Его голова покоится на жесткой и шершавой поверхности парты. Темно-коричневые волосы, что отросли до плеч, разметались ореолом вокруг лица. Некогда выразительные зеленые глаза, но теперь потускневшие и равнодушные ко всему, спрятались под потяжелевшими веками. На ушах с удобством устроились черные с серебром наушники, в которых отчаянно минорными аккордами переливается звуковой поток.
Но даже эта мелодия уже не способна отвлечь его от вращающихся по одной и той же колее мыслей. Ему кажется, что эта изощренная пытка уже никогда не прекратится.
Он не сразу замечает, как кто-то трясет его за плечо. Почувствовав толчок посильнее, вздрагивает, и медленным движением подняв голову, нехотя размыкает черные ресницы.
Отрешенным взглядом смотрит на девушку, которая, ухмыляясь, что-то говорит ему. Он только видит, как двигаются ее губы, вместо слов – сменившаяся мелодия, что рвет в клочки и без того кровоточащую душу.
Он не хочет знать, о чем она говорит. Юноша вновь прикрывает глаза, и в этот же миг с него срывают наушники.
- ... собираешься? Нам вот всем интересно, когда же ты прекратишь позорить группу и нашего куратора. Сколько можно пропускать? Почему мы все должны за тебя отдуваться? – девушка, не сдерживаясь, кричит на весь кабинет.
Половины группы в аудитории нет, а те, что присутствуют – посмеиваются и бросают заинтересованно-равнодушные взгляды в их сторону.
Парень, не мигая, смотрит на девушку, и вдруг резко подорвавшись со стула, вырывает свои наушники из ее цепких пальцев.
- Какое тебе до этого дело, а? – в его голосе бурлит растревоженная злоба.
- То есть, как это – какое? – не ожидавшая от сокурсника такой стремительности, она не сразу находит ответ. – Я должна знать.
- Ты мне кто – мать? – схватив сумку, наскоро запихивает в нее тетради и ручку. – Не лезь, куда не просят.
Закинув сумку на плечо, он привычным движением одевает наушники и покидает кабинет.
Натянув на себя черную куртку, которую забрал из раздевалки, парень выходит из здания университета.
Солнце ослепляет своей насыщенной яркостью, но не спасает от ледяного мрака, который обхватывает его костлявыми руками и раз за разом заставляет замирать в молчаливом отчаянии.
На улице стоит теплая осень, что разукрасила все кругом в золотисто-рыжие оттенки. Но он не замечает великолепия природы – его сейчас занимает только поиск понимания, почему он все еще существует.
Уставившись себе под ноги, усталым шагом идет к остановке автобуса. Обессиленно опустившись на лавочку, ждет необходимый маршрут.
Нащупывает в кармане пачку сигарет и зажигалку. Зажав меж зубами тонкий белый цилиндр, прикуривает. Он давно не чувствует ни запаха, ни вкуса табака, но зато ощущает, как разум затуманивается, и метеоры-мысли замедляют свой бесконечный бег. Возможно, что на какое-то время станет чуточку легче.
Бросив взгляд в сторону дороги, встает со скамьи – автобус стремительно летел к остановке.
Открыв ключом дверь, заходит в квартиру. Скидывает куртку и, развязав шнурки, снимает кроссовки.
Подхватив сумку за ремешок и, зайдя в выделенную ему комнату, швыряет ее в самый дальний угол.
Чувствует головокружение, и в глазах резко темнеет. Он, качнувшись и сделав пару неровных шагов, на ощупь добирается и опускается на расправленный диван.
Дыхание сбилось, и парень судорожно ловит губами воздух, пытаясь привести его в норму.
Находясь на грани реальности, затуманенной болью, он силится вспомнить, когда же последний раз нормально спал.
Но вместо нужного начинают всплывать на поверхность заторможенного сознания воспоминания-образы, воспоминания-чувства. И поддаваясь неясному приказу, тело скручивает такой нестерпимой болью, которая, разливаясь по груди, с немыслимой кровожадностью впивается острыми коготками в остатки его сердца.
По щекам текут горячие слезы, но юноша не ощущает, что, задыхаясь, ревет навзрыд и дрожит от охватившей его безысходности. Непослушные пальцы с силой вцепляются в покрывало, и парня выгибает дугой, словно в предсмертной агонии.
Сознание не выдерживает столь мощного апогея, и он проваливается в обволакивающую глубину, осторожно покачивающую его на мягких волнах безвременья.
Очнувшись, приподымает мокрые ресницы и упирается бессмысленным взглядом в потолок. Мысли в затуманенной болью голове текут вяло, разрозненно. Он шевелит рукой – все тело тут же отзывается слабостью. Но парень, преодолевая свою измотанность, все же, хоть и с трудом, поднимается с дивана.
Добравшись до ванны, смотрит на свое отражение и не узнает. Вроде он и не он вовсе – на него сморит человек абсолютно чужой, незнакомый, пугающий.
Страх нарастающей волной заполняет собой его существо, и крик, полный ужаса разносится по пустой квартире.
Блеск лезвия морозной стали, дорожка теплой алой крови по запястью, и его закрытые глаза. Ему хочется покоя, хочется избавиться от осознания собственной ненужности и уйти от запредельного одиночества.
А в голове пойманной птицей бьется только единственное желание – исчезнуть, растворившись в пространственной бесконечности.
Юноша чувствует легкие, словно крылья бабочки, прикосновения к своим волосам. Они наполнены нежностью и любовью. Об этом он может сказать с уверенностью, словно это знание было с ним с начала его прихода в огромный и непостижимый мир.
Открыв глаза, тут же утопает во взгляде орехово-зеленых глаз, которые смотрят с ласковой грустью, понимающим сожалением и трепетной мольбой. Силуэт, склоненный над ним, до болезненной нежности знаком. Любимый образ, столь далекий и неимоверно родной.
Он ощущает теплоту, волнами прокатывающуюся по его напряженному телу, и шальной ветер, что танцует на пепелище исковерканной жизни. А душа жадно впитывает по капле живительную влагу, мерцающую радужными переливами. Она исцеляет и дарит свободу.
Ресницы медленно опускаются, а на губах появляется робкая улыбка, полная безмятежной умиротворенности.
Он, пошатываясь от слабости, прислоняется плечом к холодному кафелю стены, чувствуя себя при этом легким-легким, как маленькое перышко, что лелеет в своих объятиях теплое небо.
Он ни о чем не сожалеет. Только где-то на краю сознания осталась горечь от того, что так необдуманно посмел он отказаться от самого себя. Но его не осудили за столь опрометчивый поступок, а приняли и поняли, при этом показав дорогу домой.
И теперь он постарается сделать все, чтобы не потерять обретенное знание и оправдать ту надежду, с которой его двойник смотрит на него с прохладной поверхности зеркала.