У меня бывают приступы необъяснимой и чрезвычайной смелости. Откуда она берётся и почему кидает меня неожиданно и как-то неотвратимо в разборки? Может так звёзды встали в момент моего рождения? И суждено мне бросать вызов и испытывать на прочность нервы окружающих.
Было это в пламенные девяностые… Уже не краснознамённые. Мать Милки отрядила её по очередному заданию, и мы решили изобразить прогулку. Выполнив поручения, шли домой зелёными алматинскими улицами. Тополиный пух кружился в воздухе и оседал пушистыми клочьями в пыль тротуаров и пожухлость травы. Жара стояла неимоверная. Преодолев пешком несколько остановок, мы решили пройти ещё несколько кварталов до дома. Лезть в автобус совершенно не хотелось. Осталось перейти по подземке на ту сторону дороги и ещё чуть-чуть. Я уже просто мечтаю, как напьюсь холодной воды из колонки.
В подземке воняет пережаренными чебуреками, снуют торговцы. Непременный атрибут подземок у вокзалов – цыгане. Старая цыганка оказалась очень настойчивой.
- Девушки-красавицы, позолотите ручку, всю правду расскажу. – заговорила призывно цыганка.
Милка вопросительно и умоляюще посмотрела на меня. Ну опять. Ну сколько можно уже… Я решительно помотала головой. Итак в горле всё пересохло ещё на эту чучундру силы тратить.
- Ты меня здесь подожди , я скоро,- защебетала виновато Милка увлекаемая цыганкой в сторонку.
Я безразлично пожала плечами и стала разглядывать небольшие витринки торговцев в подземке.
Возвращается всхлипывающая Милка. Глаза на мокром месте.
Моё недоумение видимо можно было прочитать по округлившимся глазам и немому вопросу – Какого лешего? Чего ты?
- Меня мама убьёт, - разрыдалась Милка, Милкин страх имел причину. Тётя Лариса действительно была крутого нраву.
Сквозь рыдания и всхлипы мне удалось разобрать, что у Милки была довольно крупная сумма денег, которую она умудрилась отдать цыганке. Схватив Милку за руку, я резко развернулась и кинулась к цыганке.
- Немедленно верните ей деньги, - буравя глазами цыганку, прошипела я.
Женщина опешила, не ожидая, видимо, такого поворота событий, и вяло залепетала о том, что нельзя деньги ей никак вернуть, иначе произойдёт что-то непоправимое. Её угрозы только подстегнули меня. Объявив ей торжественно, что она не имеет никаких прав отбирать у доверчивой Милки деньги, я клятвенно заверила цыганку , что позову милицию по её душу. На наше счастье недалеко действительно стоял наш родной милиционер.
На моё удивление цыганка вытащила из грудного кармана деньги и вернула их Милке. Я не ожидала такой быстрой капитуляции. Счастливая Милка сказала, что вся сумма на месте и мы пошли к выходу из подземного мрачного тёмного туннеля, где Милка чуть не лишилась своих кровных.
Но цыганке тоже, видимо, было непросто успокоиться. И она крикнула нам вслед,
- Чтоб вам всегда мужиков хотелось!
Мои размышления о том, что это было, «проклятье» или «благословение», ведь здоровое либидо вроде как в цене, прервали всхлипы Милки.
- Ну чего ты опять ревёшь, что опять не так? – возмутилась я как-то совсем уж флегматично.
- А вдруг, то что она нам сказала сбудется? - ныла Милка.
Всё. Занавес.
- Ну иди, отдай ей деньги назад, раз боишься, - огрызнулась я.
Деньги Милка не отдала. А я ещё долго подтрунивала над Милкой и её животным страхом перед тем весёлым внушением цыганки. И что только не приходит в голову этим цыганкам, такие пожелания неоднозначные…