Проблема автора и издателя в творческой истории поэмы Н.В. Гоголя «Ганц Кюхельгартен».
Если сам текст «Ганца Кюхельгартена» не представляет особого интереса, то побочный, или рамочный, текст поэмы гораздо более любопытен.
Можно выделить следующие его компоненты (в порядке их расположения на титульном листе):
Заглавие произведения: «Ганц Кюхельгартен»
Жанровый подзаголовок: «Идиллия в картинах»
Имя автора (псевдоним): «Соч. В. Алова»
Указание на время написания: «(Писано в 1827 году)»
И наконец, предисловие (написанное от лица издателя книги).
Гоголь так и не раскрыл никому, что почти за два года до выхода «Вечеров», он успел напечатать за свой счет еще одну книжку – поэму «Ганц Кюхельгартен». Это стало известно лишь после его смерти, из других источников.
Если авторская принадлежность поэмы Гоголю считается вполне установленной (хотя прямых доказательств этому нет), то в отношении предисловия исследователи указывают, что оно было написано якобы «фиктивным» издателем (см. напр., Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни: 1809-1845. М., 2004. С. 134, 158 [1]). Это так, если рассматривать книгу в ретроспективе ее творческой истории (только с внешней стороны ее сферы). Для современников же писателя, незнакомых со всеми деталями, картина должна была выглядеть несколько иначе.
При печатании «Ганца Кюхельгартена», Гоголь выступил сразу в двух ипостасях – в роли автора и в роли издателя. Если бы кто-то из читателей, заинтересовавшись поэмой, вдруг захотел познакомиться с ее автором поближе, на что собственно говоря и рассчитывал Гоголь рассылая экземпляры книги нужным ему людям, то, скорее всего, он мог бы это сделать, обратившись за информацией в цензурный комитет (или, как вариант, в типографию). В цензурный реестр записывалось, от кого была получена рукопись. В частности по поводу «Ганца Кюхельгартена» значится, что рукопись поступила от «студента Гоголь-Яновского» (Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23 томах. М., 2003. Т. 1. С. 571. Далее с указанием тома и страницы). Однако больше информации можно было получить у цензора книги. Вот тут и возникает загвоздка - цензор книги К.С. Сербинович имел дело только с ее издателем, и об авторе ему было известно не больше чем остальным (то есть только то, что можно было почерпнуть из предисловия). В общении с ним Гоголь не пожелал признать свое авторство даже косвенно. В своей записке к Сербиновичу по поводу разрешения на выпуск книги в продажу, Гоголь старательно подчеркивает роль, которую он себе отвел: «Издатель идиллии Ганца Кюхельгартена просит усерднейше вас и т.д.» (Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: в 14 томах. М., 1937-1952. Т. Х. С. 145. Далее с указанием тома и страницы).
Для всех, с кем Гоголь общался по поводу издания книги – цензура, типография, книготорговцы, его «театр одного актера» был вполне прозрачен [2], однако, им не было особого дела до этих игр. За свои деньги он мог называть себя кем угодно. Объяснить подобную конспирацию одной лишь неуверенностью в собственных силах вряд ли возможно. Для того чтобы избежать внимания у обычного читателя было достаточно простого использования псевдонима, однако Гоголь оказывается более последователен в вопросе отказа от авторства. Он создает ложный путь для того, чтобы привести нужного ему читателя в приготовленную для него «ловушку».
«Из первых экземпляров книги Гоголь послал один Плетневу, а другой в Москву Погодину. Ни с тем, ни с другим он не был знаком. Книги были посланы инкогнито в расчете на то, что оба адресата их прочтут, высоко оценят, а там и выяснится, кто автор... Это говорит о том, сколь многого ожидал Гоголь от своего детища» (Манн Ю.В. Указ. изд. С. 158). Конечно же, Гоголю не было чуждо авторское самолюбие и, издавая книгу, в тайне он надеялся на признание своих литературных способностей, но более детальный анализ показывает, что в тот момент Гоголь преследовал совсем иные цели, нежели заявить о себе как о писателе.
На одном из разосланных экземпляров книги Гоголь написал: «М.П. Погодину от издателя» [3] (см. оригинальное воспроизведение надписи Литературное наследство. Т. 58. Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М., 1952. С. 795). Характерно, что и здесь он не пожелал представиться как автор. В его планы входило привлечь внимание скорее к себе, нежели к поэме. В начале жизненного пути, литература была важна для Гоголя, как возможность сойтись с нужными ему людьми. Не имея к этому времени ни места службы, ни средств к существованию, он больше нуждался в возможности как-то устроиться в жизни, нежели в признании своих литературных способностей [4].
И здесь нельзя говорить о том, что книги были посланы инкогнито. Указывая в подписи отправителя, пусть и не назвав напрямую своего имени, Гоголь рассчитывал на обратную связь (на что отчасти указывается исследователями), полагая, что этот «ребус» кто-то захочет разгадать. Даже в случае холодного приема книги, если бы вдруг всплыло его имя, он, как издатель, мог чувствовать себя относительно комфортно. Нет так же оснований считать, что в случае успеха он был готов раскрыть свое авторство. Ведь выйти на «В. Алова» можно было только через издателя, то есть через него самого, а это делало литературную игру «на две роли» неоправданно усложненной. Поэтому сомнительным кажется предположение И. Золотусского о том, что Гоголь хотел представить свою поэму Пушкину. В качестве кого бы он в этом случае выступил? Издателя?
Как уже отмечалось выше, Гоголю было совсем не чуждо авторское самолюбие, на это указывает его более чем экспрессивная реакция на неуспех книги. Не смотря на всю отстраненность от поэмы, при ее публикации он оставил кое-какие меты своего авторства. Например, исследователи отмечают, что в предисловии точно указан его возраст (относительно выставленной даты написания на титульном листе). Но настоящим ключом являлся выбранный Гоголем псевдоним. Как уже отмечалось (см. статью «Псевдонимы Гоголя»), в нем зашифрована часть имени писателя: В. Алов - Ал-м-нЯ - В. Янов - <Н.>В.<Гоголь->Янов<ский>. Кстати, то что он использовал для псевдонима ту часть своей фамилии, от которой был склонен отказаться уже тогда, может указывать, что Гоголь воспринимал поэму как часть своей прошлой, допетербургской жизни, когда судя по всему она и была написана. Еще в школьные годы Гоголь именно через форму своего имени (Яновский/Гоголь-Яновский/Гоголь) стремился разграничивать сферы своего существования. При публикации «Ганца Кюхельгартена» пока еще нет полного разделения имени: если автор – Яновский, то издатель – Гоголь-Яновский.
Связность автора и текста не ограничивается только лишь выбором псевдонима.
Исследователями отмечается близость автора и его героя. Ю.В. Манн пишет, что «центральный персонаж <”Ганца Кюхельгартена”> - во многом alter ego юного Гоголя…» (Манн Ю.В. Указ. изд. С. 136).
Попытки истолкования фамилии главного героя были предприняты В.А. Десницким [5], Н. Друбек-Майер [6]. Несколько расшифровок предложено А.Н. Анисимовой и А.В. Растягаевым. В частности эти исследователи замечают, что «возможным вариантом перевода является “K;ckengarten” — птичий двор, птичник» [7]. Хотя этот вариант у авторов является «словарным», на наш взгляд он наиболее любопытен.
В словосочетании с именем, которое также поддается интерпретации, фамилия персонажа создает некий образ, соотносимый с самим автором «Ганца Кюхельгартена».
От имени героя можно выстроить логическую цепочку (отчасти рассмотренную А.Н. Анисимовой и А.В. Растягаевым), которая приводит нас к определенному результату:
Ганц - Ганс
Ганс – уменьшительная форма имени Иоганн
Иоганн – германизированная форма имени Иоанн
Иоанн – соответствует русскому имени Иван
Иван – равнозначно польскому имени Ян
Ганс переводится с немецкого как «гусь»
Гусь принадлежит к тому же семейству что и гоголь.
Это позволяет (учитывая вариант расшифровки предложенный Акимовой и Растягаевым) прочесть название поэмы как «птенец, покидающий родное гнездо». Гоголь сам к тому времени только недавно оставил родной дом и, судя по всему, не собирался задерживаться в Петербурге.
Писатель не только зашифровал в «птичьем» имени главного героя свою полную фамилию, но и, предопределяя свой последующий выбор, сделал соответствующий акцент. Позже он наделит птичьей фамилией главного персонажа другой своей поэмы.
Таким образом, издавая «Ганца Кюхельгартена» Гоголь разделил свои приоритеты между героем, автором [8] и издателем, явно отдавая последнему предпочтение. Вспомним, что при издании «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Гоголь вновь поступил схожим образом, скрывшись за литературной маской издателя повестей, пасечника Рудого Панька, который, кстати, не смотря на обещание, так и не напечатал ни одной своей истории.
[1] Эта мысль повторена им в новом полное собрание сочинений писателя (1, 573). В предыдущем академическом издании комментаторы так же указывают: «…Явной мистификацией было предисловие к книжке, написанное от имени неведомых издателей (идиллия была издана самим Гоголем)» (I, 494).
[2] См. по этому поводу напр. Манн Ю.В. Гоголь. Указ. изд. С. 356-357.
[3] Видимо схожая надпись была и на экземпляре Плетнева.
[4] Схожая схема будет разыграна Гоголем еще не раз. Для того чтобы продвинуться вверх по социальной и служебной лестнице, молодой Гоголь будет делать попытки привлечь к себе внимание при помощи литературных опусов.
[5] Десницкий В.А. Задачи изучения жизни и творчества Гоголя // Гоголь: материалы и исследования. М.-Л., 1936. Т. 2. С. 53-54. См. по этому поводу Гоголь. Т. 1. С. 577. Ю.В. Манн, вслед за Десницким, так же полагает, что «весьма колоритная и редкая фамилия протагониста идиллии возникла, вероятно, по ассоциации с Кюхельбекером» (1, 577).
[6] Друбек-Майер Н. Проблема ревизии в идиллии «Ганц Кюхельгартен» Гоголя // Гоголь как явление мировой литературы. М., 2003. С. 109.
[7] Анисимова А. Н., Растягаев А. В.Русский Данте: возвращение домой (к 200-летнему юбилею Н. В. Гоголя) // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». — 2009. — № 5 - Филология. Электронный адрес статьи:
[8] Можно выстроить следующий ряд: В. Алов (автор) – безымянный издатель (Н. Гоголь-Яновский) – гипотетический пра-автор (Гоголь), существование которого определено лишь текстом поэмы, но не книгой. Причем «автор» В. Алов оказывается фигурой не менее литературной, нежели главный герой поэмы.