Роковые сто пятьдесят и другие вредные привычки.
Опа - на, приветствую Вас, дорогой читатель, я так и знал, что Вы поведётесь на это название, желая почерпнуть из этого рассказа что - либо новенькое о тайнах пития, сразу покаюсь; я не просто дилетант, а чистейшей воды профан в этом вопросе. Что же касается вредных привычек, то вот здесь - то читатель и может приобрести новые, хотя вряд ли приятные знания. Итак, приступим...
Сто пятьдесят сантиметров, - это минимальный рост призывника, с которого начинается призыв в Армию. Василь из центрального селения совхоза - миллионера, расположенного на (ну, тогда так и говорили) Украине. При уточнённом замере в санчасти бригады, рост его оказался сто сорок восемь. На вопрос, как же тебя призвали такого малыша, военкома что ли чем - то обидел? Он ответил: " Нет, военком у нас отличный мужик, я ему сказал, что если не отслужу в Армии, на меня ни одна девка не глянет, а , уж, замуж точно не пойдёт". Как бы ещё пристроить и "невтерпёж", скорее всего, именно до этой степени ему была необходима женитьба.
Военком оказался не только отличным, но и умным мужиком; заслал Василя так далеко, что отсылать его обратно стало накладным для вооружённых сил, посему остался Василь служить. Было это в 1976 году, не служил в войсках: калека, недоумок или уголовник, а теперь герой и умник, откосивший от службы в армии.
Однако на этом приключения с Василём не завершилось, брать его к себе никто из командиров не захотел, посему он достался мне. Припомнилось мне, что в двенадцать лет я не дотягивал до полутора метров и имел вес около сорока пяти кг. Лишь в тринадцать я начал прибавлять и там и там, притом весьма быстро.
В скором времени выяснилось, что Василь страдает энурезом, т.е. ночным недержанием мочи. С этим заболеванием в военкомате выдавали "белый билет", освобождающий от службы. При призыве Василь этот факт, естественно, скрыл, но и продолжать службу по Закону он не мог. Встал вопрос об отправке его домой. Вызываю его в штаб.
Сидим с замполитом, майором Поповиченко ждём. Заходит Василь, объявляем ему решение об отправке его домой в связи с болезнью. Он падает на колени, пропадая за столом из нашего поля зрения, плачет и умоляет оставить его в части. Мотивирует тем, что более трети жителей села, из пяти тысяч населения, его родня, досрочное возвращение в село будет означать необходимость его семье оставить родовой дом, чтобы не нести бремя многолетнего позора.
Пытаюсь его успокоить, обещаю написать другое, более пристойное заболевание (грех на мою душу, но возможный по договору с бригадным лекарем). Он на полном серьёзе объявляет , что покончит с собой, но домой не поедет. Принимаю решение: отправить его на свинарник, где оборудовано место для постоянного проживания свинаря.
Сказать, что наши свиньи выглядели лучше и ухоженнее, чем в других частях,- значит не сказать ничего. А старая кляча, помнившая ещё славные победы в войне 1812 года, с трудом таскавшая бочку с помоями, вновь встала под лихого наездника в лице Василя. Седла не было и Василь обкатывал её верхом на голой костлявой спине старушки. Однажды мы повстречались на дороге к техтерритории, он лихо поддал ей сапогами под рёбра и отдал мне воинскую честь свысока. Удивлённая лошадь взбрыкнула крупом и Василь полетел через её голову на бетонную дорогу. Сломал руку и потерял сознание, пришлось брать его на руки и возвращаться в часть к медикам. В стойло одинокая лошадь вернулась сама.
При демобилизации, не ожидал от него такой реакции: все поглощающего счастья, я присвоил ему звание "ефрейтор", что в сущности означает "отличный солдат", каковым он и был. В прохождении службы, т.к. "свинарь" единица нештатная, было написано первый (если честно, единственный) номер ракетного расчёта. Бывает же такое героическое прохождение!
Менее, чем через три года эту болезнь убрали из перечня заболеваний, препятствующих призыву. Кому эта затея пришла в голову, надо бы эту голову оторвать, т.к. ребята эти были обречены на многолетнюю обструкцию и непонимание здорового большинства, проживающего в помещении, именуемом КАЗАРМА.
Уже в тайге, в 49-ти километрах от Хабаровска, мы получили тринадцать, как их именовали уже сослуживцы по призыву на сборах молодых солдат, "сыкунов", теперь представьте их появление в более долго отслужившей среде.
Как сейчас помню, вынесенные за казарму тринадцать матрасов, разложенные в ровный ряд на просушку. Допустить их унижение в казарме я не мог, но и вариантов избежать этого не находил. Как обычно, в безвыходных ситуациях решение пришло неожиданно. В моём подчинении находился прекрасный спортзал, выше этажом был кинозал, вотчина начальника политотдела подполковника Сизоненко. Спортзал был оборудован раздевалкой, душевыми, несколько комнат предназначалось под инвентарь. Там я и обустроил по окончании сборов казарму для этой команды, но надо было найти им применение, для свинарника, помните, всего две сотни свиней, который мы как - то маскировали под ЗКП Фронта.
Помог случай, шарахаясь по хозяйству Сизоненко, т.е. по клубу, старые привычки неистребимы; стырить что - нибудь для любимого спортзала; политлиния снабжалась на порядок богаче боевой подготовки, я обнаружил целый комплект духовых инструментов для оркестра. Предназначался он, по видимому для развития народных талантов, чем в войсках практически никогда не занимались.
Нет, было исключение: клуб бригады в СГВ, в Тщебне, где начальник клуба майор Володя Борисов, сам по себе человек талантливый, великолепно читавший со сцены стихи и прозу, организовал эту самодеятельность не только в бригаде, но привлёк и членов семей военнослужащих. Концерты, которые он закатывал в своём клубе, до сих пор памятны мне невероятно высоким градусом восприятия всем гарнизоном, никогда такие концерты не пропускавшим.
Инструменты начпо отдал мне без борьбы, музыканта, способного обучить и подготовить оркестр, нашёл в среде прапорщиков, к сожалению запамятовал его фамилию. Через три месяца ежедневные разводы личного состава на занятия и работы проводились под оркестр. Они же музицировали на строевых занятиях и спортивных мероприятиях.
Со следующим призывом бесталанная часть пополнила ряды свинарей, кочегаров и "Мичуриных", продолжая проживать в спортзале или по месту работы. Оркестр звучал всё лучше и лучше. С моим отъездом в СГВ, в части остался полноценный, почти профессиональный, оркестр.
Справка: "Мичурин", - солдаты ухаживающие за оранжереей, которая была почти в каждой, уважающей себя части. В ней выращивали лук, чеснок, зелень для солдатского стола и, что греха таить, цветы (канны, каллы, пионы, гладиолусы) для начальства бригады и вышестоящих руководителей.