АЛЕКСАНДР ПРОСТОРОВ - http://www.proza.ru/avtor/softwarer - ТРЕТЬЕ МЕСТО В 48-М КОНКУРСЕ ДЛЯ НОВЫХ АВТОРОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Вы когда-нибудь теряли ребёнка? На катке, во дворе, в супермаркете… Я, наверное, тревожный отец, но я хорошо знаю это прикосновение холода, когда вдруг понимаешь, что его нету рядом, заглядываешь туда, где должен его найти, а его нет и там.
Первым, что я потерял в своей жизни, была кинокамера. Мне было года четыре, когда мне подарили чудесную камеру: оранжево-малиновую, пластмассовую, с двумя кассетами плёнки на выбор. В ней надо было аккуратно заправить кольцо плёнки на место, направить глаз в объектив и крутить ручку – тогда перед детским взором прокручивался незатейливый мультфильм, короткий, немой, но мультик! Когда мне было лет шесть, плёнка порвалась и я выбросил её в мусоропровод. Пришедшая с работы мама сказала, мол, зря – плёнку нетрудно склеить, и вот тут-то я устроил истерику. Я плакал, кричал и утверждал, что это был мой любимый мультик, что без него мне жизнь не мила и прочее непомерное отчаяние, какое только может вообразить шестилетнее сердце. Во всяком случае так мне рассказывала мама; я помню, что выбросил плёнку и помню своё горе, но милосердная психика опустила завесу забвения над деталями неизбывных страданий. Мне кажется, это единственный раз, когда я вообще так себя вёл.
Мое следующее воспоминание из Петербурга. Мы с Леной первый раз в этом городе, нагулялись, потратились и уже собираемся уезжать, когда в тихом скверике к нам подошла собака. Большой уличный пёс. Породистый и явно воспитанный, с чувством собственного достоинства. Он был один. Такие на улице не выживают. Я покормил его и самую чуть пообщался. Он показал, что будет рад обществу. Я помнил, что самое подлое, что только можно сделать с бродячей собакой – дать ей надежду, а затем обмануть. Он понял.. оглянулся раз и медленно ушёл. А я уговаривал себя, что у нас через пару часов поезд и взять в него собаку нет никакой возможности, что нет денег остаться и добраться до Москвы как-нибудь по-другому, что это тяжёлое, но вынужденное и правильное решение, что мне всё равно пришлось бы бросить этого пса через пару часов.. внутри у меня была истерика и нарастало, нарастало ощущение того, что я сделал что-то непоправимо неправильное. Ужасно сейчас вспоминать.. почему сейчас я с лёгкостью отдал бы билеты, пустился бы в авантюру и довёл бы её до благополучного завершения? Ведь мне понравился, действительно понравился этот пёс. А я понравился ему. Каким же я тогда был стариком.. Но если подумать, пёс был не первым. За год до того к нам в окно залетел воронёнок. Когда мы вернулись в комнату, он расхаживал по нашей постели, встрёпанный и голодный. Он провёл у нас день, и Лена уговорила меня, что мы не сможем его оставить. Когда я высадил его за окно, он посидел немного и улетел. Вот только я до сих пор помню, как он сидел у меня на плече и ел из ладони. А до воронёнка был котёнок. Я не люблю кошек, чаще всего даже очень не люблю, но тот – единственный – мне понравился. Он тоже был.. с чувством собственного достоинства. Он тёрся вокруг гаража, куда мы с Леной зашли побыть вдвоём, долго тёрся, но с собой мы его так и не взяли. Наверное, справедливо, что когда мы всё-таки взяли птенца – не знаю даже чьего, но слабо трепыхающегося на асфальте – то тот, поклевав и окрепнув, нашёл в себе силы сигануть с балкона.
Порывшись в памяти, я могу описать десятки и сотни потерь: вещей и эмоций, людей и надежд, времени и возможностей. Оглядываясь, страшно подумать, сколько я потерял. Моя дочь родилась похожей на маму, а сын – на меня. Она унаследовала фантазию, мечтательность и неприспособленность; он – нестандартность, упорство и живость мышления. Он ставил себе задачи, и у него всё получалось; не с первого раза, но потерпев неудачу, он пробовал снова и снова, по-разному, комбинируя и заходя с разных сторон, и я порой ставил двухлетнего Илюшу в пример пятилетней Алисе, для которой “с первого раза не вышло – значит, не очень-то и хотелось, как-нибудь обойдусь”. Тогда же, в два года, он впервые сам приготовил себе обед: спокойно достал из холодильника, открыл, согрел в микроволновке.. мы дёрнулись только на звонок, извещавший о готовности, и констатировали, что результат можно и нужно есть. Нас это даже не удивило: сын с первых шагов был очень самостоятелен. Тогда мы шутили: не говорит потому, что всё делает сам, ему от нас просто ничего не нужно. Когда Илюше было четыре, и он всё ещё не говорил, ему поставили диагноз: умственная отсталость.
Илюша жил с нами, потом пришлось перевести его в интернат: иногда в парне лезла дикая агрессивность, а Алиса всё меньше и меньше была способна дать ему сдачи. Какое-то время мы забирали его домой на выходные, потом, когда Лена пошла работать, от этого пришлось отказаться и только навещать его в интернате, потом она и вовсе уехала. Я очень хорошо помню первый раз, когда после отъезда Лены поехал к Илюше. Они гуляли во дворе, полном детей; он увидел меня и с нескольких сотен метров кинулся навстречу. Мы гуляли, играли, он угощал меня яблоками – у них во дворе растут яблони. Потом дети стали собираться на ужин, и я отвёл его к группе. Он так же, как и раньше, не говорил, и так же хорошо понимал сказанное. Он изобразил вопрос – мол, поехали домой? – и я как мог мягко сказал ему, что не могу взять его с собой и он останется здесь. Он понял, он всегда всё понимал. Мы попрощались, я смотрел, как он помогает воспитательнице выстроить группу, как суетится, как идёт потом, и по его вздрагивающей спине было хорошо видно, что он сдерживает рыдания и не оглядывается, хотя больше всего надеется, что я его позову.
Когда я приехал в следующий раз, Илюше прописали транквилизаторы и он был непривычно спокоен. Потом он как-то отдалился от меня, и я с печалью подумал, что так, наверное, лучше; пусть нет таких ярких эмоций, зато не буду рвать ему и себе сердце с каждым отъездом. У них в интернате умеют воспитывать детей; Илюша ходит только за ручку, всегда спрашивает разрешения, он аккуратен, ласков и добр, но мне неловко с ним рядом: это не мой ребёнок. Мой сын, похожий на меня, самостоятельный, активный и заводной, остался где-то давно. Я знаю лишь когда видел его в последний раз: тогда, вздрагивая спиной, на ступеньках.
А вы когда-нибудь теряли ребёнка?
(с) Softwarer
октябрь 2013