Гл.17
Ненасытный монстр в нём уже проснулся и он страстно и безжалостно сжимал в крепких объятиях хрупкое тело подростка, получая неимоверное наслаждение. И тут он ощутил, как по его спине застучали кулачки Анны.
- Дядя Игорь, отпустите мою сестру! Что вы делаете, вы, наверное, пьяны.
Вот здесь тоже ещё была возможность остановиться и вряд ли влюблённая Люська разрешила бы своим сёстрам рассказать родителям о произошедшем, но никакая сила была не в состоянии его обуздать и превратить в податливое и послушное существо. Чтобы никто ему не мешал, он развернулся и ударил ногой девочку в живот. Та отлетела в угол и начала хватать ртом воздух, а его уже не волновали последствия.
Сразу же заплакала младшая, пришлось и её успокоить несколькими тумаками по голове.
Он их насиловал по очереди и рычал, как животное, а потом хладнокровно задушил шарфиком, повязанным на шее у Люськи.
Часто мерещились её глаза перед смертью, полные страха и ужаса, и Игорь Андреевич сожалел, что всё так вышло, вернее, сожалел, что её больше нету в живых.
Насильник выбрался наружу, огляделся по сторонам и решил тут же избавиться от уже ненужных тел. Он подогнал к времянке Москвич, доставшийся ему от отца, погрузил трупы, предварительно упакованные в мешки, на заднее сиденье пристроил лопату и, с нетерпением поскорее избавиться от таких страшных улик, газанул со двора на приличной скорости.
Но выезжал не на улицу, а через огороды. С хоз-двора тоже были ворота, наверное, бывший хозяин с лихвой возил что-то с полей, поэтому и тропинка уже накатанная.
Он всё предусмотрел. Если кому и вздумается глянуть в том направлении, то машины не будет видно из-за камышей, подобравшихся с речки к самым задворкам. А та лесополоса, куда он направлялся, скрыта от зевак и всех любопытных - объёмной и длиннющей низиной. Вроде сама природа тогда работала в его пользу.
Выбрав подходящий уголок для захоронения, убийца не стал демонстрировать машину всякому случайному свидетелю, поэтому убрал её с дороги и заехал прямо в самую гущину, укрывая Москвич кустарником.
Могилу вырыл глубокую, чтобы даже собаки не смогли подобраться, а потом зашвырнул туда мешки с телами и принялся закапывать.
Всё шло, как по маслу, только вот незадача, он за что-то зацепился и разорвал серебряную цепочку, которая упала прямо в могилу. Сама цепь не вызывала сожаления, а вот крест, который сделан на заказ из материнских серёжек, с ним, конечно, жалко расставаться.
Убийца пытался подхватить украшения сломленной веткой, но ничего не получалось, они наоборот ещё глубже зарывались в землю. А спуститься туда детоубийца побоялся, посчитал плохим знамением - находиться в могиле вместе с трупами.
В село заявился со стороны города, вроде он только что с завода, и никто ничего не заподозрил, а девочек тогда ещё и не искали.
В последующие недели Игорь раздавал конфеты и другим детям на улице, это на всякий пожарный, если кто нечаянно запеленговал, как он одаривает сестёр сладостями. Мол, я всех угощаю, вот такой я добрый.
И всё-таки ему сделалось жутко. Ночами плохо спалось и постоянно мерещились убиенные им девочки. Но это ерунда, в сравнении с тем, что расставаться со свободой не входило в его обширные планы. Тогда он продал машину. Тоже на всякий пожарный.
Покупатель у него уже был на примете. Это один из его коллег, которому давно нравился Москвич Игоря и тот за него давал неплохую цену.
Немного полегчало, когда избавился от машины. А потом он позволил себе пойти на свидание к Нинке. После близости с женщиной, некогда его устраивавшей, душегуб получил полное разочарование, потому не остался у неё на ночь, а поспешил на электричку.
Неожиданно, на вокзале к нему подошла девчушка.
- Дядя, купи мне, пожалуйста, пирожок. Я два дня не кушала.
- А почему тебя не покормят твои родители? - делая безразличное лицо, спросил он, хотя, глядя на грязное платье девчушки, мужчина уже предугадывал ответ.
- У меня их нету. Папку я ни разу не видела, а мамка от водки померла, ей тётя Лена не дала опохмелиться. А потом меня забрала тётя Леной, но пришлось и от неё сбежать. Она заставляла меня просить милостыню и сильно била, если я мало принесу.
- Ну и когда ты сбежала от своей тёти Лены? - спросил он, внимательно присматриваясь к окружающей обстановке. Но на них никто не обращал внимание.
- Она не моя. Мамка с ней дружила. А вчера я села в электричку и долго на ней ехала.
- А хочешь, я буду твоим папой? Я богато живу, у меня много денег.
- И будешь мне шоколадки с мороженым каждый день покупать? - обрадовался ребёнок.
- А как же, ещё как буду! Звать-то тебя как?
- Мамка звала Тоней, а тётя Лена - Нинкой. Она сказала, что по документам я Нина. И мне десять лет.
Игорь поморщился:
- А давай, останешься Тоней, как мать тебя звала?
- Давай! Мне самой так больше нравится.
Педофил взял ребёнка за руку и залез с ним в электричку, но на своей станции перетрусил вставать, чтобы не быть замеченным с девочкой, а проследовал ещё одну, а потом пешком возвращались в деревню.
Уже темнело, они как раз пробирались по берегу реки и он, исходя слюной и желанием, предложил:
- Может искупаемся? Вода сейчас тёплая, за день прилично нагрелась.
- Ура! - захлопала а ладоши девочка. - Я так люблю купаться, но меня никто не возил на речку.
Тоня сняла платьице и спросила:
- А трусики тоже снимать, чтобы не замочились?
- Конечно снимать! А кого стесняться, я же теперь твой папа.
Сначала они плескались раздельно, он зорко осматривал берега, нет ли кого? Затем подплыл к ничего не подозревающему ребёнку, грубо схватил её, а чтоб не кричала, рот зажал рукою.
Насильник затащил "приёмную дочь" в камыши и с силой овладел ею, к своему удивлению обнаружив, что Тоня уже не являлась девственницей. Это его сильно распалило, вроде как оправдание, и он обращался с нею, как со взрослой женщиной, не щадя и не жалея. В конце педофил перестарался, совсем отключился от реальности и упустил из виду, что голова девочки некоторое время находилась под водой, к тому же, с зажатым ртом и носом.