Прибыв на утреннее построение, Макаров сразу понял, что-то случилось. Нюх у него на неприятности был какой-то особый.
Нет, внешне вроде как бы все в обычном режиме. Построение, развод на занятия, совещание офицеров, учебный корпус, сегодня подготовка к регламенту, ну и так далее. Но что-то не так. Вон начальник отделения, Иванцов шушукается с оператором, увидел, что комбат смотрит в его сторону и засуетился, засуетился. Сержанты уж больно подтянутые сегодня, непривычно шарахаются в сторону при его приближении. Старшина в каптерку быстрее обычного умчался.
Что-то не так.
Ладно, пошли. Будем разбираться.
И комбат двинулся к начальнику второго отделения.
–Иванцов, что глазенки прячешь? Что-то не так?
–Да нет, товарищ капитан, всё в порядке, всё в норме.
–Ты мне пыль в глаза не пускай, что случилось. Я же вижу, носом чую, что-то случилось. Докладывай.
–Да так. Может всё ещё обойдется, сам придет…
–Кто придет! Откуда придет! Кончай Ваньку валять! Что произошло?
–ЧП у нас. Ефрейтора Михалика в батарее нет, и никто не знает где он.
–Вот те раз…
–И, как это случилось? Когда он исчез? Почему?
–Так еще в субботу пропал. В наряд в столовую заступил и исчез.
–Как, нет бойца уже третий день, а я ничего не знаю?!
–Так вы отдыхали, с семьёй были, я не рискнул вам звонить…
Да…
Лицо комбата пошло пятнами. Иванцов попятился.
–Товарищ капитан, не всё это еще.
Начальник второго отделения видимо решил всё, что гвоздем торчало у него в голове вот уже два дня, в секунду вывалить на комбата. Думал, что так будет легче. Всё одно - семь бед, один ответ. А что он, «двухгодичник» теряет, всё одно через полгода домой.
–Товарищ капитан, Михалик в составе дежурной боевой смены пуска…
–Что???
Да…
Вывалил так вывалил.
–Спасибо, дорогой, обрадовал. Третий день солдат, находящийся на боевом дежурстве, отсутствует в батарее. Это же не просто самоволка, это же не просто нарушение. Это нарушение правил несения боевого дежурства, это пре-сту-пле-ние!!! Ты меня слышишь, Иванцов! Преступление!!!
–Кто в дивизионе знает об этом, кому доложил?
–Да никому и не докладывал, думал сам придет, обойдется всё как-нибудь.
–Искали?
–Конечно, искали. Но солдаты или не знают где ефрейтор, или не хотят говорить.
–Уйди с глаз моих!!! Искали!!! Наберут всяких таких вот в армию!!! Искали!!! Где вы его искали, в тумбочках, что ли, иль в гальюне?
–Да мы…
–Замолчите, товарищ старший лейтенант. Пока еще старший, и на свободе, пока еще!
–Уйди с глаз моих!!!
Комбат пошел к казарме. Надо было подумать, что предпринять.
Дежурный по батарее выскочил навстречу командиру.
–Смирно! Товарищ капитан, во время моего дежурства…
–Отставить!
Макаров зашел в канцелярию.
Эх вы, думы командирские, думы!
Как всё хорошо складывалось. Впервые в этом году два дня дома побыл. Мама приехала, с дочуркой в парке погуляли. Женькин день рождения в кругу семьи отметили, три годика пацану исполнилось, умницей растет.
Так спокойно, комфортно. Так спокойно на сердце было…
И на тебе…
В парке встретил кадровика дивизийного. Классный мужик. Одну бурсу с ним кончали, правда, в разные года. Намекнул, что его кандидатуру рассматривают на должность заместителя командира дивизиона в соседний полк. Прекрасная новость!
И на тебе…
С этим ЧП не то, что о повышении думать. Как бы с должности не слететь.
Да…
Ладно. Что произошло, то произошло. Надо что-то предпринимать.
–Дежурный! Офицеров ко мне!
Через пять минут комбат вытряхивал душу из подчиненных.
–Как это произошло! Почему мне не доложили! В чем дело… До каких пор… Да я вас…
Полютовав чуток, определил круг задач по поиску ефрейтора.
–К семнадцати часам мы должны иметь полную ясность по происшедшему. Куда мог уйти ефрейтор. Почему. С какой целью. Один ли. Пересмотреть его личные вещи. Земляки, друзья. Со всеми переговорить. С активом, сержантами, особенно…
В пять вечера была обозначена общая картина происшедшего.
В субботу у Михалика был день рождения, и он просил Иванцова отпустить в город, позвонить матери домой. А поскольку заступить на боевое дежурство было некому, начальник второго отделения, пообещав ефрейтору увольнение, но только через недельку, подал его в список дежурной смены. А чтобы в день своего рождения солдат мог сытно поесть, не придумал ничего лучшего, как поставить его в наряд на кухню. Видимо солдат и решил уйти в самоволку.
Молодец, заботлив отец-командир, куда уж умнее…
Комбат в ярости готов был набить Иванцову морду, этому «очкатому индюку», как он его иногда про себя величал. На языке вертелись самые грязные матерные слова. И лишь присутствие офицеров сдерживало Макарова от площадной брани.
–Боже мой! Идиот! С кем приходится работать. Это же надо быть таким тупым! Иванцов, вы понимаете, что вы своим бездушием толкнули солдата в самоволку!
Боже мой! С кем приходится работать!
Трое суток прошло. Бойца в батарее нет. Надо докладывать командиру дивизиона. На себя больше брать нельзя. Сожрет комбата Федоров, сожрет с потрохами, но делать нечего. Своими силами бойца не найти. Надо идти в штаб.
В кабинете командира дивизиона были замполит и начальник штаба. Офицеры что-то горячо обсуждали.
–А, комбат, заходи. А мы тут спорим, на какой день лучше спортивный праздник назначить. Ты что думаешь, на сей счёт, а?
–Да не до праздников мне, ЧП у меня, товарищ подполковник. Разрешите доложить?
–Что случилось? Докладывайте. Начальник штаба, Иван Петрович, идите на построение.
Макаров обстоятельно доложил командиру дивизиона суть происшедшего в батарее.
–Ну и что вы думаете предпринимать, командир батареи, ваши предположения, где нам хоть искать этого чёртового ефрейтора. Три дня ведь прошло. Ума не хватило раньше доложить. Где теперь искать его будем?
–Да я…
–Что, да я. Якать раньше надо было. А сейчас объявил тут мне новость и стоишь, ждешь, что я его тебе сам отыщу? Я могу сейчас только прокурору позвонить, чтобы он дал юридическую квалификацию произошедшему с указанием сроков отсидки бойцу в дисбате. Ну, а уж по тебе-то выводы понятно, какие будут. Ты это понимаешь, комбат? Это же не просто самоволка. Это самовольное оставление части, да ещё военнослужащим, находящимся на боевом дежурстве! Ты это понимаешь, Макаров!
–Ты представляешь, замполит, что они там вытворяют. Тут пашешь, пашешь, с утра до позднего вечера, а то и сутками. Семью не видишь. Всё для них, всё, буквально. Растите в званиях, дорогие. Будьте здоровы, родные. Вот тебе карьера, вот тебе санаторий, вот тебе отпуск. А они, родные эти, не знают когда у солдата день рождения, поздравить его ничем, кроме наряда на службу не могут.
–Да ты представляешь, если я всё это командиру полка доложу, что будет?
Командир дивизиона нервно, как зашкаливший маятник, ходил по кабинету.
Зашел начальник штаба.
-Товарищ подполковник, дивизион построен, какие будут указания.
-Иван Петрович, проведите развод, отправляйте офицеров домой, офицеры третьей батареи и мои заместители в кабинет. Через пятнадцать минут ко мне.
Всё.
Оставшись один, командир дивизиона нервно закурил.
Боже мой! С кем приходится работать!
Это же надо, день рождения у бойца, а его в наряд. Так ещё и объяснили: «Дескать пусть посытнее поест именинник там, в столовке!» Совсем сдвинулись люди. Что, война идет, острая необходимость в людях, некого ставить в наряд? Что, нельзя просто так вот перед строем поздравить солдата с днем рождения, да и в увольнение отпустить? Непонятно. Как можно так работать? Непонятно.
Да, дела. Если всё это выплывет за полк, карьере конец. Какой там перевод в приёмку, могут и с должности снять. Комдив на него давно уже зуб точит, на каждом совещании пилит, почем зря.
Да… Дела!
Прибыли офицеры.
Суть разговора была та же что и два часа назад у комбата в канцелярии, разве что уровнем повыше, да и угрозами пострашнее.
А что вы хотели?
Заслужил, получи!
Разнос Федоров завершил обещанием всех поснимать с должностей и из армии выгнать, не забыв при этом сказать что его, командира дивизиона, снимут первым.
Начальник штаба убыл инструктировать старших патрулей в ближайшие деревни, замполит с секретарями партийного и комсомольского бюро пошли беседовать с людьми в батарею.
–Комбат, свободен. Ночь еще впереди, не придет солдат, в девять утра идем к командиру полка. Понятно?
–Свободен, пока.
Боже мой! С кем приходится работать!
Утро следующего дня пришло, как показалось, командиру дивизиона, да видимо и комбату, очень уж быстро.
Чуда не произошло. Михалика так и не было в батарее. Шли четвертые сутки.
Как и предполагал подполковник Федоров, доклад командиру полка, оказался ударом под «дых».
–Да, Федоров, сразил ты меня, а я-то уж хотел напроситься к тебе, обмыть твоё новое назначение. Да не судьба видать. Не быть тебе генералом, поверь, с такими проблемами, сидеть здесь командиром дивизиона будешь еще ох, как долго.
–Дежурный! Замполита и начальника штаба ко мне!
Минут через десяток в кабинет командира полка прибыли начштаба и замполит.
–Послушай, Михаил Иванович, - это командир замполиту, - у Федорова оказывается, боец уже четвертый день где-то свои именины справляет, а командир не знает. Четвертый день человека в дивизионе нет, а он лишь сегодня соизволил ко мне зайти.
–Ну и что я тебе командир отвечу? Что ты хочешь? Чтобы я командиру дивизии позвонил. Мол, солдатика нет у нас уже какой день, да мы и не знаем где он. Ты этого хочешь? А ты, командир дивизиона, не в курсе, что доклад об отсутствии военнослужащего должен быть представлен в течение пятнадцати минут с момента установления факта его отсутствия?
–Тьфу, черт, совсем с вами язык сломал.
–По линии командных пунктов информация еще не ушла?
–Нет, товарищ полковник, я к вам сразу как получил информацию о ЧП, прибыл.
–Тихо, ты! ЧП, ЧП! Может он в санчасти, животом хворает, или в учебном корпусе отсыпается. Все проверяли? Точно? И четвертый ли день? А вообще, он входит в состав дежурной смены? А? Начальник штаба, проверьте журналы, приказ. Владимир Алексеевич, не может быть чтобы солдат находясь в самоволке был в составе дежурной смены. Вы меня поняли?
Командир полка выразительно глянул на начальника штаба полка.
–Товарищ полковник, сейчас разберемся. Разрешите идти?
–Идите, пожалуйста, через часик доложите.
–Федоров, подготовь три группы патрулей в город, Владимир Алексеевич проинструктирует. Направьте сегодня же в командировку офицера домой к этому ефрейтору. Откуда он? Ну, так это рядом. Убыть сегодня же. Только потолковее человека, потолковее, и чтобы мамашу не напугал. Не ровен час ещё и с матерью этого засранца проблемы будут.
-Всё. Федоров. Идите, докладывайте об обстановке каждый час.
В кабинете остались командир и замполит полка.
–Михаил Иванович, - это уже к замполиту полка, - что вы думаете по этому вопросу.
–Худо дело. Если это всё действительно, так как описал Федоров, всё весьма плохо. Солдат, конечно, найдется, тем более что ничего плохого по нему мы не имеем. Но, его нет уже четвертые сутки. Он на боевом дежурстве. И если всё это станет известно в дивизии, а не дай Бог в армии… Нам с вами, уважаемый Николай Андреевич, головы не сносить.
Замполит налил из графина стакан воды и большими глотками выпил.
–Мне кажется, сейчас главное всё замкнуть в полку, и бойца найти, во что бы то ни стало. Не мог он вот так просто пропасть. Через пару часов зайду. Я со своими ребятами, пожалуй, в дивизионе поработаю, может, что узнаем дополнительно.
Командир полка остался один. Встал, подошел к окну. Закурил. Полгода уже курить бросает. Да как тут бросишь, если гадости то один, то другой подкидывают. Каждый день на нервах. Каждый день, по сути как последний бой.
Пять лет он командует полком, пять лет на грани фола. Почти две тысячи людей, куча техника, дома, детсад, огороды, теплицы, собаки, коты, свиньи. Да чего только нет у него в хозяйстве. Наверно есть всё, кроме спокойствия. За эту пятилетку он это понял.
Пару первых лет рвал и метал, всё во имя карьеры и будущего. Семью не видел, жену только на собраниях женсоветов замечал. Детей поштучно считал поздними вечерами в койках. Разве это жизнь?
Появился просвет в этом году. Москва, управление Министерства обороны, чистый, уютный кабинет, сейф с бумагами (они в самоволку не ходят), и на тебе, подарок: самовольное оставление части лицом, входящим в состав дежурных сил полка.
Как-то звучит страшновато.
Да пусть бы сам солдат взял и убежал водки попить, с девками побезобразничать. Так нет. Люди с высшим образованием, отцы- командиры, по сути, своим безразличием направили его в самоволку.
Боже мой! С кем приходится работать!
–Разрешите?
В кабинет зашел полковой особист, майор Стешков.
Командир полка недовольно поморщился.
Ну вот, этот уж конечно всё знает, сейчас начнет нервы мотать…
Однако будучи классным тактиком и неплохим психологом, кстати, и опыт за плечами у командира полка о-го-го какой, Николай Андреевич решил действовать на опережение. Проблему надо сейчас замотать и это главное.
–Иван Сергеевич, приветствую тебя, как здоровье, как дела? Дома как?
–Спасибо, всё в порядке. Я хотел бы поговорить…
Да погоди ты, поговорить. Мы когда планировали квартиру трехкомнатную тебе дать? Если мне память не изменяет, в следующем году? Так вроде бы?
–Ну да, как в академию Тишин уедет.
–Уехать то уедет, а поступит ли? Вопрос!
Майор насторожился. Что-то темнит командир. Ну-ну. Послушаем.
–Вот я и думаю, может, какой другой вариант рассмотрим. Вчера я в горисполкоме отвоевал две квартиры в новом доме, одну мы многодетной семье Иванюты отдаем, решение комиссии уже есть, а вторая это мой личный стратегический запас, всё же уважает город нас, ракетчиков. Третий этаж, три комнаты, семьдесят шесть метров, кухня десять, да и местечко разбитное, центр никак. Кстати, зам. председателя исполкома в соседях будет. Как предложение? Правда, через комиссию надо провести, народ убедить. Ну да ладно, это не такая уж проблема, тем более что в полку молодняк, больше двушек и однокомнатных квартир надо, так что думаю не проблема, в цепочку включим, да и ладно.
Пауза.
Иван Сергеевич Стешков явно не ожидал такого оборота. Заманчивое предложение, однако.
–Спасибо, товарищ полковник, я думаю, семья возражать не будет. Спасибо. Я знаю этот дом, очень приличное место. А заселение когда?
–Так на днях, Сам председатель ленточку резать будет.
Спасибо за заботу, Николай Андреевич. Спасибо. Пожалуй, я пойду, дела.
–Ну, давай.
–А заходил то что?
–Да так, посоветоваться хотел по одному вопросу. Ладно, потом. Всего доброго.
Дверь закрылась. Да! Говоря шахматным языком, пришлось «конём пожертвовать». Но на денек здесь тыл прикрыт. Этот своему шефу точно сегодня ничего докладывать не будет.
–Товарищ полковник, - зашёл начальник штаба, – всё нормально, по документам ефрейтор не был в составе дежурной смены, лично проверил.
–Добро.
Полегчало малость. Так где искать, мать его за ногу. Куда этот «отличник учебы» мог запропаститься.
–Я начальнику милиции позвонил, а вдруг. Наши патрули докладывают, что пока нет ничего нового. Разрешите идти.
В кабинет зашел замполит полка.
–Мои ребята через земляков ефрейтора, телефон матери и подруги ефрейтора нашли. Позвонили. Действительно, разговаривал он матерью в субботу, где-то часов в девять вечера, настроение было хорошее, хвастал, что уволится весной одним из первых.
–Мать то, как среагировала на ваш звонок. Кто звонил?
–Секретарь парткома, Роман Петрович. Вы же знаете, он мудрый мужик. Мамаше сказал что проверяет, часто ли боец звонит домой, может он, что ей рассказывает, о чём мы не знаем, ну и вообще, успокоил мать. Дескать, хорошо солдат служит, в полку им довольны.
–Ну, это немного успокаивает. Однако, что с ним и где его искать! Вопрос.
Кабинет командира полка к вечеру превратился в настоящий оперативный штаб по поиску самовольщика.
За эти последние часы розыска, о солдате удалось узнать так много нового, что командиры удивлялись, а почему мы об этом прежде не знали. И что любит он котлеты, да чтобы обязательно с чесночком. И немецкий язык знает весьма прилично, на гражданке не раз приглашался переводчиком, когда приезжали и посещали их школу делегации города побратима из ГДР. В волейбол по второму разряду играет. Любит боевики. «Машина времени», его любимая музыкальная группа. И так далее и тому подобное…
Вот только где искать ефрейтора, узнать так и не удавалось.
Восемнадцать тридцать. Кабинет командира полка.
–Что товарищи. Резюмирую. Поиски результатов не дают. Больницы, морги, вокзалы, гостиницы, рестораны в городе. Все эти точки изучены. Все объекты полка не единожды пересмотрены. Правильно я понял?
–Бойца нет уже почти четверо суток. Что будем делать?
Пауза.
Гнетущая пауза.
Присутствующие в кабинете, комбат, командир дивизиона, заместители командира полка, молчали. Молчал и командир. Все хорошо понимали, что через часок, максимум два, придется каждому держать ответ. Где солдат? Да, это, конечно, первый вопрос, который будет задан вышестоящим руководством. Но он отнюдь не самый главный. Нет!
Главный вопрос - почему не доложили вовремя.
А дальше, почему не знаете обстановки, куда смотрели, и так далее и так далее. Поедут различные комиссии, проверки. И все с тем же вопросом: почему не доложили вовремя, почему скрываете. Кто будет крайним, одному Богу известно.
Кто главный виновник - старлей. Ну, на губу его, или несоответствие объявят. Ему это всё по барабану, всё одно весной в родную Самару, к своим любимым железкам, к компьютерам поедет. А вот остальным…
Вопрос!
Резко задребезжал телефонный звонок.
Город на проводе.
–Да, слушаю.
Звонил начальник милиции города.
–Николай Андреевич, вечер добрый. Как дела, настроение. Что нового. Давно не виделись.
–Не томи душу, Сергей Сергеевич, ты по делу?
–Конечно по делу. У вас не служит такой боец, Махалик?
–Михалик, может, - насторожился командир.
–Ну, он, наверно. Так есть такой?
–Есть, а что, у тебя он, что ли?
–Так точно. В изоляторе с бомжами, отсыпается. Правда, уже в себя пришел. Насмешил наших. Послушай. Он ходил на почту, мамаше звонил, домой. Да, это так, мы проверяли. Вышел на улицу, а тут два алкаша местных, наши постоянные клиенты, чтоб им пусто было. «Солдатик, а солдатик, поговори с бывшими защитниками Родины», ну и поговорил. Как узнали что ещё и день рождения у солдатика… Всё. Амба. «Обмыть надо, обмыть, обязательно».
–Вот и обмывали в бомжатнике два дня. А что молодому, много надо, после первого стакана и отключился. Проснется, ему опять стакан, и в отключку. И так, пока у ефрейтора деньги не кончились. А дальше пошли сдаваться в комендатуру, да по пути мой патруль забрал. Солдат уже без погон был, в драном ватнике. В вытрезвитель прямиком и привезли. А как от тебя звонок прошел, я и поручил разобраться по людям. Так твой Михалик и обнаружился. Слушай, а голос у него, голос! Он, когда под шефе был, спел нам «Соловьи», так начальник вытрезвителя аж расплакался. Задушевно, ох задушено спел. Так что береги, талант.
Начальник милиции рассмеялся. Да так что и присутствующие в кабинете через трубку услыхали.
Не всё так плохо, видимо.
–Спасибо, с меня причитается. Сейчас от меня подъедут, ты распорядись там. Хорошо? До встречи!
–Слышишь, комбат, нашелся твой Михалик, в медвытрезвителе городском отсыпается. День рождения с ребятами отметил, хорошо так отметил. Кстати, а ты знаешь, что он поёт хорошо? Нет? А менты вот знают. И плакали, когда он им песни пел. А вы на смотр полковой трех инвалидов заявили. Полтора года боец у вас служит, а вы его толком и не знаете.
Командир полка начал заводиться.
–Вот погодите, доберусь до вас. Я вам души всем повытряхиваю.
–Командир дивизиона, заберите его на своей машине и в санчасть, с начмедом переговорите, пусть полечат, как следует. Ну, желудок помойте там, и так далее. Не ровен час отравили паренька, четыре дня на водке сидел. Вперед.
–Слыхал, замполит, какие у нас с тобой в полку люди талантливые, и поют, и по-немецки талдычат, одни таланты. А чтобы их узнать, экстрим обязательно нужен. Ну, не можем мы без адреналина, без шума, без скандала, никак не можем.
–Боже мой! Что же за жизнь! С кем приходится работать!
–Значит так. Солдат с субботы в санчасти, понятно я выразился. Оргвыводы сделаю завтра. Всё, все свободны.
Да!
Дела!
Прошло полгода.
Ефрейтор Михалик уволился в запас, конечно, не в первых рядах, как маме он обещал, позднее, значительно позднее, уже по первому снегу, но уволился.
Старший лейтенант Иванцов так же убыл в запас. Рад был бесконечно. Говорят, как некогда его подчиненный, четыре дня обмывал дембель, до вытрезвителя дело не дошло, но в поезд друзья посадили его почти бесчувственным. Ну, это уж не наша территория, надеюсь, до дому добрался живым и здоровым.
А что наши отцы-командиры.
Комбат через месяц после злосчастной самоволки был назначен в соседний полк, заместителем командира дивизиона. В академию уже метит. Хвалят его в полку. Посмотрим, посмотрим. Парень он толковый, хваткий, да выводы для себя по службе умеет делать.
Командир дивизиона пока на месте, что-то там не срослось у Федорова, место в военном представительстве было занято, или что-то там еще случилось. Так что трудится командир дивизиона пока на месте. Но в дивизии на него виды есть. Это уже радует.
Командир полка всё же получил новое назначение, уже и семью перевез. Жилье, правда, ещё служебное, но через годок квартиру обещают, а здесь, больше года, как правило, не ждут. Так что и за него мы спокойны.
Начальник штаба полка, замполит, пока на месте, служат, стараются. Замполит орден получил, «За службу Родине в Вооруженных Силах третьей степени». Как-никак полк в передовиках ходит. Так что и его карьера вполне предсказуема.
Ну, а особист? Что, особист. Работа у него незаметная, тихая. В полку он уважаем. Пашет себе потихоньку, пашет. Врагов Родины в полку как не было, так и нет, а это главный результат уполномоченного КГБ. Новую квартиру обжил, жена вроде как третьим беременна. Ну что же, счастья вам, ребята.
Одним словом всё путем, всё нормально.
Вот только не единожды, все герои моего рассказа, кто с улыбкой, а кто и с грустью, вспоминая историю со злосчастной самоволкой, задаются вопросом: а что если бы ефрейтор не нашелся. А?