Совсем недавно была весна. Голые ветки, мутные лужи, первые теплые лучи, забытые зонтики и промокшие ноги. У меня нет бесспорных доказательств, но я точно уверена, что весна была совсем недавно.
Когда Дима впервые притворился осьминогом и спрятался под ковром от страшного внешнего мира, была именно весна. Хочу акцентировать, что до этого Дима никогда не притворялся осьминогом. Он был вполне себе человеком. Не совсем чтобы обычным, но стремящимся к среднему арифметическому. Ходил в магазин, получал зарплату, проветривал комнату. Словом, ничем не выделялся из толпы и уж точно не прятался под ковром.
Первые признаки аномалии я заметила еще зимой. Да, была в нашей жизни и зима – снежно, холодно и темно. Тогда Дима еще сам не понимал, что что-то не то. Чувствовал, но не понимал. Мне казалось, что его голубые глаза стали еще прозрачнее и светлее, но я ничего ему не говорила. Мало ли – другие зимой и пальцы отмораживают, а у него только и того, что глаза посветлели. У нас, например, сосед несколько лет назад замерз зимой абсолютно насмерть. Чего только в жизни не бывают, а тут – так, глаза вроде бы посветлели.
Весной, когда цветы и страшное прошлое пытаются прорваться сквозь слой липкого мокрого снега, у Димы глаза стали не просто светлыми, а еще и плоскими. Он сам ничего не замечал, да и я списывала все на усталость и хроническое недосыпание. Конечно, я заволновалась, когда на руках у Димы начали расти присоски, но тут уж любой бы забеспокоился.
Но, скажу вам, и к присоскам на руках люди привыкают. Как к прыщам, например. Или к тому, что твой родственник умер и больше никогда ты его не увидишь. Так и мы привыкли к этим присоскам и решили не беспокоиться по мелочам.
В самый разгар весны мы в нее не очень-то верили. Нам казалось, что весна – это что-то выдуманное и нереальное, ну, или, хотя бы, очень скоротечное. Что сразу после того, как сойдут снега, созреют абрикосы. Но весна все же хотела доказать свое существование.
Когда бесконечные дожди все-же закончились и абрикосы хотя бы расцвели, Дима вдруг спрятался под ковром. Он молчал и не хотел отвечать на самые простые вопросы, которые я ему задавала: откуда у тебя еще четыре ноги (или это руки)? Зачем ты залез под ковер? Чем тебе помочь? Дима только шевелил восьмью конечностями под ковром и взволновано смотрел на мены плоскими прозрачными глазами.
Он прожил под ковром недели две. Я пыталась его кормить, но он ел крайне редко и неохотно. Сначала он все выглядывал из-под ковра, а потом – перестал. Просто прятался.
В начале лета я поняла, что уже давно не видела Диму. Видела только холмик посреди комнаты, который иногда шевелился.
Тогда я собрала всю волю в кулак и подняла ковер. На голом пыльном полу ежился от электрического света Дима. Хотя на Диму он был похож крайне мало, все больше на осьминога. Ну вылитый осьминог. Я положила его в аквариум, в котором раньше жил хомячок (он давно скончался, и это крайне трагическая история). В аквариуме Дима не мог найти себе места. Он все косился на ковер.
Тогда я поняла, что пора прощаться с прошлым. Я вынесла Диму, вместе с аквариумом, в ближайшую балку с мутным ручейком. Каждый день я ходила в балку и кормила Диму. Он встречал меня, как преданный пудель. Я кормила его кормом для рыбок. А Дима так грустно смотрел на меня своими выпуклыми, но абсолютно плоскими глазами, что я решила забрать его обратно домой.
Сегодня Дима живет под ковром. Я кормлю его сухим кормом и креветками. Нужно еще будет сделать прививки, конечно. Иногда вечером я сажусь на пол, отгибаю ковер и смотрю в плоские глаза Димы. Мы с ним даже разговариваем иногда. Конечно, ему не просто поддерживать диалог – он все больше отвечает жестами. Но все же… Когда мне плохо на душе, или когда никто не верит, что недавно была весна, я иду к ковру. Я знаю: там Дима, и он точно подскажет мне, какое нынче время года.