Во Владивостоке, выходя из центрального универмага, наш радист замешкался и не отдал честь проходившему мимо капитану второго ранга.
— Товарищ прапорщик, вы почему не приветствуете старшего по званию? — строго спрашивает он Евгения.
— Извините, товарищ подполковник, отвлёкся, не заметил. Больше такого не повторится.
Тут начался девятый вал. Моряка словно прорвало. Уже забыв о не отданой чести, он стал дёргаться и кричать, брызгая слюной:
— Это у вас в армии подполковники, а я капитан второго ранга, плавсостав! К-А-П-И-Т-А-Н В-Т-О-Р-О-Г-О Р-А-Н-Г-А! Запомните! Смотрите сюда! — тычет он пальцем в свои золотые нарукавные нашивки. Видно, здорово его задело то, как жестоко плюнули в его широкую военно-морскую душу.
Мы подтянулись поближе. Командир экипажа видит, что надо выручать радиста:
— Товарищ капитан второго ранга, я командир этого шалопая. Вы уж его извините, я проведу с ним воспитательную работу и приму соответствующие меры.
При виде равного по званию капитан понемногу стал успокаиваться:
— Ладно, чего уж там. Бывает.
Решив ещё больше умаслить моряка, командир лихо приложил руку к козырьку фуражки, отдавая честь, и отчеканил:
— Разрешите идти, товарищ подполковник? — и какой чёрт его за язык дёрнул?
Лицо капитана превратилось в гримасу. Казалось, что он прямо сейчас расплачется. Выдавив из себя уничижительное:
— Пехота! — капитан второго ранга безнадежно махнул рукой и, повернувшись к нам спиной, стал быстро удаляться по тротуару.
— Командир, зачем же ты его опять подполковником обозвал? Наверняка, капдва сильно обиделся. Видел, как его колбасило?
— Честное слово, я не хотел. Само как-то вырвалось. А мариман пусть не обижается. Я же не обиделся, когда он меня пехотой обозвал.