Была суббота, день особенный. В большой семье Майоровых в этот день топили баню, мылись все по очереди, каждый раз споря - кто идет сначала, кто потом, кто с кем в компании. Следующие "очередники" наказывали вперед идущим, чтобы экономно тратили холодную воду, чтоб пар слишком сильно не расходовали. Весь день проходил в приятной суматохе, а вечером все собирались за столом и пили чай из огромного самовара.
У Прасковьи и Павла Майоровых было четыре сына и четыре дочери, дом был не большой, но и не маленький - для всех по комнате. Одна комната для дочерей - проходная, одна комната для сыновей, с отдельным входом, и маленькая спаленка для родителей, отгороженная от девичьей фанерной перегородкой. Была еще просторная кухня с русской печкой, она же и прихожая, и гостиная.
Все это я рассказываю для того, чтобы читатель понял, насколько важно было для родителей пойти вечером в баню, после всех детей, остаться, наконец-то, наедине друг с другом, обсудить дела, поговорить о том о сем, и дело важное сделать - то, которое испокон века в русских семьях делали по субботам в банях...
Обставлялось все по-деловому. Первым шел отец, долго парился, отдыхал - он имел на это полное право. А как же - кормилец! Прасковья, выждав положенное время, собиралась сама и брала все вещи для мужа - полотенце, чистую рубаху, белье.
Но в этот день произошла досадная заминка - не оказалось в ящике с бельем чистого исподнего.
- Ах ты, Боже мой! Не уследила! Штаны-то рваные на тряпки извела, а новые не купила! И белье не постирала, ох отец рассердится!.. Что ж делать-то? Разве в лавку бежать? Так ведь суббота сегодня, закрыто, наверное, да и дорого в лавке-то...
Она кинулась открывать другие ящики и сундуки - вдруг где-нибудь про запас
лежит забытое мужнино белье. Да только время потеряла, она ведь знала точно,
что нигде нет другого белья, все свое хозяйство у нее учтено было до последней тряпички.
Обеспокоенный взгляд упал на новую швейную машинку, что купили недавно для
одной из дочерей - уж больно ей шить хотелось научиться и в красивых нарядах
ходить. "Вот ведь, денег прорва ушла на нее, а толку? Пока только занавески
новые подшила, да юбок цыганских себе да сестрам понаделала". И вдруг ее
осенило:
- Серафима, а ну, подь сюда! Возьми сатину вон отрежь от свертка, да отцу
новые трусы сшей! И побыстрее, он уж, чай, ждет в бане-то!
- Мама, да Вы что? Как я сошью-то? Это же выкройку надо! Да и померить бы
его, мерку снять.
- Чего удумала - отца мерить! А то ты не знаешь, какой он! Тощий, одни
мослы. И выкройка тебе зачем? Ты что, не знаешь, какие у мужиков трусы бывают?
- Мама, да я не умею! Как шить-то? Чай, это не занавеска!..
- Поговори мне еще! Кому сказала? Шей! Зря что ли тебе машинку купили? И не стыдно ведь - отец там ждет, не дождется, а она кочевряжится тут!
С матерью не поспоришь, строгая она была. Симка достала сверток, отмотала
лоскут. Подумала, и прежде чем отрезать, еще немного отвернула."Сделаю с
запасом, - подумала. - Велики - не малы..."
Она была спорая на руку, всякую работу быстро делала, и здесь мешкать не
стала. Поразмыслив немного, открыла машинку, вставила в челнок нитку нужного
цвета, достала из шкатулки кусок резинки-вздежки, и работа закипела. Мать
сердилась, поторапливала, и через полчаса новые трусы были готовы.
Дети заждались сегодня родителей из бани. Братья шутили, мол, что-то долго их сегодня нет, видно пару не хватает, никак не справятся! Сестры смеялись, слегка краснея, доставали пряники на стол, сахар кололи, чайные чашки с блюдцами протирали. И самовар уж давно готов был.
И вдруг - шум да грохот в сенях, отец шумит, мать что-то в ответ ему
говорит, голос виноватый, оправдывается. Симка кинулась из кухни в свою девичью комнату, видно трусы отцу не в пору пришлись!
- Где эта портниха негодная, я вас спрашиваю? Ага, спряталась! А ну, подь
сюда! Ты что, отца исколечить удумала? Что ты мне за портки такие смастерила?
Да за такое дело отходить бы тебя ремнем, да уж стыдно, девка уж здоровенная!
Отец продолжал бушевать и ругаться, а мать,зайдя в девичью комнату, бросила Симке новые портки.
- А ну, надень!
Симка, плача, стала объяснять матери, что ведь говорила - не умеет она шить
мужские трусы, хотя и старалась очень!.. И все же, не столько желание
подчиниться матери, сколько любопытство и дух исследователя, заставил ее надеть на себя это изделие портняжного искусства. Вначале все шло хорошо, она сделала штаны просторными, с запасом. Продела ногу в штанину,Стала продевать другую и тут поняла, что как-то не так все должно быть. Почему-то вторая нога
продевалась с трудом. Но все же, она одела трусы, они собрались все в складки
между ног и никак не хотели натягиваться на пояс. Она попыталась сделать шаг, и тут же упала на пол, больно ударившись копчиком.
- Снимай сейчас же! Не хватает еще, чтобы и ты разбилась! И не плачь, горе
луковое. Сама виновата!
А на кухне уже начали смеяться. Отец, потирая ушибленные места, в красках
рассказывал, как он, распаренный и довольный, обрадованный обновкой, неожиданно потерпел урон от новой одежи.
- Одна нога-то оделась, а другая никак не хочет! Я сначала подумал, что
задом на перед одеваю. Снял, перевернул - опять та же история. Вторая нога
никак нейдет. Ну, впихнул я ее, уж замерзать стал, с голым-то задом, вон Паша
вокруг меня хлопочет, штаны натянуть помогает. Еле до колен их подняли, а они
дальше никак нейдут. Вот, зараза, думаю, непонятное дело! А я еще обрадовался, что Симка шить научилась, мать-то мне ее расхвалила! Стал снимать, одну ногу хотел освободить, да тут меня эти трусы окаянные как подсекли - я и грохнулся! Весь зад себе отшиб, да локоть ссадил об лавку.
Всех заинтересовало, что же это за чудо такое Серафима смастерила. Стали
просить показать, а она злится, плачет, отцову обновку под матрас к себе
запихала. Но потом все же достала и показала всем новые трусы. Сложенный
пополам прямоугольник ткани, с боковым швом, сверху был снабжен резинкой,
продернутой в кулиску по всем правилам. А внизу, ровно посередине до половины
высоты ткани была прострочена ровная машинная строчка с аккуратно завязанными
узелками по краям. Вот и вся конструкция!
Все стали тут же учить Симку, как надо было сделать, начали пытаться одеть
трусы на себя. Кутерьма продолжалась, пока отец не прикрикнул:
- Ну, хватит!Самовар уж остыл, поди! Давайте за стол все. А ты, Симка, не
реви. Возьми вон мои портки старые, разрежь, да посмотри, как умные-то люди
делают! Ничего, научишься...
***
Моя бабушка Сима и в самом деле научилась. Она была отличной портнихой,
обшивала потом всю семью. И мне шила такие красивые платьица на Новый год, что все девочки в детском саду мне завидовали!