Тлетворное влияние культуры перевод с англо-францу

ТЛЕТВОРНОЕ ВЛИЯНИЕ КУЛЬТУРЫ
 (Авторизованный перевод с англо-французского Евгения РЕМ)

Предисловие переводчика

Роман Чейз-внучки и Сименона-сына «Тлетворное влияние культуры» известен на западе около двадцати лет. Он выдержал более десяти переизданий, дважды был экранизирован, а пьеса, созданная Шарлем Чейз-Сименоном прошла по сценам всех ведущих театров Европы. Почему это выдающееся произведение детективного жанра до последнего времени не было известно в России, сказать трудно. Возможно, это издержки нашего не простого времени (Фарос, перестройка, Чубайс и проч.).
Когда я впервые взял этот роман в руки, то откровенно испугался, - это было то самое, что у нас грубо называют «кирпич». Более восьми сотен страниц!
Но сам роман мне понравился, и я в полном смысле слова загорелся желанием перевести его на русский язык. Редакция журнала «Экумена» поторапливала меня, просила закончить перевод в течение года. Однако гонорар обещала начать выплачивать только после завершения пятидесяти процентов перевода. А чем жить полгода?!
Возникла идея значительно сократить область перевода: убрать вторичные и параллельные сюжетные ходы, значительно сократить число действующих лиц, убрать длинноты, всевозможные рассуждения и отступления авторов романа.
Но уже перевод первых двух глав показал, что при таком подходе теряется слишком многое из того, что составляло достоинства романа. И тогда я решился сделать авторизованный перевод, что-то вроде «Энеиды» Ивана Котляревского. Перенес место действия из штата Вашингтон в нашу страну, а библиотеку Конгресса США заменил на библиотеку федерального округа в городе Рубежанске. Труднее было с именами. В романе «Тлетворное влияние культуры» действующих лиц больше, чем в «Войне и мире» Льва Толстого. Конечно, в авторизованном переводе их гораздо меньше, но тем не менее достаточно, чтобы при замене их на русские имена, отчества и фамилии не возникло у некоторых читателей впечатления, что речь идет о конкретных ныне здравствующих личностях. Нет и нет! Если такие совпадения и есть, то я со всей категоричностью заявляю, что это чистая случайность.
И последнее. Мне неоднократно приходилось сотрудничать с литературным отделом Одесской киностудии, и это не могло не сказаться на моем авторизованном переводе романа  Дж.Х. Чейз-внучки и Ж. Сименона-сына. В результате получился, как мне представляется, неплохой киносценарий шутливого детективчика с многочисленными убийствами и любовными интрижками. Насколько мне удалась эта затея судить читателю и потенциальному режиссеру фильма.
Евгений РЕМ


КНИГИ  И  НАРКОТИКИ
 Что было, то и будет,
и что делалось,
то и будет делаться,
и нет ничего
нового под солнцем.
Книга Еклезиаста, стих 9

Чаптер 1. Первый труп

В Бохайской библиотеке Елена Абрамовна Персик работала давно, даже очень давно. Тех, с кем она начинала, большей частью уже и в живых не было, а Елена Абрамовна все работала и работала. Многие библиотекари думали, что она вообще работала со дня основания библиотеки, хотя это и совершенно невероятно, потому что, на самом деле, библиотека была основана более ста лет назад.

И Елена Абрамовна вполне обоснованно считала себя старейшиной библиотеки и даже полноправной ее хозяйкой. Шутка ли, шесть директоров она пережила. И переживет, надо полагать, еще не менее трех, потому что директорам свойственно уходить то ли на пенсию, то ли на повышение, а Елена Абрамовна как была библиотекарем, так им и осталась.

Каждый день в семь часов утра она приходила на работу, по-хозяйски делала полный обход библиотеки, попутно гоняя нерадивых уборщиц. Несмотря на свои древние годы, она нередко и среди рабочего дня ходила по библиотеке и без стеснения делала всем замечания, не взирая на должности. Поэтому ничего удивительного в том, что именно она первой обнаружила в библиотеке труп.

Как-то спускаясь по лестнице с третьего этажа, она увидела, что дверь в хранилище на втором этаже открыта. Такого не должно быть! «Опять эти молодые вертихвостки бросили дверь открытой!» – сердито проворчала Елена Абрамовна, зашла в помещение и прикрыла за собой дверь.

– Кто здесь? – громко спросила она.

Ответа не последовало. Елена Абрамовна прошла за стойку и чуть не упала, наступив на чью-то руку. Ухватившись за стойку, она едва удержалась на ногах. Прямо под нею лицом вниз лежала женщина, под левой лопаткой торчала рукоятка здоровенного ножа. На спине убитой, рядом с рукояткой ножа, лежала записка. Крови почти не было. Тут же валялось несколько книг.

Елена Абрамовна, ни капельки не испугавшись, спокойно взяла записку и прочитала. Записка ей очень не понравилась, и не тем, что там было написано, а тем как безграмотно это  было написано. Целых две орфографических ошибки в двух коротких фразах! Пропущен предлог, не хватает запятых.

«До чего же безграмотно, просто ужас», – подумала Елена Абрамовна, брезгливо поморщилась и взяла трубку телефона, который стоял на стойке. Позвонила в приемную и попросила соединить с директором библиотеки. Когда директриса отозвалась, Елена Абрамовна сначала прочитала ей записку: «Не лесь сука не свои дела. Все равно мы всорвем вашу паршивую библиотеку». И только после этого сказала о трупе.

Молодая директриса (имеется в виду, как директриса), назначенная на эту должность всего два месяца назад, услыхав новость, тихо ойкнула и сказала, что в милицию сообщит сама.

– А кто это? Вы узнали? – Спросила она.

– Нет. Наверное, кто-то из молодых.

– Позовите Колотайло. Это наверняка из ее отдела. Она опознает. Только никому больше не сообщайте, а то паника начнется. И ничего там не трогайте руками!

Светлана Петровна Колотайло, маленькая, кругленькая, как говорится давно  не девочка, но шустрости было ей не занимать. После звонка Елены Абрамовны она буквально скатилась, словно колобок,  с третьего этажа. Только глянув на лежавшую на полу женщину, Светлана Петровна зажала рот рукой, выкатила глаза и тихо сказала, непривычно растягивая слова:

– Это же Оксана Прилипенко. Она работала у меня в отделе, но вскоре вышла замуж и ушла от нас три или четыре года назад. Как она могла здесь очутиться? И с книгами?

Дверь скрипнула, вошла директриса. Это была довольно симпатичная, невысокая, чернявая женщина с узким лицом. Но все в библиотеке уже знали, что она обладает большим, очень большим бойцовским характером, который непонятно каким образом вмещался в этом небольшом теле. Она никогда не нервничала, никогда не кричала, но всегда добивалась своего. Казалось, что ее девизом были слова Бернарда Шоу: «Я ни на чем не настаиваю, но пусть все будет по-моему».

Был случай, когда всех сотрудников библиотеки просто поразила ее сила воли. Провожали они тогда в Петербург на повышение бывшего заместителя директора библиотеки. Обращаясь с прощальным словом к собравшимся ее проводить, Татьяна Валентиновна Шмидт умело и даже талантливо довела всех своими воспоминаниями до слез, причем вполне искренне плакала и сама. И только директриса спокойно сидела и с улыбкой поглядывала на рыдающий в голос зал.

– Кто это?  – Обратилась она к Светлане Петровне. – Вы узнали?

– Конечно, узнала. Это Оксана Прилипенко. Она работала в нашем отделе года три назад. Как она могла очутиться здесь, понятия не имею.

В это время дверь в очередной раз скрипнула, и дежурный библиотекарь ввела  четырех мужчин и женщину в форме. У одного из вошедших в руках был небольшой чемоданчик.

– Светлана Ивановна, – обратилась к ней директриса, – а «скорая» пусть подъезжает через двор. Не то мы всех читателей распугаем.

Минут через десять пришла «Скорая помощь». Санитары уложили труп женщины на носилки, накрыли простыней и понесли его через черный ход. Но когда процессия проходила по коридору мимо кабинета главного бухгалтера, дверь неожиданно резко распахнулась и ударила санитара, идущего первым,  по руке. Он невольно разжал руку, и труп выпал из-под простыни прямо на пол.

Главный бухгалтер, Лариса Всеславовна, увидев на полу труп, сказала «Ой!» и улыбнулась. При этом ее прекрасное лицо в обрамлении светлых волос еще более похорошело.  Но буквально сразу же, без всякого перехода, она всхлипнула и вернулась в свой кабинет, плотно прикрыв за собою дверь.

Услыхав грохот падающего тела, в коридор стали выглядывать сотрудники из других кабинетов: бухгалтера, редакторы, экспедиторы. Короче, в коридоре случилось целое столпотворение. Женщины вздыхали, ахали, охали, кое-кто начал уже вытирать платком глаза, безжалостно размазывая дорогую орифлеймовскую тушь. А оказавшаяся случайно здесь Большая Света, по кличке Манюня, даже попыталась упасть в обморок, но шедший за носилками врач вовремя предупредил эту совершенно ненужную сейчас акцию, ловко пыхнув ей в лицо чем-то очень лечебным.

Кое-кто из пользователей библиотеки, как принято теперь называть читателей, заметил и милицию, и «Скорую помощь», и начал проявлять признаки нездорового любопытства. Но им объяснили, что просто у одной из пожилых сотрудниц случился приступ почечных колик, и ее увезли в больницу. Народ быстро успокоился. И библиотека продолжала работать в обычном режиме.




Чаптер 2. Библиотека федерального округа

Крупнейшая библиотека города Бохайска являлась одновременно и главной библиотекой федерального округа и содержала почти три миллиона единиц хранения. Здесь находились книги, журналы, рукописи, подшивки газет, старые граммофонные пластинки, видеокассеты, CD-диски и многое другое. Для того, чтобы разложить все это невообразимое богатство, необходимо было иметь более ста километров полок. А для того, чтобы разместить такое количество полок под одной крышей, надо было  иметь огромные площади. Если же этих площадей не хватало, как это имело место в библиотеке округа, то в некоторых местах образовывались целые завалы книг, связок журналов и подшивок газет.

Самая большая библиотека Бохайска располагалась в нескольких зданиях еще дореволюционной постройки. Главное из них, где хранился основной фонд, когда-то принадлежало купцам Ступниным. Собственно это был их торговый дом. Поэтому в здании сохранилось множество переходов, лестничных маршей, небольших помещений, всевозможных закутков. Все это к тому времени, когда произошли описываемые здесь события, было завалено книгами чуть ли не до потолка. Так что там, как говорится, сам черт ногу сломит. Хотя зачем ему ломать ногу, если он и так хромой?

И не удивительно поэтому, что многие сотрудники использовали библиотеку в качестве хранилища некоторых своих личных вещей «особенного» свойства. Так, в советское время, когда, как теперь стало известно, в нашей стране не было секса, здесь прятали добываемые с трудом и опаской журналы «Playboy» и «Penthouse». Кто-то хранил самиздатовские издания Галича, «Доктора Живаго» Пастернака, «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына и другие опасные в то время книги.

Однажды, когда директором библиотеки была прямолинейная, как ствол карабина, коммунистка Матлеева, кто-то обнаружил спрятанную кем-то пачку презервативов. В то время их называли «резиновыми изделиями № 1», чтобы, надо думать не путали с галошами. Шум был превеликий. Поисками виновного  тщательно и очень долго занимались все, вплоть до горкома партии. Но выявить конкретного владельца «изделия № 1» так и не удалось.

Таким образом, спрятать в библиотеке какой-нибудь небольшой предмет было несложно. А если его, этот предмет, упаковывали наподобие связки старых журналов или подшивки газет, то успех был обеспечен.

Чаптер 3. Личность потерпевшей

Оксана Прилипенко, как выяснилось по документам отдела кадров, проработала в библиотеке в общей сложности не более трех лет. Причем, на самой рядовой должности и как-то особо она не проявила себя на работе. Но у нее была броская, яркая внешность и читатели ее выделяли. Она была выше среднего роста, стройной, с длинной шеей, небольшой изящной головкой, а та часть ее тела, которая расположена, как обычно бывает, южнее спины, имела ощутимые на глаз размеры. Читатели мужского пола по достоинству оценивали этот факт и старались обращаться именно к ней.

Естественный румянец ее щек на фоне смуглой кожи прямо-таки пунцовел. Губки в разумную меру полные, небольшой ровный носик, черные довольно широкие брови и карие, темно-орехового цвета, глаза. Все это в совокупности производило впечатление не только на мужчин. В ее жилах явно текла то ли цыганская кровь, то ли украинская. А, возможно, что это была их гремучая смесь.

Свои достоинства Оксана знала отлично и умело пользовалась ими. Однажды сотрудницы библиотеки были просто шокированы, когда она пришла на работу с большим круглым значком на груди, на котором крупная четкая надпись гласила «Уж замуж невтерпеж». Да что там гласила? Предлагала, звала, манила, обещала!

И предложения посыпались, словно льготы на депутатов Государственной думы. Очень скоро нашелся читатель, сделавший ей конкретное предложение. И практически сразу же после регистрации брака Оксана ушла из библиотеки. Где, чем и как она прожила три года до своей нелепой гибели в хранилище уже покинутой ею библиотеки, никто не знал.

Чаптер 4. Цыганская слобода

Еще в 1956 году по инициативе тогдашнего генсека ЦК КПСС Н.С. Хрущева был принят закон об обязательном оседлом образе жизни цыган. В городе Бохайске, как и во всех крупных городах России, появилась своя Цыганская слобода. Сначала шатры, потом сборные Бог весть из чего дома. Современная Цыганская слобода в Бохайске состояла из полутора  десятков добротных коттеджей, в которых проживали состоятельные цыганские семьи. Образование цыганской слободы в современном ее виде явилось результатом криминальной деятельности цыган, а конкретно – торговле наркотиками.

Никто не видел цыган рабочих строительных профессий, цыган шоферов-дальнобойщиков, цыган, занятых выращиванием укропа или редиса. Но все видели цыган с картонкой на груди «Куплю ваучер», «Куплю золото» и т.п. Про гадальщиц и говорить нечего: в каждом аэропорту, на каждом железнодорожном и автовокзале их десятки. Это всегда женщины, причем от юных лет до откровенных старух. Они нагло пристают к пассажирам и даже преследуют, если заметят малейшее колебание потенциальной жертвы.

Однако в последние годы гадание перестало быть серьезным источником дохода, это скорее развлечение и способ времяпрепровождения для женщин. Настоящий же доход и даже сверхдоход приносит торговля наркотиками, которой занимаются мужчины.

А так как этот вид деятельности подпадает под уголовную ответственность, то ему неминуемо сопутствуют и всевозможные другие виды антиобщественной деятельности, вплоть до войны мафиозных групп за сферы влияния, за транзитные пути, за рынки сбыта. Известно, что чем больше денег, тем легче преступить закон, и даже пойти на убийство.

Конечно, правоохранительные органы вели борьбу с наркокурьерами и наркоторговцами. Но вяло и безынициативно, даже не пытаясь достать главарей. И лишь когда случались разборки с убийствами, органы как бы просыпались и, продрав глаза, бросались в гущу событий, толком не разобравшись, кто да что. Результат, как все знают, бывал самый что ни на есть минимальный. Сошки попадали в тюрьму, им давали срока на полную катушку. А мафиозная головка тем временем готовила новых наркокурьеров, отрабатывала новые транспортные пути и нанимала армию новых, как правило, молодых наркоторговцев. И все оставалось по-старому, до очередного ЧП.

Такое вот очередное ЧП недавно произошло в Цыганской слободе города Бохайска. Как выяснили задним числом в правоохранительных органах, торговлей наркотиками в Бохайске занимались две семьи, два клана. Пока шло развитие торговли, интересы обоих кланов как бы совпадали. Однако со временем им стало тесно на бохайских рынках и «точках».

В конце концов «теснота» привела к войне. Вдруг одновременно сгорело в слободе сразу два коттеджа. Приехавшие пожарные обнаружили там четыре трупа. А прибывшая по их вызову милиция обнаружила, что несколько цыганских семей, побросав свое имущество, скрылись в неизвестном направлении. Те же, что остались в слободе, явно затаились.

По факту поджега двух коттеджей, а что это был именно поджег, пожарные не сомневались, и по факту убийства четырех молодых цыган возбудили для начала два уголовных дела. Объявили розыск сбежавших цыган. А пока следствие замерло в ожидании хоть каких-то результатов.

Чаптер 5. Версии

У следственных органов по поводу описанных событий не было никаких версий. Пока во всяком случае. Никому в голову не приходило, что убийство молодой женщины в библиотеке федерального округа и события в Цыганской слободе могут иметь хоть какую-то связь между собой. Поэтому сначала это было три разных дела, которыми и занимались два  разных следователя.

А вот читатель, если захочет, может поломать над этим голову. Это, как вы понимаете, не чайнворд в газете «Антенна» разгадывать. Это гораздо сложнее. Да и небезопасно, потому что за каждым убийством стоит убийца.

Чаптер 6. Вопросы безопасности

Пока трое мужчин и женщина в форме работали в помещении книгохранения, в кабинете директора шел серьезный разговор про безопасность. Директриса привычно утонула в своем огромном качающемся кресле. По левую руку от нее сидели ее заместители, Надежда Константиновна Добрая, Геннадий Михайлович Деловой и, естественно, всепроникающая Светлана Петровна Колотайло. А по правую руку восседал следователь. Он поставил перед собой диктофон, включил его и стал задавать всевозможные вопросы.

Разговор был непростой. Прежде всего необходимо было найти ответы на два главных вопроса. Первый:  каким образом посторонний человек смог проникнуть в помещение библиотеки, минуя отдел контроля и учета, не попав на глаза дежурному библиотекарю? И второй, не менее важный: каким образом этот человек смог попасть в помещение хранилища, если ключ от его двери находится в отделе обслуживания и буквально постоянно на глазах у сотрудников этого отдела?

– Но у вас должен быть где-то и другой вход в библиотеку? – Спросил со значением следователь. – Не носите же вы поступающую к вам литературу через центральный вход?

– Литературу мы доставляем через двор, – пояснил Деловой.

– Значит, там есть и вход в библиотеку, – моментально догадался следователь. – Там у вас тоже сидит дежурный библиотекарь?

– Нет, – вынужден был признать Геннадий Михайлович. – Прежний директор Александр Иванович Забуреев хотел там поставить магнитный пускатель, но так это дело и не было выполнено. Денег не нашли.

– Значит, посторонний легко может проникнуть в библиотеку через двор?

– Ну, – замялся Деловой. – Вообще-то, нет. Во дворе постоянно находится кто-нибудь из наших сотрудников – плотник, сантехник, шофера, экспедитор, заведующая складом. Да и я там часто бываю.

– И тем не менее, – не отступал следователь, – как теперь уже нам ясно, несколько человек бесконтрольно прошли в библиотеку. Никто их не заметил и не остановил. А вообще-то через двор многие сотрудники входят в библиотеку?  Кто конкретно из сотрудников знает о том, что в библиотеку можно проникнуть через двор?

– Да все знают, – вклинилась в разговор Светлана Петровна. – У нас, когда ремонт был, так мы все ходили через двор. И читатели ходили через двор. У нас в то время там  и дежурные сидели.

– Тогда такой вопрос: имели ли место случаи хищения в библиотеке? Я имею в виду не книг, а имущество.

– Были, – опять заторопилась Светлана Петровна. –  В первый же год, как открыли буфет для читателей, пропала микроволновка.

– В милицию обращались?

– Конечно обращались, – попытался оттеснить Светлану Петровну  Деловой. – Пришли два милиционера, походили, походили, ничего не нашли, и на этом все закончилось.

– А вот неделю назад, – опять влезла Светлана Петровна, – у Лены Пушкинзон пропал телефон.

– Где пропал? – встрепенулся следователь.

– В зале периодики.

– Погодите, Светлана Петровна. – Вмешалась директриса. – Этот случай я лично расследовала.

– И каков результат? – поинтересовался следователь.

– Практически никакого. Сотрудницы утверждают, что, уходя, заперли дверь, и ключ унесли с собой. А когда вернулись, дверь оказалась открытой.

– Так! – Обрадовался следователь. – Выходит, что у кого-то из ваших сотрудников имеются дубликаты ключей. По-видимому, не у всех сотрудников и не всех ключей. Но если кому-то захочется, то он вполне может это сделать. Вернемся ко входу в библиотеку со двора. У кого достоверно были от той двери ключи?

– Сорок второй ключ есть у меня, – почему-то смутился Деловой, – и  всегда был у бывшего директора библиотеки Забуреева.

– А кто имеет доступ к этому ключу на вахте и в принципе мог бы изготовить себе дубль?

– Таких немало. Это заведующая складом Елизавета Викторовна, экспедитор Пузырев, кстати, тоже по образованию библиотекарь, плотник Глухов,  три наших шофера и сантехник.

– И все?

– Ну, еще главный бухгалтер Лариса Всеславовна, так как она ставит свою машину во дворе библиотеки. И, пожалуй, все. Или нет! Есть еще один сотрудник, который хотя официально доступа к этому ключу у него и нет, но он, пользуясь своим авторитетом, может взять у дежурной практически любой ключ. Это заведующий редакционно-издательским отделом Виктор Иванович Кучерявый. Он начинал у нас работать дежурным библиотекарем как раз в то время, когда вход был со двора, и вполне мог сделать себе дубликат еще в то время.

– Интересный факт. А вы не могли бы, – обратился следователь к директрисе, – как-нибудь так тонко выяснить, есть ли у Кучерявого сорок второй ключ?

– Я поговорю с ним, – сказала директриса, пожимая плечами, – но обыск делать я же не могу.


Чаптер 7. Американский след

– Версий, я так понимаю, никаких пока нет, но у нас есть две конкретные фигуры, – продолжал следователь.  – Это Оксана Прилипенко, к сожалению, она лично уже ни чем нам не поможет, и Виктор Иванович Кучерявый. Нет, нет, я не говорю, что он – подозреваемый. Но коль скоро есть фамилия, хорошо бы получше узнать, что это за человек, – и следователь посмотрел на директрису.

– Виктор Иванович сложный человек. Широко образован, практически три высших образования, кандидат наук. И очень активный, пожалуй, даже чересчур.

– Сколько ему лет?

– Он с тысяча девятьсот тридцать второго года, значит, – в этом году ему будет семьдесят два.

– И он все еще работает?

– И неплохо, в общем, работает. Но человек он неординарный и потому противоречив, и многие его поступки вызывают, мягко выражаясь, удивление. Расскажу об одном случае, который может вас заинтересовать. В июне две тысячи первого года, всего за три месяца до нападения террористов на торговый комплекс в Нью-Йорке, Кучерявый ездил в США. Причем, в библиотеке о его поездке узнали чуть ли не перед самой посадкой в самолет. Ему удалось, как он нам рассказал после, войти в доверие к руководству какой-то общественной организации, и он летал полностью за счет правительства США. Представляете?

– И это в шестьдесят девять лет! Любопытный факт. Я попрошу показать мне личное дело этого Кучерявого.

– Кстати, – директриса тонко улыбнулась, – на самом деле он не то, что не кучерявый, а как раз наоборот, он лыс, как колено. Светлана Петровна, сходите в отдел кадров и возьмите у Веры Викторовны личное дело Виктора Ивановича Кучерявого.

Через полминуты вернулась Колотайло и сообщила, что отдел кадров закрыт, а Бараевой нигде нет.

– Ладно, я сама схожу, – и Ирина Викторовна вышла из кабинета.

Дежурный библиотекарь Светлана Ивановна, подавая ей ключ от отдела кадров, сказала, что Бараева только что ушла по каким-то делам.

– Куда? Не знаю. Она нам никогда не сообщает куда идет.
 
Вскоре на стол перед следователем легла тонкая папочка и Трудовая книжка Кучерявого. Следователь углубился в изучение Трудовой книжки. Остальные сидели в напряженных позах ожидания. И лишь директриса чувствовала себя легко и свободно. Как бы посмеиваясь, она посматривала то на Делового, то на следователя.

– Значит, родом ваш Кучерявый с Украины, – констатировал следователь. – Любопытно, очень любопытно. Может быть, он и в оккупации побывал во время Великой Отечественной войны? А немцы взяли да и вывезли в Западную Германию, где уже в сорок пятом его освобождали как раз американцы, а? Любопытно, очччень любопытно. Надо будет мне встретиться с вашим Кучерявым. Но не сейчас. Пока рано. Что еще, по вашему мнению необычного в этом человеке?

– Он по полгода ходит в шортах, – снова впереди всех выскочила Светлана Петровна.

– Ну, причем здесь шорты? – Возмутилась директриса, укоризненно посмотрев на Колотайло. – Кстати, шорты ему идут. Он, видимо, в свое время занимался спортом и у него довольно приличная фигура располневшего штангиста. Но нас ведь спрашивают не об этом. Знаете, – она повернулась к следователю, – вас может заинтересовать его переписка. Кучерявый, насколько я знаю, переписывается со всем белым светом. Правда, он говорит, что ведет генеалогические поиски. Но теперь в свете, так сказать, вновь открывшихся обстоятельств, надо это тоже как-то прояснить.

– Пожалуйста, не делайте скоропалительных выводов, – предостерег ее следователь. – Ваш Кучерявый мне интересен, но не более того. Пока, во всяком случае. Вообще должен сказать. что на данном, начальном этапе расследования мне интересны все ваши сотрудники. Возможно, что некие  американские связи вашего Кучерявого что-то и значат. Однако нужны проверенные факты и правдоподобные версии. Зачем американцам взрывать вашу библиотеку? Нонсенс! На первый взгляд, конечно. А, кстати, ваша библиотека имеет контакты с американцами? С консульствами, с американскими библиотеками?

– Имеет, и весьма серьезные.

– А точнее?

– Еще в начале девяностых директор библиотеки Забуреев ездил на какую-то конференцию в Гонолулу. Там он познакомился с известным во всем мире библиотекарем Патрицией Полански. Потом эта дама приезжала в Россию и посетила нашу библиотеку. А чуть позже мы создали у себя сектор международного обмена, которым заведовала сотрудница Анибаня.
– Странная фамилия. Надо бы мне с ней тоже встретиться.

– Это практически невозможно.

– Как это невозможно?

– Года четыре назад она уехала в Израиль.

– Мда! Опять три-четыре года и еще одна страна. Ну, и клубок у вас, я вам доложу! А кто теперь, простите, командует международными связями вашей библиотеки?

– Командую, конечно, я, – слегка обиделась директриса. – А заведует сектором международного обмена молодая сотрудница Кашмарова, или нет, простите, Кукушкина.

Говоря это директриса посмотрела на Делового, как бы ища у него поддержки или призывая  в свидетели. В ответ Геннадий Михайлович слегка кивнул ей. Следователь Иванов все это уловил, внутренне усмехнулся, но не подал и вида

– И что это значит?

– Только то, что она недавно развелась с мужем и вернулась на свою девичью фамилию, _ пояснила директриса.

Чаптер 8. Выяснение отношений

Когда следователь Иванов вышел, директриса накинулась на Светлану Петровну:

– Что вы себе позволяете? Вас вообще здесь не должно было быть. Чего ради вы постоянно лезете со своими замечаниями? Кто вас просил упоминать эпизод с пропажей телефона у Пушкинзон? Какое он может иметь отношение к убийству Прилипенко? Вы меня сильно разочаровали. Идите в свой отдел и займитесь делом. Кстати, имейте в виду, что книгохранилище милиция может опечатать. Поэтому постарайтесь в течение остатка рабочего дня перенести наиболее часто спрашиваемую литературу к себе на верх. Хотя бы частично, потому что библиотеку закрывать мы ни в коем случае не будем.

Обиженная Колотайло выкатилась из кабинета директрисы, что-то бормоча себе под нос.

– Надежда Константиновна, проследите, чтобы переносом литературы занялись немедленно. Нужно привлечь сотрудников из других отделов, вплоть до бухгалтеров.

Наконец, директриса и Деловой остались в кабинете одни.

– Что вы думаете по поводу всего этого? – Утопая в глубоком кресле, спросила директриса.

Надо заметить, что в рабочее время руководство библиотеки строго придерживалось служебного этикета и между собой и с подчиненными разговаривало только на «вы». Это пошло еще от прежнего руководства, когда подчеркиванием этикета Забуреев и Шмидт пытались скрыть свои интимные отношения. И только бестактный Кучерявый всем в библиотеке говорил «ты», кроме директора, естественно. Было несколько эпизодов, когда Забуреев резко обрывал его, особенно злясь, когда речь шла о его заместителе Татьяне Валентиновне. Но нахальный Кучерявый упорно продолжал называть ее просто по имени.

Геннадий Михайлович покрутил головой:

– Даже не знаю, что и сказать. Самое разумное для нас в сложившейся обстановке не оценивать события, а думать о том, чтобы библиотека продолжала функционировать в прежнем режиме. По поводу опечатывания книгохранилища это ваша догадка или уже есть указание?

– Нет, указания пока нет, но я чувствую, что так и будет. Поэтому и дала распоряжение на перенос литературы. Правда, не представляю, где они ее будут складывать. Но самое печальное в том, что сколько бы они не перенесли, это будет малая толика необходимого, и уже с завтрашнего дня посыпятся отказы.

– Ирина Викторовна, а если нам устроить какой-нибудь ремонт? Чтобы отвлечь внимание читателей. Все еще помнят наш капитальный ремонт, который продолжался чуть ли не пять лет. Как думаете?

– Хорошая мысль, Геннадий Михайлович. – И директриса благодарно посмотрела на своего заместителя. «А ведь не дурак», - подумала она. А вслух добавила, - не исключено, что мы так и сделаем, когда прояснятся намерения милиции. Проведите предварительную подготовку, никого, конечно же, не посвящая, особенно Елизавету Витальевну, вы ее знаете – разнесет по всей библиотеке.


– У меня есть хорошие связи в строительных фирмах. Я договорюсь, чтобы рассчитали небольшую смету на профилактический ремонт книгохранилища. Тысяч на двести. Как думаете?

– Думаю, что такую сумму я смогу выбить в министерстве культуры. Но не зарывайтесь.

– Я понял. Сегодня же свяжусь с фирмой.

Чаптер 9. Поиск отпечатков

В то время, как в кабинете директора следователь беседовал с руководством библиотеки: пока, как сквозь заросли бамбука, он пробивался к человеку по фамилии Кучерявый, пока выяснял различные детали в поисках подходящей версии, его команда в составе трех мужчин и одной женщины в форме занималась поиском отпечатков пальцев.

Это было чрезвычайно трудное задание. Дело в том, что помещение, где хранятся книги, очень большое, фактически двухэтажное. А во-вторых, туда по несколько раз в день заходят за литературой сотрудники отдела обслуживания читателей. Поэтому отпечатков пальцев в этом помещении более чем достаточно. И чтобы выявить чужие отпечатки, очевидно, придется взять их у всех сотрудников отдела обслуживания читателей. Кроме того, в процессе расспросов выяснилось, что в этом помещении на вполне законных основаниях ежедневно бывает еще два человека: уборщица и сотрудница отдела автоматизации Людмила Александровна.

Женщина в форме отправилась в отдел обслуживания читателей за отпечатками пальцев. Но оказалось, что сотрудницы этого отдела работают в две смены. Потом выяснилось, что уборщицы работают только по утрам. Таким образом, сбор отпечатков только тех, кто имеет право бывать в хранилище, затянулся на три дня.

А поиски непосредственно в помещении хранилища показали, что на телефонной трубке имеются отпечатки только Елены Абрамовны. Все остальные она невольно стерла, когда звонила директрисе, а потом и Колотайло. На стойке, где стоял телефон, были обнаружены отпечатки пальцев Елены Абрамовны, директрисы, Колотайло и еще двух человек. Этих двоих предстояло выявить. Возможно, это  – свои.

И пока один из милиционеров занимался отпечатками, двое других начали тщательно просматривать пространство между стеллажами. Что они там рассчитывали найти, было непонятно. Часа через два, углубившись по первому этажу всего на треть его длины, за шестым рядом стеллажей, в тени второй лестницы на второй этаж, один из милиционеров обнаружил нечто и сказал: «Есть!». Второй тут же спустился к нему со второго этажа.

– Что там?

– А хрен его знает! Пакет какой-то. Ты, давай, сфотографируй здесь все, только руками не трогай – вдруг взрывчатка.  А я тем временем вызову Пса Ивановича – пусть понюхает. Возможно – это наркотики.

Возле самой стены справа лежал пакет, напоминающий годовую связку старых газет. Но увязан он был не так, как обычно, крест-накрест, а с двумя перекрестиями по длине. При такой перевязке невозможно вытащить ни одной газеты. А были ли это только газеты – еще вопрос.

Тот, кому поручили сфотографировать, сходил за фотоаппаратом и сделал несколько снимков. Но ракурсов было всего два – мешали стеллажи с книгами. 

Часа через два во двор библиотеки заехала еще одна милицейская машина. Открылась дверца, и из машины тут же выскочила маленькая вертлявая собачонка непонятной породы. Вслед за нею вылез здоровенный детина в гражданском. Он подхватил собачонку на руки и пошел вслед за встречавшим его милиционером.

Зайдя в хранилище, здоровяк перешагнул через три ступеньки, и опустил собачонку  на пол.

– Пошли, Иваныч, – позвал милиционер собачонку и пошел в глубь хранилища.

Подбежав к газетному пакету, Иваныч пару раз втянул носом воздух,  фыркнул и, заглядывая в лицо милиционеру, несколько раз звонко тявкнул.

– Ну, вот, – сказал милиционер, – теперь можно и руками трогать.

Он подхватил пакет и отнес его к стойке, рядом с которой стоял большой двухтумбовый стол. Тут же позвонили в кабинет директора и вызвали следователя.

Кстати, о нем еще не было сказано ни слова. И этот пробел следует срочно восполнить. Это был невысокий, щуплый потомок Моисея по фамилии Иванов. Звали его тоже типично по-еврейски, Иваном Соломоновичем. Он обладал невероятно буйной растительностью на голове, которую, растительность разумеется,  и не пытался усмирять. И еще он носил очки, отчего в общей сложности был очень похож на знаменитого физика Альберта Эйнштейна, о чем, он, Иванов,  безусловно, знал и чем в тайне гордился.

Вокруг стола все ждали следователя. Когда Иванов вошел, старший группы  подробно рассказал ему о находке. Он уже собирался вскрывать пакет, но следователь его остановил.

– Стоп! Надо подумать. Значит, нами установлено, что хранилище Бохайской библиотеки использовалось в качестве перевалбазы местной наркомафии. Отсюда первый вывод: угроза взорвать библиотеку – это типичная уловка, чтобы пустить нас по ложному следу. Зачем им взрывать собственную базу, да еще и собственный товар? Нет, здесь что-то другое. Скорее всего, это соперничество двух, а то и более банд наркоторговцев. А вот каких, нам и предстоит выяснить. Поэтому мы поступим так.

И он изложил старшему группы милиционеров свой план, а сам вернулся в кабинет директора библиотеки.



Чаптер 10. Оазис невостребованной любви

Библиотека федерального округа в Бохайске была не только крупным собранием книг, но и сосредоточением большого количества невостребованной любви. Здесь работало более двухсот женщин и считанное число мужчин: заместитель директора по АХО Деловой, экспедитор Пузырев, плотник Глухов, шофер Погоняйло и два-три компьютерщика. Последние из-за низкой зарплаты подолгу в библиотеке не задерживались, от силы полгода, поэтому захомутать их просто не успевали. Кроме Грустинского, который попался  красавице Валерии на взаимном выкуривании «верблюдов» или каких-то других зверушек и был элементарно повязан.

Заведующий редакционно-издатель-ским отделом Кучерявый в этом смысле не котировался вовсе из-за неприглядной внешности и возраста. А работающие на полставки сантехник и электрик давно, как говорится, вышли в тираж по причине пьянства и возраста.

Более половины сотрудниц библиотеки были свободны – либо вообще холостячки, либо матери-одиночки.

Женщинам библиотеки катастрофически не хватало мужского внимания. Каждый мужчина, попадавший в их поле зрения, рассматривался как потенциальный муж. И было несколько случаев, когда таковыми становились читатели. Причем, взять бы это социологам на учет, браки, как правило, оказывались удачными.

А вот из мужчин, что работали в библиотеке, наибольшим успехом пользовался, безусловно, экспедитор Пузырев. Высокий, плотный, слегка полноватый, он имел приятную, располагающую внешность. Но кроме внешних данных, Пузырев еще очень умело разыгрывал из себя эдакого простачка, хотя на самом деле был, как говорится, себе на уме. Крепкий семьянин, он в то же время не мог отказать ни одной женщине. Почти в каждом отделе библиотеки у него была своя любовь, из-за чего он не раз попадал во всевозможные истории. Но всегда легко выходил из них без видимых потерь благодаря нарочитой простоватости.

Однажды его попутал сам Деловой. А было так: Геннадий Михайлович в конце каждого рабочего дня обязательно обходил все помещения, следя, как сказали бы братья Стругацкие, за обесточенностью объектов и наличия запоров там, где им положено быть. Затем, уже выйдя из здания библиотеки, он осматривал его со всех сторон. На всякий случай.

Однажды при таком вот осмотре он обратил внимание, что в отделе абонемента на первом этаже виден отблеск света из внутреннего помещения. Не порядок! Вернувшись, Геннадий Михайлович прошел в отдел абонемента, и дверь оказалась незапертой. А заглянув во внутреннее помещение, он,  как говорится, остолбенел.

Между стеллажами стоял Сергей Пузырев со спущенными штанами. Перед ним присела Валя Уткина и самозабвенно делала ему минет. Одной рукой Сергей держался за полку с книгами, а другой жестко направлял действия любовницы. Он был здорово выпивши, да и процесс «делания любви», видимо, шел к завершению. Сергей постанывал и совершенно бессмысленными глазами смотрел перед собой, явно ничего не видя и не замечая.

Геннадий Михайлович, стараясь не шуметь, удалился. У него было смешанное чувство омерзения и чисто мужской зависти. Ему невольно вспомнилась где-то недавно прочитанная фраза: все всё могут знать, но никто ничего не должен видеть. Поэтому он сдержал себя и Сергею ничего не стал говорить ни на следующий день, ни когда-либо потом. Да если бы и сказал, кому бы это пошло на пользу? Сергею? Или его жене и дочке-отличнице? Или разведенке Уткиной, у которой дома рос без отца и практически без матери сын-лоботряс?

Геннадий Михайлович был по-житейски мудр и не любил делать людям неприятности. А с другой стороны, у него и у самого с некоторых пор, что называется, было рыльце в пушку. Правда, об этом пока никто не знал. Поэтому он с пониманием относился к естественным человеческим слабостям.   

Чаптер 11. Первый допрос Кучерявого

На второй день безрезультатного расследования убийства в кабинет к директрисе зашел следователь.

– Иван Соломонович, – обратилась к нему директриса, после приветствия, – у нас возникли проблемы с обслуживанием читателей.

– Какие проблемы? – Следователь сделал вид, что не уловил в голосе директрисы легкой иронии, когда она называла его по имени-отчеству.

– В хранилище, которое вы опечатали, находится огромное число книг повышенного читательского спроса. Мы за два дня сделали более полутора тысяч отказов. Посыпались жалобы, два раза уже звонили из Министерства культуры. Надо что-то решать.
– А мы и решаем. Мне вот сегодня надо поговорить с Виктором Ивановичем Кучерявым.

– Вы хотите сказать, допросить?

– Нет, нет! Пока только поговорить. Но без свидетелей. Вы позволите воспользоваться вашим кабинетом?

– Конечно. Мне позвать его или вы сами его вызовите?

– Лучше вы, чтобы и намека не было на какой-то там допрос.

Директриса позвонила. Минуты через две в дверях появился лысый толстячок в очках. На нем были плохо, а, скорее всего, давно неглаженные брюки и мятая рубашка, поверх которой болтался обтрепанный джинсовый  жилет со множеством карманов, наполненных неведомо чем.

– Приглашали или вызывали? – Радостно спросил он.

– Виктор Иванович, с вами хочет побеседовать следователь, который ведет дело об известном вам инциденте, случившимся  в нашей библиотеке.

– Ну, если дело только в этом, то могу сразу же вас разочаровать: лично я пока ни кого не убил. Все, так сказать,  еще впереди. Но отчего же не побеседовать? – И он уверенно прошел в кабинет и, не спрашивая разрешения, уселся напротив следователя.

«Какой неприятный, самоуверенный тип», – подумал следователь.

– А я пока вас покину, – сказала директриса и вышла.

– Меня зовут Иваном Соломоновичем, фамилия моя, как вы догадываетесь, Иванов. – Представился следователь. – Виктор Иванович, вы не могли бы рассказать мне о себе, так сказать для общего знакомства?

– Как на исповеди? Односторонняя откровенность? Почему именно я вас так заинтересовал? Уже есть версия, по которой я – главный подозреваемый?

– Пока такой версии нет. Нас интересуете не только вы. Нет, нет! Мы решили побеседовать со всеми заведующими отделами. Так что вы не первый и не последний.

– Ну, если я не исключение, то – вперед. Родился я в одна тысяча девятьсот тридцать втором году на Украине. Теперь это зарубеж, и мой родной сын, живущий на Украине и три его дочери, живущие там же,  – они теперь для меня, спасибо партии родной,  иностранцы.

– Какую партию вы имеете в виду?

– Коммунистическую партию Советского Союза, ясное дело.

– А при чем тут она?

– А при том, что именно она вырастила плеяду псевдодемократов, которые исключительно ради своекорыстия  развалили нашу страну, ввергли миллионы людей в беспросветную нищету, прихватизировали  всё что имеет хоть какую-то …

– Стоп, стоп, стоп! Эту тему давайте оставим. Мы же с вами не на митинге на площади Ленина. Давайте вернемся на Украину, где вы родились и провели детство. А когда началась война с немцами, вы где были?

 В Крыму же и был, в городе Симферополе. Моя мама работала там инспектором городской детской комнаты милиции. У нее даже личное оружие было.

– А в оккупации вы были?

– Причем тут оккупация?

– Да ни при чем. Просто интересно, потому что сам я ничего подобного не испытал.

– И радуйтесь! А мне пришлось пережить  и бомбежки немецкими самолетами, и бомбежки нашими самолетами. Вы когда-нибудь слышали звук падающей бомбы, когда видишь ее и, кажется, что она летит прямо на тебя? А виселицы и повешенных за шею на них вам не приходилось видеть? Мне не было и девяти лет, когда я увидел все это на главной площади города Симферополя. А знаете, почему у повешенных штаны мокрые?

–  Знаю. Я же закончил высшую школу милиции.

– А я об этом уже в восемь лет знал! – Почти закричал Кучерявый, и у него навернулись слезы.

– Ну, ну, ну, успокойтесь, Виктор Иванович. Выпейте воды, пожалуйста. У меня к вам остался всего один вопрос. Как случилось, что вас немцы не вывезли в Германию? Почти всех детей вашего возраста они вывозили в Германию. Или все же вывезли?

– Почти вывезли.

– Любопытно, как это?

– После того, как немцы заняли Крым, мы с дедушкой жили в Симферополе. Сильно голодали, очень сильно. Дедушка опух и едва ходил. Ранней весной тысяча девятьсот сорок второго года мы с дедушкой пешком пошли из Симферополя в Джанкойский район. Там жили немцы-колонисты. Дедушка владел десятком профессий, он стал чинить им сепараторы для перегонки молока. Ему платили салом, яйцами  и кукурузной мукой. Мы зажили сносно, даже кучеряво. Но тут на нас напала чесотка. Спастись при полном отсутствии мыла и лекарств не было никакой возможности. Дедушка пошел в немецкую комендатуру, сказал, что хочет с внуком ехать на работу в Германию. За это немцы нас вылечили от чесотки, посадили в товарный вагон и повезли в Германию. В этом поезде ехали только добровольцы. В дороге поезд часто останавливался, нас выводили погулять, кормили. Дедушка на каждой остановке уходил к голове поезда и разговаривал с начальником по-немецки. В результате, когда поезд подъехал к Диёвке, товарной станции города Днепропетровска, он замедлил ход, ворота нашего вагона открылись, и мы с дедушкой выпрыгнули. А поезд пошел дальше.

– Фантастика! И вашего дедушку не расстреляли?

– Представьте, нет. На второй день он пошел в военную комендатуру и сказал, что мы отстали от поезда. Его спросили, а кто вы по специальности, дедушка ответил – инженер-путеец. О! Инжиниер. В Германии инжениеры не нужны – будете работать на нас здесь. Так что в Германии мне побывать не и удалось. Немцы не расстреляли дедушку, зато наши дали ему двадцать пять лет лагерей.

– Спасибо, Виктор Иванович. Думаю, что этой информации о вас мне пока хватит. Если понадобитесь, я вас приглашу. Не возражаете?

– Да чего  там! Что я первый раз на допросе?

– Извините, не понял. В анкете у вас сказано: не судим и не привлекался. Откуда же допросы?

– Такова се ля ви, как говорят французы. Это было в зиму тысяча девятьсот пятьдесят второго года на пятьдесят третий. Я тогда был студентом Днепропетровского сельскохозяйственного института. Учился на зоотехника. Несмотря на то, что жил на одну стипендию и постоянно хотел есть, я много занимался различными видами спорта. Однажды преподаватель, зайдя в аудиторию, увидел меня стоящим в стойке на руках на его столе. Было много шума, меня едва не выгнали из института. Кто-то донес в КГБ. А там любили проштрафившихся, да еще и мать моя «мотала» тогда срок на Колыме. Вот всю эту зиму меня регулярно раз в неделю вызывали в КГБ и там, в полуподвальном помещении, ласково предлагали рассказать, кто и что говорит в нашей аудитории, не раздаются ли крики «Долой советскую власть!», дать характеристики сокурсникам и тому подобное. Я долго не мог понять, что со мной делают. Но чертовски повезло – в начале марта умер Сталин, и допросы сами собой прекратились.

– Да, Виктор Иванович, ваша жизнь богата приключениями!

– Что было, то было, как говорят по радио.

– Виктор Иванович, надеюсь, вы понимаете, что пока следствие не завершено, Вы не должны никому ничего говорить о нашем беседе?

Чаптер 12. Еще два трупа

Судя по фамилии и по отчеству, Елена Абрамовна Персик была чистокровной еврейкой. И это действительно было так. Как и  большинство евреев, она отличалась завидным постоянством в раз выбранной профессии.  Придя в библиотеку еще в девичьи годы, она никогда не изменяла ей. Библиотека стала для нее вторым домом. А может быть уже и первым. Все ее близкие родственники – и муж, и двое детей и внуки – все давно уже перебрались на историческую родину. И неплохо там устроились. Звали и ее. Елена Абрамовна летала к ним пару раз, но всякий раз возвращалась. Она уже просто физически не могла существовать вне своей библиотеки. «Я мечтаю умереть на рабочем месте», – не раз повторяла она сотрудницам. 

По-видимому, у Елены Абрамовны Персик было врожденное чутье на трупы. Шутка, конечно. Но уже на третий день после обнаружения первого трупа, она обнаружила еще два. Как и в прошлый раз, спускаясь с третьего этажа, она обратила внимание на то, что сквозь щели окошечка на входной двери в хранилище пробивается какой-то непонятный запах. Приблизив нос к самой щели и вдохнув, она чуть не упала, так у нее закружилась голова.

 «А ведь там два милиционера сидят», – вспомнила она, хотя ей этого, как и всем другим, знать не следовало.

Действительно, следователь Иванов, обнаружив три дня назад пакет с наркотиками, решил оставить его на месте и устроить засаду. Посадили там двух милиционеров в штатском, для большего правдоподобия на случай прихода незваных гостей, мужчину и женщину, вроде бы сотрудников библиотеки.

Спокойно, как и прошлый раз, Елена Абрамовна пошла к директору, чтобы доложить о своем открытии. Небольшими шажками, слегка приволакивая больную ногу, она пересекла буфет и углубилась в административный коридор.

Директриса сообщение Елены Абрамовны встретила тоже весьма спокойно, как бы даже ожидая его. И неудивительно. За эти дни на нее свалилось столько всякого, что ее уже ничто не могло удивить.

Довольно скоро приехал следователь Иванов со своей бригадой. Два милиционера одели противогазы и стали вскрывать дверь в хранилище. Следователь и директриса  благоразумно держались подальше. Елену Абрамовну вообще оставили за пределами видимости, хотя она и яростно сопротивлялась, ведь это именно она обнаружила утечку какого-то газа.

В помещении хранилища газ уже почти выветрился, милиционеры сняли противогазы, следователь и директриса вошли в хранилище. Оба милиционера, что дежурили в помещении, явно были мертвы. Мужчина очень высокого роста, навалился грудью на стол и, казалось, спал. А женщина, потеряв сознание, сползла со стула и лежала на полу в невероятно скрюченной позе.

Трупы вскоре увезли, а милиционеры взяли пробы воздуха и несколько наиболее растрепанных книг, чтобы определить количество втянутого ими яда, и сохранность его в книжных материалах.

Однако, прежде всего надо было определить место, откуда газ попал в помещение. Причем,  судя по величине помещения, это должно было быть большое облако. Или сильная струя, направленная на то место, где находились пострадавшие. После тщательного осмотра на потолке, точно напротив стола, было обнаружено небольшое отверстие.

Принесли лестницу. Следователь Иванов очень ловко забрался на самый верх, приблизил лицо к отверстию в потолке.

– Странно. Такое впечатление, что оно не сквозное. Или чем-то заткнуто. Магазов, найди-ка мне какую-нибудь палочку.

В углу Магазов увидел веник. Ни минуты не раздумывая, он распотрошил его и подал следователю одну веничную ветку. Следователь сунул ее в отверстие. Ветка уперлась во что-то твердое.

– Что у вас там сверху? – Спросил следователь у директрисы.

– Служебные помещения. Непосредственно над этим местом расположен генеральный каталог.

– Сидоров, останься здесь, запрись и никому не открывай. А мы пойдем посмотрим, что там наверху, куда ведет это отверстие.

Третий этаж был устроен так же, как и второй: сразу за входной дверью три ступеньки вниз. Помещение, открывшееся за ступеньками, напоминало собой комнату с высокими потолками, заставленную по периметру шкафами с каталожными карточками. Но карточек, очевидно, было так много, что один из шкафов стоял справа от входа, почти посредине комнаты.

– Придется его подвинуть, – осмотревшись, заключил следователь Иванов.

– Да вы что! – Изумилась директриса. В нем весу почти  полтонны. Чтобы его сдвинуть надо не менее четырех здоровенных мужиков, а у нас тут работают исключительно женщины. Да и вообще в библиотеке работает всего один мужчина, который мог бы принять участие в такой операции.

– Кто это? – Заинтересовался следователь.

– Наш экспедитор, Сергей Анатольевич Пузырев.

Чаптер 13. Второй допрос Кучерявого или
первый допрос Колотайло

Следователь Иванов, как обычно, сидел в кабинете директрисы на «своем» месте и ждал, когда ему найдут Кучерявого. Но в редакционно-издательском отделе сообщили, что Виктор Иванович ушел в типографию, а вот в какую он не сказал. И когда вернется, тоже неизвестно. Так что второй допрос Кучерявого явно срывался.

Следователь Иванов досадовал и лихорадочно искал, что бы ему еще такое сделать, чтобы, демонстрируя сосредоточенную занятость отработкой несуществующей версии, не потерять лицо. Он тщательно перебирал все, что у него уже накопилось по библиотеке и вдруг вспомнил активную усатую даму, которая во время его первой встречи с руководством библиотеки здесь, в кабинете директора, постоянно встревала в разговор.

Как же ее фамилия? У следователя Иванова был хорошо отработан известный метод для вспоминания имен и фамилий: надо было, сосредоточив внимание на образе или какой-то характерной черте искомого, не торопясь перебирать буквы алфавита. Но следователь Иванов не был бы самим собой, если бы и здесь как-нибудь не соригинальничал: алфавит он перебирал в обратном порядке. А вот в качестве характерной черты ему  вспомнилось, что фамилия усатой дамы была украинской, с окончанием на «о». На «ко»? Нет! На «о», на «о» … ага, на «ло» – вспомнил следователь Иванов. Итак, Я, Ю-ло, Э, Щипачайло, Ш? Ч! – Чикатило! Нет. Чихайло, Цекало, Хапайло? Нет, не то. Ф, У,  Тикайло, С, Рубайло, Ремыгайло, Помогайло? Все еще не то. Немыгайло, Мотайло, Л, Копайло, Колотайло? Да, да, Колотайло!

Следователь Иванов был по-настоящему горд за себя и за «свой» метод. Сработал же!

В этот момент вошла директриса.

– Кучерявого нет в отделе, он уехал в типографию и неизвестно когда будет. Да и в какую типографию он не сказал, мы ведь сотрудничаем с целым рядом типографий, в зависимости от вида издания.

– Понятно. А с Колотайло я могу встретиться?

– Сейчас узнаю, – и директриса позвонила в отдел хранения и обслуживания читателей. – Вам фатально не везет, она взяла «хозяйку». Это у нас так называется дополнительный день отдыха, который мы ввели по согласованию с комитетом профсоюза.

– Это вам фатально не везет, – обиделся следователь Иванов и вышел, не попрощавшись.


Чаптер 14. Цыганский след

Наконец, следователь Иванов получил с Украины, из небольшого городка Стрый, что в Львовской области, ответ на свой запрос по поводу Прилипенко. Оказалось, что действительно в жилах Оксаны Прилипенко текла гремучая смесь украинской и цыганской кровей. И настоящее ее отчество, оказывается, было не Богдановна, как значилось в документах отдела кадров, а Будулаевна.

И тут впервые следователю Иванову пришло в голову, что события в Цыганской слободе могут быть как-то связаны с убийствами в библиотеке. Ему захотелось срочно ознакомиться с делами по поводу поджега двух коттеджей в Цыганской слободе и убийства четырех молодых цыган.

Иван Наумович Петров, который временно вел оба дела по Цыганской слободе, был столь же волосат, что и Иван Соломонович, но явно превосходил его габаритами. Он был высок, кудряв, обладал заметным брюшком и потому был жутко вальяжен. Петрову понравилась версия Иванова о том, что все три дела взаимосвязаны, он поддержал его идею предложить руководству объединить их в одно производство.

Так родилась наконец-то некая конгломератная, но весьма правдоподобная версия. Суть ее состояла в следующем. Мафиозная группировка номер один занималась транзитом наркотиков из Средней Азии на Дальний Восток. В Бохайске ей нужна была надежная перевалбаза, где бы «товар» мог спокойно отлежаться до момента его расфасовки и реализации. И вот благодаря Прилипенко такой базой стала библиотека федерального округа. Но в то же время в Бохайске действовала и мафиозная группировка номер два, которая в основном специализировалась на реализации наркотиков, и ей тоже нужна была перевал-база. Причем, и это был один из ключевых пунктов версии Иванова-Петрова, действующими лицами обоих группировок были цыгане, представлявшие разные кланы.

Таким образом, по их версии выходило, что война между мафиозными группировками шла даже не за рынок сбыта, а всего лишь за перевал-базу «в лице» библиотеки федерального округа. Но даже и этого оказалось достаточно, чтобы убить трех человек в библиотеке и четверых в слободе.

Что же касается записки с угрозой взорвать библиотеку, то это был, скорее всего, отвлекающий маневр, чтобы направить следствие по ложному следу.

На приеме у начальства Иванов и Петров, кроме разработанной ими версии, изложили и свой план дальнейших действий, который включал следующие пункты: а) взять в разработку ряд сотрудников библиотеки: директрису, Кучерявого, Делового и Колотайло; б) засаду в книгохранилище библиотеки заменить на постоянно включенную скрытую видеокамеру; в) наблюдение за Цыганской слободой усилить, сделать его круглосуточным и с четырех точек; г) уточнить фамилии сбежавших из слободы цыган и объявить их в розыск.
Все четыре пункта вместе взятые требовали значительного увеличения численности группы. Однако начальство вынуждено было пойти на это, так как в городе после обнаружения в библиотеке еще двух трупов, пошли нехорошие слухи, более чем в два раза сократилось число посещений библиотеки, вот-вот могла начаться настоящая паника.

Руководить новой укрупненной группой начальство поручило старшему следователю прокуратуры Ивану Абрамовичу Сидорову, отчего в прокуратуре шутили, что Иванов со своим перевернутым алфавитом сам себя сделал младшим, ведь могла бы быть группа Иванов–Петров–Сидоров, а получилась Сидоров–Петров–Иванов. Так-то!

Шутили в прокуратуре и по поводу того, что все три следователя в группе были Иванами, хотя на самом деле были детьми Соломона, Наума и Абрама. Каких только чудес не бывает на свете! Особенно в правоохранительных органах.

Все эти шуточки, конечно же, задевали самолюбие следователя Иванова, но вида он не подавал. И никто в прокуратуре даже не подозревал, как он сам казнил себя за недостаточно полный запрос, отправленный в свое время на Украину, в г. Стрый. А ведь надо было не просто запросить национальность родителей О.Б. Прилипенко, но и о самих родителях не грех было сделать запрос.

Следователь Иванов составил новый запрос и, всячески страдая душой, показал его руководителю группы Ивану Сидорову. Внешне Иван Абрамович располагался точно посредине между Ивановым и Петровым Он был чуть выше среднего роста и  худощав. На собеседника он смотрел обычно, задрав голову и как бы нацеливая на собеседника, словно рог носорога, свой крючковатый нос.

Сидоров не стал унижать Иванова, не стал его упрекать за первый, недостаточно продуманный запрос. Более того, он похвалил Иванова, тут же подписал запрос, но сказал, что к начальству с его запросом он пойдет сам. Поэтому для Иванова осталось загадкой, каким образом хитрый Сидоров обоснует начальству необходимость повторного запроса. Ведь что ни говори, а Украина теперь не наша республика, это другая страна, и любые запросы, идущие через Интерпол, стоят денег и немалых. И не «капнет» ли Сидоров на неумёху Иванова? Все могло быть.

Чаптер 15. Тайная связь

Деловой был интересным мужчиной. Ему было под шестьдесят, но выглядел он на сорок пять, не более. Лицо имел моложавое, всегда тщательно выбритое; едва заметную полноту скрывал хорошо выглаженный костюм. Ко всему, он, действительно, был деловым и энергичным. Многим женщинам средних лет он нравился. И вполне мог бы завести интрижку в библиотеке. Давно и не одну. Но он как бы ждал своего часа. И ведь дождался!

В библиотеке Геннадий Михайлович пропадал с раннего утра и до позднего вечера, как будто у него не было семьи. Только Елена Абрамовна раньше него приходила на работу. Зато самым последним уходил Геннадий Михайлович. Такой распорядок дня предоставлял ему многочисленные возможности для устройства личных дел.

И вот три года назад в библиотеку на должность заместителя директора по организационным вопросам пришла Ирина Викторовна Прияткина. Ей было под пятьдесят. Сравнительно недавно она похоронила мужа, известного в Бохайске функционера коммунистической партии. Однако это печальное, в общем-то, событие не отразилось на ее миловидной внешности. У нее было двое детей, дочь и сын, но они уже были почти самостоятельными людьми.

Поэтому Ирина Викторовна полностью отдалась работе. Она часто засиживалась за бумагами до позднего вечера. И это, можно сказать, естественным образом сблизило ее с Деловым. После вечернего обхода библиотеки Геннадием Михайловичем заходил в кабинет Ирины Викторовны, и они по долгу беседовали. Первое время говорили в основном о делах, о проблемах, о библиотеке вообще. Потом начали рассказывать друг другу о себе, о своих семьях, о детях.

Постепенно эти ежевечерние разговоры становились все более доверительными. Не прошло и полгода, как их отношения стали интимными. Об этом в библиотеке знали всего двое – директор и его заместитель по науке. Причем, и Александр Иванович и Татьяна Валентиновна явно обрадовались, узнав об этой связи. Дело в том, что они несколько лет назад вместе с мужем Татьяны Валентиновны образовали русский вариант шведской семьи. Об этом знала вся библиотека. Сначала шептались по углам, потом стали говорить вслух и только, что пальцем не показывали.

Но «семья» оказалась крепкой и распадаться не спешила. Образование же еще одной любовной пары как бы снижало общественное давление на Забуреева и Шмидт. Обе пары стали чаще встречаться в кабинете директора после работы: говорили о делах, пили коньячок, фотографировались.

Одна из таких  фотографий  попала  в  редакционно-издательский отдел к Кучерявому. Могло показаться, что ничего особенного на ней и нет. Просто сидят рядом две празднично одетых женщины, а мужчины в строгих черных костюмах стоят сзади. Но! Но каждый мужчина властно положил свою правую руку на плечо сидящей перед ним женщины, как бы подтверждая свое единоличное право владения.

Фотография должна была пойти в журнал «Вестник библиотеки федерального округа». Но не оглашать же на весь федеральный округ интимные стороны жизни библиотечного начальства! Поэтому Кучерявый поручил компьютерному дизайнеру Оксане Артюшко тщательно вымарать шаловливые ручонки Забуреева и Делового. Что и было сделано. Но теперь еще два сотрудника библиотеки догадались об интимной связи Делового и Прияткиной.

Чаптер 16. Следователь Иванов думает головой

Почти неделя прошла в  некотором затишье. Следователь Иванов ежедневно бывал в библиотеке и стал там почти своим человеком. Он ходил по отделам, знакомился с сотрудниками, с их работой, подолгу сидел в отделе кадров, дотошно изучая личные дела. В конце концов он исключил из своего списка Делового, который вряд ли мог быть причастен к делу о наркотиках и убийствах в библиотеке. Остались трое: директриса, Кучерявый и Колотайло.

Директриса попала в список следователя Иванова после того, как он выяснил, что заведующая отделом кадров Вера Викторовна Бараева является ее родной сестрой,  главный бухгалтер, Лариса Всеславовна Лузгина – соседкой по даче, а секретарем у директрисы служит племянница главного бухгалтера. Конечно, сейчас не советские времена, когда «семейственность» преследовалась и искоренялась. Но тем не менее в государственных учреждениях не поощряется она и сейчас. Библиотека не может быть на семейном подряде. Чай, не ферма и не фирма!

Второй, Виктор Иванович Кучерявый, тоже продолжал интересовать следователя Иванова, особенно после того, как сорвался его второй допрос, хотя видимой вины Кучерявого в этом и не было.

Однако на первое место следователь Иванов безоговорочно поставил Светлану Петровну Колотайло. Что-то подсказывало ему, что не так она проста  – эта бывшая пионервожатая. Уже первое знакомство с личным делом подтвердило это предположение. И следователь Иванов решил, что независимо ни от чего, биографию этой женщины он должен детально изучить.

Оказалось, что Колотайло родом из того же города Стрый, что на Украине, в Львовской области. Так-так, подумал тогда следователь Иванов, – а, может быть, Прилипенко и Колотайло были знакомы еще до прихода Прилипенко в библиотеку? А если они родственники? Кто, кто? Прилипенко и Колотайло – вот кто! Конечно, это еще не решало бы всех вопросов дела. Но было бы очень любопытно.

Заглянув в справочники, следователь Иванов узнал, что город Стрый – один из старейших городов Украины, он известен с 1368 года. Население его составляет почти семьдесят тысяч человек. Там имелось два завода, две библиотеки, поликлиники, больница, дом быта и т.п.

Но главное было в другом: этот город лежал на пути из Западной Украины в Закарпатье. Следовательно, молдавские, румынские и болгарские цыгане с незапамятных времен кочевали через эти места и в ту, и в другую сторону. И оставляли следы здесь, естественно, не только колеса их кибиток.

Если удастся доказать знакомство, а еще бы лучше, размечтался следователь Иванов, родственную связь между Прилипенко и Колотайло, то объяснение событий в библиотеке получило бы значительное продвижение. Да и события в Цыганской слободе – тоже. А что если, продолжал мечтать следователь Иванов, а что если Прилипенко – дочь Колотайло? В этом случае одним из руководителей цыганской мафии в городе наверняка был бы муж Колотайло и одновременно отец Прилипенко. Значит, первым делом надо составлять еще один, уже третий запрос в далекий старинный город Стрый, что на Украине, с просьбой выяснить судьбу всех цыган старше, скажем, сорока лет и носящих имя Будулай. 

Чаптер 17. Исчезновение Колотайло

Через два дня после неудачной попытки допросить С.П. Колотайло следователь Иванов, позвонив директору библиотеки, узнал, что Светланы Петровны вот уже третий день нет на работе.

– А вы звонили ей домой? Может быть, она заболела?

– Звонила.

– И что?

– Никто не берет трубку.

– Она, что , жила совсем одна?

– Не знаю. Возможно, у нее кто-то и был.

– Адрес! – Закричал следователь Иванов.

– Что? – Растерялась директриса.

– Адрес ее срочно! – Так же нетерпеливо прокричал следователь Иванов.

– Сейчас возьму в отделе кадров. По-моему, это где-то на Тихоокеанской. Минуточку.

Минут через двадцать после этого разговора к серому многоэтажному дому на улице Тихоокеанской с воем подлетел милицейский «ГАЗик». Не успел он еще и затормозить, как из него выскочили два милиционера и следователь Иванов и кинулись к подъезду.

Дверь в квартиру Колотайло, как и следовало ожидать, была заперта, и за нею стояли во «фрунт» тишина и еще неясная угроза.

– Гершкович! Быстро понятых, – сказал следователь Иванов одному из милиционеров.

Поиск понятых в условиях раннего капитализма дело непростое – народ запуган, причем, милиции боится больше, чем мафиози. Милиционер Гершкович только минут через пятнадцать практически силой привел два божьих одуванчика. Старушки пугливо жались друг к другу.

– Давно живете в этом доме? – Спросил следователь Иванов.

– Тридцать девять лет, – в унисон пропели божьи одуванчики.

– Жилицу из этой квартиры давно знаете?

– Очень давно.

– Ничего такого за ней не замечали? Может, какие-нибудь необычные  гости к ней приходили? Цыгане, например.

– Приходил несколько дней назад один, такой черный, заросший и весь в золоте.

– Понятно. Мы вас берем в качестве понятых. Вам Гершкович объяснил ваши права? Понятно. Ломайте дверь!

В квартире Колотайло было тихо, тепло и уютно. Дверцы двух шкафов аккуратно прикрыты, постель не порушена,  посуда на кухне  вымыта. И лишь цветы на подоконниках слегка привяли. Никаких «таких» следов не было. Но и следов хозяйки тоже не было. Вещи ее все были на месте, за исключением, видимо, только того, что могло быть на ней.

Вывод был до обидного простой и потому совершенно непонятный: Светлану Петровну никто здесь не убивал, не пытал и не насиловал – она просто ушла. Сама ушла. Без принуждения. Но куда? Где ее теперь искать?

Чаптер 18. Живой думает о живом

Вечер. Восьмой час. Окна в кабинете плотно зашторены. Ирина Викторовна, утонув в своем глубоком кресле, не спеша перебирает бумаги на столе. Она явно чего-то ждет. Или кого-то?

Вскоре щелкнул замок в коридоре и на пороге появился Деловой.

– Милый, эти тоже запри.

Геннадий Михайлович послушно запер двери кабинета, подошел к Ирине Викторовне и обнял ее. Она прижалась к нему всем телом.

– Господи! Как я соскучилась по тебе. Эти ужасные события полностью выбили меня из колеи. Подумать только: в нашей библиотеке за четыре дня три трупа. Мне почему-то особенно жалко Прилипенко. Ты ее узнал? Она же при тебе работала в хранении? Такая молодая, красивая, ей бы жить да жить. Эти дурацкие наркотики. Ты не слыхал раньше о таких делах? Может быть, кто-то из молодых курит травку? Не замечал?

Ирина Викторовна из-под челки внимательно посмотрела в лицо Деловому. Однако Геннадий Михайлович, по-деловому занятый растегиванием ее платья на спине, не заметил этого взгляда. Он все больше возбуждался и ему было не до дипломатии. Его волновал совсем иной вопрос: где? опять на столе?

– Я приготовила тебе подарок. Впрочем, почему тебе? Нам обоим.

Она ловко выскользнула из рук Геннадия Михайловича, а заодно и из платья, открыла нижнее отделение одного из шкафов и достала аккуратно свернутую поролоновую подстилку. Развязала бечевку, расстелила ее тут же, у шкафа, и уселась на нее в заманчивой позе.

Геннадий Михайлович тем временем лихорадочно развязывал шнурки ботинок, мысленно проклиная супругу, которая купила ему эти ботинки со шнурками. Буквально содрал с себя  брюки, а галстук, заторопившись, снимать не стал.

– Да сними ты свою удавку, – весело смеялась Ирина Викторовна, – я никуда не убегу, успеешь.

Дальнейшие действия нашей пары многократно описаны в разных романах и натурально показаны во многих фильмах. Поэтому нет смысла описывать их еще раз. Сделаем лишь одно замечание: несмотря на нешуточную страсть, возраст давал себя знать и любовники «делали любовь» без изысков, простым деревенским способом.

Покончив с главным, Ирина Викторовна опять переключилась на события в библиотеке.

– Ты не ответил на мой вопрос: как думаешь, у нас в библиотеке курят травку?

– Насчет травки не знаю. А что курят, то это точно. Причем «усердствуют»  два отдела: хранения и справочно-библиогра-фический.

– Но там же одни женщины!

– А мужчины у нас и не курят.

– Странно! Как насчет ремонта в книгохранилище? Ты нашел подходящую фирму?

– И фирму нашел и предварительный договор заключил.

– Умничка, –  она ласково поцеловала Геннадия Михайловича в щеку. – И на какую сумму?

– Как ты и говорила, на сто девяносто пять тысяч.

– Умничка, – повторила Ирина Викторовна и опять поцеловала его в щеку. – Завтра прямо с утра с этим договором пойду в министерство. Предварительно я уже говорила с министром. Думаю все пройдет без сучка и задоринки.

Чаптер 19. Смерть бывшей
пионерважатой

Младшего сержанта Петю Загребайло с восьми утра поставили наблюдать за Цыганской слободой с северной стороны. Около девяти часов утра он засек группу цыганок, которые явно собирались на базар. Младший сержант с трудом, потому что цыганки, громко разговаривая, постоянно перемещались, пересчитал их. Для отчета. Оказалось шесть человек разного возраста.

Затем в течение всего дня ничего приметного не случилось. Ни мужчин, ни женщин не было видно. Только ребятишки бегали по дворам, выбегали на улицу и при этом, как и их матери, громко кричали. День был погожим, солнце светило во всю мощь. И младший сержант явно заскучал и даже осовел. Внимание его притупилось. Около шести вечера толпа цыганок возвращалась с базара. Они громко разговаривал, то одна, то другая опережала всех, разворачивалась и, жестикулируя, что-то громко говорила. Петя стал их пересчитывать, но все время сбивался. Чаще получилось почему-то семь. «Странно, наверное, я ошибся», – решил он.

Однако когда вечером в отделении он писал рапорт о своем дежурстве, то решил, что надо упомянуть об этом факте, даже если он и ошибся.

Часа через полтора его рапорт оказался на столе у старшего следователя прокуратуры И.А. Сидорова. А еще через сорок минут милицейский «УАЗик» подкатил к Петиному дому, и его буквально вырвали из объятий супруги и повезли в Цыганскую слободу.

Слобода была совершенно пуста, словно замерла в ожидании. Ни мужчин, ни женщин, ни детей.

– Показывай, в который коттедж они вошли.

– Да они разделились, но трое – я хорошо помню – зашли вон в тот, что в левом ряду.

Машина подъехала к воротам указанного Петей коттеджа. Из нее вышли следователь Иванов и несколько человек с автоматами и в масках. Петя и шофер остались в машине. На звонки никто не отозвался. Тогда трое с автоматами перемахнули через забор и открыли калитку изнутри. Следователь Иванов подбежал к двери коттеджа и нажал на звонок. Вновь никакого результата.

– Ломайте! Боюсь, что мы уже опоздали.

Группа ворвалась в дом. В первой  комнате стоял обеденный стол, из-за которого обедавшие, очевидно, выскочили в великой спешке. Несколько тарелок и рюмок были перевернуты,  на полу валялись две вилки, ложка и большой кусок лаваша.

А вот во второй, большой и хорошо обставленной комнате, почти посредине стояло кресло, в котором, свесив голову, сидела Светлана Петровна Колотайло. В воздухе стоял терпкий запах внутренностей живого существа. Руки ее были привязаны к подлокотникам кресла, а ноги – к колесикам, причем, в раскоряк и залиты кровью. Под ногами целая лужа несвернувшейся крови. Поперек кресла на подлокотниках лежал держак от лопаты, на который, очевидно, наматывали кишки несчастной. Даже видавшим виды милиционерам стало нехорошо.

Быстро убедившись, что никаких растяжек нет, следователь Иванов осторожно приподнял ее голову и заглянул в лицо. Веки Светланы Петровны слегка приподнялись. Глаза были  вполне осмысленные. Губы ее дрогнули, она пыталась что-то сказать. Следователь Иванов резко наклонился к ней. Но это продолжалось всего одну–две секунды. Веки медленно опустились, Светлана Петровна горестно вздохнула, и голова ее безвольно опустилась на грудь.

– Всё, черт подери! Опять опоздали. Иванов, вызови по рации криминалистов и скорую. Да, прикройте вы ее хоть чем-нибудь!



Чаптер 20. Семейный совет

В квартире Бараевых собрался семейный совет. Возглавляла его мать Ирины, она же, естественно, и мать Веры. Звали ее Анной Львовной. Это была пожилая, раздобревшая, но хорошо сохранившаяся женщина. Ее волевое лицо дышало энергией и решительностью. Пышные седые волосы стянуты в тугой узел. Очень простой, не броский макияж. Она сидела во главе стола, положив на стол руки. Ее узловатые пальцы были щедро унизаны золотыми кольцами с камнями и без.

Напротив нее сидели Вера, Ирина и Александр Бараев, муж Веры.

– Дети! Ситуация сложилась непростая. Фактически под угрозой ареста находитесь все трое. Для того, чтобы этого не произошло, придется кем-то пожертвовать.

– Что это значит, мама? – вскочил темпераментный Александр.
Это был большой черный мужчина. Типичное лицо кавказской национальности. Черные волосы с легкой проседью покрывали его смуглое лицо. Буйная шевелюра украшала крупную голову, но имела существенный дефект в виде самопроизвольно образовавшейся тонзуры.

– Сядь! – Резким, властным голосом скомандовала Анна Львовна. – Сейчас объясню. Нельзя допустить, чтобы повязали вас всех. А в СИЗО вы оба расколетесь, ты и твоя Вера. Выстоять там сможет  только Ирина, потому что она вся в меня. Ясно?

– Спасибо, мама!

– Не за что. Я тут прикинула и пришла к выводу, что пожертвовать нам придется Верой.

– Ну, почему я?! Чуть что, сразу Вера, Вера, Вера.

– Объясняю для особо одаренных. У нас в семье четверо детей: двое у Ирины и двое у вас с Александром. Так? Так. Из них только старшая дочь Ирины оперилась, да и та сидит дома. А троих-то надо еще учить и учить. Так? Так. Но для того, чтобы учить, нужны деньги и немалые. Я права?

Трое визави молча закивали головами.

– Ну а дальше совсем просто. Кто у нас зарабатывает деньги? Александр и Ирина. Значит, их-то мы и должны сохранить. Я понятно излагаю?

Трое визави вновь закивали головами.

– Вот, исходя из этого, мы  и должны распределить роли. Александру предстоит разыграть удивление и возмущение, когда станет известно об аресте его горячо любимой супруги. Он должен будет всячески помогать следствию. Для вида, конечно. Тебе ясно?

– Да ясно! Но не нравится мне все это.

– Ничего не поделаешь – придется смириться. Гораздо труднее будет Ирине. Она развела у себя в библиотеке такое кодло, что даже меня это бесит. Зачем было приглашать на должность главного бухгалтера эту длинноногую Ларису? А потом и вторую фотомодель, Наталью? Как ты теперь это все объяснишь, даже если будешь проходить только свидетелем? То-то! Однако надо выкручиваться.

– Я думаю, что ничего страшного в Ларисе и Наталье нет. Прежде всего, они же не в деле. Они абсолютно ничего не знают.

– Хорошо, если так.

– Во-вторых, Колотайло уже нет в живых.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю! Потом Кучерявый. Он в нашем деле случайный человек, мало чего знает и потому он мне совсем не страшен. Хотел, дурачок, подзаработать. Его просто надо подставить. С Верой в библиотеке мы уже давно ведем себя сугубо официально, даже без посторонних. От нее я открещусь. Единственно кто меня по-настоящему беспокоит, так это Костанжогло. Вот он, если заявится, может натворить дел.

– Никаких сведений о Будулае нет?

– Пока нет.

– Может, опять на Украину подался?

– Все может быть, но неизвестность меня беспокоит. С другой стороны гибель Прилипенко и Колотайло оборвала наши прямые связи с Цыганской слободой. И это в данной ситуации хорошо.

– Итак, дети, – Анна Львовна для усиления эффекта встала, – мы приняли, как сказал бы меченый, судьбоносное решение. Ты, Вера, сильно не переживай. Мы тебя не оставим. Тебе надо сыграть роль виноватой простой сошки. И все. Учитывая наличие двоих детей, ты можешь вообще отделаться условкой. Но ты должна признать свою вину, каяться и как бы помогать следствию. Надо все валить на тех, кого уже нет в живых. Поняла?

– Да поняла, что я всю жизнь козел, вернее коза отпущения.

Чаптер 21. Ключи от квартиры
Колотайло

Следователь Иванов был опытным сыщиком, может быть, не менее опытным, чем сам Пуаро. Он довольно быстро справился и с приступом тошноты, и с отчаянием, которое вначале овладело им. Оставив в комнате до приезда криминалистов и скорой помощи своего однофамильца, он стал методично осматривать двухэтажный коттедж.

На первом этаже кроме обеденной комнаты были еще кухня, санузел на два очка и ванная. Из коридора вели две лестницы, одна на второй этаж, другая – в подполье.

 «Сволочи, как живут! Наркодельцы проклятые!» – Невольно ярость захлестнула следователя Иванова. Сам он с женой и взрослой дочерью ютился в двухкомнатной квартире системы лысого кукурузника и уже лет десять стоял в очереди на расширение.

Заглянув в столовую, он убедился, что здесь кроме следов поспешного бегства ничего интересного нет. А вот кухня  его заинтересовала гораздо больше. Во-первых, если Светлана Петровна без сопротивления шла сюда, значит, она знала этих людей и, если опасалась, то не настолько, чтобы сопротивляться. А во-вторых, – рассуждал следователь Иванов, – цыгане народ дикий и потому вряд ли у них за обеденным столом сидят и мужчины и женщины. Это в таборе, у костра они там все скопом. А в доме, да еще и при деловых разговорах женщин, ясное дело, нет. Где же они были? На кухне! На кухню они завели и Светлану Петровну, догадался Иванов.

Столовую и кухню разделяла стена, в которой было специальное окно для подачи блюд и приема грязной посуды. Но оно было плотно закрыто на засов со  стороны кухни,  вход в которую вел из коридора.

Зайдя в кухню следователь Иванов прежде всего обратил внимание на то, что здесь не было того беспорядка, что в столовой. Обычная рабочая обстановка. Еще не зная, что надо искать, он внимательно с порога осмотрел помещение. Прямо напротив двери было большое окно с широким подоконником. Его привлек левый угол: огромный посудный шкаф закрывал собой с четверть окна. Следователь Иванов подошел вплотную к окну и заглянул в эту закрытую посудным шкафом часть подоконника.

Он не знал, что следует искать, но то, что он нашел, не удивило и не обрадовало. Оно взорвало его! Схватив, лежавшую в уголке связку ключей, он опрометью бросился на двор, вскочил в машину и закричал: «Гони!»

Шофер рванул с места:

– А куда гнать-то?

– К дому Колотайло на Тихоокеанской. Ты уже там был сегодня.

Чаптер 22. Необъяснимая гибель
Кучерявого

Когда машина подъезжала к дому, из подъезда выскочили двое мужчин. У одного в руках была связка газет. «Та самая!», – мысленно воскликнул следователь Иванов.

Увидев подъезжающую милицейскую машину, мужчины бросились бежать. Выскочив на ходу, следователь Иванов успел дважды выстрелить. Тот, который нес связку газет упал, но второй подхватил ее и  скрылся за угол дома.

Добежав туда, следователь Иванов увидел, как убегавший закинул связку в машину и вскочил в нее сам. Машина прямо упала в овраг, который был за домом. Но вскоре она показалась внизу, выехала на трассу и покатила на север в сторону Краснофлотского района.

Следователь Иванов вернулся к тому, кто лежал, уткнувшись лицом в землю. Здесь уже стояли милиционер Петя Загребайло и шофер. При падении с трупа слетела кепка и хорошо была видна недавно выбритая голова. На трупе была джинсовая жилетка, джинсы и старые белый кроссовки. Что-то знакомое почудилось следователю Иванову.

– А ну, переверните его!

Точно! Это был Кучерявый собственной персоной. Впрочем, не персоной, а трупом. Очки при падении у него слетели, и потому вся его бритая голова напоминала глобус. «Где-то я недавно  то ли читал, то ли по телику видел – кличка «Глобус», – подумал следователь Иванов, но вспомнить так и не смог.

Когда труп Кучерявого увезли, и повторный осмотр квартиры Колотайло закончился, следователь Иванов присел на край дивана и задумался. Итак, имеем уже пять трупов, причем два из них милиционеры. Это, так сказать, по нашей линии. Да плюс четыре цыгана в Слободе. Итого девять жмуриков за неполную неделю. Далее. Оба завернутых в газеты пакета пропали. Или это был один и тот же пакет? Не ясно. Из трех сотрудников библиотеки, которые были у него в разработке, двое мертвы. Осталась одна директриса. Но в ее биографии ничего такого и нет. Разве что горы ...

Стоп! А почему все свои туристические поездки она совершает именно в Саяны? Куда можно выйти из Саян? Очевидно, что в Китай и в Монголию. Но, стало быть, и в Среднюю Азию. Так, так, так! Это уже гораздо теплее. Правда, непосредственно наркотик еще ни разу не попался, и потому с уверенностью говорить, откуда он привезен, возможности нет. Но, скорее всего, оттуда, из-за кордона.

Чаптер 23. Старший лейтенант
 Подвижная

В тот же день поздно вечером невероятно уставший следователь И.С. Иванов сидел в кабинете старшего следователя прокуратуры И.А. Сидорова и рассказывал, именно рассказывал, а не докладывал о событиях этого дня.

– Так, – подвел итоги Иван Абрамович. – Выходит, что мы попали в сплошное темное царство и никакого тебе просвета. За исключением, – он хитро подмигнул Ивану Соломоновичу, – ответа из города Стрый, что на Украине, и результатов дактилоскопии.

Следователь Иванов встрепенулся:

– И что пишут нам из города Стрый, что на Украине?

– А пишут нам, что наш  первый труп, Оксана Прилипенко, была родной дочерью Светланы Петровны Колотайло. Теперь, конечно, это нам мало что может дать. Но тем не менее. Есть в ответе из города Стрый, что на Украине, и второй пункт. Муж Колотайло и одновременно отец Оксаны, цыган Будулай Костанжогло, еще три года назад ушел из местного табора и отбыл в неизвестном направлении. Не исключено, думаю, что его след может обнаружиться в нашей Цыганской слободе.

– Среди убитых в Слободе цыган его точно нет – там были одни молодые.

– Верно. Значит, киногерой либо где-то здесь прячется, либо среди тех, кто сбежал из Слободы. Надо искать и искать. Наблюдение над Слободой пока не снимаем – пусть еще пару деньков понаблюдают. Да, Иванов, ты бы как-нибудь отметил в рапорте этого Петю. Как его фамилия?

– Загребайло.

– Вот пусть он еще позагребает возле Слободы. Хорошо это у него получается. Теперь относительно библиотеки. Ты все еще думаешь, что директриса может быть причастна к транспортировке наркотиков?

– Не знаю. Ничего не знаю, но надо же что-то делать.
– А давайте-ка мы вот что сделаем. У нас в управлении есть сотрудница – старший лейтенант Раиса Вячеславовна Подвижная. Это у нее такая фамилия, кстати, полностью соответствует характеру. Но для нас главное в другом – у нее высшее библиотечное образование, она закачивала институт культуры в нашем городе. Устроим ее в библиотеку, пусть она изнутри посмотрит. А?

Подвижная  была молода и хороша собой. Кроме уже отмеченной «подвижности», то есть энергичности, она обладала прекрасной фигурой и яркой внешностью. Ровные красивой формы ножки росли из приличных размеров попки, объем которой «утяжеляла» узкая талия. Она, несомненно, с успехом могла бы участвовать в конкурсе на звание бохайской Венеры Каллипиги. А ее верхняя губка с темной страстной полоской действовала на мужчин как сильнейший наркотик. Работая преимущественно в мужском коллективе, Раиса Вячеславовна умело пользовалась своим, не знавшим осечки, оружием, именуемым в просторечии обаянием.

– Да, но на какую должность? – Удивился Иванов.

– На высокую. Я выяснил, что в библиотеке есть подходящая вакансия  заместителя директора по организационным вопросам. А для того, чтобы ни директриса, ни отдел кадров ничего не заподозрили, я связался с министром культуры нашего правительства и попросил его рекомендовать Раису Вячеславовну Подвижную на соответствующую должность в библиотеке.

– Круто вы придумали, Иван Абрамович.

– Уже завтра Раиса Вячеславовна приступает к работе на новом месте. Теперь у нас будет свой человек в библиотеке. Я думаю, что это быстро даст результат.

–  Не сомневаюсь.

Чаптер 24. Лучше гор могут быть
только горы

– Но это еще не все, – продолжал Иван Абрамович Сидоров. – Есть у нас еще и некое достижение по линии дактилоскопии. Среди отпечатков пальцев в хранилище обнаружились и пальчики Бараевой. Случайность это или нет, предстоит выяснить. Тем не менее завтра рано утром вы, Иван Соломонович, вылетаете в Иркутск и прямо с самолета ближайшим поездом едете в Култук. Там, на месте сориентируетесь. Надо поискать следы так называемых туристических маршрутов Веры Викторовны. Что-то мне подсказывает, что именно в тех местах мы найдем ответы на некоторые тайны нашего непростого дела.

На следующий день И.С. Иванов прямо с самолета отправился искать туристические фирмы, которых в Иркутске, как и следовало ожидать, оказалось великое множество. На улице Свердлова номер 35 следователь Иванов зашел в Иркутское бюро путешествий и экскурсий. И практически нашел ответы на все интересующие его вопросы.

Первое: от железнодорожных станций Култук или Слюдянка до монгольской границы не так и далеко, по прямой немногим более ста километров. Правда, там довольно серьезные горы, но можно пойти вдоль реки Иркут. Это удлинит маршрут почти вдвое, зато приведет точно к границе с братской республикой.

Второе: официальных туристических маршрутов через хребет Хабар-Дабан нет. Но так называемые дикари каждый год такие маршруты совершают. Никто и никак их не контролирует, и они могут идти в любую сторону. А значит, и нести могут что угодно, в том числе и наркотики.

Для проверки своих догадок следователь Иванов поехал в Слюдянку. Потолкавшись по вокзалу и привокзальной площади, он довольно скоро выяснил, что некоторые группы диких туристов начинают свои маршруты в горы прямо от Слюдянского вокзала. Другие же едут в Аршан и уже оттуда штурмуют вершины.

Чаптер 25. Искушение

В знаменитый курортный Аршан попасть было несложно. Здесь же, на слюдянской привокзальной площади, стояли частные «газели», отправлявшиеся в путь не по времени, а по мере заполнения. Ровно через час следователь Иванов был в Аршане. На пятачке, где разворачивались «газельки», сидела буряточка лет двенадцати и держала в руках картонку с надписью «КВАРТИРА». Просто и ясно.

У следователя Иванова вдруг взыграло что-то внутри и он, мысленно улыбнувшись, подумал: «А почему бы и нет? Могу же я позволить себе денек-другой отдохнуть и от семьи, и от работы. Никто от этого не пострадает. А польза будет самая реальная, ибо отдохнувший следователь куда продуктивней уставшего следователя».

Всего в пяти минутах ходьбы от остановки он был устроен в летней кухне на три топчана. Стоимость одного топчаноместа составляла всего сто рублей. «В общем-то не дорого. Одно странно, – переодеваясь, рассуждал Иванов, – почему у них все по сто рублей? Проезд сто, сутки сто. Любопытно, что еще у них здесь стоит сто рублей?».

Расспросив, где расположен общепит, он легкой, слегка вальяжной походкой – ему явно недоставало хлыста или стека – отправился в нужную сторону. Метров через 300 перед ним открылось огромное пространство, на котором слева дымилось несколько точек, источавших весьма заманчивые запахи. Решив не тратить время на презренное во все века обжорство, он съел чебурек, запил его пластиковым «стаканом» чая и отправился на поиски минеральных источников, хотя по идее надо было бы наоборот.

Чаптер 26. Следователя Иванова
осеняет

Сразу же за оградой Иванова ожидали большое удивление и гром среди ясного неба. И слева и справа вдоль дороги к источникам плотными рядами стояли продавцы сувениров. На подвесках и подставках, на столиках, на картонках и просто на земле висели, стояли, валялись тысячи, десятки тысяч самых разных сувениров. Здесь, как в Одессе на Извозе, можно было купить все, что могут изготовить человеческие руки. Иванов медленно шел, смотрел, останавливался, брал в руки, приценивался. Его удивлению не было предела.

И вдруг грянул гром. Нет, не в небе, а в мозгу у следователя Иванова. Он стоял перед буряткой (так он определил ее национальность), за спиной у которой на длинном шнуре висели  десятки сувенирных колокольчиков, явно буддийского толка. Все эти храмики, черепашки, слоники, монетки и прочая атрибутика явно были из другого мира.

– Женщина, а не скажете, откуда вы привозите эти прекрасные сувениры?

– Из Монголии. Это все из Монголии. Настоящие, монгольских мастеров. Разве не видно?

– А как же вы их оттуда доставляете?

– Ты, что милиционер? Нравится – покупай. Не хочешь покупать – иди пей минеральную воду.

– Да, какой я милиционер! Разве по моему носу не видно? Я предприниматель. Посмотрел вот на ваши сувениры и подумал, что у нас в Бохайске можно было бы на них неплохо заработать.

– Ну, в таком случае тебе надо с нашими поставщиками иметь дело. А мы здесь только продавцы. Завтра или послезавтра Кадыр приедет, вот с ним и говори. Может и договоришься.

Но Кадыр следователю Иванову уже был и не нужен, потому что к нему пришло прозрение. Чтобы излишне не привлекать к себе внимания, он дошел до источника, выпил кружку теплой противной минералки и пошел обратно. Он собирался тут же вернуться в Слюдянку, но оказалось, что в это время на пяточке не было ни одной «газельки», а очередь как минимум на три.

Чаптер 27. А у нас с собой было

Вернувшись в летнюю кухню к своему топчану, следователь Иванов обнаружил, что он здесь не один: два других топчана занимали женщины средних лет. При появлении Иванова, они переглянулись, и та, чей топчан стоял рядом с топчаном Иванова, улыбнувшись, сказала:

– Ну, коль скоро так случилось, давайте знакомиться. Я – Света, а мою подругу зовут Ритой.

– Иван я, – не очень приветливо сказал Иванов.

– Ой, какое прекрасное русское имя! Иван, Ваня, Ванечка. Правда, Рита? И главное, редкое какое.  Среди моих знакомых ни одного Ивана нет. А вот раньше даже русские писатели почти все были Иванами. Бунин, Тургенев, потом этот, как его, Бедный …

– Бедного звали Демьяном, - поправила Свету молчаливая Рита.

– Ну, неважно. Ваня! Можно я буду вас так называть? Ваня, а давайте отметим наше неожиданное пребывание под одной крышей. Да не беспокойтесь! Мы с Ритой все предусмотрели. Вы согласны?

У Светланы в полном соответствии с ее именем были длинные светлые волосы, с умышленной небрежностью собранные в пучок. Отдельные пряди, не попавшие в пучок, обрамляли ее лицо и придавали ему чертовски привлекательный вид. Полные губки и задорный, вызывающий взгляд сделали свое дело – следователь Иванов подобрел и улыбнулся.

– От чего же, – пошутил он, вспомнив анекдот еще советской поры. – Только вот беда – у меня практически ничего нет. Неудобно как-то.

– Не беспокойтесь, Ванечка, мы с Ритой все-все предусмотрели. Не зря же мы работаем в гидрометслужбе, нам свойственно давать верные прогнозы. Верно, Рита? Сейчас мы все приготовим. Ванечка, вы мне поможете, да?

Света взяла следователя Иванова за руку и повлекла к небольшому столику, что упирался в пол четырьмя хлипкими ножками возле печки. Здесь уже стояла бутылка армянского коньяка, банка шпрот, батон, кусок полукопченой колбасы и несколько штук помидор.

– Сейчас мы с вами, Ванечка, откроем все, что надо открыть,  и порежем все, что надо порезать. Вот вам консервный нож. Приступайте! Рита, ты не отлынивай, давай тарелки, по-моему, они в шкафу. Если втроем готовить, быстрей получится. Мне просто не терпится  выпить с вами, Ванечка, на брудершафт и перейти на ты. Вы не против поцеловаться со мной? Я же не уродина, правда?

– Еще какая правда, – стал набирать обороты следователь Иванов.
 
Чаптер 28. Сидоровы печали

В отсутствие Иванова следователь прокуратуры Иван Абрамович Сидоров сос-редоточился на двух моментах. Во-первых, естественно, результаты дактилоскопии. Ему не давали покоя пальчики директрисы и заведующей отделом кадров, обнаруженные в книгохранилище. Это могла быть чистая случайность, ведь директор библиотеки не только имеет право заходить в любое помещение, но, очевидно, с некоторой периодичностью и обязан. Правда, забираться во все углы ей совершенно ни к чему. А пальчики-то были обнаружены именно в том углу, где лежал сверток с наркотой. Что же касается пальчиков Веры Викторовны, то это вообще не поддавалось разумному объяснению. Чего ради заведующая отделом кадров библиотеки лазила, в полном смысле этого слова, по закоулкам книгохранилища?!

Все это наводило Ивана Абрамовича на самые печальные предположения. Но директриса! Ее внешний облик, ее манера держаться, наконец, пост, который она занимала, никак не укладывались в эти предположения.

«Конечно, в жизни все бывает, – мрачнея, рассуждал следователь Сидоров. – Были в моей практике фигуры и покрупнее. Но там были мужчины. А тут - интеллигентная женщина, кандидат философских наук, мать двоих детей. Как-то не вписывается она в игры с наркотой. А вот пальчики Бараевой, заведующей отделом кадров, это уже очень интересно. И даже, я бы сказал, горячо».

Второй заботой следователя прокуратуры Сидорова была старший лейтенант Подвижная, которая вот уже третий день как стала заместителем директора библиотеки по организационным вопросам. Несмотря на наличие библиотечного образования, ей, конечно, было непросто вот так сразу забыть о том, что она, старший лейтенант милиции, и должна теперь заботиться о приемах, встречах, выставках и всевозможных презентациях.

Нужно было наладить надежную связь с Подвижной. У нее теперь был постоянный ежедневно-ежечасный контакт с коллективом библиотеки на разных уровнях. К ней стекалась масса всевозможной информации. И вполне возможно, что в потоке повседневных дел, она могла что-то пропустить, на что-то существенное не обратить внимания.

Наладить действенную связь с ней было и просто и сложно. Просто в том смысле, что библиотека доступна всем, и прийти туда может каждый.

«Не годится, - решительно мотнул головой Иван Абрамович. – Время горячее, контакт нужен постоянный. Значит, только телефон. И ни в коем случае не в прокуратуре».

Первая же информация от Подвижной переводила стрелку с директрисы на заведующую отделом кадров. Прежде всего бросалась в глаза некоторая натянутость отношений между сестрами. Не исключено, что это был результат естественного соперничества.

И еще один моментик. В день первого убийства в библиотеке один из милиционеров, осматривавший здание снаружи, обнаружил место массового «скопления» окурков от нероссийских сигарет. Лаборатория показала, наличие в некоторых легкого наркотика. Подвижной надо было выявить курящих. Это была вторая информация от нее: курят в основном сотрудницы отделов хранения фондов и справочно-библиографического. А вот где берут наркоту, предстоит выяснить ему, следователю Сидорову.    

Чаптер 29. А поутру они проснулись

Проснулся следователь Иванов от шума: где-то шумел поток воды. Не открывая глаз, он прислушался и догадался – идет дождь. Сильно болела голова, и жутко хотелось в туалет. Но не то, что встать, пошевелиться не было никакой возможности: его плотно прижимало к стене большое горячее тело молчаливой Риты. Упершись в это тело и руками и ногами, он слегка освободился, перелез, одел туфли на босу ногу и пошел искать во дворе удобства.

Вернувшись, он увидел, что Света тоже проснулась и тянет к нему руки. Невольно вспомнились стихи: «Она мою хотела шею руками жадными обнять, ей так хотелось быть моею. Я в этом мог ее понять». Последняя строка, правда, как-то не звучала. Ну, да бог с ней.

– Иди ко мне, – позвала Света. – Ритка еще долго будет дрыхнуть. А ты, оказывается, такой сильный.

Это откровенное признание его мужских достоинств, приятно пощекотало самолюбие следователя Иванова. Жена никогда не говорила ему ничего подобного. В семье у него как-то само собой сложилась ханжеско-пуританская обстановка в этом вопросе. Если Иван Соломонович просил супругу о некой сексуальной услуге, то жена всегда поворачивала дело так, будто он ее упрекает, а то и унижает. Ну, а на любой упрек всегда следовал простой ответ: а сам?! И этого было более чем достаточно, чтобы у бедного Иванова ниже пупка наступал полный спад напряжения.

А ведь так нужно, хотя бы иногда расслабиться. В конце концов, он ведь тоже человек и ему тоже не чуждо все человеческое, в смысле мужское. Но жена подпускала к себе мужа не чаще одного раза в месяц, и это было, конечно же, слишком редко.  Бедный следователь Иванов, как и все мужчины, снимал напряжение водкой.

Взяв со стола бутылку с остатками коньяка и стакан, Иван Соломонович подсел к Свете, вылил коньяк в стакан и подал его подруге. Когда коньяк после двойного перехода из рук в руки был выпит, Света властно потянула Иванова к себе в постель. Монотонный скрип топчана хорошо сочетался  со столь же ритмичным похрапыванием Риты. И все это под белый шум дождя – непроизвольно сложился своеобразный музыкальный ансамбль.

Чаптер 30. Железная дорога

В Слюдянку следователь Иванов добрался уже ближе к вечеру, мятый и не выспавшийся,  с тупой головной болью.  Прямо с вокзала пошел он искать городское отделение милиции. После сравнительно недолгих объяснений ему вручили факс от И.А. Сидорова. Сообщение было кратким: «Займись железной дорогой».

Устроившись в гостинице и приняв контрастный душ, следователь Иванов немного отошел от похождений и стал думать головой. Схема контрабандной доставки наркотиков в Бохайск оказалась несложной. Самым сложным в этой схеме был, естественно, маршрут от монгольской границы через перевалы Хамар-Дабана в Слюдянку или в Култук. Где-то здесь курьер садился в поезд и спокойно ехал на восток. Следовательно, или в Слюдянке, или в Култуке был некто, кто предоставлял курьеру кров, приобретал ему билет и садил его в поезд.

Поразмыслив еще какое-то время, Иванов пришел к выводу, что этот некто должен находиться здесь, в Слюдянке. И тут его в который раз осенило. Он вспомнил Веру Викторовну Бараеву, сестру директрисы библиотеки. В библиотеке она заведовала отделом кадров  и передавала ему личные дела сотрудников, но свое-то личное дело она ему не показывала! Да он  и не спрашивал. Единственное, что он знал о ней, так это то, что ее муж работал каким-то начальником на железной дороге.

Чаптер 31. Любовь с первого взгляда

Эта догадка полночи не давала спать следователю Иванову. Утром, опять не выспавшийся и мучимый сыскным зудом, он выпил три чашки кофе и помчался на вокзал. Ему пришло в голову, что о милиции упоминать не надо. Пусть он и в этот раз будет носатым коммерсантом средней руки из Бохайска.

Вход в помещение вокзала был со стороны перрона, который во всю свою длину и ширину был заполнен продавцами знаменитого байкальского омуля. Дух стоял такой, что хотелось тут же взять баночку пива и запить его, этот дух, залпом. Особенно духовитым был омуль горячего копчения, тушки лоснились таким заманчивым жирком, что рот самопроизвольно наполнялся слюной. 

Проскочив через эти «злачные места», следователь Иванов оказался внутри большого зала и очень скоро отыскал начальника вокзала. Начальником оказалась большая тучная женщина в железнодорожной форме. Ее огромные прелести буквально выпирали со всех сторон и сбивали с мысли собеседника мужского пола. Следователь Иванов постарался взять себя в руки и представился.

– Людмила Алексеевна Заправская, – в свою очередь представилась начальница.

Голос у нее был тоненький, почти детский, что никак не сочеталось с ее большим телом. И это было дополнительным и весьма сильным фактором воздействия на мужчин. Они просто млели от желания погладить «девочку» и по возможности обнять ее, приговаривая «Моя маленькая».

Но в данном конкретном случае неожиданно для следователя Иванова произошло нечто совсем даже наоборот. Известно, что пути Господни неисповедимы, особенно в вопросах любви. Только взглянув на тщедушного носатого следователя Иванова, Людмила Алексеевна ощутила необоримое желание взять к себе на колени этого маленького волосатенького еврейчика и чисто по-матерински приласкать его.

Через десять минут Заправская сказала дежурной по вокзалу, что ей срочно надо в управление дороги. Дежурная с презрением посмотрела на маленького Иванова и понимающе кивнула. Конечно, какой разговор? Но идти «в управление дороги» с таким кавалером? Впрочем, как гласит народная мудрость, у каждого свой вкус.

Чаптер 32. Любовь на службе
у следствия

А Людмила Алексеевна, закрыв свой кабинет на ключ, вышла с Ивановым через черный ход на улицу. Иван Соломонович, конечно, понимал, что ему предстоит, но сопротивляться не стал, посчитав, что в интимной обстановке ему будет гораздо легче выяснить то, ради чего он приносил такие жертвы, рискуя здоровьем и в очередной раз предавая жену.

В пяти минутах ходьбы у Заправской была двухкомнатная квартира. Но домой вести незнакомого мужчину она не стала, да и муж ведь мог неожиданно нагрянуть, как нередко бывало с ним после каждой отремонтированной «тойоты».

У Людмилы Алексеевны был запасной вариант. Железная дорога содержала небольшую благоустроенную квартиру на случай приезда начальства, ключ от которой лежал у нее в кармане. Вскоре ее усилиями в этой квартире возник сюжет в духе великого Родена.

Совершенно голый следователь Иванов сидел на коленях у Заправской. Правое плечо его удобно разместилось между многолитровых грудей. Левой рукой Людмила Алексеевна прижимала его к себе, а правой совершала недвусмысленные пасы по волосатому телу Ивана Соломоновича от груди к паху, от груди к паху, от груди к паху. И результат не замедлил сказаться: мужское естество следователя Иванова восстало, как солдат на побудку. Мысленно он пропел куплет старой солдатской песни:

Когда я лагерь покидал,
То старшине мы пожелали,
Чтоб у него так хер стоял,
Как на побудку мы вставали.

«Закончив пение», Иван Соломонович приступил к исполнению своих прямых обязанностей. Но даже изменяя жене, он не забывал о деле. Всячески любя ненасытную Людмилу Алексеевну, он продолжал изображать из себя крупного коммерсанта, задавая вопросы в наиболее, казалось бы, неподходящие моменты. Это был его коронный метод получения достоверной информации, неоднократно им испытанный и ни разу не давший осечки. Женщины в предчувствии скорого оргазма не владели собой и отвечали на любые каверзные вопросы, даже если их ответы шли им же во вред. Такова у них природа, у женщин, как утверждает господин Фрейд.

Итак, еще недавно все сделки с коммерсантами по отправке товаров в ту или иную сторону совершал лично начальник станции  Бараев. После перевода его в Бохайск, в управление дороги, эти операции как-то само собой перешли к Заправской.

«Отлично!», – подумал следователь Иванов, – «но пойдем дальше». И что Бараев больше в Слюдянке не появляется? Приезжал всего один раз с комиссией из управления дороги. А вот его жена, Вера Викторовна …

Стоп! Следователя Иванова как током стукнуло, он даже с ритма сбился. Но быстро взял себя в руки и продолжил развращать Людмилу Алексеевну. При этом мысли его были далеко, в городе Бохайске, в библиотеке федерального округа, в отделе кадров. А так как мысленно он был не на диване с Людмилой Алексеевной, то процесс делания любви естественным образом затягивался, что было приятно любовнице  и полезно для следствия.

Так что Вера Викторовна? Ага! Она ежегодно приезжает в Слюдянку на отдых. И отдых у нее всегда одинаковый: вместе с группой ребят она совершает двухнедельные походы по горам Хамар-Дабана. И по возвращении, что? По возвращении они приносят груды красивых камней, которые Вера Викторовна отвозит в Бохайск, чтобы подарить там своим друзьям и знакомым.

Вот и стало все на свои места. Пора заканчивать с изменами любимой жене и возвращаться в Бохайск.

Чаптер 33. А тем временем …

А тем временем Иван Абрамович с Иваном Наумовичем тоже не дремали. Тщательно проверив список курящих сотрудниц библиотеки, переданный заместителем директора по организационным вопросам Раисой Вячеславовной Подвижной, они пришли к выводу, что нет резона тащить этих молодых женщин в качестве обвиняемых в суд. Всего их было пятеро. Однако двое уволились из библиотеки еще до означенных событий. Оставшиеся трое были матерями-одиночками. Никаких других прогрешений за ними не числилось. Поэтому их «перевели» в разряд свидетельниц.

И оба следователя сосредоточились на вычислении распространителя сигарет с начинкой. Довольно скоро они вышли на заведующую кадрами Веру Викторовну Бараеву. У них даже сложилось впечатление, что и директриса подозревает свою сестру в неблаговидных деяниях и как бы сторонится ее, что было, конечно, несколько странно.

За день до возвращения Ивана Соломоновича из командировки в Иркутскую область, они произвели обыск в кабинете отдела кадров библиотеки. В одной из коробок, забитой скоросшивателями со старыми бумагами, под слоем бумаг обнаружили пачки сигарет Мальборо и Кэмел.

Результат лабораторного анализа был однозначен: сигареты с начинкой. Но работа выполнена весьма профессионально, и визуально трудно заподозрить неладное.

Выяснив семейное положение Бараевой, решено было от ареста пока воздержаться, с нее взяли лишь подписку о невыезде.

На первом же допросе Вера Викторовна вела себя вполне разумно. Она всячески старалась помочь следствию и тем самым облегчить собственную участь. Все началось у нее со знакомства с Колотайло и ее дочерью. Дома подрастал сын и надо было подумать о средствах для его учёбы в институте. Предложение Колотайло о транспортировки наркотиков показалось Вере Викторовне не опасным и сравнительно легко выполнимым. Подробно рассказала, каким путем наркотики из Средней Азии попадали в Бохайск. При этом она никого не выдала, взвалив все на свои хрупкие плечи. 


Чаптер 34. Иванов энд Сидоров

В Бохайск поезд пришел в начале десятого. Иван Соломонович не стал бриться в вокзальном туалете и поехал сразу в Управление.

Еще в поезде он набросал проект рапорта, в котором детально изложил свои открытия, достижения и соображения. Свойственное ему благоразумие не позволило распространяться о некоторых эпизодах командировки и методах получения информации.

В управлении Иванов первым делом отдал секретарше свой рапорт для набора и отправился к Сидорову на доклад.

Иван Абрамович встретил его с улыбкой, смысл которой Иванову был темен. «Неужели я так здорово поработал и столько нарыл?» – с сомнением подумал он.

– Рапорт написал?

– Отдал Нине Михайловне в набор.

– Молодец! Поработал хорошо. Твоя информация восстановила всю картину, и дело будем оформлять в суд.

– А Цыганская слобода?

– С этой стороны туго. Сбежавших из слободы цыган поймать пока не удалось. Бегает где-то и Будулай Костанжогло. Вероятно, вновь придется выделять эту часть в отдельное производство.

– Ну, один Будулай может где-нибудь залечь и попробуй догадайся где. Но куда могли деться два десятка цыган?

– Мне кажется, что где-то в ближнее зарубежье. В общем так: подожди пока Нина Михайловна наберет твой рапорт, тщательно проверь его, сдай под расписку и езжай домой – побрейся, отоспись, жену порадуй, так сказать без допроса.

– Не понял.

– А что тут понимать? Пока ты на поезде телепался, по электронке на тебя запрос пришел от слюдянских товарищей.
– Интересные дела! И на чем же они меня подловили?

– Они тебя взяли в разработку еще в Аршане и вели вплоть до посадки в поезд в Слюдянке.

– Любопытно, на чем же я мог проколоться в Аршане?

– А на монгольских ритуальных колокольчиках.

– Бурятка проявила бдительность?

– Не только бдительность, которую следовало бы в данном случае именовать гражданственностью, но и личный коммерческий интерес. Она в твоей заинтересованности увидела, прежде всего, угрозу своему бизнесу.

– Да-а!

– Вот тебе и «да-а». Она тут же рассказала о тебе дежурному по санаторию, та позвонила в отделение милиции и тебя повели. Теперь в управлении известно обо всех твоих похождениях, коммерсант хренов.

– Да-а!

– Ну, сильно-то не боись. Докладывать твоей Клане мы не будем. Тем более, что старался ты в интересах следствия. Так сказать, ради дела. А дело в нашем деле, прости за каламбур, как известно, всегда на первом месте. Давай, иди домой, приведи себя в норму и порадуй жену. До завтра!

Чаптер 35. Большая Фенольная

Из Управления следователь Иванов уныло вышел все такой же небритый. Было около четырех часов дня. До возвращения Клавдии Михайловны, жены то есть, из садика, где она прививала детям любовь к хорошей музыке, было не менее трех часов.

А день стоял, в полный диссонанс с его настроением, веселый: ни ветерка, ни облачка.

Сняв китель и расстегнув аж три пуговицы рубашки, Иван Соломонович спустился на набережную реки и уселся на скамейке. Взял у проезжавшего мимо продавца с тележкой  банку холодного пива и уставился вдаль.

Река была широкая, многоводная, с островами и рукавами. Издалека если смотреть, красивая и величественная. Но название ее никак не соответствовало ни красоте, ни величавости. Древнего, аборигенного ее название Иванов не знал. Еще в прошлом веке реку, что поила Бохайск вот уже полторы сотни лет, называли Амуром. Так записали в своем  судовом журнале веселые французские путешественники, очевидно в знак благодарности к черноглазым местным красавицам. Но с приходом в эти края русских переселенцев, это название тоже не удержалось. А когда на ее берегах началось множественное строительство военных заводов, река получила свое теперешнее название – Большая Фенольная. И с каждым годом, по мере деятельности военных заводов, она все больше соответствовала этому названию. Се ля ви!

Взрослые давно перестали купаться в реке. И только ребятишки да собаки рисковали с визгом и лаем кувыркаться в воде. Но пляж, как всегда в солнечный день, был полон, пестрел разнообразием подстилок, девичьих лиц и мускулистых тел. Несколько волейбольных мячей звонко стучали по крепким ладоням.

Следователь Иванов, потягивая холодное пивко, хмуро смотрел, как могучие природные силы несли сотни тысяч тонн грязной вонючей воды в далекое Аянское море, чтобы и там отравить все живое. «Замкнутый круг, мля, – думал он. – Военные заводы нужны? Нужны. Даже более того, их нужность в связи с растущей агрессивностью соседей возрастает с каждым годом. Но и рыба в реке нужна! Получается: либо рыба, либо заводы. Задачка!»

Открыв вторую банку пива, Иван Соломонович горестно вздохнул и переключился на проблемы собственного бытия.

Чаптер 36. Признания Будулая

Совершенно неожиданно в милицию заявился цыган Будулай Костанжогло. Выглядел он прескверно, на лице были следы нешуточного побоя.

Он охотно давал показания, отвечал на все вопросы, но верить ему следователи не решались. Он постоянно менял свои показания. На один и тот же вопрос у него было по два–три ответа и все разные. Но зачем-то же он явился с повинной?

Одно было несомненным: Будулай не был виновен в убийстве жены и дочери. Здесь он был тверд и не путался. Очевидно, это было делом рук цыган из конкурирующей группировки. И значит его явка с повинной – это своеобразная месть.

Что же касалось убийств и поджегов в Цыганской слободе, то тут ясности не было никакой. Нет, одна ясность все же была: несомненно, что Будулай имел к этим событиям непосредственное отношение. Но какова его конкретная роль? Что именно сотворил он сам? Чему был пособником? Чему был только свидетелем? Все это предстояло выяснить.

Иван Абрамович сколько ни бился, но продвинуться в направлении к истине  пока не смог. В конце концов он пришел к выводу, что необходимо разъединить производство на два самостоятельных дела, как это было вначале. Та часть, что касается наркотиков в библиотеке федерального округа, уже закрыта и дело передано в суд.

А вот ту часть, что касается Цыганской слободы, видимо, придется еще дорасследовать и дорасследовать. «Боюсь, – подумал Иван Абрамович, – пока мы не поймаем сбежавших цыган, дело нам не закрыть. Если, конечно, они живы, а то ведь всякое может быть. А что до Костанжогло, то ему придется посидеть, причем не в общей зоне. Так оно будет надежнее».

Чаптер 37. Семейный зоопарк

Домой Иван Соломонович пришел около шести вечера и до прихода супруги и дочери успел принять душ и побриться. Он сварил турочку кофе и включил телевизор – по «России» гнали очередную серию «Кармелиты», как и все предыдущие и, очевидно, последующие, слащавую и затянутую до полного не могу. Но уж зато страсти-мордасти там были похлеще, чем у Шекспира или у того же Пушкина. Научились привязывать к ящику.

Усталость и волнения сказались быстро. Под шум работающего телевизора Иванов незаметно уснул. Да так крепко, что скрежета ключа в замке не услышал и проснулся только тогда, когда любящая супруга, ласково назвав его вонючим козлом, поинтересовалась, как долго молотит телевизор и сколько он намотал электроэнергии.

Клавдия Михайловна была родом из семьи потомственных крестьян. И этим почти все сказано: ее круглое, румяное лицо без единой морщинки дышало здоровьем. Под стать лицу была и ее стать. Она идеально соответствовала образу, воспетому в одной польской песне: зубки белы, губки алы и так далее, все по высшему разряду. Разве что носик малость подгулял: маленький, курносенький и жутко смешливый.

Но несмотря на доброту и смешливость, Клавдия Михайловна была волевым и даже жестким капитаном семейного корабля и никаких вольностей членам экипажа не позволяла.

Иван Соломонович давно смирился с положением подкаблучника. И как-то в библиотеке, где он вел расследование по случаю убийства, решил поискать это слово в словарях. Оказалось, что Ожегов, академик русского языка, этого слова не знает. Зато у другого академика Иванов нашел довольно обширную статью, в которой описывались различные типы подкаблучников. Иванов определил свой тип и опечалился пуще прежнего: самый последний, никакого отношения не имеющий к сексу. Обидно-с!

Клавдия Михайловна прошла в совмещенный санузел и довольно долго пребывала там. Выйдя, бросила без особого зла:

– Ванну после себя ополаскивать надо. Козел! Сколько раз говорить?

 «Полегчало, – подумал невесело Иванов. – Переведен из разряда вонючих козлов в просто козлы. Если так пойдет и дальше, то вскоре стану архаром и поужинаем вместе. О дальнейшем не загадываю».

Хлопнула входная дверь и в комнату буквально влетела дочь Ирина.

– Кузнечик! – радостно вскричал следователь Иванов.

– Папка! – И они неловко обнялись.

Неловкость объяснялась диспропорцией в росте – дочь была почти на две головы выше отца. Студентка, баскетболистка и, естественно, красавица. А в семье – кузнечик.
 
«Какой у нас странный семейный зоопарк! – Подумал Иванов. – Жена – рыбка, дочь – кузнечик, я – козел. Редкостное сочетание представителей фауны разных классов и даже отделов. Карлуша с ума бы сошел, а Дарвин, наверняка, из этого вывел бы что-нибудь глубоко научное».

В эту ночь Иван Соломонович спал  с женой на ее персональном диване, под ее персональным одеялом.

Чаптер 38. Разбор полетов
под коньячок

В кабинете Сидорова собрались три Ивана, три следователя, работавших по делу об убийствах и наркотиках в библиотеке федерального округа и в Цыганской слободе – Иван Абрамович, Иван Наумович и Иван Соломонович. Так сложилось по ходу расследования, что двое из них, занятые каждый своей частью, не владели всей информацией. Естественно, что им очень хотелось узнать то, что оказалось за пределами их конкретной деятельности. Особенно это касалось следователя Иванова, который из-за командировки в Слюдянку многого не знал.

Иван Абрамович спокойно запер дверь кабинета. Открыл сейф, достал оттуда три пластмассовых стаканчика по тридцать копеек за штуку и бутылку не хилого грузинского коньяка рублей эдак за семьсот. Весело взглянув на сидевших за пустым столом двух Иванов, отключил телефон. Чтоб, значит, не отвлекали, когда мужики делом заняты.

– Закусывать будем беседой. Как говорил персонаж одного анекдота, звыняйтэ, хлопци, бананьив нэма.

– Обижаете, Иван Абрамович, – чуть ли не в унисон сказали два Ивана и достали из-под стола свои портфели. Иван Наумович вынул две пластиковых тарелки и выложил на них вязку бананов и здоровенный ярко-желтый лимон.

– Можно брать прямо руками – фрукты хоть и китайские, но тщательно вымыты с мылом.

– Но мыло-то  отечественное?

– Еще какое! Натуральное, коричневатое, с темными прожилками неведомо чего.

– Небось, банное? Или хозяйственное?

Тем временем Иван Соломонович достал из своего портфеля довольно объемистый сверток. По кабинету поплыл, заполняя все его пространство, одуряющий запах хорошо подкопченной рыбы. Два других Ивана невольно сглотнули слюну.

– Сам, что ли, наловил? – Подначил его Иван Абрамович.

– Почти. Подарок седого Байкала – настоящий омуль, с душком, как положено. Для хороших людей ничего не жалко.

– Ну, что ж? В таком случае приступим. – Иван Абрамович разлил коньяк, взял ломтик лимона и с нарочитой торжественностью произнес тост. – За успех нашего безнадежного предприятия!

– Ну, не такое уж и безнадежное, – возроптали два Ивана.

– Это я фигурально.

Выпили, потом под тот же тост выпили еще по одной, пошуршали  бумагой, вытирая рыбий жир, налили по третьей.

– Хороши омульки, но пора и о деле поговорить. – Иван Абрамович привычно взял бразды правления в свои руки. – Итак, чего же мы достигли и что же мы имеем? Начну с убийств. Их несколько. Но я бы  сгруппировал их таким образом: убийства в Цыганской слободе и все остальные, потому что все остальные связаны с библиотекой. То, что произошло в Цыганской слободе можно считать лишь частично раскрытым. Я не верю показаниям Будулая.

– Но судьи же поверили, – вставил Иван Наумович, «специалист» по Цыганской слободе.

– Судьи поверили, а я не верю. Что же касается убийств Прилипенко, Колотайло и Кучерявого, то тут все ясно. Наркотики!

– А два милиционера? – Опять встрял Иван Наумович.

– Это издержки производства.

– Ни хрена себе, издержки! – Не выдержал Иван Соломонович.

– Да, издержки. Работа у нас такая.

Иван Абрамович встал и выпил стоя, как бы за упокой. Два Ивана последовали его примеру. Помолчали.

– Итак, с убийствами более или менее ясно. А вот с наркотиками сплошной туман. Вы знаете, что в окурках, подобранных во дворе библиотеки, обнаружены следы наркотиков. Существенно, ибо усложняет, – не во всех. Курят во дворе, это еще до командировки выяснил Иван Соломонович, молодые женщины из отдела хранения и обслуживания читателей. По следам орифлеймовской помады удалось идентифицировать одну. Зовут Ириной, фамилию называть не буду, потому что мы, – Иван Абрамович посмотрел на потолок, – решили пока, подчеркиваю пока, это дело попридержать.
– Я помню эту Ирину, – сказал Иван Соломонович, мечтательно обнюхивая пустой стаканчик. – Рост, волосы, фигура, а гла-зи-щи …

– Ишь ты какой у нас!  Щас успокою. – Иван Наумович наклонился и извлек  из портфеля бутылку трехзвездочного коньяка Бохайского ликеро-водочного завода. – Не «армян», конечно, но успокаивает не хуже.

– Не гоните лошадей, господа Иваны. Мне кажется, что удалось нащупать путь получения сигарет с начинкой.

– Почему кажется, а не наверняка?

– Потому что главный фигурант мертв. Это Виктор Иванович Кучерявый. У них была отработана неплохая схема. Вы, конечно, помните историю с сорок вторым ключом? Так вот, во-первых, у Кучерявого, действительно, был ключ от этой двери. А во-вторых, куряки из отдела хранения заходили в кабинет Кучерявого и просили открыть им дверь. Это и был момент передачи им дозы! Собственно не самой дозы в пакетике, а сигарет с наркотой. Покурив, девочки вновь заходили к Кучерявому и просили запереть за ними дверь.

– И это был момент расплаты! – Закричал догадливый Иван Соломонович.

– Верно. Только не надо орать, не забывайте, что еще разгар рабочего дня.

– Но в таком случае понятно, почему нельзя тревожить библиотечных красавиц – ниточка-то порвалась.

– Молодец! Но и это еще не все. Не забывайте, что в библиотеке осталась директриса. Прямых улик против нее найти не удалось. Но я ни на миг не сомневаюсь, что ее разрыв с семьей сестры, чистый спектакль. Правда, судьи решили иначе. Но это дело судей. А наше дело искать, недоверчиво принюхиваясь. Да не коньяк я имею в виду! Он хоть и местного разлива, но не самопал, как некий «Наполеон», которого однажды завезли в Бохайск целый вагон. И ведь выпили! Крепкие мы все же люди. Прямо-таки по Симонову: оказывается, мы принадлежим к той части гнилой русской интеллигенции, которую никаким «Наполеоном» не испугать.

– Погоди, а как же наша Подвижная? – Заволновался поддатенький Иван Соломонович.

– А что Подвижная? Раиса Вячеславовна возжелала остаться заместителем директора библиотеки, ей понравилось вращаться в интеллигентной среде. Это и не удивительно – ведь она и сама представитель этой среды. Я ее прекрасно понимаю. В милиции до какого бы звания она ни доросла, общаться ей только с ворами, насильниками, убивцами, короче с отбросами общества. А в библиотеке ей, привлекательной,  раскованной женщине, да еще и на такой должности, предоставляются сказочные возможности быть, красиво выражаясь, царицей бала. И мы,  – Иван Абрамович в который раз многозначительно посмотрел на потолок, – решили ей не препятствовать в этом.

– Понятно! – Сказал Иван Наумович.

– Нам нужен свой человек в учреждении, где завелась наркота. – Продолжал убеждать Иван Абрамович. – Да и за директрисой нужен присмотр. Раиса Вячеславовна хоть и работает в библиотеке всего ничего, но уже выявила ее связь с Деловым. Мне думается, что ремонт, который неожиданно начался в помещении хранения,  это некая акция отвлечения. И затеяли ее, естественно, Прияткина и Деловой. Для чего? Надо копать!

– Ясно, – подтвердил Иван Соломонович.

– Ну, а раз ясно да понятно, то допиваем наш родной бохайский коньячок, который оказался ничуть не хуже иностранного, то бишь грузинского, и – по домам. Объявляю вам мою личную благодарность и предоставляю отпуск аж до восьми тридцати завтрашнего утра.

– Естественно, без путевки в санаторий или хотя бы дом отдыха? – Съехидничал Иван Соломонович.

– Естественно! Тем более, что таких сексуально опасных личностей, как наш уважаемый Иван Соломонович, и близко нельзя подпускать к подобным заведениям. Все, мужики! Выходим по одному и делаем вид, что спешим по делам.

Чаптер 39. Душа бохайской библиотеки

В конце лета Елена Абрамовна Персик вернулась из отпуска. Она в который раз летала в Израиль. Конечно, на зарплату  библиотекаря вместе с немалой выслугой лет не осилить бы ей и полпути в одну сторону. Но, как уже не раз бывало, помогли дети. И в который раз и дети, и внуки уговаривали ее бросить работу, переехать к ним на историческую родину и прожить остаток дней в тепле и комфорте.

Ну, сколько можно вкалывать, ишачить, мантулить в этой библиотеке! Разве не вредно для здоровья жить на берегах грязной вонючей реки? Пора вообще покинуть город Бохайск, этот  дальневосточный Луксор с его многочисленными храмами и сфинксами вместо деревьев.

Но Елена Абрамовна не соглашалась. Бохайская библиотека была ее детищем, и это детище было для нее более родным, чем собственные дети. Почему так получилось? Да потому, что все мы любим то, во что вкладываем себя. И чем больше вложили, тем сильнее и вернее любим. Так мы устроены. Почти все.

В семь утра, как заведено более пятидесяти лет назад, Елена Абрамовна уже была в библиотеке. Не торопясь, слегка приволакивая больную ногу, она обходила помещение за помещением. Работавшие с утра уборщицы старались не попадаться ей на глаза. Но уж если кто попадался, то строгого внушения было не избежать. При этом голос у Елены Абрамовны неожиданно становился громким и внушительным.

Она вела себя так, как ведет себя любая хозяйка в собственном доме, где все принадлежит только ей. Но по-настоящему на нее никто никогда не обижался. Ее уважали все без исключения и даже любили. Потому, что она олицетворяла библиотеку, она была ее душой, ее духом. 

Подойдя к тому помещению, где она перед отпуском обнаружила труп несчастной Прилипенко, Елена Абрамовна остановилась у мешков с мусором. По-видимому, ремонт хранилища был в самом разгаре.

«Господи! А куда же они книги вынесли? – Засокрушалась она. – Неужели опять в подвал? А как же читатели? Ведь мы живем только ради них. А книги – это молчаливые свидетельства тому. Ох-хо-хо! Надо будет поговорить с директрисой и ее замами. Молодые они все, особенно эта – как ее? – Подвижная, кажется. Неопытные, многого еще не понимают. Для них библиотека всего лишь место работы. А к своему месту работы надо относиться так, как будто оно первое и последнее в твоей жизни, а не трамплин для прыжков».

Держась за перила и тяжело ступая больной ногой, Елена Абрамовна стала подниматься на третий этаж, где издавна находился отдел обработки. Ее отдел! То самое место, где она намеревалась умереть, естественно, когда придет ее срок. Она никак не могла представить себе Бохайскую библиотеку без себя. Прямо-таки физически она ощущала страх за ее судьбу после своего ухода. И поэтому не собиралась оставлять свою библиотеку и «уходить на заслуженный отдых», решив охранять ее до последнего вздоха.