ТЕЗИС ДЛЯ ДИСПУТА
Известный нам текст Евангелия от Иоанна открывается словами:
«В начале было Слово…». Если не знать, откуда взято, то можно принять эту фразу за прокламацию лингвистической философии эпохи Постмодерна.
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог…», и далее в терминах философии Света: «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир».
Под каковым «Светом», в данном контексте, приходится разуметь свет божественного разума, – коль скоро речь зашла о Слове, или Логосе, как коммуникативном и, одновременно, инструментальном феномене Разума. Свет божественного Разума отличается от всякого другого умного света тем, что в Свете сём можем видеть Сына и Славу Его. Иоанн пишет:
«….мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца».
Мы – это философы, сущие в логосе и логосом. Философия Света дается здесь Иоанном в популярном изводе. О ней можно спорить…. Бесспорно одно: никакого отношения – кроме мнения писца – эта философия не имеет к Благой Вести о Рождении Сына Божия в человецех.
Вообще, в нашей традиции, Евангелия не суть богословские сочинения, но – свидетельства о земном пути Христа Иисуса Сына Божьего. Не случайно мы не имеем одного универсального текста, – как это было бы в случае канонизированного мифа или философии, – но имеем тексты, отнесенные к конкретным лицам, как свидетелям, сообщающим нам то, что они сами видели и слышали, – но не свои философские резоны, по поводу услышанного.
Ясно, что евангелист Иоанн не мог быть свидетелем Начала, и бытия Слова, как оно было у Бога и т.п. Поэтому, если принимать его благовестие как свидетельство, следует выбросить из него домыслы о Начале как попытки абстрактного философского означения конкретных событий. Тем более что философия Умного Света дается не в качестве послесловия или комментария, но философические формулы вставлены в текст свидетельства, и только затемняют его.
Давайте попробуем вымарать из текста помянутые формулы философии Света, говорящие о Логосе, и прочтем без помех само свидетельство. Ведь именно оно ценно для нас. С философией же можем ознакомиться в другом месте гораздо более основательно.
Итак:
«Был человек, посланный от Бога; имя ему – Иоанн.
И когда Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты?
Он объявил, что он не Христос.
И спросили его: кто же ты? Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет.
Сказали ему: кто же ты, – чтобы нам дать ответ пославшим нас, – что ты скажешь о себе самом?
Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия.
А посланные были из фарисеев. И они спросили его: что же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк?
Иоанн сказал им в ответ: я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете.
Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его.
Это происходило в Вифаваре при Иордане, где крестил Иоанн.
На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его.
И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий.
Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом.
Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно? Они сказали Ему: Равви, – что значит: учитель, – где живешь?
Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот. Было около десятого часа.
Один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона Петра.
Он первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию».
Таково свидетельство. Смысл его ясен: Иоанн Креститель, – знавший о себе, что он Предтеча, – объяснил фарисеям свое поведение тем, что давно ожидаемый Мессия уже пришел, но пока не объявился. Однако объявится со дня на день. Дети Израилевы должны подготовиться к встрече с Помазанником – очиститься от греха покаянием и ритуальным омовением в микве. И он, Иоанн, будучи уверенным в Пришествии, им в этом помогает.
Больше того, он сказал, что здесь, среди приходящих к нему креститься, уже присутствует неузнанный Христос. Ученики Иоанновы приняли эти слова за возможность найти Мессию среди крещаемых, и нашли Его.
Никакой философии здесь нет. Есть лишь настроение израильского мира, ожидавшего в то время своего Христа, сиречь Мессию.
Ожидание было, но совсем немногие готовы были признать Мессию в галилейском парне из маленького городка Назарета. Евангелист, который, судя по тексту, не еврей, пишет:
«Пришел к своим, и свои Его не приняли».
Сам евангелист Иоанн относит себя к дважды другим: однажды – к эллинам (неевреям); и еще раз – к тем, которые приняли Его, то есть признали в нем Христа.
И далее говорит о преимуществе, которое обрели принявшие Его:
«А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими».
Или сравняться с теми, кто, по его словам,
«ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились».
Как видим, Иоанн признает здесь рождение в человецех детей Богу, но себя относит не к Богорожденным Сынам, но к тем, кто получил власть быть чадами Божьими. Что значит «иметь власть быть», или уметь становиться? Скорее всего, речь идет о каких-то молитвенных практиках, в результате которых имярек, ставший чадом Божьим, сравнивается с чадами рожденными от Бога. При этом, речь не идет об усыновлении, но именно о «власти быть».
Разница очевидна: одно дело родиться Сыном; и другое дело - стать сыном своей властью, – пусть полученной от Христа, которого признали. Всякая практика становления и бывания сопряжена в человеке со словом. Вероятно, именно к помянутой практике становления Чадом и относится формула «Слово стало плотью». Она никак не может быть применена к рожденному Сыну Божьему, поскольку в слове «стало» содержит СТАНОВЛЕНИЕ, – совсем не то, что РОЖДЕНИЕ.
Отсюда, фраза, отнесенная евангелистом Иоанном к Сыну Божьему:
«Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца»;
содержит в себе противоречие и является стилистически недостоверной, ибо невозможно отождествить «Единородного Сына» и «Слово ставшее плотью».
Бросается в глаза также, что "обитало Слово" - существо среднего рода, а "видели славу Его", сиречь мужа Иисуса Назорея. Муж обитал с ними в качестве их отца-учителя, а обитание Слова - это философия.
Чистое Свидетельство должно содержать в себе только свидетельства без философских толкований. Иначе это не Откровение, доступное очам, а очередной философский миф. Именно в такой миф хотел превратить Свидетельство неизвестный переписчик Благовестия.
Фраза чистого свидетельства такова: Он – сиречь Христос, – обитал с нами, и «мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». Остальное лишнее.
При этом, важно понимать, что апостолы видели славу Его не в умном свете Логоса (Слова), а в чудных делах Его и в почитании Его сынами израилевыми.
Обратившись теперь к теме Рождества, заявленной в заглавии, мы, – с учетом сказанного выше, – утверждаем, что находимая в Евангелии от Иоанна философская формула «Слово стало плотью» не относится к рождению младенца Иисуса Марией, женой Иосифовой, в Вифлееме иудейском.
О произошедшем с младенцем Христом также свидетельствовали видевшие его, но свидетельство их не об Иоанне, – якобы выражавшемся философским языком, – но о волхвах, звездочетах, или магах персидских – таких же путниках, как Иосиф с женой Марией. Они встретились с благословенной семьей на постоялом дворе, получили возможность увидеть младенца и принесли ему так называемые «царские дары». Видимо, у них были к тому свои звездочетные основания. Об этом акте принесения даров младенцу мы имеем свидетельство.
Кроме этого, всё как обычно: нормальный младенец, рожденный матерью, как и все мы. И это кардинальный пункт христианской веры: Христос Иисус – человек! И, как человек, плоть свою получил от матери своей, Марии; а вовсе не от Слова.
Рождение во хлеву, где обитает скот, неслучайно в мифологическом контексте Евангелия: хлев подчеркивает здесь рождение во плоти, общей у человека со скотом. Тогда как рождение в духе Иисус из Назарета получил в крещении Иоанновом при Иордане. Здесь рождение его было уже не от жены Марии, а от Воды и Духа. И восприемником Иисуса как духовного (не плотского) младенца был не биологический отец Иосиф, плотник, а отец-учитель, Иоанн Креститель.
Все вышесказанное не означает, что формула «Слово стало Плотью», неприложима к христианской истории. Как раз приложима! Но относится она не к рождению Сына Божьего в человеках, но к Царствию Божию на земле.
В аспекте социологии Логос есть структура мира (= общества), и Слово организует власть. Слово Божие стало плотью, значит, воля Бога получила в человеческом мире своё воплощение: то, что раньше было Заветом, стало Царством. Вот смысл помянутой формулы. Плоть Слова – это Царство Сына Божия Христа Иисуса; Его Власть.
ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ БОГОСЛОВСКИХ ТЕЗИСОВ СМ. В
«ПРОБЛЕМНОЕ БОГОСЛОВИЕ В ТЕЗИСАХ» ИЛИ В «ТЕЗИСЫ ДЛЯ ДИСПУТОВ».