Собирался написать о том, как убивали и расчленяли СССР, благо повод есть (30 декабря будет очередная годовщина создания Советской Атлантиды), а получилось лирическое отступление. Пусть будет так.
Люди обычно плохо понимают суть времени, в котором они живут. Это уже потом, спустя столетия, их эпохе – если повезёт – придумывают пышные и громкие названия - Renaissance («Возрождение»), Sicle des Lumieres («Просвещение»), Belle Epoque («Прекрасная эпоха»). А современники всех этих замечательных времён по большей части были не в курсе – живут себе и живут. Ещё более это заметно, когда дело касается рубежных дат. Если люди запомнили 9 мая 1945 года или 5 марта 1953 года, то нет уверенности в том, что жители Рима были в курсе того, что 4 сентября 476 года закончилась с так называемым «падением Западной Римской империи» великая и неповторимая эпоха античности. Для них то, как раз ничего необычного в этот день не произошло. Ну, сверг очередной узурпатор из числа варварских военачальников очередного императора, да ещё какого-то траченного. В отдельные годы III века, названного историками эпохой «кризиса», они менялись практически ежемесячно. Да и дело происходило, строго говоря, не в Риме, а в Равенне, которая тогда была столицей Римской империи. В общем, мир не перевернулся.
Почему-то я хорошо запомнил последний день существования СССР. В то время как в том фильме я служил писарем, только что не при штабе, а при военной прокуратуре. Времена были мутные и непонятные, так что была у меня не служба, а малина: с 8 до 17 я на службе, а потом делай что хочешь. Я и делал – ездил то домой, то к школьным друзьям-приятелям – от дома меня отделяла река с несколькими городскими кварталами. Спустя какое-то время примерно такую же реку с мостами я увидел во Флоренции – только что покрасивее.
Военная прокуратура занимала второй этаж старинного, сильно обветшавшего особняка, построенного где-то в середине XIX века. Впрочем, в то время всё казалось обветшавшим. Вместе с нами здание делили гарнизонная гауптвахта, расположившаяся на первом этаже, и военный трибунал, занимавший часть второго. Так что приходя на службу, я проходил мимо сидевших у стены в ожидании скорого, но справедливого суда дезертиров, расхитителей, мужеложцев, караула с автоматами на коленях, почтенных старцев при тёмно-красных тюбетейках, седых бородах веником и планках орденов на пёстрых азиатских халатах. Иногда никого не было и можно было просидеть целый день, не увидев живой души, как например, во время уничтожения вещдоков – нескольких ящиков молдавского коньяка – затянувшегося на три дня. Лишь время от времени вырывались из-за толстых стен крики и хохот, и вновь пропадали – и только ветер свистит в форточку.
Помню, что 9 декабря 1991 года было сыро и пасмурно – как и полагается в начале декабря. Мне удалось ускользнуть со службы пораньше – под предлогом отправки почты – и я счастливый, добежав до троллейбуса, покатил к одному приятелю, Ильёй его звали. Память не сохранила мелкие детали – уже и не помню, почему я поехал именно к нему и что делали. Чай, наверное, пили, болтали о всякой ерунде. Водки серьёзные молодые люди тогда не пили – совсем. Я, например, впервые попробовал в двадцать лет. Когда того же Илью провожали в армию, в магазине «Ветеран» «взяли» (было такое слово) на шестерых пять бутылок венгерского шампанского «Олимпия» – и те не допили. Помню, в телевизоре метались бесконечные клоны «Ласкового мая», всякие Ромы Жуковы в спортивных штанах и кроссовках с люрексом, довольно дико выглядевшие на фоне по-советски ещё зажатых ведущих, в роговых чёрных очках и пиджаке, застёгнутом, казалось, на горле. Сейчас, кстати, такие (я про очки) носит Ксения Лошак, чтобы казаться умной. Рождавшаяся на наших глазах россиянская культура пёрла из всех щелей, как забытая на кухне опара. Почему-то было понятно, что это надолго.
Уже перед самым началом вечерних новостей я добрался до дома. За исключением свиридовской мелодии, зачинавшей вечер, содержание той программы «Время» выпало из памяти. Судя по всему, ничего хорошего там не рассказывали. С той же серьёзностью и обстоятельностью, с какой до этого они рассказывали про рекордные надои, плавки и обмолоты зерна, телеведущие просвещали население относительно ударных темпов роста организованной преступности, воздушного терроризма и окраинного сепаратизма. Разве что покажут хохочущего и ещё свежего бывшего партбосса Ельцина – по моему, ему одному тогда было весело. В общем, всё как обычно, как вдруг, словно чёртик из шкатулки на экран выпрыгнул «первый президент» Горбачёв, который вопреки своей фирменной манере – говорить косоязычно и путано, но зато обильно – как-то быстро и доходчиво объяснил населению, что поскольку некие граждане, собравшись в Беловежской пуще, распустили Советский Союз, то и он, Горбачёв Михаил Сергеевич, слагает с себя полномочия Президента, поскольку руководить ему больше нечем. В общем, всем спасибо, все свободны.
И что? А ничего – гром посреди зимы не грянул, земля не затряслась, святые заступники на улицах не появились. На худой конец даже свет в квартирах не погас. По моему никто даже и внимания не обратил – стали дальше смотреть какой-нибудь «Взгляд» или «Музобоз». Жизнь продолжалась.