х х х
вселенская горечь переполняла его глаза влажные ароматные бездонные у стенъ монастыря онъ упалъ ницъ и недвижимо прислушивался къ голосамъ земли осенняя непогода гармонировала съ его состояниемъ
х х х
снова набухаютъ прорываются почки липкой нежностью опутываютъ душу я слышу какъ звенитъ воздухъ когда лопается последняя снежная корочка и надъ нею подснежникъ робко но упрямо подымаетъ свою маленькую голову всё вокругъ звучитъ переливается охаетъ трётся мигаетъ перекатывается и въ ответъ въ душе оживаетъ Великая Иллюзия Весны последней и первой Весны моей жизни подходятъ земные сроки бабущка-повитуха готовитъ свой чёрный свадебный нарядъ уставшему отталкиваться ногами отъ земли паломнику не одну ветвь пальмы положилъ онъ къ подножию своего Идеала теперь пора въ последний путь зовётъ его сладкая дымка утреннего рассвета тамъ за курчавыми шевелюрами берёзъ оттуда изъ жидкихъ топкихъ прогалинъ тянетъ запахомъ свободы окончательной и полной Свободы свободы отъ себя усталость приятнее неги вожделения путникъ бредётъ въ бесконечность земныхъ распутий ему хорошо
х х х
посеребренные нежные приторные облака касались его головы наконецъ онъ достигъ вершины вотъ онъ тотъ долгожданный мигъ который грезился ему последние годы его бесприютной Богомъ запамятованной жизни что делать сейчасъ когда ноги упираются въ твёрдую неумолимую породу памирскихъ высокогорий прыгать или закрывъ глаза представить себе прыжокъ во всехъ подробностяхъ такъ и не сделавъ его? ведь только Онъ далёкий но самый родной его личный ни съ кемъ не общающийся кроме него Господь Богъ можетъ завершить жизнь такъ опрометчиво возникшую не по его воле теперь можно отдохнуть не думать не мечтать не волноваться просто оказаться по ту сторону своего тёплого но заканчивающегося существования пора подвести итоги всему что называлось человеческой жизнью
х х х
бульваръ уплывалъ внизъ стекая въ озорную речку непоседливо прыгающую отъ одной набережной къ другой - какая приголубитъ душевнее винегретная грязь по обочинамъ вкусно пахла мне нравится топать по облакамъ когда къ полудню имъ вздумается повисеть на роженицахъ-веткахъ которые стонутъ отъ удовольствия раскрывая сотни зелёненькихъ пахучихъ охочихъ до солнечныхъ лучей и свежего ветерка жаждущихъ прорваться новыми чистейшими листочками ртовъ почекъ а почки обожаютъ белизну и какъ заприметятъ приближающуюся ватагу ребятишекъ-облачковъ такъ становятся липкими если ветерокъ поможетъ облачка занесётъ аккуратъ къ почкамъ и приклеются они другъ къ другу: девочки-облачка къ мальчикамъ-почкамъ и девочки-почки къ мальчикамъ облачкамъ тутъ надобно успеть - кто знаетъ когда они перессорятся я какъ можно проворнее взбираюсь къ вершине дородного тополя что у третьего отъ начала бульвара большого камня (я зову этотъ тополь "дедушкой Тополётомъ") наступаю на верхнюю толстую маму-ветку аккуратно поднимаюсь въ полный ростъ опираясь спиной о стволъ-папу немного наклоняюсь вперёдъ приседаю зажмуриваю глаза и - ухъ! - плюхаюсь на ближайшее облачко и тутъ же моё тело теряетъ весъ становится тоже белымъ - и я растворяюсь въ небесной перине
х х х
какъ грустно веселиться
какъ весело грустить
лишь умирая это понимаешь