хотя бы из- подтишка,  не посмотреть в его сторону. Я тоже не удержалась. А на третий день наших встреч он полез рукой мне  под юбку. Меня это обидело и оскорбило даже, но мне казалось, что я понимаю его сиюминутный порыв. Я даже готова была ему простить эту вольность, ведь, он живой все-таки человек. Но он неожиданно сказал мне, что я ерепенюсь, ведь мы, девчата, для этого и созданы. Я, конечно, по морде ему не съездила, хотя надо было, но вежливо попросила его больше ко мне не подходить. Вот такое у меня было любовное похождение. Коля! Коленька- что ты так весь напрягся?» Она погладила его кончиками пальцев по щеке.«Коленька! Я, ведь принадлежу теперь и навсегда только тебе, если ты возражать не будешь. Не думай, со мной все в порядке». Он неожиданно обнял ее и начал страстно целовать- в губы, шею, щеки и она отвечала ему взаимностью. «Я тебя, Ксюшенька, никому не отдам!» Она прижалась щекой к его груди. «Глупенький. Да мне никто, кроме тебя и не нужен». Он тогда, вдруг понял- к нему возвращается счастье! Он с нежным трепетом ощущал его прикосновение, чувствовал, как им наполняется сердце, как что-то необъяснимо приятное растекается в душе. И в то же время ощущению счастья сопутствовала и все усиливалась тревога его потери, как это уже один раз было. Николай тогда спросил Ксюшу, не ради любопытства,  а чтоб рассеять тревогу, держащую его, как в клещах : « А как получилось, что ты, вдруг, пошла ко мне навстречу тогда, в клубе и сразу начала держать меня за руки?». Она  улыбнулась: «Не вдруг, Коленька. Я в тебя была влюбленной, знаешь с каких пор?-с четвертого класса. Да, да, не улыбайся. И это чувство влюбленности меня постоянно сопровождало. Потом ты уехал в Косов, я закончила десятилетку и вот только тогда оно начало притупляться. Видно, забот прибавилось. Надо было определяться в жизни. Потом учеба в институте. Я к тому же занимаюсь на двух факультетах- кроме филологического еще и на историческом. В Ивано-Франковском институте нет совмещенного факультета, а в Тернополь не хотелось ехать,  немного далековато от дома. Вот так за учебой эта моя увлеченность тобой или что-то другое- не знаю- начала куда-то уходить. А тут, вдруг, -ты! Кстати, мне в тот вечер не очень хотелось идти в клуб. Мама что-то себя плохо чувствовала. Но какая-то неведомая сила толкала меня- иди! И я пошла. Знаешь, я когда тебя увидела, не понимала, что со мной происходит. Почему-то схватила тебя за руки, не хотелось отпускать твои руки. И что-то лопотала, лопотала тебе. Даже не помню уже- что. И- поняла: я тебя больше не отпущу! Видно, это провидение какое-то». Он слушал, как она рассказывала ему эту историю,  и все время ощущал ее руки, когда она, тогда в клубе, держала его  руки в своих маленьких ладошках и не отпускала. Он чувствовал, или ему казалось, он даже теперь это  объяснить не может, как от ее рук исходила какая-то энергия и передавалась ему, заставляя сильнее биться сердце. И ему тоже не хотелось, чтоб она отнимала свои руки.
  -О-Боже!-  Николай даже не сообразил, что он произнес это вслух. Рабочие даже повернули головы к нему от неожиданного восклицания. Он, вдруг,   увидел перед глазами скорбное и все в слезах лицо Ксении и впал в какую-то оторопь. Потом, словно очнувшись, с размаху вогнал топор в брус, и быстро по лестнице спустился с подмостей на землю, и пошел в вагончик.
  -Зинаида Николаевна, у вас нет чаю?
  -Да, Коля, сейчас сделаем тебе чаек,- Горбатова засуетилась, долила воды в чайник и включила его  в розетку. Она внимательно  посмотрела на Николая и покачала головой.
  -Коля, попей чайку и иди домой. Я тебя очень прошу-  иди, отдохни.
  -Да, Зинаида Николаевна, наверно, действительно надо пойти. Вот только Ваню предупрежу, а то мы вечером договаривались пойти в столовую.
   Чайник закипел, Горбатова заварила свежую заварку и налила в чашку, положив туда около пяти ложечек сахару.
  -Зинаида Николаевна, это много сахару.
  -Ничего, ничего, пей, пока горячий.- Она посмотрела на часы,- Ого, уже начало шестого. Ты попей пока чай, а я сейчас приду.- Она быстренько оделась и вышла. Николай пил чай, все о чем-то думая, опустив голову, то снова ее поднимал, чтоб отхлебнуть глоток горячей жидкости. Он даже не чувствовал вкуса чая. Дверь неожиданно отворилась и на пороге появилась Горбатова, а следом за ней в вагончик вошел Ваня.
  -Коля, я Вас с Ваней сегодня отпускаю пораньше. Сходите в столовую, поужинайте и идите домой. Вам не мешало бы помянуть маму Ксении, как ее звали?
  -Марья Андреевна.
  -Вот, помяните Марью Андреевну, пусть ей будет, -она указала пальцем куда-то вверх,-там  хорошо. А еще лучше, если бы вы это делали при зажженной свече. Она есть у вас?
  -Да, Зинаида Николаевна, мы свечки держим на случай отключения электроэнергии. Что-то часто это стало случаться.
  -Ну, и ладно, ребята, идите домой
  -До свидания, Зинаида Николаевна. Спасибо.
  -Всего хорошего.
 Горбатова сидела за столом в задумчивости с тоскливым выражением лица. Ей казалось, что вот-вот заплачет. Она вздохнула, широко открыв рот, уставившись в одну точку, потом мотнула головой и высоко подняла брови. Вошел Артамонов. Он смотрел на Горбатову, не отрывая глаз.
  -Ты что, Зин? Что-то случилось?
   Она подняла на Артамонова глаза и уставилась на него напряженным взглядом:
  -Артамонов! Может, хватит мучить людей! Они что, корчагинцы все у тебя? Значит, так: или ты даешь им отдых, или я ухожу с этой работы к чертовой матери, чтоб мои глаза не видели этого всего!- последние слова она выговорила уже сквозь слезы. Она достала платочек, вытерла глаза и уже плачущим голосом продолжала ему выговаривать,- ты посмотри на их лица,  они, словно, из концлагеря.
  -Ну, перестань, Зин, это же мужики…
  -Какие  мужики, это же дети еще?
  -Ладно, тебе. Младшему из них- Семеняке- скоро вот, на днях, двадцать два года. Кстати, я ему на день рождения подарок приготовил. Ну, успокойся ты! В субботу пойдут в отгулы все, я им два дня даю. Обещал уже им- значит дам!.-Артамонов подошел к Горбатовой, обнял ее рукой за плечи,- Зин, ну не могу я смотреть на твои слезы!
  -Ладно.- Она поднялась со стула, снова платочком вытерла глаза, нос – и пошла ставить чайник. Он посмотрел на нее, и ему показалось, что ее плечи ссутулились, в походке появилась тяжесть, казалось даже, что она шаркала ногами по полу. «Бог ты мой, она ведь тоже устала! Нет, надо дать всем отдохнуть немножко. В субботу всех отпущу домой. А, может, и мне махнуть с ребятами на рыбалку? Да какой с меня  к черту рыбак. Нет, лучше организуем выход в лес. Пожарим на костре мяса, возьмем водочки  и станем хоть на день дикарями, и пусть горит эта работа синим пламенем!»  Эта мысль немного освежила его, и он поделился ею с Горбатовой. Она даже от этих слов как-то воспрянула.
  -Слушай, да у тебя, оказывается, могут и хорошие мысли рождаться. Ловлю на слове и попробуй только отвертеться, как это уже было однажды.
  -Когда?
  -А помнишь, перед Октябрьскими праздниками- кто обещал нас с девчатами отвести в лес, на природу? Забыл?
  -Позволь, позволь. Это была не моя идея, а, если помнишь, это Григорьев обещал. Так что к нему этот вопрос. А я, если обещаю,  значит, держу слово.
  -Ладно, посмотрим. А о каком подарке ты говорил? Ой, чайник закипел!
  Горбатова заварила чай и стала раскладывать на столе чашки, блюдца, печенье, сахар.
  -Надо девчат пригласить на чай, Сашку. Так что за подарок там у тебя для Коли?
  -Он же у нас художник. И мне Сургутские друзья помогли достать краски масляные, знаешь, такие в тюбиках. Три больших набора, итальянские.
  -А что, он у нас художник разве?
  -А ты не знала разве? Я же говорил, кажется.
  -Возможно, да я мимо ушей пропустила это. Интересно.
  -Интересно, интересно. Ты бы посмотрела, как он украсил комнату своими рисунками- портретами ребят, с которыми работает. И отдельно- портрет его девушки. Красивая такая.
  -Ты, смотри,  а когда ты видел?
  -Позавчера. Я после работы проведал всех в общежитии. Мы когда ехали сюда- он вез с собой этюдник-это такой фанерный ящик с выдвижными ножками.
  -А когда у него день рождения?
  -Послезавтра.
  -Жаль. Он  не будет отмечать свой день рождения.   
  -Это почему же?
  -У его невесты умерла мама. Я не думаю, что он позволит себе веселиться в это время.
  -Ба. Да, конечно, он совестливый парень. Ну, давай чай пить. Только девчата еще не приехали с базы вышкарей. Будем пока без них.
  -Сашок, я хотела тебя спросить и все не решалась. Тебя не смущают слухи о каких-то твоих отношениях с Тимофеевой?
  -Ну, ты скажи! Ну, и народ! Уже слухи поползли?- он качнул головой и озадаченно улыбнулся,- да и хрен с ними, пусть болтают, если им нечего больше делать.
  -Ну, смотри, а то еще и до Раи дойдут слухи.
  -Да нет, ты преувеличиваешь. Хотя меня это не смущает. Я- чист, и тебе, как на духу, об этом говорю.
  Он пил чай и все мотал головой от удивления.
  -А Николая все равно поздравим, попьем вместе чаю, посидим с ним в компании. Все равно человеку будет приятно. А отмечать- не отмечать день рождения- это уже его дело. Я, вот, думаю, может сделать традицией- отмечать дни рождения наших работников? Ну, не застольем, конечно, а приказом по предприятию с выделением премиальных из директорского фонда.
 -Ну, что ж, это, возможно, и не плохо. Но это уже тебе решать.
 -Хотя, это уже из области фантазий. Сколько же приказов надо издать. Да и приказами такие события как то не совсем красиво оформлять. Ладно, что-нибудь другое придумаем.               
 -А что там, на базе? Как обстоят дела, а то я уже несколько дней там  не была.
 -Площадку спланировали. Теперь ямобур работает, готовит скважины под забивку свай, пока земля совсем не промерзла. Там же площадка чиста от снега, голая земля. И девчата смотрят, чтоб отклонений от оси не было. Завтра завозим туда сваи и начнем забивку.
  -Ну, а склад, как видишь, готов. Нужно доставать оконные рамы и ставить их на место. И начнем перекрывать РММ. Там тоже нужны окна. А со стеклом проблем не будет?
  -Нет. В техснабе есть стекло. А рамы будем доставать в Сургуте. Я уже договорился с Иваном Кондратьевичем.   В прошлую поездку в Сургут я  оставил ему  размеры оконных рам, и он обещал через две недели сделать. Я договорился с ним насчет досок для перекрытия конторы. Завтра позвоню, может уже готово.
  Горбатова смотрела на Артамонова, удивляясь его оперативности.
  -Сашок, откуда ты размеры рам взял?
  -А мне Тимофеева в альбомах типовых проектов нашла.
  -Опять Тимофеева.
  -Слушай, прекрати а?
  -Все молчу. А ты позвони сейчас в Сургут, может, Иван Кондратьевич на месте? Кстати, как его фамилия?
  -Сорокин, а что?
  -Да так. Я думала знакомый наш.
  -А это он и есть.
  -Дядя Ваня, что ли?
  -Он самый.
  -Вот это да. Слушай, возьми меня в эту поездку в Сургут. Так хочется видеть его. Хороший дядько.
  -Ишь, ты! Возьму, возьму. Сейчас попробую, может он и в самом деле еще на месте.-Артамонов набрал номер коммутатора и ждал ответа телефонистки,- Алло. Девушка, соедините, пожалуйста, меня с Сургутом. В Сургуте?- ДСК, 4-28.
 Артамонов ждал с трубкой у уха, а потом раплылся в улыбке,- Иван Кондратьевич, приветствую, Артамонов. Да так, ничего, потихоньку двигаемся. Иван Кондратьевич, тут одна прелестная дама у меня трубку вырывает-  поговори.
  Горбатова с волнением взяла трубку и смущенным голосом, краснея, еле выговорила первые слова:
  -Дядя Ваня! Здравствуйте, это Горбатова Зина, помните такую? У Артамонова работаю, уже третий месяц, строительством занимаюсь. Как Ваше здоровье, как тетя Валя? Я рада, что у Вас все в порядке. Привет тете Вале. Я в следующий раз с Артамоновым обязательно приеду в Сургут. Очень хочу видеть Вас, тетю Валю. До свиданья, дядя Ваня, передаю трубку Артамонову.
  -Иван Кондратьевич, как моя просьба насчет рам и досок? В понедельник?-отлично, спасибо, Иван Кондратьевич. С меня причитается,  конечно. Привет Валентине Сергеевне. До встречи, Иван Кондратьевич.-Артамонов, довольный разговором, аккурактно, с прижимом положил телефонную трубку,- вот так! Отлично!- и, довольный, потер руки.
   -Но, ты и фрукт! Знал, что дядя Ваня в Сургуте и молчал.                Да ты знаешь, что я со тобой сделаю? Я тебя растерзаю, убью сейчас,- смеясь, она игриво набросилась на Артамонова с кулаками,- на, вот тебе, вот тебе!
  -Ну, все, все, хватит,- смеясь выговорил Артамонов.- Смотри, сколько пыли с пиджака подняла.
  Они, довольные, весело  рассмеялись.
  -Да. Сегодня приехал Нестеров. Съездили с ним к Григорьеву. Он разместил Нестерова пока в гостинице, в номере рядом со мной, а завтра надо будет определиться с размещением людей. Я предложил вариант: пусть Руденко потесниться в конторе, они там  широко живут, а в освободившиеся кабинеты переселит своих людей из нашего общежития, это- где наши сейчас живут, а вместо них в эти  комнаты поселить Нестеровских людей. Вот такую схему я предложил Григорьеву. Других вариантов я просто не вижу.
  -А как люди в конторе разместятся?
  -Очень даже хорошо. Там тепло. Да и подстегнет это, думаю, строителей к разворотливости в работе.
  -Не знаю, может, это действительно единственный и наиболее рациональный выход из положения. Но все равно- там же люди.
  Артамонов побагровел, выпучил глаза, -А, люди Нестерова, что- должны в своих экскаваторах и бульдозерах , по-твоему, ночевать. Они разве не люди?
  -Ну, что ты сразу кричишь.
   -Пойми же ты. Со дня моего, как я помню, приезда этого Шаповала убеждали, уговаривали, что идет зима, что нужны будут люди, а значит и нужно будет жилье для них. Зато куча всяких отговорок: то этого нет, то то- не так. Не хочет шевелить мозгами и энергичней работать. А это знаешь, как людей расхолаживает?  А с него- как с гуся вода. Вот теперь пусть они немножко потеснятся, а люди на снегу не будут жить. Они и так месяц пробивают зимник по  тайге из Тюмени. Как думаешь- им сладко там?  Ты вдумайся только- месяц в кабинах бульдозеров посреди глухой тайги, в трескучий мороз и в двух грязных кунгах. На сухом пайке, на морозе, вместо воды- талый снег.  А эти – в теплом общежитии, в восемь уходят на работу, в пять вечера- они уже домой идут. Каждое воскресенье- у них выходной. Конечно, все- по закону. А эти, Нестеровские ребята,  по какому закону в тайге  почти месяц пробивают зимник без сна и отдыха?
  -Сашок, ну, все, успокойся. Я разве возражаю? Просто неудобно как-то выселять этих людей из общежития среди зимы.
  -Неудобно штаны через голову одевать. Строителей временно, на месяц, поселили в наше общежитие учетом того, что за этот период построят себе жилье. А они вместо этого- строят здание треста в шестом микрорайоне.  Так что, ничего, перебьются. Все, разговор на эту тему закончен.




                Глава шестая


  -Ванечка! Вань, может, не надо, а? Ванечка, ну, кто-нибудь зайдет сюда.
  -Не бойся, миленькая моя. Они все на рыбалке, не скоро придут.
   -Ва…Ванечка…У меня, ведь, не было еще  никого… Ну, Ванеч… Тихонечко только…Ах…А…         
  Они, словно, в бездну провалились и летели куда-то, уносимые на неведомых крыльях блаженства и необъяснимого восторга высокой любви. Казалось, не будет предела этому блаженству и еще неведомому им счастью обладания друг другом. Он обнимал ее, целовал всю и не мог насладиться этим восторгом, радостью обладания. Она отвечала ему взаимностью и также не могла определить ту высокую меру, казалось, божественного счастья, дарованного ей природой и любимым ею человеком…
   -Ванечка. Что теперь будет?- Сонька сидела на кровати, смущенно опустив голову.
  -Миленькая,  моя! Счастье ты мое! Я не берусь гадать, что будет. Я знаю только то, что есть сейчас, и я его не променяю ни на какие завтра. Я хочу радоваться тому, что есть, а есть у меня- ты. И это сейчас важнее всего на свете.
  -Смеешься…
  -Что ты родненькая моя! Разве я могу смеяться?
   Они сидели на кровати, и он не отпускал ее из своих объятий. Потом взял ее лицо в ладони, и вглядывался в бездну ее черных, с синеватыми яблоками, глаз, и ему казалось, что он утопает в этой бездне, и ему  уже не выбраться из ее всепоглощающей и дарующей неповторимое ощущение неведомого еще счастья- силы. Он ощущал чарующую притягательность этой силы, и ему казалось, что он не может налюбоваться  ее глазами, черными, выгнутыми дугами, бровями, малиновыми губами, розоватыми с ямочками щеками  и целовал, целовал в щеки, губы, ресницы. Она, счастливая и немного смущенная, также смотрела ему в глаза, полные небесной синевы и такой же глубокой  бездны счастья и любви, и вся отдавалась его горячим порывам, восторгаясь радостью счастья, дарованного ей этим молодым парнем. Потом в ее глазах появилась озабоченность, смешанная с тревогой от того, что он неожиданно переменился в лице. Он с серьезным и сосредоточенным вниманием посмотрел на Сонечку, и ему казалось, что если он сейчас не сделает этого важного и так необходимого ему шага, то он может потерять это еще не окрепшее и  пришедшее откуда-то издалека и столь неожиданно, и поэтому казавшееся ему непрочным –счастье. Он никак не мог избавиться от ощущения возможной его потери и потому он с безоговорочной решимостью, преодолевая еще жившее в нем смущение, сказал: 
 -Сонечка. Давай завтра, ой, в понедельник, с паспортами пойдем в ЗАГС и подадим заявления.
  -О чем? Ах,- я и забыла, зачем туда ходят- ты это всерьез?
  -Сонь…Ну, что ты, в самом деле? Куда еще серьезней? Я тебя теперь никому  не отдам.
  Соня прижала голову к его груди:
  -Ванечка, положим, нас распишут, а где мы жить будем? На дворе зима к тому же.
  -Сонечка, ты что- отказываешь мне?
  -Да, не о том я, Ванечка. Ну, какая у нас семья будет, если у нас  нет своего гнездышка. Ну, сам подумай.
  -Сонечка, найдем какой-нибудь балочек, переживем в нем зиму, а летом начнут сдавать дома, и получим квартиру. Артамонов же обещал,- он посмотрел на Соню и не мог в ее глазах прочитать главный для него вопрос: откликнется на его предложение или же под предлогом отсутствия своего уголка- откажет ему. Напряжение в его душе нарастало и усиливалось с каждой секундой задумчивого молчания Сонечки. Щеки его покраснели, в глазах появились серые тревожные огоньки, а потом они, словно, помутнели, и он уже не видел ничего перед собой. Соня крепче прижалась головой к его груди, сомкнула пальцы своих рук на его спине и, как в молитве, прошептала:   
  -Господи, господи, если бы кто знал- как я счастлива!- она подняла голову и посмотрела ему в глаза,- ущипни меня, Ванечка, это не сон?- Ему отлегло от сердца от  этих Сониных слов, он обнял ее крепче и также полушепотом промолвил: 
  -Не буду я тебе больно делать, я лучше поцелую, вот так…
  Она поднялась с кровати и начала приводить себя в порядок, причесалась у настенного зеркальца.
  -Поднимись, Ванечка, я кровать застелю.
  -Я сам, Сонечка. Я уже привык убирать все за собой сам,-  и он быстрыми и ловкими движениями застелил кровать, поправил подушку, разгладил одеяло.  – Ну, вот и все.
  Соня с легким удивлением подняла брови, глядя на Ваню, и не могла понять смысла его последних слов: « Ну, вот и все», но, увидев его ласковый взгляд, успокоилась и, словно встрепенувшись, показывая на дверь, вполголоса попросила:
  -Ванечка, ты открой дверь, а то как-то неудобно.
  -Я пойду, чайник поставлю.
   Он взял чайник, повернул  тихонько ключ в замочной скважине, и вышел. Соня начала рассматривать рисунки на стене, сделанные карандашом и восторженно качала головой. Вошел Иван.
  -Вань, это у вас так рисует?- слушай, ну, это здорово! А это что за девушка?- засыпала она Ваню вопросами.
  -А это Колины работы.
  -Да ты что?- она покачала от удивления головой
  -А эта девушке и есть его Ксения.
   Со стенки с ватмана на них смотрела молодая девушка с приятными чертами лица. Прямой нос, слегка припухлые губы, на подбородке ямочка. Светлые волосы зачесаны назад и затянуты в большой тугой узел. Легкие пряди слегка ниспадают на высокий покатый лоб. И глаза- с глубоким прямым взглядом в густых длинных ресницах, придающим глазам неповторимое очарование, внутреннее равновесие и душевное спокойствие.
  -Приятное лицо, даже красивое. Такую, мне кажется, невозможно не любить. А то я удивлялась, что Коля до сих пор не нашел себе подружку в Усть-Талинске. Я даже хотела познакомить его со своей приятельницей. Не- ет!  Такую невозможно ни на кого променять. Молодец Коля.
  -Сонечка, а давай пойдем на кухню чай пить. Там сейчас никого нет.
  -Ну, пошли,- и они поднялись и прошли в кухню.
  -Вай! Ну и Ваня! Где ты такую прелесть раздобыл?
  -А мне твои подружки соорудили этот тортик.
  -И ты молчал. Ну, ну.
  Они пили чай с тортом и, казалось, не могли оторвать,  сияющие душевной теплотой  и нежностью, взгляды  друг от друга.
  -А когда ребята придут?
  -А как начнет темнеть, так и заявятся.
  -Слушай, а  давай я им приготовлю что-нибудь вкусненькое, а то придут голодные.
  - Мне как-то неудобно тебя нагружать, это хлопоты такие.
  -Ладно тебе, хлопотно. Что у вас из продуктов есть?
  -Сухая картошка, макароны, борщевая заправка, тушенка, крупы какие-то, кажется гречка. Масло еще есть- подсолнечное и сливочное. Вот и все, кажется. Да, еще лук сушеный есть.
  -Годится. Давай, тащи сюда картошку, лук, борщевую заправку. А томатная паста и немножко муки  найдется?
  -Вроде было где-то, сейчас поищу. Слушай, давай я лучше в магазин сбегаю, это рядом совсем, каких-нибудь пять-семь минут.
  -Сбегай, только неси сначала все, что я тебе перечислила и кастрюли. А вода где у вас?
  -В комнате в бачке, еще бидон есть целый воды.
  Ваня оделся и побежал в магазин. А Соня начала хозяйничать на кухне. Вскоре он принес банки, кулек, какие-то консервы, палку колбасы.
  -А это зачем? Хотя, если ты не возражаешь, я колбасу вместо мяса использую.
  -Ты хозяйка, делай все как знаешь. Тебе помочь чем-то?
  -Все, спасибо. Я теперь сама, а ты пойди пока в комнату, если надо- я позову тебя.
  -Да, чуть не забыл, тут еще есть какие-то травки сушеные, коренья. Мы их иногда добавляем в супы, когда их готовим.
  Соня открыла баночки, понюхала:
  -Годится, это- укроп, пастернак и петрушка. Ну, все, иди.
  Ваня пошел в комнату, снял со стенки гитару. Потрогал струны, настроил гитару и начал наигрывать какие-то мелодии. А потом неожиданно, громко и торжественно, насколько позволяли возможности инструмента, заиграл марш Мендельсона. Играл страстно, увлеченно. Дверь неожиданно  открылась и на пороге стояла Сонька с широко открытыми удивленными глазами.
  -Ваня! Не может быть! Что же ты молчал раньше? Слушай, как здорово у тебя получается! Неужели это- мой Ванечка? Я- в восторге! Ну, здесь в комнате одни таланты: один- художник, другой музыкант, да еще какой музыкант.- Она все щебетала, щебетала и вдруг:- Ой, у меня же там пригореть все может,- и выскочила из комнаты. Вскоре из кухни послышались приятные, аппетитные запахи.  Ваня продолжал играть. Он наигрывал вальс из кинофильма « Атаман Кодр»- одно из любимых им музыкальных произведений- подарок Васи Синицы. Это он научил его играть эту мелодию.
 Дверь снова, на этот раз уже тихонько, открылась и Сонька, прислонившись к дверному косяку, слушала музыку и любовалась Ваней. У нее от радости пришедшего к ней счастья даже глаза стали влажные. Она смахнула со щеки  набежавшую от восторга счастья слезу, и снова побежала в кухню, тихонько прикрыв за собой дверь.
   На крыльце общежития послышалось громкое топанье ног, словно сбивали снег с обуви, потом отворилась дверь, и дежурная на вахте спросила:
  -Ну, как, Леша, нагулялся в лесу?
  -О, да, тетя Фрося. Ноги еле приволок. Но не зря лазил!
  -Ну, ну, показывай, что принес.
  -Трех тетеревов и зайца.
  -Да ты что? Ну, молодец!
   Ваня узнал по голосу Лешу Ушакова и выскочил в коридор.
  -Я слышал уже, Леша. Ну, показывай свои охотничьи трофеи.
  -Ваня, давай потом. Я  переоденусь и хоть чайку попью. А что за девушка в кухне готовит что-то? Так вкусно пахнет!
Ваня улыбнулся:
  -Скоро обедать будем, это моя невеста Соня.
  - Да ты что? Ну, ты даешь! Ладно, возьмем это дело на заметку. А ребята с рыбалки не приходили?
  -Нет еще, но скоро сумерки опустятся, и они должны прийти. Ладно, Леша, иди, переодевайся. Я позову на обед.
  Ваня пришел на кухню, и Соня ему показала на кастрюлю, стоявшую на столе:
   -Вот это готово, можешь нести в комнату. Только возьми полотенце, кастрюля горячая.  Еще немножко и остальное будет готово.
  -А что, там еще что-то есть?
  -Конечно, я на всю вашу комнату готовила, вас же шестеро? Или пятеро? Все равно, на всех хватит
  -Сонечка! Я забыл тебе сказать: мы сегодня готовим небольшой фуршет. Всем негде поместиться, поэтому  придется стоя, в кухне.
  -А по какому поводу?
  -Знаешь, у Коли вчера был день рождения, и мы немножко хотим это дело отметить, самую малость.
  -И ты молчал? Ну, ты молодец! Разве я не стою того, что бы меня предупредить об этом?
  -Сонечка, ну, не надо так. Я от нашего с тобой имени вручил ему подарок- фотоаппарат-«Зенит». Так что все в порядке. А не предупредил я тебя только потому, что не знал- будет он  отмечать это событие или нет. Он же, как в воду опущенный, ходит
  -Все равно так нельзя. Я же для вас обоих не посторонний человек. Или ты иначе думаешь?
  -Сонь, ну, что за детство.
  -Ладно, все. Больше не буду. Ну, поцелуй хоть меня и легче станет.
  -Кому?
  -Нам обоим,- и засмеялась, подставив губы для поцелуя,- о, как вкусно! Еще хочу! Ой, что-то кипит там сильно,- она подбежала, сняла кастрюлю с конфорки,- еще чуть-чуть и пропало бы второе. Это все из-за тебя!- улыбаясь проговорила Сонька. Она взяла ложку, достала из кастрюли немножко, и, обжигаясь, попробовала, притаив дыхание, словно прислушиваясь к тому, что было на краю ложки. Она положила в рот остаток, прожевала его и подвела итог:- сойдет. На, это тоже неси.
   Ваня отнес кастрюлю, Сонька собрала остальную посуду, ложки, нож и пошла следом. В коридоре послышался топот ног, возбужденные веселые голоса и возгласы по поводу того, что чем-то вкусным пахнет.
  -Дверь в комнату открылась, и на пороге первым появился Николай Семеняка. Увидев Соньку, он остановился,  и она быстренько подбежала к нему, взяла ладонями его, раскрасневшие от морозца, щеки и поцеловала его в губы.
  -С днем рождения,  Коленька!- Николай обнял Соньку и приподнял над полом, поцеловал:
  -Спасибо, Сонэчко. Ой, какая ты легенькая, как пушинка. Как-то не похоже, что ты в столовой работаешь А ты, Ванька, что уставился, а ну отвернись. Уже и нельзя Соньку поцеловать
  Все расхохотались, а из-за спины Николая выглядывали ребята, тоже улыбались. А догадливый, как всегда, Костя резюмировал:
  -А это, между прочим, аппетитные запахи идут отсюда, с нашей комнаты. Вижу даже, вон на столике, в кастрюле источник запаха.
  -Ты, Костенька, ничего видеть не мог, потому что кастрюля закрыта,- ответила ему смеясь Сонька.- Ребята, а что это вы столпились у порога? Проходите, не стесняйтесь,- улыбаясь, пригласила  она ребят.
 Все дружно ввалились в комнату, заполнив их радостными и слегка возбужденными голосами.
  -Как рыбалка,?- спросил Ваня Костю и, не дожидаясь ответа, снова спросил,- а остальные где?
  -Рыбалка, Ванечка-во!- Костя показал поднятый вверх большой палец, Я еще не был на такой рыбалке! Ну и клев! Ты, знаешь, мы на всю нашу компанию почти два полных целлофановых мешка натаскали: щука, о, стерва! Окунь, язь, чебак. Даже три нельмушки поймали и две стерлядки. Вот так!
  -Да не может быть,- удивленно поднял плечи Ваня.
  -А ты иди, да  посмотри, мы на кухне ее оставили.
  Ваня не выдержал и побежал вместе с Сонькой в кухню. Там, в самом деле, в углу стояли два мешка рыбы. Ваня открыл мешок, в него заглянула и Сонька.
   -Ну, ты посмотри, что делают! Неужели все это возможно сейчас, зимой? Ну и ну. Сонька удивленно покачала головой и отошла в сторону.
  -Ванечка, я, конечно, в этом ничего не понимаю, но мне, кажется,- это много. Что, пойдем?
  -Подожди, Сонечка, ребята сейчас выйдут, они переодеваются. Посидим пока тут.
  -Тогда я чайник поставлю.
   Николай выглянул из комнаты:
  -Ваня, Соня, где вы там? Заходите.
  -Сонечка, Вас, кажется, так зовут? Вы извините нашу несдержанность…
  -Твою, Костя, несдержанность,- вмешался Леня Чаусов.
  -Не перебивай, когда старшие говорят. Так вот, простите нашу несдержанность, но мы не устояли против соблазна заглянуть в кастрюли, и должен сказать- мы потрясены! Поэтому предлагаю, чтоб не вводить во искушение посторонних, которые вот-вот появятся, вкусить малость от этой прелести. Возражений не будет? Как видите, все согласны.
  -Ты, Костя, кончай словоблудием заниматься, а давай раскладывай на стол тарелки, нарезай хлеб, короче- меньше болтовни, а больше дела. Да, и по такому случаю откупорим «родненькую»,- распорядился Николай.
  -Ты, Коля, как всегда прав . А, где Леша Ушаков?
  -Эх ты, чуть не забыл,- сокрушенно покачал головой Ваня,- Леня, ты ближе, постучи по стенке.
  Через минуту вошел Леша.
  -А, где твой стакан?- спросил Ваня.
  -Сейчас принесу,- и пришел уже со стаканом и бутылкой водки.
  -Леша, а ты закуску не принес с собой, у тебя там, кажется, макароны с тушенкой еще остались?- не удержался от шуток Костя.
Налили в тарелки борщ, нарезали колбаски, открыли баночку с маринованными огурчиками и, конечно, достали из тумбочек каждый свой стакан, Соньке досталась маленькая рюмочка, невесть откуда появившаяся недавно в их комнате, и тут же Костя всем аккуратно налил, и взял на себя смелость произнести тост:
  -Ребята, я не буду, как тут выразился один, не буду на него пальцем показывать,- словоблудием заниматься и скажу от чистого сердца- я рад, что меня окружают такие чудесные люди,- он обвел рукой с наполненным стаканом комнату,- скажу больше- я счастлив, что есть вы все. Мы вместе уже скоро три месяца. За это короткое, но такое непростое время у нас было всякое, что тут скрывать, но мы всегда, каждый из нас в отдельности, находили в себе силы поступиться чем-то своим, может и важным, ради нашего общего, что стало уже, не побоюсь этого слова, нашим достоянием- крепкой мужской дружбы. Можно было бы на этом ограничить мой тост. Наша дружба стоит того, чтоб за нее  поднять бокалы, сиречь, стаканы. Но это было бы не правильно. Не правильно потому, что наше единое целое составляет каждый из нас в отдельности. И каждый   по отдельности, по назначенному ему сроку обретает свое счастье, ради которого и живет человек на свете. И я бесконечно рад, что свое счастье обрел наш друг- Ванечка Прохоров. Вот оно, сидит рядышком с Ваней, как распустившийся весенний цветок-Сонечка! Так выпьем же за Ванино счастье- Сонечку. Ура!
   Все дружно выпили и Сонька тоже, смахнув перед тем накатившуюся слезу, слезу простого человеческого счастья.
  Снова налили в стаканы. Сонечке в рюмочку. Ваня поднялся, обвел взглядом присутствующих, на миг, остановившись на Николае, нежно улыбнулся Соне, и начал свой тост словами:
  -Костя здесь все правильно сказал о нашей мужской дружбе, и я  благодарен ему за добрые слова в адрес нас всех, в адрес Сонечки. Все это так, но я бы добавил еще вот что: наша дружба, а каждый из нас знает об этом, не просуществовала бы и недели, если бы не было того цементирующего начала, того стержня, на котором держится прекраснейшее здание нашей дружбы. Я имею в виду Колю, которому вчера, как вы знаете все, исполнилось двадцать два года- прекраснейший возраст. И я благодарен судьбе, что она подарила  мне дружбу с  этим человеком. Скажу откровенно- если бы не Коля, я многое потерял бы уже в этой жизни, и, прежде всего, мое счастье, которое- вот оно- сидит рядом со мной,- он обнял  Соньку за плечо, и слегка прижал к себе,- и я бы очень хотел, что бы и Коля был не менее счастлив, чем я сейчас. Надеюсь и верю, что так оно и будет. За тебя, Коля, и твою Ксению, которой, к сожалению, сейчас, пока, нет среди нас. Но, надеюсь, не за горами то время, когда мы вместе будем радоваться  воссоединению ваших сердец, Коля. Прошу простить несколько выспренный слог моего тоста, но я от всей души хочу, чтоб вы поддержали его с надеждой и верой, что счастье к Коле, обязательно придет, потому, что он наделен еще одной замечательной способностью- творить крупицы его каждой минутой своей жизни. Вот и все, что я хотел сказать,- и все дружно выпили. 
 

 



 
 
               
 
   -Ребята, вы  так  восторгались  обедом, а ничего не едите. Остынет, ведь, все.
  -Все, кончайте стесняться, тут все свои, и дружно налегли  инструментом,- это снова Костя решил, с, привычным для него юмором, немного расшевелить застольную нерешительность ребят. Уставшие парни начали с аппетитом кушать, как подарок, неожиданно сваренный Сонькой обед.
  -Слушайте, я давно не ел с таким аппетитом. У, как,  вкусно! Это Сонечка, спасибо ей, позаботилась о нас. Спасибо, Сонечка, очень вкусно, честное слово. Откровенно говоря, нам, когда шли с рыбалки домой, даже и в голову не могло прийти, что нас ждет такой аппетитный обед. А есть так хотелось! Я как подумал, что придется сейчас что-то готовить- тоска такая на меня нашла.… Слушай, Ваня, тебе здорово повезло с Сонечкой, - не удержался от похвал и тараторил слегка захмелевший,  ставший от этого таким разговорчивым, Леня Чаусов.
  -Если ты постараешься, и будешь себя правильно вести, то и тебе повезет. Ты слышал, что было сказано? - ешь и меньше говори, а то остынет,- ответил ему Ваня.
  -Ладно, ребята. Вон идут уже остальные наши,  давайте перебираться в кухню- там продолжим наш задушевный разговор,- предложил Николай…   
   Где-то до восьми вечера в кухне общежития лилась дружеская беседа, слышались песни под гитару, хохот, веселье.
  Потом большой компанией, человек десять, пошли провожать домой Соньку. Недалеко от общежития все остановились, и до двери Соньку пошел провожать один Ваня.
  -Ладно, Ванечка, спасибо тебе. Ты мне сегодня подарил большой праздник,- Сонька смущенно опустили глаза,- спасибо, любимый- Она нежно поцеловала его,- давай иди, Ванечка. Завтра увидимся. Во сколько придешь?
  -Часов в девять, не поздно?
  -Ванечка, я хочу поспать подольше. Приходи часов в одиннадцать.
  Ваня с кислой миной посмотрел на Соньку.
  -Ладно, отсыпайся.- Он поцеловал ее, помахал ей рукой и пошел к ребятам.

  В понедельник утром, ровно в восемь часов Ваня и Соня уже стояли у двери ЗАГСа.  Дверь была заперта, и Ваня с досадой непрерывно хлопал правой ладошкой о кулак левой руки.
  -Ванечка, ну, не нервничай так. Придет заведующая, никуда она от нас не денется.
  И, действительно, к двери подошла высокая стройная женщина, достала из сумочки ключ, и стала открывать дверь.
  -Вы ко мне?
  -Если Вы представляете это заведение, то- к вам.
  -Подождите, я приглашу всех по очереди.
   -А почему по очереди, мы вместе по одному делу.
  -Да? Ну, все равно подождите.
   Через несколько минут через дверь послышалось:- входите.
  Ваня пропустил Соньку вперед, потом сам вошел, снял шапку:
  -Здравствуйте, - посмотрел на табличку на столе, где значилась фамилия, имя, отчество хозяйки этого заведения,- Евгения Николаевна. Мы вот,- он показал рукой со снятой шапкой в сторону Соньки,- хотим подать заявление…короче, мы хотим расписаться.- Евгения Николаевна  с нескрываемой радостью и таким же нескрываемым удивлением посмотрела на обоих.- А почему Вы  с таким  удивлением на нас смотрите. В нашей просьбе есть что-то необычное?
  - Да, ребята, представьте себе- необычное, я бы даже сказала- это событие! Да, да, событие! Дело в том, что за мою работу здесь, в Усть-Талинском ЗАГСе, а я здесь уже одиннадцать лет- это будет первый случай  регистрации бракосочетания в истории нашего поселка. Регистрировали, в основном смерти, двоих новорожденных, а, в основном- почему-то разводы.  Вот так, ребята! Паспорта принесли?- Ваня кивнул,- давайте сюда.- Евгения Николаевна открыла папку и достала из нее бланки,- вот, пока заполняйте.- Она открыла паспорта и стала смотреть записи,- так, прописка есть, других бракосочетаний, разводов- нет.  Только, ребята, вам месяц придется подождать, обдумать еще раз ваше решение, а потом, если не передумаете-  мы оформим ваш брак, как полагается по закону.   
   Сонька и Николай переглянулись между собой, сокрушенно покачали головами. Ваня не выдержал:
  -Евгения Николаевна! Мы с Сонечкой уже давно все обдумали и все решили. Ну, сами подумайте, могли ли мы прийти вот так, с бухты-барахты,  вам голову морочить?
  -Ребята, возможно, ваше решение обдумано и взвешено. Но закон, как говорят, есть закон, и ничего тут не поделать.
 Зазвонил телефон,- извините. Да. Это- я, слушаю вас. А,  Александр Николаевич, здравствуйте! Здравствуйте! Да, ничего, все в порядке, Александр Николаевич. Ну, да. Так, ничего особого. Скажите, а когда вы начнете…это….землю сверлить. Мы все в таком нетерпеливом ожидании этого события. Это же, считайте, от вас теперь зависит будущее нашего поселка, и всех живущих здесь. Нет, нет, Александр Николаевич, я нисколько не преувеличиваю.- Ваня и Сонька переглянулись между собой,- ну, да, я и говорю- бурить. Летом? Интересно. А  у вас вопрос, наверно, ко мне какой-то, Александр Николаевич?- слушая телефонную трубку, она неожиданно через очки посмотрела с любопытством на Соньку и Ваню,- Да, вот они, сидят, пишут заявления. Да, да, я понимаю. Александр Николаевич…Ну, да, конечно. Ну, разве что в порядке исключения,- Ваня с Соней радостно заулыбались,- да, я и говорю- в порядке исключения. Александр Николаевич. Голубчик, ну, помилуйте: кто же оформляет бракосочетание в понедельник, в тяжелый день. Вы хотите, чтоб и жизнь у них была такая же? Ну, вот, видите. Я, думаю, до субботы они уж потерпят как-нибудь. Да, не за что. Пожелайте им счастья. До свидания, Александр Николаевич.- Евгения Николаевна положила телефонную трубку и посмотрела на Ваню, потом перевела взгляд на Соньку.-  Да, ребятки, хорошие у вас попечители. Вы, наверно, все слышали и поняли. В субботу оформим ваш союз.
  -Мы так благодарны вам, спасибо огромное,- хором, в один голос, заговорили словами благодарности Ваня и Сонька,- Посмотрите, пожалуйста, правильно ли  все мы заполнили?
  -Да, все правильно. Только фамилии свидетелей нужно внести со стороны жениха и невесты,- и она вернула им заявления.
  -Ваня, у тебя Коля будет? Я приглашу в свидетели свою подружку, Ленку Курбатову.- Они дополнили заявления и вернули Евгении Николаевне. Она посмотрела бумаги.- Ну, теперь все в порядке. Давайте,  в субботу приходите, к десяти часам вместе с вашими свидетелями.
  -Спасибо, Евгения Николаевна, до свидания.
  -Счастливо вам.
  Ребята, счастливые, вышли на улицу и там обняли друг друга: -Ванечка!
  -Ну, ладно, Сонечка, люди оглядываются.
  -Да, пусть оглядываются и смотрят на счастливого человека.  Разве это- не редкость?
  - Сонь. А откуда Артамонов узнал про наши…ну, что мы подали заявления?
  - А я вчера зашла к тете Зине и я ей все рассказала. Она предупредила меня, что месяц надо ждать, но пообещала попробовать все устроить, чтоб нас раньше расписали.
  -А Александр Николаевич каков, -распишите их прямо сейчас!- И оба  вместе расхохотались.- Ладно, Сонечка, я побежал, мне на работу пора.
  -И я с тобой. Зайду к тете Зине, надо же поделиться радостью, и посоветоваться насчет свадьбы. Ведь у меня, Ванечка, кроме нее и тебя -больше никого на свете  нет.- И они, взявшись за руки, пошли вместе.
   Зинаида Николаевна  беседовала с Тимофеевой, когда Соня и Ваня вошли в балок.
  -Здравствуйте.
  -А, ребята заходите, присаживайтесь, я сейчас.- и она начала объяснять, где, по ее мнению нужно будет располагать диспетчерскую на генплане:
  -Да так и пойдут эти объекты по одной линии: контора, диспетчерская, клуб, а с этой стороны нужно зарезервировать площадку под магазин и столовую- объекты, так сказать, второй очереди. Ну,   как будто, все, Татьяна Сергеевна.
  -Да, я пошла работать.
  Когда дверь закрылась за Тимофеевой, Горбатова не удержалась и обняла за шею Соньку и расцеловала ее, вся сияющая радостью за молодых людей.
  -Молодцы, ребята! Ну, Ванечка, береги теперь это сокровище. Как со свадьбой, будете отмечать?- я, полагаю, надо бы. Тем более, говорят, это первая свадьба в поселке. Конечно, скромненько так, без особого шика и размаха, но обязательно она должна быть. Это мы с Сашкой не могли себе этого позволить, а вам же на всю жизнь память. Может, в столовой организуем? Хотя, по сути, больше и негде. Деньгами мы поможем, из директорского фонда. Надеюсь, Артамонов- не жмот.
  -Не беспокойтесь, Зинаида Николаевна, Я заработал за эти два месяца хорошо, подъемные- больше половины осталось. Кроме того,  скоро зарплата. Так что, думаю, хватит.
  -Ванечка, а почему ты меня не учитываешь? Это же и моя свадьба. Так что вместе сложимся- и отметим это наше событие. Ванечка, все, решено и не мотай головой. Вот только как с подвенечным платьем? Интересно- они хоть есть в магазине?
  -Я видела, Сонечка, надо только померить. В случай чего- переделаем как надо. Время еще до субботы есть. Ты насчет столовой сама договоришься или подключим «большую артиллерию?»
  -Схожу сейчас, тетя Зина и выясню. Ну, все, я побежала. Я не прощаюсь, зайду еще. Ванечка, пока,- она стремительно выскочила из балка и уже не шла, а словно летела, быстро перебирая ногами, обутыми в теплые хантыйские кисы, расшитые красивым узором. Ваня проводил ее взглядом через заиндевелое слегка окно балка, и когда Соня скрылась из виду, обратился к Горбатовой:
  -Спасибо, Зинаида Николаевна, за помощь и поддержку.  Пойду работать, а то уже начало десятого.
  -Ваня, ты с четверга возьми отпуск на свадьбу, законом положено. Так что, напиши сегодня  же заявление. Ну, иди, работай.
  Горбатова оделась и пошла к Артамонову. Он сидел один и с кем-то разговаривал по телефону. Увидев Горбатову, он заторопил своего собеседника,- ладно, давай, все, а то ко мне пришли,- и положил трубку.- Я слушаю тебя, Зинок. Ты такая вся  какая-то радостная, сияешь, аж!
  -Ну, как не радоваться, Сашок? Такое событие!
  -Да, конечно. Так ты в связи с этим событием зашла?
  -Ты, оказывается, можешь быть и догадливым, если захочешь. Может, угадаешь, за чем я пришла?
  -Конечно, насчет денег на свадьбу. Угадал?- И рассмеялся, глядя, как  Горбатова утвердительно закивала головой.- Я уже предвидел это. Много, конечно, не получится, но тысячи две дам. Достаточно?
  -Да, думаю, хватит. Спасибо, Сашок.
  -Я распоряжусь. Пусть Иван зайдет сегодня к вечеру, и получит деньги.
  - Спасибо еще раз, ну, все. Я пошла. Да, в Сургут кто-нибудь поедет к Ивану Кондратьевичу за пиломатериалами и оконными рамами?
  -Да, завтра. Сегодня никак не получится. Поедет Рыбакин. Я извинюсь перед Иваном Кондратьевичем и на следующий понедельник обязательно поедем исключительно только к нему  без всяких деловых встреч. С  тобой вдвоем поедем.
  Выходя из балка,  Горбатова встретила Семеняку, направлявшемуся к Артамонову. Она с удивление посмотрела на него и посторонилась, пропуская его в помещение. Семеняка постучал и, услышав : «да, да», вошел.
  -Здравствуйте, Александр Николаевич, можно?
  -Здорово, Коля. Заходи, присаживайся. Что? Тоже надумал жениться? Нет, я не против, но уж поспешно как-то  твой друг Ваня решение принял.
  -Да, нет, Александр Николаевич. Моя невеста далеко отсюда, а из здешних- заводить не хочу. Так что –повременю с этим делом.
  -Ну, и правильно. Так, я слушаю тебя.
  -Александр Николаевич,- Семеняка приумолк, будто набирался сил или смелости,- тут такое дело: ну, вы уже знаете про Ваню. Он принял  решение, действительно, может не поспешное, а я бы сказал- не своевременное, но, я уж буду откровенным с Вами- он без ума от Соньки, и просто боялся ее потерять. А на нее ребята поглядывают, уж очень она соблазнительная. Да, что и говорит, девка приятная во всех отношениях. Но,  кто может сказать сегодня, что вовремя,  а что- нет. Так уж сложилось у них все.
  -Да, Коля, я все понимаю. Я ведь тоже молодым был. Но им же где-то жить надо?
  -Александр Николаевич, но Вы же прекрасно понимаете, что, когда человек холостой, у него мало, практически, нет перспектив получить  жилье, разве что построить. Но я ведь знаю, что это такое- построить дом. Поэтому так уж и заведено у людей, в отличие от птиц, что сначала заводят семью, а потом- думают про жилье. Я, ведь, Александр Николаевич, и пришел по этому вопросу, с предложением,- Артамонов слегка напрягся, ожидая, что еще скажет этот молодой человек.- Конечно, Вы можете сказать: раз это проблема Прохорова, то пусть он и приходит. Но здесь ситуация такова, что Ваня не может к Вам прийти с подобным предложением.
  -Слушай, Коля, ты давай конкретней, а то длинный какой-то разговор у нас  получается.
  -Да, извините. Я предлагаю, я даже прошу Вас пойти навстречу: выделить  из тех пяти домиков, что мы построили, правда, еще не закончили, один для Вани. Вы же сами сказали, что они  для семейных людей, которые привезут свои семьи в мае. Но до мая еще пол- года ждать, а эта семья- вот она уже есть, и не беда, что они еще не оформили свои отношения.      
  -Ну, и хитер ты, Коля! Смотри, как меня обложил, и отвертеться уж нельзя тут
  -Да, нет, Александр Николаевич, я человек бесхитростный. Просто не знал, как начать этот  разговор.
  -Да, я так, просто сказал, Коля. А начал ты- правильно и, главное- убедительно. Ты, знаешь, я принимаю твое предложение. Но у меня есть условие, даже два: к весне построить другой домик, взамен тому, что заселит Прохоров. И второе- не позже середины февраля- это осталось чуть меньше двух месяцев- ты должен построить коттедж на две семьи, вот здесь, через дорогу. Разумеется, я дам тебе людей. Правда, человек пятнадцать, не больше. Идет?- Коля уже не чувствовал себя от радости.
  -Да, какой разговор, Александр Николаевич! Вы так здорово помогли, спасибо. И еще, Александр Николаевич, одна маленькая просьба- разрешите взять двух человек и закончить хотя бы один домик, чтоб в субботу молодые могли сразу его заселить.
  -Ладно, давай. Определись какие там материалы нужны и- приступай. Я предупрежу Зинаиду Николаевну.
  -А я уже определился, вчера втихаря от ребят сходил туда. Нужно листов десять ДСП на пол. Черный пол там уже настелен. Аргалиту столько же и немного досок на тамбур.
  -А сколько это- немного?
  -Да, где-то с куб двадцатки.
  -Хорошо, возьми. Подожди, я записку напишу, чтоб тебе выдали все это. Ну, гвозди и всякую там мелочь- ты уж сам.
  -Спасибо, Александр Николаевич.
  -Ну, все, иди.
  -До свидания. 
  Когда закрылась за Семенякой дверь, Артамонов с досадой подумал, что у него нет такого преданного и отзывчивого друга, как у Вани Прохорова. Горбатовы, разумеется,- не в счет. Конечно, морское товарищество было, без этого на корабле- просто нельзя. Но  это совсем другое.  Артамонов несказанно обрадовался тому, что есть, и их становиться все больше- людей, способных воспринимать нужды других, как свои, и самым активным образом, отдавая частицу самого себя, помогать нуждающимся. Причем, искренне и безвозмездно, нисколько не ставя себе в заслугу свою добродетель, а исполнять ее как святой долг, не выпячивая ее перед другими. Вот Коля, он пошел смотреть домик, чтоб никто из ребят даже и не подозревал о его намерениях. Артамонов почему-то даже уверен был, что Ваня Прохоров даже и не догадывается о намерениях Николая взять на себя долг помощи другу с жильем. Казалось бы, что тук такого: пошел к директору, поговорил с ним, потом взял топор, молоток, постучал ими, тем более, что за это еще и зарплату получит, и вот на, радуйся,  Ваня Прохоров, и восхищайся своим другом, воздавай ему хвалу! И потом-  кроме зарплаты, тебе- почет и уважение, восхитительные возгласы, где-нибудь в застольной компании. Конечно, ничего сложного, трудного здесь нет. Но, почему-то, не всякий способен сдвинуться с места, и сделать хотя бы первый шаг в сторону помощи нуждающемуся в ней. И все это из-за маленького пустячка, такого пестливого зверька, который сидит блаженно в тебе- лени. Душевной лени. Конечно, Ваня не обойдет благодарностью друга и будет долго, если не всю жизнь, помнить дружески протянутую руку. Но не это их будет еще больше роднить, а радость Коли за друга, за его счастье. И радоваться в душе, так тихонечко, чужому счастью, как своему –это, ведь, тоже не каждому дано. И дано оно только тому, кто своей душой, своими добрыми помыслами и конкретными делами вносил лепту в создание этого, чужого счастья, как своего.
   Семеняка вошел в балок к Горбатовой. Та сразу, с нетерпением обратилась к Николаю:   
   -Коля, ты прости мое любопытство- у тебя что-то случилось? Я спрашиваю потому, что так, по пустякам не будешь идти к директору.
  -Да, нет, Зинаида Николаевна, у меня все в порядке. Александр Николаевич мне поручение дал- срочно построить коттедж на две семьи, вот здесь напротив, через дорогу. И сроки дал сжатые- чтоб к середине февраля он был готов. Кроме того, нужно закончить недостроенные домики. Вот я решил- начнем, вернее, закончим мы сначала по- быстрому домики, а потом- начнем коттедж. Тем более, что там еще свайного поля нет.
 - Интересно, а почему он мне ничего не сказал, я ведь только что  от него?
  -Я, думаю, Александр Николаевич сначала хотел быть уверен, что мы с ребятами сделаем эту работу, а уж потом давать ей ход.
  -Ой, темнишь ты что-то, Коля, по глазам вижу- темнишь. Ладно, сейчас схожу к нему и выясню все.
  -Да, Зинаида Николаевна, только мне сначала нужно получить все то, что вот здесь в записке  перечислено. Можно?- и он подал Горбатовой записку от Артамонова.
  -Ладно, пошли. Вот только оденусь.
  Семеняка вышел из балка и стал дожидаться Горбатову на улице.
  -Зинаида Николаевна, а машину дадите отвезти все это на место? И двоих ребят в помощь, на два дня?
  -Конечно, Коленька, все будет тебе, только работай и постарайся не уставать сильно.
  -Но это, Зинаида Николаевна, как получиться.
  Николаю было несколько неловко оттого, что Зинаида Николаевна в последнее время начала его опекать, как-то так, по-доброму, по-матерински. Он не хотел, чтоб это выделялось и стало достоянием  чужих любопытствующих  глаз и  неверных толкований. Но, с другой стороны, ему казалось, что она тосковала по своему сыну, оставшемуся в Куйбышеве без попечения родителей, на студенческих хлебах. И он подумал, что ей хоть на кого-нибудь хочется перенести свою заботу об отсутствующем здесь сыне, и она выбрала его, Колю. Наверно, потому, что он был ближе всех ей по духу, и она своим женским, даже материнским чутьем, эту духовную близость чувствовала. И Николай решил смириться с этим, и это было ему  даже где-то внутри души приятно. Тем более, что он вырос без матери. Но неловкость все же оставалась, и ему трудно было преодолеть ее.
  -А кого ты бы хотел взять себе в помощники?
  -Костю Серебрякова и Митю Подшибякина.
  -Ладно, забирай, вон они, стоят и  смотрят,- и махнула рукой в сторону конторы, подзывая ребят к себе.- Ребята, вон там Урал стоит, скажите водителю, чтоб подъехал к тому вагончику со стройматериалами,- и показала рукой в сторону старого, перекошенного вагончика.- Я сейчас позову Людмилу Прокофьевну, кладовщицу, она тебе все выдаст.
  -Спасибо, Зинаида Николаевна, я гвоздей еще килограмм пять  возьму.
  -Бери, я скажу кладовщице,- и пошла в вагончик. Вскоре она вышла с женщиной средних лет, показала ей рукой в сторону Семеняки, а сама пошла к Артамонову. Он уже собирался  уходить, одевал  полушубок на белом меху, крытый серой плотной  плащевой тканью.
  -Ты ко мне?- спросил, остановив на полпути руку к рукаву полушубка.
  -А что- здесь еще кто-то есть?- и шутливо начала оглядывать помещение,- я ненадолго, Сашок.
  Артамонов одел полушубок и, не застегивая его, присел на стул.
  -Присаживайся, не стой. Я слушаю тебя.
  - Сашок. Мне Семеняка сказал, что ты собираешься коттедж строить?
  -Да, я собираюсь пригласить главного инженера, и еще специалистов. Им же надо где-то жить. А на строителей сейчас сложно рассчитывать. Я собираюсь, кроме этого еще два таких коттеджа построить. Жизнь, Зинок, заставляет. И эти объекты хочу до мая сделать. Готовься с Санькой к переселению.
  -Ну, с этим понятно, а как с клубом, который ты обещал ребятам, диспетчерской?
  - Клуб, диспетчерскую придется приостановить. Я ребятам объясню и, надеюсь, они все поймут. А контору и пилораму- придется штурмовать.
  - Но на клубе надо закончить фундамент, не бросать же его.
  -Заканчивайте. И надо забивать сваи на коттедже. Вот поеду сейчас к  Григорьеву, он обещал дать чертежи на него, договорюсь с ним по стройматериалам- свай у нас не хватает и бруса. Зинок, все, меня уже ждут.- Артамонов поднялся и вышел из-за стола.- я поехал, через часок буду. Горбатову я сказал насчет денег для Прохорова, он сейчас поедет со мной- я к Григорьеву, а он- в банк. Зарплату дадим сегодня всем.   
  -Ладно, а переиначивать больше не будешь?
  -А я много переиначивал? Ты напраслину не возводи на меня, а то я рассержусь- ух!
  -Ладно, езжай. Удачи тебе.
   Зинаида Николаевна вышла и направилась к Зилу- автобусу. « Надо на базу к вышкарям заехать, посмотреть что там и как. Действительно, пилораму надо форсировать. Пиломатериалов столько надо! Оборудования вот только пока нет, но Сашок, правда,  грозился привезти по зимнику, как только он откроется. Да. Надо ехать.  Только зайду на минутку и  девочек предупрежу». Она зашла в балок и через минуту вышла, направившись к машине.
  -Давай, Аркаша, на базу к вышкарям.
  -Куда скажете, хоть  в Сургут.
  - А что, дальше пока нельзя?
  -Зимник, Зинаида Николаевна, еще не открылся. Но, говорят, со дня на день должны появиться дорожники. А то, запросто, махнули бы в Тюмень.
  -Мы, Аркаша, старые с тобой ехать по такому маршруту. Еще где-нибудь развалимся по дороге.
  -Ладно, Вам, Зинаида Николаевна, Бога гневить. На Вас  мужики еще вон, как рысаки, косят глазами.
  -Что-то не замечала.
  -Это Вы не замечали. Другая бы, на Вашем месте, уже бы  извлекла для себя что-нибудь из этого, эдакое- веселенькое. И греха не побоялась бы.
  -А ты, Аркаша, в Бога, будто бы  веришь?
  -Не буду скрывать, Зинаида Николаевна, верующий я. Из  войны еще. Вам, может, показаться странным, но я  только благодаря Господу нашему вернулся живым. Я попадал, и не раз, в такие переплеты, что с жизнью прощался, а вот, видите, живой. Даже баранку продолжаю крутить, как на войне.
  -Да нет, Аркаша, не вижу ничего странного в твоей вере. Я ведь, иногда, задумываюсь над некоторыми вещами,  которые трудно пока объяснить, опираясь на науку. Но это- не для широкого обсуждения. Обсуждать можно, когда есть надежда, что в ходе него можно постичь истину. Но пока- это все равно, что двум слепым искать дорогу.
  -А вы, смотрю, библейскими притчами начали выражаться.
  -Да, так, почитывала я ее когда-то, Аркаша. Не все, правда, могу принять из нее. Вот, Старый Завет- для меня просто чужд. Как так- бог, я не могу даже назвать его богом, уничтожает одних людей, чтоб поселить на этой земле других после их сорокалетнего скитания по пустыне. Но, это не тема для разговоров.- Горбатова замолчала, задумавшись, а потом неожиданно спросила:
  -Как думашь,  Аркаша, вот это тепло еще долго продержится?
  -Да какое же это тепло-под двадцать градусов.
  -Но, все же…
  -Трудно сказать, Зинаида Николаевна. Это Север. Вы же видите- ветер, случается, и нередко, по несколько раз на дню меня направление. Тепло, тепло, а вдруг- бац!- подул Северный ветер, и все мгновенно переменилось: ходил в рубашке, а тут надо фуфайку одевать. Так что- трудно сказать. Да и синоптики наши…-Он махнул обреченно рукой.- Ну, вот, мы и приехали, Зинаида Николаевна.
  Горбатова спустилась со ступеньки, захлопнула дверцу кабины и направилась к сваебойному агрегату. Ей навстречу пошел прораб Игнатьев. Он держал в руках какие-то бумаги,  поглядывая на них, то на Зинаиду Николаевну, потом широко раскрыв рот в улыбке, издалека начал:
  -О, кого я вижу! Здравствуйте, Зинаида Николаевна.
  -Здравствуй, Виктор Семенович. Ты что так заулыбался? Небось, грешки свои за развеселым добродушием хочешь спрятать?
  -Помилуйте, Зинаида Николаевна! Разве от Вас что-нибудь спрячешь? Да, вон оно все на виду, торчит из-под земли. Посмотрите,  как ровненько сваи забиты, как по веревочке.
   -А дай журнал забивки свай, посмотрю что там и как.
  -Да он у меня еще не готов.
  -Как это- не готов? Ты же каждую сваю сразу после забивки должен фиксировать в журнале.
  -Зинаида Николаевна. Это все есть, в черновике. Я потом перенесу в журнал.
  -Ну, давай черновик.
  -Вы знаете, он у меня дома остался.
  -Вот, Виктор Семенович, смотрю я на тебя и вижу твои школьные годы. Так и хочется сказать: садись, Игнатьев, двойка, и без родителей больше не приходи. Но, надеюсь, ты придешь ко мне подписывать форму два, процентовки? А ведомость забитых свай где? Тоже дома?
  -Да, нет. Вот она, смотрю ее.
  -Давай, давай ее сюда. Так, а почему сваи не пронумерованы?-она возвратила Игнатьеву бумаги,- а ну, давай посмотрим, что у тебя в натуре имеется.
  Они пошли по площадке, Горбатова что-то показывала пальцем, словно, тыкала им в землю, потом переводила взгляд на смущенного Игнатьева.
 - Значит, так: вот эти,  пять свай- перебить. Своими сваями. Сегодня же привезешь У нас и так свай не хватает. Вот на эти кривули и попадают металлические оголовники, видишь, они у тебя криво забиты, ушли в сторону, а ты говоришь- по веревочке. Когда закончите свайное поле?
  -Завтра к концу дня.
  -Ладно, приеду- проверю. А документацию сегодня вечером принесешь мне- всю полностью .
   -Зинаида Николаевна, ну, вы уж не сердитесь так, молодой я еще, исправлюсь. Но, вы уж, как на Большой Земле- ко всему так придирчивы.
  - А какая разница- здесь или на Большой Земле? Здесь, наоборот, с учетом агрессивности грунтов и геологических условий, более ответственно надо подходить к сооружению оснований под здания. Тем более там, где несущие конструкции подвержены дополнительным динамическам нагрузкам, как здесь, например.
  -Да я все, понимаю, Зинаида Николаевна.
  -Плохо, смотрю, ты  понимашь.
  -Да разве за всеми уследишь, у меня же еще пять объектов, не успеваю разворачиваться. А тут, в последнее время наш генеральный подрядчик, заказчик- жестко стали требовать, подгоняют с работой. Вот и мечемся.
  -Но, это уже хорошо.
  -Что- хорошо?
  - Ну, что вы уже больше «мечетесь», значит, дела пойдут лучше.
  -Да, уж…
  -Ну, до свидания, Игнатьев.
  -До свидания, Зинаида Николаевна.
  Горбатова сидела в машине и прикидывала в голове дальнейшие планы: «Послезавтра, нет, уже даже завтра, надо направлять сварщика, скорее всего- Женю Мясникова, человека три ему в помощь, и  начинать делать оголовники на сваи, потом  монтировать на них стойки под основания полов, каркаса здания. Объем сварочных работ очень большой времени- в обрез, могут ударить морозы в конце декабря, скорее всего, оно так и будет, и тут уж не разгонишься. А сегодня надо завезти на базу трубы, балки, листовой металл-десятку, чтоб завтра, не мешкая, можно было начинать. Тем временем, свайные работы будут закончены, если Игнатьев не обманет. Конечно, сварочные работы можно было начинать еще вчера, но нужно навешивать ограждающие конструкции на здание РММ. Там немного осталось работы, но все же…Да, еще нужен один автокран на базу вышкарей. С РММ и тампонажного цеха нельзя снимать. Опять же- людей не хватает. Надо бы еще, человек десять. Ох-хо-хо. А тут еще два дня выпадают в связи со свадьбой Сонечки и Ванечки. Но от этого никуда не деться уже. И люди наши, все, кто приехал с Артамоновым, полагаю, тоже будут там. Это же- событие: один из состава этой группы людей- женится! Да и мы- само собой. Она же мне, как родная дочь. О, как я хотела, чтоб Сонечка и мой Костя подружились. Но, мой оболтус никак на нее не реагировал. Как-то странно даже… »
  -Приехали, Зинаида Николаевна. Что-то Вы задумались сильно. Я уж не стал Вас беспокоить своими разговорами. Что- есть проблемы какие-то по базе вышкарей?
  -Да, проблемы, Аркаша, всегда есть и будут. Без этого и жизнь была бы скучной. Вопрос в том- как их решать?
  -Я на месте буду, Зинаида Николаевна. Да, Вы мне путевки черканите,-_и он подал несколько путевых листов сразу.
  -Потом зайдешь, Аркаша, заберешь путевки,- и направилась к себе в вагончик. Сняла полушубок, шапку, поправила прическу, оглядывая себя в зеркало. И, оставшись, видимо, довольной собой, хотела включить чайник, как  кто-то постучал в дверь- « Сонька, наверно».
  -Да, да. Войдите.
  Дверь открылась и на пороге неожиданно для нее показалась голова Игнатьева.
  -Что-то случилось, Виктор Семенович?
  -Нет, ничего, Зинаида Николаевна. Все в порядке. Просто, хотел поговорить с Вами, можно?
  -Давай выкладывай, что там у тебя?
  -Вы, Зинаида Николаевна, сказали, что у Вас проблемы со сваями. Я бы мог Вам помочь. Сколько надо?
  -Сейчас, срочно нужно около восьмидесяти штук. А где ты возьмешь столько?
  -Понимаете, Зинаида Николаевна, нам на стройплощадки завозят сваи с запасом. Ну, на случай поломки или еще там чего-нибудь…Словом, оказались лишние и я их потихоньку складывал, складывал и набралось около сорока штук.
  -Ты смотри, какой хозяйственный. И что ты предлагаешь?
  -Я вам отдам эти сваи.
  -А взамен ты что-то попросишь, так, видимо?- Игнатьев поерзал на стуле, и посмотрел на Горбатову таким жалостливым взглядом, что ей стало даже неловко от этого взгляда- еще чего доброго- заплачет тут в кабинете.
  -Понимаете, Зинаида Николаевна, на меня начальство взъелось, да не только на меня. Наш генеральный подрядчик, ну Руденко, так закрутил «гайки», что просто невмоготу стало. Он всем назначил сроки представления документов о  сдаче выполненных работ. Ну, сами понимаете, какие возможны последствия срыва этих сроков- он же мужик ох- какой крутой.
  -Ладно тебе преувеличивать. Я встречалось на днях с ним- он даже- доброжелательный, такой интеллигентный мужчина.
  -Да, это он с виду такой.
 - Короче, я поняла так, что ты просишь меня подписать форму два, а в порядке, так сказать, компенсации возможных потерь от такой операции- ты предлагаешь сваи. Я тебя правильно поняла?
  -В общем- то правильно, но не совсем. Вы это истолковали так, словно, я Вам взятку даю. Сваи я Вам даю в порядке помощи, как хорошему человеку, чисто по-дружески. А форму два и процентовки- я прошу подписать под мое честное слово, что к завтрашнему дню я все сделаю. В том числе и документацию. А сваи- они мне все равно не нужны, они ведь списаны уже.
  -Скажи мне, Виктор Семенович, а ты мог бы забить по-быстрому эти сваи на нашем, очень срочном объекте?
  -Зинаида Николаевна, это сложный вопрос. Я ведь, человек подневольный- где мне скажет начальство, там и работаю.
  -Я понимаю тебя. А если я договорюсь с вашим начальством?
  -Вопросов нет. Мне все равно, где заколачивать сваи.
  -Я не о том, Виктор Семенович. Я имела в виду, что эту работу надо сделать как можно быстрее, разумеется, не в ущерб качеству.
  -Сделаю, Зинаида Николаевна. А завозить сваи я могу уже сегодня. Покажите только куда.
  -Пойдем- это совсем рядом, через дорогу,- Горбатова поднялась и одела полушубок,-пошли. 
  Горбатова и Игнатьев вышли из балка, и мимо строящейся конторы направились через дорогу в сторону пустыря.
  -Вот здесь мы хотим построить здание. Если ты готов везти сваи, то я сейчас направляю сюда бульдозер чистить площадку.
  -Да, конечно. Сегодня же начну. А послезавтра, если  Вы договоритесь, начну забивку.
  -Ну, пошли, я подпишу тебе твои бумаги. 
  Горбатова вдвоем с Игнатьевым вошли в балок, и, не снимая полушубка, Зинаида Николаевна, присела за стол, сняла трубку с телефона,- присядь пока, Виктор Семенович,- и стала набирать номер.
  -Алло. Это приемная? Скажите, Николай Алексеевич у себя? Соедините пожалуйста, это Горбатова с конторы бурения, да. Зинаида Николаевна. Николай Алексеевич, здравствуйте. Это Горбатова с конторы бурения- помните такую, мы с Вами недавно встречались?- Она рассмеялась.- Спасибо за комплимент. Николай Алексеевич, а  я к Вам с нижайшей просьбой. Да. Нам срочно нужно забить сваи напротив конторы. Мы хотим быстренько соорудить коттедж для  наших главных специалистов. Да. Вот-вот приедут, а селить негде. Вот мы и хотим сами построить и Вас немножко разгрузим,- Горбатова рассмеялась на какую-то реплику Руденко,- спасибо, Николай Алексеевич. Да, завтра уже надо начинать, пока морозов больших нет. Спасибо огромное. Николай Алексеевич, так Вы сами скажете подрядчику, или нам договариваться? Вот спасибо, Николай Алексеевич. Я знала, чувствовала, что на Вашу помощь можно смело рассчитывать. Спасибо. До свидания, Николай Алексеевич.- и положила трубку.
  -Вот и все, Виктор Семенович. Завози сваи и- колоти. Сейчас, сниму полушубок и подпишу тебе бумаги.
  Через некоторое время Горбатова вышла из балка с Игнатьевым, он сел в машину, а Горбатова направилась в  в сторону клуба, где работал бульдозер.
  -Сергей, бросай это дело, есть срочная работа.
  -Какая?
  - Ну, какая еще может у бульдозериста сейчас работа- конечно, расчищать площадку от  снега . Езжай через дорогу, напротив конторы, я сейчас подойду туда.
  Горбатова определила машинисту бульдозера фронт работ и направилась к себе, в балок.
  -Вот теперь можно и чайку попить,- про себя вслух проговорила Горбатова и включила чайник. Вскоре чайник закипел, Горбатова налила в заварник кипяток, сполоснула его и насыпала чай. Она, словно, колдовала над заварником, наливая в него кипяток,  потом накрыла его полотенцем и туго обмотала.
   Горбатова прихлебывала горячий чай и мысленно начала возвращаться к разговору с Игнатьевым. «Что-то уж чрез меру все хорошо складывается сегодня у меня, как по-писаному. Так неожиданно легко решился вопрос с забивкой свай на коттедже. Что-то здесь не так». Горбатова неожиданно почувствовала, что складывающиеся дела с забивкой свай, имеют свои, какие-то глубокие и невидимые на поверхности корни. «Ах, ты…Конечно, он не закончит забивку свай на пилораме завтра. Там работы еще дня на три, если не больше. Как же я проморгала это, видела, ведь, что оставался еще очень большой объем работ. Конечно, же, отвлеклась на документацию и упустила этот момент. А он:- завтра все закончу.- Трепач. А как он быстро сориентировался, и уцепился за пустячную, мимоходом оброненную мной, фразу о нехватке у нас свай. Прокрутил быстренько эту фразу в голове и купил меня на этом. Купил! Как же я сразу не догадалась. А он, видите ли, сэкономил сваи, и аккуратненько соскладировал по-хозяйски где-то, авось, пригодятся. Да, никуда, конечно, он ничего не увозил и не складировал. Кто же будет делать лишние, никому не нужные перевозки- тут кран, машины нужны, время потерянное. Чепуха  все это. У него же шесть объектов и он всегда может эти резервные, а то и просто сэкономленные на нерадивом исполнении работ, сваи, куда-нибудь переместить с этих объектов, в случае возникновения в них острой надобности. Как сейчас, например. Он пособирает их со всех объектов, и привезет сюда, на коттедж… Ох, и лопухнулась я! Молодец Игнатьев! Я ведь знала о существовании неписаных, но сложившихся и четко соблюдаемых сторонами взаимоотношений по принципу: ты- мне, я– тебе, облаченных в благопристойную форму: взаимовыручка. И вот я, на тебе, непроизвольно также стала участником этой игры. Ну, что ж, поиграем». 
  Горбатова резким движением отодвинула стакан от себя, похлопала пальцами по столу, а потом также резко поднялась и пошла одеваться. « Надо пройтись немножко. Посмотрю, что там творится на объектах». Она вышла на улицу, оглянулась вокруг, и ей показалось, что снег какой-то другой- не белый, а голубовато-серый с матовым оттенком. И не такой привлекательный, как обычно, а холодный, отталкивающий. И не скрипит под ногами. Она с досадой пиннула носком сапога, лежавший на земле, затвердевший комок снега. Он полетел прямо под ноги Артамонова, которого она даже не заметила. Он шел ей навстречу.
  -Ты что пинаешься?
  - Да так, я не нарошно. А где машина, Сашок.
  -Как где- в банке, Саня на машине. А я, вот, пешком пошел от Григорьева. Ты что такая смурная? Случилось что-то?
  -Да, нет, все в порядке.
  -Как в порядке- я же вижу, что с тобой что-то неладное творится.
   -Слушай, ну, могут же быть у женщин тяжелые дни.
  -А. Ну, да, я все понимаю.
  «Он, видите ли- понимает».Горбатова опустила голову и начала хихикать, давясь от смеха.
  -Слушай, вас женщин, не поймешь: то ходит, чуть не плача, то хохотать начинает после этого.
  -А ты, Сашок, не ставь перед собой непосильную задачу- понять женщину. Мозги набекрень пойдут.- Артамонов махнул досадливо рукой и  собирался уйти, но остановился и спросил:
  -А что это бульдозер ковыряется там, через дорогу.
  -Как что- площадку под коттедж чистит. Ты же собираешься его строить?
  -А. Вон оно что. А то я подумал, что кто-то уже хозяйничает на нашем участке. Я у себя буду, в случай чего.
  -Горбатова собиралась было идти дальше, но ее внимание привлек шум машин на противоположной стороне дороги. Она пошла посмотреть, что там такое. «Ба! Игнатьев,  вправду, сваи привез. Скоро они, проклятые начнут сниться мне». Он энергичными взмахами рук отдавал команды на постановку трубоукладчика и показал водителю машины, как подъехать под разгрузку. Машина подъехала почти под стрелу трубоукладчика. Из кабины вышли два молодца, поднялись в кузов и подцепили стропа на крюк трубоукладчика. Быстро опустились на землю, и дали команду поднять груз. Стропа начали натягиваться, трубоукладчик напряженно пыхтел, слегка кренясь в сторону груза, и над бортами показалась связка из четырех свай. Машина отъехала, и трубоукладчик опустил сваи на землю. Горбатова хотела пойти туда, где сейчас Игнатов отдавал команды, но решила не вмешиваться в происходящее никаким образом. «Пусть делает, раз обещал. А потом посмотрим» и развернулась в обратную сторону,  решила зайти к Артамонову.     « Некрасивый разговор какой-то у нас вышел. Надо «отнивелировать» ситуацию».
   Артамонов сидел и что-то писал на листке бумаги своим широким, размашистым почерком. Перед ним лежала целая пачка бумаги и несколько уже исписанных листов.
 -Не помешаю?-Артамонов поднял голову.
  -Это ты?-  заходи.
  -Извини, что без стука. Хотелось немножко поболтать с тобой, не возражаешь?- Артамонов молча показал рукой на стул, не отрываясь от бумаги. Потом поднял голову.
  -Ну, выкладывай, о чем ты хотела  «поболтать» со мной.
  -Сашок, ну, не сердись на меня. Ты же знаешь: баба- есть баба, и не пристало тебе, такому красивому и солидному мужчине, расстраиваться по пустякам,- она посмотрела на него, а он с улыбкой ждал продолжения разговора. Увидев возвращение хорошего расположения к ней, переменила тему разговора.- Сашок. Как у тебя сложилась беседа с Григорьевым по поводу стройматериалов. Обещал он что-нибудь?
  -Обещал, но попросил денька три подождать, он хочет разобраться, что там у него в наличии имеется. Я чувствую, сваи и брус придется добывать в Сургуте через Ивана Кондратьевича. Неудобно, конечно, но куда деваться?
  -Сашок. У нас в запасе остается около тридцати свай. Еще около сорока обещал мне Игнатьев- прораб из УМ-4. Ну, тот, который нам забивает сваи. Кстати, он уже начал их завозить на площадку. Вот только что выгрузил первую партию. Трубоукладчик оставил под выгрузку- значит сегодня еще привезет. Так что нам должно хватить. Ну, десяток еще где-нибудь наскребем.- Артамонов слушал с удивлением. Он привык, что все снабженческие и организационные дела решал он сам, Горбатова только добросовестно исполняла им принятые решения. А тут- каких-то два или три часа его не было, а Горбатова уже порешала некоторые, его компетенции, вопросы. «А не оттуда ли ее минорное настроение?»-подумалось ему, но он отмахнулся от этой мысли и продолжал слушать:
  -Он пообещал произвести забивку свай на коттедже. Были, правда, трудности, связанные с тем, что Игнатьев не мог без ведома и разрешения руководства самостоятельно решать  этот вопрос. Я созвонилась с Руденко, и он дал добро Игнатьеву производить у нас работу. Начнет он ее через день, два- как закончит работу на пилораме. Вот и все, о чем я хотела тебе доложить.- Она посмотрела на Артамонова, хотела проследить его реакцию на сказанное, и уловила в его глазах смешение недоумения и недовольства, и под этим взглядом сникла как-то.
  -Зин. Я вот выслушал внимательно тебя и не знаю- радоваться, благодарить тебя или ругать, что влезла не в свои дела. Конечно, я тебе благодарен за такую большую и, главное, оперативную работу, что в нашем положении очень важно. Но ты пойми, эти ребята просто так ничего не делают, и мне не хотелось бы, чтоб ты вляпалась в какую-нибудь историю! Я же знаю тебя. Ты, ведь, не переживешь всего этого.
  -Да, нет, Сашок. Там все нормально. Я съездила на пилораму, свайные работы идут к завершению. Я завтра хочу послать туда сварщика с ребятами делать оголовники на сваи, и приступать к сварке каркаса конструкций подвального помещения и основания здания. А сваи, которые дает нам Игнатьев, это- резервные излишки, появившиеся после окончания работ по свайному полю. Резерв или запас свай по нормативам положен. Так что здесь крамолы никакой нет, можешь быть спокоен.
  -Ладно, молодец, спасибо. Но прошу тебя, впредь не делай таких шагов, не посоветовавшись со мной.
  -Сашок, не надо меня так опекать, могу же и я что-то брать на себя. За это, полагаю, не судят.
  -Ладно. Чай есть у тебя?
  -Да, конечно, заварка свежая еще. Чайник сейчас подогрею. Заходи минут через десять. О, так уже обед скоро. Давай попьем чайку и сходим на обед.
  -Нет, я поработаю еще, заодно дождусь Саньку.
  -Ой! Я же забыла, что Саня в банке. Мне надо будет привезти ему сюда обед. Все. Я пошла ставить чайник.
  Горбатова быстро вернулась с обеда на Зиле. Аркадий подал ей из кабины сумку, и она отправилась кормить мужа. Он сидел у себя, в балке и что-то напряженно считал.
  -Сань. Я принесла тебе обед. Поешь, пока не остыло.
  - Спасибо, Зиночка. Ты оставь, мне сейчас некогда, я потом, чуть погодя, пообедаю. Все, иди, а то собьюсь.
  Горбатова зашла к себе и подумала, что надо быстренько начертить свайное поле под коттедж. «Как же я забыла спросить Артамонова о самом  главном- он принес чертежи на дом?» И тут же, накинув на плечи полушубок, выскочила к Артамонову, и вскоре принесла от него альбом с чертежами.
 -Девочки, вот альбом, и надо в течение, максимум, двух дней «нарисовать» свайное поле, - и положила альбом на стол к Масловой.
-Сделаю, Зинаида Николаевна. Будем дом строить?- спросила она, взглянув на альбом,- так он же точно такой, как наш. Посмотри, Таня.
  -Да, есть у Артамонова такое намерение –построить  коттедж. Девочки, это срочная работа.
  -Зинаида Николаевна, завтра будет готово.
  Горбатова пошла в свою половину вагончика и села за стол. Только взяла папку с бумагами, а тут вбежала, запыхавшаяся и вся такая  радостная,  Сонька.
  -Ой, теть Зина!- и обхватила ее за шею.
  - Слушай, ты же удавишь меня. Как твои успехи?
  -Ой, там такой переполох, когда узнали, что я замуж выхожу: когда, да за кого, как он из себя! Визг такой девочки мои устроили. Поздравляли все, конечно.
  -Сонька, это все хорошо, но я же не о том: со столовой решился вопрос?
  -А. Да, конечно. В субботу к двенадцати все будет готово. Сейчас заведующая, кстати,  сказала, что без нее никакой свадьбы не будет, и я ее, разумеется,  пригласила. Да. Так вот, заведующая сказала, что подготовит варианты возможных блюд человек на пятьдесят. Ну, мы количество гостей еще уточним, и, по предварительным подсчетам, это обойдется около полторы тысячи, со всеми накрутками. Она порекомендовала спиртное взять самим, чтоб не накручивать на него торговую наценку. Вот…Ой, теть Зин!- и снова кинулась ей на шею. Потом освободила ее из своих объятий и присела с раскрасневшимся лицом рядом с ней.   
  -Теть Зин. Вот я все время думаю: почему так- около меня столько парней было, красивых даже, а меня почему-то не влекло к ним. А этот, Ванечка, сидел себе за столиком в столовой, и изредка так, поглядывал на меня. Мне, представляете, сначала любопытно было, я себе это даже в игру какую-то превратила: он взглянет на меня, я на него. Потом, будто, и не до него мне. И так всегда, как он в столовую приходил. Потом его несколько дней не было, и, знаете, меня уже как-то беспокоить это начало. Волноваться даже стала. А потом он появился, и снова я затеяла с ним эту игру, а у самой, чувствую, сердечко начало как-то по-другому биться. Я все думала: подойдет он ко мне или мы, вот так, и будем поглядывать друг на друга. А он не идет, и мне уже даже стало, ну, не то что обидно, а как-то беспокоить начало. И я жила этим беспокойством. А вечером лягу спать, и он стоит у меня перед глазами, такой серьезный и…нерешительный. И тут же перед глазами другие парни появляются, которые вертелись около меня. Я их все отгоняю, а они, будто смеются надо мной.
  В один из дней, в обед это было, он, наконец-то, подошел ко мне. А подо мной будто пол проваливается. Ну, я сделала такой независимый взгляд! И, представьте себе, перед моими глазами, где-то в подсознании, неожиданно возник этот… Свинцов Сергей. И, я сама не пойму, как это случилось,  на  предложение Ванечки встретиться и поговорить, я сказала, что пусть он подождет, когда у меня наступят лучшие времена. До меня потом уже дошло, что я, по сути, отказала ему во встрече. Я почувствовала, что даже обидела его. Вы, знаете, я места себе не могла найти. Но как пойти и объяснить все это Ванечке? Долго мучилась над этим вопросом, а потом, конечно, плюнула на эту свою гордость, и пришла к нему на работу, ну, вы помните. И я до сих пор не могу понять: почему именно Ванечка, а не кто-нибудь другой пришелся мне по душе?
  Зинаида Николаевна слушала Соньку, зримо представляя ее рассказ. И невольно ей передалось Сонькино настроение от переполнявшего ее благодатного чувства любви, дарованного кем-то невидимым и далеким, и наделенным великим даром зажигать в сердцах  трепетный огонь этого неповторимого и не подвластного воле человека чувства.   
  -Это- подарок судьбы, Сонька. И надо беречь его, не расплескивая через края  переполненную чашу любви. И не`держать ее открытую, доступную попутным и встречным ветрам-  высохнет, выветрится.
  -Как Вы хорошо сказали, теть Зин. Я постараюсь запомнить Ваши слова. Спасибо,- и обняла Зинаиду Николаевну за шею.- Ну,  ладно, теть Зин, я пойду, мне еще в магазин надо зайти  И, вообще, дел столько…-Она обняла Зинаиду Николаевну, поцеловала в щеку и выбежала из балка.
   Она вспомнила, забыв за всей этой суматохой, что на пилораму надо завезти металл для завтрашних работ. Она подошла к  Жене Мясникову и  объяснила ему задачу, где и что взять. Когда с этим делом определилась, пошла к себе в балок.
  Горбатова не заметила, как на землю опустились сумерки, и установленные прожектора на строительных объектах ярко освещали возвышающиеся скелеты зданий- РММ, тампонажного цеха, придавая им на фоне окружающей темноты диковинный вид. Только здание склада погрузилось в темноту. Его темный силуэт на фоне серо-фиолетового неба с зияющими черными дырами оконных проемов придавал ему грустный вид заброшенного здания. На здании РММ монтаж ограждающих конструкций был закончен, только сварщик доваривал последнюю закладную деталь стеновой плиты на углу здания. Горбатова смотрела, как крановщик опускал стрелу в транспортное положение, и двое рабочих устанавливали стропа, висевшие на крюке в буксировочные проушины крана. « Завтра с утра надо переставлять кран на тампонажный цех и начинать монтировать стеновые панели»-подумала про себя Горбатова и все нашептывала, как молитву: «Только б не было морозов, хотя бы недельку. А то перед новым годом могут ударить- настоящие, северные». Она боялась морозов не потому, что просто холодно. К нему можно привыкнуть, а вот работать будет трудно, а то и вообще- нельзя. А время неумолимо летит. Уже третий месяц скоро заканчивается- а работы- невпроворот : «Конструкции зданий мы подняли, считай, а внутренних работ набирается, ох как много- бетонные полы, окна, система отопления, водопровод, электроснабжение, утепление зданий. Мостовые краны навешивать надо. В РММ надо готовить места под установку всевозможных металлообрабатывающих станков. Чертежей нет, а главного механика, в ведении которого будет находиться РММ- тоже нет еще. Как нет и энергетика. Без них, считай, невозможно ни электромонтажные работы выполнять, ни монтаж  металлообрабатывающего оборудования. Хоть бы главный инженер скорее появился- уже бы мне хоть чуточку легче было. Контору надо поднимать. Первый этаж немного больше половины сделали… Пилорама. О, здесь возни будет! С фундаментами, полами, стенами. А там, в январе, феврале- цех по ремонту турбобуров, электроцех начинать надо. И все- к маю закончить. А тут еще коттедж добавляется. И, я так чувствую, что одним не обойдется. Это сейчас Артамонов говорит про один. А потом приедет главный механик, главный энергетик, главный геолог. Так что придется для них строить жилье. Строители не берут на себя строительство коттеджей- объем работ- грошевой по их меркам- а трудозатраты- большие. Вот и получается, что коттеджи придется строить самим. Мы надеялись с Сашкой, что весной переедем с балка в коттедж, который обещали построить, но строители деликатно отказались от этого объекта по понятным причинам. Так что Зинка- хочешь жить в нормальном доме, а не в балке- строй. Вот и вся арифметика».
 Горбатова повернулась в сторону строящейся конторы и увидела, как при свете фар на другой стороне дороги рабочие разгружали сваи. « Похоже, Игнатьев держит слово, надо будет сходить потом, посмотреть, сколько он завез уже свай».
  У вагончика, где располагался Горбатов, начали подходить люди. «Зарплату выдают»-промелькнуло в голове Зинаиды Николаевны. Она тоже направилась в сторону балков.  По дороге она увидела Семеняку, тоже, наверное, направляющегося  за зарплатой.
  -Коля, задержись на минутку.- Она подошла к Николаю.- Ну, как, Коля, дела на домиках- много еще работы?
  - Да, нет, Зинаида Николаевна. Часа на два. А что, есть какие-то еще поручения?
  -Нет, Коля. Просто без тебя на конторе дело сегодня шло ни шатко, ни валко.
  - Завтра  мы, по-быстрому, закончим и часам к десяти будем на конторе.
  -Ну, ладно. До свидания, Коля.
  -До свидания, Зинаида Николаевна.
  В общежитии для Семеняки была телеграмма. Он взволнованно ее развернул и, не разбирая поначалу слова, прочитал: « Деньги получила Бесконечно благодарна помощь поддержку люблю обнимаю целую Ксения». У Николая отлегло от сердца. Он снова и снова с каким– то душевным трепетом- перечитывал телеграмму, особо акцентируя внимание на последних словах. «Спасибо, Ксюшенька, спасибо, что ты- есть». Он боялся, что она откажется взять от него деньги. Она могла это сделать, это в ее характере. Но, видимо, положение у нее в материальном плане действительно непростое, а, может, просто боялась обидеть. Хотя, скорее всего, возможно и то, и другое. Он еще раз взглянул на телеграмму, может, пропустил какое-то слово, но текст был прочитан до последнего слова, и успокоенный Николай вошел в комнату. Он хотел узнать, как у Вани дела с ЗАГСом.  Но вместо него на кровати лежала записка.: «Я у Соньки, у нас все в порядке. Приду- расскажу. Ваня. P.S.Кстати, ты где сегодня был?». « О, где я сегодня был… Мы сегодня печку затопили. Так хорошо было, тепло. Завтра надворный туалет закончим, в тамбуре еще немножко работы с полом и- все. Отдам ключи от домика Артамонову, пусть вручает их сам Ване».   
   Николай умылся, разделся и лег в кровать. Он не опомнился, как уснул. Сквозь сон, как в тумане, слышались приглушенные голоса. Слов было  не разобрать, они где-то терялись, как в вате, потом снова наполняли сероватое пространство, рассеиваясь в нем, превращаясь в невнятное и монотонное,  очень долгое какое-то фантасмагорическое бормотанье. Потом бормотанье прекратилось, стало темно, и все погрузилось в глубокую, безмятежную тишину.      
 
  Митя Подшибякин вглядывался куда-то вдаль, за Аганку, где она делала резкий поворот, и не мог оторвать свой напряженный взгляд.
  -Ты что там увидел? А?- Митя будто не слышал вопроса.
  - Коль, посмотри: что это?
  -Где?
  -Во-он там, за рекой. Да ты не туда смотришь, левее смотри. Видишь?
  - Слушай, это похоже на трактора какие-то. Да, бульдозеры. Машины. Откуда им взяться на той стороне реки?- И его, вдруг, осенило:- Митя! Зимник! Это ребята пробили зимник!
    Они стояли, как завороженные, и смотрели, как в тальниковых зарослях передвигалась тракторная техника, машины. На треллерах- экскаваторы , будки какие-то или вагончики- не разобрать из-за тальника, да и далековато Потом движение остановилось, и из кабин стали выходить  люди. Маленькие, черные на фоне белого снега, человеческие фигуры передвигались, казалось, очень медленно, потом сошлись в гурт и, видимо, о чем-то беседовали. Потом начали показывать в сторону поселка и всматриваться в контуры неведомого им поселения.
  Митя не выдержал и выбежал на дорогу в сторону мимо проходивших людей и показывал им на  остановившуюся колонну техники. Скоро около них уже собралась толпа людей, все возбужденно говорили, размахивали руками, показывая на противоположный берег за крутым поворотом реки,  что напротив рыбачьей артели.
    Весть о прибывшей по зимнику технике быстро распространилась по поселку, и на берег высыпал народ. Приехал Артамонов, Григорьев и с ним  Нестеров. И все смотрели на ту сторону реки. Было видно, как от колонны машин отъехал  красный бульдозер- ДЭТ, опустил нож и, ломая на своем пути тальник, двигался вдоль берега, пробивая дорогу. Следом за ним поехал крытый тентом  грузовой автомобиль, потом пошли люди.
  Нестеров смотрел, смотрел, не отрывая глаз от колонны техники, и  шедших по расчищаемой бульдозером дороге  людей, и неожиданно по щеке покатилась крупная слеза. Стоявший рядом Артамонов положил ему руку на плечо.
  -Вот оно: свершилось! Поздравляю тебя, Сергей Петрович, с победой.- Артамонов с удивлением и восторгом смотрел, не отрываясь взглядом от людей и техники, и все покачивал головой.- Ты знаешь, когда мы у Григорьева обговаривали вопросы, связанные с Тюменским зимником, в нашем представлении это была обычная, как и всякая другая, работа. И только сейчас, когда всматриваешься в этих людей, вон там за рекой, приходишь к осознанию, что они совершили практически невозможное. По сути- это подвиг, самый настоящий подвиг!
Мы  героизм, трудовой героизм, рисовали как нечто, эдакое, эфемерное, не вписывающееся в наше сознание реальными зримыми образами. А тут- вот он, написанный не словами, а воплощенный в немыслимом деле- пройти тысячу с лишним километров по заснеженным, безлюдным таежным дебрям, в пургу, в лютый мороз, где тебя на каждом шагу подстерегает опасность- зримая и непредсказуемая. И не просто пройти, а пробивая  дорогу. Это почти два месяца  лишений и невзгод, без нормального сна, при отсутствии элементарных условий даже для кратковременного отдыха. Они сделали, только теперь это приходит к осознанию, невозможное, но ставшее реальностью, снова подтверждая, что человеку все под силу. И, что самое важное,- за ними теперь пойдут другие. И, знаешь,  им будет тоже не легко, даже трудно, но они пройдут по уже проторенной дороге. Вот что самое главное во всем нашем деле. А сегодня у нас праздник- есть зимняя дорога на Тюмень! И это твои люди подарили нам всем праздник!- Потом взгляд его неожиданно потускнел и он добавил:-  И ты знаешь, что самое обидное- пройдет какое-то время, и все это сотрется в сознании людей за этой невообразимой суматохой наших будней. И когда этот зимник заработает в полную силу, найдутся и такие,  что скажут: а что тут такого? Подумаешь- зимник.
   Рядом стоявший и слушавший слова Артамонова Григорьев, взял его за локоть, и, не отрывая взгляда от шедших вдоль берега за рекой людей в сторону поселка, сказал:- ты прав, Александр Николаевич. Но мы не должны допускать даже и мысли о том, что этот и последующие трудовые свершения, да, да, именно свершения- могут предаться забвению И наша задача- сохранить это в своей памяти, в памяти людей.
 Потом Григорьев неожиданно начал глазами искать вокруг себя кого-то, и   взгляд остановился на стоявшем недалеко Варнакове:
  -Алексей Петрович! Строители освободили комнаты в общежитии буровиков?
  -Да, Михаил Григорьевич. Сейчас там заканчивают порядок наводить.
  -Проследи, чтоб там было все в порядке, и быстрее  все заканчивайте. Да, распорядись, чтоб затопили поселковую баню.- Варнаков хотел, было, что-то объяснить, но Григорьев даже не дал ему рта открыть:- Я знаю, что сегодня не банный день. Топить- я сказал! И еще- в столовой срочно подготовить обед на…- сколько, Сергей Петрович, у тебя людей?
  -Девятнадцать.
  -На двадцать человек. И кормить, сегодня,  завтра, пока Сергей Петрович не получит в банке деньги,- за наш счет.
   -Все понятно, Михаил Григорьевич, все будет исполнено. Я пошел.
   На той стороне Аганки, напротив поселка, бульдозер и бортовой Урал остановились. Следом за ними подошли люди и стали переходить реку по протоптанной рыбаками на льду тропинке. Они шли с рюкзаками, сумками, уставшие и через минут десять начали подниматься на берег, где стояла толпа, возбужденных таким необычайным событием, людей.
  Нестеров пошел навстречу людям, вглядываясь в их лица, и даже, казалось ему, что это не они-  не те, которых он провожал в Тюмени в дорогу по прокладке зимника. Заросшие, с бородами и усами, лица коричневые какие-то, у некоторых на щеках струпья от обморожения. Глаза красные, уставшие. Увидев его, люди стали улыбаться, и он начал узнавать их- свои! Такие,  не похожие на прежних. Пропитанные запахом дыма, солярки, пота, масел и еще неизвестно чем, исхудавшие, грязные.
  -Спасибо, ребята! Молодцы! От всего сердца,  спасибо!- Он начал обнимать их, каждого по очереди.- Ну, вас и не узнать сразу. Как дошли?
  -Нормально,- ответил за всех машинист бульдозера, бригадир Сергей Рагозин,- устали только, и спать сильно хочется.
  -Ну, пошли к общежитию, это недалеко совсем.
 Люди стали снова грузить на плечи рюкзаки, и к ним  подошел Григорьев вместе с Артамоновым.
  - Спасибо, ребята. Вы, даже не представляете, что вы и ваш труд значат для поселка. Спасибо от всего сердца. Не буду вас утомлять, отдыхайте, отсыпайтесь. А потом встретимся с Вами и побеседуем. Нам очень не терпится узнать подробности о результатах вашего труда. Еще раз огромное спасибо.- Они подошли и каждому из них пожали руку. А собравшаяся толпа скандировала: Мо-ло-дцы! Мо-лод-цы!- и они, спокойные, но изрядно уставшие, шли в сторону общежития, ведомые Нестеровым. Он молча всматривался в знакомые, но ставшие немного другими, без прежней беззаботности и, наигранной по молодости, бесшабашности, лица. Они  посуровели, возмужали, приобрели оттенок зрелости и рано обретенного жизненного опыта. Нестеров, чтоб нарушить, как ему казалось, неуместное, и даже бестактное в этом случае,  молчание, спросил у Рагозина?
  -Ну, как добрались, Серега?
  -Да, все нормально, Сергей Петрович. Были, правда, приключения, без этого не обошлось, ведь впервые в жизни такая работа нам выпала. У Демянска бульдозер чуть под лед не ушел. Хорошо, что недалеко от берега лед проломился, неглубоко там было, и мы сразу  же его вытащили. Благо,  у нас на фаркопе длинный трос был привязан. Кабину мы тоже предусмотрительно сняли. Этот бульдозер мы  всегда пускали на водных преградах первым. Вот, только машинисту бульдозера, представляете, каково без кабины в стужу ехать? Но мы чередовались.-Сергей на минутку замолк, словно переводя дыхание,- Очень много работы было по намораживанию переправ через речки. В общем, все нормально, Сергей Петрович. -Рагозин говорил, а глаза непроизвольно смыкались, но он, преодолевая усталость, говорил с Нестеровым, даже пытался улыбаться. Вот только глаза, как ни бодрился Сергей, отражали усталость и недосыпание.
  «Все нормально»- Нестеров, как рефрен, повторял несколько раз услышанную от Рагозина фразу,  и понимал, что главное, о чем должен поведать ему Сергей, еще впереди. И, наверное, многое останется за пределами нынешнего и последующих разговоров о пережитом и преодоленном этим еще молодым, но пользующегося авторитетом у людей, человека, еще много недосказанного, но ставшего достоянием его человеческой и доброй памяти.
   А поселок еще долго тем и занимался, что обсуждал это значительное и значимое для поселка событие.
  Григорьев в срочном порядке собрал у себя короткое, но важное по своей сути, совещание  с приглашением на него практически всех руководителей предприятий поселка. Совещание он открыл непривычными для слуха, но жившими в каждом из них, и ожидаемые ими, как наиболее важными и значимыми сейчас, словами:
  -Товарищи. Вы уже, не сомневаюсь, знаете, что открылся зимник на Тюмень. Не буду останавливаться на том, на сколько жизненно важно для нас это событие. Хотел бы попросить, в первую очередь транспортников, определиться не позже  завтрашнего дня о том, сколько можно, и каких транспортных средств без ущерба для поселка, отправить по зимнику за грузом… Иван Макарович, ну, что ты  такой нетерпеливый?
  -Михаил Григорьевич, извините, что вмешиваюсь, но я бы несколько иначе сформулировал задачу: сколько и какой груз нужно привезти в первую очередь. А уже под эту задачу мы, транспортники, и будем определять наши возможности. Если вы не возражаете,  конечно, против такой постановки вопроса.
  -Не возражаю, спасибо, Иван Макарович. Списки груза, с указанием веса, габарита по каждому месту, представить  завтра не позже восьми часов утра в мою  приемную с подписью руководителя предприятия. Транспортникам подобрать наиболее дисциплинированных и грамотных водителей, подготовить необходимые мероприятия для поездки по зимнику, обращаю особое внимание на обеспечение безопасности людей и сохранности груза в дороге. Ориентировочное время в пути-  неделя в одну сторону. И два дня на погрузку. Службам снабжения предприятий необходимо одновременно с выездом автомашин вылететь в Тюмень и подготовить необходимый груз для отправки, подготовить погрузку: крановое хозяйство, людей. Я сегодня созванивался по этому вопросу с Сафиуллиным, он обещал всестороннюю помощь. Кстати, Иван Макарович, Сафиуллин нам выделил еще десять автомобилей Урал. Надо будет послать кого-нибудь из ИТР получить эти автомобили. Заодно и загрузим их.  А теперь я возвращаюсь к тому с чего начал: к завтрашнему дню, товарищи транспортники, определить свои транспортные возможности и к отправке подготовить максимально возможное количество транспортных единиц. Списки состава транспорта также представить к восьми часам. А в шестнадцать снова соберемся  в таком же составе, и будем обсуждать эти все дела уже в деталях. Только хочу предупредить-  всем и все тщательно продумать, чтоб мы завтра не устраивали здесь базар. Вопросы есть? Если нет, то все свободны.
  Все стали расходиться, остался только управляющий трестом Руденко.
  -Николай Алексеевич, давай перейдем ко мне в кабинет, а то здесь как-то не очень уютно.
   -Мне все равно, Михаил Григорьевич, пошли.
    В кабинете Григорьев не дал своему собеседнику времени на раскачку, и сразу, садясь за стол, предложил:
  -Николай Алексеевич, давай сначала по стопочке, если не возражаешь, и начнем наш разговор. Что-то устал сегодня. Да и событие такое- грех не отметить Смотрю, ты с бумагами пришел.
  -Давай, наливай. Действительно, немножко надо для  разогреву,- и отложил свои бумаги на край стола.
  Григорьев достал из шкафа рюмки, бутылку и позвал  секретаршу.
  -Марья Алексеевна, принесите нам сыру,  колбаски,  лимончику.
  -Михаил Григорьевич, может еще чего-нибудь.
  -Да нет, мы же не  ужинать собрались, так, закусить что-нибудь.
  - Сейчас сделаю, Михаил Григорьевич,- и через минуту принесла на тарелочке закуску.
    Григорьев налил в рюмки коньяк,- ну, давай, Николай Алексеевич, за наши с тобой успехи,- и оба высушили рюмки.
   -Знаешь, Михаил Григорьевич, ты был действительно прав, расхолодились немного наши строители. Пришлось подправить исполнительскую дисциплину, да и просто дисциплину. Кое что отрегулировать в организации работы, в снабжении строек-  и дело  сдвинулось. Не все, правда, получилось, но начало сделано.
  -Кстати, Николай Алексеевич,это я уже заметил. Действительно, почувствовалась  какая-то  ответственность,  существенно оживилась работа на объектах.
 -Ты уж извини, но Шаповал так и работает на прежнем месте. Некем просто его заменить. Жилья ведь у нас нет, а то бы я пригласил толкового работника, есть у меня на примете несколько человек. Знаешь, я ему предложил пойти посмотреть, а, может, и поучиться у Горбатовой с конторы бурения, но он обиделся: «Лучше уволюсь, но к бабе на курсы не пойду». Кстати, я ей предлагал пойти к нам вместо Шаповала- отказалась. Да и понятно- у нее там и зарплата побольше нашего, да и хлопот меньше.
 -Насчет хлопот я бы не сказал, что меньше. Просто ей за спиной Артамонова легче работать. Это- «морской волк». У него дисциплина- прежде всего. И  работа поставлена  по принципу: исполнить и доложить об исполнении.  Заметь- об исполнении, а не о том, что ты там не успел еще сделать. Да и людей он сам подбирал- работящих, надежных. Должен сказать, что у буровиков лентяи не держатся. В отличие от других известных нам земных профессий, работа у них требует высокой ответственности. Отсюда  организованность в работе, и дисциплина. Да и сама работа в бурении не терпит разгильдяйства.
  -Может и так, Михаил Григорьевич. Я с бурением не знаком, видел буровые у нас, в Ивано- Франковской области, только издали. Но, опять- таки, все зависит от личных качеств руководителя, его умения правильно определить возможности и способности работников, и правильно их расставить, чтоб отдача от каждого была максимальной. И уметь спрашивать за работу. Это- прописные истины.
  -Да, Николай Алексеевич. А давай еще по одной маленькой, и займемся «нашими баранами», ты же не просто пришел поболтать,- и разлил по рюмкам.
  -Михаил Григорьевич, здесь, в поселке, уже витала в воздухе идея создания базы стройиндустрии в форме комбината производственных предприятий. Я с Тюменью обговаривал этот вопрос, меня поддержали в создании этого предприятия с подчинением его Сургутскому домостроительному комбинату, который тоже на стадии формирования. Надо только определиться по номенклатуре изделий и источнику финансирования. По первому вопросу проблем не возникает, все определяется нашими потребностями. Я думаю, мы бы могли наладить изготовление железобетонных  конструкций: свай, доборного железобетона, плит дорожных, тротуарных, сколько же можно по деревянным тротуарам ходить и постоянно на них ломать себе ноги. Наладить выпуск столярных изделий различного профиля, пиловочника. Товарного бетона и раствора, наконец. Ну, сколько можно городить натуральное хозяйство в каждом строительном управлении с этими  бетоно- растворомешалками, циркулярными пилами. Надо строительство ставить на индустриальную основу.
  -Ну, да, чтоб не было, как говорят у нас татары: кирпич бар, раствор  юк-  сижу куру.
  -Примерно так. Так вот, я уже нашел типовой проект, чтоб не ждать полгода у проектировщиков манны небесной, осталось привязать его к местности, подкорректировать, если надо- под подобные дела я создаю свое ПСБ. Так что осталось за малым- деньгами,- и посмотрел вопросительно и с надеждой на Григорьева. Тот бесстрастно сидел,  с минуту молчал, а потом неожиданно для Руденко ответил:
  -Правильно решил, Николай Алексеевич. Я давно ждал: кто же возьмется за воплощение подобного замысла. Идея действительно витала в воздухе, но так и затерялась где-то в просторах вселенной. Давай поручим нашим спецам, чтоб посчитали,  во что это обойдется и начнем работать.
  -Я думаю, если не оттягивать это дело, то весной по навигации завезти оборудование, металлоконструкции производственных зданий. А к концу следующего года, ну, на худой конец, в первом квартале шестьдесят шестого года начать выпуск продукции. Под это предприятие хочу создать еще одно строительное управление. Потом его перепрофилирую на нефтяные дела. Добро я получил в наших верхах.
  - Ну, вот Николай Алексеевич, у нас сегодня получился продуктивный разговор.
  -Это потому, что не на «сухую» он проходил,- рассмеялся Николай Алексеевич.
  - Николай Алексеевич, а ты не сильно на меня в обиде за своих людей, которых пришлось переселить из общежития?
  -Да нет, Михаил Григорьевич. Я когда сегодня узнал об этих парнях, которые прокладывали зимник, мне отлегло от сердца. В самом деле, они заслужили право на  нормальные условия проживания, если условия в наших общежитиях можно назвать нормальными.
  -Ничего, Николай Алексеевич, начнем бурить, получим большую нефть, и у нас будет все, чтоб человек чувствовал себя комфортно дома после работы. Будет в домах и тепло, и вода, и газ. Даже сортиры в домах будут. Еще годика два, от силы три потерпеть- и все это начнет воплощаться в реальность. Да, и поселок будет другим, лучше станет, превратиться в красивый город. Да, да, не улыбайся, все это обязательно будет. На то мы здесь.
  -Дай-то Бог. Ладно, Михаил Григорьевич, спасибо за теплый и душевный прием, понимание, помощь. Я оставлю тебе вот эти бумаги. Тут все мои выкладки по КПП, примерный расчет стоимости.
  -Ты, оказывается, хорошо поработал.
  -Меня, собственно, для того и поставили, чтоб работал,- улыбнулся на похвалу Руденко,-ну, все, Михаил Григорьевич, спасибо еще раз и до свидания
  -Тебе тоже спасибо, Николай Алексеевич, счастливо.
   Когда за Руденко закрылась дверь, Григорьев пригласил секретаршу:
  -Марья Алексеевна, найдите мне Горишного.
  -Михаил Григорьевич, он уехал по объектам, сказал, что будет часа через два- не раньше.
  -Как появится- сразу ко мне пусть зайдет, а, вообще-то, ладно, я ему отпишу эти бумаги, пусть поработает над ними. Подождите, Марья Алексеевна, я черкану ему пару слов,- и на бумажке он расписал Горишному задание по бумагам Руденко и отдал их Марье Алексеевне. Потом открыл свою синюю папку  и начал листать бумаги, в которых были докладные записки, предложения, ходатайства, с которыми надо было детально разобраться, поработать над ними и конкретно определиться по каждому из них. И во всех этих бумагах содержались просьбы, даже не просьбы, а мольба- от больницы, милиции, школы, поселкового совета- построить родильный дом- он, рассматривая это письмо, улыбнулся: у нас, похоже, никто еще не собирается рожать, а уже роддом просят. Хотя…Такие объекты надо заблаговременно строить, чтоб потом не было авральных ситуаций с роженицами. Хирургический корпус, терапевтическое отделение, отремонтировать существующие помещении- а куда перемещать больных? Просили построить здания под КПЗ, медвытрезвитель- ах, черт бы вас побрал!- еще с этими забот не хватало. Откуда они такие берутся? Сюда, на Север, будь моя воля, я вообще бы не пускал случайных людей. А то- на тебе, строй для всякой швали объекты. Нужно жилье для врачей, учителей, милиционеров. Кинотеатр, дом культуры. Эх! Тут бы со строительством жилья  темпы поднять- через каких-то полгода здесь такой наплыв людей будет! А народ всякий повалит сюда. Может, действительно нужны будут эти самые- КПЗ, вытрезвитель.  Больница новая нужна. Надо выходить из этих деревянных клоповников в капитальные здания. Их построим на новом месте. Вот там, на холме в седьмом микрораионе. Но там же кладбище рядом!- вот  пересуды и разговоры всякие, до анекдотов, пойдут! Чепуха. Пока построим- кладбище перенесем. А с жильем надо поторапливаться! Административное здание нужно под поссовет, партком, комитет комсомола. Построим деревянное двухэтажное здание, пока хватит, а потом и капитальное соорудим. Но, главное, надо производственную базу строить! Кстати, нужно еще раз переговорить с Сафиуллиным по поводу создания собственных строительных организаций. А то пока одни разговоры идут, а время- уходит.
  Григорьев набрал коммутатор  и попросил у Тюмени  соединить его с Сафиуллиным.
  -Здравствуйте, Михаил Николаевич. Да ничего, все по старому. Вопросы есть. Михаил Николаевич, надо ускорить формирование собственной строительной организации, а то повис этот вопрос в воздухе. Базу, ведь, надо строить. В феврале, говорите, объединение будет сформировано? Это, конечно, хорошо. Но ждать долго, а начинать нужно еще вчера было. Потом не угонимся. Да я не подгоняю вас, меня жизнь подталкиает в одно  место Я вас убедительно прошу. Потом же еще сельхозпредприятие нужно будет создавать, МТФ, теплицы и все остальное- надо тоже строить. Нет, газстроевские  строители не возьмутся за эти дела, дай Бог, чтоб они с тем, что они сейчас делают- справились. Я, ведь, уже вам говорил об этом. Да, конечно. Транспорт по зимнику? Транспорт в Тюмень за грузом я думаю направить сразу после нового года.  Нет,  Михаил Николаевич, под новый год не желательно отправлять людей в такую дорогу. Ну, мало ли что. Пусть Новогодний праздник встретят дома, а потом уже и в путь можно. Да и вам под праздники отвлекаться на наши дела, думаю, не с руки будет.  Боюсь, что мы так больше времени и сил потеряем. Ну, у меня все, Михаил Николаевич, спасибо, до свидания.- Григорьев вздохнул тяжело и покачал головой. «Ждет, когда придет новый начальник объединения и возьмет бразды правления в свои руки. Он тогда будет исключительно бурением заниматься. Да и сейчас он им больше внимания уделяет». 
  Вошел секретарь парткома:
  -Не помешал, Михаил Григорьевич?
  -Заходи, Валерий Сергеевич. Чай будешь? Марья Алексеевна! Нам два чая, с бутербродами, с сыром.- Григорьев поднял свою усталую голову, выпрямил спину,- день сегодня какой-то суматошный. Ничего не сделал, так, суета одна. Единственное утешение-зимник открыт! А вот и чай, спасибо Марья Алексеевна.
  - Я к тебе зашел как раз по этому поводу. Надо бы как-то отметить этих людей. Михаил Григорьевич, может, ценные подарки им подготовить?- Соломатин внимательно посмотрел на Григорьева, выжидая его реакции на высказанное предложение, зная, что тот не всегда одобрительно относился к подобного рода поощрениям. Он на дни рождения со скрытой досадой относился к подаркам, полагая, что они  таят в себе негативную энергию человека, озабоченного поисками подходящего предмета для награждения именинника, и не всегда уверенного в том, что подаренный предмет пришелся ему по душе. Хотя он, в то же время, с благодарностью относился к потугам человека сделать приятное имениннику, вручая ему подарок. Но на  сей раз Григорьев удивил Соломатина: 
  -Я уже распорядился, Валерий Сергеевич, через профсоюзный комитет это все оформим, чтоб проблем потом с ОБХСС не было. Это копейки все стоит, а шуму будет- на миллион. Но, я думаю вот о чем, кстати, эту мысль высказал Артамонов: нужно подготовить хорошую статью и, как только создадим свою газету- в первом же номере на первой полосе ее напечатаем. Чтоб была память об этом событии. Память на века!
  -Я с тобой согласен. Только сначала типографию надо оборудовать, где же мы газету печатать будем? Потом мы откроем в поселке музей и этот номер газеты обязательно нужно туда отдать. Жаль только, что не нашлось фотографа, чтоб запечатлеть момент прибытия этих людей- тружеников, героев- в поселок. Но мы обязательно сделаем их групповой портрет. Для истории.
  -Вот видишь, Валерий Сергеевич, ты, оказывается, уже все продумал, предусмотрел. Только хочу сказать, и помяни мое слово: у нас еще много будет всяких событий под знаком- впервые- менее и более значимых, которые нужно обязательно запечатлеть. Не для удовлетворения собственного тщеславия, а для потомков. Для тех, которые будут жить в этом красивом, благоустроенном городе, ходить в туфельках, а не в болотных сапогах и наслаждаться жизнью. Им тогда и в голову не придет, какой ценой, какими нечеловеческим, а порой, и надчеловеческими усилиями достались им все эти блага. Чтоб какой-нибудь ханжа своим словоблудием не поганил наше прошлое. Наше с тобой, теперешнее время! Время вот таких простых тружеников, которые творят подвиги, даже не подозревая об этом. Ты знаешь, мне сегодня Нестеров рассказывал, что он пытался выяснить у своего бригадира, как они добрались по зимнику, а тот ему отвечает: нормально! Представляешь?- нормально. Вот каков он, наш человек!- Григорьев аж рукой взмахнул, вкладывая в этот выразительный жест избытки своего душевного накала от нахлынувших эмоций,- а потом неожиданно переменился в лице, на котором медленно наплывала досада и нескрываемая раздражительность, переросшая в неприкрытую злость. Он схватил со стола несколько бумажек, потряс ими в воздухе, и с той же злостью бросил их на стол,-  а  тут вот изучаю бумаги, и меня просят: постройте нам вытрезвитель, постройте КПЗ. Каково? Зла не хватает на всю эту шушеру, которая ходит рядом вот с такими людьми, как Рагозин, и многими другими. Как они здесь оказались? Я думаю, надо выйти с ходатайством и наши Северные поселки, где предстоит нам добывать нефть, сделать закрытыми. Как думаешь- достучимся?
 - Полагаю, что- нет. 
 -А я вот буду стучать.
  -Не поймут нас с тобой. Ведь эти территории надо осваивать, и быстро осваивать. Так что,  пусть едут люди. Ну, попадется на десяток один, как ты любишь выражаться: паршивец. Значить будем работать с ним, всякими средствами. А куда деваться?
  -Вот ты говоришь- на десяток один. На тысячу- уже сотня. Нам, ведь, некогда с ними возиться, у нас другие задачи.
  -Будем работать с людьми, будем.  Ведь человек есть таков, в какой среде он живет. Отсюда вывод-  надо среду формировать. И в ней- человека..
 - С идеологической точки зрения, может, ты и прав. Но, если он родился паршивцем,  таким он и останется. Помнишь, лет десять назад показывали замечательный индийский фильм « Бродяга». Там судья, Рагунат его, кажется, звали, произнес интереснейшую фразу:  « Сын вора всегда будет вором». В этом-  вся суть.
  -Но, Михаил Григорьевич, ведь нас учили, что бытие определяет сознание.
  -Это, дорогой ты мой, Валерий Сергеевич, спорный вопрос. Бытие и сознание существуют в единстве, дополняя друга и не противореча одно другому. Если такие противоречия наступают- все,  катастрофа. Народ это характеризует предельно просто: от жиру бесятся.
  -Ну, Михаил Григорьевич, ты так все приведешь к извечному спорному вопросу о том, что первично: яйцо или курица.
  -Вот тут как раз и спорить не о чем. Если бы курица не высидела это самое яйцо, то оно превратилось бы в протухший,  вонючий болтун. Ладно, хватит об этом. А то мы можем договориться до того, что ты предложишь мне партбилет выложить на стол. Шучу, Валерий Сергеевич,- и, улыбаясь, похлопал Соломатина по плечу.
 -Михаил Григорьевич, я ведь  не просто так про типографию сказал. Она ведь- ох, как нужна! Только всяких бланков сколько нужно. Но и газету, конечно, надо создавать.
 -Да знаю я, что нужна типография! Но мне жилье ужи сниться начинает, да и соцкультбыт покоя не дает! Дай время, весной по воде придет буровое оборудование, начнем бурить, и тогда уж можно будет и о типографии подумать. Нам, ведь, деньги дают ограничено, а строители и эти деньги не осваивают. Смотри, вон, геофизики очень медленно создают свою базу, чувствую, придется им помогать. Балтос уже приходил по этому вопросу, да и Сафиуллин просил помочь им. Без них ведь тоже никакого бурения не будет. А будет нефть и будет у нас все, а пока надо подождать. Вот, сразу после Новогодних праздников надо посылать транспорт за оборудованием, а я сижу и ломаю голову: что в первую очередь надо завезти. Мне позарез нужно оборудование для комплектования вспомогательных цехов, нужно холодильник для ОРСа строить, всякое медицинское оборудование, у нас ведь даже нет зубоврачебного кабинета- тебя зубы не болят?-во-от. А у меня голова раскалывается. Столовую надо строить, эта не справляется, значит тоже оборудование надо. Хлебопекарню надо строить, не можем же мы в столовой все время печь хлеб! Экспедиционная пекарня тоже не справляется, да и она вот-вот встанет. Артамонову надо оборудование для пилорамы завезти, он задыхается без нее. А ты говоришь- типография! Будет она, эта типография, ну, потерпи немного. В навигацию завезем оборудование.
  Соломатин глядя на Григорьева, уже не рад был, что затеял этот разговор по поводу типографии. Действительно, забот у того хватает выше головы. Лицо вон уже серое стало, и круги синие под глазами от недосыпания.      
  -Извини, Михаил Григорьевич, в самом деле, привязался я к тебе с этой типографией не ко времени.
  -Да будет тебе, извиняться. Это я что-то не сдержанным стал. А давай по рюмашке с тобой опрокинем.- Григорьев достал из шкафчика начатую бутылку коньяку, рюмки,- ты извини, что начатую предлагаю, не мне же одному его, родимого, допивать.
  -Слушай, да какая разница- полная, начатая. Главное-содержимое, оно, наверное, не прокисло- заулыбался уже Соломатин.
  -А давай попробуем,- и налил в рюмки,- подожди, я сейчас принесу от Марьи Алексеевной лимончик, сыру,- и выбежал из кабинета и через пару минут вернулся с тарелкой, наполненной ломтиками сыра и колбасными кружочками.- Ты знаешь, лимон я почему-то не нашел.
  -Ладно, тебе, обойдемся без лимона. Давай, чтоб голова ни о чем не болела,- и поднял рюмку.   
  -Давай,- и оба опрокинули рюмки, слегка крякнув хором.- Вроде, не прокис,- улыбнулся Григорьев, закусывая колбаской.- Давай еще по одной,- и разлил коньяк по рюмкам. Потом задумался, будто пытался что-то вспомнить.- Валерий Сергеевич, а почему мы не знаем имени того, кто изобрел коньяк?. Химическую формулу водки вывел, кажется, Менделеев. Давай выпьем за здоровье безымянного автора этого продукта. Партком не будет возражать.
  -Нет, партком  не возражает, хотя я бы с большим удовольствием выпил за твое здоровье.
  -А это будет твоим следующим тостом. Ну, поехали.
  -Ты, Григорьевич, что-то разошелся.  Не многовато ли?
  -Валерий Сергеевич. Ты посмотри в бутылку- не оставлять же на дне слезы. Здесь как раз по одной. Если что и останется- будем доливать в кофе. Любишь кофе с коньяком?- и снова наполнил до краев рюмки. Не переживай, Валерий Сергеевич, Сашка отвезет нас по домам, хоть поспим хорошо, без всяких дурацких сновидений. Ну, давай.
  Они выпили,- во, потекло тепло по жилам. А ты говорил.
  -Михаил Григорьевич, ты только после третьей прочувствовал тепло? Это- опасный
 симптом.
  -Ты что имеешь в виду? А, понятно. Нет Валерий Сергеевич, это от перенапряжения не берет. Все, давай одевайся, и поехали домой.
  Григорьев сунул пустую бутылку в мусорную корзину, убрал со стола посуду и  отнес тарелку с рюмками в приемную- завтра Марья Алексеевна приведет все это в порядок. Потом оделся, выключил свет,  и вместе с Соломатиным вышли в полутемный коридор.

   Три дня в воздухе мотало снегом, швыряло его во все закутки, наметая большие сугробы. Люди не успевали от балков, избушек, домов отгребать снег, прокладывая тропинки к общей дороге, к другим необходимым местам, и передвигались по этим тропинкам как в траншеях, по пояс Потом все стихло. Небо открылось яркой голубизной и утреннее солнце озарило  северо-восточную часть неба золотистой каймой, и бросило на землю свои косые длинные лучи, позолотив кромки снежных сугробов, ровно лежащий на земле искристый пушистый снег. Воздух был прозрачно чист и свеж.
  Небольшое помещение ЗАГСа не вмещало гостей новобрачных, и они теснились за спинами молодоженов, почти дыша им в затылки. Евгения Николаевна обратилась к Ивану:
  -Прохоров Иван Денисович, желаете ли вы взять в жены Ковалеву Софью Андреевну?
  Соня стояла и слушала, обращенный к Ване вопрос, и голос заведующей ей показался перезвоном серебристых колокольчиков, и она с упоением вслушивалась в этот перезвон, и не замечала, и не слышала больше ничего вокруг себя. Ей казалось, что она летит в неведомое в этом перезвоне и ответ Вани  на этот  перезвон- «да»- прозвучал как большой церковный колокол. И ей  показалось, что перед ней разверзаются и небеса,  и кто-то родной и близкий чудным, словно голосом матери, желал ей счастья. Она вся вспыхнула, вслушиваясь в этот  очень далекий, до боли знакомый голос, и уже не слышала серебристого перезвона и только, когда он повторился требовательным голосом Евгении Николаевны:
  -Я повторяю смвой вопрос: Ковалева Софья Андреевна, желаете ли вы взять в мужья Прохорова Ивана Денисовича?- Соня, словно очнувшись, и, боясь опоздать с ответом, скороговоркой пролепетала:
  -Да, да, да. Очень хочу,- и какими-то испуганными глазами посмотрела на Ваню. Он  с нежностью улыбнулся ей  и слегка прижал к себе. Соня успокоилась и уже с готовностью отреагировала на предложение Евгении Николаевны обменяться кольцами и поставить свои подписи в журнале регистрации новобрачных. Там же расписались свидетели: Николай и Лена.
  -Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики объявляю вас мужем и женой и поздравляю  с законным браком. Любите друг друга и берегите ваше счастье.   Кто-то включил радиолу и с пластинки прозвучал свадебный марш Мендельсона. Это Евгения Николаевна постаралась- привезла по такому случаю от подруги из Сургута  граммофонную пластинку с записью этого марша и принесла из дому радиолу. Артамонов открыл шампанское, разлил по приготовленным, и, стоявшим на маленьком столике фужерам, приглашая гостей выпить за новобрачных.   
  Свадебная процессия вышла из помещении ЗАГСа и направилась пешком к столовой. Зинаида Николаевна и Александр Константинович засуетились, оглядываясь вокруг себя, и Артамонов заговорщицки показал им  пальцем за снежный сугроб, где стоял газончик. Горбатов кивнул головой, взял за руку Зинаиду Николаевну, и они побежали к машине. К приходу новобрачных и гостей Горбатовы уже стояли у двери столовой и хлебом- солью ждали молодых- вместо родителей. С шутками и смехом соблюли свадебный ритуал встречи новобрачных и, убегая от холода, все вошли в столовую. С шумом и праздничной суетой гости сняли верхнюю одежду и занимали каждый удобное, как ему казалось, место за свадебным столом. Горбатовы сели слева от невесты, Артамонов- справа от жениха. Артамонов поднялся и, когда гости успокоились, произнес тост:
  -Дорогие товарищи, друзья и вы- молодые. У нас сегодня знаменательное событие- первая свадьба в нашем поселке. Наш лучший, несмотря на свою молодость, бурильщик, красавец парень, взял в жены самую лучшую, самую красивую девушку в поселке- это та, высокая награда за его доброе сердце и такую же открытую для людей душу. Разве можно было, каких-то три месяца всего назад, предположить, когда мы по воде пришли сюда, что здесь, в еще необжитой тайге, Ваня обретет свое счастье и создаст семью. Конечно, этого бы не случилось, если бы судьба не благоволила к нему и не подарила ему встречу с такой замечательной девушкой-Сонечкой, и не свела их вместе, связав  семейными узами. Вот так рождается счастье. И я предлагаю выпить за то, чтобы это обретенное счастье никогда их не оставляло и согревало их сердца в этом суровом и холодном крае. Горько!- все зааплодировали и выпили только после того, как молодые, смущаясь, сомкнули свои уста в сладком поцелуе. Горбатова украдкой вытерла внезапно набежавшую слезу, и когда немного успокоилась, поднялась и, обращаясь к молодым, к Артамонову произнесла:
  -Я благодарна Александру Николаевичу, что у него нашлись теплые и душевные слова в адрес, теперь уже жены, этого замечательного молодого человека-Ванечки. Сонечка всегда была для меня как дочь. И какая для меня была неожиданность, когда она однажды, здесь в этом глухом таежном поселке, появилась у меня на работе. Как? Откуда?  Я, ведь, была уверенна, что она там, в Куйбышеве. А тут- на тебе! Я не знаю, что ее тогда привело ко мне- судьба? Любовь? А, может, и то и другое. Но я знала одно: Сонечка своей, еще такой молодой жизнью заслужила и любовь, и счастье. Конечно, каждый имеет право на это, но не каждый может осознать их меру в нашей жизни, и цену, которую нужно платить за обретение этих небесных даров. И цена эта- искренность и душевная чистота, которыми с такой щедростью  наградила мою Сонечку природа. И я желаю ей, чтоб она навсегда сохранила в себе эти дары, как залог их, Сонечки и Ванечки, теперь уже семейного, счастья. И еще. Я теперь уже им обоим желаю обретения большой человеческой мудрости не разменять дарованные им любовь и счастье на всякие мелкие бытовые и прочие неурядицы. Горько! 
  Молодые сидели за столом, слегка захмелевшие, не столько от выпитого спиртного, сколько от теплых и душевных слов в их адрес. Они слушали эти слова, и им казалось, что это не о них, а о ком-то другом. А что они- они жили простой человеческой жизнью, как это предначертано людям, и не замечали за собой ничего такого, что могло стать предметом обсуждения на этом, поистине большом для них обоих, празднике. Они переглядывались между собой и в душе, в самых ее потаенных уголках, тихонько прятали, чтоб навсегда сохранить и, наверное, в потомках, приумножить пережитую радость от этих теплых, от души сказанных слов. Они сейчас не понимали, почему это гости хором, как заведенные, вопили: «горько!». Они не чувствовали никакой горечи, но с благодарностью воспринимали эти призывные возгласы, чтоб еще и еще много раз почувствовать сладость  незабываемых минут этого знаменательного праздника- слияния воедино их душ в одно неразрывное и благодатное- целое.   
   Включили радиолу и из пластинки прозвучала, неизвестно как и где приобретенная запись, не так давно  прозвучавшей в эфире, песни  «Черный кот». Молодежь с задором повыскакивала из-за стола и в такт музыки подпрыгивала, ударяя стопами по полу, размахивая руками, мотая головами из стороны в сторону, вытанцовывала праздничную радость в задорном танце. Потом поставили пластинку с записью вальса Иогана Штрауса «Голубой Дунай»- вальса для новобрачных. Гости расступились и выстроились вдоль стен помещения, освобождая место для новобрачных.
  Ваня своей большой, крепкой ладонью левой руки нежно взял Сонечку за кончики пальцев ее правой руки,  вывел на середину свободной площади зала, и они плавно  закружились в ритме обворожительной мелодии вальса. Казалось, они плывут, кружась, не касаясь пола: он высокий светлорусый со слегка вьющимися волосами, голубоглазый, а она- черноволосая, с такими же черными глазами и слегка вздернутым носиком. Ее лицо было озарено сияющей улыбкой, малиновые, слегка полуоткрытые губы, казалось, что-то нашептывали ему. Он смотрел, слегка наклонив голову, и смотрел в ее сияющие радостью глаза, и  улыбался ей с неповторимой нежностью и теплотой.
  -Сашок, ты только посмотри, какие они красивые сегодня! Я ведь Ванечку видела только в выпачканной цементным раствором робе. А Сонечка! Как ей идет белое свадебное платье. Ты посмотри на их глаза! Они горят какой-то великой небесной любовью! И ты, Саня, посмотри на них! Жаль, что у нас с тобой не было свадьбы. Но ничего, мы обязательно с тобой сыграем серебряную свадьбу, и ты вот так же будешь кружить, кружить меня в ритме такого же великолепного вальса. Да, ведь, Санечка?
  Горбатов прижал слегка к себе Зинаиду Николаевно и нежно поцеловал ее в щеку:
  -Все обязательно так и будет, Зинок. А ты не переживай, что у нас не было свадьбы. Главное- у меня есть ты,- и он тепло сжал ее маленькую ладошку в своей руке, и она с нежностью прильнула к нему.
   Гости потанцевали еще и потом стали рассаживаться на свои места. Горбатова неожиданно подсела к Семеняке.
  -Коль, ты не возражаешь, если я посижу немножко около тебя?
  -Что Вы, Зинаида Николаевна, я даже рад буду пообщаться с Вами в такой чудесной обстановке.
  -Спасибо, Коль. Знаешь, мне однажды Сонечка сказала, что ты  как-то очень красиво пел украинские песни. Не смогли бы мы с тобой, в качестве подарка для Сонечки, спеть что-нибудь из старинных  песен?
  -Ну, Сонэчко немножко преувеличила. Я иногда пытаюсь под настроение что-нибудь тихонько спеть. Но это так, для себя в кругу близких людей.
  -Коль, я немножко умею по-украински, если надо, и словцо сказать, и спеть. Моя мама, покойная, из казацкого роду, часто пела украинские песни. Но это было, скорее всего, проявление тоски по родине, но с душой.   
  -Не могу, Зинаида Николаевна, не уважить Вас. Но только вместе, идет, Зинаида Николаевна?
  -Идет. А что споем?
  -А давайте вот эту, если знаете ее: « Ой чий то кiнь стоiть?» Это была любимая песня моей покойной сестры Параньки.
  -Ты смотри, какое совпадение, моя мама тоже часто пела эту песню, она была  у нее одной из любимейших. Ребята! Сонечка, Ванечка! Мы с Колей хотим подарить Вам  песню, и пусть она будет первой, которая прозвучит на сегодняшнем свадебном вечере. Давай, Коля, начинай, а я подтяну.
               Ой чий то кiнь стоiть, що сива гривонька?
               Сподобалась менi, сподобалась менi
               Тая дiвчинонька.
               Сподобалась менi, сподобалась менi
               Тая дiвчинонька
               Та не так дiвчина, як бiле личенько.
               Подай же, дiвчино, подай же, гарная,
               На коня рученьку.
               Подай же, дiвчино, подай же, гарная,
               На коня рученьку.               
             Дiвчина пiдiйшла, рученьку подала.
             «Ой, краще б я була, ой, краще б я була
             Кохання не знала.
             Ой краще б я була, ой краще б я була
             Кохання не знала ».
             Кохання, кохання, Звечора до рання.
             Як сонечко зiйде, як сонечко зiйде,
              Кохання вiдiйде.
             Як сонечко зiйде, як сонечко зiйде
              Кохання вiдiйде.
              Ой чий то кiнь стоiть, що сива гривонька…
  Зал разразился аплодисментами. Все выражали восхищение мелодичностью песни, проникающей глубоко в душу, и, конечно, похвалы посыпались в адрес Зинаиды Николаевны и Коли, исполнивших  с проникновенной душевностью эту старинную казацкую песню. Ваня и Соня поднялись с места и стали обнимать и расцеловывать с благодарностью Зинаиду Николаевну и Колю. Соня неожиданно спросила Николая:
  -Коль, песня, конечно, изумительная, но я не поняла, что значит призыв парня к девушке подойти и положить руку на коня?
  -Понимаешь, Сонэчко, у казаков любовные чувства выражались не громкими словами и красивыми обещаниями,  клятвами в верности. Слова ничего не значили. Конечно, высокие чувства выражались и словами, но если девушка подошла к казаку и положила руку на его коня- это было признание в любви и  подтверждение глубокой верности. И девушка после этого ритуала уже не могла переменить ни отношений к парню, ни свое обещание верности ему. Вот так, дорогие мои, Ванечка и Сонэчко!
  -Красивый ритуал,- Сонечка на мгновенье задумалась, потом в душевном порыве повернулась к Ване,  посмотрела на Николая,- ребята, а возьмите друг друга за руки, вот так, за ладони. Я вот при тебе, Коля, считай, кладу руку на коня, вот моя рука, Ванечка,- и положила свою руку на их сомкнутые ладони.
 Иван с благодарностью посмотрел на Сонечку, обнял ее и тихонько поцеловал.
   Артамонов поднялся со стула, похлопал в ладоши, -дорогие гости, молодожены. Прошу минутку внимания, прежде всего, прошу молодоженов занять свои места,- он подождал, когда молодожены, раскрасневшиеся, присядут.- Я не хочу торопить время, но мне кажется, можно уже и отблагодарить наших  прекрасных- Сонечку и Ванечку- за подаренный ими наш праздник. Начну, наверно, с себя.- Он достал из кармана две обшитых красным атласом коробочки,- это золотые часики, пусть  они с этой поры отсчитывают теперь ваше время, время вашего семейного счастья,- и вручил молодоженам коробочки.-Это еще не все,- он повернулся и направился в сторону кухни столовой, а гости притихли в напряженном ожидании. Вскоре Артамонов вернулся с зачехленной в красивый футляр гитарой.
- До меня дошла информация, что Ваня у нас помимо того, что он классный специалист  по бурению скважин, он еще и не менее хороший гитарист. Вот тебе, Ванечка, концертная гитара, радуй в минуты отдыха свою милейшую супругу,- зал разразился аплодисментами, прозвучали даже возгласы: «Ваня, сыграй что-нибудь».- Но и это еще не все. Мне, да и вам всем, кто близко знает нашу молодую супружескую пару, не очень хотелось бы, что бы они после нашего торжественного вечера раздосадованные разошлись  по своим комнатам в разных общежитиях. Тут по предложению его друзей, я не буду называть, кого именно, подготовлен один из пяти построенных домиков для наших молодоженов. Сейчас там растапливают печку и готовят супружеское ложе. Принимайте, дорогие мои, ключи от теперешнего вашего гнездышка.-Артамонов поднял руку, останавливая аплодисменты,- но и это еще не все:  сейчас, при всех я клятвенно заверяю, что в первом же доме, который будет передан конторе бурения, вам будет выделена двухкомнатная квартира с учетом того, а  мы, все здесь присутствующие,  в этом не сомневаемся, мы также всем нашим коллективом  дружно отметим появление на свет  вашего первенца, нового жителя Усть-Талинска.- Зал восторженно зааплодировал, молодожены от такого неожиданного и крайне приятного для них развития события радостные переглядывались между собой. Ванечка взял Сонечку за руку и что-то ей нашептывал в ушко. Она с улыбкой утвердительно кивала головой. Потом Ваня неожиданно поднялся с места и попросил минутку внимания. Гости притихли в ожидании.
  -Дорогие гости, друзья, Александр Николаевич. Мы с Сонечкой растроганы до крайности. Мне неожиданно вспомнились замечательные слова из «Алых парусов» Александра Грина о том, что если сильно хочется и ты стремишься к тому, что бы мечты сбывались- они обязательно сбудутся. Я рад, мы с Сонечкой рады и благодарны судьбе, что нас окружают такие красивые и щедрые душой люди, что она нам подарила настоящих друзей, без которых, я в этом теперь окончательно убедился, не было бы нашего счастья. Спасибо вам всем и низкий вам поклон,- Сонечка поднялась и они вместе с Ванечкой поклонились на все стороны, всем присутствующим в зале. Гости снова шумно зааплодировали, потом вразнобой посыпались возгласы: «Горько!», «Горько!». Молодожены с почтением к гостям выполнили их настоятельный призыв. Потом разлили по рюмкам и гости со здравицами в адрес молодоженов выпили.    
   Ваня неожиданно поднялся, взял в руки гитару, снял с нее чехол и с восторженным удивлением закивал головой,- вот это- да! Спасибо, Александр Николаевич.
  -Я понял так, что ты хочешь нам что-то сыграть?-спросил Артамонов.
  -Ну, попробую,- и начал настраивать инструмент. Потом тронул тихонько струны, взял несколько пробных аккордов, а потом из-под его пальцев полилась мелодия полонеза Михаила Огинского « Прощание с Родиной». Гости с изумлением и восторженным вниманием слушали чудную мелодию. Многие слушали это произведение, исполняемое на скрипке. Она в полной мере отражала глубину содержания этого музыкального произведения. Но сейчас на гитаре Ваня исполнял его не менее великолепно, и гости были очарованы исполнением. Артамонов слушал, подняв брови с широко открытыми глазами и открытым ртом. Когда Ваня закончил играть, он развел руки, хлопнул ими себя по коленкам:- слушай, здорово как! А? Сонечка, ты чувствуешь, какого ты мужа имеешь? Изумительно! Молодец, Ваня! Вот, уважил.
 Ваня слегка покраснел от похвалы, потом повернулся  к Сонечке, на лице которой отражено изумление и восхищение своим, теперь уже- мужем.
  Поднялась с места, сидевшая рядом с Сонечкой, Зинаида Николаевна.
  -Спасибо, дорогие гости, за ваше искренне доброжелательное отношение к нашим молодоженам. Я хочу поблагодарить Ванечку за любовь, которой он с такой душевной щедростью одаривает мою Сонечку. Нашу с Александром Константиновичем- Сонечку. Мы с Саней не рискнули дарить какую-то необходимую в семейной жизни вещь. Пусть молодые сами определят, что им больше всего сейчас необходимо. Поэтому мы дарим им сберегательную книжку с вкладом в две тысячи рублей. Живите счастливо. Горько! И снова звон бокалов, одобрительные возгласы, легкий шум веселья. 
   Поднялся Коля Семеняка:
  -Дорогие мои друзья, Ванечка, Сонэчко! Я тоже хочу призвать себе на помощь Александра Грина и, перефразировав его, желаю чтоб вы жили долго-долго в в любви счастье, и чтоб жизнь эта была у вас как один светлый и счастливый день. Мой для вас подарок- радиола с цветомузыкой и набором грампластинок ваших любимых мелодий. Слушайте- и наслаждайтесь. Подарок находится уже дома, а вам вручаю паспорт от приемника.
  Гости еще долго и щедро одаривали молодых подарками, пели веселились, произносили застольные здравицы в честь новобрачных. Празднество продолжалось до поздней ночи.
  Гости стали расходиться и только самые близкие к молодоженам прошли провожать их к, теперь уже  новому, месту проживания.
   В домике горел свет. Ваня пропустил в тамбур, еще пахнущий свежими хвойными досками, Соню, потом прошел сам, открыл ключом замок и пропустил снова вперед Сонечку. Она вошла в  небольшую комнатку, оборудованную печкой с обогревом кухни и просторной светлицы, дверь в которую была открыта и в ней также горел свет. Сонечка с изумлением оглядывала деревянные стены, пахнущие смолой, деревом, ровный окрашенный пол, на красивые занавесочки на окнах, красивый деревянный столик с окаймленной резьбой столешницей, навеской шкафчик с посудой. Потом подошла к дверному проему светлицы, посмотрела на помещение, потом  неожиданно, изумленная, оглянулась на Ваню и перешагнула порог. У стенки стояла широкая кровать с деревянными резными спинками, застеленная красивым шерстяным пледом, с возвышающимися на кровати двумя большими подушками. Рядом с кроватью стоял небольшой столик с большим приемником. В противоположном углу- стол, накрытый красиво вышитой льняной скатертью. На столе три бутылки шампанского, бутылка коньяка, фужеры на большой плоской тарелке и ваза с горой конфет. В углу стояла пушистая, еще не наряженная настоящая новогодняя елочка. У примыкающей к кухне стенки справа установлен двухстворчатый платяной шкаф. Соня оглядывала все это, скрестив на груди руки, и кидала изумленные взгляды на Ваню.
  -Слушай, не может быть. Мне это не приснилось, Ванечка? Ванечка, а что это люди стоят за дверью, давай приглашай всех в светлицу. Слушай, а кто это так постарался для нас? Это только в сказках так бывает.
  -Сонечка, я не знаю, кто за этим всем стоит, но знаю одно, и в этом твердо уверен: нас окружают замечательные люди и друзья, без которых это все было бы просто немыслимо. Сонечка, я открою сейчас шампанское. Воистину- не имей сто рублей и люби ближнего, как самого себя. Ребята, ну что вы стали за порогом, проходите, Сейчас откроем шампанское…
  -И это без нас вы собрались тут пить?- в кухню шагнул Артамонов и вслед за ним вошли Горбатовы, впустив в помещение морозный воздух. Соня неожиданно выбежала в кухню, едва дотянувшись руками до шеи Артамонова, ему даже пришлось немного наклониться, обняла  и расцеловала его в щеки:
 -Спасибо Вам. Александр Николаевич!
  -А я то тут при чем? Вы вот ребят благодарите, друзей своих. Колю Семеняку не забудьте при этом. А я всего лишь исполнитель их волеизъявления. Ну, давайте, наливайте шампанское.
 - А мебель эта откуда, Александр Николаевич?
 -А это, Сонечка, твое начальство о тебе позаботилось. Видно, ты на хорошем счету у него.
 -Прошу гостей за стол, правда, придется стоя, но все равно- прошу,- Ваня пригласил всех в горницу.
  -Ваня, ты мне коньячку лучше налей. Не хочу мешать, а то голова потом раскалываться будет,- Ваня разлил все по фужерам, и Артамонов поднял свой фужер,- ребята, поднимем наши бокалы за новобрачных, пусть они будут счастливы в этой жизни.
  Все выпили, закусили конфетами.- Ну, а теперь давайте оставим молодоженов одних, пусть они  уже без нас наслаждаются своим счастьем. До свидания, ребята. Спокойной вам ночи,- и гости стали покидать жилище молодоженов. Зинаиду Николаевну и Александра  Константиновича Соня задержала:- посидите немножко с нами, мы так давно не сидели вместе за одним столом.
  -Как, Санек, погостюем чуток у Сонечки? Видишь, он молчит, значит посидим немножечко, хоть гнездышко ваше осмотрим. Да. Тут со столовой вам передали коробку с продуктами всякими: колбаска, сыр, еще что- там, рыба, кажется. Ты не думай, это все ваше, со свадьбы осталось, и не объедки какие- то. Спиртное также осталось, мы с Артамоновым на машине  все это привезли. Там, в кухне все лежит в коробках. Ты не маши руками. Завтра к вам обязательно придут гости- чем угощать будете? То-то.
   -А вы тоже приходите. Только пораньше. Так хочется с вами побыть подольше. А за коробки- спасибо, тетя Зина. Давайте немножко шампанского выпьем. Да. Я что-то не сориентировалась, где этот домик находится?
  -Как? Это же недалеко от нашего балка. Так что будем ходить в гости друг к другу. Сонь,  вы не забудьте подложить дров в печку, а то холодно к утру будет. Дрова- в тамбуре. Молодцы ребята, дров нарубили, воды припасли вам. Она там, в кухне во флягах. Не забудьте только протопить еще чуток. Домик, ведь, еще не прогрелся, как следует. Должна сказать- хороший домик, так что вы- неплохо устроились. Даже замечательно. Лесом пахнет. И красиво отделано. Молодец Коля. А он так и не сказал мне, что это для вас он старался.
   Через часок Горбатовы ушли, и новобрачные остались одни в своем маленьком, уютном домике. Соня прибрала со стола, расстелила кровать, потушила свет, и они с Ваней легли спать. На стенке тихо тикали ходики.
  -Ванечка. Как мне хорошо с тобой, аж не верится- мы с тобой- муж и жена. Мне не верится, что мы с тобой вместе. Ванечка, а смотри, в окошко заглядывает месяц, тоненький такой светлый серпанок. А посмотри, рядом с ним звездочка, да такая большая светлая. Смотри- они рядом совсем, как мы с тобой.
  -Нет, они- не как мы с тобой, они- наше отражение. Господи, как я боялся потерять тебя. А теперь- ты рядом со мной. Я ощущаю твое тепло, чувствую твое дыхание. Как удивительно пахнут твои волосы…
А ходики мерно тикали, тикали…   Приближался Новый 1965 год.