Из раздела «Зарисовки из туристских странствий.
На фото скала Красный камень на уфалейском хребте.
Планируемый поход на Север требует провести отбор будущих участников и их подготовку. Дело это непростое. Отобрать кандидатов можно и в походах выходного дня, но новичкам нужны ещё и справки о квалификации. Проводить же многодневные единички и двойки уже некогда – лыжная тройка запланирована на апрель.
Из участников ноябрьских категорийных маршрутов, группу можно отобрать, но мало кто из них сможет пойти. Главная причина – для похода нужен молодёжный состав. Таковы требования спонсоров.
«Липу» делать нежелательно, предстоящий маршрут потребует от участников действительного опыта организации полевых ночёвок и лыжной техники. Выход один – провести в течение этой зимы несколько двух-трёх дневных похода, объединив их в многодневные с заявкой как категорийные. И эти тренировочные походы сделать с нагрузкой, близкой к многодневному путешествию.
Заявляю в МКК первый маршрут: Верхний Уфалей – Красный камень – Кенчурка – Азов-гора – г. Балабан – Дегтярск. Проходит как вторая категория.
С маршрутной книжкой в Уфалей едут Тапкин и Астрейко, у них есть пару отгулов. В Уфалее они поставят штампик в маршрутке, дадут телеграмму в МКК и налегке проскочат первую треть маршрута, посмотрев гору Красный камень, упомянутую в путеводителе, но не помеченную ни на одной картосхеме.
Договариваемся о встрече в Кенчурке, куда я приведу основную массу кандидатов на будущий поход. Именно, всего лишь кандидатов. Главное – оформить справки о «двойке» и посмотреть в деле возможных участников.
Вывожу от станции Полдневая почти тридцатидушную орду. Идём в Кенчурку по твёрдой, чуть припорошенной дороге, но за день 32-х километровый путь не осиливаем. Приходится заночевать в балке лесорубов в трёх-четырёх километрах до посёлка.
Утром мы в Кенчурке. Забираем Валеру с Геной и, даже не осмотрев этого старинного кержацкого села, устремляемся на север по лесной дороге.
Через пяток километров, обогнув небольшую гору, выходим на плоскогорье. Вид его не радует: голые плешины вырубок, рощицы «нетоварного» леса, пятна заснеженных болот.
Что это болота, а не лесосеки видно по редким чахлым сосенкам и сухостою – сосны отмирали, не успев вырасти до 4-х, 5-ти метровой высоты.
В сумерках встаём на ночёвку. У нас два армейских шатра, но печек нет, их я ещё только конструирую. Снег неглубок, поэтому Иван, Боря и некоторые другие «корифеи» предлагают прогреть места под шатры большими кострами.
Я не принимаю всерьёз этот способ устройства ночлега, – был неудачный опыт в инструкторском походе на Южном Урале. Но не пресекаю инициативу: если земля и не прогреется, то все равно на неё постелем слой лапника. Есть ещё несколько надувных матрацев – это от холода от земли.
Затея с кострами удалась. Видимо бугорок даже не промёрз, оказался песчаным и сухим. Земля по центру костров прокалилась, наброшенный лапник не спасал от её жара. И тогда некоторые дамы эту проблему решили просто: на лапник уложили надутые матрацы. Спаслись от жары снизу, но матрацы испортились, – высохли и покоробились. В общем, их потом пришлось выбросить.
Утром солнечная погода, можно осмотреться. На западе чернеет лесистый горб Бардымского хребта, местами прорезанный узкими лесосеками. Прогалин мало – видимо до массовой вырубки дело ещё не дошло.
Я был на этом хребте два года назад, видел прокладку лесовозных трасс и работу таксаторов, обновляющих визирки. Выруба были большей частью на западных склонах хребта, со стороны Михайловского завода, на восточный склон лесовозки только пробивались.
Что ж, впереди у меня ещё один тренировочный маршрут, часть которого пройдёт по этому хребту. Возможно, ещё успеем захватить не тронутую топором девственную тайгу.
Обзору южной части ландшафта, откуда мы вышли на плато, мешает грива, заслонившая весь южный горизонт. Её вершина метров на пятьдесят возвышается над плато. Мы её накануне обогнули.
На севере в лёгкой дымке отдельными буграми возвышаются Коноваловский, Дегтярский и Азовский увалы. Они, как и все другие имеют меридиональное направление и смотрятся отсюда не как хребты, а как отдельные горы.
На востоке далёкий сысертско-каслинский кряж даже не угадывается в дымке под восходящим солнцем. Он и невысок, чтобы считаться хребтом.
А между этими далёкими хребтами и увалами раскинулась пустынная равнина, изуродованная сплошными вырубками. Впрочем, эта равнина, а точнее плато называется Уфалейским хребтом, имеет высоту свыше 500 метров и с него на юг, север, запад и восток скатываются многочисленные истоки рек бассейнов Уфы и Чусовой. И видимые на севере увалы – это лишь более высокие участки этого хребта. А равниной плато выглядит потому, что мы смотрим на него сверху.
Плато рассекает тянущаяся на север ниточка то ли просеки, то ли лесовозки. Вот на неё я и постараюсь вывести группу.
Выводить не пришлось: тропа из Кенчурки сама выходит на эту насыпную трассу. Надо поспешать: в понедельник всем на работу, отпросились только до обеда и то – на всякий случай.
Трасса пересекла исток Бардыма, и у меня тут же на ходу созревает план начать отсюда весенний сплав по этой речушке. По рассказам водников на реке есть даже небольшие пороги.
Но это – на будущее, а пока катим по запорошенной трассе. Впрочем, что значит катим? Группа не скоростная, многие на лыжах идут со скоростью пешеходов. Эти – явно не кандидаты в многодневные сложные походы, с ними и в такой поход идти было нельзя. Ну, да ладно, назад не вернёшь. Учту при подборе групп на такие походы в дальнейшем.
Я успеваю множество раз остановиться и дорисовать свою схему. Потом легко догоняю и обгоняю своих горе-лыжников. Трассу рисую аж до Дегтярска. Куда же ей идти, если её направление по схеме указывает на него?
Через пару часов хода трасса неожиданно поворачивает на восток. Выходим на заснеженные поля, похоже сельхозугодия. Здесь на моей схеме обозначена деревня Большая Лавровка.
Но вместо деревни на поляне что-то подобное летнему полевому стану – строение с крышей и поленницей дров, но без стен. Несколько грубых столов из досок с ножками крест-накрест и распорками. Тут же стоит большая сварная плита с несколькими конфорками. Пока перекуриваем, Боря Андреев успевает её проверить и даже разжечь.
Решаем не возится с костром, а сварить обед на этой плите. Нарочно не придумаешь: безлюдье, глушь, а готовим на кухонной плите, уместной в столовой.
Короток зимний день. И нелепо затрачивать на обед светлое время. Но ходить с перекусами вместо обеда мы ещё не научились, да и продуктов на полноценные перекусы не было. А точнее: не научились их подбирать. Даже в однодневных лыжных вылазках обед был обязателен.
Вот и сейчас, теряем два часа, а впереди ещё полтора десятка немереных километров. Я уже определил, что трасса приведёт в Полевской – на востоке других населённых пунктов нет.
Трасса уже не идёт по просеке, проложена с учётом рельефа: огибает холмы и болотистые низины. К тому же под неглубоким не примятым снегом щебёночная подсыпка. Идти стало намного сложнее, многие сняли лыжи и топают пешим ходом. Сумерки прихватили, по моим расчётам, где-то на полпути. Эти полпути растянулись на три часа.
Наконец впереди засветились огни. Приходим на лесной склад и узнаём у сторожа, что находимся на окраине Зюзелок, до автовокзала ещё километров шесть. Но спешить туда незачем: последний автобус уйдёт через полчаса, а после этого вокзал на ночь закрывают. Так лучше заночевать в сторожке и утром уехать с рабочим автобусом – как раз успеем к первому рейсовому.
Всё так и получилось: утром грузимся в ГАЗик, первым автобусом выезжаем в Свердловск. Скрипучий автобус ехал два часа – дорога тогда была ещё не асфальтовая.
В следующие выходные предстоит закончить маршрут – пробежать из Дегтярска на гору Балабан, а там, сколько можно на юг и обратно. Надо же изучить эту часть для отчёта.
Ноябрь 1969г.