ЕВГЕНИЙ ПЕТРОПАВЛОВСКИЙ - http://www.proza.ru/avtor/petrop - ПЯТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ЖИЗНЬ ВСЯКАЯ-РАЗНАЯ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Николай Иванович откупорил бутылку и, разлив вино по фужерам, произнёс:
- Я хочу выпить, Клава, за ваши прекрасные глаза...
- Скажете тоже, - смутилась Клавдия Семёновна, - в пятьдесят шесть лет - какие уж там прекрасные...
- А вот и прекрасные! - с жаром воскликнул Николай Иванович. – Я от них без ума!
И поднял фужер:
- Только чур - пить до дна.
- Вы меня прямо как молоденькую девочку подпаиваете, - кокетливо хихикнула Клавдия Семёновна.
Они выпили. Затем Николай Иванович взял с тарелки бутерброд с ветчиной. А Клавдия Семёновна, помолчав немного, предложила:
- Давайте, может, я телевизор включу?
- Угу, - кивнул Николай Иванович.
Она взяла дистанционный пульт и принялась переключать каналы. Замелькали рекламные ролики и музыкальные клипы с приплясывавшими полуголыми юнцами и девицами.
- Не пойму я нынешнюю молодёжь, - с нотками плохо скрываемой зависти в голосе заметила Клавдия Семёновна, - неужели им не стыдно?
- Да уж, - вздохнул Николай Иванович. - А - вот-вот, это оставьте. Всё равно больше ничего хорошего нет.
Он доел свой бутерброд и вновь наполнил фужеры, краем глаза кося на телевизионный экран, с которого местный кандидат в депутаты излагал свою предвыборную программу:
- Московское правительство либо закрывает глаза на опасность, которая нависла над страной, либо просто не способно увидеть её. Спад производства, разрушение хозяйственных связей, растущая структурная несбалансированность, развал денежного обращения и ускоряющаяся инфляция - такова картина, повсеместно наблюдаемая ныне в экономике страны…
Клавдия Семёновна не слушала депутата. Отчего-то в её памяти всплыло прошлое... Долгие годы без любви. Заслужила ли она такую жизнь? Чего душой кривить - наверное, заслужила. Сама ведь девятнадцатилетней девчонкой вышла замуж по расчёту. Сколько симпатичных парней за ней бегало! А она послушалась мать. «Не думай об этих беспорточниках голозадых, - твердила та. - иди за Ивана Поликарповича, ведь два раза уж тебя сватал. Он, хоть и пожилой, но отдельную жилплощадь имеет. А жилплощадь - это главное. Выскочишь за молодого - где будешь жить? У нас, вон, сама видишь: четверо в одной комнате...»
Выскочила Клава за шестидесятилетнего Ивана Поликарповича. Думала: недолго осталось старику, перетерпится. Но брак растянулся на десять лет. Муженёк оказался достаточно бодрым, ещё и исполнения супружеских обязанностей от неё требовал. До чего же было противно укладываться с ним в постель! Но куда денешься... К слову, именно любовные утехи - невольно, разумеется - помогли избавиться от постылого супруга. Однажды вечером лежала Клава (стиснув зубы, закрыв глаза и, как обычно, моля бога, чтобы поскорее пролетели эти ненавистные минуты), а Иван Поликарпович пыхтел, пыхтел, пыхтел сверху... и вдруг, застонав, тяжело рухнул на неё...
Она не сразу поняла, что произошло.
Её муж скончался на самом пике своего старческого наслаждения.
Клавдия Семёновна старалась отогнать навязчивые воспоминания, но они лезли и лезли в голову: как она выбралась из-под тела мёртвого супруга… как металась по квартире в истерике... и как затем, позвонив в «скорую», ждала, сидя в кухне, и страшилась выйти оттуда: ведь в комнате лежал он - на животе, вывернув голову набок и глядя прямо перед собой остекленевшими глазами…
У него случилось кровоизлияние в мозг. Так сказал врач Клавдии Семёновне.
Позже она узнала, что подобное случается с пожилыми мужчинами именно в момент полового акта; особенно если у них имеется склонность к повышенному давлению.
Чуть больше года вдовствовала Клавдия Семёновна. А потом ей сделал предложение Аркадий Львович, начальник цеха, в котором она работала. Все знали, что Аркадий Львович страдает гипертонией...
Не прошло и четырёх лет, как скончался её второй муж… Клавдии Семёновне достались «Жигули» и двухкомнатная квартира (свою первую, оставшуюся после Ивана Поликарповича, она давно продала, и деньги положила на сберкнижку).
Казалось бы, всё, пора успокоиться, зажить нормальной жизнью... К тому времени Клавдия Семёновна работала в заводском парткоме (устроиться помогли связи Аркадия Львовича). И надо же так случиться, что на неё положил глаз секретарь райкома... В общем, снова бес попутал. Тридцати пяти лет от роду вышла Клавдия Семёновна замуж за шестидесятидвухлетнего Валерия Павловича. Он совсем доходягой выглядел; казалось, долго не протянет... И впрямь, через год, в одну из «знойных» ночей (каковые с настойчивой регулярностью устраивала она своему третьему супругу) Валерий Павлович захрипел и повалился на кровать... Около часа выждала Клавдия Семёновна, и лишь потом вызвала «скорую». Однако мужа выходили в больнице. Правда, его парализовало: ни руки, ни ноги не действовали, разговаривать не мог, ходил под себя... И так продолжалось ещё восемь лет. Все эти годы Клавдии Семёновне приходилось кормить Валерия Павловича с ложечки, обтирать его влажной марлей, выносить судно, смазывать лекарством пролежни на его сухоньком теле и выслушивать наставления регулярно посещавшего их врача из спецполиклиники... Это был сущий ад.
Но отмучился-таки Валерий Павлович... Остались после него четырёхкомнатная квартира, внушительная сумма на сберкнижке и «Волга» с кооперативным гаражом.
И тут опомнилась Клавдия Семёновна: сколько можно о материальных благах печься, пора бы подыскать себе спутника жизни – настоящего, любимого... Но поздно спохватилась. Все нормальные мужики давно разобранными оказались; у всех уже дети, а у многих и внуки... Остались одни уроды, гоняющиеся за чужой жилплощадью, да ещё пьяницы.С одним обожглась Клавдия Семёновна, потом с другим, с третьим… И поняла, что, скорее всего, придётся ей доживать свой век в одиночестве.
И - надо же случиться такому негаданному везению: месяц тому назад - безо всякой цели, просто от нечего делать - пошла она на вечер «Для тех, кому за 30» и познакомилась с Николаем Ивановичем.
Он её буквально обаял. Водил в кино и рестораны, дарил цветы; а главное - не злоупотреблял спиртным. Наконец, Клавдия Семёновна сочла, что пора им познать друг друга и в плотском смысле (не девочка ведь, понимала: пора уж, хватит томить мужика). И пригласила Николая Ивановича к себе домой.
…Их взгляды встретились, и он поднял наполненный фужер:
- Давай выпьем безо всякого тоста, Клава, - тихо проговорил он. - Милая Клавушка... Если бы ты знала, как я ждал сегодняшнего вечера...
- И я ждала, - прерывающимся голосом сказала она, чувствуя, как ей на глаза наворачиваются слёзы. - Я так давно этого ждала... Я тебя ждала... Всю жизнь.
Она взяла со стола свой фужер и, чокнувшись с Николаем Ивановичем, стала пить маленькими глоточками. До дна. А кандидат в депутаты с телеэкрана тем временем продолжал клеймить и открывать глаза широкой общественности:
-…Материальные блага сосредоточены в руках меньшинства, паразитирующего на экономическом хаосе и правовом беспределе. В любой момент могут вылиться в стихийный протест народных масс нарастающее ощущение безнадёжности и социальной несправедливости, страх перед будущим...
У неё тоже долгое время камнем в душе таился страх перед будущим. Но теперь он исчез, поскольку в её жизни появился Николай Иванович.
Так думала Клавдия Семёновна, глядя в глаза своему гостю. Фужер выскользнул из её пальцев и, упав на пол, разбился. Но она не заметила этого. Она клонилась на бок, словно подрубленное дерево - медленно и нереально, словно во сне… А Николай Иванович вскочил со своего места и устремился к Клавдии Семёновне. Зачем? Она удивилась. И, счастливо обмирая, представила: вот сейчас он, мужчина её мечты, подхватит её на руки и понесёт далеко-далеко, в сказку, в страну забытых девичьих грёз, к долгожданным покою и семейному уюту...
Однако Николай Иванович просто придержал Клавдию Семёновну - отчего та не упала, а мягко съехала со стула на пол... Затем он, выпрямившись, отдышался и окинул комнату внимательным взглядом...
***
Через час он уже приближался к своему дому с двумя тяжело нагруженными сумками. Когда проходил мимо лавочек с неизменными дворовыми старушками, Виктория Игнатовна - ушлая «разведчица», которой непременно надо всё обо всех знать - поинтересовалась:
- Шо, Иваныч, на дачу ездил?
- Нет, у сына в гостях был, - бодро ответил Николай Иванович. - Вот, гостинцы от него везу...
Он скрылся в подъезде. А Виктория Игнатовна (третий год пребывавшая в состоянии судебной тяжбы с родной дочерью из-за квартиры) толкнула в бок соседку - грузную Марию Альбертовну - и завистливо вздохнула:
- Каждую неделю от сына гостинцы носит. И достаются же кому-то хорошие дети!
- Да-да, - закивала глуховатая Мария Альбертовна. - Хороший дед. Главно - не курит, не пьёт, по вутрам за молоком до бочки ходит. Была б я помолодше, так - и-иэхтить!
Старухи громко рассмеялись.
А Николай Иванович в это время вошёл в свою квартиру на втором этаже. Поставил на пол сумки с вынесенными из квартиры Клавдии Семёновны ценностями и принялся расстёгивать своё старенькое демисезонное пальто... Ещё раз вспомнил события последнего часа: отпечатки пальцев везде стёр, свет погасил, дверь захлопнул, фужер, из которого пил вино, прихватил с собой - и выбросил в мусорный бак по пути... Похоже, ничего не упустил; следов его пребывания в квартире «невесты» не осталось.
Поскольку родственников у Клавдии Семёновны нет, то найдут её, скорее всего, нескоро. Да и когда найдут - констатируют смерть от передозировки лекарств. Или самоубийство. Дело возбуждать не станут, зачем милицейским чинам лишние «висяки»?
Размышляя об этом, Николай Иванович разулся, прошёл в кухню. Зажёг плиту, поставил чайник на огонь. И, усевшись на табурет, решил от нечего делать сосчитать всех женщин, которых ему довелось отправить на тот свет... В первый раз он запутался, едва добравшись до десятка; во второй - сбился не то на пятнадцатой, не то на шестнадцатой... В третий раз он, сосредоточившись, принялся загибать пальцы - и вновь, едва перешагнув дюжину, поплыл, память увела его куда-то в сторону... Тогда Николай Иванович махнул рукой, сдавшись: ничего не попишешь, склероз.
А тут и чайник свистком подал сигнал о том, что вода закипела и пора возвращаться к делам более насущным.