Утром после завтрака я расплатился за гостиницу и, пересчитав купюры в своём кошельке, убедился, что они растаяли «в тумане льдинкою». Мой вояж в Навои и Самарканд превышал возможности финансирования командировки; и это было справедливо. Тарифы в СССР для командированных были такие: 2 руб. 60 коп. за каждые сутки командировки, причём день отъезда и день приезда квалифицировались как один день, плюс проезд до пункта назначения и обратно, плюс расходы на гостиницу.
Как правило, этих копеек не хватало, и я в отдельном отсеке кошелька держал заначку. Я открыл это отделение кошелька и потрогал сотенную бумажку, сладостно захрустевшую от моего прикосновения. Владимир Ильич Ленин бросил с неё на меня косой взгляд. Конечно, по сравнению с сотенной ассигнацией старой России, так называемой «Катенькой», её номинация не шла ни в какое сравнение, но всё –же... Сотня с Лениным была заветной мечтой миллионов трудящихся Советского Союза, получавшим её в среднем за месяц упорного труда на благо родины. Она была и мечтой воров-отщепенцев, не желавших работать и предпринимавших усилия, часто превосходивших по своим затратам труд на производстве. Я вспомнил одну статью из всесоюзной газеты, автор которой подсчитал доход от разбойной деятельности какой-то банды грабителей и убийц. Так вот, в среднем их доход составил чуть больше сотни в месяц на рыло. Правда, «узбекское дело» по махинациям с хлопком, которое только что было закрыто, дало его организаторам миллионы рублей.
Но в нём были замешаны крупные чины, поэтому и размах был несопоставим.
Я вышел на улицу, спустя некоторое время всё-таки дождался такси и приехал в аэропорт. К моему великому удивлению в такси работал счётчик, и я заплатил по нему в два раза меньше, чем моему интеллигентному водителю, подвозившему меня к гостинице. Не успел я вытащить ноги из машины, как обнаружил этого интеллигента, который опять «случайно» находился в аэропорту. Я его понял – он жил тем, что ловил таких вот лопухов из Краснодара. Но я не стал ничего говорить ему. Он ведь так красочно рассказывал мне о Самарканде, так позаботился – и, главное, небезрезультатно, о том, чтобы меня разместили в гостинице, что от него у меня осталось только тёплое впечатление. А потом, я помнил русскую пословицу, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
Несмотря на то, что была суббота, у касс аэропорта было пусто. С целью экономии средств я заказал билет сразу до Краснодара, но на самолёт, летевший в Ташкент. Это давало мне не только экономию средств, но и дополнительные преимущества. Во-первых, я имел возможность первым зарегистрироваться в Ташкенте, так как был транзитным пассажиром. Во-вторых, таких пассажиров в случае необходимости могли вне очереди поселить в гостинице при аэропорте.
Так или иначе, но ближе к вечеру я ступил на землю Ташкента, этого легендарного города. Его история расплывается в веках. Известно только, что уже в 4 веке он стал упоминаться в древних рукописях. В конце 19 века Ташкент вошёл в состав Российской империи. После русско-еврейской революции 1917 года он некоторое время был столицей Туркестанской АССР, а в 1930 году стал столицей Узбекистана. Так что, революция сделала из Ташкента лидера, а узбекский народ приобрёл идентификацию как нация.
Во время Великой отечественной войны Ташкент получил известность, не меньшую, чем Сталинград или Ленинград. Конечно, он не пережил то лихолетье, что досталось этим городам, но его значение невозможно переоценить. Константин Симонов с любовью писал о Ташкенте. Жаль только, что он почти ничего не рассказал о самом городе, его архитектуре, памятниках, исторических личностях. Из его повествований я смог только убедиться, что в холодные зимы первых двух лет войны температура этого тёплого города опускалась так низко, как никогда. Однако это не помешало развернуть в городе промышленное производство и выпускать нужную фронту технику. На ташкентской киностудии трудились сотни людей самого важного мирного фронта – информационного и идеологического.
На моей памяти – в 1966 году произошло одно трагичное для Ташкента и его жителей событие – мощное землетрясение, разрушившее половину, правда, в основном старых зданий. После войны в Средней Азии уже было подобное трагическое событие – землетрясение в Ашхабаде, которое унесло десятки тысяч жителей. Как и тогда вся страна кинулась на помощь пострадавшим.
Из газетных публикаций я слышал, что центральная площадь Ташкента, носящая имя Ленина, была реконструирована и приобрела соответствующий столице Узбекистана облик. И я мечтал внимательно рассмотреть этот новый лик.
Самолёт из Ташкента в Краснодар уже ушёл, поэтому я зарегистрировался на следующий рейс, выпросил место в небольшой гостинице при аэропорте, как транзитный пассажир, и отправился гулять по Ташкенту.
Добрался я до главной цели своего визита – площади Ленина на троллейбусе. В тот период времени все автобусы, трамваи и троллейбусы Советского Союза были переведены на самообслуживание пассажиров. Если раньше на самом высоком месте сидела толстая тётка и по-хозяйски покрикивала на пассажиров, чтобы они гнали свои монеты, то теперь в каждом транспортном средстве была установлена будка с билетами. Каждый пассажир подходил, бросал в прорезь деньги, отрывал билет и гордо занимал своё место в проходе, или куда смог пробраться. Кроме того, для тех, кто купил абонемент, были устроены компостеры – такие штуки, которые пробивали дырочки в талонах на проезд.
Ты отрывал проездной талон, пробивал его в этом устройстве и ехал спокойно. Цена проезда была такова: в трамвае – три копейки, в троллейбусе четыре копейки, а в автобусе – пять копеек. Но, несмотря на такую смехотворную цену, находились пассажиры, ездившие на халяву, зайцами. Мы строили коммунизм, а эти «зайцы» всячески мешали достижению великой цели, разрушали стройную систему экономических отношений.
В ташкентском троллейбусе стояла будка с билетами; я подошёл к ней, бросил четыре копейки, оторвал билет и сел, рассматривая красоты города. Через некоторое время водитель объявил остановку, и я, услышав имя Ленина, стал выходить через среднюю дверь. Но не тут то было! Водитель открыл только первую дверь и через неё на улицу стали просачиваться пассажиры. Я, не поняв юмора, закричал водителю, чтобы он открыл среднюю дверь. Услышав русскую речь, он тотчас выполнил мою просьбу. Вместе со мной с весёлым хохотом выскочили три парня. Только тогда я усёк, что снова нарушил узбекские экономические отношения. Оказывается, никто не пользовался методом самообслуживания. Водитель и впускал и выпускал пассажиров исключительно через первую дверь, и каждый входивший платил за проезд мимо кассы прямо в его справедливые руки. Это создавало некоторые неудобства из-за длительности процедуры, но «зайцы» напрочь исключались.
Я прошёлся по красивейшей площади Ташкента, увидел магазинчик промышленных товаров и зашёл в него. Моей целью был ташкентский сувенир. После недолгих поисков я остановился на тюбетейке. Конечно, тюбетейка в некотором смысле олицетворяла мусульманство, но одновременно, и народы Средней Азии. Поэтому я, откинув в сторону свой атеизм, стал разглядывать товар. Тюбетейки были на разный вкус и кошелёк. Я нашёл нечто оптимальное, купил тюбетейку и сразу же надел её на голову.
Побродя по городу и повосторгавшись строителями, отстроившими город, точнее, его центральную часть, я увидел базар и понял, что просто обязан привезти в Краснодар дыню. Неожиданно для меня цены на ташкентском базаре оказались намного выше, чем в Карши. Тем не менее, я купил себе огромную дыню, предупредив продавца, что он берёт на себя ответственность за весь узбекский народ перед населением города Краснодар. Продавец поклялся именем Мухаммеда, что краснодарцы никогда не ели таких дынь, и я, успокоенный, приобрёл себе бесподъёмный груз. Теперь нахождение тюбетейки на голове было юридически оправдано.
Наступило воскресенье, последний день моей командировки, и самолёт помчал меня на запад моей Родины. Чем хорошо передвижение с востока на запад, так это тем, что при определённой скорости самолёта разница поясного времени исчезает. Таким образом, отправившись днём из Ташкента в Краснодар, я прилетел в него практически в то же время. Три часа жизни были мне возвращены движением Земли.
Мы вышли из самолёта, сели в вагончик и подъехали к зданию краснодарского аэропорта. В узком проходе образовалась небольшая очередь и внезапно для себя я услышал, как один из пассажиров сказал: «А вон за тем узбеком в тюбетейке».
Я внимательно осмотрел толпу и не увидел никого в тюбетейке, хотя узбеков было немало. Мужчина имел в виду меня. Я посмотрел на него, ожидая увидеть растерянность, поскольку, по моему мнению, я нисколько не походил на узбека. Однако он нисколько не удивился, рассмотрев мою русскую физиономию. Больше того, по его реакции я понял, что она только подтвердила догадку, что перед ним – настоящий узбек.
В первый момент я хотел разубедить его, но немного подумав, решил промолчать. «Хрен с ним, пускай я буду для него узбеком! В конце концов мы все немного узбеки».
Проходя через длинный зал краснодарского аэропорта, я автоматически глянул на свой отражение в каком-то стекле и изумился. На меня смотрел настоящий загорелый узбек в новенькой дешёвой тюбетейке и с огромной дыней в авоське.
Теория марксизма-ленинизма исходила из постулата необходимости слияния всех наций планеты в единый народ, поскольку только тогда мог наступить век единения и согласия. Век коммунизма. В этом предположении есть свой смысл, ибо сородичи обычно лучше относятся друг к другу, чем к другим.
Этот постулат подтверждала и моя поездка в Узбекистан. Не успел я побыть там всего неделю, а уже стал, хотя бы по внешнему виду, настоящим узбеком.
Я торопился предстать в новом облике перед родными и, главное, угостить их дыней, настоящим узбекским чудом. И пусть самаркандские шахматисты не помянут недобрым словом краснодарца, обыгравшего их в чайхане. Во всяком случае, я навсегда запомню их настоящий шахматный азарт, их бесплатный чай и рахат-лукум. Нет, не чай и рахат-лукум, а гостеприимство.