Самый ад, ад в высочайшем его выражении- это исполнение желания. Осуществление мечтаемого, материальное его воплощение, когда оно уже лежит перед тобой в тончайшей хрустящей голубой обёрточной бумажке, перевязанное шёлковой атласной ленточкой с бантом. На тарелке из мейсенского фарфора твёрдой белоснежной створкой раковины, с золотой каёмочкой. Вот тут наступает конец всего. Такое опустошение вымывает душу.
Жить можно только тогда, когда хочешь, жаждешь, надеешься. Витаешь облаком возле предмета твоей страсти, желания. День начинается с " Яхочу!". Теперь же адски " Нам нечего больше хотеть!" Мы всё можем, чёрт побери. Всё нам даётся на раз-два. На два прихлопа-три притопа. Господь сопровождает нас с роялями в кустах, и подсовывает их попеременно, один за другим. Вот, пожалуйста! Вы этого хотели? Получите-распишитесь. Я уже ничего и не хочу больше.
-Господи! Ты можешь хоть чего-нибудь НЕ сделать?
Пропади всё пропадом! Тошно. Как бы вернуться туда, где было всё "не могу"?
Я жила с парнем ай-тишником. Так как платить за жильё мне было нечем, приходилось приспосабливаться. С утра я делала чинно в халате с голыми ногами яичницу из двух яиц, готовить я не умела. Заваривала растворимый кофе, кромсала бутерброды. Тупым ножом рвала мягкий багет на длинные овальные ломти с рваными краями. Потом мазала маслом, воображая себя художником с мольбертом и кистью. И клала сверху колбасу, присохшую немного, но ещё вполне съедобную. Провожала его до дверей- Прощай, милый! Голые голенища, то есть, ноги с голенями как бутылки из-под сухого вина. Складчатые коленки и дырка между бедер для руки моего парня. Или трамвая, как повезёт.
Потом пошла на улицу, поболталась немного и села на чугунный чёрный вырезанный заборчик, свесив ножки. Сижу. Подходит:
-Скучаешь? Тебе сколько лет?
Какого чёрта всех интересует, сколько мне лет?
-Двадцать пять. А тебе? Тридцать четыре? Так, ты совсем уже старикашка.
У "старикашки" были синие, как омут, глаза. Мне вредно смотреть в такие глаза. Начинают трястись коленки. Слезла, прижала коленки к забору. Немного полегчало. И , неожиданно для самой меня :
- Придёшь ко мне завтра в одиннадцать? Мой парень будет на работе.
Всё утро я носилась по квартире. Часть адреналина спалила. Повесила на дверь табличку "Умерла вечером. Просьба не стучать и разойтись подобру-поздорову". Не помогло. Барабанил, пока не открыла. Мы стоим, прижавшись к подоконнику. Мои длиннющие голенища и трясущиеся коленки зажаты у него между ног. Я стараюсь не смотреть в его синие глаза. Но помогает мало. Я опять хочу! Что сейчас будет? Даже и не знаю. Но, думаю, ничего хорошего.