***

Я никогда не думала, что такое бывает... Она, обыкновенная учительница, в седьмом классе пришла к нам, заменив другую. Нам говорили:"Старайтесь, она строга"... Как я ни старалась, ее ничего не устраивало, она грозила мне двойками, в то время как весь класс был от нее без ума. Я до изнеможения скучала по интереснейшим урокам с прошлой учительницей, но самое ужасное было то, что мне это чувство разделить было не с кем: все с ней поладили, кроме меня. Вообще меня часто, особенно поначалу, недолюбливают учителя за то, что я не просто не глупа, но и во мне брезжит пламя борца за справедливость и только сыпни пороху в огонь, как он вспыхнет. Но шло время, я по-прежнему не раболепствовала, но пыталась все свои качества показать не пафосными, а свойственными каждому человеку... Не помню как, но только настало время, когда я уже летела на уроки русского и литературы, учительница то и дело хвалила, все время улыбалась, видя меня. Когда мы перешли в восьмой класс, то началась нескончаемая тема об экзаменах девятого класса, нас пытались запугать, но любимая всеми учительница русского успокаивала:"Все вы сможете, все намного проще, чем вам рассказывают". Это был единственный источник ключевой свежей воды; мы пили ее и на время забывали о том, что вокруг грязные реки...
В девятом классе все резко изменилось...
Это было 19 ноября, обычная олимпиада, ничего примечательного; просто она начиналась в 14 часов, а не в 10, как нам сообщили. Все мы отправились домой, а через четыре часа встретились... Все было как во сне. Мы, три хрупкие, но отважные девочки, носимся по институту с кучей бумаг и дрожащим сердцем, пытаясь предпринять что-то, я смотрю в их глаза: у одной они в страхе мечутся; другая, сердясь и негодуя, злостно глядит на третью, стоящую в стороне - пьяную вдрызг одноклассницу... мы сделали, что смогли, только не уберегли честь школы, а эту девочку, эту блюющую над унитазом мразь нашли студенты... Нам стало хуже, мы упали духом - все, конец нашей борьбе, не успели. Долгое время вопрос "да мы-то в чем виновны?" облегчал душу: совесть была чиста; но теперь я так жалею о том, что мы не были осторожнее, не предотвратили это происшествие... Учительница была не в себе, под ее опекой находилась организация этой олимпиады, ей и прилетело. Мы пытались благополучно об этом забыть, одноклассница, виновница позора, стала посмешищем, но нам от этого было не легче. Взгляд учительницы стал строже и суровее, она смотрела на нас как-то равнодушно-пренебрежительно, голос ее прежде льющийся, подбадривающий стал грубым и тяжелым. Она два года строила этот фундамент уверенности под нами, а теперь его просто разрушила, выбила почву из-под ног. Она стала кричать на нас... срывалась... кричала, как и прочие учителя. "Не сдадите экзамены, какие же вы все-таки тупые". Надрывались наши сердца, никто не узнавал ее, а она только:"Чего смотрите как ошалелые? Да вы меня хотя бы слышите?", да лучше б мы оглохли в такие моменты! Обида грызла нас внутри, словно отрава, а она только зло смеялась. И если для других учителей мы были раньше недружными и самыми необразованными в параллели, то она в нас всегда верила, теперь же она нас словно возненавидела, а от других учителей мы слышали тому обратное:"Вы, конечно, класс дружный, но ума вам прибавить было бы неплохо". Я никогда не думала, что я почувствую подобие невзаимной любви в таком виде... Человек тебя поддерживает, всегда подставляет плечо помощи, а потом в один миг отворачивается... ты спешишь к ней на уроки с прежней страстью, надеясь, что все встанет на круги своя, но снова крики, снова одно и то же... и это она нас предала, при первом подвернувшемся случае усомнилась в нас... Да только ты, человек беспросветно любящий ее, все равно винишь себя:"Ну, почему ж мы не смогли тогда избежать этого инцидента в университете?". Она думает, что мы такие же пропащие, как эта тварь, что смела подставить нас всех...
Я была влюблена, была влюблена невзаимно; но никогда я раньше не чувствовала такого, что сначала ты человеку бесконечно доверяешь, любишь его той любовью, которая не возникнет из-за красоты, одной крови в ваших жилах, не от равенства ума или безумия, не от материального положения, эта была та самая чистая любовь, чище, наверно, даже любви ребенка к матери: она сама нас выбрала; и вот любишь человека, а он вдруг без видимой причины от тебя отказывается.
И бушуют в нас чувства. И хочется сказать, что мы вовсе не такие... но нужно ли ей это? Хочется сказать, как мы ее любим, но любит ли она нас?..