Свет, разливающийся от края до края. Волны света и весь свет вокруг. Круглые пустоты разных размеров. Такая игра – заполнить их хотя бы на миг. Они начинают меняться. Внутри появляется разноцветный туман, свет искажается, вырывается наружу. Шары вновь безжизненны. Но на краткий момент в них была сущность, которая оживила всё многообразие Мира.
Тёплая, бархатистая вода куда-то исчезла, плотные стенки сжались вокруг тела, и начали проталкивать голову к узкой горловине внизу. Больно сдавило виски, внутренности скрутило в комок. Нужно было вспомнить что-то сакрально важное, но сознание постепенно затуманивалось, требуя воздуха. Темнота в черепе взорвалась мириадами ярких лучей, бьющих огненными стрелами в каждую мысль слабеющего разума. Невыносимый свет быстро сменился милосердным забытьём. До начала жизни оставался один вдох.
Резкая боль внизу спины. Снова и снова. Удары обжигают кожу, раздирают тело. Безмолвный крик рвётся из горла. Нет воздуха, лёгкие пусты. Что-то нужно сделать. Озарение. Вдох.
Сознание медленно возвращается в стянутую обручем голову. Через полуоткрытые глаза серая пелена размытых контуров. Руки и ноги связаны, пальцы не шевелятся. Желудок сводят спазмы голода. Внезапно непреодолимая сила резко подбрасывает тело вверх. Лицо накрывает чем-то мягким и тёплым. В рот льётся горячая сладкая жидкость. Благодать золотым мёдом разливается по жилам.
Вверх-вниз. Вверх-вниз. Содержимое желудка подступает к горлу, но очередной резкий скачок проваливает его во чрево. Монотонный голос бесконечно повторяет одни и те же звуки. Голова кружится в разные стороны, временами кажется, ещё чуть-чуть, и она оторвётся. Может в этом спасение? Угасающее сознание пытается ухватиться за иллюзорную мысль, но выскальзывает и проваливается в черноту.
Золотые и багряные листья шуршат под ногами. Узкие дорожки кладбища обходят стороной гранитные памятники и деревянные кресты, местами украшенные яркими осенними цветами. Около свежевырытой могилы стоит маленький гробик. В нём девочка лет двух, не больше. Рыжие кудряшки в беспорядке разбросаны на белом платке, обрамляя безмятежно спокойное выражение её веснушчатого лица. Рядом с ней, чуть прижатый рукой, присел бежевый плюшевый мишка, глазами-бусинками смотрящий на плачущих людей, окруживших гроб. Луч солнца, выбившийся из-под тяжелых сентябрьских туч, осветил вдруг лоб девочки, и исчез, оставив после себя серовато-синий сумрак так и не начавшегося утра.