На ежегодную встречу выпускников пришли пятеро – я, Фарида, Зема, Татуля и Ривочка. В нашу компанию затесался было порядком поседевший и поплешивевший Тофик из параллельного десятого Б, но, завидев исключительно женское общество, увял и спешно ретировался, сославшись на именины тещи.
Теплым бакинским вечером мы погуляли по бульвару, после чего забрели в кафе, где за чашкой кофе с десертом перемыли косточки вначале бывшим одноклассникам и педагогам, затем ближним и дальним родственникам, после чего плавно скатились к обсуждению диет для похудания.
- Только кишмишная! – вещала Зема, отправляя в рот кусок тирамису, - потрясающий эффект. Сначала одна кишмишина и стакан воды, потом две и полстакана, а потом десять дней по три кишмиша с тремя глотками воды в день. Далее - в обратном порядке. Я пока на первой стадии.
- А как же тирамису? – удивились мы, кивая на стоящую перед ней креманку.
- Не поняла, - вытаращила глаза Зема, - что же мне, с голоду умирать?!
Мы согласились, что умирать с голоду не слишком полезно для здоровья и заказали по второй порции сладкого.
- Моя подруга сидит на белковой, - авторитетно заявила Фарида, - никаких углеводов и жиров. Вот отгуляю во вторник день рождения, и тоже начну. Говорят, скидываешь сразу кило десять-пятнадцать.
Мы уважительно посмотрели на Фариду. Слово Фариды в нашем классе всегда имело вес.
- А почему же со вторника? – пискнула Ривочка, - садись сейчас, может ко вторнику влезешь в меньший размер и удивишь гостей.
- С ума сошла? – набросились мы на Риву, - как можно начинать диету с такого искушения! Закуски, обед, торты, наконец... Пусть хоть напоследок наестся досыта!
Я хотела было рассказать о шпинатной диете, на которую с покорностью христианского мученика садилась раз пять, ввергая при этом домашних в состояние стресса видом тарелки с неаппетитным зеленым месивом, однако меня перебила темпераментная Татуля.
- Все диеты – полная ерунда, – решительно заявила она, - проблема кроется исключительно в наших головах. Я два года прожила с мужем в английском Шеффилде, так вот там еще сохранился дух старой доброй Англии, когда дамы собираются на традиционный файв-о-клок. Заметьте, собираются не поесть, а просто пообщаться за красиво накрытым столом и выпить чаю.
- А мы, собственно, чем занимаемся? – удивилась Зема, слизывая с ложки взбитые сливки.
- Мы, собственно, после тирамису заказали еще по порции крем-брюле с орехами, - пояснила Татуля, - обратите внимание: в прошлом году на встрече одноклассников мы жарили шашлык на чьей-то даче, в позапрошлом класс собрался у Ривочки, где ее дорогая мама Роза откармливала нас до полуночи салатами и гефилте фиш... И так всегда! Неужели нельзя общаться, не закидывая в желудок огромное количество пищи?!
- Что-то тебя, мать, не туда понесло, - засомневалась я, - мы ж тогда поговорить не сможем, будем весь вечер обсуждать рецепты вкусных блюд и пускать слюни.
- Надо изменить вектор мышления, - отпарировала Татуля, - настроиться на психологию воспитанных леди, не обремененных постоянными мыслями о чревоугодии. Послушайте, неужели вам не хочется стать настоящими леди?!
Переглянувшись, мы единодушно заявили, что в душе ничем не хуже пресловутых английских дам, которыми она весь вечер тычет нам в лицо, и что леди тоже люди и наверняка не прочь при случае набить свое аристократическое брюхо чем-нибудь вкусненьким.
- Впрочем, - подытожила Фарида, - если нас позовут на чай, мы прекрасно обойдемся чашечкой ароматного напитка.
- Замечательно! - ответила Татуля, - в таком случае приглашаю вас в следущую субботу на самый настоящий файв-о-клок. Тем более, что у меня есть шикарный английский сервиз. Обещаю изысканную сервировку, прекрасную атмосферу уюта и великолепный чай.
- Звучит как реклама вновь открывающего общепитовского заведения, - сказала я, - но идея неплоха. Надо попробовать.
- Нужно одеться соответственно случаю, - оживилась Ривочка, - во что-нибудь элегантное. Минимум украшений... Сядем за стол и сфотографируемся.
- А потом выставим в соцсети, - подхватила Зема, - пусть разъехавшиеся по белу свету однокашники посмотрят, каких женщин они оставили на исторической родине!
- Элегантно – это как? – задумалась я, - ниточка жемчуга... у меня тройная – пойдет?
Татуля поморщилась, но кивнула.
- Главное – никаких брюк и ярких попугайских шарфиков. Легкие, пастельных тонов платьица, можно кружевные перчатки...
- У меня со свадьбы остались, - обрадовалась Фарида, - надо бы поискать на антресолях, все-таки двадцать лет прошло.
Мы загалдели, перебирая детали гардероба, подходящего событию. Зема было помянула шляпу покойной бабушки с вуалеткой и страусовым пером, но Татуля решительно воспротивилась этому и велела всем мыслить адекватно.
- А джентльмены будут?– робко вопросила Ривочка.
- Какие еще джентльмены? – окрысилась Татуля, - надеюсь, вы не собираетесь тащить на файв-о-клок своих мужей? Лично я спроважу Эмина к его родне, пусть упивается общением со свекровью.
- Никаких мужей на файв-о-клоке, - поддержала я Татулю, - был у меня печальный опыт... Пригласила друзей на коктейли, столы к стене приставила, накрыла, так сказать, а ля фуршет...
- И что? – хором откликнулись подруги.
- Ничего, - пожала я плечами, выскребывая остатки крем-брюле из креманки, - женщины сразу освоились, наложили закусок на тарелочки, взяли по коктейлю и начали трещать о своем...
- А мужики? – заинтересованно спросила Ривочка.
- Мужики помялись-помялись, а потом началось: что это за коктейли? С чем? А отдельно коньяка нет? А водки? Дай стопочки, принесите бутылки, а чем закусывать, неужели этими крошечными канапе, а стулья у вас где, давайте столы на середину подвинем, теперь сдвинем, садимся-садимся, принесите каждому по тарелке и столовому прибору... наливаем, тост за хозяев, тост за гостей.... и пошло-поехало, как всегда. Плакал мой фуршет. Так что я – категорически против джентльменов на файв-о-клоке.
- Правильно, - откликнулась Татуля, - будут они вам о погоде и искусстве говорить, как же. Собьются в кучу и начнут – политика, футбол, хоккей... Жрать захотят...
- Жрать? Ни за что! – решительно сказала Фарида, - мы собираемся на чай. Наша цель – получить эстетическое удовольствие от чаепития и интеллигентно провести время. Во сколько приходить?
- Ну ты даешь, - зашлась в смехе Татуля, - тебе же сказано - файв-о-клок! Английский учила? В пять часов пополудни.
Мы все дружно рассмеялись и порешили, что это очень удобное время для интеллигентного собрания.
- Пообедаем дома и придем чай пить, - рассудительно сказала Ривочка.
Мы были полностью солидарны с ней - на сытый желудок приятней общаться на возвышенные темы.
В следующую субботу ровно в пять я стояла перед дверью Татулиной квартиры, держа в руке букетик цветов.
Предшествующая событию неделя была напряженной – платья пастельных тонов в моем в гардеробе не оказалось, равно как кружевных перчаток. Из шкафа на меня укоризненно глядели брюки всех цветов похоронной гаммы от буро-серого до черного. Найденная в недрах тускло-коричневая юбка-букле вероломно просилась наружу, обещая райское блаженство в случае соединения ее со светлой блузкой, однако приличной светлой блузки тоже не нашлось. Зато отыскался костюмчик-беж, к которому идеально подошла тройная нитка жемчуга.
Туфли, правда, пришлось одалживать у дочери.
В целом я была довольна собой. Пригладив волосы, я поднесла было палец к звонку, как в этот момент распахнулись двери лифта и из него вывалилась остальная тройка: корпулентная Фарида в фисташковом шифоне и розовых перчатках, уцелевших со дня свадьбы; маленькая кругленькая рыжеволосая Ривочка в белом и Зема, чью высокую массивную фигуру венчала забракованная Татулей бабушкина шляпка с вуалеткой.
Татуля открыла нам дверь, окинула быстрым взглядом каждую, приподняла брови при виде Земы и пропустила в квартиру. Сама хозяйка вечера выглядела сногсшибательно – розовый костюмчик а-ля королева Елизавета и лодочки на умеренных шпильках.
Хозяйка с удовольствием понюхала мои цветочки, поставила их в вазу, потом приняла у подруг коробки шоколадных конфет и отнесла их на кухню, предупредив, что шоколадом мы сегодня обжираться не будем.
Мы вошли гостиную и ахнули. На сверкающем светлом паркете стоял круглый стеклянный стол, накрытый к нашему английскому чаепитию. Серебряные чайник, молочник и сахарница на серебряном же подносе были надраены до зеркального блеска. Под каждой нежно-прозрачной фарфоровой чашечкой с крошечными розочками лежала хрустящая белоснежная салфетка, затканная такими же розочками. На каждом блюдце возлежал маленький живой розовый бутончик в тон.
Мы замерли... серебряные кольца для салфеток, маленькие фарфоровые фигурки перед каждым прибором, бледно-розовые свечи в канделябрах, позолоченное ситечко в подставке, ажурная сухарница – все завораживающе переливалось и блестело.
- Ну как? – довольно поинтересовалась Татуля.
- Потрясающе! – ахнула Ривочка, - просто картинка из глянцевого журнала!
Мы гуськом обошли стол и чинно уселись – каждая на своем месте, согласно тисненым карточкам с золотым обрезом, на которых были написаны наши имена.
- Вы только посмотрите на эти фигурки, – восхитилась Фарида, - какая прелесть, все разные! У меня, например, девочка с овцой.
- Какой еще овцой! – возмутилась Татуля, - перед вами персонажи английского фольклора. Мэри и ее баран. Маршака не читали? У нашей Мэри был баран...
- Баран идет за ней! – хором вспомнили мы.
- Вот именно, - кивнула Татуля, - ну располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Выглядите все просто прекрасно.
- Спасибо, - вежливо отозвалась Зема, кося правым глазом из-под бабушкиной вуали.
- Может, снимешь шляпку? – раздраженно предложила Татуля.
- Даме в помещении не обязательно, - напыжилась Зема, кося левым глазом.
- На улице прекрасная погода! – вмешалась я, желая предотвратить стычку, - солнечно и совершенно безветрено...
- Да, погода изумительная, - подхватила Ривочка, - но завтра, к сожалению, обещали похолодание.
- Зато послезавтра температура резко поднимется, - заключила Фарида, потирая лоб рукой в розовой перчатке.
Мы переглянулись и замолчали.
- Ну вы тут пообщайтесь, а я заварю чай, - благосклонно кивнула Татуля, - будет зеленый, черный кенийский и китайский на сборе трав и специй. Я сейчас.
Татуля неспешно проследовала на кухню. Мы проводили ее благоговейными взглядами. Вернулась она с кипятком и фарфоровыми посудинами, содержащими упомянутые чайные наборы, после чего заварила их на наших глазах в трех разных чайниках. При этом Татуля торжественно выставила на стол набор крошечных песочных часов красного, зеленого и желтого цвета, перевернула их и уставилась на падающие песчинки.
- А это еще зачем? – удивилась Фарида.
- Время заварки чаев различно, - снисходительно объяснила Татуля, - в Шеффилде такими часами пользуются на всех чаепитиях. Были мы как-то у жены вице-мэра...
- Красный песок закончился, – перебила ее Ривочка, - это значит, что китайский чай уже готов? Тогда наливай.
- Я дождусь зеленого, - запротестовала я.
Зема с Фаридой высказались в пользу традиционной черной заварки. Татуля разлила каждому его напиток, плеснула себе зеленого чая и добавила в чашку молока.
- Молоко с чаем? – ужаснулась Зема, с сожалением приподнимая бабушкину вуалетку с мушками; при этом глаза ее вернулись в нормальное состояние, - я все, конечно, понимаю, Англия и прочее, но мне доводилось пить чай с молоком только в процессе кормления грудью своего Фархадика – для повышения лактации.
- Лактация тебе сейчас явно не грозит, - огрызнулась Татуля, - так что можешь спокойно пить чай по английски. Сахар будешь?
- Мы на диетах, - напомнила я, - зачем нам эта белая смерть? Помните, что мы леди.
- Но не до такой же степени! – проворчала Фарида, - мне один кусочек, плиз. Нет,два!
Я выдержала характер и мужественно отказалась от сахара. Татуля уважительно посмотрела на меня и подвинула нарядную посудину, в которой были затейливо уложены пять квадратных сухарей.
- Это что, – глянула Ривочка, - печенье?
- В сухарнице обычно лежат сухари, - пояснила Татуля тоном, каким разговаривают с детьми - олигофренами, - по одному на брата. Помнится, мы собрались интеллигентно провести время и побеседовать на культурные темы.
- Конечно, конечно, - закивала Ривочка, протягивая руку за сухарем, - девочки, недавно я была на замечательной выставке прикладного искусства...
- Мне тоже сухарь, пожалуйста, - попросила Фарида, - и для Земы. Спасибо. А как вам фильм, получивший в этом году Оскара? По моему, талантливо.
- Очень концептуально, - поддержала я, - Ривочка, этой мой сухарь, не трогай.
- Ой, извини, я просто не успела пообедать... А чай – просто волшебный. Где ты его достала, Татуля?
- Жена вице-мэра прислала из Шеффилда, - охотно откликнулась Татуля, - мы с ней очень сдружились. Помню, как-то у нее на файв-о-клоке...
- Послушай... а больше у тебя сухарей нет? – вклинилась Зема, - мой так быстро кончился, а я хочу еще чаю. Чай действительно выше всяких похвал. И чашечки роскошные. Так что насчет сухаря?
- Сейчас принесу, - неприязненно сказала Татуля, с шумом отодвигая стул и выходя из комнаты.
Мы смиренно примолкли. В животе у меня предательски заурчало.
- Пардон, - смутилась я, - вообще-то я тоже не обедала... Но это не имеет значения. Что нам, больше не о чем думать, кроме как о еде? Недавно я прочитала последний роман Донны Тартт...
- Пулитцеровская премия? – проявила осведомленность Ривочка, - мой Лёня мне советовал... просто времени не было.
В комнату вошла Татуля и несколько громче, чем позволяют приличия, положила на стол сухарницу, в которой - на этот раз в беспорядке - лежало печенье в количестве пяти штук. Английские чашечки жалобно звякнули.
Мы резво растащили галеты по тарелкам, при этом Фарида, справедливо рассудив, что тем, кто закалялся в Шеффилде на сборищах жены вице-мэра, ничего не стоит пожертвовать свое печенье подругам, положила себе также и татулину порцию.
Выпив еще по чашке чая , наша компания несколько приободрилась. Татуля принесла роскошные альбомы с репродукциями картин из галереи Тейт и попыталась напеть «У нашей Мэри был баран» на английском языке, после чего завела рассказ об удивительном пудинге из черствого хлеба с малиной.
При упоминании пудинга разговор оживился. Татуля поведала о редкой специи, которую кладут в пудинг, делая его вкус необыкновенным. Я выразила сомнение в том, что пряность, какой бы экзотической она не была, может придать необыкновенный вкус кушанью из черствого хлеба, Татуля заспорила и попросила Фариду пойти на кухню и достать из холодильника «такую вот маленькую красную баночку с прозрачной крышечкой».
Фарида пошла за банкой, а Татуля начала разглагольствовать о пользе вегетарианства, поминая всех выдающихся вегетарианцев от Леонардо да Винчи до Леонардо ди Каприо и жены вице-мэра.
- Ты не ешь мясо? – удивилась Зема, - вроде как шашлык в прошлом году вместе наворачивали.
- Ем, - ответила Татуля, - но перестану. В ближайшем будущем...
- Не надо про шашлык, - вмешалась Ривочка, - а то сейчас начнется разговор о еде, а я, честно говоря... Фарида! Где ты застряла?
Фарида, дожевывая что-то на ходу, вышла из кухни, держа в одной руке банку с прозрачной крышкой; другая рука ее при этом была занята бутербродом с ветчиной.
- Татуль, ты прости, - виновата прошамкала она, - у тебя в холодильнике была нарезка, вот я и не удержалась.
- Да на здоровье, - промямлила Татуля, - перчатки только сними.
- Точно, - спохватилась Фарида, стягивая с ладоней розовые кружева покойной свекрови, подаренные ей на свадьбу два десятка лет назад. Перчатки тонко пахли Шанелью номер пять, в аромат которой вплетались нотки свежего мясопродукта, от чего у меня слегка закружилась голова.
- А для меня кусочек найдется? - слабым голосом вопросила я.
- Сейчас принесу, - помолчав, сказала Татуля, угрюмо оглядывая свое начищенное серебро и розочки, - но мы ведь договорились! Девочки, держите себя в руках! Давайте поменяем вектор мышления – нам не хочется есть, мы просто пьем чай и говорим о прекрасном.
- Хорошая еда – это тоже прекрасно, - изрекла Фарида, дожевывая бутерброд.
- Видишь? – обрадовалась я, - думаю, прекрасное не обидится, если я закушу наш интеллигентный разговор ветчинкой.
- Тогда и мне тоже, - заторопилась Ривочка, - у меня желудок слабый, и если я не поем вовремя, то будут проблемы. Мама Роза всегда говорит...
- А мне сыру, - пробасила Зема, стаскивая с головы бабушкину шляпу, - я ветчину не люблю. Пойду взгляну сама.
И она решительно проследовала за Татулей на кухню. Мы как загипнотизированные потянулись следом и столпились вокруг холодильника. Татуля сунула голову вовнутрь, потом поглядела на нас и махнула рукой.
- Да гори оно все синим пламенем... Какой с вами вектор. Хватайте!
Из хладных недр как из рога изобилия на нас посыпались дары – ветчина, колбаса, швейцарский дырявый сыр, откуда-то взялась половинка плавленого сырка, потом появились помидоры и зелень. Мы радосто загалдели и принялись складывать снедь на кухонный стол.
- У нее тут еще долма! – нагибаясь, проорала Фарида, - вынимать?
- А как же! – хором откликнулись мы, - обязательно!
Настроение резко пошло вверх. Татуля, бормоча под нос: «гулять так гулять», вытащила на свет божий недоеденную курицу-левенги с орехами, банку баклажановой икры и соленые огурцы. Апофеозом стала бутылка домашней вишневой наливки.
Через полчаса, разомлев от наливки и съеденного, подала голос Ривочка:
- Божественно. Вот это я понимаю, файв-о-клок.
- А как же сервировка? – обиженно протянула Татуля, - я вам как людям, то есть, как ледям – сервиз, цветы, свечи, а вы... на кухне... из масленок...
- Какая еще сервировка! – всплеснула я руками, - ты только глянь на этот вот стол – импрессионизм! Останки... то есть остатки курицы... паштет... листики мяты...
- Постимпрессионизм, - уточнила Фарида, икая, - Гоген! Желтый перец, зеленые огурцы, красные помидоры – Таити! мне еще долмы, пжалста.
- И мне, - сказала я, - две штучки, под наливочку. Долмушку на кусочек хлеба, сверху огурчик, и – хоп!
- Ох, девочки! – спохватилась вдруг Зема, - я забыла про кишмишную диету. Мне сегодня нужно съесть пять кишмишин... Татуля, как насчет изюма?
- Нет изюма, - прошепелявила Татуля, набивая рот едой, - пропусти сегодняшний день, а уж завтра – ни-ни! Дай долмы доложу... и наливочки...
- Какая прелесть! – восхитилась Зема, - долмушка с вишневкой.... чистый абстракционизм.
- Нет, девочки, - запротестовала Ривочка, - сладкая наливка с долмой – в этом есть что-то неземное... как его... экзистенциальное.
- Сартр, - согласилась я, - Камю...
- О, Камю, – вскочив, хлопнула себя по лбу Татуля, - точно! У Эмина, кааца, есть Камю, подождите, принесу.
- Камю с баклажановой икрой – это уже абсурдизм, – в раздумье сказала я и вынула из банки соленый огурец, - но тоже имеет право на жизнь.
- Нет, не абсурдизм, - запротестовала Фарида, - сейчас скажу ученое слово... как его... когда все вместе смешивают... флуксус!
Мы уважительно посмотрели на Фариду. Все-таки не зря она была самой умной в классе.
- Вот вам флуксус, - сказала Татуля, брякая на стол бутылку из Эминовых запасов, - не надо баклажановой икры. Вы же шоколада натаскали, теперь ешьте его под коньяк.
После этих слов она метнула на стол три коробки конфет. Мы восторженно заохали и попросили снова заварить чаю – не китайского на травах и не зеленого, а самого что ни на есть черного демократического индийского «со слоником».
- Где это я вам со слоником найду? – вытаращилась Татуля, - вы бы еще Карла Маркса вспомнили... и пионерский галстук... Пейте кенийский. Вот жена вице-мэра...
Зема сказала, что если она еще раз упомянет эту самую жену, она, Зема, собственноручно вцепится ей в волосы. Татуля как-то сразу притихла, разлила «Камю» по рюмочкам и подняла тост за настоящих леди, к которым она, очевидно, причислила нас. Мы польщенно заулыбались и присоединились к тосту, после чего Татуля почему-то снова завела песню про Мэри и ее барана на английском языке.
Вернувшийся домой Татулин Эмин застал весьма оригинальную картину – мы впятером лежали в разных позах на кухонных диванчиках, при этом из четырех гостевых сумок доносились разноголосые звонки мобильных телефонов.
- Ай вилл сервайв! – дружно вторили мы Ривочкиному рингтону, - Ай вилл серваааайв!
Руководила нашим хором Татуля в шляпке Земиной бабушки с вуалеткой, дирижируя страусиным пером. Левой рукой она делала селфи на свой мобильник. Мы старательно наклонялись друг к другу и корчили рожи в камеру.
- Что здесь происходит? – осведомился у супруги интеллигентный Эмин, поправляя очки на переносице.
- Муж пришел! – возрадовалась законная половина, - а у нас тут файв-о-клок, присоединяйся.
- На дворе ночь, - напомнил Эмин, игнорируя призыв к общению, - и кажется твоих подруг настоятельно разыскивают их родственники.
- Фу как некрасиво, - сморщилась Татуля, - мы культурно общаемся про искусство, а ты о прозе... вот ты, например, знаешь, что такое этот... флускус? Или флуксус? Аааа, не знаешь...
- Ай вилл сервайв! – поддержали мы Татулю.
- С вами все понятно, - мрачно констатировал Татулин Эмин, вытряхивая из наших сумок телефоны и отправляясь с ними в гостиную.
...Первым прикатил муж Фариды, позвонил снизу и велел жене спускаться как можно быстрее. Фарида, бормоча что-то о правах леди на самоопределение, тем не менее резво собралась и ушла по-английски, не попрощавшись.
За Земой приехал ее долговязый двадцатилетний сын Фархад, чему она страшно обрадовалась, пустившись в воспоминания о том, как кусала его в детстве за пухлую щечку. Сын конфузливо улыбался, пока любящая мамаша пыталась повторить трюк многолетней давности и даже пару раз подпрыгнула, пытаясь достать до небритой сыновьей щеки.
- Все равно укушу, - твердила Зема, пока чадо волокло упирающуюся маменьку к выходу.
- Укусишь, укусишь, - успокаивал ее сынок, - вот сядешь в машину и укусишь. Папу тоже укусишь.
При упоминании о папе Зема на удивление быстро сдалась, позволила напялить на себя жакет и нудно прощалась с нами, приглашая на следующий файв-о-клок к себе на дачу.
Ривочкин веселый муж Лёня долго уговаривать жену не стал, а лишь напомнил ей, что мама Роза вот уже два часа как пьет валидол, и если Ривочка сейчас же не соберется, то в последующие два дня валидол будет пить она сама, поскольку мама Роза устроит Ривочке обструкцию, какой ей и во сне не увидать. Услышав имя мамы Розы, Ривочка метнулась к двери, и веселому Лёне пришлось догонять ее на лестнице.
Последними приехали мои муж и дочь с идентичным угрюмым выражением на лицах. Уже с порога мои родственники почему-то начали извиняться перед Татулей за мое поведение, выражая надежду, что я не слишком обеспокоила ее своим длительным присутствием. Татуля молча, с каменным выражением лица пыталась сделать очередное фото самой себя на фоне опустошенного холодильника и на извинения моих домашних не реагировала, а ее интеллигентный муж Эмин изо всех сил доказывал, что навестив их, я доставила всей его семье невыразимое удовольствие.
Наше селфи, выставленное на следующий день Татулей в социальных сетях, получило свыше пятисот лайков.