ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Венхеярви окружала тайга; в окрестностях деревни были река и система озер, в числе которых было и озеро, по названию которого именовалось селение. Йоки нарубил веток и поставил шалаш. Юноша пока не хотел, чтобы его видели в деревне. Но все же ему пришлось пойти в Венхеярви, чтобы купить черного петуха, а сделав это, Йоки направился в Рощу Лесного хозяина. Эта роща находилась вокруг Черного Озера. У него действительно была темно-бурая, почти черная вода, а высокие, крутые берега поросли соснами. Йоки шел быстро и стремительно, но порой с опаской, настороженно поглядывал по сторонам: в этой красивой сосновой роще было жутко. Он чувствовал свою малость перед силами, в чьи владения вступил. Теперь эти силы наблюдали за ним. Йоки твердил себе, что не он первый, не он последний приходит просить помощи у Лесного хозяина. Йоки нашел камень, служивший жертвенником. Петух отчаянно, пронзительно заквохтал, почувствовав беду; Йоки отрубил птице голову. Туловище некоторое время билось в руках Йоки, потом обмякло и замерло. Йоки развел костер и стал петь заклинание. Сердце юноши колотилось, от дрожи сводило колени. Завершив заклятье и обряд, Йоки стал ждать. Ничего не происходило, и Йоки был даже рад этому – так он перемучился своим страхом. Йоки осмотрелся последний раз и медленно пошел в сторону деревни.
- Йоки!
Парень едва не подскочил на месте и быстро обернулся. Он увидел малорослого, иссохшего, с жидкими волосами и бородой старика. Глаз его было почти не видно из-под падавших на лицо седых косм. Йоки захотелось поблагодарить лесного духа за то, что тот принял именно это обличье. Йоки поклонился и промямлил приветствие: он лишился сил от волнения, от подобия радости сердце ёкнуло.
- Ты звал меня?
- Звал.
- Чего ты хочешь? Ты мне угоден, - добавил старик.
Йоки пробормотал «спасибо». Ему было приятно, что он угоден одному из сильнейших духов, и впервые за очень долгое время стыдно: Йоки знал, что благосклонности этого существа добиваются заведомо запрещенными поступками.
- Меня оскорбили. Мне предстоит поединок. Я боюсь, что мой противник окажется сильнее меня. Хотя я сильный колдун. Помоги мне.
Йоки не собирался вызывать Луойю на поединок.
- Сильный колдун, говоришь?
- Да.
Старик усмехнулся.
- Вот тебе ольховый кол, - сказал дух и протянул Йоки прямую, с заостренным концом палку, которой упирался в землю. - Если поймешь, что проигрываешь бой, воткни кол в землю. Духи явятся на помощь. Прощай.
Лесной хозяин исчез. Йоки остался один с ольховым колом в руке.
2
Йоки поджарил на огне свой ужин, а, поев, сидел и смотрел на рыжее, рвущееся вверх пламя. Потрескивали горящие ветки. Над огнем плавно летали и быстро гасли искры. Вечер был промозглый. Йоки кутался в накидку из шкуры.
«Сказал «кровью будешь харкать», - думал Йоки. – Я ему, конечно, тоже много чего сказал. Но ведь я же сын ему, он же меня растил. Любил меня. Или только терпел: есть – хорошо, нет – ладно? Что я ему? Это же не мать… А если бы я умер? А если бы он умирал?».
Первый раз в жизни Йоки хотелось найти мудрого собеседника, который растолковал бы юноше, что в действительности происходило с его отцом и как быть дальше.
«Или отец, как и я, вспылил, а сейчас сидит дома, ждет меня. А я тут».
Потом Йоки вспомнил, как вернулся домой избитый.
«А если бы меня и вправду убили? А ему всё смешно».
Утром Йоки проснулся оттого, что у него очень болела кожа на бедре. Йоки почесал это место, и ему под пальцы попало что-то небольшое, округлое и твердое. Проснулся окончательно, сел и посмотрел, что это было: уже насосавшийся крови, раздувшийся клещ. Прежде клещи Йоки почему-то не трогали, и он этим гордился. Он ругнулся, смазал клеща маслом и ловко выдернул его. Ранка, как и всегда в таких случаях, осталась глубокая и болезненная.
Йоки вышел к лесному озеру, чтобы наловить себе на завтрак рыбы. По озерной воде двигалась лодка. Йоки спрятался за деревом и, выглядывая из-за ствола, стал всматриваться вдаль. В лодке сидел Луойя. Он ставил сети. Йоки бросился к своему шалашу, схватил лук, колчан и ольховый кол. Скользя от ствола к стволу, он подошел почти к самой воде и вытащил стрелу из колчана. Йоки казалось, что он прицеливается бесконечно долго. В это мгновение в воздух над озером поднялось несколько диких уток. Наконец Йоки выстрелил. Стрела ушла вбок и вверх, старик резко повернулся в лодке.
«Одно из двух: либо я убью его сейчас, либо он меня. Потом. Проклятьем».
Йоки выбежал к самой воде и выстрелил ещё раз. У лука в руках Йоки вдруг лопнула тетива. Лицо Йоки вытянулось, он швырнул лук на землю, отбежал на несколько шагов, и с силой всадил в землю кол. И ничто вокруг как будто не изменилось. Луойя в лодке подошел к берегу; Йоки обернулся и увидел старика рядом с собой. Перекошенный рот Йоки приоткрылся, Йоки вякнул, обернулся – там, где он воткнул кол, стояла молодая ольха. Йоки схватил обеими руками ствол деревца и дважды подергал вверх. Луойя подавился смешком.
- Боги! – простонал Йоки. Его глаза стали огромными и остекленели от ужаса.
- Боги здесь не при чем, - сурово сказал старик.
- Я уток стрелял!
Йоки сдавленно закричал, и, пятясь, побежал к воде. В оглушительном страхе Йоки неожиданно понял, что делать. Он вбежал по колено в воду и пропел заклятье, которое слышал всего дважды, но запомнил хорошо. Превратившись в гагару, Йоки распахнул крылья, оглушительно закричал и из воды взмыл в воздух. Йоки увидел под собой серое, зеркальное озеро; с высоты тайга напоминала мех. Старик не без удивления пронаблюдал превращение и то, как черная с белым птица, неуклюже, заваливаясь то на одно крыло, то на другое, отчаянно сопротивляясь ветру, относившему ее в сторону, и собственной тяжести, тянувшей вниз, понеслась над водой в сторону протоки, соединявшей это озеро с соседним. В душе Луойя пожелал Йоки быть сожранным дикими зверями, но проклинать не стал. Чтобы убить Йоки, Луойе понадобилось бы всего несколько слов.
Отсидевшись немного на воде соседнего озера, Йоки вновь поднялся в воздух и вернулся туда, где на берегу валялись его колчан и лук.
«Теперь бы ещё расколдоваться неплохо…».
Оттого, что Йоки не смог справиться со своей тревогой, он мысленно произнес заклятье раньше, чем следовало, и примерно с высоты своего человеческого роста плашмя шлепнулся на берег. Йоки жалобно промычал что-то, подтянул к туловищу руки и ноги, встал на четвереньки и только потом выпрямился. Лук валялся на земле. Его можно было починить, но сейчас он был ни на что не годен. Йоки сел на землю, зажал лицо ладонями и разрыдался. Очень быстро, почти внезапно потемнело. Небо быстро затянулось низкими, тяжелыми тучами. На короткое время все замерло, а потом загудело от шквала. На землю обрушился холодный косой ливень. Йоки вскочил и побежал к шалашу. Начался град, какого Йоки никогда не видел: с неба, пробивая древесные кроны, сыпались куски льда. Йоки морщился и закрывал руками голову. Ему казалось, что корни нарочно вылезали из земли ему под ноги, ветви – хлестали по лицу и цеплялись за одежду.
Йоки подумал, что причиной бури могло быть то, что он воткнул кол в землю. Йоки остановился и начал срывающимся голосом петь песню, унимающую бури, но от рева, в который превратился шум деревьев, града и дождя, Йоки едва слышал свой голос. Скоро ледышки перестали сыпаться, но дождь шел ещё долго.
Даже мысль о том, чтобы ночевать в лесу, была нестерпима. Йоки вспомнил, что у соседнего озера видел избушку. Йоки пошел туда по берегу.
Дверь ему открыла молодая баба, светловолосая и белокожая, плотная, приземистая. Овальное лицо с маленькими глазками и узким лбом. Она немного напоминала Айникки.
- Здравствуй, хозяйка. Можно здесь переночевать?
Баба кивком головы позвала Йоки в избу. Изба была маленькая, чистая, всё в ней было в образцовом порядке. Хельми (так звали женщину) стала собирать на стол. Хельми - вдова, детей у нее не было, жила одна. По крайней мере, так она говорила. У Хельми была крепкая белая шея сзади со стрелкой из шелковых желтоватых волос. Огонь гудел в печи, воздух делался все жарче и мягче. Вдова сидела напротив Йоки, поблескивая глазами и мелкими зубами, смеялась и болтала с ним.
- Хочешь ещё каши?
- Хочу, - сказал Йоки. Он уже давно решил, чем закончатся этот ужин и разговоры. Молодая вдова встала, а Йоки с дурацким видом дал ей шлепка. Хельми обернулась, усмехнулась углом рта и посмотрела на Йоки со смехом и обожанием.
- Ты что делаешь?
Она принесла ещё еды для Йоки.
«Хорошо, - думал Йоки, лежа со спящей Хельми в берлоге из перины и полости; от лежанки ещё исходило тепло, но воздух в избе к утру стал прохладнее, чем вечером. – Только не слишком ли скоро? Хорошо, конечно, что не ломалась, но так интересней было бы».
ГЛАВА ВТОРАЯ
Назавтра Йоки помогал Хельми готовиться к празднику Верховного бога – дню завершения сева. В праздничный день, утром, до общего застолья в избу вошли двое. Один был среднего роста, коренастый и бородатый, темно-русый. Второй – тоже крепкий, ростом немного меньше первого, с острым скуластым лицом и клочковатой бородой. Оба были хорошо одеты, и на поясах были мечи в богато украшенных ножнах. Йоки подумал, что человек с клочковатой бородой ему, Йоки, в подметки не годится. Коренастый бородач мог представлять определенную опасность, но, мысленно соизмеряя силы, Йоки убеждался в своем превосходстве. Впрочем, сейчас драться ему не хотелось, он с большим удовольствием выпил бы пива или браги.
- Здравствуй, Хельми, - сказал первый и поцеловал ее в шею.
- Здравствуй, Урхо, - ответила она, приняв поцелуй с улыбкой, но без особой радости. – Здравствуй, Арво, - кивнула вдова приятелю Урхо.
Йоки было очень не по себе. Его начинало трясти от злости против Урхо, Арво и вдовушки, и Йоки был рад, почти торжествовал, что обскакал Урхо. Урхо приобнял Хельми одной рукой и явно не хотел выпускать.
- С праздничком, - сказала вдова. – Сейчас на стол соберу.
Урхо посмотрел на Йоки.
Урхо рассказывал, как ходил торговать на юг, туда, где люди живут в городах, и о диковинных товарах, которые можно там купить. Йоки в городе никогда не был, и всего раза два до этого выезжал за пределы деревни на Коскийоки. А Урхо говорил, резал мясо ножом и с удовольствием отправлял куски себе в рот. Йоки уже возненавидел Урхо и чувствовал себя, как в драке, и, когда Урхо умолк, сам стал рассказывать, как участвовал в военном походе на запад, как разрушили и сожгли крепость, долго считавшуюся неприступной, и добыча была такой богатой, что ее едва увезли на кораблях. Йоки соединял рассказы отца и то, что услужливо показывало ему воображение. Урхо, его приятель и Хельми хохотали, и не только тогда, когда на это рассчитывал Йоки.
- Чего ржешь? – огрызнулся он на Урхо.
- Ржут кони, - благодушно отреагировал Урхо. – А я смеюсь. Брешешь ты все.
- Брешут псы, - выцедил Йоки со злобой.
Урхо посмотрел на вдову. Та, очевидно, чувствовала себя важенкой, из-за которой сцепились рогами и теснят друг друга два оленя-самца, а она, как бы не при чем, в сторонке щиплет ягель. Но сейчас она не стерпела.
- Давайте-давайте. Ещё подеритесь. Убейте друг дружку. Двумя дураками на свете меньше станет.
Арво зачерпнул кружкой воды из ведра и протянул кружку Йоки. Тот немного опешил.
- Чего это?
- Вода. Страшно?
- А с чего должно быть страшно?
- Бешеные псы воды боятся.
Йоки выхватил у Арво кружку и со всей силы двинул этой кружкой ему в голову. Арво рухнул на пол, вдова бросилась к нему.
- Пес бесхозный, - выцедил Йоки, глядя на Урхо. – Сын рабыни.
- Хватит! – завопила вдова.
Урхо переменился в лице – взгляд стал темным от бешенства.
- Выходи во двор! – Йоки на один миг опередил Урхо. – Деремся насмерть, без колдовства.
- С тобой, с с….ком, драться? – проронил Урхо. – Можно, конечно, позабавиться.
- Йоки! Урхо! – крикнула Хельми так надрывно, что оба обернулись к ней.
Двое вышли на улицу.
- Давай мечи мерить, - сказал Урхо.
- Да мечишко у меня так себе, - сказал Йоки. – От крови ржавый, и о кости затупился.
- Верю, - кивнул Урхо. – Не ты же его тупил. Молокосос. Сопляк. Праздник, солнышко светит, а мне об тебя руки пачкать.
- Да что же это! боги! – взвыла вдова. Она бросилась со двора и – по тропке вдоль берега озера.
Меч Урхо был длиннее – ему принадлежало право первого удара, и Йоки отразил этот удар. Поединок оказался неожиданно долгим и тяжелым для обоих противников. Йоки потребовалась вся его сила, ловкость и всё умение, полученное от отца, чтобы отражать атаки Урхо, но и причинить ему вред Йоки не мог.
Из избы, пошатываясь, вышел Арво. Он прижимал к голове полотенце, заляпанное красным. Он изумленно и с негодованием посмотрел на дерущихся. Йоки начал уставать. Тогда он, как холодок, почувствовал уже знакомый страх перед противником, который мог оказаться сильнее. Йоки охватила ярость. Он бросился в атаку, но Урхо отбил удар, а в следующее мгновение у Йоки потемнело в глазах, он задохнулся и обессилел от страшной боли. Он упал на колени, скалясь и хрипя. Урхо шагнул к Йоки, одной рукой схватил за волосы, другой приставил к горлу кинжал.
- Ну, что? Прикончить тебя или пощады попросишь?
- Долго вы плясали, - заметил Арво.
Мысли Йоки путались, он глухо прорычал что-то.
…Берег озера недалеко от Коскийоки и то, что случилось два дня назад… Страшнее всего было не выдержать...
Йоки не отвечал.
- Ремни из спины нарежь, - бросил Арво.
Скрипнули ворота. Красный подол. Белый передник с полосой вышивки понизу. Новые льняные штаны и рубаха, подпоясанная расшитым поясом. Белая борода.
- Вот они! – крикнула вдова. Она запыхалась и шумно дышала.
- В священный день – что затеяли! – произнес старческий голос, который Йоки тотчас узнал. – Урхо, отпусти его!
Урхо отнял кинжал от шеи Йоки и выпустил его космы.
- Я от тебя такого не ожидал, - сказал Луойя Урхо. – А с этой дрянью я не то, что на мечах - на кулаках не стал бы драться.
Йоки сипло завыл от боли и бешенства и повалился лицом наземь.
Он очнулся на лежанке, на которой прошла предыдущая ночь. Жар был внутри и снаружи, исходил снизу и из горячего воздуха; немного тянуло гарью. Йоки застонал – ему было очень жаль себя. К нему тотчас подбежала Хельми.
«Она видит меня слабым. Не хочу».
Эта мысль была, конечно, менее мучительной, чем мысль о поражении и приходе Луойи, но у нее был тот же тошнотворный привкус.
- Йоки! Тебе нужно что-нибудь? Тебя покормить?
Йоки поводил головой из стороны в сторону. Хельми наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Вдова отбежала от него, но вскоре вернулась и положила Йоки на лоб холодное мокрое полотенце. Йоки на короткое время стало легче.
- Может быть, Луойю позвать? Он хорошо лечит.
- Ты что? – проговорил Йоки. – Не вздумай.
Йоки сказал Хельми, что в его сумке должна быть склянка с мазью от ран, которую дала мать. Хельми сняла повязку – Йоки сморщился, потому что повязка присохла к ране – и смазала края раны. Время шло, и Йоки делалось хуже.
- Может быть, все-таки позвать Луойю?
- Нет, - выдохнул Йоки.
А потом он всё елозил на земле, раскидывая крылья, и кричал, потому что лапки были слишком короткими, чтобы можно было ходить по земле. И тогда Луойя взял Йоки-гагару обеими руками и бросил в воду. Рядом со стариком на берегу стояла Хельми, и немного поодаль - Тойво. Он что-то пел, но слов нельзя было расслышать. Возможно, он так пел нарочно.
- Слов нет, - говорил старик. – Чего ты дожидалась?
- Йоки мне не велел тебя звать, - пролепетала вдова плачущим голосом.
Йоки, плавая у берега, пронзительно закричал, распахнул крылья, и они стали руками, голос гагары – его обычным, человеческим голосом, озерная вода – постелью, в которой он лежал, раскрытый по пояс. Перед собой Йоки увидел Луойю. За столом сидел Тойво и с негромким пением растирал что-то пестиком в маленькой миске. Старик зашипел на Йоки.
- Ш-ш-ш! спать!
Он чем-то кольнул Йоки в плечо, и тот вмиг сомлел, свалился на подушку и уснул.
- Что это? – испуганно спросила вдова.
- Сонные иглы. Пусть спит. Тойво, пока ты копаешься, он помрет десять раз!
- Я стараюсь, - проговорил Тойво.
- Учись работать быстрее.
- Я достаточно хорошо растер? – Тойво показал старику содержимое миски.
- Да, отлично.
Тойво стал смешивать компоненты мази. Старик пел заклятье.
Наутро Йоки было легче. Он лежал на боку, наблюдая за Хельми. Она стояла спиной к нему – что-то готовила. Йоки силился вспомнить, что происходило с ним прошлой ночью. Свой бред о превращении в гагару Йоки помнил отчетливо, но одна мысль мешала ему, как комариный укус.
- Хельми, - позвал Йоки.
- Что, мой милый?
- Мне вчера привиделось, что Луойя сюда приходил? И мой сосед с ним.
- Какой сосед?
- Хромой такой.
- Привиделось, - бросила вдова.
Йоки глубоко вздохнул и перекатился на спину.
Рана Йоки стала заживать довольно быстро. Йоки думал о том, что ждало его в родном доме и родной деревне и о том, чтобы остаться в Венхеярви навсегда. Срубить избу, обзавестись хозяйством.
«А может, жениться на этой дуре? Она ведь младше меня. Сразу спелись. Это дорогого стоит. За Урхо объедки подъедать?».
Но что-то говорило Йоки, что он не останется здесь и вернется домой. Йоки вспоминал все последние события: драку с тремя односельчанами, страшную ссору с отцом, происшествие на озере, поражение в поединке с Урхо и само то, что Йоки на него нарвался. И мелочь – впившийся клещ. Всё это казалось Йоки подозрительным.
- Ты куда? – спросила Хельми.
Йоки прикрепил на пояс меч.
- Так надо!
Йоки долго ходил по Венхеярви, стучался то в ворота, то в серые дощатые двери.
- Где Урхо? Урхо не видели? Где Урхо и Арво?
Люди то удивленно, то неприязненно, то с насмешкой смотрели на него, и ответов было два: «Его в деревне нет» и «Не знаю».
Йоки был ещё слаб, его бросало в жар, и меч казался тяжелее, чем раньше. Ненависть и бешенство Йоки как будто носили его по деревне. Возвращаясь, он шел по берегу озера. На мостках стояла девушка и смотрела на закат. Отделившиеся от головы пряди светились. Йоки подошел к ней. Девушка быстро повернулась и взглянула испуганно. Она была среднего роста, худощавая с треугольным лицом и широко поставленными продолговатыми глазами. У висков свисали растрепанные пряди светло-русых волос. Одежда на ней была из хорошего полотна, украшенная искусно вышитыми узорами.
- Не пугайся, - сказал Йоки. – Меня зовут Йоки. Я с Коскийоки. А тебя?
- Кертту.
Йоки спросил про Арво и Урхо. Кертту с неприкрытой неприязнью ответила, что не знает.
Стоило Йоки войти в избу, как силы оставили его, и он опустился на лавку, прислоняясь спиной к стене.
- Ты искал Урхо? – холодно спросила вдова. Она, конечно, услышала об этом от соседей.
- Да, искал. Урхо и Арво. Арво даже больше, чем Урхо. На этот раз я их прикончу. Обоих, - выдохнул Йоки.
Ненависть, которая как будто давала Йоки силы, в действительности выжала последние.
«О, если бы мне их убить! – думал Йоки. – О, если бы!».
- Это был честный бой, - вдруг твердо сказала вдова. – Чем кончился, тем кончился.
- Мы решили драться насмерть.
- Этим бы все и кончилось, - укоризненно произнесла Хельми, – кабы не мы.
«Он же был ее любовником до меня», - подумал Йоки и ощутил неприязнь и к вдове заодно. То, что она ухаживала за ним все время его болезни, уже ничего не значило.
- Ни Урхо, ни Арво в Венхеярви нет! – сказала Хельми. – Они ушли. На корабле ушли.
- Куда?
- Не знаю. Они купцы. А если бы знала – не сказала бы.
«Завтра ухожу», - подумал Йоки. В его душе все бурлило и клокотало. Он хотел бы сейчас же сорваться с места и идти искать Урхо и Арво, достать их хоть со дна моря и драться с ними.
«Добрая ты женщина, - думал он, лениво и ехидно глядя на вдову - щедрая и безотказная».
На следующий день они прощались. У Йоки все мысли были заняты Луойей, Урхо и Арво, а нежность и благодарность к вдове были слишком слабыми, чтобы волновать Йоки. И Хельми была хмурой, но спокойной. Она была похожа на Айникки и Айли – хотя и плотнее их, ниже ростом и светловолосая. Йоки вдруг отчетливо, в подробностях вспомнилось ссора с отцом.
«И вдова, как Айли. Батюшка, я весь в тебя»
- Если ты, мало ли, забеременела от меня, - сказал Йоки, - я дитё признаю. И буду о вас заботиться. Не сделай ничего с собой и с дитенком, хорошо? Я на Коскийоки живу. Вдова улыбнулась. Очевидно, она не ожидала такого благородства.
- Спасибо. Но я все-таки надеюсь, что обошлось.
Чем больше Йоки думал о последних событиях, тем больше убеждался, что проклят.
«Это проклятье!? Я проклят. Я не могу ехать домой. Я принесу своим несчастья».
Йоки решил отправиться севернее, в места, где жили Дети Гагары. В деревне Йоки подсказали, что это племя теперь живет в окрестностях Кривой Салмы.
Кривая Салма – неширокий изогнутый пролив между материком и островами: Пепелищем, Островом Рыбного Камня и Лисьей Лудой.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Подойдя к острову Пепелище, Йоки увидел чужую лодку. Молодая женщина забрасывала невод. Йоки подошел ближе. Женщина увидела Йоки и смотрела на него пристально и настороженно.
- Хорошей ловли! – крикнул Йоки. – Я к вам с миром!
- Ты кто? – спросила она недоверчиво.
- Я Йоки, сын Тиуру. Моя прабабка была из вашего племени. Ее звали Оайа. Мне нужно какого-нибудь колдуна. Вот так нужно! - Йоки провел себе по шее ребром ладони.
Вместе с матерью в лодке находился спеленатый ребенок. Он проснулся и захныкал, женщина взяла его на руки и стала укачивать. Женщину звали Лайной, ей было двадцать три года. По узору, вышитому на ее шамшуре, сородичи поняли бы, что она вдова.
Лайна была небольшого роста, в меру плотная, с высокой грудью. Она двигалась неторопливо, но чувствовалась сосредоточенная в ней спокойная сила. У Лайны было треугольное лицо с некрупными чертами и чуть раскосые небольшие глаза, черные и горячие. Высокий прямоугольный лоб с маленькими аккуратными бровями. Что-то в ней было очень знакомо Йоки. Неприятно знакомо. Йоки всё пытался понять, что, а потом ему захотелось с размаха хлопнуть себя по лбу: хотя её лицо было уже, форма лба и цвет глаз отличались - Лайна была похожа на Тойво.
- У меня брат – колдун, - сказала Лайна, немного нахмурившись. - А, вот он, - сказала она и кивнула Йоки - Идем к мосткам. Ченни! – крикнула женщина.
На мостках стоял молодой человек с двумя веслами в руках. Когда его окликнули, быстро повернулся. Причалили. Привязали лодки. Лайна передала ребенка на руки брату и сама вылезла из лодки. Йоки познакомился с Ченни. Это был крепкий молодой мужчина двадцати одного года, с широким живым лицом с большими темными глазами. Волосы русые, разноцветные. Йоки вкратце рассказал, кто он, откуда, и ещё раз упомянул прабабку.
- Я не знаю, - сказал Ченни, - У нас не осталось никого, кто мог бы ее помнить.
- А и не надо. У меня к тебе будет две просьбы.
- Постараюсь помочь по мере сил, - сказал Ченни. – Проходи. Всегда рады гостю.
Наречия двух народов были похожи, Йоки и Дети Гагары прекрасно друг друга понимали, но Йоки все время хотелось сказать Лайне и Ченни, чтобы они перестали коверкать слова. Ченни и Лайне хотелось сказать Йоки то же самое.
Сынок, которого Лайна несла на руках, стал гулить, а она посмеивалась и тихонько разговаривала с ним. Хозяйство брата и сестры состояло из бани, амбара и жилища – вежи, снаружи выглядевшего как холмик чуть выше человеческого роста с дверью, но без окон, покрытый шкурами, дерном и еловой корой. К стене вежи были прислонены сани, весла, лыжи, колья… Амбар представлял собой небольшую бревенчатую постройку на четырех древесных стволах с обрубленными корнями. К амбару приставлена лестница. Йоки сначала давился от смеха, потом расхохотался.
- Ты что? – спросил его Ченни.
- Это чего? – Йоки указал рукой.
- Амбар.
- На курьих ножках!
«Смешно дураку, что нос на боку», - подумал Ченни.
- А у вас что – амбары не на подпорках?
- На подпорках. Но не на таких.
- А зверье не лазит?
Навстречу хозяевам и их гостю выбежала старая разжиревшая черная мохнатая собака – повиляла хвостом Ченни и Лайне, посмотрела на Йоки и зашлась лаем и рыком. Некогда это была превосходная собака, умница, помощница хозяев, мать множества таких же отличных собак. То ли у нее с возрастом испортился характер, то ли она хотела показать, что по-прежнему охраняет жилище и не зря получает пищу и ласки от хозяев – но собака облаивала каждого, кто приближался к веже, или просто стояла и лаяла на ветер. Халли немного попятился, но вилять хвостом не перестал. Йоки отступил на шаг.
- Правильно, Мусти! - сказал Ченни собаке. - Съешь его.
Он сел на корточки и стал ласково трепать и гладить собаку. Та обомлела от удовольствия и перестала лаять.
- Это за что же?
- За насмешки над нашим замечательным амбаром.
Дверь вежи оказалась тяжелой, открывать ее нужно было с некоторым усилием. Дерн, шкуры и прочее держалось на изогнутых стропилах. В центре жилища был обложенный камнями очаг, а над очагом на крюке висел хорошо начищенный котел. Лайна поспешила положить ребенка в зыбку с бортиками, обвешанными оберегами - зубами разных животных. При всем радушии Лайна стремилась к тому, чтобы гость на младенца не смотрел. В вежу прибежали два ребенка: круглолицый темноволосый крепыш лет семи и его сестра, на два года младше. Мальчика звали Сирьке, девочку – Рехп.
На обед ели суп из куропаток и рыбу. Йоки рассказал Ченни о преследующих его, Йоки, несчастьях, и о том, что видит в этом действие проклятья.
- Я боюсь ехать домой. Что если я начну к своему дому несчастья притягивать?
Ченни задумался. Он пропел длинное заклятье, позволявшее ему определить, проклят Йоки или нет.
- По-моему, ты не проклят, - сказал Ченни, наконец. Йоки бросилось в глаза, как потускнел взгляд Ченни – от усталости. - И ещё: бывает так, что снять проклятье может только тот, кто его наслал. Может быть, тебе лучше просто умаслить твоего врага?
- Да чем я его умаслю! – Йоки со страшной досадой махнул рукой.
Наводить порчу на кого-либо Ченни отказался наотрез и отказался учить Йоки проклятьям.
«Не, братец, мне с тобой всё ясно», - подумал Йоки.
- Что у тебя на шее? – вдруг спросил Ченни.
Йоки давно уже щипало кожу на шее, но ему было не до того.
- Дай гляну. Клещ. Давай выдерну.
Йоки в душе выругался последними словами.
- Ты осторожней, чтоб ничего не осталось.
- Я у собак постоянно клещей вытаскиваю.
Ченни и вправду извлек клеща мастерски.
- А у вас тут есть колдуны посильнее тебя?
Ченни посмотрел на Йоки неприязненно, но ответил, хотя было видно, что каждое слово было как будто колючим или противным на вкус.
- Мой брат сильнее меня. Есть Орел. Это очень, очень сильный колдун.
- Лучше не надо, - сказала Лайна.
- Он оленей берет только цельноухих. И желательно солнечных. Это значит – светлой масти.
- Дело не в этом, - сказала Лайна тем же тоном.
- Есть ещё Давдна и Риз. Но они живут далеко отсюда и тоже дорого берут. Хотя, конечно, намного меньше, чем Орел.
- Его так и зовут – Орел?
- Нет, это прозвище. Мы стараемся не называть его имени.
- Ну а вдруг он мне все-таки понадобится?
- Его зовут так же, как моего младшего, - сказала Лайна. – А того зовут Ньюльгу.
Лайна назвала дочь и младшего сына в честь сильнейших колдуньи и колдуна, которых знала. Поскольку тезки считались родней, можно было надеяться, что это в какой-то мере обезопасит маленького Ньюльгу от Ньюльгу-Орла, а к девочке будет благосклонен дух Матушки Рехп, умершей пятнадцать лет назад.
- Понятно, - кивнул Йоки. – А твой братец дорого берет?
- Нет. Негостай может и даром помочь. Только вот… - начал, было, говорить Ченни, но осекся.
- Что?
- Нет, ничего, - проговорил Ченни, подумал немного и сказал. – Ну, ладно: нрав у него… Нехорошо о своих плохо говорить, но…
Лайна взяла сына из зыбки на руки и качала его, стоя спиной к мужчинам, но, стоило Ченни заговорить о брате, повернулась к ним и пронзила Ченни взглядом в самую душу.
- Ясно, - сказал Йоки. - Где он живет?
- В лесу. Я тебя провожу.
Некоторое время Йоки и Ченни шли по берегу Кривой салмы, вдоль болота, издалека казавшегося бархатистым и покрытого высокой травой: то темной, то яркой, то - узкими пятнами – очень светлой, и там, где она колосилась - сероватой. Зеленые острова поднимались из воды плавными куполами с чуть иззубренным контуром. У самой воды на островах серебрились и мерцали лиственные деревья. Лисья луда с её гладкими серыми скалами была затянута водяникой.
- Если ты все-таки убьешь своего врага, обязательно положи его в могилу на брюхо или на бок и проткни ольховым колом. Так хоронят колдунов. Иначе он встанет и будет мстить тебе.
Пришли на серую гладкую отмель.
- Негостай! – прокричал Ченни. – Негостай!
- Негостай! – заорал Йоки во всё горло. Ченни притворно зажал уши.
- Он обычно рыбачит поблизости. Но сейчас его здесь, похоже, нет.
- Но к вечеру он вернется?
- Не обязательно. Он мог уйти к Детям Ворона, - и Ченни со смешком вполголоса добавил. – К зазнобе.
- Я готов ждать.
Ченни и Йоки прошли по илистому, потом каменистому, покрытому темными и скользкими булыжниками берегу и вошли в лес.
- Если он там не озверел окончательно и не спился, то, я думаю, поможет, - сказал Ченни.
Солнце пронизывало листья берез и рябин и заливало блеском черничники. Оголенные части еловых ветвей облеплены серым курчавым лишайником. Начался ельник. В этом полутемном лесу стояла покосившаяся вежа, намного меньше жилища Ченни и Лайны. Над входом в вежу были развешаны пожелтевшие кости, а на шестах, вкопанных в землю возле вежи – несколько звериных черепов и один – человеческий. Ченни постучался. Ему не ответили.
- Негостай, - позвал Ченни, - ты дома?
- Нет! – ответили из вежи. – Меня дома нет!
- Ты один?
- Нас, как всегда, много. Входи уже!
Ченни дернул углом рта и посмотрел на Йоки. Хозяин вежи полулежал на шкуре. Это был
темноволосый, скуластый, с немного раскосыми серыми глазами человек того же роста, что и Йоки. Выражение уныния и раздражения уже давно въелось в его лицо. Иногда у него дергалась кожа на щеке и шее, и тогда все лицо перекашивалось. В полушаге от хозяина лежали два пса – черно-подпалой и волчьей мастей, низкорослые, мохнатые, с хвостами-закорючками и умными мордами. Собаки часто дышали, высунув языки.
- Ты чего валяешься? Ты здоров?
- Жарко, вот и валяюсь.
- Зачем ты собак прямо в вежу пустил!?
- Да я бы скорее тебя не пустил.
Эти собаки однажды необычайным образом спасли Негостаю жизнь во время тяжелой болезни. В веже погас очаг. Негостай был один. Тогда Серый, пес волчьей масти, начал согревать хозяина, а второй пес, Верный, побежал на становище – лаем звать на помощь.
Негостай взглянул на Йоки, обдав его волной злости.
- Всегда рад гостю.
Ченни постоял немного возле не горевшего очага. Над очагом висел закопченный, облезлый котел.
- Ты бы котел почистил, - сказал Ченни. – Нехорошо.
- Мы с ним друзья. Он не рассчитывает на лучшее.
- А зачем ты черепа развесил? Орлу подражаешь?
- Очень занятно. Значит, если Орел ловит рыбу неводом, я этого делать не должен? – Негостай поднялся со шкуры и накинулся на брата. – Не умеешь работать с черепами!?
- Так они тебе для колдовства нужны!?
- А ты думал – для красоты?
- Я думал – для жути.
Негостай усмехнулся.
- А откуда человечий череп? – спросил Йоки.
- Одному любопытному голову оторвал. Шутка. В лесу нашел.
- Так, может, чья-то душа покоя не знает без погребения? – сказал Ченни. - Похорони его. Хватит тебе и звериных черепов.
Негостай не стал спорить и буркнул что-то. Йоки вдруг вспомнил о том, что давно его интересовало, и, боясь опять забыть, решил спросить сейчас:
- Вы – Дети Гагары. Неужели той гагары, что за скорлупками ныряла?
- Да нет, - сказал Негостай. – Есть предание: жили-были муж и жена, было у них три дочери. Старшую сосватал Ворон, среднюю – Нерпа, младшую - Гагара. Ворон своей жене выклевал глаз, тюлень своей – отгрыз руку. Жена Гагары, наоборот, с мужем хорошо жила, но он ее покинул – она нарушила один важный запрет. Она потом много претерпела, чтобы мужа вернуть… И ещё в предании говорится, что у детей тюленя вместо рук были ласты, а у детей обеих птиц – крылья…
Конечно, эти люди не были потомками тюленя и птиц, но доля правды в предании была: три племени действительно происходили от трех разных мужчин и трех сестер.
- Подожди здесь, - вдруг мрачно сказал Негостай Йоки, жестом позвал Ченни за собой из вежи и уже на улице сказал: - Будь осторожен. Белоглазые косяком пошли.
- ?
- Ну, не косяком, конечно, но недавно один явился.
- И что говорил?
- А, глупости всякие. - Это означало, что отвечать Негостай не хотел.
- И что?
- Он у меня нож выклянчил – сказал, что в долг. Свой в лесу потерял. Ну да ладно. Одним словом – будь осторожен.
Братья вернулись в вежу. Йоки повторил все то, что рассказывал Ченни. Негостай выслушал спокойно и серьезно и спел ту же песню, что пел Ченни.
- Ты не проклят.
- А что я говорил, - сказал Ченни.
- Ты уверен?
- Совершенно.
- А ты можешь убить моего врага или хоть порчу навести?
- Могу. Но не стану. Не ввязываюсь в чужую грызню. Зарекся.
- Я слышал, вы умеете метать невидимые стрелы, которые настигают человека где угодно. Научи меня этому заклинанию.
- Бывает, что эти стрелы возвращаются. Если духи не хотят участвовать в черном деле, проклятье может пасть на самого колдуна. По справедливости. Как говорится, не рой другому яму…
- Я тебе оленя приведу. Цельноухого. Солнечного.
- Хоть стадо. А кто твой враг? – спросил Негостай из любопытства. Йоки ответил. Негостая это ошеломило.
- И у тебя хватает глупости просить у меня причинить ему вред!?
- Почему нет?
- Он в родстве с богами. Творец и украшение этого мира. Сколько красоты, радости и мудрости исчезнет вместе с ним! К счастью, ни один смертный колдун не может с ним тягаться. Даже пресловутый Орел.
- Плевать. Я хочу, чтобы он умер. Иначе мне покоя не будет.
- Он нужен всему миру, людям, духам и богам. А ты кому нужен!? Ничтожество. На правду не обижаются. Вон отсюда.
- Пойдем, Йоки, - торопливо проговорил Ченни и потянул Йоки вон из вежи.
2
- Я к Орлу пойду, - сказал Йоки хмуро. – Как мне его найти?
Ченни, очень нехотя и явно борясь с желанием отказать, объяснил.
- Только я с тобой не пойду, хорошо? И не говори ничего про меня.
Чтобы попасть к землям Детей Нерпы, племени, к которому принадлежал Орел, нужно было идти на юг, минуя черную высокую отвесную Дозорную Скалу.
Хозяйство Орла состояло из тех же построек, что и хозяйство Ченни и Лайны, но вежа, баня, погреб и амбар были добротнее и раза в два больше. Как и у Негостая, над входом в вежу висели кости, а на шестах – рогатые и клыкастые черепа. В жилище в стене напротив входа было окошко.
Йоки без стука вошел в вежу. Среднего роста сухощавый человек сидел на корточках на полу, а перед ним сидела бурая птица величиной с дрозда. Перья на туловище птицы были как будто мокрые, слипшиеся сосульками, редкие, с плешинами – просвечивала кожа, как у больных птиц. Птица клювом копошилась в своих жидких перьях и бросала на пол небольших черных насекомых, которые тотчас начинали ползти, а человек – на его руки были надеты рукавицы - собирал насекомых в берестяную коробочку. Глаза у птицы были обыкновенные – птичьи черные бусины, но взгляд раздраженный и желчный. Йоки вздрогнул и помотал головой. Ему хотелось уйти. Колдун положил в коробочку очередное насекомое, поднял голову и пронзил Йоки коротким неприязненным взглядом.
- Что нужно?
Он встал, поставил коробку на деревянный сундучок, потом открыл дверь. Птица вылетела из вежи. Рукавицы Орел оставил на улице. У Орла были короткие русые полуседые волосы и борода, узкое, с высокими скулами, тонкогубое лицо. Взгляд светло-серых с косиной глаз, что называется, безумный и неприятный: он казался пустым.
- Это ты – Орел, которого все так боятся?
- Ну, я, - ответил Орел, усмехнувшись. - Приворот нужен?
- Нет. Не нужен.
- А отворот?
- Не нужен.
- А от ворот поворот – не нужен? – Орел повел бровью. – Тебя сюда звали?
- Помоги мне. Я проклят.
В глазах Орла мелькнуло что-то, и он на короткое время напряженно, мрачно задумался. Потом посмотрел на Йоки, но не в лицо, а будто на плечо.
- Красивый лук. Можно посмотреть?
Йоки снял лук с плеча и протянул Орлу. Пока тот рассматривал лук, его лицо освещалось любованием. Ньюльгу не без сожаления отдал лук Йоки.
- С чего ты взял, что проклят?!
- Да по всему видно. Я сам колдун и колдун не последний. Меня преследуют несчастья. Я боюсь домой ехать – вдруг ещё своим несчастье принесу?
Йоки снова услышал песню, которую пели Ченни и Негостай.
- Ты проклят. И твои потомки до третьего колена. Немудрено, что Негостай и Ченни не могли распознать это проклятье, - сказал Орел; его губы чуть морщились. – Ты знаешь, кто тебя проклял?
- Знаю, - проговорил Йоки. Он в первое мгновение похолодел от ужаса, какого никогда не испытывал – подозрение оказалось правдой. Но оттого, что причина его бед стала ясна, и был человек, готовый помочь, Йоки стало легче. - Луойя.
Орел присвистнул.
- Я попробую снять проклятье.
Орел закатил глаза и захрипел песню из нескольких фраз, повторявшихся в разной последовательности.
- Ну вот и всё, - мягко сказал он, закончив песню.
- Как тебя благодарить?
- Ничего особенного мне не нужно. Но вот твой лук мне очень понравился.
Йоки вздохнул и быстро отдал свой лук Орлу.
- А ты можешь сам его проклясть? Я тех двух просил, они отказались. Негостай сказал, что ни один колдун не может с ним тягаться, и вообще Луойя - украшение мира.
- Иногда, очень редко, по большим праздникам, Негостай и его брат говорят дельные вещи. Я скажу тебе то же самое: примирись со своим врагом и забудь о мести.
- Да как я с ним помирюсь?
Орел развел руками. Йоки задумался на мгновение.
- А что это за блохастая птаха тут сидела, когда я вошел?
- Много будешь знать – долго не проживешь, - добродушно сказал Орел. – Потому что скоро состаришься… Это очень полезная птица и очень полезные букашки. Точнее, это не птица и не букашки, это такие духи. Собираешь их и пускаешь в жилище к своему врагу…
- И что будет? У врага?
- Болезни. Несчастья. Всё, что угодно. Я их держу на всякий случай.
- И правда – полезные твари. А у тебя ещё есть?
- А что?
- Продай мне одну такую птицу, или давай поменяемся.
- На что хочешь меняться?
- Ничего не пожалею!
Орел усмехнулся.
- Опрометчиво. Меняю птицу на котел.
- На какой котел?
- Обыкновенный. Пищу варить.
Орел достал из ножен на поясе нож с широким лезвием, повертел его в руках, что-то хрипловато напевая. Лезвие ножа стало золотым. Йоки, наблюдавший за этим, не верил своим глазам. Орел отрезал кусок копченой рыбы и взял его в рот с ножа.
- Ты что – умеешь всё в золото превращать?
- А что?
- Научи.
Орел научил Йоки заклятью. Йоки смог позолотить свой нож. В вежу вошла юная, лет семнадцати, беременная женщина, с большим гладким животом. Она недоверчиво, с опаской посмотрела на гостя, потом на Орла. Йоки поздоровался с ней, но, поскольку он собирался уходить, тотчас попрощался с обоими.
Женщина посмотрела на Орла – сначала вопросительно, потом – с подозрением.
- Ты колдовал!? Не отпирайся! Опять эти твари прямо сюда прилетают!?
Орел позволял Муччесь ругать его. Его почти умиляло то, как она сердилась – столько в ней было наивности и заботы. Орел, не отвечая ей, хлопнул себя по бокам.
- Всё! Нет у меня больше птички. Променял на котел.
- Погоди-погоди… Как это – променял?
- Муччесь, ты же понимаешь…
Муччесь и Орел обменялись долгими многозначительными взглядами и расхохотались, а потом нежно обнялись.
- В общем, у нас будет новый котел.
Муччесь, хотя и ела совсем недавно, не сводила глаз с копченой рыбы. Подошла, взяла её – и в мгновение ока оставила от внушительного куска одни кости.
- Муччесь! – проговорил Орел нарочито изумленно и усмехнулся.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Йоки решил вернуться в Венхеярви. Из моря он вошел в реку, а из реки – в небольшую протоку. От сильного ветра вода протоки морщилась, по ней бежала рябь. Берега протоки поросли высокой сочной травой. Внезапно лодка уткнулась во что-то, и дальше двигалась трудно, будто что-то держало её под водой.
- Это ещё что?
Йоки опустил весла, отодвинулся на край скамьи и стал шарить рукой в торфянистой бурой воде.
- Сети!
Йоки схватил рукой матерчатое, жесткое и скользкое и потянул вверх.
- Какой козел здесь сети поставил?!
Йоки достал нож и выместил на этой несчастной сети всю скопившуюся злость. Рыба из сетей ушла. Немного успокоившись, Йоки взглянул на берег и весь осел: он увидел хозяина сетей, который бежал к воде. Это был крепкий старик с длинной белой бородой. Йоки будто подбросило. Он принялся отчаянно работать веслами. Они взлетали и падали в воду. Йоки вмиг снова очутился в реке. Йоки не знал, что случится с ним в следующее мгновение. От ужаса и беспомощности ему хотелось плакать.
«Боги! Спасите меня от того, кто сильнее меня! Пусть его заклятия обернутся против него самого!».
Но время шло, и ничего не случилось.
К счастью, Йоки не был алчен, но ему не терпелось испробовать заклятье, которое он узнал. Йоки выпросил у Хельми старый дырявый котел, давно валявшийся у забора, и старую кружку с железным обручем.
- Зачем тебе этот хлам? – с усмешкой осведомилась удивленная вдова.
- Надо! – коротко сказал Йоки.
С этим котлом и кружкой Йоки направился в лес. Огляделся. Никто не должен был видеть, как Йоки колдует, и слышать заклинание. Кружку Йоки разбил без особого труда, но некоторое время возился, отдирая обруч. Вот на темно-зеленой водянике с черными ягодами котел в пятнах копоти и ржавый обруч. Йоки ещё раз огляделся и негромко пропел заклинание. С краев котла к дну побежала нежная почти светящаяся желтизна. Пятна ржавчины и сажи остались, но чтобы стереть их, достаточно было провести рукой или тряпкой. Йоки несколько раз подпрыгнул в буйной пляске, высоко вскидывая ноги. Потом убрал золотой котел и обруч в мешок и пошел в деревню. Йоки почти помимо воли шарил взглядом вокруг себя, высматривая бесхозные металлические вещи. Нашел на дороге сломанную пряжку без украшений - сунул в сумку.
Йоки вдруг нестерпимо захотелось колбасы и пряников. Так, что даже во рту появился привкус. Купил палку кровяной колбасы – думал купить больше, но побоялся, что она испортится. Пряниками запасся надолго. С мешком на плече, кусая пряник, пошел к кузнецу. Сразу выбрал котел для Орла. Йоки долго выбирал меч, два охотничьих кинжала, нож, кольчугу и шлем. Всё было превосходной работы. Выбирая, он наслаждался.
- Знаток? – с усмешкой осведомился кузнец.
- А то! – ответил Йоки.
Йоки думал о своем возвращении домой, и голова у него начинала слегка кружиться. Больше не было проклятья и угрозы для родных. Но внутри холодело от одной мысли – примет ли его отец. Йоки подумал, что подарки - охотничьи кинжал и нож должны были хорошо подействовать. Кроме того, Йоки взял множество железных наконечников – острых боевых и затупленных охотничьих.
- Кому пришло в голову делать котел и обруч из золота? – недоверчиво произнес кузнец, получив плату.
Йоки рассказал, как ходил на кораблях на юг, в города, такие богатые, что там котлы и обручи для кружек и бочек делают из золота. Кузнец выслушал все это с мрачным видом. Йоки скривился.
- Ты же видишь, что это золото?! Так в чем дело!?
- Вижу, - хмуро отозвался кузнец.
«Унесу все это за два раза», - подумал Йоки о своих покупках.
Йоки хотелось стиснуть Орла в дружеских объятиях.
Йоки с котлом и наконечниками успел отойти очень недалеко, когда услышал позади себя быстро приближающиеся шаги – за ним кто-то бежал. Йоки остановился и обернулся. К нему бежал кузнец, сжимая в руке обруч от кружки. Йоки мог бы убежать, если бы бросил всё на землю, но он так и остолбенел с котлом в руках. Кузнец вмиг нагнал Йоки. Бородатое лицо было перекошено бешенством.
- В чем дело?
- В чем дело?! – вскричал кузнец и поднес к лицу Йоки обруч – простой, железный, наполовину съеденный ржавчиной. - Ты кого вздумал обмануть?!
Кузнец бросил обруч и схватил Йоки за грудки обеими руками.
«Ну и лапищи, - подумал Йоки. – И кулаки…».
- Погоди кричать, - проговорил Йоки вмиг севшим голосом. – И котел расколдовался?
- Конечно.
- Я тебе всё верну. Я тебя не хотел обманывать. Я сам ошибся.
Кузнец выпустил Йоки. От тоски и досады он плюнул на землю и топнул ногой. Вместе пошли к дому кузнеца.
- Меня один колдун научил заклятью… Я не знал, что все само расколдуется. Он мне ни слова об этом не сказал.
- А что это за колдун?
- Косоглазый.
- Из Детей Гагары? Или Ворона?
- Нет. Нерпы.
- Я-то знаю одного из Детей Гагары. Приятель мой. Ты что же думаешь – если бы этот твой колдун умел любую железяку превращать в золото насовсем, он стал бы такой секрет открывать первому встречному? Или стал бы жить, как живет – на шкурах спать, сосновый луб варить и осоку в обувь класть? Он бы в тереме жил.
- А ему распрекрасно, по-моему, - сказал Йоки. – Он богатый хозяин.
Йоки попросил пока никому не продавать то, что он выбрал. Он решил остаться в Венхеярви, пока не добудет шкуры или деньги, чтобы купить всё это, и не возвращаться домой побежденным и с пустыми руками.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В древесных кронах раздался шорох. Йоки обернулся – на сосновой ветке, поблескивая черным глазом, сидела белка. Йоки выстрелил, и через несколько мгновений поднял с земли мертвого зверька. Халли убежал далеко вперед и облаивал куст.
- Ну и что? – досадливо пробормотал Йоки и подошел к кусту. Халли исходил на лай. В ветках куста никого не было. – Чем тебе куст помешал? Ещё раз так сделаешь – шапку из тебя сошью!
Халли покатился дальше, заливаясь лаем. «Штаны» и хвост закорючкой.
«Пустобрех», - подумал Йоки.
Прошло много времени, прежде чем Йоки снова услышал шорох – на этот раз громкий и продолжительный. Йоки снова вскинул лук. По ветвям ели стремглав неслась белка – взобралась на вершину ели, оттуда перемахнула на сосну. Она едва не сорвалась с ветки, на которую прыгнула. Йоки пытался прицелиться. Белка побежала вниз и заметалась на стволе.
«Странно».
Но шум в древесных кронах продолжался. По чешуйчатым ветвям в пучках хвои бежала куница – мелькал желтый мех на ее груди. Свистнула стрела, и послышался короткий шорох и звук от падения небольшого предмета.
- Спасибо, Йоки.
Услышав голос позади себя, Йоки едва не подскочил от испуга, обернулся и обомлел, увидев Тойво. Он стоял под сосной, перекошенный, растрепанный, и часто, тяжело дышал.
- Откуда ты взялся!?
- Я был белкой. Как мне тебя благодарить?
- Я тебя чуть не застрелил!
Тойво пропел что-то неразборчиво и сказал:
- Обернись.
Йоки обернулся, закричал, и его будто отбросило назад, потому что на земле, там, куда упала куница, лежал человек. Йоки подбежал к нему. Это был Урхо. Стрела торчала у него из плеча. Он был без сознания. Тойво двинулся вперед. Он был очень бледен, смотрел с ненавистью, гневом, изумлением и одновременно с нерешительностью. Йоки никогда не видел Тойво таким, и Йоки стало жутко.
- Йоки, скажи мне, - проговорил Тойво, - должен я добивать его или нет!?
- Тойво! Да ты ли это!?
- Я, я. Он убийца, насильник и трус. Так должен я его добивать или нет!? Или это подло!? – последние слова он почти выкрикнул.
- Проваливай отсюда! – заорал Йоки. – Ты у меня сейчас на вторую ногу охромеешь! Сами разбирайтесь!
Тойво кивнул.
- Тогда я ухожу. Подожди, Йоки. Ты когда-нибудь вытаскивал стрелы? Ты кровь умеешь заговаривать?
- Умею. Проваливай.
Тойво уходил с двумя противоречащими друг другу отвратительными чувствами-мыслями, не выраженными словами: он оставлял врага без отмщения и раненого - без помощи. Тойво твердил себе, что довольно и того, что он вернул Урхо его человеческий вид, чтобы того в облике куницы по незнанию не добили и не освежевали.
Йоки знал два заговора, останавливающих кровотечения. Йоки сел рядом с Урхо на корточки. Вокруг стрелы расползалось красное мокрое пятно.
«Что он такое плел?» - подумал Йоки про Тойво.
Йоки взялся за стрелу и дернул. Что-то негромко хрустнуло. Стрела оказалась в руке у Йоки. Кровь хлынула из раны. Йоки быстро отрезал от рубахи Урхо полосу ткани, перевязал его рану и принялся заговаривать кровь. Потом взял Урхо на руки – он был очень тяжел – и понес к деревне. Красное пропитало повязку, ползло по вышитой рубахе, глухо капало на землю. Йоки произнес второй заговор. Кровь не унималась.
«Стану объяснять, как это произошло – поверят ли!?».
От страха и паники у Йоки стыло внутри.
«Вот. Хотел его убить. Сбылось моё желание».
Йоки призывал Богиню жил, призывал Деву крови. Всё было напрасно. Йоки отчаянно силился вспомнить какой-нибудь ещё заговор при ранении. Вместо этого вспомнился заговор от колик: отвратительная бессвязица, в которой колики упоминались только в самом конце. Йоки воззвал к Верховному богу. После этого Йоки показалось, что кровь стала течь слабее. У Йоки затекли руки, и он остановился, чтобы, насколько это было возможно, поменять их положение. Кровь Урхо потекла с новой силой.
«Не сворачивается. Это ведь надо умудриться!».
Впереди между древесных стволов было светло. Йоки собрался с силами и пошел быстрее. Он пришел к избе, стоявшей на краю деревни и принялся бить ногой в дверь. Хельми открыла и, увидев Йоки и Урхо, беззвучно вскрикнула и вся осела.
- Это не месть, - сказал Йоки. – Это случайность. Он это подтвердит, когда очухается.
«Если он не подлец, - подумал Йоки. – А если – подлец? Бежать надо отсюда. Пес с ним, с оружием».
Йоки отнес Урхо в избу и положил на лавку. Хельми стала хлопотать над ним. Йоки, недавно желавший убить Урхо, сейчас чувствовал себя без вины виноватым.
- Я Луойю позову, - сказала Хельми. – Побудь пока здесь.
Йоки нашарил в сумке на поясе склянку с мазью.
- Вот мазь. Здесь ещё осталось. Может, пригодится.
Йоки несколько раз выходил из избы – посмотреть, не идут ли Луойя и Хельми. Завидев их на берегу, поспешил прочь.
Неподалеку залаяла собака. И тогда Йоки всего встряхнуло: Халли! Йоки сорвался с места и устремился в лес, туда, где сегодня охотился.
- Халли! Халли!
Он переживал за Халли больше, чем за иного человека.
«Пустобрех, безмозглая псина, ну, куда тебя нелегкая понесла? Как же я теперь буду? Ведь это друг! Настоящий друг!».
Йоки ходил по лесу и по деревне, разыскивая Халли, до вечера.
К вечеру теплый воздух наполнился влагой и стал мягким. Пространство между серыми постройками и деревьями было затоплено молочным туманом, пронизанным солнечным светом. На небе собирались мягкие клочковатые облака. На озере большие кочки из обильных ярко-зеленых узких листьев серебрились, покрытые множеством мелких капель. Ближе к берегу эти заросли травы напоминали длинную, гладко лежащую шерсть. Неподвижная вода озера удваивала то, что совершалось в небе: из тучи, иссера-синей внутри, белой по краям красный закатный свет вырывался, как пламя.
Йоки вышел на поляну. Ровные пушистые молодые сосны и разнотравье тонули в густом тумане. На другой стороне поляны, близко к темной стене соснового леса, стояла девушка и пела.
«Это Дева тумана», - подумал Йоки.
Йоки остановился, чтобы случайный хруст ветки под ногой или шорох не потревожили девушку, и стал слушать. Йоки не мог различить слов, но песня зачаровала его: будто женский голос, немного сипловатый и иногда срывавшийся, что-то тянул из души Йоки, как за нитку, почти болезненно, и мешал ему – но Йоки не мог не слушать и боялся мгновения, когда песня закончится. Девушка кончила петь, постояла ещё немного на месте. Чихнула. Шмыгнула носом. Пошла, но зацепилась за что-то ногой и споткнулась. Резко наклонилась, раскинув руки, и негромко, от всей души, выругалась. Йоки пошел к ней. Девушка резко обернулась. Йоки узнал её.
- Кертту! Здравствуй. Ты пса не видела – долговязого такого и брехливого?
- Нет, - сказала Кертту с сожалением.
- Тебе беличьи шкурки не нужны? Матушке с батюшкой? Сестрам-братьям?
- Я спрошу, - проговорила Кертту. Было видно, что она побаивалась Йоки. Он простился с Кертту и пошел к избе Хельми.
Урхо с закрытыми глазами стоял, прислонившись спиной к стене избы. Йоки изумленно вытаращился и смог сказать только:
- Ты чего избу подпираешь?
- Чтоб не упала.
Урхо начал двигаться к крыльцу, держась за стену.
- Обопрись на меня, если хочешь.
Урхо метнул на Йоки короткий, немного удивленный взгляд из-под густой брови, но оперся на Йоки, обхватив того за плечи. Так дошли до лавки. Урхо лег.
- Что ж ты со мной сделал, - сказал Урхо шепотом, чтобы не разбудить Хельми. – Все силы ушли. Из избы выйти силы были, вернуться – уже нет.
- Я не в тебя стрелял, - сказал Йоки. – Я стрелял в куницу.
- Это ясно. Я тебя и не виню. А тот человек, что превратился в белку, Тойво… Ты не знаешь, куда он пошел?
- Слушай, я же тебя не спрашиваю, где Арво. Знаю, что не ответишь.
- Отчего же. Отвечу.
«Неужели и вправду скажет? – подумал Йоки. Он был готов почувствовать презрение. То, что скажет Урхо, можно было бы использовать: найти Арво и убить его. Но не хотелось продолжать гнусность, начатую предательством. Кроме того, Урхо ничто не мешало назвать первую попавшуюся местность – поезжай, проверяй.
- Ну и где Арво?
Урхо засмеялся.
- В Селениях мертвых.
- Да!? Как это случилось?
- Убили. Зарезали во время дележа.
- Ну, если он «бешеных псов» раздает направо и налево – дивиться нечему.
Немного помолчали.
- А все-таки, где Тойво я тебе не скажу. Мы с ним соседи. Почти родственники.
- Тогда ладно.
- Что ты с ним сделал, что он так взбесился? Я Тойво знаю с детства. Его можно довести, но нужно ОЧЕНЬ постараться.
- Спроси его сам. Я так и не понял, почему он взбесился. Сидели за пивом, разговаривали, а он вдруг вскочил, дал мне в лицо кулаком и заорал не своим голосом.
- Удивительно.
- Я тоже удивился. У меня были меч и кинжал, а у него – ножик, которым людей резать не очень сподручно. Тогда он стал колдовать. Стол, за которым мы сидели, вспыхнул – но дальше пламя не распространялось. Моих заклятий он не боялся. На шум прибежали мои товарищи – у них мечи вмиг покрылись ржавчиной, а у луков тетива полопалась.
- Тогда почему он от тебя так улепетывал?
- Я тоже хотел бы знать. Вот что я тебе скажу: либо дружи с ним, либо держись подальше. Я в своей жизни знал только одного колдуна, сравнимого с ним по силе. Помимо Луойи, конечно. Хотя, похоже, он сам своей силы ещё не знает и сам её пугается.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
На следующий день Йоки снова отправился на поиски Халли – снова безуспешные. У озера, на мостках, там же, где и в первый раз, он увидел Кертту, стиравшую одежду. Подошел.
- Ты нашел своего пса? – спросила Кертту.
- Нет. Ищу.
Йоки заговорил с девушкой, рассыпая шутки. Кертту скоро перестала дичиться и удивила Йоки, оказавшись остроумной и говорливой.
- А гулянки у вас бывают? – спросил Йоки.
- Сегодня ребята соберутся.
2
Вечером за деревней собралось несколько парней и девушек.
- Здорово, - сказал Йоки, подходя. Скользнул взглядом по собравшимся. Два парня, один кряжистый, другой – плоский и жилистый - могли представлять некоторую опасность, прочие внимания не стоили. Среди девушек Йоки высматривал Кертту. Он увидел ее возле плетня, а рядом с ней невысокую девушку - ее подругу.
- Здорово, - повторил Йоки, обращаясь теперь только к этим двоим.
- Здравствуй, - сказала Кертту.
Кертту была в красном сарафане и белой рубахе, с полосками вышивки на рукавах и по низу передника; на шее две нитки бус: одна из бугорчатых речных жемчужин, другая – из бусин красно-розового камня. На голове – искусно вышитая перевязка. Но взгляд был печальный, и в нем, как лед в медленно текущей воде – гнев или раздражение. Губы скривлены и сжаты. Её портили розовые пятна на лице. Йоки тотчас ощутил нечто вроде зуда или дрожи: ему хотелось что-нибудь сделать с Кертту в горящем красном сарафане и снежной рубашке. И нужно было узнать, почему она чуть не плачет, бежать и наказать обидчиков. Подружка Кертту сразу взбесила Йоки – потому что отвлекала ее от него.
- Ты красотка, - восхитился Йоки.
Кертту блеснула зубами и сдержанно поблагодарила.
- Пошли плясать, - сказал Йоки.
В танце Кертту то плыла ему навстречу – Йоки жадно ждал мгновения, когда сможет перекружиться с ней – то отдалялась, держась руками за руки подружки и темно-русой плотной девицы. Йоки был в ударе – он плясал со всей ловкостью и лихостью, на какие был способен. Он дождался момента, когда Кертту, запыхавшаяся и красная, отошла к плетню и встал рядом с ней.
- Ты плакала?
- Когда?
- Когда я пришел.
- Почти.
- А что случилось?
- Ничего не случилось, - буркнула Кертту и потупилась.
- Ни в жизнь не поверю.
Кертту помолчала немного, беззвучно дернула губами, и, наконец с трудом выговорила:
- Я пришла сюда, а мне сказали: зачем пришла, у нас тут не похороны.
- Кто сказал!?
- Не кричи.
- Нет, ты скажи!
- Неважно. Зря я сказала. Уймись.
- Гады. А при чем тут похороны?
- Я плакальщица. Плачу на похоронах.
- Странно. Ведь обычно плакальщицы – старухи.
- У меня это хорошо получается.
Кертту плакала так, что могла разжалобить и камни, и очень заразительно смеялась.
«Я нужна людям в горе, - подумала Кертту. – Это уже много. Хоть и не нужна в веселье».
- Никогда этого не понимал, - сказал Йоки. – Зачем убиваться над покойниками? Неужели им приятно видеть, как родные ревут? Буду помирать – скажу, чтоб на моих похоронах все пели и плясали.
«Моржовая шкура», - подумала Кертту.
- Ты плохо думаешь о своих родных.
- Нюни распускать – это слабость.
- Меньшая, чем делать вид, что несчастья нет, когда оно есть. Если горе пришло – надо достойно его встретить.
- Ты с кем-то в ссоре?
- В том-то и штука, что нет. Но я никогда прежде на гулянки не ходила. А теперь вот пришла. Ты посмотри, какая туча. Вон там.
- Хороша! Скоро ливанет.
Со стороны леса наползала фиолетово-черная туча, хотя здесь небо было ещё светло-голубым, и предзакатное солнце мягким золотистым светом заливало лес и поляну.
- Не могу видеть, как ты печалишься.
- А ты не смотри.
- Давай лучше я тебя развеселю.
Кертту усмехнулась.
- Ну, попробуй.
Йоки запел ту же песню, что пели Луойя и Тойво в гостях у Валто. Создал ручного хорька, который тотчас пошел в руки Кертту и стал ласкаться. Создал несколько кустов колокольчиков и гвоздик с пушистыми розовыми цветками.
Йоки завладел всеобщим вниманием. Показал, как превращает железное лезвие ножа в золотое. Несколько человек ахнуло, и среди них была Кертту. Как ни было Йоки обидно, он все же заставил себя сказать собравшимся, что через короткое время заклятье потеряет силу.
- Платишь и убегаешь.
- Догонят, - скептически сказал плоский. – Это не ты пытался кузнецу дырявый котел всучить?
- Кузнец не в обиде. Я тогда сам не знал, что заклятье временное.
«Зря я это колдовство стал показывать» - подумал Йоки.
На землю обрушился ливень. Все быстро попрощались и бросились бежать, кто куда. Йоки и два парня, которых он оценил, как опасных, прибежали в избу к плоскому. Йоки познакомился с обоими, разговорились, выпили.
3
Йоки проснулся не раньше полудня. Продирая глаза, Йоки издал протяжный стон.
«Голова трещит, - пожаловался он сам себе. – Ой, как худо».
Сел. Потряс головой. Его тошнило.
«Как бы не вырвало. Какие есть заговоры от похмелья?»
- С добрым утром, - сказал Урхо.
- А-а-а? – протянул Йоки. Огляделся. – А где Хельми?
- К соседям убежала. – Было видно, что Урхо давился от смеха. – Теперь домой боится идти. Ты вчера вернулся далеко заполночь, злющий, как я не знаю кто, и порубил мечом горшки со сметаной. Ну очень был сердит. Хельми в угол забилась – думала, конец ей пришел.
- Чего это я?
- Уж не знаю. Потом ты сошвырнул со стола всё, что на нем было, и завалился спать. На стол.
Как ни было Йоки худо, он расхохотался.
- А мне не до смеха было, - сказал Урхо. – Вхожу в избу – ты на столе лежишь. А ты не помнишь, как ты к Луойе в ворота ломился и орал, что хочешь его вызвать на поединок?
- Ты шутишь?
- Нет. Спроси в деревне.
Йоки переменился в лице, взвыл и схватился за голову.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Тойво подошел к самой кромке озерной воды. Он смотрел на травы, разросшиеся на берегу. На травинке, недлинной и как будто надутой, сидела зеленоватая, с переливающимися пузырями глаз стрекоза. Позади нее на травинке висела бурая, лопнувшая на спине шкурка. Вся трава на берегу была обвешана шкурками личинок стрекоз. Сейчас, сразу после линьки, мягкотелая и влажная, стрекоза была совершенно беззащитна. Перебирая лапками, она поползла вверх по травинке – травинка стала сгибаться к воде. Тойво придержал травинку и подставил стрекозе палец. Насекомое переползло на палец, и Тойво пересадил стрекозу на другое растение – чуть дальше от воды. На берегу показался Йоки, и, увидев Тойво, ускорил шаг. Хотя рана Урхо ещё не вполне зажила, он все-таки решил уйти в соседнюю деревню, где его ждали товарищи. Йоки проводил Урхо туда и возвращался берегом озера.
- Здравствуй, Йоки.
- Здорово, - ответил тот и сразу же спросил. – Поговорим?
- Поговорим.
- Перво-наперво: почему ты ушел с Коскийоки?
- Мой дядя приехал со всей семьей. Сразу начал распоряжаться, как хозяин. На всё, что я ему говорил, плевать хотел. Клюкву зарезал, когда меня дома не было… И однажды в избу меня не пустил, сказал, что собак спустит. «Ты – приемыш, убирайся отсюда». Потом приоткрыл дверь – бросил мне ранец с едой, с огнивом...
- Хорошее дело! Так ты бы нас позвал!
- Вас? – переспросил Тойво со странным выражением. – Я давно уже собирался уйти.
- Вернусь на Коскийоки – первым делом дам этому твоему дяде в рыло. Ты подумай, свинья какая!
Тойво ничего не сказал, и было видно, что эта история почти ничего для него не значила.
- Когда ты успел Урхо кровным врагом сделать?
- Я его врагом не делал…Это долгая песня.
- Так спой.
- Я хотел найти Детей Гагары, - сказал Тойво. – Мне говорили, что они живут на Долгом мысу. Я туда пришел. А там новая деревня стоит. Я постучался воды попросить – на меня лук наставили. Наконец, нашелся человек, который мне сказал, что Дети Гагары переселились севернее. Я пошел на север по Кривой салме. Вижу – человек рыбу ловит. Мне повезло. Это оказался мой старший брат. Он рассказал мне – два года назад на них напали люди с юга. Моему брату удалось поднять буран. Но среди них тоже был колдун, которому удалось преодолеть эти заклятья – как будто он их знал. Головорезам не земля была нужна – землю бы им и так уступили - и не дань. Хотели мечами помахать. Ждали легкой добычи – вместо этого получили снежную бурю и тучи стрел. Но всё равно – те в железе с головы до ног и с мечами. Что против них могли сделать люди, у которых только луки и колья. Не копья – колья. Захватчики озверели и вырезали почти всё племя. Даже детей в люльках убивали. Там была беременная женщина, – с трудом выговорил Тойво. - Ей вспороли живот… Очень многих забрали в рабство. Из тех, кто остался жив и на свободе, многие умерли в ту зиму от болезней... Я вернулся в деревню на Долгом мысу, и там встретил Урхо. Мы с ним как будто подружились. Я ведь ничего о нем не знал.
- Странно мне это представить – ты и Урхо.
Тойво покивал.
- Он мне предложил вместе с ним отправиться торговать. Я могу исцелять, могу заговаривать ветер.
- Так и представляю тебя купцом! Хотя бы и знахарем.
- Мне тоже теперь смешно. И вот, сидим мы с Урхо в одной избе за пивом, он начал мне рассказывать о каком-то случае. Я сначала не понял, о чем он толкует, а когда понял – дал ему в морду.
- Ай да ты!
- Что – ай да я!? – простонал Тойво с досадой и махнул рукой. – Это он привел захватчиков. Он колдовством справился с бураном... Врезать-то я ему врезал, а что дальше делать – не знал. Нет, я знаю, что следующий шаг – это убить его. Он за меч. Я кое-как отскочил, стал колдовать.
- Стол поджег!?
- Да. Он тоже стал колдовать, но я отбился. Потом его дружки прибежали. Я понял, что честным боем там не пахнет.
- Зачем ты в белку превратился?
- А я не знал, что делать, - весело сказал Тойво, и, подумав немного, произнес. – Я их не испугался, конечно. В голове всё перепуталось. Честно говоря – мне их всех поубивать хотелось. Но я бы ни за что не смог этого сделать. Теперь для меня это ясно. И потом, если каждый начнет вершить суд направо и налево... Я не знаю, кто из них в чем именно был виноват. Я не уверен, что поступил правильно. Скорее всего, конечно, неправильно, но как правильно – я до сих пор не знаю… Урхо тогда за деньги к кому-то нанялся воевать. Он – сын рабыни. Я не ругаюсь – он в правду сын рабыни.
«Ах, вот почему он тогда так взбеленился», - подумал Йоки. Тойво продолжал говорить:
- А теперь хвалится, что он богатый, важный человек, и у него самого рабы и рабыни. Сам себя предал и не заметил…
Помолчали немного.
- Ты, значит, нашел своих? – сказал Йоки.
- Брат родство не признал. Сказал – раз я усыновленный, то родители у меня уже другие и мы не братья… Ну, что ж. Значит, так тому и быть.
Отчасти поэтому Тойво не знал, мог ли он убить Урхо по праву кровной мести.
- Я туда больше ни ногой! Я думал, я раньше очень бедно жил. Что ты, Йоки! Я жил в хоромах! Я перед смертью это вспомню: как сидит мой братец в покосившейся веже на шкурах, гложет рыбу и поет – стонет, хрипит и как-то так завыл... У него две собаки прямо в жилище сидели – так они, кажется, подпевали… И что самое… - Тойво не договорил. – Я спросил у него: как мне попасть в Нижний мир. А он отвечает: удавись на первом суку… Больше там у меня никого нет. Из всей семьи он остался один.
- Погоди-погоди, - Йоки помотал головой. – Твоего брата, случайно, не Негостаем зовут?
- Да. Негостаем.
- Ростом примерно с меня, бородатый, раскосый малость и морда такая, что молоко скисает? Вежа в лесу стоит, а возле нее шесты с черепами?
- Да.
- Так как же это – он один остался, когда я сам видел его брата и сестру и говорил с ними? Брата Ченни зовут, сестру – Лайна. У нее трое детей.
- Что? – проговорил Тойво. – Может быть, Негостай и Ченни названные братья или молочные?
- Судя по тому, как они грызлись – кровные.
- А зачем ты к ним ездил?
- Я думал, они с меня проклятье снимут.
- Какое проклятье? – удивился Тойво.
- Я был проклят, и очень искусно. Снять проклятье смог только колдун, которого называют Орлом. – А про себя Йоки подумал, что не уверен, что и теперь проклятье снято. Тойво помотал головой.
- Ты никогда не был проклят. Иначе я нашел бы тебя и попробовал помочь.
- Умора. Так ведь это твой Луойя меня проклял.
- Не проклинал тебя Луойя, хотя, может, и надо было! Ты мне не веришь? Йоки, у тебя и сейчас место раны ноет, ведь правда?
- Откуда ты знаешь?!
- Знаю и всё. Я хорошо чувствую всякое зло и болезни. Я и раньше это умел. Но я думал, это все умеют.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Тойво купил у кузнеца нож, и, выйдя со двора, пошел по улице.
- Парень, - окликнули его.
Тойво обернулся и увидел молодого человека, своего ровесника или чуть старше, среднего роста, плотного, широколицего и скуластого с большими, черно-карими глазами. Под мышкой он нес сложенную много раз синюю ткань.
- Ты мне не поможешь? – спросил парень.
- Постараюсь.
- Будь так добр, обменяй на беличьи шкуры охотничьи наконечники, два широких лезвия и два узких, - парень протянул Тойво несколько беличьих шкурок. – Этого должно хватить. Заломит больше – торгуйся. Я в долгу не останусь.
Тойво в недоумении направился обратно, к кузнецу.
- Ты что, уже нож затупил? – встретил кузнец Тойво. – Новый надо?
Тойво слабо улыбнулся и ничего не сказал. Смеяться ему не хотелось. Тойво досадовал на себя, что не смог отказать незнакомцу в просьбе, которая самому Тойво казалась то ли нелепой, то ли подозрительной. Парень ждал Тойво на дороге, на некотором расстоянии от двора кузнеца. Тойво отдал юноше покупки.
- Сами боги послали мне тебя! – сказал тот с шутливой горячностью.
Но, болтая, он пристально всматривался в лицо Тойво, а потом заметил нож у Тойво на боку. Тойво ещё не успел отвязать нож Негостая.
- Откуда у тебя этот нож? – настороженно спросил парень.
- Я его одолжил у одного человека из племени детей Гагары, - сказал Тойво и почему-то испугался. – Буду возвращать.
- А как человека зовут?
- Негостай, сын Меллета.
- Так это мой брат, - сказал парень. – А тебя как зовут? Я тебя даже не спросил, прости.
- Тойво, - проговорил тот. Его начало знобить.
- А меня Ченни.
Двое пошли вместе по улице.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
Йоки шел к избе, где жила семья Кертту. Ему было и сладко, и страшно. Ему все представлялось, как Кертту, нарядная, счастливо улыбаясь, идет ему навстречу. Но что-то навязчиво грызло его – что если отказ. Но это было ужасом, о котором невозможно было думать. Йоки хмурил брови, стараясь не ликовать раньше времени, чтобы не спугнуть свое счастье, и отгонял тревогу, чтобы не накликать беду, но вдруг тревога начала разрастаться, и становилась тем сильнее, чем больше Йоки пытался успокоиться.
- Ну, входи, гость, - сказал отец Кертту, полуседой человек, почти старик. Кертту с матерью сидели за работой. Мать пряла, Кертту что-то вышивала. Йоки начал говорить. Ему чудилось, будто пол избы вытягивает из Йоки решимость и запал, с которыми Йоки переступил порог. Йоки, попросив у родителей Кертту руки их дочери, стал рассказывать о своем богатом хозяйстве. На юношу не враждебно, а терпеливо смотрели три пары глаз. Рассказал про четырех коров.
- У нас свои коровы есть! – почти крикнула Кертту. Родители обернулись к ней.
- Тише, - сказал отец.
Кертту с затравленным видом переводила взгляд с отца на мать. Йоки это совершенно обескуражило. Это выражение лица, о котором сама Кертту не подозревала, оскорбило его больше, чем любые ругательства. Поэтому он теперь обращался только к ее родителям: умудренные опытом люди должны понимать, каким хорошим мужем будет Йоки для их дочери.
- Что Кертту скажет, - произнес отец.
- Нет, - холодно произнесла Кертту.
- Вот, что решила моя дочь. А неволить ее мы не станем.
2
Прошло некоторое время. Йоки снова пошел к двору Кертту. Отказ не вызвал у Йоки ни тоски, ни отчаяния. Более того, ему казалось, что у него есть все основания надеяться на успех, что он лишь немного поторопился со сватовством. Он подошел к воротам и заглянул в овальное отверстие от вывалившегося сучка. Двор был пуст. Йоки некоторое время стоял у забора. Йоки приходил ещё раз в тот же день и назавтра. Йоки издалека увидел Кертту вместе с другими жителями деревни на берегу озера, где потрошили и развешивали для вяления рыбу. Только на третий день Йоки удалось переговорить с Кертту, когда она пришла к озеру. Она поставила, а точнее, почти бросила корзину с одеждой на землю.
- Ты перестанешь меня преследовать?
- Нет, - ответил Йоки.
- Тогда я скажу отцу и сводному брату, - раздраженно выдохнула Кертту.
- Но ведь тебе же было весело со мной.
- Весело – было. Йоки, я не люблю тебя. А без этого нам с тобой жизни не будет. Не срами меня.
Йоки пошел прочь, сначала как будто вбивая подошвы в доски мостков, а потом – в землю.
Хотя Йоки был ей безразличен, в дни от первой встречи до его сватовства Кертту стало как будто светлее – будто что-то давало ей силы и защищало ее; появилось нечто вроде гордости собой. Теперь не осталось ничего, кроме неловкости и страха.
Йоки сидел на поваленном бревне, подперев подбородок ладонью.
«Все равно один я отсюда не уеду!».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ