Крашенная блондинка несла какую-то бессмыслицу с экрана, пытаясь убедить, что человеку очень опасно встречаться со своим настоящим «Я». Дама за тридцать, а возможно и все сорок, пыталась уверенным тоном дать понять: те, кто нами управляют, существа столь омерзительные для человеческого глаза – в пору впасть в богохульство. Постепенно захотелось уточнить: транслируемое в эфир определение касается богов любой конфессии или только славянского родовода? Может быть, сама краснобайка что-то напутала, посчитав свою вторую половинку отталкивающей в силу личной излишней впечатлительности и восприимчивости ментального, или какого-то там сакрального мира.
В итоге дама растравила душу так, что захотелось непременно убедиться в её правоте, или, честнее выражаясь, в ошибочности вещания за верховный мир аркаима. Но в силу совершенно объективных причин: отсутствия реальной связи и возможности отсылки приглашения на встречу, приходилось смириться лишь с внутренним несогласием, которое со временем должно было улетучиться – куда ночь – туда и сон.
Как и бывает в подобных случаях, сценарий стал развиваться в противоположном направлении: оттуда сюда. Откуда ночь – оттуда и сон. Судьба сама назначила эту встречу. Нет, никто не шептал день и час, место и особые приметы для узнавания. Попросту почувствовав себя плохо, он остановил машину и очутился в сквере. Сквозь редеющую осеннюю листву пробивалась отливающая сталью извилистая городская речка. Судачили птицы. Эхо доносило голоса детишек. Иногда возникал нестройный ряд боя городских башенных часов.
Сердце, или что там внутри, стало полегоньку отпускать. «Старею, что ли», - только и среагировал на создавшуюся ситуацию человек. «Да, здесь мы прогуливали занятия… потом прогуливали девушек… потом детей… теперь как остолоп – хватаю воздух… время идёт» - неожиданно улыбка как дуновение жизненной энергии набежала на лицо…
Он вспомнил эту скамейку: «вот уж который год я прихожу сюда: видеть как ты плывёшь, слушать как ты поёшь…». Привычно скосив взгляд вправо на небо над аркой пешеходного моста на тот берег, человек вспомнил, как в юности почему-то был уверен, что рано или поздно увидит где-то там, между верхушками деревьев и кучевыми облаками «парус крылом взмахнёт – сердце на миг замрёт». Оно чуть не замерло, а, ведь, парус он так никогда и не узрел. «Придумать его – что ли?»
Справа, на некотором расстоянии, старик, опиравшийся на трость или палку, внимательно наблюдал за мужчиной. Только сейчас этот момент был подмечен сознанием. Ему что-то нужно? Может быть, я его когда-то знал?
Постепенно одолело раздражение – этот непрошеный наблюдатель испортил всё. Закралась мысль: не появись он – сегодня бы удалось пусть и не совсем реально, но уловить летящую в небе сигару. «Свёрнуты паруса – хмурятся небеса». Мужчина насупился и ответно пристально уставился на помеху справа. Между тем, нахал не стушевался, не ретировался, не отвел взгляд – так же молча и бесстрастно он наблюдал за объектом, которым в итоге и стал себя ощущать герой зарисовки. Подумалось: «вдруг, старый хрен плохо видит и не понимает, что нагло уставился в мою сторону».
Приведённый стариканом в следующую минуту маневр удивил только через пару минут: фигура вскинула правую, сжатую в кулак руку от сердца прямо и вверх, и в то же мгновение в его собственной правой руке словно пробежал электрический разряд, рука как по команде ударила кулаком в грудь и в салюте взлетела вверх. Жест отвлек от возбудителя. Пока мужчина пытался понять своё поведение – прохожий исчез. Он специально прошелся по всему парку – нет, того нигде не было.
«Вот уж который день я прихожу сюда…»