После долгих и безрезультатных усилий понять Единое, напутствий Ономатодокса, плюнул на всё, и решил поставить точку на столешнице. Столешница прямоугольная, гладкая, ровная, приятного светло-коричневатого цвета со слабыми прожилками под дерево так и хочется сесть за стол и что-то начать делать.
Но чем её поставить? Шариковая ручка скользит и не оставляет следов. Чернила скатываются в шарик. Можно карандашом, но он тоже не оставляет следа. Маркер оставляет слишком большую точку, да и плохо смывается. Наколоть ножкой циркуля – жалко. Решил поставить мысленно, в уме. В уме-то – в уме, но чем и из чего. Хоть выбор и велик, как сказал бы Николай – бесконечен – бери что хочешь, но чем конкретно? Промучившись, решил просто поставить точку в центре. Из «никто». Поставил и сам встал в центре. Ну, конечно же, сам себя уменьшил в размере – из уважения к столу. Думаю – дальше что?
Огляделся, вокруг поверхность и я на ней, как … дерево, под ногами точка. Не мог, что ли в другом месте поставить? думаю. Да мог бы, в любом месте.
А в любом ли?
– В любом, кто мне запрещает?
– А за краем стола?
– В воздухе, что ли?
– Ну, да!
– Вот, блин, сам себе и запретил! Как это мог сам себе запретить, если мне никто не запрещает? И сам, что хочу, то и делаю. Поставлю в воздухе.
На столе-то понятно, поверхность столешницы, а в воздухе поверхности нет. Зато есть молекулы. Вот на молекулу и поставлю, имею полное право.
Поставил, смотрю на неё – красивая, идеальная точка на молекуле получилась, да и сама молекула тоже ничего. Интересно, а на столешнице такая же?
Посмотрел под ноги, точка вроде такая же, а вот молекула – не очень. А чем же отличается? Дай-ка сравню.
А куда же молекула воздуха делась?
- Унесло её…
Так. Чтобы молекулы не путались надо их откачать.
- А где насос возьмёшь?
– Так, в уме же!
– А-а-а, ну давай, только не помри без воздуха.
– Так, в уме же!
Откачал. Молекулы не мешают, да и мне свободнее – не стукают они меня. Плохо только, что света нет. Я же вместе с молекулами воздуха и всё остальное удалил, чтобы не мешало.
Осталась одна столешница, и я на ней … с точкой.
Ну, это не страшно, я себе местное освещение устрою – буду освещать внутренним светом. Сам себе светоч. Неужели такой слабак, что сам себе посветить не смогу?
Вообще-то жутковато. Темно. Одно утешение, что никто не видит – нету же никого.
Но точку вижу, столешницу тоже, себя вижу.
Так, хватит языком трепать – надо точку ставить.
– Где?
– Где, где – за краем стола, как и задумал!
– Ну, и как ты её поставишь, если даже молекул нету?
– Точки-то есть! Сколько хочешь, наставлю.
– Так на столе же! А за краем-то, на что их будешь навешивать?
– Подожди! Давай сначала на столе. Точка в центре есть. К ней пристраиваю ещё одну точку.
– Ну, и с какого боку ты её пристроишь – справа, слева, сверху, снизу?
– Какая разница! Главное, что получился отрезок линии.
– А отрезок ли? Линия из двух точек бывает?
– А из трёх?
– Из трёх бывает – и кривая и прямая, а из двух – никакая.
– Тогда из двух точек будет направление. Теперь могу направить куда хочу. Хочу линию до края стола.
– Наискось, или как?
– Или как – перпендикулярно… краю.
– На конце стрелку нарисуй!
– Зачем?
– Чтоб видно было куда направление.
– Да, толку-то! Всё равно ничего не видно – темно кругом. Ладно, на всякий случай нарисовал. А теперь как буду линию наращивать, на конец стрелки, что ли?
– Ума нет! Вставляй точки в линию – она и будет удлиняться.
– Ну, ты, голова!
– Вставляешь?
– Да, вставляю – долго ещё?
– Вставляй, вставляй – смотри – удлиняется линия? Стрелка дальше, меньше становится?
– Меньше, значит, дальше, линия прямая – всё нормально. Только долго.
– А ты по сколько точек вставляешь? По одной, что ли?
– Да.
– Так это тебе не дождаться никогда – сразу рисуй всю линию.
– Нарисовал!
– На чём нарисовал, на пустоте?
– Сам сказал – рисуй – я и нарисовал.
– Я же для краткости сказал, чтоб понятно было, что быстрей надо.
– Быстрей, быстрей, а сам голову морочишь. Понятное дело, что строим, а не рисуем – заборов-то нет – одна столешница, да я один на ней.
– Ой, один ли?
– А кто ещё? Никого не вижу больше. Ноги мои, руки мои, голова – одна – моя.
– И всё, больше ничего?
– Ещё тело моё.
– Лопух! А говоришь-то с кем? Ладно, не будем дальше, линия ждёт.
- Стрелку видишь?
– Нет, не вижу.
– Значит, за горизонтом. Вынь одну точку из линии.
– Вынул, всё равно не видно.
– Одной точкой не приблизишь, вынимай горстями.
– Вынимаю – появилась! Вся!
– Сколько горстей?
– Не считал!
– Ну, подсыпай, чтобы половина стрелки была видна.
– Есть, полгорсти, и стрелка наполовину!
– Ну, вот и эйдос твой обозначился.
– Чего-чего?
– Граница – насколько можешь видеть, горизонт.
– Ничего не понял!
– Дальше стрелки видишь?
– Нет.
– Ну, вот, то, что дальше, находится за границей твоего видения, твоей идеи.
– А где идея? Я же тут стою.
– Неужели, в самом деле, ты думаешь, что стоишь на столе в полном вакууме и ещё живой?
– Но, я же не сплю!
– Да, если бы ты спал, то такое бы вряд ли выдумал. Конечно, не спишь. Это твоя дума, идея, а конец стрелки – это граница твоей идеи, дальше которой ничего не видишь.
– А чтобы дальше увидеть, что надо?
– Неужели не ясно? Другая идея.
– А эйдос где? Если я нахожусь в своей идее – всё, что вижу вокруг – до границы видения – всё это моя идея, а за границей видения другая идея, то где же эйдос?
– Ты внутри своей идеи всё видишь до границы видения, видишь изнутри устройство своей идеи.
– Вижу, а иначе зачем бы я тут был. Я тут специально и нахожусь, чтобы всё рассмотреть подробно, без посторонних.
– А когда ты всё рассмотришь без посторонних, то что будешь делать со своим рассмотренным? забудешь об этом?
– Как-то не думал об этом. Наверное, надо будет кое-что проверить. Может спросить придётся.
– Вот-вот, скорее всего, что кто-то когда-то уже думал об этом и знает кое-что.
– А причём тут эйдос?
– А при том, что ты должен будешь как-то рассказать, о чём спрашивать.
– Ну, да!
– Но не может же посторонний влезть в твою идею, потому что она у тебя в голове. Как он в твою голову влезет? Он будет снаружи твоей головы и твоей идеи. Что он увидит снаружи? Кроме внешнего вида твоей идеи он ничего не увидит. А внешний вид как раз и будет проходить по границе твоего видения.
– То есть посторонний ничего не увидит в моей идее, потому что на границе я и сам ничего толком не вижу.
– О том и речь, что эйдос – это внешний вид твоей идеи, её форма. И это не только одна стрелка, которую ты не видишь, и не только круг, описанный этой стрелкой, но и другие направления твоей идеи. Они могут иметь не только грубо внешнюю границу, но и уходить внутрь твоей идеи, вглубь, насколько сможешь увидеть. Посторонний увидит только внешнюю сторону твоей идеи. А как эта внешняя сторона, форма обеспечивается внутренним содержанием твоей идеи, он если и узнает, то далеко не сразу. Правда, некоторые говорят, что если внутреннее содержание идей ясное, то форма её сразу будет понятна без лишних вопросов. Но, по-моему, это относится к простым идеям. Понятно?
– Это вроде бы как шкуру натянуть на голый скелет – все кости будут проступать и даже внутренние кости можно будет прощупать. А если мясо нарастить, то вместо идеи уже будет корова. Значит, корова – это эйдос!
– Ну, вроде того. Только шкура на скелете – тоже эйдос. И не только.
- Пошли, посмотрим!
– Куда?
– А туда, за горизонт, в другую идею.
- Сначала с этой разберись!
- А мы не разобрались? Линия есть, я тоже тут стою – спросишь, почему в центре?
– Нет, спрошу – почему стоишь?
– А мне идти надо?
– Нет – почему стоишь?
– Могу сесть!
– Нет, почему стоишь, а не висишь?
– Не понял.
– Ну, можешь же зависнуть над столешницей?
– Почему бы и нет? Могу. И вверх ногами могу. Но вниз ногами лучше.
– Ну, раз можешь, то давай полетели, отдалимся.
– Давай! Как далеко?
– А как сможешь!
– Могу и совсем улететь!
– А куда?
– В пустоту. Столешницу видишь?
- Вижу, а теперь – нет.
– Значит, кругом пустота?
– Да, темно, ничего нет кругом.
– Значит, вышел из идеи в неидею, в прострацию, в «ничего кругом нет» - кроме пустоты. Пустота – это и есть «ничего нет». Хотя некоторые говорят, что раз пустота есть, то это уже что-то.
Примерно как и с наличием – отсутствием. Наличие чего-то значит «что-то» есть. А отсутствие «чего-то» значит этого «чего-то» нет. Раз есть отсутствие, то «что-то» есть. Конечно же есть, только не в этом месте, а в другом. И не просто в другом месте такое же «что-то» в точности, а только представление об этом «что-то».
– Что-то не очень…
- Ну, столешница же где-то есть у тебя с линией?
– Есть, мы с неё и начинали.
– А здесь её нет, поэтому и пустота вместо неё.
– Так бы и говорил.
– А я так и говорю.
– Но я-то здесь есть!
– Не совсем ты, только идея твоего Я для того, чтобы вокруг идеи твоего Я ощутить идею пустоты.
– Так здесь, по крайней мере, две идеи вместо одной со столешницей?
– О том и речь, что абсолютной пустоты не наблюдается. Пустота – это то, где нет чего-то.
Представь себе железный гараж с машиной, верстаком, инструментами. И в один момент это всё, что там было – все вещи – исчезли, остались только стены. Гараж пустой?
– Пустой! Там же ничего нет.
– Правильно, там нет вещей, он пуст. Там – пустота.
Вещи «переехали» в другое место. Однако, воздух там остался. Значит, гараж не абсолютно пуст.
Откачаем воздух. Теперь пуст?
– Тоже пуст, тоже пустота, так как воздух «переехал» в другое место, эта пустота называется вакуум (физический). Но абсолютна ли эта пустота? Специалисты говорят, что нет...
Прошу прощения, что параллельно Пермскому "Что есть эйдос в философии? Эйдос Платона и Лосева" ( http://philosophystorm.org/permskii/4312 ).
Но публиковать как комментарий было бы длинновато. К тому же это было написано в январе 2012 года, и представляет чисто любознательный интерес - как я думал в то время. Перечитал, подумалось, может кому интересно будет.
PS.
Добавил и себе - Эйдос человека? http://expsy.spbu.ru/e05fi-fenomen/goman.gif
Воспроизводится на браузере Яндекс, Google Chrome. Internet Explorer не воспроизводит.
Источник http://philosophystorm.org/diletant/4314 По этому адресу можно ознакомиться и с комментариями к заявленному "рассказу".