На фото гора Балабан осенью.
На вторую треть маршрута, на Балабан, идём не вслепую – у меня появилась копия километровки этого района. А раз так, то можно и удлинить планируемый маршрут. Начнём его со станции Мраморская.
Но пока про карту. Это калька, исполненная цветной тушью с величайшей добросовестностью, ничего не упущено: нанесена километровая сетка, скалькирована аннотация внизу листа и даже гриф «Сов. Секретно» в правом верхнем углу. Вот это всё и нежелательно иметь на туристской схеме.
Копировала карту родственница Ивана, работавшая в секретной части в каком-то управлении. Иван заказал ей ещё несколько листов, но уже с моей рекомендацией – копировать без всяких подписей и координат. Но и такие схемы следовало беречь от посторонних глаз.
Ещё до рассвета высаживаемся из пригородного поезда. Встаём на лыжи и идём по запорошенной дороге через лес. На светлеющем небе ещё ярко светят утренние звёзды, на мохнатых соснах в разгорающейся заре поблескивают алмазики снежинок.
Дорога почти всё время идёт под гору и вот уже река Чусовая и Раскуиха – дачный посёлок научных работников. За ним Полевской тракт и узкая просека в медноствольном сосновом бору.
Снег на просеке глубок, поэтому, не сговариваясь, поворачиваем на накатанную лесную дорожку, присыпанную только свежим снегом. Она есть и на моей копии карты и, безусловно, ведёт в посёлок Крылатовский. А там рукой подать до Уфалейского хребта, Балабан – одна из его вершин.
И тут впереди замечаем торчащий над верхушками сосен конус. Его серый пик с каким-то механизмом на острой верхней точке не отождествляется в моём сознании ни с чем другим, кроме как с зачехлённой ракетой. Я знал, что на Свердловщине есть стартовые площадки баллистических ракет, но натолкнуться на них так неожиданно и вблизи города и мысли не было.
Стало тревожно и неспокойно на душе: быть задержанными у объекта государственной важности, да ещё с копией карты с грифом «Сов. Секретно», не предвещало ничего хорошего. Когда ещё разберутся, что попал на стартовую площадку непреднамеренно? А карту уж точно отберут. И поманежат: «Где достал?»
Поворачивать назад, пока за поворотом ещё не виден шлагбаум с будкой КПП? И пока нас не прихватили солдатики? Они не станут разбираться, а проявят бдительность – поднимут тревогу. Знаю я эти караульные части Внутренних войск! По-русски – ни бельмеса, но – служаки!
Но тут дорога раздвоилась, и я бросаюсь вправо на узкую, не наезженную. Делаем километровый крюк и вскоре показывается Кенчурка.
Но что это? В стороне за посёлком ещё один конус. Но он уже не напоминает зачехлённую ракету, он с плоской вершиной и походит на обычный шахтный террикон. И уже в посёлке прохожий на мой вопрос, что это за сооружения в лесу на подходе, взглянул на меня с удивлением и буднично ответил: «Шахты».
Да, попраздновал я труса. Пусть всего несколько минут, но основательно. А ведь знал, что Кенчурка – посёлок золотодобытчиков. Но про шахтные терриконы не подумал.
От посёлка идём вдоль ЛЭП, в двух местах обходим открытые карьеры. Здесь добывают и грузят на самосвалы кварц бригады старателей. Оказывается, есть ещё в золотодобыче старательство. А я уже считал его анахронизмом. Век живи…. Узнаём, что золота в кварце от двух до шести грамма на тонну. Кварц возят в Ревду, там и извлекают металл на СУМЗе.
Дальше ЛЭП пересекает большое поле с редкими кустарниками. Только летом в таком же походе я узнал, что это не поле, а труднопроходимое болото. Хорошо, что через него вела осклизлая и сгнившая старая гать, по ней и то с трудом пробрались до подъёма на увал. Но это – летом.
На ночёвку встаём в распадке увала. Пока я хожу на разведку по вырубленному плато в сторону Балабана, группа поставила шатёр, разожгла костёр и заготовила дров для печки. По неопытности под шатёр расчищали снег и дважды натыкались на неровности – то промоина, то старый пень. Хорошо, хоть снег неглубокий.
Утром налегке идём к Балабану. Это не гора, не вершина, а просто груда камней на краю плато. Расселены между камней забиты снегом и парни решают заняться горными спусками на лыжах. Кто-то удачно, кто-то нет.
Отличился Георгий Бунтури. Я от него такой прыти не ожидал. Он промчался по самому крутому спуску, в конце его несколько раз кувырнулся и поднялся наверх со сломанными в нескольких местах лыжами.
Возникает проблема: как выбираться домой? Я потратил пару часов, пока из обломков не склепал что-то похожее и на лыжи и на снегоступы. И на этих штуках уже не Жора, а я топаю до Дегтярска, умудряясь ещё и скользить с гор.
Таков был второй этап тренировочного похода перед Севером.
Третий этап был через Бардым, на Шунут. Заявил я новую «двойку», так как группа была уже другая. Претенденты на Северный поход менялись как семечки. И всем нужно было оформить двойку. Но эта двойка по «населёнке» от Н.Серёг и до Таватуя и выглядела как натуральная «липа», но в МКК её схавали и утвердили. Я бы на их месте ничего подобного не утвердил.
Все участки маршрута уже были нами пройдены, описаны в дневниках и зарисованы. Оставалось только разведать и этот отрезок.
Группа опять была новая, были и слабаки. После первой ночёвки прошлось её отправить от Митькиной горы назад под руководством Рогалёва и других надёжных парней. Дальше мы шли впятером: я, Беня, Федул и два парня из Желдоринститута.
Группа ушла, а мы бросились в неизвестное. На увале полакомились мороженой рябиной. До чего вкусна эта невзрачная ягода. Не вымороженная, а налитая соком и слегка примороженная. Объеденье.
Здесь же встретили несколько деревьев с ободранной выше человеческого роста корой. Это потешились медведи, – водятся ещё в этом краю косолапые.
А дальше спуск с хребта и тропление лыжни по кочковатому бесконечному болоту. Кое-где была и вода. Не помню, где переходили Бардым и другие речушки.
За низиной начался пологий подъём на Коноваловский увал. Вышли точно под скалы Шунута. Традиционно поползали по скалам и устремились к Краснояру. На полпути захватила ночь, пришлось ставить шатёр.
Утром отказались от приготовления завтрака, чтобы успеть на утренний автобус. Вблизи села решили наскоро перекусить без костра и чая. Запили сухой паёк водой прямо из промоины на ручье.
Кончилось это тем, что всех охватил озноб, - ощущение было такое, будто набил желудок льдом. Чтобы согреться побежали во всю прыть, но так и не согрелись, и долго ещё «колотили зубами» трясясь в подоспевшем автобусе.
Дальше оставалось написать отчёт и по этой сборной «двоечке» и получить справки на участников. Группа отобрана и до большого похода остался месяц.
Февраль 1970г.