см.ФОТО:1. Государственный академический театр драмы, имени А. С. Пушкина.2.Клуб академии.3.Могила А.В.Суворова.
Начиная с третьего курса, когда стала появляться малейшая возможность, я стал пытаться приобщиться хоть в малой степени к тем возможностям, которые предоставляла «культурная столица» Советского Союза. Конечно, в первую очередь надо отметить, что уже и в те времена нам не по карману было посещение дорогих премьер в театрах и кино. Тем более, что как раз подоспела «перестройка», со всеми ее «благами», но кое - что мы с женою все же успели посмотреть и послушать.
В академии имеется свой клуб. И на некоторые мероприятия, не пользующиеся особой популярностью среди пресыщенных горожан, нас отправляли по принуждению. Надо ведь было как - то приобщать нашу серую в основном массу, к великой советской культуре. И я хочу здесь поблагодарить тех, кто нас к этому принуждал, потому что нисколько не жалею о том, что успел еще познакомиться с некоторыми классиками музыки, театра и кино. Увидеть их живыми.
Так например:
Соломон Борисович Фогельсон (1910 - 1994), советский поэт-песенник. Вот что он рассказывал нам о себе:
- С детства писал стихи, немного учился музыке.
С 1935 г. по 1946 г. служил на Балтике, в Театре Краснознаменного Балтийского Флота. Для спектаклей театра иногда требовались песни, а так как этот военный театр находился в Кронштадте и его связи с профессиональными поэтами Ленинграда были затруднительны, приходилось надеяться только на свои силы.
С первых дней войны коллектив театра был разбит на концертные бригады для выступлений на кораблях действующего флота. Одну из бригад возглавлял я, Фогельсон.
Рассказывал нам свою биографию, периодически прерываясь на исполнение очередной песни. И сам же себе аккомпонировал. Многие из его песен пел с душой советский народ, не зная, кто их автор.
Когда он выступал перед нами, дедушке уже было семьдесят пять годков, но еще выглядел бодрячком. Чувствовалась моряцкая закалка на всю жизнь. Ведь принимал, с его слов, непосредственное участие в боях с фашистами. Будучи в звании старшины, совмещал работу в концертах, с командованием зенитным расчетом на эсминце. Неоднократно бывал на волосок от смерти, когда отбивал со своей зенитки налеты вражеской авиации, поэтому у него в первую очередь имеется большой цикл песен, посвященных службе на флоте:
- В тумане скрылась милая Одесса ,
Золотые огоньки.
Не горюйте, ненаглядные невесты,
В сине море вышли моряки…
Или:
Синие очи,
Далеких подруг!
Ой вы ночи, матросские ночи,
Только море, да небо вокруг!
"Если опять над морями взовьется сражения дым - мы знаем, что Родина, Родина с нами, а с ней мы всегда победим..."
Истинный зенитчик, которые служат по принципу: «Сами не летаем и другим не даем». У него имеется и огромный раздел, песни которого посвящены военным летчикам:
-Пора в путь-дорогу дорогу дальнюю,
Дальнюю, дальнюю идем
Над милым порогом
Качну серебряным тебе крылом…
Или:
-Дождливым вечером, вечером, вечером, Когда пилотам, скажем прямо, делать нечего...
- Пускай судьба забросит нас далеко, пускай...
Ты к сердцу только никого не допускай.
Следить буду строго,
Мне сверху видно всё,
Ты так и знай.
В общем концерт был интересным, приятным и познавательным. Удивительно было смотреть на живую историю. Мелодии, которые сопровождали нас с детства, здесь наполнились смыслом и душой. От всей души и мы, стоя аплодировали автору –исполнителю, неоднократно.
Еще один претендент на общесоюзную, как минимум, славу, запомнился мне, но уже, увы, со знаком минус. Как и большинство шутов гороховых, этот тоже представитель израильского народа. Розенбаум Александр. Хотя я позже сталкивался с перекрученной его же соплеменниками, фамилией. Там вместо розен, звучало разъе, без «Н». И видимо он давно того заслужил.
Был у нас на курсе Игорь Скоробогатько. Потешный такой курсант. Киевский суворовец, как теперь модно говорить, тусовщик. Тусовался он где - то, все время, часто в ущерб учебе. Вращался и в каких -то богемных кругах. Дошло как - то раз до того, что перешил свою форменную сорочку. Острые уголки воротника переделал в закругленные, а галстук превратил в подобие шнурка. И так пришел на занятия. При этом настойчиво пытался доказать, что такой стиль в форме вполне соответствует велению времени. То есть уже тогда, видимо, ростки чертополоха от Юдашкина в военной форме пытались пробить монолит армейского бетона.
Намного позже все мы узнали, что и у определенного процента мужеского пола он имел успех. Да и «пользу» для организма разных травок не отрицал, и от них не отмахивался, что и сократило его век в довольно раннем возрасте, но в данном случае это к делу не относится.
Так вот этот наш завсегдатай в определенных кругах, уболтал, с его слов, бывшего медика, а ныне "великого" певуна, покривляться пару часиков перед бывшими коллегами. Хотя и при погонах. Розенбаум в 1968—1974 годах учился в Первом медицинском институте в Ленинграде. До сих пор ежегодно даёт там концерты. По случайности его исключили из института, но в армию не взяли по причине плохого зрения. Розенбаум пошёл работать в больницу. Через год восстановился в институте и закончил своё образование.
В 1974 году, сдав экзамены, получил диплом врача-терапевта общего профиля. Его специализация — анестезиология и реаниматология. Пошёл работать в скорую помощь ((водителем!)). Семейная жизнь Розенбаума началась рано, но продлился первый брак недолго.
Уже через год снова женился, на этот раз на своей однокурснице Савшинской, и у них родилась дочь . У Розенбаума не было выбора между профессией врача, по которой он уже отработал пять лет и не нашёл в ней себя, и эстрадной карьерой, где он, якобы, подавал надежды. Был сделан выбор в пользу музыки.
Непонятно, как не имея ни ума, ни голоса, можно определиться, туда где тебя никто не ждет. Видимо, слава и заслуженные лавры, соплеменника, В.Высоцкого, лишала его сна и аппетита. Слухи о выступлении «знаменитого» барда в клубе, разлетелись мгновенно. Приглашались все желающие, без билетов, на «халяву». Видимо, с рекламной целью, решил Александр Яковлевич порадовать наш слух. Пользуясь случаем, пошли и мы с супругой. Зал был набит под завязку, но место и нам нашлось, недалеко от сцены, в шестом ряду.
Концерт у него был разбит по циклам. Сначала, как для медиков, все что касалось медицины:
-Слыву я доктором в народе,
До сих пор гуляю на свободе,
Мой халатик в чемодане,
Стетоскоп всегда в кармане,
Голову при случае займем.
По утрам гуляю по палатам,
Мысленно больных ругаю матом,
Стар и млад идут лечиться –
Переполнена больница –
И откуда черти их несут.
Головы не надо в медицине.
Дело все в одном пенициллине:
Лей больному, сколько можно
Внутривенно и подкожно,
В musculus gluteus и per os.*
Если рентгенологом ты станешь
– Не жалей казенные лучи.
Дай больному сто рентгенов,
Чтоб смутировали гены,
Только сам смотри не облучись.
Нас нигде не сеяли, не жали,
В деканатах нас не уважали,
Помним из того, что знали:
Ligamentum inguinale* – вот и все,
Что мы когда-то знали…
Слова народные, но упорно выдаваемые за свои.
Затем цикл афганский, как модный в тот период, потому что там можно было заработать дешевую популярность, ни разу не глотнув афганской пыли.
В Афганистане, в черном тюльпане,
C водкой в стакане мы молча плывем над землей,
Грозная птица через границу ,
К русским зарницам несет наших братьев домой.
Никогда погибшие русские, оказывавшие интернациональную помощь народу Афганистана, не были ему братьями.
Лошадино – еврейский цикл длился намного дольше всех предыдущих…
В один из дней с улыбкой на губе,
В широком, как шаланда, экипаже,
До Лейбы, не последнего из граждан,
Доехал Ося, ничего себе.
В горошек "Киса" стиснула кадык,
Манжеты только утром, как от прачки.
Лейба Маркович почувствовал задых,
И слабость членов, как во время качки…
Народ из присутствовавших в зале, периодически волнами наплывал к сцене, у кого были с собой фотоаппараты, чтобы лично запечатлеть восходящую «звезду» шансона. Я имел неосторожность тоже к ним примкнуть. И тут у певуна видимо терпение оборвалось. Он снял с шеи ремень гитары, и завопил дискантом вместо своего обычного баритона:
-Да сколько же можно меня фотографировать? Вы меня отвлекаете! Вот как будет перерыв, приходите в комнату отдыха, и я вам специально попозирую!
Мы, оказавшиеся в тот момент на виду у своих знакомых, почувствовали себя крайне неловко. Как оплеванные, быстренько растворились в своих рядах.
Если бы он в самом начале своего выступления остановил процесс фотографирования, это было бы понятно. А так полтора часа значит терпел, а тут взорвался.
И я, конечно, в антракте подошел к той комнате, где их «королевское» высочество опочивало, но за многочисленной толпой поклонников к сидящему на диване, в плотном окружении своей пархатой родни певуну, было не пробиться. Пришлось плюнуть на затею «клацнуть» плешь Розенбаума в упор.
Перекурил и вернулся на свое место, с которого потом и сделал тот снимок, который разместил в оглавлении.
Потом был еще один, последний, затяжной цикл из блатного зэковского жанра, но меня уже ни его песни, без смысла, ни тусклая манера исполнения не интересовали, как бы он не напрягал жилы на своем лбу, но до Владимира Семеновича, ему было очень далеко.
Народ расходился с этого «концерта» в непонятке. То ли это было какое - то агитационное шоу, то ли театр одного клоуна. Были в этом клубе концерты и других, менее раскрученных и малоизвестных «звездочек», поэтому на них и останавливаться не стану.
А вот самостоятельно ходили, например, на «машину времени». Концерт проводился на стадионе питерской дворовой футбольной команды «Зенит». Шуму и спецэффектов было много. Толпа присутствовала огромная, но «Новый поворот» я все же расслышал. Он у меня тогда ассоциировался с горбачевским поворотом, а потому вызывал скептицизм.
Или, например, побывали в одном из концертных залов Ленинграда. Ходили послушать «Барабан» Николая Гнатюка. Хороший, спокойный и благожелательный концерт.
Незадолго до их смерти, успели посмотреть шоу-концерт в большом концертном зале «Октябрьский» под названием "Веселый театр Штепселя и Тарапуньки." Точнее, Юрия Тимошенко и Ефима Березина.
Назывался он «Двухкомнатная комедия со всеми удобствами»
«Моя хата не с краю». Я слышал о них с детства. Сначала слушал их выступления по радио, затем в широком потреблении появились телеящики. И вот довелось под занавес их непростого жизненного пути повстречать и на сцене. Это, конечно, были монстры эстрады. Умели они держать публику от начала и до конца представления.
Театры… Не могу похвастаться, что мы с супругой, были какими- то заядлыми театралами, но по- возможности старались побывать хоть в некоторых из них. Как - то так случилось, что первые билеты мы приобрели в государственный академический театр драмы имени А. С. Пушкина, хотя питерцы называют его Александринкой, или Александринским по традиции. Так он был назван в честь супруги императора Николая І, Александры.
Здесь мы посмотрели «Чайку» А.П.Чехова и даже классический балет «Лебединое озеро».
Вторым и относительно часто нами посещаемым, был так называемый
« Ленком», сокращенно от «Ленинского комсомола». Нам тогда посчастливилось в живую видеть такие величины, как: Армэн Джигарханян, Олег Янковский, Валентин Гафт, Евгений Леонов , Александр Абдулов и многих других, которые стали общеизвестными немного позже.
В заключении просто перечислю театры, где мы побывали только по одному-два раза: им. Ленсовета; им. Комиссаржевской; театр «Музыкальной комедии»; Малый драматический; Ленинградская консерватория им. Н.А.Римского-Корсакова, оперная студия; Ленинградский государственный мюзик-холл.
Но больше всего мне нравилось посещать музеи и картинные галереи. Здесь я мог в тишине и без помех, подолгу наслаждаться тем или иным произведением искусства. Первые посещения эрмитажа были в составе взвода, но это не то. Совсем не люблю бежать толпой из зала в зал. Да еще и при этом следить за подчиненными, чтобы никто не отстал, не потерялся.
Это так, были предварительно-ознакомительные посещения. Примерно, как смотреть прилет в Петербург гоголевского кузнеца Вакулы, и его визит к царице, в Зимний дворец. Блеску много, глаза разбегаются, ошеломление и никакого запоминания.
А вот когда сам, или с женой, это совсем другое дело. В течении дня, от картины к картине, медленно, от шедевра к шедевру. С разного расстояния. Я любил смотреть, стоя вдалеке и подходя ближе. И хотя оригинал картины А.А.Иванова «Явление Христа народу» хранится в Москве в Лаврушкинском переулке, но эскизы этой картины имеются в Государственном Русском музее, теперь Санкт-Петербурга. Можно было часами стоять только возле этих эскизов, рассматривая выражение лица каждого присутствующего в картине персонажа отдельно.
Двадцать лет своей жизни отдал мастер этому творению. Писал он ее в Италии. Под нее готовили отдельный специальный зал-павильон. Перевозили с большими предосторожностями. За пятнадцать тысяч рублей приобрел ее для музея император Александр ІІ.
Иоанн Креститель — один из центральных образов этого произведения. Его значение здесь вырастающее еще и потому, что Христос согласно самому сюжету — изображению момента появления отодвинут далеко в глубь картины, и поэтому воспринимается зрителем в общих контурах его фигуры, спокойной и величественной, кажущейся особенно значительной, благодаря строгим линиям горных отрогов, служащих фоном. Лицо Христа можно рассмотреть лишь с некоторым усилием. Фигура же Иоанна выдвинута на передний план картины и здесь главенствует. Его благородный, вдохновенный облик, исполненный суровой красоты, героический характер, который отчетливо выступает в контрасте со стоящим рядом женственным и изящным Иоанном Богословом, воплощают представление Иванова о пророке — вожде народа, глашатае истины.
Я был также ошеломлен на всю оставшуюся жизнь, когда следуя из одного зала в другой, в том же Русском музее, на одном из поворотов, внезапно столкнулся с картиной И.К.Айвазовского «Девятый вал». Представьте себе, что вы спокойно, о чем - то глубоко задумавшись бредете в тишине музея, и вдруг, из окна размером два на три метра на вас катит огромная морская волна. И при этом она настолько натуральная, что можно даже испугаться. Хорошо, что до встречи с оригиналом, я видел неоднократно репродукции этого творения. Несколько раз потом специально еще посещал этот музей, чтобы насладиться именно этой картиной. А первый раз минимум полчаса не сводил глаз своих с этого шедевра. Подходил и отходил, с разного расстояния и под разным углом зрения любовался реальностью воды и лучами солнечного света. Чуть ли не пальцем пытался пощупать сине зеленую, прозрачность бурлящего моря.
Противостояние людей и стихии — вот основная тема произведения.
Айвазовский выбрал самый страшный момент разбушевавшейся стихии: сияющее чудовищными всполохами небо, огромные морские волны — и посреди этого люди, уже потерпевшие кораблекрушение и спасающиеся на обломках мачт и бревен, которых вот-вот накроет высоченная пенистая волна. Люди в отчаянной борьбе с мощной стихией — но как им противостоять ей, справятся ли они… Ответа нет. Здесь показана лишь эта, отчаянная человеческая борьба и мощь природы.
До глубины души меня потрясла еще и одна могила. Как- то, возвращаясь из ночного дежурства в одной из клиник, оказался на станции метро рядом с Александро-Невской Лаврой. Это что - то вроде пантеона, где похоронены цари, их отпрыски и их самые вельможные слуги. Иду по длинному залу-склепу. Мраморные стены, полы и потолки. Тихо, как и положено в царстве мертвых. Живых почти никого не наблюдаю. По правой стороне зала, в длинный ряд выстроились пышные надгробия. Ангелы и ангелочки разных размеров и конфигураций. Изобилие золота и украшений через десяток метров пути начинает приедаться.
И вдруг, случайно, мои глаза упираются в три слова на полу. Весь пол выложен в черно-белую шахматную клетку из мраморных плит.
Вижу надпись: « ЗДЕСЬ ЛЕЖИТЪ СУВОРОВЪ». И все, больше никаких излишеств.
На шестом году пребывания, посещение некоторых мест, типа Эрмитажа, даже приелось, потому что после того, как я там побывал вначале по принуждению со взводом, потом по личному интересу, неоднократно сам, а когда стали приезжать родственники и друзья, которые тоже в первую очередь, желали взглянуть на Зимний дворец, то иногда уже это и раздражало.
Ради «спортивного» интереса, дважды побывал в «Золотых кладовых». Больше всего впечатлила демонстрировавшаяся там на то время выставка «Скифского золота». По словам экскурсовода, цена некоторых экспонатов была выше, чем весь золотой запас Советского Союза. Потому что в плане своей раритетности, они были бесценны. По всему залу и возле самых ценных предметов, там стояли милиционеры с укороченными автоматами Калашникова. Современное стрелковое оружие рядом с тысячелетними ценностями вызывало удивительные ассоциации.
Например, как это так, что на семидесятом году существования самой «справедливой» власти на земле, приходится опасаться каких то «людей», которые могут посягнуть на народное достояние, даже с учетом того, что на дворе стояла «перестройка» этой власти, якобы, в лучшую сторону.
Ну, да Бог с ней, с этой "Кладовой золота». Мне нужно было заканчивать учебу и свое затянувшееся пребывание в «культурной» столице «социалистического» рая.
- Главное, не успехи в учебе. Не «красный диплом» или «золотая» медаль по выпуску. Главное, красная морда и правильное распределение! - твердили нам знающие люди, с первого дня нашего здесь пребывания, но я по какой - то, видимо, своей врожденной безалаберности, не обращал на эти предупреждения никакого внимания. И был уверен, что Родина знает, где лучше применить меня с наибольшей эффективностью.
-Как жаль, что ты оказался в десантных войсках, - открыто говорил мне мой бывший начальник по службе в полку,- если бы ты был в обычной пехоте, я бы по распределению забрал тебя к себе.
В душе я с ним соглашался, но в то же время, ощущал силы обойтись в будущем и без покровителя. И сильно ошибался. Без минимальной поддержки сверху или со стороны, в армии, оказывается, просуществовать невозможно, но об этом чуть позже. А пока пойдем еще, доучимся до конца.
В musculus gluteus и per os.*-, в ягодичную мышцу, и в ротовую полость.
Ligamentum inguinale*- паховая связка.
Продолжение следует.