1.
Я сижу среди новых талантов.
Объятая музами зала.
В кармане моём – две отравы, два яда:
«Степ» да «Винстон», и больше не надо.
Проеферивший выход, прозевавший помост,
Давший музе своей апперкот, –
Не жалею, не плачу, расстроясь –
Познаю ничтожность.
Сцена краснеет. Ей неуютно.
Бледнеющий рот мне кричит через дрожь:
«Как – не придёшь?..»
Регламент расписанный поминутно;
Зажглись молодцы – до пожара сердец!
Но блёкл экран, смят занавес!..
… Феерия рвёт наши души;
Овации взрывы – ЗАСЛУЖЕНЫ!
Знаю! – втиснулся еле в порог,
Чтоб послушать, увидеть, сам Бог!..
Нет лавины такой, чтобы без оборотов;
Массой ОГРОМНОЙ
Искусство на залу не устало плескаться –
То Гением джаза, то Гением танца.
Устала. Вздохнула. Сгорбилась Сцена.
Шепчет жалобно, скрипочно стенам:
«Не придёт уже, нет, не придёт…
Не дойдёт до стихов черёд…»
Смятый вмиг. Сижу. Виноватый.
Декорацией глаз укоризненно мокрый.
Плачет Сцена – вспотели артисты.
Мой поступок – отнюдь не добрый…
Мнусь. Стесняюсь. Прощение глупо.
Стены сузились, воздух отняв;
Или – слёзы у бедной заняв,
Плачу вместе со Сценой? – в рифму!..
Разметался. Глазами на выход.
«Я вернусь, попрощаюсь попозже!..»
Ухожу. Чувствую кожей:
Отпускают. Не держат: обида.
Вышел насосом, шатаясь.
Опёрся о что-то – и таю…
2.
Очнулся. Скамейка морозного сквера.
«Винстон» за зря. «Винстон» – безверье.
Забылся. Душою на автопилоте
Иду – и читаю! – замёрзшей природе,
В прозрачно-бензиновый воздух
Призрачно-серых кварталов
СТИХИ!..
Поздно? –
Нисколько!
Сцена, прости!..
Иду – со своей! – зажжённой звездой!
Не стеснённый квадратом толпы,
Не прижатый прожекторным потолком,
Не оглушённый, не смятый – УВЫ! –
Но счастливый!..
Я не моральный урод;
Но поэзия прёт, прёт!..
УВЫ ли?
Слушай, пёстрый, молчащий народ,
Слушай, окон затёкшие студни
И небес васильковых свод, –
Стих не трудный!..
К чёрту актовых залов приёмы
И «капустников» острую смесь:
Я читаю себя –
Целый город,
Застывший,
Слушает песнь.
(16.10.2014)