Поезд стоял. Лешка отодвинул дверь грузового вагона и высунулся наружу. Все пути были забиты товарняком. В тупике стоял санитарный поезд. Из-за деревьев выступали городские дома.
«Приехали, -- подумал Лешка. – А куда приехали – не известно».
Тринадцатилетний путешественник спрыгнул на землю. Огляделся. Вдоль состава шел смазчик. Он постукивал по колесам молоточком на длинной рукоятке и заглядывал в буксы колес. Когда он приблизался к Лешке, тот спросил:
-- Дяденька, как называется эта станция?
-- Чиекуркалнс, -- буркнул дяденька.
«Чиекуркалнс. Ну и название же странное», -- подумал Лешка и потащился вслед за смазчиком.
-- Это, что? Город?
-- Нет. Город дальше. – снова с неохотой ответил смазчик.
-- А как город называется?
-- Рига.
«Ничего себе, куда меня занесло! -- удивился Лешка. – Ну, что ж, пойдем посмотрим, какая она Рига».
Он стал пересекать пути, подлезая под вагоны. И тут станцию накрыл щедрый, летний ливень. Лешка тормознул, решив переждать дождь под вагоном.
Он не вздремнул под шум дождя, а, так, слегка забылся. Забылся и тут же очнулся, а, очнувшись, увидел, что колесо вагона, под которым он сидел, вращается: поезд дал ход.
Такая ситуация ничего особенного для бывалого беспризорника не представляет. Нужно лечь вдоль полотна и после прохождения первого колеса очередного вагона перекатиться через рельс. Именно перекатиться, чтобы не за что не зацепиться и не споткнуться.
Но так поступать можно лишь в самом начале движения состава. Лешка в своем забытьи этот момент упустил. Вагоны уже резво катились. Оставалось одно: лечь на полотно, головой по ходу поезда, прикрыть затылок руками и надеятся на удачу.
В те времена автосцепка только-только внедрялась, а сцепляли вагоны вручную с помощью винтовой упряжи, состоявшей из массивного крюка и винтового устройства с петлей, которая набрасывалась на крюк соседнего вагона. Понятно, что петлю последнего вагона накидывать было не на что и чтобы она не болталась, сцепщики вешали её на специальный крючок. Иногда они забывали (или не хотели) крепить петлю и эта массивная металлическая блямба болталась под вагоном в сантиметрах двадцати от шпал и могла свободно зацепить оказавшегося под вагоном бедолагу.
Поэтому Лешка и прикрывал затылок: если сцепка заденет его тело, то хоть голова уцелет. Удача была за Лешку. Пронесло. Он поднялся на дрожащих ногах, поправил дрожащими руками шапку и поплеся к небольшому желтому зданию, очевидно вокзальчику.
Он вышел из вокзальчика и вскоре оказался на красивой улице. «Brivibas iela», -- вслух прочитал он на табличке и двинулся по этой Бривибас в центр города.
По утрянке первой проблемой для вольного пацана является добыча пищи. Добыть пропитание можно на базаре, на вокзале, на сортировочной станции, у военных и на огородах. Лешка решил обследовать базар.
Чем дальше шел Лешка к центру, тем больше нравился ему город. Изобилие зелени, красивые дома, чисто и уютно. Особенно много было цветов. Они продавлись и с рук и в стационарных киосках. В основном это были крупные тюльпаны. Красные, желтые, лиловые.
Над каждым цветочным киоском красовалась надпись:PUKE. "Наверное:ЦВЕТЫ",-- решил Лешка.
С противоположной стороны киосков были устроены туалеты. Это очень удобно для путешественника: понюхал цветок и в туалет.
Лешка не понимал, зачем покупать цветы, когда их можно нарвать на клумбах. И вообще – они же несъедобные. И еще пацан удливлялся тому, что город был не резрушен. После руин Старой Русы и Пскова это выгдядело очень неожиданно.
С базаром получился полный облом. Рижский рынок был совсем не пожож на российские рынки. Много света и простора. Чистота, аккуратность. Продавщицы в белых фартуках.
Лешка в своих содатских сапогах, в грязном, порожженнм в нескольких местах ватнике, в мятой шапке совсем не вписывался в чистюльную среду латышского рынка. Торговки поглядывали на него явно неприязненно. Нужно было сваливать.
И на центральном вокзале делать было нечего. Ни теток с мешками, ни бабок, торгующих мелочовкой, ни картрочных игроков, ни беспризорной братии, но зато много милиционеров. Лешка поспешил исчезнуть и с вокзала.
Голод стал донимать. Осталась последняя надежда – санитарный поезд на станции Чиекуркалнс (Лешка удивился, что он запомнил название станции). Если поезд не ушел, то там накормят.
До станции Лешка добрался уже к вечеру. Поезд не ушел. Голодающий пацан нашел вагон-кухню и поднялся по ступенькам. Из тамбура выглянула, очевилно, повариха: «Чего тебе, мальчик?»
«Тетенька, дайте хлебушка, очень хочу есть», -- жалобным голосом проблеял Лешка. Женщина зашла в вагон, отрезала половину буханки и вручила её Лешки: «Поешь, сыночек». После чего стала распрашивать его о родителях, о том, куда он едет. Лешка, что-то плел и при этом отщипывал кусочки хлеба и отправлял их в рот.
Он съел половину пайки, а другую сунул в карман: на утро. Захотелось пить. Лешка отправился к вокзальчику, там должна была быть вода.
У вокзальчика на скамейке, привалившись к стене сидела девчонка лет десяти, Она была вся в слезах. По всему было видно, что плакала горемыка давно.
-- Ты чего хлюпаешь? -- наклонился над ней Лешка.
-- Хочу кушать.
-- Сильно хочешь?
-- Сильно.
Лешка вытащил из кармана заначку:
-- На ешь.
Девочка ела и рассказывала свою историю. Оказывается они с братом ехали в Латвию, говорили, что там жизнь хлебная. Они круглые сироты. Никого у них нет. И жилья нет. А с братом они растерялись в Пскове, и где он сейчас она не знает.
-- Как тебя звать?
-- Вера.
-- Вот, что, Верка. Одна ты пропадешь. Будешь при мне. Всем говори, что ты моя сестра. Поняла?
-- Ага. Поняла.
-- А, теперь айда спать укладываться.
-- А, где спть-то будем?
-- Сейчас найдем подходящий вагон.
Искать пришлось долго. Для ночлега подходил не любой вагон. Ночи еще были холдные и для ночевки нужно было найти пустую теплушку: в ней хоть не дует. Наконец нашли. Лешка с трудом отодвинул дверь. В вагоне было пусто. Он подсадил Веру, затем заскочил и сам.
В одном углу они обнаружили горку стружек. Разровняв горку, дети улеглись на стружки, прижались для теплоты друг к другу и крепко уснули.
Лешка проснулся от холода, да и по нужде приспичило. Он отодвинул дверь. В лицо брызнуло солнце. Он брызнул в ответ, после чего повернулся в угол, где спала Вера и проорал:
-- Верка! Вставай!
-- Ой, где я?
-- Вставай, вставай! Пойдем за добычей. Санитарный поезд еще не ушел.
Беспризорники вылезли из теплушки, двинулись к вокзальчику, чтобы сполоснуть лица под краном и напоролись на наряд милиции. Их задержали и к вечеру отправили в детприемник-распределитель.
Вера была испугана. Лешка успокаивал её:
-- Чего ты дрейфишь? Посмотрим, что за контора. Если что – слиняем в два счета.
-- А, что мы там делать будем?
-- Не занаю. Но хотя бы помоемся. Я в бане месяца три не был.