КОНТРАСТЫ СЕВЕРНОЙ ПАЛЬМИРЫ
Невский дневник. Картинки с натуры.
Вместо пролога:
Из дальних поездок обычно возвращаешься с солидным багажом ярких и позитивных впечатлений. Исколесив почти всю Европу вдоль и поперек, каждый раз я открывал новый мир сквозь собственную призму восприятия. И если, знакомясь с новыми странами, я жадно сверлил взглядом и запоминал неповторимые архитектурные строения и природные ландшафты, боясь не успеть все охватить из-за нехватки времени или по каким-то другим причинам, то, приезжая в свой любимый Петербург, старался пить его по капле, как драгоценное коллекционное вино, смакуя каждый крохотный глоточек. Я живу в эмиграции уже пятнадцать лет, но никогда надолго не прерывал связи с городом, где родился, учился и делал трудовую карьеру. Этот город для меня и сегодня – не до конца прочитанная книга. Каждый раз, когда я приезжаю сюда, начинаю листать ее с разных страниц заново. Вот и теперь мой нынешний визит в родные пенаты оказался волей сложившихся обстоятельств затянутым на целый месяц. И появилась редкая возможность вновь всласть побродить по старому городу, вспомнить школьные годы, своих старых друзей, навестить могилы родных и близких. Эти мои размышления и легли в основу путевых заметок. Я постарался безо всяких преувеличений показать жизнь Северной столицы. Без прикрас, безо всякой ретуши нарисовать картинки из жизни горожан. Ведь чертовски интересно заглянуть за парадные фасады центра города, чтобы изнутри познакомиться с рабочими и деловыми кварталами. Эта моя личная активность была продиктована, в первую очередь, предстоящими выборами в парламент страны. Только что сменился глава города, поэтому мне не терпелось узнать о том, что же доброго и позитивного произошло за последнее время в невском мегаполисе? Я композиционно разбил свои размышления на небольшие картинки, получилось нечто вроде разноцветной мозаики.
Моей задачей было не упустить чего-то главного и показать, по возможности, истинное настроение питерцев максимально в полном объеме.
УРОК ВЕЖЛИВОСТИ
Прелюбопытное, я вам признаюсь, занятие – наблюдать в метро за пассажирами. У многих, как правило, особенно ранним утром, озабоченные лица, воспаленные от недосыпания глаза. Метро – это зеркало большого города. Все кормильцы своих семейств уже давно разбрелись по рабочим местам. Школьники разбежались на занятия, малые ребятишки отведены родителями в ясельки и детские сады. А кто в девять утра топчется в вагонах? Это в основном безработные, пенсионеры и туристы. Не всем, к сожалению, хватает места под солнцем. Многие заводы и фабрики города еще не оправились со времен бандитского передела собственности, производственные цеха некогда успешных питерских предприятий превратились в склады продовольствия и промтоваров. Практически весь город – это постоянно действующая в разных районах ярмарка. Петербург разделился на несколько категорий: белых воротничков – офисных чиновников, обслуживающий персонал и истинных созидателей национального продукта, коих по статистике не наберешь и больше 10-13 процентов от пятимиллионного числа. И все же в Петербурге с занятостью населения дела обстоят намного лучше, чем в других больших городах России. Если верить официальной статистике, в Северной столице армия безработных составляет лишь три процента населения. Может быть, цифры лукавые… Не могу утверждать.
В вагоне, где я ехал, было довольно тесно, и только у станции «Площадь Александра Невского» стало свободнее дышать, так как добрая треть пассажиров вышла. Неожиданно мое внимание привлекла одна сгорбленная старушка лет семидесяти. Она молчаливо стояла у прохода, держась за никелированный поручень. Никто из молодых людей, сидящих рядом, не пожелал уступить бабушке место. Напротив меня сидели две девушки и делали вид, что увлечены чтением, а рядом сидел сорокалетний мужчина с маленькой дочкой. Наши взгляды неожиданно пересеклись. Смущаясь, я приподнялся и предложил бабушке сесть. В эту же секунду мужчина с раскосым разрезом глаз, отец девочки, вскочил с лавки и тут же уступил мне свое место. Я приветливо улыбнулся незнакомцу, а его дочь, сверкнув на меня яркими карими глазами, с любопытством начала меня разглядывала. Мне стало как-то не по себе. Неужели в вагоне не нашлось ни одного человека, который бы смог упредить мужчину, видимо иностранца, скорее всего китайца или корейца? Впрочем, это не имеет значения. Неужели гости города интеллигентнее и добрее, чем его жители? Мне сразу же вспомнилось пионерское детство, первое ленинградское метро, пущенное свыше полувека назад, и главная заповедь пионера – быть вежливым и внимательным к старшим. Какие бы издержки не несла в себе коммунистическая идеология, но против истины не попрешь, вежливость она и в Африке – вежливость.
Объявили мою станцию, и я стал продвигаться к выходу. Китаец в это время трогательно утирал нос малышке. У двери вагона я подмигнул ему в знак благодарности. Вот и думай теперь, что гастарбайтеры, а он, скорее всего, из их числа, черствые и не культурные люди. Совсем даже, наоборот!
А У НАС ВО ДВОРЕ…
Когда у меня выпадает свободный часок, я люблю прогуляться по центру города, причем не по парадной его части – Невскому или Литейному проспектам, а по прилегающим улицам внутри старых кварталов. Много лет офис моей строительной организации, где я трудился много лет, находился в самом сердце мегаполиса, рядом с Кузнечным рынком. Мне нравился этот район. Здесь каждый обшарпанный кирпич и булыжник проезжей части кривых улочек напоминали мне Санкт-Петербург времен великого классика литературы Федора Михайловича Достоевского. Все питерские дворы, как братья-близнецы, похожи друг на друга. И хотя прошло уже много лет, подавляющее большинство из них до сих пор имеет убогий вид. В парадных далеко не везде стоят металлические двери с кодовыми замками, в тамбурах не горят лампочки, а на лестничных клетках – полная разруха. Косметические ремонты не делаются по многу лет, прокопченные сажей потолки, да обвалившаяся со стен штукатурка радости бытия жильцам не прибавляет… И вот такая картина наблюдается из года в год. Подвижки происходят крайне медленно, видно городским властям пока мало дела до благоустройства. Своими грустными мыслями я поделился по телефону с давней приятельницей Татьяной Тепловой, всю трудовую жизнь проработавшей экономистом в закрытом оборонном ведомстве, и сейчас находящуюся на заслуженном отдыхе.
– А ты не ворчи понапрасну, а прошвырнись-ка лучше в район Спаса на Крови. Там отстроили такую классную пешеходку, залюбуешься! А какие там дворики, загляденье! Наш бывший губернатор Валентина Матвиенко инициировала проект «Дворы Петербурга». Вот он, хоть и медленно, но внедряется в жизнь.
На следующее утро Татьяна согласилась стать моим гидом, и мы отправились с ней на Малую Конюшенную улицу. Увиденное здесь меня просто поразило. В середине улицы – ухоженная пешеходная аллея с красивыми скамейками, все фасады домов аккуратно выкрашены. Во внутренних дворах – идеальный порядок, вместо привычного серого асфальта – нарядная фигурная брусчатка. Вокруг дорожек стоят кованые скамеечки, а в центре двора – симпатичный декоративный фонтанчик. И никакой грязи. Тут же находится и, радующая глаз, урна. Мы прошлись по всем дворам этого микрорайона, убедились в реальности и жизнеспособности этого важного проекта. Вот бы весь город так благоустроить…
– На все про все, средств пока не хватает, – угадала мои мысли Татьяна. – Адресная программа благоустройства только начала набирать обороты. Приезжай лет через десять. Увидишь город-игрушку! Не знаю, как ты, а я живу в этих мечтах…
АЛЛО, ТАКСИ!
Очень хорошо помню то славное брежневское время, когда городское такси было вполне доступным транспортом. Конечно же, пользовались им исключительно в крайних случаях, однако по бюджету такие поездки били не сильно, километр пробега стоил тогда десять копеек и многие из горожан могли себе иной раз позволить подобную роскошь. В один из ноябрьских дней я сильно торопился по делам и решил воспользоваться услугами частного водителя, ибо машин с шашечками на борту нынче почти не стало видно. Голоснул на Индустриальном проспекте, и передо мной услужливо остановился синий подержанный «форд», за рулем которого сидел молодой добродушный узбек. Я объяснил водителю маршрут, и мы тронулись в путь. О цене водитель не обмолвился и словом. Тогда я взял инициативу на себя. Попросил молодого человека поработать со мной на время. На два часа. По двести пятьдесят рублей за каждый. Предполагал, что мое предложение вызовет его недовольство, но я ошибся. Улыбка не сходила с лица водителя.
Фахритдин, так назвался водитель, приехал в Питер на заработки из солнечного Ташкента. Там, в Узбекистане, его ждала невеста. По местным мусульманским обычаям парень должен быть заплатить за нее выкуп, вот молодой инженер и приехал в Россию на заработки. В Ташкенте же устроиться на службу свежеиспеченному специалисту была большая проблема – кругом массовая безработица. В Петербурге он и его четверо дружков-земляков сообща сняли небольшую однокомнатную квартиру за пятнадцать тысяч рублей в месяц и занялись извозом. И так изо дня в день. Уже второй год шлифует колесами мостовые Фахритдин, а копилка для выплаты калыма пополняется слабо. Слишком высока конкуренция на дорогах, да и машина тоже внимания к себе требует. Узбек оказался очень словоохотливым. Он рассказал мне про своих родителей, которые живут в селе и кормятся дарами земли.
– Я им каждый месяц отправляю около ста долларов, больше просто не могу. Для меня старики – это как свет в окошке…
Шофер посетовал мне на то, что трудно нынче гастарбайтерам из Азии прижиться в России.
– Все вокруг на тебя тыкают пальцем и называют «чуркой». А чем я хуже других? Разве я виноват в том, что родился азиатом? Эх, зачем развалили Союз? Ведь тогда всем было так хорошо!
Так, за салонным разговором мы и провели с Фахритдином не запланированные два часа, а несколько больше. Когда мы примчались на последний адрес, часы показывали четверть шестого вечера, а это означало, что я не уложился в свое время. Вынув из портмоне тысячную купюру, положил ее на "торпеду". Мало того, что я решил отказаться от причитающейся мне сдачи, в голову пришла мысль подарить приятному собеседнику одну из своих книжек. Я сделал дарственную надпись на внутренней странице и протянул книгу Фахритдину. Видел бы кто, как засветились от радости его глаза! Шофер внимательно осмотрел заднюю обложку книги и удовлетворенно отметил сходство фотографии автора с оригиналом.
– Мне неудобно брать с вас такие деньги! Хватит мне и ровно половины. Ведь подаренная книга для меня – это очень большое уважение. Не каждый день писатель садится в машину. Если будет желание, я буду всегда к вашим услугам… – И узбек протянул мне рукописную визитку на маленькой картонке.
Дверь машины захлопнулась, а я про себя подумал: «Как мало человеку надо для хорошего настроения. Всего несколько добрых слов да улыбку! И абсолютно не важно, какого цвета у тебя кожа и насколько хорошо ты владеешь языком. Была бы позитивной душа…».
НЕОТЛОЖНАЯ ПОМОЩЬ СЛУШАЕТ!
Пожалуй, меня и сегодня трудно поколебать в вере о том, что санкт-петербургская медицина сегодня занимает ведущее место в современной России. На то есть свои причины. Долгое время я трудился в технической службе главного управления здравоохранения Ленинграда, по роду работы часто бывал в больницах и научных центрах, наблюдая за практической деятельностью врачей. Воочию видел, как внедряется в жизнь новая медицинская техника. Со многими представителями этой гуманной профессии у меня завязались тесные контакты. С некоторыми из них продолжаю общаться и сейчас, хотя прошло уже много лет. Сегодня я вспомнил о медицине еще и потому, что около двух лет назад в Санкт-Петербурге произошел один возмутительный случай. Мой старинный приятель, имеющий хроническое заболевание сердца, вызвал домой неотложку. Карета «Скорой помощи» долго не ехала, приятель нервничал. Мало того, что он был уже в пенсионном возрасте, так еще и жил один. Боль сдавливала грудь все сильнее и сильнее, раньше такого с ним не было. Наконец, через полтора часа раздался телефонный звонок:
– Выходите вниз! Сейчас подъедет машина. У нас нет санитаров, чтобы подниматься на пятый этаж…
Бедолага, хватаясь за грудь, опираясь на поручни лестницы, задыхаясь на ходу, медленными шагами сумел-таки спуститься в тамбур парадной. Подъехала машина, и фельдшер бригады помогла моему знакомому сесть в кресло. Только до больницы мой знакомый живым не доехал. В приемном покое врачи констатировали его смерть. Что это? Цена беспечности, черствости, душевного пофигизма? Не знаю! Однако могу смело заявить, что общество почти всецело заражено вирусом равнодушия.
В дни последнего вояжа в город на Неве со мной тоже произошел похожий случай. Было раннее утро, когда я почувствовал резкую боль в груди. Такое состояние было мне знакомо и ранее, я всегда при себе имею аэрозольный флакончик нитроглицерина. На сей раз вышел промах, я потерял бдительность и забыл положить в чемодан это лекарство. Все основные медикаменты взял, а этот забыл. Так уж вышло, винить тут было некого, кроме себя самого. Бежать в ночную аптеку? Но куда? Ничего другого не придумав, я решил позвонить в неотложку. По телефону меня долго пытали, что, когда и почему? Наконец, диспетчер обещала выслать бригаду. Следует сказать, что врач приехал относительно быстро – через пятьдесят минут после вызова.
Молодой человек долго вертел в руках мой заграничный паспорт, разглядывая германскую вклейку и многочисленные штампы виз, потом долго изучал Европейскую медицинскую страховку. В итоге он успокоился, когда я показал ему внутренний российский паспорт с временной пропиской, которую я купил на три месяца в одной из коммерческих фирм. Казалось бы, все формальности соблюдены, не было только Санкт-Петербургского медицинского страхового полиса, однако его с успехом заменял Европейский аналог. Но доктор бы и дальше не вышел из состояния задумчивости, если бы я не положил на стол две пятисотенные купюры.
– Где у вас можно вымыть руки? – спросил экскулап.
Выслушав сердце, он опутал меня проводами и сделал электрокардиограмму.
– Обычный приступ стенокардии, инфарктом здесь не пахнет.
Доктор вынул из чемоданчика розовый спрей и прыснул мне под язык. Через несколько минут боль стихла. За врачом захлопнулась дверь, а мне в голову втемяшилась навязчивая мысль: «А если бы не было у меня при себе денег? Дал бы мне врач спасительный нитроглицерин?»
Деньги, безусловно, стимулирующий фактор, но человечность и душевную чуткость еще никто не отменял.
СКОЛЬКО СТОИТ СЛАВА?
И действительно, сколько она сегодня стоит, сегодняшняя писательская слава? Более двадцати лет прошло, как потерпел крах колосс коммунистической империи СССР. А вместе с великой страной ушла на задний план и качественная отечественная литература. С приходом власти демократов в России появилось столько частных издательских фирм, успевай только разворачивать бизнес. У всех появилась работа и, на радость графоманов, возникла возможность для удовлетворения их тщеславных амбиций, правда за свой собственный счет. Полки магазинов наполнились книгами как признанных, раскрученных писателей, так и авторов, ранее никому не известных. И вполне понятно, что сегодня очень трудно выбрать хорошую книгу в огромной груде выставленных на стеллажах авторских сочинений…
Не так давно мне довелось быть прямым участником выставки-продажи своих книг в лавке Союза писателей России на Невском проспекте. Здесь, по приглашению директора Ассоциации книжной торговли Санкт-Петербурга Евгения Николаевича Суханова, я несколько часов провел за авторским столом этого книготоргового заведения и, по совместительству, писательско–читательского клуба. Что меня очень удивило, так это ничтожно малое количество покупателей. По нескольким торговым залам бродили менее десятка человек. Люди брали с полок книги, листали их и снова клали на место. Проходя мимо моего стола, где в богатом ассортименте были разложены авторские книги, рекламные проспекты о творчестве, покупатели бросали на них лишь короткий взгляд и проходили мимо. Признаться, я нервничал. И дело было даже не в самой продаже книг, о выручке я думал во вторую очередь, мне была интересна личная тесная встреча с взыскательной читательской аудиторией. Безусловно, я перестраховался и заранее обзвонил своих знакомых и приятелей с тем, чтобы они пришли на эту встречу. Итог, к сожалению, оказался далеко не утешительным. К исходу рабочего дня мне удалось реализовать только двенадцать книг из сорока принесенных.
Директор лавки Нина Балбукова разделила мою озабоченность:
– У нас даже книги брендовых авторов раскупаются не так активно, как бы нам хотелось. Не от хорошей жизни делаем почти стопроцентную торговую накрутку. Высокая аренда помещений тормозит дело. Поэтому выкручиваемся, как можем. Вот писателей приглашаем, стараемся наладить их контакт с читательским активом. Пока, к сожалению, эти попытки малопродуктивны. В хорошую раскрутку нужно вкладывать очень солидные деньги. Вы что, думаете, Борис Акунин, Александра Маринина, Виктор Пелевин и другие появились на слуху случайно? Отнюдь. На протяжении длительного времени велась планомерная имиджевая политика по их раскрутке. Кто сегодня живет профессиональным писательским трудом? Всего сотня-другая авторов. Остальные прирабатывают там, где могут…
И здесь я не смог не согласиться с Ниной. Доводы ее далеко не бесспорны, но по-своему интересны. У меня тоже есть много знакомых из писательского корпуса, кто совмещает литературную деятельность с работой на производстве. Известный в Германии писатель-сатирик Райнгольд Шульц добывает себе хлеб насущный тяжелым физическим трудом на одной из военных баз НАТО, а книжки свои пишет только в свободное время. Примерно такая же судьба и у американского писателя, моего доброго знакомца – Григория Рыскина. Он автор двенадцати известных романов, сподвижник и близкий друг Сергея Довлатова, с которым вместе выпускал в Нью-Йорке газету «Новый американец». Так вот Григорий до сих пор, невзирая на преклонный возраст, трудится управдомом в своем кондоминиуме, ибо на грошовые книжные гонорары, которые платят издатели, нынче можно ноги протянуть.
Трудно, очень трудно нынче дается слава. Мне вспоминается замечательная работа известного московского прозаика Юрия Полякова под названием «Козленок в молоке», где рассказывается о жлобе и невежде, далеком от культуры, которого пытались «раскрутить», благодаря равнодушию, лени и головотяпству чиновников от литературы, до уровня мировой славы. Просто блестяще написанная повесть. Однако, такие истории в жизни, к счастью не имеют места.
Так на что же тогда надеяться добросовестному и самобытному автору? Где ему, горемычному, отловить свой лучик славы? Своим трудом, талантом, или может быть, тугим кошельком? Нет у меня пока ответа на этот вопрос, и от этого на душе становится очень грустно… И все же! Очень хочется думать, что талант, если он действительно есть, пробьет дорогу к олимпу.
ДРУЖБА – ПОНЯТИЕ КРУГЛОСУТОЧНОЕ
Известная поговорка о том, что «старый друг лучше новых двух» имеет право на жизнь, хотя и далеко не бесспорна. В жизни всякое бывает. Я всегда относился к дружбе ревностно и ответственно. В детстве я дружил с дворовыми сверстниками, в школе тоже не слыл чужаком, я и сейчас общаюсь с несколькими одноклассниками, мы переписываемся и звоним друг другу. Дружба – это нечто вроде любимой работы, которая ограничена не «от» и «до», а имеет круглосуточную природу. В молодости у меня был друг Мишка Иоффе. Мы с ним были «не разлей вода» долгие годы. К сожалению, десять лет назад он ушел из жизни по болезни. Так вот, Мишка запросто мог позвонить мне глубокой ночью в состоянии стресса и попросить о помощи. Я не чертыхался спросонья, а спокойно одевался, выходил на улицу и хватал в ночной темени такси. Я не буду приводить здесь примеры бескорыстия. В моей практике общения таковых окажется предостаточно. Да и разве можно выставить на «весы жизни» людские отношения? Человек так устроен, что без друзей он не может жить. Я это очень хорошо понял в условиях эмиграции. И очень честно и объективно написал об этом в своей книге «Снятие стресса по доктору Лунцу». И если в молодости мы легко завязываем приятельские отношения, то в зрелом возрасте это становится делать гораздо труднее. Нет того цементирующего начала: детского сада, школы, института, армии. Человек в возрасте очень осторожен и избирателен в общении.
Мне очень хорошо запомнился мой пятидесятилетний юбилей, который я справлял в ресторане перед самым отъездом в эмиграцию. Была очень шумная компания, около семидесяти человек, среди которых добрая треть – мои друзья и сослуживцы. Сегодня, если бы я отмечал очередной юбилей, то не собрал бы и дюжины близких людей… Во-первых, прошло уже пятнадцать лет. За это время много воды утекло. Кто-то уехал из страны, как сделал это я, другие друзья ушли в лучший из миров, а некоторые поменяли жизненные приоритеты, поэтому им сейчас не «до жиру» и общения. Каждый в теперешней жизни выживает в одиночку, поэтому разве можно что-либо от таких людей требовать? Злюсь ли я на своих бывших друзей? Наверное, нет, а вот осадок в душе, как ни крути, остался. Можно обмануть государство, родителей, даже детей, если хотите, только сам себя никогда не обманешь…
За много лет жизни на чужбине я так и не обзавелся новыми друзьями. Общение есть, но на уровне шапочного знакомства. Глубоко в свою душу никого не пускаю. Почему? Не очаровываюсь, чтобы потом лишний раз не хвататься за сердце. Оно у меня одно. И на сегодняшний день у меня только трое близких друзей: жена, сын и мой верный помощник – компьютер. Нет, это совсем не значит, что я живу бирюком. У меня очень широкое общение с коллегами по всему миру, я участвую во многих форумах, представляю свои работы в литературных конкурсах. Много езжу по миру и пишу статьи, репортажи, очерки. Скучать не приходится. И все же! Многое бы я отдал за то, чтобы снова вернуться в молодость. Как мне не хватает той дружеской ауры! Вот почему меня всегда тянет в город моего детства. Да, осталось очень мало друзей, по пальцам можно перечесть приятелей – бывших сослуживцев, зато есть дорогие могилы родителей, ушедших друзей, близких родственников. Великий поэт, гонимый советскими властями, Иосиф Бродский в одном своем стихотворении дал обещание вернуться умирать на Васильевский остров. Петербуржцы хорошо знают этот район Петербурга, омываемый невской водой. Не выполнил своего обещания мэтр поэзии. Прах его покоится в Венеции. В 2006 году я попытался исправить этот промах поэта и вывез мешочек питерской земли, высыпав его на могильный холм.
Что же касается меня самого, то сердце согревает мысль о том, что я при жизни знаю место своего упокоения. Рядом с могилой отца я выкупил и для себя кусочек ленинградской земли. Я не оговорился. Именно ленинградской. Потому что с этим городом связано мое появление на свет. И с ним я повенчан до самого последнего часа…
ххх
В Петербурге у меня было много интересных встреч. Однажды на дне рождения одного знакомого художника я познакомился с любопытными собеседниками. Они подкупили меня своим откровением. Один из них был нотариусом, другой – офицером полиции. Между нами состоялась дискуссия на тему: «Человек и общество». Единственное, о чем они меня попросили, так это не называть их подлинные имена.
Сегодня я хочу познакомить вас с некоторыми выдержками из этих комментариев.
БЮРОКРАТ – ЭТО ЗВУЧИТ СОЛИДНО!
– Институт чиновничества берет начало с незапамятных времен, – начала разговор нотариус Ольга. И эта связка: чиновник – гражданин очень крепка. Чиновник, являясь посредником между властью и народом, осуществляет предписанные ему исполнительные функции. Если не будет народ ходить по канцелярским кабинетам, государственные мужья останутся без куска хлеба и наоборот, если упразднить этот институт, начнется полный беспредел и правовая неразбериха. Слишком крепкая связка! И было бы здорово, если и первые, и последние научились уважительно, терпеливо и вежливо относиться друг к другу. Бюрократия в России – очень изощренная. В Германии она тоже на высоте, однако, там бумаг в обороте гораздо меньше. Практически в обиходе – электронный документооборот. Самое удивительное, это то, что в России бюрократии учат со студенческой скамьи. Проводят специальные семинары, психологические тренинги, модулируют определенные ситуации. И молодые люди приходят во властные структуры уже определенно подготовленными, имея в голове заученную стандартную установку: чиновник всегда прав. Если он не прав, смотри предыдущий пункт.
А бюрократ нынче пошел шибко предприимчивый. Что нотариусы? Пока граждане нуждаются в правовой помощи, мы никогда не останемся без куска хлеба. А вот чиновники мелкой масти, которые сидят на малой зарплате, постоянно в творческом поиске. На все канцелярские бумажки, вроде бы, есть свой прейскурант, так нет, придумали скоростной документооборот. Хочешь получить выписку из единого реестра собственности в срок, плати одну сумму, по ускоренной схеме – на 30 процентов дороже, а уж если желаешь в срочном порядке, то изволь раскошелиться щедрее. В Государственном реестре вообще додумались до того, что регистрацию прав собственности растянули на три недели. Опять же, хочешь получить заветную бумагу с печатью быстрее, плати аж восемь тысяч рублей сверх счетчика – и это неофициально. Тут же найдутся сердобольные сотрудницы, которые по вашим же доверенностям получат и передадут вам нужные бумаги. Если представить себе, что в сложной многоходовой сделке по купле-продаже участвуют трое или четверо собственников квартир, то куш благодетелей получается очень сладким. А теперь подсчитаем, сколько человек перемалывает в день эта канцелярская мельница? Доходы просто астрономические!
Вы спрашиваете о том, что делать? В первую очередь необходимо ввести в практику механизм оценки критерия деятельности канцелярского аппарата и, конечно же, активизировать работу Службы собственной безопасности. Ведь обуздали же коррупцию в Сингапуре. Вот и в Грузии – в стране, где еще совсем недавно процветало махровое мздоимство, сегодня царит полный штиль. Все чиновники просто дрожат за свое место. И вот ведь какой парадокс. Чем выше безработица в стране, тем крепче чиновник держится за власть. Мне думается, скорее Россию постигнет всемирный потоп, чем будет побеждена коррупция. Она как дракон о семи головах. Одну отрубаешь, две вырастают. Нужно полностью перековывать сознание масс. А нас ни много, ни мало, а 145 миллионов. Утопия все это!
.
МОЯ ПОЛИЦИЯ МЕНЯ БЕРЕЖЕТ…
– Я служу в органах уже почти двадцать лет, – продолжил разговор офицер полиции Александр. – Служба «собачья» – с утра до вечера при кобуре. Зарплату платят мизерную, правда, с Нового года обещают солидную прибавку. Опять же, через пару-тройку лет и эта прибавка сойдет на нет, сожрет инфляция. Зарплата растет медленно, так это еще полбеды. Сама обстановка в ведомстве не располагает к нормальной службе. Шибко надоела «палочная» система, планы по раскрытию преступлений, куча ненужных бумаг – пиши себе, скрипи пером, убивай драгоценное время. Служба должна приносить радость, а не только хлопоты и стресс. Дети мои уже почти взрослые. Дочка учится на коммерческом отделении в вузе, а сын – выпускник школы. У меня теперь одна забота, как бы вытянуть их за уши, да в люди вывести. А зарплата даже в сорок тысяч рублей сегодня не выход. Скажу вам честно. Хоть я и старательно исполняю свой офицерский долг, о чем говорит моя недавняя переаттестация, я начинаю думать о гражданке. Как только подберу себе теплое местечко где-нибудь в банке или частной охранной структуре, так меня и «митькой звали». Устал я очень. А что касается мздоимства и моральной нечистоплотности в системе, то ее и каленым железом не выжжешь, ибо рыба во многих случаях гниет с головы. Все, больше я вам ничего не скажу, и так сильно растрепался, а у болтунов, говорят, тридцать второго получка…
ПАРОЧКА СЛОВ О ВАНДАЛИЗМЕ
В предыдущих эпизодах я уже упоминал о том, что в Санкт-Петербурге покоится прах моих родителей и всякий раз, когда я приезжаю сюда, то обязательно посещаю дорогие мне места. Отец, ветеран войны, ушел из жизни почти тридцать лет назад. На его могиле высится памятник из черного гранита с вырубленными позолоченными буквами. Правда, еще двадцать пять лет назад эти буквы были накладными и выполнены из цветного металла. Дважды вандалы вырывали эти буквы из камня, и оба раза я восстанавливал камень. А с могилы моей мамы хулиганы умудрились снять кружевной поребрик из силумина.
Кража и порча надгробных памятников стала одной из доходных статей жалких воров. В погоне за легкой прибылью эти подонки не задумываются о том, что втаптывают в грязь добрые имена усопших, среди которых очень много заслуженных и уважаемых людей.
Всего этого могло и не произойти, не оборудуй частник место под приемный пункт цветных металлов прямо рядом с кладбищем. Интересная картина вырисовывается. С одной стороны администрация специализированных ритуальных фирм должна радеть за порядок на местах захоронений, а с другой… Чем больше случаев вандализма, тем шире фронт работ для местных мастеров, которые только и ждут возможности нажиться на людском горе. Разве только лентяй не писал в прессе о подобных безобразиях. Неужели так трудно принять волевое решение на уровне администрации города о централизованном приеме цветных металлов исключительно на заводах, выпускающих профильную продукцию, причем запретить к сдаче в лом металлические предметы ритуальной атрибутики? Уверен, не трудно! Просто это кому-то не выгодно. А вот кому? Но не мне отгадывать этот ребус. Впрочем, есть пища размышлений для высоких компетентных органов…
КАК БЕЛКА В КОЛЕСЕ…
С женщиной по имени Юля я познакомился случайно. Как-то днем «вынырнул» из метро, а на улице по асфальту в это время изрядно лупил косой дождь. Зонтика у меня с собой не было, поэтому я решил переждать непогоду в вестибюле станции «Площадь Восстания», где был расположен театральный киоск. Рассматривая концертные афиши, я вдруг почувствовал чье-то дыхание. Рядом со мною стояла женщина лет сорока в довольно дешевом суконном пальтишке, на ее голове был повязан шерстяной платок. Изо рта женщины несло легким перегаром. Воспаленные глаза были встревожены. Я уже хотел было сделать шаг к выходу, как вдруг она обратилась ко мне с просьбой:
– Я вижу, мужчина, вы человек добрый и интеллигентный. Не смогли бы вы мне дать немного денег на лекарство. Дело в том, что я безнадежно больна.
Обычно, услышав подобные просьбы уличных попрошаек, я прохожу мимо, но здесь я остался стоять как вкопанный, с недоверием оглядывая незнакомку. На ее лице, и правда, читалась тревога. У меня было немного времени, и я решил поговорить с этой женщиной. Опять же, взыграло журналистское любопытство. Интуитивно я чувствовал, что ей есть, о чем мне рассказать. И не ошибся. Выйдя из метро, мы перебежали дорогу и, пройдя несколько шагов по Невскому проспекту, свернули в ближайшее кафе.
Как только мы уселись за стол, Юля, так представилась женщина, стрельнув глазами по меню, выдохнула:
– Кофе или чай я пить не буду. Если можно, закажите мне что-нибудь покрепче. У меня голова трещит с похмелья. Я уже около четырех лет, как слетела с катушек и никак не могу остановиться.
Официантка принесла заказ. Я принялся за кофе, а Юля, налив себе в стопку водки, махнула ее залпом, как заправский забулдыга. Около часа мы сидели за отдельным столиком у окна. Я весь превратился в слух, а женщина поведала мне историю своей беспутной жизни. Попробую повторить ее в точности.
Юля – коренная жительница Ленинграда. Родители ее умерли, оставив девушке двухкомнатную квартиру в Купчине. После окончания техникума она устроилась технологом на один из питерских заводов. В двадцать пять лет вышла замуж. Родила дочку. Все было как у нормальных людей. Муж трудился электросварщиком, хорошо зарабатывал. А потом семейная жизнь дала трещину. Ее благоверный оказался замешан в пьяном скандале. В ход пошли кулаки, а окончательную точку в споре поставил нож. Юлин муж порезал своего дружка. За эту дерзкую выходку его приговорили к шести годам лагерей.
Дочке Наташе тогда было пять лет. С работой у молодого технолога дело спорилось недолго. Завод обанкротился, и Юля оказалась за бортом жизни. Тут бы мобилизовать себя и взять в руки, ведь дочь на руках… Но Юля сникла. Появились сомнительные подружки, и любимым напитком стало уже не шампанское, а самая дешевая паленая водка.
Еще три года назад органы опеки обратили внимание на то, что женщина мало уделяет внимания дочери. Девочка приходила в школу неухоженная и часто голодная. Из Псковской области приехала родная тетка, поплакала, побилась в истерике, да и забрала девочку к себе. Юля тоже нашла это лучшим выходом, понимая, что мать из нее вышла плохая. На работу ее нигде не брали. Мастеров и технологов хватало своих, а вот идти работать посудомойкой в ресторан ей не позволяла гордость. «Лучше я буду есть черствую корку хлеба, а унижать себя не позволю», – твердо решила она.
Кроме всего, к существующим передрягам добавилось еще одно несчастье. У Юли пару лет назад диагностировали рак молочной железы. Другие больные забили бы тревогу, побежали за помощью в больницу. Другие, но не Юля. Чему быть, того не миновать! Будь что будет. Чем так, по- собачьи жить, так лучше сыграть в ящик. Страшно подумать, в каких условиях она живет. В квартире уже больше восьми лет не делался ремонт, задолженность за коммунальные платежи составила бешеную сумму. Стыдно в глаза работников жилищной сферы смотреть. На плаву помогают держаться двое квартирантов-гастарбайтеров, которым пьющая хозяйка сдает одну комнату. Вот так и живет, время от времени глотая таблетки, выписанные онкологом. За все время болезни Юля побывала у врача только несколько раз. Последний вердикт доктора прозвучал, как приговор: рак в четвертой стадии. Жить осталось максимум год-полтора…
Я слушал свою случайную собеседницу и у меня нервно двигались желваки, горький ком подкатывался к горлу. Я был бессилен чем-то помочь женщине.
Выливая из графина последние капли водки, Юля заметила:
– Хотела я перед смертью приватизировать квартиру, чтобы дочке оставить, так опять незадача вышла – паспорт куда-то подевала. Мне всего тридцать четыре года, а выгляжу я как болотная кикимора.
Женщина ладонью поправила сбившиеся на лоб волосы и виновато продолжила:
– Да вы не парьтесь. Вон сколько времени из-за меня потеряли. Сама виновата, сама и ответ буду держать, не маленькая уже… Из этого беличьего колеса мне уже не выскочить, чего уж теперь…
Мы вышли из кафе и попрощались. У меня была мысль дать ей немного денег, но я отогнал ее в сторону. Все равно пропьет. У этой женщины уже нет ориентиров. Она с нетерпением ждет финиша.
Тем временем дождь прекратился, небо посветлело. Юля неторопливо пошла в сторону метро, смешалась в толпе горожан, и я проводил ее грустным взглядом. Что ж, каждый человек хозяин своей судьбы. И ничего здесь не попишешь…
САМ СЕБЕ РЕЖИССЕР…
Я очень хорошо помню одно народное изречение: «Дай дураку сто рублей, так он их пропьет или прогуляет, а умный деньги эти в прибыльное дело употребит и капитал умножит». Что правда, то правда! И мы знаем такие примеры. Еще на закате Советской империи доселе никому не известный инженер Артем Тарасов доказал, что и честным трудом можно зарабатывать достойные деньги. Возглавив производственный кооператив «Техника», используя передовые в то время технологии, он, сколотив приличную сумму, стал в СССР первым официальным рублевым миллионером. Его примеру последовали бывшие завлабы, которые после краха Союза первыми прикоснулись к дележу лакомого пирога – собственности страны. Мне всегда нравились предприимчивые люди. Для этого совсем не обязательно быть вором или мошенником. Времена бандитского беспредела, когда стартовый капитал начинался с рэкета, ушли безвозвратно.
Я хочу рассказать об одном незаурядном человеке, который всю жизнь трудился в науке младшим научным сотрудником, а с приходом к власти демократов ушел в свободный полет. Он организовал кооператив по ремонту квартир, набрал на конкурсной основе специалистов и стал брать заказы. Разворачивался он в течение нескольких лет, пока не заработал авторитет среди питерских нуворишей. И наступило время, когда от заказов клиентов не стало отбоя. Перед дефолтом, который случился в 1998 году, приятель сумел продать за хорошие деньги родительскую квартиру, которая была оставлена ему по завещанию. После дефолта, когда доллар подорожал в пять раз, он вложил деньги в долевое строительство и купил сразу пять квартир. В дальнейшем сфера его риэлтерских интересов перекинулась на Кипр, где он занялся куплей-продажей курортной недвижимости. Сегодня этому бизнесмену около шестидесяти лет. О предстоящей пенсии ему задумываться не приходится. У него слишком прочный материальный задел. Он даже занимается благотворительностью, устраивая для бездомных людей бесплатные обеды.
Когда я спросил о магии его успеха, этот предприимчивый человек ответил не раздумывая:
– Тут нет никакого секрета. Нужно просто трудиться добросовестно и честно. Быть очень осмотрительным и уметь просчитывать шаги вперед. Конечно, немного везения. Вот и все!
Сегодня быть богатым не только хлопотно, но и обременительно. Собственнику есть, что терять в случае смуты. Вот почему я лично ратую за то, чтобы в России рос средний класс. Если армия людей со средним достатком составит хотя бы 40-50 процентов, как в США, тогда нам не стоит бояться никаких катаклизмов. Не нужно стыдиться обеспеченности, нужно стесняться бедности. Бедный человек, как правило, мало инициативен и ленив, а бизнес, успешный бизнес, любит трудоголиков, одержимых идеей всегда побеждать. Только с такой установкой на жизнь можно добиться реального успеха. Что касается меня, то я доволен своей судьбой, которую сам и организовал…
ГРИБОЧКИ СОЛЕНЫЕ…
Почти перед самым днем выборов в Государственную Думу у меня состоялся откровенный разговор с квартирной хозяйкой, у которой я снимал жилье во время визита в Питер. Эта пожилая женщина, пережившая девочкой ленинградскую блокаду, была заслуженным ветераном производства. Почти всю свою сознательную жизнь она трудилась в питерской режимной оборонке на руководящей должности. Когда я спросил Анну Филимоновну, так зовут пенсионерку-блокадницу, о том, за кого она пойдет голосовать, старушка выпалила без запинки:
– Конечно же, за «Единую Россию»!
И она со счастливой улыбкой на лице стала мне рассказывать о том, какой внимательный у них в округе депутат, какую заботу он проявляет о стариках.
Анна Филимоновна похвасталась мне контрамарками в театр:
– Мы, пожилые люди, не обделены депутатской заботой. И в театр ходим по льготным ценам, и на концерты. 200 рублей для нас – очень подходящие деньги. Я, конечно же, государством не обижена. Пенсия у меня довольно приличная – семнадцать тысяч рублей. Мне одной вполне хватает. Бывает и продуктовые наборы к праздникам бесплатно подбрасывают. Баночки с солеными грибочками, колбаску копченую, конфеты в коробках. Много ли нам, старикам, надо? Главное – это внимание…
Действительно, пожилой электорат – главная сила правящей партии, имеющей контрольный пакет голосов избирателей. Только лично мне эти цифры кажутся лукавыми.
И хотя у меня нет оснований сомневаться в позиции заслуженной пенсионерки, тем не менее, с трудом верится в то, что везде, в том числе и в других округах города проявляется не показушная забота о стариках. Я лично знаю нескольких пенсионеров, которые часто болеют и получают мизерную пенсию. Так вот! Их не балуют такими частыми визитами, они предоставлены сами себе. А если и вспоминают слуги народа о пожилых людях, то только накануне выборов в Парламент или Законодательное собрание. Я лично не собираюсь предъявлять претензии ни к одной из думских партий. Каждая из них занимает свою нишу по праву. Я лишь против популистских лозунгов. Слова – словами, а дела – делами. И очень бы хотелось, чтобы позитивных сдвигов в лучшую жизнь стало больше. Народ – он зоркий, он все чувствует и видит…
СЕЕМ РАЗУМНОЕ, ДОБРОЕ, ВЕЧНОЕ!
Улетал я из петербургского аэропорта ранним декабрьским утром. Уже пройдя регистрацию и таможенный контроль, присел на лавку в ожидании рейса на Дюссельдорф.
Рядом со мной оказался представительный мужчина в возрасте, азиатской внешности, в больших роговых очках. Я пригляделся к нему, и его лицо мне показалось знакомым. Так и есть. Это Юрий Максудович Махкамов, один мой давний знакомый, доцент политехнического института. Юрий Максудович тоже узнал меня. Мы не виделись с ним больше двадцати лет. Несмотря на свои семьдесят пять лет, теперь уже не доцент, а профессор, доктор наук, он продолжал трудиться в вузе. Да и меня он тоже знал совсем в другом качестве. Тогда я трудился в областных структурах города и занимался дачным строительством. Юрий Максудович поведал мне, что летит в Германию проведать прооперированную там супругу, которая лежит в одной известной клинике города Эссена. Студентов своих он бросать не собирается, силы еще есть, правда, нагрузку профессорскую он несколько снизил.
Когда мы с ученым коснулись случайно разговора о качестве подготовки нынешних абитуриентов, то профессор помрачнел:
Новая система приема в вузы еще довольно сырая. Слишком велика коррупционная составляющая. К нам приезжают студенты с Кавказа и Средней Азии с отличными результатами тестов, а как дело доходит до первой сессии, то начинают «плавать». Налицо – очень слабые знания предметов. И полная безграмотность по русскому языку. Такие студенты долго не задерживаются. Здесь даже деньги не помогают. Бюджет бюджетом, а на коммерческом отделении учебный процесс такой же строгий. И если раньше в вузах процветала коррупция, то теперь она перекочевала в среднее звено. Получилось масло масляное. Не тот нынче студент, каким он был раньше. Сеять разумное, доброе, вечное – это весьма благородная задача, только уже давно пора повернуться к преподавателям лицом. Еще не совсем достаточно оплачивается их труд, отсюда и возникают случаи соблазна. Ведь ничто человеческое нам не чуждо, а людских пороков хватает…
…Объявили посадку. У трапа самолета я вынул из дипломата свою книгу и протянул профессору. Он не очень удивился этому.
– Сегодня и бывшие дворники становятся директорами и наоборот, директора – вахтерами. Каждый в этой жизни ищет свою нишу. И я очень рад, что ты в Германии не потерялся. Как неприятно ощущать себя в экстремальной ситуации лишним человеком…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА:
Вот и подошли к концу мои впечатления о поездке в город на Неве. Получились они разными. И это правильно. Я не собирался специально ничего очернять, да и петь хвалебные оды тоже. Мне было очень важно разобраться во многом и правильно расставить акценты.
Так что же позитивного произошло в Невском мегаполисе? Город, безусловно, похорошел, особенно парадная его часть, население прирастает, промышленность развивается. Только люди стали немножко другими: раздражительными, угрюмыми, полностью ушедшими в себя. Трудно нынче выживать, это и понятно. Коррупция и чиновничий беспредел набирают обороты, реформа жилищно-коммунального хозяйства буксует, да мало ли других городских проблем?
А как хочется увидеть новую Россию обновленной, посвежевшей, хлебосольной и добродушной. Чтобы люди улыбались и радовались жизни, аптеки были полны всех необходимых лекарств, а больницы укомплектованы ультрасовременным диагностическим оборудованием. Чтобы снизилась преступность и канула в лету коррупция. Чтобы люди получали достойные пенсии, а студенты стипендии. Чтобы полностью исчезла безработица, и каждый мог найти себе дело по душе.
Очень хочется! Только станет ли все это скорой явью? Поэтому закончить это повествование логичнее всего строчками из поэмы Некрасова, обидно, что на пессимистической ноте: «…Жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придется – ни мне, ни тебе».
Санкт-Петербург – Кельн, январь 2012 года.