Пошла я со своим сынишкой на прием к врачу, в педиатрический институт, который находится в Санкт-Петербурге и являлся одним из главных и передовых лечебных заведений нашего города. Время для медицины было сложное, многие медицинские учреждения не смогли пережить перестройку, некогда престижная профессия стала чуть ли ни самой низкооплачиваемой, врачи стали уезжать за границу, ища лучшей доли, а некоторые переквалифицировались. Больницы и поликлиники закрывались и разваливались в буквальном смысле слова. Государственное финансирование было остановлено, а начать брать деньги с клиента, перейти на хозрасчет, не знали как, наша юридическая и законодательная система не была готова к этому.
Полисы добровольного страхования в то время не были популярны, и даже если ты хотел попасть на прием к врачу за деньги, многие учреждения тебя не принимали, так как у них просто отсутствовал юридический отдел, который мог разъяснить, как это - работать в коммерческих отношениях.
Педиатрический институт, как и многие в то время, пытался выжить, удержать ведущих специалистов и персонал огромного медицинского учреждения, выплачивая копеечные зарплаты, чинить на мизерное финансирование пришедшее в упадок коммунальное хозяйство.
К двухтысячным годам ситуация поменялась, клиникам разрешили получать деньги за медицинские услуги, и теперь они могли самостоятельно решать, что для них важнее, ремонт или заработные платы. Я никогда не работала в сфере медицинских услуг, и могу об этом судить разве только как сторонний наблюдатель и потребитель. Записавшись к специалисту ЛОРу, мы спешили на прием, и подойдя к центральному входу обнаружили, что входа нет, он где-то с другой стороны. Вот парадокс, который меня всегда удивлял: парадный вход закрыт, а войти в здание можно было только через «задний вход-проход». Пока мы не перестанем ходить через задние ходы, так и будем жить в жоп…
Так вот для входа в Педиатрический институт приспособили лестницу черного входа, находившуюся на другом конце здания. А чтобы попасть в регистратуру, нужно было пройти подвальными помещениями, заваленными стройматериалами, и потом подняться на второй этаж к лестнице главного входа. Здание ремонтировалось, и по всему было видно, что это происходит очень долго и конца и края не видно. Все убогое и обшарпанное, но на полу лежал новый линолеум, затоптанный посетителями и самими рабочими, которые как-то прижились тут, даже не резали глаз, смешиваясь с медперсоналом клиники, медленно и чинно что-то они мазали и красили. Запыхавшиеся, мы все же добрались до окошка регистратуры, где нам объяснили дальнейший маршрут нашего следования.
Итак: мне с моим пятилетним сынишкой нужно спуститься на первый этаж, в гардероб, который мы лихо пропустили, потом подняться опять на второй этаж, в другой пролет здания, там найти лифт и оттуда подняться на шестой этаж и пройти через коридор в другой конец и найти кабинет 624, там нас уже ждут. –«И поторопитесь», выкрикнула нам вслед медсестра.
Забег начался. Димка постоянно спотыкался об мешки с цементом, лестницы и ещё черт знает что, мы путались в системе коридоров, периодически встречая на своем пути таких же дезориентированных и потерявшихся пациентов. Гардероб был нами пройден, а вот лифт нам пришлось поискать. Пробежав добрый километр и добравшись до заветной двери лифтовой, я поняла, что такой кросс меня вымотал, ведь со мной было двадцать пять килограмм расслабленного тела, которому никуда не надо и эти гонки ему были тоже не по душе.
Дети обожают нажимать на кнопки, особенно в лифте. И в этот раз я предоставила это важнейшее занятия Димке. Зашли в лифт, я пытаюсь справиться с бумагами и карточкой, растрепанными за время беготни, и перевести дух. В голове бьется пульс и мысль, что мы добрых пятнадцать минут пробегали, и надеюсь, что доктор нас дождется. Мы поехали наверх: -«Ты шестой нажал?» спрашиваю у сына, тот одобрительно кивнул головой. Взгляд упал на кнопки лифта. Третьей и пятой там не было.
Остановка - и двери с жутким скрежетом стали открываться. Нашим глазам предстала картина, сюжет которой никак не вписывался в мое понимание. Наш лифт приехал в палату к больным. Розовые, недавно покрашенные стены, беленые потолки, разбросанные игрушки, вещи, две взрослые кровати. На одной сидит женщина, держит ребенка на руках, другая же вешает ползунки на батарею, а рядом с лифтовой кроватка, где стоит лысенький малыш. От неожиданности и испуга у крохи вывалилась соска и со звоном упала на пол, она-то и нарушила наше молчание. Женщина, стоящая у окна с ползунками, голосом, полным недоумения, сказала: –«Мать вашу, он что, работает?».
Не думаю, что это был вопрос, скорее мысли в слух.
Я зачем-то слегка поклонилась и, сказав: –«Извините», торопливо нажала кнопку шестого этажа.
Осыпающаяся краска и скрежет сопровождали закрытие дверей, и мы поехали выше, пытаясь осознать происходящее.
Когда в ручке своего сынишки я увидела странный предмет, мне все стало ясно. Димка держал железку, которая была им мастерски вытащена из лифта, ее назначением было предотвратить нажимание кнопок три и пять. Эти этажи предназначались для стационарного лечения больных, то есть палаты, а остальные этажи - это кабинеты врачей и смотровые. Помещения около лифта тоже приспособили под палату, закрасили дверь - и готово.
Только кто мог подумать, что на прием к врачу придет Дмитрий, который не сможет просто так нажать кнопку лифта, а обязательно поковыряет и полюбопытствует.
Сын шел рядом со мной, держа меня за руку, периодически подпрыгивая и непременно наступая в лужи, мы уже никуда не спешили, весеннее солнце приятно пригревало лицо, настроение было хорошее, пусть даже чуть -чуть задумчивое.
Здоровья вам, не болейте!
"ТимьЯн"