Хотите верьте... хотите нет.., а я помню это, хотя мне и двух лет не было, чуть более полутора!
У нас были две козы: Любка и Зинка. Любка - крупная, какого-то серо-мышиного цвета (описываю по памяти), по всей спине у неё была чёрная полоса из шерсти более длинной, чем на боках. Голова с большими, круто посаженными рогами. Вторая коза была вся рыжая, даже, ярко-рыжая. Помельче и без рогов.
Уже будучи взрослой, я спросила у мамы об этих козах. Она удивилась: кто, мол, рассказал о них. У нас уже была корова, когда вам с Лёвкой и трёх лет не было. Но я описала этих коз и, кстати, напомнила ей, что её полушубок сшит из выделанных шкур этих коз... Мама очень удивилась и рассказала.
... Были у нас две козы. Любка - старшая, уже приплод давала не однажды, и Зинка - скотная впервые. Годы трудные, да в селе почти всегда трудно. Я Лёву должна скоро родить. Обе козы в запуске, то есть перед окотом, не доились (я улыбнулась мысленно - три беременные женщины.) И тут я Лёву родила. Мальчик такой болезненный, не надеялась, что и выживет. Был у нас врач - Кехель (правильно - Кехли, это я потом уже узнала). Он сказал, чтобы я ребёнка поила козьим молоком с сахаром. А где его взять, молоко-то? Вымя у Зинки налило, но до окота ещё с месяц, а Любке и того больше. И попробовала я бедную Зинку... доить. Молоко пошло! Раздоила я её! Спасала вас тебя и братика. Зинка потом очень удойная была.
Мама видит, что я внимательно слушаю, продолжает.
Подарили нам мои родители хорошенькую красную тёлочку.
- Тамарку? - спрашиваю я.
- Тамарку. Её-то, конечно, ты должна хорошо помнить, она долго у нас была. Громадина! Редко такие бывают. Корма много потребляла, но и доилась - в ведро удой не помещался! А какая строгая! Никого не допускала к себе, кроме меня. Отлучиться нельзя было - недоенная останется.
Далее я всё сама знаю и тебе, дорогой читатель, буду рассказывать.
Однажды летом пришла из стада наша Тамарка с огромной шишкой на боку, размером со средний арбуз. Мы ходили около нашей кормилицы, сердце щемило от тревоги за неё и жалости к ней. Ветеринар сказал, что может коровы рогом её ударили, вот кишки под кожу и выходят... Спасения нет.
В доме поселилась печаль. Мы все молчали, не говорили, даже папа иногда отворачивался и подозрительно шмыгал носом. На следующий день шишка увеличилась вдвое. При нас с братом не обсуждали, что предпринять. Утром следующего дня я увидела, что ворок пуст, его дверца открыта настежь, как это принято у нас на могильных изгородях... Корову сдали на мясо.
Мама рассказывала бабушке и я услышала нечаянно. Привезли корову в район, бок у неё с одной стороны совсем провалился, а с другой вывалился, как наполненный мешок. Тамарка, как прижала голову к маминому боку, так и не отвела её ни разу. Мама горько плакала, не в силах оглянуться на обречённую животину. Когда же, оставляя корову, хотела поцеловать её на прощание, увидела две мокрые борозды слёз. Они потоком лились из Тамаркиных глаз ...
Прошла осень, зима перевалила за середину. Мы не могли и думать о другой корове. Считали это предательством по отношению к нашей Тамарке. Но без молока в селе, как жить? На одних разварках (компот из сухофруктов) далеко не уедешь. Чай мы не пили. Бабушка любила чаёвничать, но я, попив чаю, запивала его водой.
Приходим из школы, а у нас - телёнок во дворе... Смотрим: какой-то он странный. Вроде телёнок, а уже рожки сантиметров по десять и в стороны смотрят, бычок значит. Да нет, тёлочка! малюсенькое вымечко виднеется. Мама вышла.
-Это наша коровка. Ещё имени у неё нет. Вместе будем придумывать.
- Мама, какая я же это корова? Где вы её взяли?
- Корова, самая настоящая, только маленькая очень, захудалая. В колхозе почти все такие. Я сама выбирала. Она уже стельная. Ничего, до весны и отёла оправится... - и отвернулась. Вроде платок поправляет, а плечи затряслись.
А коровка ласковая, тянет к нам хорошенькую мордочку, принюхивается. Погладили мы её и пошли в дом. Мама рассказала, что привезли её на санях. Хотели вести следом за повозкой, как это положено, да жалко стало. Потянули за поводок на сани, а она всё поняла, взошла и улеглась. И вязать её не пришлось. Приехали к дому. Соседи на улице были, смешок чей-то услышала: "Глянь-ка, корову... на санях привезли". У мамы опять слёзы показались, хотя она не любила их показывать и нам запрещала. (С тех-то пор я и отрываюсь, пока одна, а так... только смеяться себе позволяю).
Назвали коровку Малышкой. Ох, и полюбили же мы её! Так и бегали к ней: погладим, хлебушка солью посыплем и подносим ко рту. Понюхает, жуёт смачно. Пришло время, она с трудом, но растелилась. Молока давала немного, а жирность зашкаливала! И почти не выросла, оправдывала своё имя - язык не поворачивается говорить - кличку.
Весной впервые выгнали всех коров на пастбище, и наша Малышка вышла. Небольшая, но белоснежная, с красивыми буро-красными крапинами по бокам. Лучше всех!
Я иногда вижу коров на лугу. Задние ноги - ляжки - у них в засохших комьях навоза. Ненавижу их хозяев: это же мука для коровы, и молоко из-за такой грязи брезгостно пить. Даже в сериале недавно такую видела.
Моя мама выходила во двор с ведром тёплой воды, обмывала Малышку, насухо вытирала. Хвост у неё всегда был чистый и пушистый.
Однажды я со своим кавалером каталась на лодке по нашей речке. Вдруг к воде пришло стадо. В первом ряду я увидела нашу Малышку.
- Наша коровка! - радостно восклицаю я.
- Ну, конечно, ваша, - недоверчиво улыбаясь, ответил парень.
- Малыыышка! - нежно позвала я. Она тут же подняла голову от воды, промычала мне в ответ. И вдруг пошла в воду!
-Назад! Не ходи! АзА, азА! - закричала я, испугавшись, что она поплывёт ко мне. И умница вернулась, послушалась.
Мои дети знают, что такое домашние животные, как их любишь, заботишься о них. А вот внуки после уроков всё у телевизоров да компьютеров... Несчастное поколение!