Она потеряла способность удивляться тому, что видела вокруг себя. Молоденькая журналистка двадцати трех лет, Вика Тихонова, внимательно присматривалась ко всему, что ей доводилось видеть и слышать в одном из отделений наркологического диспансера города Энска.
Врачи были убеждены, что она попала к ним, чтобы прервать пивной запой, но «настоящей» пациенткой ее не считали. Ведь диагноз был не самый впечатляющий: «пристрастие к алкоголю на фоне депрессивного состояния». Того, что она журналистка, никто не знал: она заявила, что нигде не работает. Также врачи не могли знать, что она здорова, и только перед своим «внедрением» в больницу выпила баночку пива.
Вика сказала своему лечащему врачу, заведующему отделением, Сергею Ивановичу то, что заранее придумала и обдумала:
- Я пью только когда мне плохо, и только пиво. Например, обидели, я – за пиво, грубо поговорили, - снова за пиво, пришла на ум неприятная мысль, я снова…
- … за пиво, - договорил за нее Сергей Иванович с улыбкой. – Всё ясно. Для вас пиво – самый быстрый «успокоитель», так сказать, «транквилизатор». При выписке полУчите рецепты. Будете пить эспераль или колме. Кодироваться будете?
- Пока еще не знаю.
- Ну, как решите. У нас кодирование стоит 4 тысячи. Пока что всё. Идите в палату, устраивайтесь.
- А что такое эспераль и колме?
- Компьютер дома есть? Ну, вот, в яндексе посмОтрите.
И Вика ушла в свою палату с пятью кроватями (две из них не были заняты). Если хочешь написать достойную статью, придется временно «побыть пьяницей». Через пятнадцать дней ее выпустят, а пока нужно держаться.
Сначала мир, в котором она очутилась, показался ей адом. Все окна в палатах были зарешечены снаружи. Кровать являла собой какое-то прокрустово ложе. Подушка по своей толщине и по размерам походила на подстилку для кота. Двери были только в платных палатах. Мужчины и женщины лежали на одном этаже. Защелки на дверях уборной, единственной в отделении, отсутствовали. Нина, Викина соседка по палате, сказала ей, что на двери уборной следует вывешивать «белый флаг», т.е. ленту туалетной бумаги. В этом случае увидят, что занято, и не заглянут. Мобильные телефоны отбирали внизу, при поступлении в больницу – до выписки. С родными разрешалось разговаривать только два раза в неделю, по домашнему телефону, в присутствии врача.
Выписаться из больницы раньше положенного срока было невозможно; заявления и просьбы больных по этому поводу даже не рассматривались. Исключения делались только для наркоманов, которые, перетерпев ломку, так сильно стремились «выйти на свободу», что ради собственного спокойствия врачам приходилось их отпускать. Сбежать не представлялось никакой возможности.
… Вика открывает свою тетрадь-дневник и записывает:
«Я здесь уже шесть дней.
В отделении лежат самые разные люди: начиная от бомжей и окончательно спившихся деградантов с бритыми головами до делопроизводителей, учителей и т.п.. Есть почти бесплатные работники: бывшие пациенты-мужчины, которым негде жить «на воле». Они исполняют обязанности санитаров, помогают персоналу в столовой, моют палаты. Врач расплачивается с ними сигаретами и даже отпускает иногда «погулять» в город на несколько часов.
У большинства лежащих здесь мужчин уголовное прошлое. Наркоманы («наркОши», как их тут называют) часто ложатся в больницу с гепатитом С и D. Сейчас есть несколько заболевших СПИДОм, но кто это, мы, «алкаши», не знаем; их имена известны только врачам и мед.сестрам.
Кормят больных хорошо, но порции очень малы, а добавки не полагается. Те, что не получают передач, голодают, всё время просят хлеба. Основная «валюта» пациентов – сигареты и зеленый чай (черного чая и кофе не разрешают). Кипятильниками пользоваться нельзя, но иногда можно попросить санитарку вскипятить воды. Пациенты потихоньку «чафирят». Это делается так: спец из «рецидивистов» наркологии заливает крутым кипятком пакетики зеленого чая (на это уходит пачка) и ставит отстаиваться под подушку. Так готовится «первач» - первая заварка. Пьют такой чай мелкими глотками; он ненадолго вызывает состояние, похожее на легкое опьянение. Поднимает настроение, тонус, но ощутимо действует на давление и на сердце.
Нина, моя соседка, вчера контрабандой добыла для себя второй матрац и вторую подушку. Мне дал то и другое «бесплатный санитар» Витя, которому я понравилась. Без двух подушек и без двух матрацев спать невероятно жёстко; постоянно просыпаешься. Если платные палаты (часто пустые) открыты, нужно немедленно бежать туда за похищением второго матраца и подушки. Лена, тоже моя соседка по палате, добыла себе вторую подушку следующим образом. Проходя мимо одной из палат, она увидела бьющегося в судорогах наркомана. Он лежал поперек кровати, ничего не видел и не слышал. Рядом лежала его подушка, явно пока что ему не нужная. Несчастному, скорее всего, нужна была реанимация. «А мне нужна подушка», - сказала себе Лена – и утащила подушку.
Клуб отделения – курительная комната, в просторечии «курилка». Там вечно дым коромыслом. Это своего рода посиделки для мужчин и женщин. Там интересней всего: рассказывается множество анекдотов, историй всякого рода и т.д.. Туда ходят часто, ведь делать больше нечего. Можно, конечно, поиграть в самодельные нарды, в карты, порешать кроссворды, а вечером и посмотреть телевизор в конце коридора. Но не все к этому склонны. И не все умеют играть в нарды и картёжничать в «тысячу».
Нина рассказала мне, что когда она лежала здесь в прошлый раз, у ее соседки увезли из дома в реанимацию мужа-сердечника. Женщина на коленях молила выпустить ее – повидаться с мужем. Она просила два дня. Когда ее всё-таки отпустили, муж умер. Они не успели попрощаться…
Здесь много наркоманов. Их часто называют «кузнечиками». Когда ломка приближается к концу, некоторые из них вынуждены подпрыгивать на ходу или ползти: из-за судорог в ногах.
Обычно наркоман прибывает в палату отделения нормальным. Он (она) поддерживает беседу, пьет чай; словом всё тихо и хорошо. Но через 2-3 часа начинается ломка. Человека начинает носить по палате и по коридору, его сильно шатает, он то и дело падает. Лежать спокойно он не может. Обычно его кладут на вязки – привязывают к кровати, пока не кончится ломка.
Персонал относится к пациентам преимущественно недоброжелательно и презрительно. Пациенты платят персоналу тем же. Считаю, что так не должно быть. Алкоголики и наркоманы такие же больные, как люди, находящиеся в других больницах, они имеют право на доброжелательное, спокойное отношение к себе.
Лена говорила, что когда она лежала в другом отделении, туда привезли пожилого интеллигентного мужчину. Его быстро привели в себя. Он попросился на выписку, ему отказали. Он терпел два дня ту необычную и отталкивающую среду, в которую он попал, ее порядки, ее атмосферу и прочее. Потом нервы не выдержали, он заболел нервной горячкой. Его НАДО было выписать, добавила Лена. В то же время она отчетливо понимала: его не отпустят домой раньше положенного срока. С неделю он лежал на вязках и никого не узнавал; постепенно пришел в себя. Ему еще повезло, подумала я. Он лежал в отделении, где у палат есть двери, у дверей уборной – щеколды, и вообще сделан ремонт. Что было бы с ним ЗДЕСЬ?!
Часто вижу девушек, красиво одетых, в черных колготках. Форма их ног безупречна. Но когда они снимают колготки, зрелище ужасное: все ноги исколоты шприцем, покрыты буроватыми синяками.
Отношения мужчин и женщин просты, как мычание. Он выбирает ее, она соглашается, и по ночам происходят тайные свидания – не ее или на его кровати. Я в это время сплю, но порой их шепот будит меня. Конечно, такие отношения запрещены. Но кто будет отлавливать эти парочки? На посту дел и без того хватает.
Встретила здесь свою одноклассницу Полину. Она выглядит на 40 лет, а ей всего 23, как и мне. Полина сообщила, что уже несколько лет сидит на героине. Потеряла трех мужей: скончались от передоза. Сейчас она снова замужем. Сказала мне: «Не знаю, кто подохнет первым – я или он». Она была очень богата, объездила всю Европу. И призналась мне очень равнодушно: «Сначала было интересно. А теперь мне что Лондон, что Энск… ничего не хочется».
Также я узнала, что очень многие не верят в силу кодирования. Может быть. Но эспераль и колме особенно помогают именно после кодирования. Эспераль нужно пить довольно долго; постепенно в организме накапливаются вещество, не позволяющее пить более суток, и вообще отвращающее от алкоголя. Слышала, что колме, вроде бы, сильнее, результат сразу налицо. Он вообще не дает пить, но у него весьма небезопасные побочные эффекты».
Вика вздохнула, закрыла тетрадь и спрятала ее в свой пакет с вещами. Материал хороший, статья, безусловно, получится что надо. Но как пролежать в этой тюрьме еще девять дней?
Очень просто, тут же ответила она сама себе. Надо только крепко взять себя в руки и мысленно сказать: скоро это кончится. Зато у меня теперь есть, что рассказать людям.