НАТАЛЬЯ ЮРЕНКОВА - http://www.proza.ru/avtor/pereselenetc - ТРЕТЬЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ЖИЗНЬ ВСЯКАЯ-РАЗНАЯ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
В этот холодный осенний день все родственники собрались в доме, где жила старая Хакима, и неотлучно находились при ней, потому что старая женщина умирала.
Вообще говоря, Хакимаапа умирала уже очень давно – лет десять, или даже больше, с того самого дня, когда, почти никогда не болевшая раньше, Хакимаапа почувствовала себя так плохо, что пришлось вызвать врача, и женщину отвезли в больницу. Неожиданное и непривычное болезненное состояние так испугало бедняжку, что по возвращении из больницы она стала готовиться к смерти, о чем и сообщила своим детям.
Детей у старой Хакимы было трое – две дочери и сын, муж ее умер несколько лет тому назад. Дочери были давно замужем, имели детей, жили отдельно – старшая в городе, младшая в другом кишлаке, достаточно далеко. Старая Хакима жила с сыном, как и полагается в таджикских семьях, в маленьком кишлаке на берегу Кайраккумского водохранилища.
Узнав о болезни матери, дочери стали навещать ее при малейшей возможности. Конечно, Хакимаапа жила в семье сына, но ведь сын не будет сам ухаживать за матерью, а невестка, хоть и хорошая, но все же не совсем родной человек. Поэтому дочери старались по очереди приезжать к Хакимеапе хотя бы по два раза в неделю, собственные семьи на это время, разумеется, оставались без присмотра, но что же делать, ведь мать нуждалась в их заботе.
Возможно, Хакимаапа переносила бы свою болезнь намного легче, если бы выполняла все назначения врача. Но женщина не соблюдала ни диет, ни режима, забывала принимать лекарства - то ли в силу необразованности, то ли просто не очень доверяла врачам. Когда сын попытался убедить ее хотя бы не пить много жидкости перед сном, чтобы не вызывать повышение давления по утрам, Хакимаапа расплакалась: «Мне осталось жить совсем немного, а ты хочешь запретить мне пить чай перед сном», и сын отступился, не желая расстраивать больного человека.
Разумеется, постоянное нарушение предписаний врача приводило к тому, что периодически здоровье ухудшалось, и эти приступы в очередной раз убеждали и саму Хакимуапу, и окружающих, что дело серьезное, и дни ее сочтены.
Так продолжалось более десяти лет. За это время овдовела старшая дочь – однажды ночью у мужа случился сердечный приступ, но вызвать «Скорую» было некому, жена в ту ночь дежурила у постели умирающей матери. У второй дочери серьезно заболел старший сын, а она в своих бесконечных хлопотах о собственной матери просмотрела болезнь, а когда спохватились, было поздно, юноша умер. Невестка, на долю которой выпала основная нагрузка, совсем вымоталась от бесконечных хлопот и стала часто болеть. Как-то незаметно, словно сами по себе, выросли и стали самостоятельными остальные внуки, а Хакимаапа все продолжала считаться умирающей.
Даже если кому-то из близких приходили в голову мысли о том, что нельзя находиться при смерти столько лет, никто и никогда не произносил этого вслух. Как можно, ведь мать – это святое, не зря сказано Пророком, что рай человека находится под ногой его матери. Сама же Хакимаапа ни о чем таком и не думала, любила детей и внуков, искренне считала себя тяжело больной, ведь старые люди бывают порой по-детски наивны, капризны и эгоистичны.
Однако всему приходит свой срок, за последний год здоровье старой Хакимы очень сильно ухудшилось. Женщина плохо ела и таяла буквально на глазах. Когда она окончательно слегла и уже не смогла ходить, всем, даже самым скептически настроенным знакомым, стало ясно, что дни больной сочтены. Понимала это и сама Хакимаапа.
В этот воскресный день старая Хакима велела полностью подготовить себя, даже уложить на погребальные носилки, затем пригласили муллу. После ухода муллы Хакимаапа уже не разговаривала и едва дышала. Дочери, сидя рядом с носилками, негромко плакали и причитали, в доме было тихо и печально.
Было воскресенье, 13 октября 1985 года.
Около десяти часов вечера со стороны Кайраккумского водохранилища послышался непонятный гул, потом страшный удар сотряс землю, от грохота заложило уши, земля задрожала, стены трещали и разваливались. От сильнейших подземных толчков в центре водохранилища образовалась гигантская волна, стена воды обрушилась на берег, где находился кишлак, сметая и уничтожая все на своем пути.
***
Когда утреннее солнце осветило ужасную картину разрушения, на развалинах уже копошились люди. Вначале это были чудом уцелевшие жители, затем к ним присоединились приехавшие на помощь солдаты, милиционеры, добровольные помощники. Работали быстро, лишь изредка прерываясь на короткий отдых – погибших относили в сторону, тяжелораненых сразу увозила «Скорая», раненые легко смирно сидели на краю наспех расчищенной площадки и ожидали своей очереди. Иногда раздавались крики, слышался плач, людей уводили, пытались успокоить.
Двое, работавшие вместе – пожилой человек и молодой солдат – отошли в сторону и присели отдохнуть.
«Что это за старуха кричит без остановки? – раздраженно спросил солдат. – От ее крика можно сойти с ума, почему она не может замолчать?»
Старик крутил в руках пузырек с некурительной табачной смесью, которую называют в Таджикистане «насвай», традиционно употребляя вместо курения, и молчал, словно собираясь с мыслями, или раздумывая, стоит ли отвечать.
«Это старая Хакима, - сказал он, - сегодня она потеряла всех своих родных, понимаешь, всех».
«А почему она лежит на погребальных носилках?»
«Она умирала, все ожидали ее кончины с минуты на минуту. Мулла прочел над ней молитву, ее подготовили к уходу в иной мир, даже уложили на погребальные носилки. Все ее родные приехали вчера сюда, чтобы находиться рядом с ней в этот последний час. Их дом стоял у самого края, ближе всех к воде. Все, кто были в доме, погибли сразу, наверное, даже не успев ничего понять».
Старик помолчал и продолжил: «Спаслась только старая Хакима. Ее носилки волна подхватила, вынесла из дома и опустила подальше, вон на том холме, она даже не ушиблась».
Солдат в изумлении защелкал языком: «Надо же, просто чудо! Как ей повезло!»
Старик взглянул на него печально: «Повезло? Ты действительно так думаешь? А слышишь ли ты, что именно она кричит?»
«Нет, она так охрипла и обессилела, что слов уже не разобрать», - пробормотал смущенный солдат.
Старик вздохнул, высыпал на ладонь порцию насвая, угостил своего собеседника, ловко заправил смесь под язык и оба надолго замолчали. Отдохнув, они встали, взяли свои кетмени и вновь направились в сторону завалов.
***
К ночи все работы были закончены. Мертвых увезли для погребения, больных направили в больницы, нуждающихся устроили на ночлег, увезли и старую женщину вместе с погребальными носилками. Кишлак был совсем небольшой, не больше пятнадцати дворов, приезжавшая из области комиссия сказала даже, что вряд ли его будут восстанавливать.
Ледяной мрак сгустился над местом, где еще вчера был цветущий поселок. На опустевших развалинах бегали испуганные собаки, тщетно пытаясь отыскать своих хозяев. Иногда какая-то из них пыталась тоскливо завыть, но тут же замолкала, пугаясь собственного голоса.
Мертвая могильная тишина повисла над побережьем водохранилища, лишь резкими порывами налетал холодный ветер, и в его завываниях словно вновь и вновь слышался безутешный стон несчастной старой Хакимы: «За что, Всевышний!? ЗА ЧТО ты оставил меня жить?!»