«Судебные издержки» (отрывок из повести)
«Вот странная причина, заставляющая меня взяться за перо. Может быть, эта тетрадка будет прочтена кем-нибудь, может быть - нет. Это мало занимает меня. Поэтому я могу и не извиняться перед своими будущими читателями ни в выборе темы для своего писания... ни в форме изложения».
В.М. Гаршин, «Надежда Николаевна».
– Глава 2 –
Начав участие в гражданском процессе, Надежда Николаевна, то есть я, приходила в канцелярию и переписывала от руки второе и третье исковые заявления (так называемые «уточнённые»), имея только копию первого иска, собственной рукой состряпанного Звениным. В дальнейшем переписывала протоколы заседаний, другие интересные бумаги. Набирала на компьютере и распечатывала. Это потом уже приобрела цифровой фотоаппарат.
В первоначальном исковом заявлении истец жаловался на обман: посредник сделки купли-продажи его квартиры в 1993-м получил 10 миллионов рублей, а ему оставил только три миллиона. Явное признание в том, что покупатель оплатил сделку в сумме не менее трёх миллионов! Однако суд упорно игнорировал первый иск, а последующие составляли адвокаты Судак с Куликовой. И действовали они с циничным искажением фактов, умышленно вводя суд в заблуждение.
13 апреля 2005г. на вопрос судьи о ходатайствах сторон адвокат Судак первым делом попросил принять копию больничного листа, как доказательство того, что в марте он телефонограммой переносил слушание по уважительной причине. Когда через несколько недель хождения по мукам, вперемешку со звонками в канцелярию, мне наконец было позволено ознакомиться с делом, разбухшим до двух томов, что-то меня заставило внимательно изучить этот больничный.
Сразу бросилось в глаза, что выдан он был 8-го марта! Поэтому по-быстрому выписала для себя даты явок к врачу, номер и адрес поликлиники. А дома проверила по календарю и карте Москвы. И что вы думаете? Ну ладно, женский день: мог мужчина в праздник занемочь, выпив лишнего, так что язва какая-нибудь открылась или тому подобное. Вызвал «скорую» или к дежурному врачу обратился. Однако, согласно (или «соЛГАсно»?) больничному, указанный номер поликлиники – смежного района, вовсе не по адресу регистрации Судака. Две странности – совпадение ли?! А вот и третья: в дело копия липового бэ/листа не была подшита и в дальнейшем исчезла! Думаю, всё это свидетельствует о нечистоплотности господина адвоката (и иже с ним!).
Такой «прокол» Судака утвердил мои сомнения, а не подложный ли документ просила та сторона на почерковедческую экспертизу направить? Если даже адвокат откровенно обманывает, покупает зачем-то больничный, хотя с него никто подобных оправданий не требовал. Полная безнаказанность.
Сомнения были следующие: один из трёх документов, направленных на экспертизу по инициативе истца, точно является фальсификацией! Обычный листок, в наличии только печать паспортного стола. Это так называемая «доверенность на имя военкомата» от Звенина: «...доверяю снимать меня с учёта через паспортиста РЭУ № 1, в связи с ухудшением здоровья». И более поздняя приписка: «Выбываю по адресу: Моск.обл., г.Железнодорожный». С какой стати Железнодорожный?! – может быть, посредник помимо денег купил или пообещал продавцу московской квартиры жильё в области?
Написано всё, в том числе от лица начальника РЭУ, одним почерком – и явно не Звенина, я бы сказала – женским почерком. Подписано за него абсолютно не похоже на его настоящую подпись. Начальник паспортного стола на двух других документах подписался привычным росчерком, а здесь – незамысловатая закорючка. Не проставлена дата! – доверенность без указания даты считается ничтожной. Не мог начальник паспортного стола такое удостоверить: получается бессрочная доверенность, которая просто невозможна. И главное: не указано конкретное лицо – какому-то мистическому «паспортисту РЭУ» доверяется снятие с воинского учёта, для чего по уставу непременно требуется личное присутствие офицера!
* * *
Я долго отмахивалась от мыслей насчёт поддельной бумажки, потому что это логически не укладывалось в моё представление о законности. Раньше я была уверена: раз в дело подшита какая бумага, то правомочность её появления в деле проверена судьёй. У него не должно оставаться сомнений, что документ участвовал в юридических действиях, законность которых опротестовывается истцом. Однако любые мои возражения (письменные тоже) судья игнорировал.
Но на этом подложном документе основываются показания Судака и Звенина, что «доверенность на право снятия с воинского учёта он не писал и не подписывал». Они сами утверждали, что «доверенность на имя военкомата» – подделка. Но кто-то сделал эту фальшивку. Вопрос лишь в том, кому это было выгодно и каким образом она могла попасть в материалы дела?
Есть ли смысл проводить экспертизу подобной записочки? Только в случае, когда судья хочет вывести мошенников на чистую воду. Наша сторона никак не могла вложить в дело заявление в районный военкомат – документ, которого даже не могла иметь.
Однако для почерковедческой экспертизы была поставлена основная задача, «выполнена ли подпись от имени Звенина в доверенности на имя военкомата о предоставлении права снятия с учёта через паспортиста РЭУ № 1, заверенная начальником РЭУ Борисовым (лист дела 24), самим Звениным или иным лицом».
В действительности же, в материалах дела имеется ответ Звенину из военного комиссариата Приморского района: «На Ваше письмо от 16 апреля 1999г. высылаем Вам документы и сообщаем, что в ОВК Приморского района 31 декабря 1997г. Вы сняты с воинского учёта по достижении предельного возраста пребывания в запасе». То есть как младшему офицеру, которому как раз исполнилось 55 лет. И в списке приложений указана некая «доверенность Звенина». Значит, вместо существовавшей подлинной доверенности могла быть самим Звениным сфальсифицирована эта лжедоверенность и абсолютно с другим текстом. Хитрый мужик мог явиться в паспортный стол и, улучив момент, воспользоваться печатью либо чистым листом с проставленным оттиском, а написать текст попросил свою же «хозяйку», например (вот ведь, женская рука прослеживается!).
Она у него вроде гражданской жены была. Якобы сдавала ему площадь, а вот телевизор смотреть не позволяла, потому что, как он сказал при болтовне с адвокатом в перерыве одного из заседаний, «сама смотрит только концерты, а фильмы не разрешает». Где это видано, чтобы сдающие жилплощадь так не считались с жильцами? Похоже, она денег с него не брала и вела себя как заправская властная жена: типа, вот выиграешь процесс и деньги за спорную квартиру выручишь, мол, тогда второй телевизор купим. Это всё мои домыслы, конечно. Хотя... посредник сделки (к нему мы не раз ещё вернёмся, а пока назовём его Кеплер) тоже намекал на возможность её участия в написании текста.
Ловкий трюк, не правда ли: обвинять ответчиков в том, что в дело попала подложная бумага, сфабрикованная самим же истцом! Просто наглость.
Далее: полистав старый паспорт Степана Звенина, любезно предоставленный им суду для почерковедческой экспертизы, я выяснила, что не без его ведома снимали его с учёта. В паспорте проставлены штампы, что райвоенкоматом он был принят на учёт 29.09.1983г. и снят с учёта 23.01.1993г. Затем появились регистрационные штампы: из Москвы он выбыл 26.01.1993г. и зарегистрирован 17.03.1993г. в деревне N. Архангельской области. Как раз с февраля 1993г. он уволился из храма, где работал бухгалтером. Всё документально подтверждено, суду известно. Паспорт СССР в дело подшит не был, а хранился дополнительно в большом конверте, но 24 ноября 2005-го судья разрешил мне сфотографировать. Смешно: я пересняла оба тома гражданского дела, но истец не боялся разоблачения!
Итак, постоянно выявляю явные или косвенные признаки мошенничества в окружении истца Звенина! Но возмущение моё дошло до предела при изучении гербового документа о приватизации квартиры на его имя. Здесь мною было обнаружено, что на свидетельстве о собственности на жилище подпись мэра Москвы Лужкова оказалась обведённой, как это делают малые дети. Только истцу могла придти в голову мысль об очередной манипуляции с подписью, чтобы появилась возможность и подлинный документ объявить ненастоящим.
* * *
...В апреле 1981г. я была свидетельницей на свадьбе Веры с Николаем. А в январе 1993-го состоялась сделка супруга по приобретению однушки в центре Москвы. Бывшего хозяина Коля считал священником. Это и был Звенин Степан Антонович.
В 1998-м продавец решил вернуть себе жилплощадь. Теперь мне представляется, что не сам, а по наущению Кеплера. Дело в том, что в начале 90-х процедура приватизации и продажи недвижимости в стране ещё не была отлажена, а квартира Звенина продавалась с помощью посредников – двух соседей по подъезду. В первом исковом заявлении Звенин утверждал, что попросил Кеплера найти покупателя на его квартиру – с тем, чтобы наследовать в Архангельской области дом после смерти матери. По просьбе Кеплера согласился оформить две доверенности – на него и Ковылёва, который подписал затем договор купли-продажи, видимо Кеплер не собирался ничего подписывать. То есть злоупотребление могло быть задумано с самого начала и… Кеплером!
Итак, Звенин выписался и уехал на «малую родину», зарегистрировался там и не выезжал более пяти лет. В 1998-м вернулся в Москву и стал ходить по инстанциям, а потом и суд вводить в заблуждение: якобы «неизвестные лица» в его отсутствие приватизировали и продали квартиру. У суда вопроса не возникло, почему он не забронировал жилище, раз не приватизировал и не продавал? И полгода отсутствия было достаточно, чтобы утратить права. Тем более что новый собственник Горелов оплачивал коммунальные платежи – вплоть до самой смерти (7 апреля 1996г. его убили в этой же квартире!), то есть пользовался жилплощадью три с лишним года. Звенин и Кеплер даже не подозревали о существовании наследницы в лице жены Веры.
Как-то я спросила у Клейменова – бывшего защитника Веры, почему не подаёт встречный иск о признании Звенина утратившим право на данную жилплощадь, но Алексей ответил, что исковое заявление дороговато обойдётся ответчице. Ага, главное – чтобы Клейменову её денег хватило.
Я понимала, что «противная сторона» затягивает процесс. В марте 2004г. к делу был привлечён третий судья, в апреле 2005-го – уже четвёртый, что само по себе не законно. Первая в конце 2002-го необоснованно приняла странное исковое заявление Звенина и через три месяца сослалась на болезнь, второй через год попал в больницу и уволился. Кстати, его секретарь при первом же общении сказала мне, что «дело шито белыми нитками» (самого судью увидеть я не успела). А у третьей Председатель суда уже через год вдруг забирает дело и передаёт новому судье (пусть зовётся – Телегин), как раз переведённому из другого района.
И 26 октября 2005г. четвёртый судья Телегин принял Решение, передающее спорную квартиру бывшему владельцу – на правах муниципального найма, без каких-либо компенсаций в пользу Гореловой. Потому что приватизация признана недействительной!
Так вину благополучно свалили на «неизвестных лиц» и… на колбасу! (об этом позже). А мы продолжали бороться...
(Продолжение следует)
Ноябрь-декабрь 2014г. (начато в 2005-м).