Глава 11
— Не вставай, полежи еще, у тебя переутомление, — Алевтина поставила возле меня тарелку с супом. — Я твои вещи постирала, они были совсем грязные, а куртку придется выбросить, она совсем порвалась, Денис пока даст тебе свою.
— Что случилось? — я приподнялся на локтях.
— У тебя сильное переутомление, дошло до потери сознания. Мы вызвали такси, чтобы тебя доставили домой, — сказала она взволнованно.
— А где Дэнни? — спросил я, осмотревшись, узнавая кровать отчима Сергея, на которой спал прошлой ночью.
— Он делает уроки в своей комнате, ему завтра в школу.
— У меня скоро сессия начинается, — сказал я и слабо улыбнулся, а затем добавил. — А потом я поеду к Крису.
— Тсс, — сказала Алевтина, прислонив палец к губам. — Ни слова больше о Кристиане. Сегодня остаешься у нас, тебе нужно выспаться и отдохнуть как следует.
На следующее утро, я провожал Дэнни в школу. На этот раз мы пили чай, и Алевтина делала нам бутерброды с колбасой. Она что-то рассказывала о каких-то новых вещах, купленных в магазине и о том, что мне нельзя так много пить кофе, потому что он возбуждает мою нервную систему, и еще о том, что скоро приедет Сергей из командировки. Я был ужасно голоден и навалился на бутерброды. Мать и сын смотрели на меня радостно, им нравился мой зверский аппетит. Затем, я принял душ и выглядел совсем неплохо в свежей рубашке и в куртке Дэнни, хоть она и была мне коротка.
Когда мы вышли из квартиры, и оказались на лестничной площадке, лифт опять не работал.
— Я заметил, что у вас тут часто лифт ломается, не к добру, наверное. Хорошо, что на этот раз ты абсолютно трезв, и мы идем вниз, — шутил я.
Когда мы были посередине, где-то на этажах, Дэнни неожиданно схватил меня за руку и притянул к себе.
— Вилли, послушай, я это…хотел сказать…то есть спросить, ты когда возвращаешься в Москву?
— Наверное, завтра, у меня же сессия.
— Мне жаль, что ты так скоро уезжаешь. Может, пойдем куда-нибудь прогуляемся?
— А школа?
— Я не пойду.
— Дэнни, мы так не договаривались, твоя мама…
— Ты не понял, я хочу побыть с тобой!
Я стоял на две ступеньки выше его, и он казался мне таким маленьким. Уткнувшись лицом в мою грудь, он приобнял меня за талию. Я почувствовал, что его руки расстегивают ремень на моих джинсах. Отстранившись, я спрыгнул со ступенек.
— Не нужно.
— Почему? Разве тебе тогда не понравилось? Ты забыл?
— Не забыл. Но не нужно.
— Я чувствую, что подвис на тебе, красавчик, — он улыбнулся, пытаясь сделать непринужденное лицо.
— Я уеду, понимаешь?
— Тем более, что тебе мешает?
— Мне стыдно перед твоей мамой.
— Что?! Да брось ты чепуху пороть! — он ощетинился. — Тебе вообще не стоило было лезть в мою семью! Привел домой, отдал в руки и все. Зачем ты остался?
— Так вышло.
— Так вышло? И по подсказке матери меня в школу провожать? И поэтому отталкиваешь?
— Дэнни, послушай…
— Да пошел ты знаешь куда?! И в школу я не пойду, понял?!
— Как не пойдешь?
— А вот так, и что ты мне сделаешь? Ты мне никто, понял!
Он подорвался и быстро побежал по ступенькам вниз, а я поплелся за ним.
Выходя из подъезда, я увидел, как он демонстративно попросил у какого-то прохожего сигарету, закурил и направился в сторону дома Саши. Я стоял посреди тротуара и задумчиво смотрел ему вслед, не зная, что делать.
— Вил, ты? — услышал я голос за спиной. — Что ты тут делаешь?
Я повернулся и увидел Машу, сестру Егора.
— Я? Делаю?
— Ну не я же, — она рассмеялась.
— Стою.
— И смотришь в след Воробьеву? — она пристально посмотрела мне в глаза.
— Да, стою и смотрю в след Воробьеву, — повторил я, отчего-то смущаясь. — А ты тоже в школу идешь?
— Нет, я тоже в школу не иду, — она снова рассмеялась. — Школа в другой стороне.
— Что вы за моду взяли, не ходить в школу? И куда только смотрит твой брат?– я попробовал шутить.
— Прямо на нас, — она повернула голову в сторону, и я увидел зеленую Тойоту. Дверца машины была открыта нараспашку, из нее была видна нога в лакированном ботинке. Егор, курил и смотрел на нас.
Я помахал ему рукой. Он сделал недовольную гримасу и, бросив сигарету на обочину, хлопнул дверцей машины.
— Что это с ним?
— Он не в духе, в школу меня отвозил, а я туда идти не собираюсь! Но ему объяснять что-то бесполезно, ведь он никого кроме себя не слышит, не видит и не понимает.
— Ну, он прав, в школу прогуливать не хорошо.
— Что ты сказал? — она с вызовом посмотрела на меня. — Куртку теперь с Воробьевым одну на двоих носите?
Я покраснел. Она, заметив мое смущение, и снова рассмеялась.
— Ладно, Вил, хватит тут стоять, мозги полоскать. Давай куда-нибудь сходим что ли?
— А как же Егор? — я посмотрел на зеленную Тойоту.
— А Егор человек занятой, ему на работу нужно, — сказала Маша и демонстративно взяла меня под руку.
Мы пошли в сторону сквера.
— Мне кажется, ты обожаешь изводить своего брата, — иронизировал я.
Когда мы подошли к скамейке, Маша встрепенулась.
— Что случилось?
— Колобанов! Прется к школе. И надо же, прям через сквер!
Она замешкалась на скамейке, и я вдруг захотел выяснить, что же там такое у них происходит, тем более часть информации я уже знал от Дэнни.
— Мне все известно, Воробьев рассказал, но стоит ли его бояться? Кто он такой, черт возьми? И что между вами происходит?
— Вот у своего Воробьева и спроси!
Тем временем парень остановился и посмотрел в нашу сторону, пытаясь припомнить, видел ли он меня где-нибудь. Я встал, взял Машу за руку, когда он двинулся по направлению к нам.
— Привет, — сразу выпалил я.
— Ну, — ответил он, все еще напрягая мозги.
— Сегодня в школе день закрытых дверей, ты напрасно туда направляешься, никто сегодня не пожелал учиться, — я в упор уставился в его маленькие злобные глазки.
Парень был хорошо сложен и подкачен в плечах. Его взгляд исподлобья говорил мне о том, что он настроен агрессивно. Мне очень не хотелось, чтобы девушка узнала, что я совершенно не умею драться, потому что в Университете где я учусь, к сожалению, преподают науки скорее для благородных девиц, нежели для страстных юношей.
— Ты что треплешься? — сказал он и посмотрел на наши руки. Я почувствовал, как похолодела рука Маши в моей ладони.
— Я не треплюсь, а предупреждаю, что ты напрасно сегодня выбрался в школу, тем более для тебя это как-то поздновато, ты ведь уже по возрасту не годишься.
— Что ты сказал? — он подошел ко мне вплотную и его огромные кулаки сжались.
Я знал, что он не посмеет меня ударить, пока я держу девушку за руку. Я отлично это понимал, а потому старался изо всех сил разыгрывать из себя Ромео. Психология здесь совершенно проста: когда встречаются два самца, то они могут биться за самку только наедине. Пока Маша была рядом, и я держал ее за руку, он бы не посмел меня и пальцем тронуть.
Колобанов топтался возле нас, не зная, что делать, а я крепче сжимал холодную ладонь Маши.
— Пошли, поговорим, — вдруг выпалил он, отходя.
— Мне не о чем с тобой разговаривать. Мы с Машей очень спешим.
Развернувшись, мы направились все также держась за руки, прочь. Парень злобно смотрел нам вслед, не зная, то ли бежать за нами и испытать унижение, то ли что-нибудь выкрикнуть в спины и тем самым принять свое поражение. Молчание было его лучшим выбором, и он правильно поступил.
Уже через 15 минут, мы завернули с Машей в Макдональдс и я, наконец, выпустил ее руку.
— А мне понравилось, — сказала она улыбаясь.
— Что? Как я тебя за руку держал?
— Нет, как ты его уделал, он был такой растерянный…
— Ну, я знаю как вести себя с тупицами, вроде него, не зря я на психолога учусь.
— А пошли мороженного поедим, у тебя деньги есть?
— Есть. Пойдем, вон за тот столик.
Когда мы присели. Маша внимательно посмотрела на меня.
— А ты симпатичный…Мне еще чизбургер, фри и колу закажи.
— А не много ли тебе будет? — услышали мы знакомый тембр.
— Егор? — Маша вдруг осунулась и сделала озадаченное лицо.
— Я, — сказал он, присаживаясь возле нее и напротив меня. — Смотрю, вы мило спелись, голубки, за ручку прямо в Макдональс. Вил, ты в конец наглеешь.
— Между прочим, — встряла Маша. — Вил сейчас сделал кое-что, что до твоих мозгов…
— Замолчи! — рявкнул он. — Мне уже надоели твои выходки! А теперь прибавились выходки еще и этого идиота!
Он кричал, странно разглядывая меня, как будто желая проникнуть в мою голову и узнать, что у меня на уме. Люди за соседними столиками стали оглядываться.
— Я, наконец, нашел Криса, — оборвал я его злобу.
— Нашел?! — Вскрикнула Маша и тут же притихла от строгого взгляда брата, повернувшего голову в ее сторону.
— Давай дуй за заказом, а потом все выложишь, — сказал он, протягивая мне деньги. — Мне кофе, Маше все, что она сказала и себе там, что захочешь.
Я поднялся, взяв у него деньги и пошел к кассам. В кассу стояли огромные очереди, и не было ни одной свободной. Я занял очередь за каким-то парнем с избыточным весом и решил пока сходить в туалет.
Выходя их кабинки, я столкнувшись лицом к лицу с маленькими злобными глазками, которые совсем недавно видел в сквере возле школы.
— Ну что, сука? Поговорим? — Колобанов схватил меня за грудки куртки.
— Э, э.. — пытался сопротивляться я, размахивая руками из стороны в сторону. — Куртку мне нужно обязательно вернуть, мне ее любезно одолжили, а ты ее так нахально рвешь.
— Заткни рот, а то сейчас так отметелю, что мама родная не узнает!
— Узнает, она же мама, — я попытался пошутить.
— Ах ты поганый пидорас! Я тебя сейчас бить буду так, что…
— Выбирай выражения! Я же не называл тебя гомиком!
— Что?!
Это были его последние слова в той накатившей взрывной волне. Видимо глубоко оскорбившись, он больше не смог сдержаться, и со всего размаху ударил мне кулаком, попав прямо в переносицу. Я отлетел к стенке, ударившись плечом. Он подорвался ко мне, замахиваясь ногой. В это время в туалет вошел Егор.
— А ну отойди от него, сукин сын! — Заорал он что есть мочи. — Я тебя сейчас по стенке размажу, мерзавец! Пошел вон, сопляк! Я вызываю администрацию!
— Да пошел ты на….! — Выругался Колобанов, и поспешно выбежал из туалета.
Я медленно сполз по стеночке, в глазах плясали звезды, а из носа хлестала кровь, стекая по подбородку на куртку и рубашку.
— Вил, как ты? — усталые глаза взволнованно смотрели на меня, а теплая рука касалась моего плеча.
Глава 13
— Лежи и не дергайся, у тебя сломан нос, — Егор стоял возле кушетки, на которую меня уложил врач. — Сейчас вправят.
— Где Маша? — спросил я почему-то.
— В машине ждет, — ответил он сухо и отошел, пропуская врача ко мне.
— Молодой человек, — врач смотрел на меня поверх очков. — Нос сломан, но не настолько, чтобы его не поставить на место обратно. Сейчас я сделаю одно движение, и вам будет немножко больно, но потом все пройдет. Закройте, пожалуйста, глаза и подумайте о чем-нибудь приятном.
Я вспомнил Криса. А потом закричал после быстрых манипуляций доктора.
— Боже мой, — пробурчал Егор. — И что ты ему такое сказал, что он тебя так?
— Гомиком обозвал, — произнес я приглушенно, когда доктор накладывал мне пластырь на переносицу.
— Его? — на лице Егора блеснула улыбка.
«Как давно ты не улыбался за последнее время, - подумал я»
Мы подъехали к подъезду, и Егор вылез из машины первый.
— Пошли ко мне, у меня останешься, — нагнулся он к окну.
— Мне нужно купить билет, — промямлил я.
— Какой билет? Ты на себя в зеркало смотрел? Да перед тобой сразу все кассы закроют.
Я попытался рассмотреть свое лицо в зеркало заднего вида. На носу была фиксированная повязка в виде пластыря, а кожа вокруг глаз вспухла, образовывая синие подтеки. В отражении я встретился с глазами Маши. На минуту мы смотрели сосредоточенно друг на друга, а потом она тихо произнесла:
— Останься.
За ужином я рассказал им, как побывал в Наркологии там нашел Криса и то, как меня приняли за наркомана, о том, что Криса выписали, когда за ним приехала мать, забрав его с собой домой в Белоруссию.
— Это тот мальчишка, что тусуется с Пашей возле «Центра»? С его мамашей вы ездили к Крису? — задумчиво спросил Егор.
— Да, мы познакомились с ним случайно, когда я к Паше приходил и, кстати, благодаря ему, я отыскал Криса, а мама у него замечательная.
Егор подозрительно посмотрел на меня.
— В общем Крис с матерью уехали?
— Да.
— А разве его мама не в Латвии живет? — спросила Маша.
— Она живет в Белоруссии, они развелись с его отцом, она русская.
— Но сначала я намерен сдать сессию, а потом поеду в Минск. Заодно с мамой его увижусь, как давно я их не видел.
— Да, насчет матерей, — сказал Егор. — Маша, я тебя завтра отвезу к родителям, мне уже надоели твои выходки, пусть они за тебя отвечают.
Он встал из-за стола.
— Никакие не выходки! — вспылила она. — Тебе просто не хочется лишний раз напрягаться, кроме себя больше никто не интересует!
— Ты прекрати тут орать, ты с кем разговариваешь? — он гневно посмотрел на нее.
Она встала и вышла в другую комнату, пробурчав на ходу:
— Тебе даже до собственной жены и дочери дела нет, что уж говорить обо мне.
— Соплячка! — крикнул и присел возле меня. — Не обращай внимания, хотя как тут не обратишь, когда она и тебя втянула в свои приключения.
— Не страшно…
— А нос?
— До свадьбы заживет, — иронизировал я.
— Завтра я отвезу Машу к родителям и после обеда буду свободен. Хочу пригласить тебя в гости, — начал вкрадчиво он своим бархатистым голосом.
— Машу к твоим родителям?
— Да, они совсем уже старенькие у меня, присматривать за ней не могут должным образом, все мне приходится. А у меня жена, дочка, в конце концов.
— Однако, что-то ты не сильно стремишься к ним.
— А тебе какое дело? — он бросил на меня острый взгляд. — Зато я к тебе очень сильно стремлюсь. И если бы не я, тот подонок сломал бы тебе не только нос.
— Тот подонок не дает проходу твоей сестре, а тебя это даже не интересует. Смотри, вдруг дело дойдет до изнасилования. Ей уже есть 16 лет?
— Ты, мальчик, слишком маленький еще, чтобы разбираться в подобных вещах. Знаешь такую поговорку: сучка не захочет…Помнишь как там дальше?
— Ты ледяной человек, Егор.
— Может быть, но ты еще более ледяной. Я пытаюсь тебя растопить, а ты все никак, — он обнял меня за плечи и потряс. — В общем, завтра после обеда жду тебя у себя.
* * *
Утром Егор отвез меня домой. Хозяйка комнаты встретила меня с недовольным видом, заметив мое «новое» лицо. Я вошел, заперся и принялся искать свой паспорт.
По дороге на вокзал, я купил солнечные очки и, скрепя зубами от боли, аккуратно натянул их на переносицу. Так меньше привлекал внимания к своему лицу.
Прислонившись к перилам возле входной двери в квартиру своей комнаты, я еще раз достал билет, что бы убедится, что взял в точности на завтра. Нужно позвонить бабушке и сказать, что я уже послезавтра утром буду в Москве. Я достал мобильник и набрал номер.
— Ба, это я. Все нормально. Приезжаю послезавтра утром. Еду завтра ночью. К сессии я подготовился, — я пытался по-быстрому ей все рассказать, открывая дверь. — Что? Кристиана? Да, нашел, но расскажу тебе все потом. Пока.
Краем глаза, я заметил, что моя комната открыта. Я забыл ее закрыть? Я медленно вошел. В комнате было темно, и я включил свет. Худенькая фигурка стояла посреди комнаты. Девушка обернулась, и я увидел перед собой Машу.
— Вил, ты не поверишь, но мне открыла твоя хозяйка. Сказала, что тебе нужно приложить лед. Я положила его в морозилку.
— Маша? — я радостно подорвался к ней.
— Я хотела еще раз с тобой увидеться. Ты взял билет?
— Да, на завтра в ночь.
— Вот как? В ночь…
— Егор не отвез тебя утром к родителям?
— Отвез, но я к ним даже не зашла.
— И, конечно же, опять не пошла в школу, — улыбнулся я.
— Да ну ее – забила! А вчера ты мне так и не успел рассказать, что ты делал с Воробьевым?
— Я его в школу провожал.
—Я так переживала за тебя, когда эта сволочь Колобанов подловил тебя в Макдональсе. Я хотела помочь тебе, но Егор как всегда не дал мне даже слова сказать, ты же знаешь его, он такой вот, ни во что меня не ставит, — тараторила она. — А давай отомстим Колобанову, я придумала хитроумный план. Вил, ты знаешь, я всю ночь думала о тебе. Ты очень интересный и смелый.
Я рассматривал ее раскрасневшееся лицо и блестящие глаза. Неожиданно я увидел, что Маша смотрит в сторону и ее глаза устремлены на мой письменный стол. Я повернул голову, на столе лежала фотография Криса.
— Я немного порылась в твоем столе, — виновато сказала она.
— Что-нибудь нашла?
— Какие-то тетрадки с каракулями, ничего не разберешь и фотографию Криса.
— Как он тебе?
— Не знаю…по-моему у него очень большой рот, — она засмеялась.
— Рот?
— Да и зубы передние большие, как у лошади!
— А когда мы учились в 10 классе, — подхватил я ее веселую волну настроения. — Ему поставили на зубы брекеты, такие металлические не снимающиеся скобы для того, чтобы зубы были ровными. Представляешь, как тяжело ему было целоваться!
— Целоваться?! А ты откуда знаешь?
— Он же был моим лучшим другом! Я все о нем знаю.
Мы стали взахлеб смеяться. Я выключил свет в комнате, а она повалилась с диким хохотом на кровать.
— Закрой дверь, а то хозяйка не поймет, — произнесла она, все еще задыхаясь от смеха.
Я закрыл дверь и присел на кровать возле нее, и она не переставала смеяться. Такая тонкая, легкая, юная и совсем невинная. Я чуть коснулся ее локтя и почувствовал, как ее дыханье стало прерывистым. Она положила голову на подушку и затихла, прикрыв глаза. И вдруг на меня опустилась какая-то неразличимая нега, и моя комната стала похожей на комнату Егора.
Маша качнулась ко мне и по-ребячьи спросила:
— Ты любишь Криса?
— Да.
— А я люблю Егора, — сказала она грустно.
И вдруг наступил тот момент, когда она захотела рассказать мне о брате. Выговориться и выплеснуть обиду, которую так долго таила в себе. Ей нужно было это сделать, и она не хотела терять ни одного слова и ни одной минуты, потому что знала, что я скоро уеду.
Наступил вечер и мы долго говорили о Егоре, а затем перешли на тему о своих внезапных чувствах друг к другу и о нежной грусти, когда мы расстались сегодня утром в его машине. Она говорила, говорила, я внимательно слушал, а руки наши постепенно сцеплялись. И когда она закончила, мы уже ласкали пальцы, ладони и запястья друг друга.
Неожиданно наши губы встретились сами собой, и я утонул в их невинной влажности. А затем все получилось само собой, и в тот день Маша вступила на путь женщины, а я стал ее первым парнем.
* * *
Рано утром я проснулся от того, что звонил мой мобильный телефон. Я встал и подошел к столу, где лежал мобильник. Звонил Егор.
— Вил, привет. Надеюсь, ты не забыл, что сегодня после обеда, я жду тебя у себя? Заеду за тобой в час.
— Да, да, — сонно отвечал я.
— Кстати, я не попал сегодня на работу.
— Что-то случилось?
— Эта чертовка опять устроила мне головную боль! Вчера отвез ее к родителям, а она зашла в подъезд, подождала, пока я уеду и куда-то смоталась. Родители звонили, сказали, что ее не было и ночью. Целое утро езжу, ищу ее тут по скверам и расспрашиваю одноклассников.
— Да, да, — машинально отвечал ему я.
— Что ты дакаешь? Ты что еще не проснулся? Ладно, давай. В час жди.
Он отключился, а я посмотрел на свою кровать. Одеяло сползло, белоснежная ножка высовывалась из-под него. Маша лениво потянулась и привстала.
— Егор звонил? — спросила она.
Я кивнул.
Конечно, я был очень славным парнем и ощущал себя настоящим героем, когда заступился за нее в сквере и даже тогда, когда Колобанов подкараулил меня в туалете Макдональдса, но у меня было три огромных недостатка, которые напомнили мне о себе этим утром. Первый – это моя гипер-сексуальность и постоянное невыносимое желание, а второй — это то, что я не умел отказывать людям. Первый недостаток в сочетании со вторым дал результат и произошло то, что должно было произойти, когда Маша приехала ко мне. Я забыл упомянуть о третьем недостатке? Да, кончено, я шел на поводу у сильных личностей, слепо выполняя их желания, и это очень отягощало сейчас два других. Я просто не мог не встретиться с Егором, тем более, что тот инцидент с Колобановым, в котором он принял косвенное участие, интуитивно подсказывали мне, что я просто совершенно не мог отказать ему во встрече.
— Маша, Егор за мной в час заедет, — сказал я, стараясь не смотреть ей в глаза. Волосы ее растрепались, она была очень милой и казалась совсем взрослой.
— Что ты хочешь, Вил?
— Я провожу тебя в школу.
— В школу?! — встрепенулась она. — А потом?
Я молчал.
Она встала с постели, закрутилась в одеяло и подошла ко мне. Я машинально протянул руки, пытаясь обнять, но она, будто не замечая моего жеста, нагнулась и вытащила из-под стола свою сумку.
— Валяй! В школу так в школу!
Утром в Питере совсем свежо и город выглядит красиво, но когда улицы начинает переполнять народ, спешащий кто куда, то вся красота куда-то улетучивается. Мы ехали на трамвае, и я смотрел на ее профиль, когда она любовалась апрельским солнцем за окном. Я поддался слабости, и она меня соблазнила? Или это я ее соблазнил, а она поддалась слабости?
Все произошло так, как было угодно Судьбе, — подумал я.
Мы вышли из трамвая, и она коротко взглянула на меня, перекинув сумку через плечо.
— Я пошла.
Я долго смотрел ей вслед в надежде, что она обернется. Я знал, что на душе у нее скверно, но она ведь была гордячка, совсем как ее брат, и ни за что не хотела этого показывать. Маша была умной девушкой и понимала, зачем я сплавил ее в школу. Я корил себя, это выглядело по-скотски, после того, что между нами произошло. В мыслях я старался оправдать себя, пеняя на ее брата, ведь он захотел меня увидеть, но в душе я понимал, что брат тут вовсе не причем, я просто не знал, что мне делать. Мне было 22 года и я жил в Москве, а ей наверное 16 и она училась в Питерской школе. Разве это не предлог, чтобы все забыть?
Глава 14
Я поднялся по лестнице знакомого подъезда, потому что лифт как всегда не работал.
— Вилис? — открыла дверь мне Алевтина.
Она засуетилась в прихожей, и задержалась взглядом, когда я снял солнечные очки.
— Что у тебя с лицом?
— Упал с лестницы. Денис дома?
— Ты проходи на кухню, — ее голос дрогнул. — Денис опять не ночевал дома, наверное и в школу не пошел. Догадываюсь где он. Сил уже нет. Завтра приезжает Сергей, придется все ему рассказать, может он хоть как-то повлияет на него. Ты есть хочешь?
— Я бы выпил кофе.
— Я сделаю тебе чаю.
Она суетилась на кухне, а я думал о Маше и на душе у меня скребли кошки.
— Алевтина, не переживайте так, я попробую поговорить с Денисом.
— Это бесполезно, он в последнее время вообще неуправляемый стал, — она налила мне чаю. — Может он влюбился?
— В кого?
— Не знаю, в девчонку какую-нибудь из параллельного класса.
— Возможно у них тайные отношения, и он боится вам рассказать? Возможно, между ними произошла сексуальная близость, а девушка была невинна, и теперь он в отчаяние не знает, что делать, ведь она никак не вписывается в его жизненные планы. Он привык к свободе, к тому, что может свободно передвигаться, а вот теперь это… — тараторил я.
— Я смотрю, ты знаешь Дениса лучше, чем я, — она удивленно посмотрела на меня. — И как эту девушку зовут?
— Маша…
— Первая любовь и близость это прекрасно и здесь важно, что бы он повел себя как достойный человек.
— Это как? – встрепенулся я.
— Показал девушке, что она ему нужна и близость была не просто от нетерпеливого желания. И не стоит бояться родителей, нужно доверять им, и быть в ответе за то, чье сердце тебе подарили. Завтра приезжает Сергей, я попробую все ему рассказать, как есть.
— Не надо, — замялся я. — Я попробую поговорить с ним сам…
— Не стесняйся, Вилис, ты уже стал не только другом Дениса, но и другом нашей семьи, ты можешь ничего от меня не скрывать. Я знаю, как тебе тяжело жить без родителей с одной бабушкой, поэтому, на нас всегда можешь рассчитывать.
— Я хотел поблагодарить вас за все, — сказал я, краснея. — Дело в том, что сегодня ночью я уезжаю в Москву и хотел попрощаться. А с Денисом я поговорю, сегодня же, обещаю.
— Это тебе спасибо, что так печешься о Денисе. Он такой непутевый, — она вздохнула.
В прихожей я долго топтался, пытаясь надеть туфли, а она смотрела на меня мягким взглядом своих голубых глаз.
— Береги себя, Вилис, и больше не падай с лестницы.
Я улыбнулся, надев солнечные очки.
— До свидания, Алевтина.
Звонок в дверь не заставил хозяина неаккуратной квартиры долго ждать. Саша открыл дверь и, потирая сонное лицо, долго присматривался. Наконец вымолвил:
— А тебя не узнать. Вилли, ты?
— Дэнни здесь?
— Ну.
— Я зайду, мне нужно с ним поговорить.
В квартире стоял затхлый запах алкоголя, и во всех комнатах почему-то горел свет.
— Вилли? — Денис сидел, развалившись в кресле. — Я ждал тебя, красавчик.
— Я был у твоей матери.
— Ты опять шлялся ко мне домой? Зачем, разве ты вчера не видел, что я пошел сюда?
На столе возле него стоял открытый пакет с вином, а рядом две кружки. Он был пьян.
— Нам нужно поговорить, — я подошел к нему.
— Конечно, конечно, красавчик, давай-ка иди сюда.
— Не собираюсь!
— А ну-ка сними очки, подойди-ка ближе, что там у тебя такое с носом?
Я снял очки.
— Да кто же тебя так?
— А ты бы почаще на улицу выходил, знал бы кто. Дружок твой.
— Это кто еще?
— Колобанов. Передай ему пламенный привет от меня. И скажи, что это слишком подло и низко с его стороны, выслеживать человека, когда он справляет малую нужду.
— Зачем ты пришел?
— За тобой. Я хочу поговорить о нас.
— Ты надумал чего?
— Я надумал и принял решение, а выбор остается за тобой.
— Саша, побудь пока на кухне и закрой нашу дверь, мы с Вилли хотим поговорить наедине! — крикнул он, внимательно посмотрел на меня и налил себе вина.
Тем временем мой мозг напряженно думал. Я не мог оставаться в долгу у Алевтины, а постоянно мучавшая меня совесть, теперь не давала покоя все больше и больше. Вспомнив один психологический прием, который вычитал в учебнике на втором курсе, я решил его применить.
— Дэнни, мне очень мучительно расставаться с тобой, зная, что мне предстоит уехать,— сделав паузу, я сел напротив него, уставившись в его охмелевшие глаза. — Я решил кое-что тебе сказать. Я бы мог бы вернуться, — я снова сделал паузу, еще раз зацепив его голубые глаза, — наши отношения могли бы продолжиться, но мне не дают покоя мысли о твоей матери, ведь она, как любая мать, хочет видеть возле тебя девушку.
— Откуда ты знаешь, что она хочет?! — воскликнул он. — Я никогда даже не близко не подойду ни к одной девке. Все они дешевки!
— Не кипятись. Я знаю, ты предпочел бы хорошего друга.
— Да, верно, — улыбнулся он. — Я предпочел бы тебя, Вилли.
— Я знаю, а потому предлагаю тебе подготовить почву для того, что бы я стал твоим исключительным другом, в глубоком смысле этого понимания.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты хочешь отношений со мной?
— Да.
— Тогда пойдем и скажем твоей матери, что мы в отношениях и ты презираешь девчонок.
— Ты в своем уме?! — воскликнул он и выпил залпом вино из своей кружки.
— Ну, ты же этого хочешь? А завтра твой отчим приезжает, вот для него хорошая новость будет. Представь, как мама ему скажет: «Сергей, не переживай так, любимый мальчик нашего сына сейчас сдаст сессию в Москве и скоро вернется. И они заживут вместе с нами под одной крышей, и у нас будет одна дружная семья».
— Ты что несешь?!
— Что такого, ты же хотел отношений? Я бы тебя за руку в школу провожал. И если бы кто-то не дай Бог посмел обозвать тебя педиком или гомиком, я бы сломал этому негодяю нос!
— Что за ерунду ты несешь? В Какую школу?!
— В твою школу, на которую ты забил, — сказал я спокойно. — Или ты выбираешь отношения или ты не выбираешь отношения.
— Я не понимаю, Вилли, что с тобой сегодня? — он уставился на меня бешенными глазами.
Я поднялся, наклонился через стол и взял его за руку.
— Дэнни, выбор за тобой. Мама вся извелась, она ждет, пока ты ее познакомишь со своей избранницей. Так что иди домой и скажи ей, что ты гомик.
— Заткнись! — Он вырвал свои ладони у меня из рук.
— Кстати, и друзьям в классе сообщи заранее, что бы мне потом не краснеть. А Колобанову своему скажи, чтобы держался от нас с тобой подальше, а то мало ли в гомика превратится, это говорят заразительно, — я старался изо всех сил, чтобы не рассмеяться, видя, как бледнел и менялся в лице Дэнни.
— Знаешь, что я тебе скажу, да пошел ты на…! — Он подорвался к выходу.
— Конечно, сейчас как раз туда и направляюсь, а ты подумай и позвони мне, номер помнишь? Если будешь стесняться, то напиши смс. Кстати, куртку, что ты мне любезно одолжил, я заляпал собственной кровью в неравном бою с этим подлым мерзавцем и до сих пор не постирал, так что пока ее тебе не смогу вернуть. Хотя, может, ты оставишь мне ее на память? Чтобы я всегда помнил о тебе, то есть о нас, — кричал я ему в след.
Выходя из квартиры, я, наконец, не сдержался и рассмеялся от души.
И только мысли об обиженной Маше, не давали мне покоя, но я не знал, что мне с этим делать, а потому просто решил не думать, пока решение не придёт, само собой.
Глава 15
Чистенький подъезд, благоухающий лифт, и я аккуратно причесанный в рубашке с воротником-стоичкой, в начищенных до блеска туфлях. Солнечные очки, туалетная вода, и я готов укладывать возле себя штабеля. Все прекрасно и гармонично, кроме моего настроения.
— А почему ты не захотел, чтобы я за тобой заехал? — Егор приветливо улыбнулся, пропуская меня в квартиру.
— Я решил как тогда, наивно прийти к тебе с надеждой на что-то лучшее.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он.
— Впрочем, как и тогда.
— Злопамятность тебе не идет.
— Я с детства страдаю этим недугом - отличной памятью, — сказал я задумчиво и снял солнечные очки.
— Смотрю твой нос выглядит совсем хорошо. Ты быстро идешь на поправку.
— Лед хорошо помогает, — ответил я.
— Хорошее средство?
— Хозяйка подсказала, — стушевался я от его взгляда.
Осмотревшись, я прошел в комнату и присел на мягкий диван. Опять стол посреди комнаты, опять тарелки с разными фруктами и бутылка вина, рядом два бокала.
— Все, как прежде, — сказал я, рассматривая красочную этикетку на бутылке.
— Такого вина ты еще никогда не пробовал и вряд ли где попробуешь, так что, этот вечер будет для тебя особенным, — сказал он как-то торжественно и стал откупоривать бутылку.
— Предчувствие меня не подводит, сегодня что-то произойдет.
— Произойдет, — он ухмыльнулся, такой весь лощенный, благоухающий французским парфюмом. Наверняка тщательно готовился к этой встрече, ведь она могла оказаться последней.
Я внимательно рассматривал его, пока он возился с фруктами, нарезая и очищая их. За последнее время парень достаточно показал себя, но с течением времени я поменял свое мнение о нем. Теперь мое отношение к нему было другим. Меня больше не восхищало в нем его мужество, упорство, вечная тайна, придающая шарм и даже эти странные задумчивые глаза. Я знал, что за этим всем стояло — это был лишь фарс. Образ, который совершенно отличался от того, что находилось внутри. Я был наблюдательным человеком, и всегда подмечал всякие мелочи, не зря учился на психолога. С близкими людьми Егор странно знался и, наверное, считал, что это не мое дело и меня это не должно интересовать. За все время он съездил к жене и дочке только один раз, и то по дороге на работу. Проблемы сестры его вовсе не волновали, даже когда девушка пребывала в опасности. Он и пальцем не пошевелил, не став даже выслушивать ее.
Он все время только и делал, что кружил вокруг меня. Сначала мне было даже лестно от этого. Какую заботу он проявил, когда заплатил полиции, чтобы они осуществили быстрый бесперспективный поиск Криса. А потом? А потом сразу же последовала попытка переспать со мной. И снова его постигло разочарование. Потом его забота обо мне, когда Колобанов сломал мне нос. Как же он подчеркивал и гордился тем, что в самый ответственный момент зашел в туалет. И снова вино, фрукты и мы одни. Наверняка вчера он отправил Машу к родителям не потому, что ему надоели ее выходки, а для того, чтобы она не мешалась под ногами, потому что ему нужно было непременно встретиться со мной и сделать попытку номер три — принуждения меня к близости. Хотя, первая попытка, конечно, была большой ошибкой с его стороны, унизившая его в моих глазах, а вторая выставила полным дураком. Скорее всего, он долго жалел об этом, что вот так нечаянно оступился, такой гордый и благородный человек, вращающийся среди теней «Центра».
Мысли накручивали мои нервы, и я вдруг подумал, почему Крис так запал на него? Неужели он все время был слепцом и не видел, что это за человек? Или он сначала как и я принял его за тот образ, который тот перед всеми выставлял? Купился на игру, беспечную обстановку вокруг и стал его любовником? А потом просто-напросто уже некуда было деваться?
— Расскажи мне о Крисе, что вас связывало? — спросил я неожиданно, когда он поставил передо мной бокал.
В его глазах блеснул огонек злости. Он поднял бокал передо мной и выпил, игнорируя мой вопрос. Я выпил следом. Вино было сладким, но немного терпким. Это был не забываемый вкус, но я должен был поставить точку во всей этой истории.
— Налей мне еще, — сказал я улыбаясь.
Он странно посмотрел на меня.
— Тебе понравилось вино?
— Потрясающее.
Не понимая, почему я гнал и пил с такой жаждой, Егор советовал мне смаковать, а не хлестать как воду. Разве он мог знать, что я решился вывести его сегодня на чистую воду? Однако с чего начать я не знал, ведь парень напрочь отказывался говорить о Крисе. И тогда я решил спровоцировать его на этот разговор. Но как? Мне нужно было вспомнить что-то, что выводило его из равновесия. Я стал напряженно рыться в памяти: «В марте я приехал в Питер, искать Криса. Сейчас уже апрель. Я зашел в клуб «Центр» и наткнулся там на Пашу, который вывел меня на него. А почему именно на него? Потому что он знал Криса. Они были любовниками. А Паша? Он тут причем? И почему он всегда в курсе всех дел? Может он тоже его любовник? Не похоже…»
— Вил, ты не увлекайся так вином, а то опьянеешь, — улыбнулся Егор. — У меня еще есть бутылочка, но ты не спеши.
Я кивал и размышлял дальше: «Когда был разговор с Пашей в «Центре, он испугался, что я из полиции, когда я пошутил и показал ему корочку студента в темноте. А потом открещивался, что наркотики он больше не употребляет. Вот оно что! Наркотики! И Крис писал в своих дневниках, что балуется кокаином. Теперь, кажется, все понятно»
Теперь я был близок к тайне Егора. Я решил, что начну провоцировать его, когда мы допьем бутылку вина. Это развяжет ему язык, а мне придаст смелости и остроумия.
— А ведь Крис кокаином баловался, — обронил я, чувствуя, что вино уже дало в голову.
Он так на меня посмотрел, что я чуть под стол не провалился.
— Это тебя так волнует?
— Да, я бы хотел тоже попробовать.
— С чего бы? — подозрительные, но уже осоловевшие глаза впились в меня.
— В жизни все нужно попробовать.
— А со мной ты не хочешь попробовать?
— Хочу и думаю, что на этот раз все обойдется по согласию сторон.
— Я очень рад, что ты, наконец, созрел, а то мне начинало это совсем не нравиться. Вил, я ведь столько для тебя сделал. Черт побери, даже спас тебя от того мерзавца в Макдональдсе!
Я ухмыльнулся его подчеркнутому благородству.
Меня таким же образом мог спасти любой другой зашедший в туалет случайный парень, но для тебя это как само собой разумеющее, главное потом сделать вид, что ничего страшного не произошло, — подумал я и сказал:
— Да, я хотел тебя поблагодарить, но не мог решиться, зная, что ты не увлечен мной всерьез.
— Я увлечен тобой так серьезно, что ты себе не представляешь!
— Тогда ты можешь преподнести мне подарок, я хочу попробовать кокаин, не забываемый вкус и тебя.
Он подсел возле меня, приобнял за плечи и сказал:
— Мой мальчик, ты совсем уже напился, куда тебе кокаин? Раздевайся, я покажу тебе другой кайф, а потом, если будешь себя хорошо вести, дам попробовать то, что ты просил.
Парень повернул мое лицо к своему и впился в мои губы. Мы целовались, и его дыхание становилось порывистым. Когда рука стала шарить под моей рубашкой, я отстранился и стал расстегивать его рубашку. Он улыбался.
— Молодец.
— Принеси мне белого кайфа, — сказал я.
— Потом, все потом, иди сюда, обещаю потом, — его бархатистый голос будоражил меня.
— Почему я не заслужил это?
— Потому что я тебя безумно хочу. Обещаю дам тебе побаловаться этим, но начала секс, мой хороший, он скрепит наши отношения.
Одна шальная мысль точила мой мозг изнутри и не давала подсознанию раствориться в сладкой неге, нахлынувшей на меня под действием вина. Я понимал и знал, что это он подсадил Криса на наркотики, и это притупляло все мои внезапно нахлынувшие сладкие чувства. Вот почему Паша так испугался меня тогда и решил проверить, зачем я пришел в «Центр». Подсаживал ли он на наркотики всех своих любовников — я не знал. Но знал другое, почему Крис занимался проституцией и шлялся по клубам. Он отдавал ему дань в виде денежных сумм за очередную дозу кайфа и самого себя, как признательность за оказанную честь в подарок.
Когда Егор полез к моей ширинке, я поспешно встал и навис над ним.
— Я схожу в ванную, умоюсь, мне что-то нехорошо.
— Ну конечно, ты совсем не закусывал. Пойдем я тебя провожу.
У порога он остановился, а я зашел в ванную и заперся.
— Ты как?
— Мне нехорошо.
Я открыл кран и опустил голову под струю холодной воды. Немного полегчало, и я посмотрел на себя в зеркало. Неплохо выгляжу, несмотря на блуждающие мысли и распухшую переносицу.
— Это ведь ты подсадил Криса на наркоту! — выкрикнул я из-за двери, слыша его дыхание.
Он стоял совсем рядом и молчал.
— Я все знаю, Егор! — опять крикнул я. — Это ты довел его до такого состояния, что он опустился на самое дно.
Снова молчание.
— Я знаю, что ты распространяешь наркотики в «Центре» и у тебя даже есть люди, которые специально подмечают наивных, вроде Криса. И вся ваша тусовка вертится в этом адском кругу наркоты и проституции! Ты хотел бы и мне такой участи?! Или сначала нужно трахнуть меня, чтобы я окончательно потерял бдительность?!
Молчание за дверью все сильнее распаляло меня.
— Твои темные дела давно уже стали мне понятны, я даже понял то, что подсаживать на наркоту — это твоя вторая профессия!
— Мразь! — Вдруг услышал я его крик. — Открывай дверь, мерзкий ублюдок!
Парень принялся колотить в дверь ногами так, что я понял, сейчас она сломается. Наверное, мне удалось заглянуть ему в душу, удалось сделать это вопреки всему и разгадать его дьявольские замыслы. У меня не было уже иного пути и то, что он со мной сделает, когда достанет, я боялся даже себе представить. Может он затрахает меня до смерти, а потом утопит в кокаине, как бедного Криса? А может разрежет меня по кусочкам, запакует в чемодан и выбросит в Неву? Все холодело внутри от нарастающего стука в дверь.
— Ты доигрался! — Выкрикнул он и выключил свет в ванной.
Оказавшись в полной темноте, я услышал, как он куда-то ушел. Я понял, что это затишья перед бурей и стал лихорадочно соображать, что же мне делать, ведь, скорее всего, просто так мне на этот раз из квартиры не выйти.
Достав из кармана мобильник, я набрал номер Маши. Она долго не поднимала трубку, от чего нервы зашкаливали до предела, но это было даже к лучшему, потому что благодаря этому я трезвел.
Наконец она подняла трубку!
— Маша, это я, — стараясь говорить спокойно. — Как ты?
— Нормально.
— Я очень хочу тебя видеть.
— Неужели?
— Я сейчас у Егора, и мне нужно, чтобы ты срочно пришла. Ты в школе?
— Нет, я возле школы. А что такое? Почему мы не можем встретиться где-нибудь в другом месте?
— Я не могу тебе сейчас рассказать почему, но, обещаю, потом я тебе все расскажу. Приходи. Только сделай так, чтобы он не догадался о нашей маленькой тайне.
— Вил, я тебя не понимаю, ты странный.
— Маша, я уезжаю сегодня ночью, и я очень хочу тебя еще раз увидеть.
Она бросила трубку.
Тем временем Егор принес что-то металлическое и стал подковыривать дверь. Под хруст ломающегося дерева, я моментально отрезвел и принял боевую готовность, пытаясь отогнать от себя страх. Колобанова я совсем не испугался, играл с огнем, пускал в ход остроумные шутки, и даже когда он сломал мне нос, не сильно расстроился. Он был для меня обычным хулиганом, но Егор это другое, он был значимой фигурой в тёмном мире наркотиков. И зная, что это уже не те милые шуточки со школьниками в сквере, я входил в странное оцепенение. Ноги подкашивались, все холодело внутри. Наконец, он взломал дверь и в бешенстве отбросил металлический предмет в сторону. Яркий свет ударил мне в глаза и его сильные руки выволокли меня из ванны. И такая сила и остервенение чувствовалось в его теле, такая решимость во взгляде и действиях, что я ни секунды не сомневался, что мне пришел конец.
— Сукин сын! Играть со мной вздумал!
— Дай мне шанс все тебе объяснить, — мне не хватало воздуха.
В коридоре он швырнул меня с такой яростной силой, что я, ударившись головой о стену, распластался на полу.
— Мразь! Ублюдок! Сволочь! Кайфа захотел?! Я тебе сейчас покажу кайф! — несколько ударов ногой в бок, и я почувствовал невыносимую боль, застилавшую глаза. — Это не твоего ума дело, что я делаю в «Центре»! Ты кем себя возомнил, сопляк?! Детективов начитался?! Или совсем мозги от психологии завернулись?! Я тебя по стенке размажу!
Схватив меня за волосы, он несколько раз ударил меня по лицу тыльной стороной ладони. В глазах потемнело, и голова невольно откинулась.
— Сейчас я покажу тебе, как в игры со мной играть! Ты запомнишь, что нужно уважать старших и не сунуть свой нос, куда не следует!
Парень поволок меня в комнату. За моим телом топорщилась ковровая дорожка, и я попытался приподняться. Его нога быстро метнулась, попав мне в подбородок, и я снова упал. Тем временем, он совсем озверел и стал бить меня сначала одной ногой, затем другой. Я лежал на ковре и не мог подняться от жуткой боли.
Наконец, он успокоился и присел возле меня на корточки.
— Доигрался мальчик, — тяжело дыша от злости, он попытался снять с меня одежду. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
— Нет, не делай этого! — я стал сопротивляться. — Я никогда не чувствовал безразличие к тебе и я не собираюсь переходить на другую сторону. Крис занимал мои мысли, но не настолько, чтобы не думать о тебе всякий раз, когда мы откладывали нашу близость до лучших времен.
— Красиво говорить тебя в твоем Институте научили?! Если ты будешь много болтать, то тебе будет очень больно, лучше потерпи, а потом может я и выслушаю тебя!
Я отчаянно дернуться и мне удалось перевернуться на спину. То ли из жалости, то ли от чего-то еще, он вдруг поднялся, достал из шкафчика бутылку водки и притащил ее ко мне. Открыв зубами крышку он, обхватив одной рукой мою голову, стал вливать мне в рот водку прямо из горла.
— Легче будет!
Я глотал, захлебываясь, а водка стекала по подбородку, заливая измятую рубашку с пятнами крови.
Наконец, он остановился и отставил бутылку в сторону.
— Твой Крис был слишком глупым, зря ты так его возносишь, — сказал он, вытирая мне рот. — Красивая наружность, это единственное чем он мог бы гордиться, а в остальном он был дурак. А наркоту он любил, не скрою, баловался этим часто вместе с Пашкой. А потом он подсел, но я уже не мог доставать ему это за просто так. А Паша в клубах в тусовке знает ребят, которые могли бы за прекрасное время провождения выложить хорошие деньги. Крис имел предрасположенность к занятию проституцией, ты зря приписываешь все его заслуги мне. Ему всегда нравились мужчины постарше, он был мелочным человеком, любившим хорошо жить, не думая о завтрашнем дне. Шмотки, клубы, спиртное, кокаин, и больше его ничего не интересовало. Жизнь мелькала перед ним, как будто он был на праздничном балу, а я лишь пользовался тем, что он перетрахался там со всеми.
Он расстегнул пуговицы и снял с меня рубашку.
— Это очень горькая правда для тебя, Вил, да? — сказал и перевернув меня на живот, стаскивая мои джинсы.
Впиваясь в мою шею зубами, он расстегнул и приспустил свои брюки…
— Прошу тебя не надо, — отозвался я, собирая последние силы.
— Потерпи, все будет хорошо…
Неожиданно в дверь раздался звонок. Парень встрепенулся и застегнул брюки. В замешательстве поднимаясь и тяжело дыша, он пошел к двери, подозрительно посмотрев в глазок.
Я стоял посреди комнаты растрепанный, в измятой мокрой рубашке и растерянно смотрел ей в глаза. Она поочередно переводила взгляд то на брата, то опять на меня.
— Где ты пропадала? — Егор метался, застигнутый врасплох и не знал какой тон задавать в беседе.
— Я ночевала у подруги, понимаешь, мне вовсе не хотелось к родителям, — отвечала испуганная Маша. — Как-то совсем не хотелось…
— Я обзвонил всех твоих дружков и даже заезжал в школу, — он осматривался по сторонам, боясь, что она обратит внимания на оставленные следы в комнате.
Но она смотрела только на меня и только на него, больше ничего ее не интересовало. Она понимала, что здесь что-то произошло и догадывалась, что сейчас была мне очень нужна. Мысли ее блуждали, и речь была сбивочной, но в растерянных глазах было что-то такое, что изменило мое отношение к ней раз и навсегда. Я не отрывал от нее взгляда, но ничего не мог сказать.
— Вил сегодня немножко перебрал и уже собирался уходить. Нам с тобой предстоит серьезный разговор, — сказал Егор сдержанно и суетливо замешкался. — Пойдем, проводим нашего друга, я вызову ему такси.
Глава 16
Я старательно упаковывал свои вещи в дорожную сумку, дверь моей комнаты была настежь открыта, и хозяйка подглядывала за мной из комнаты напротив, боясь, что я что-нибудь прихвачу из ее вещей. Я торопился, потому что знал, что чем быстрее смотаюсь из города, тем удача будет сопутствовать мне.
Расплатившись с хозяйкой, я вызвал такси и поехал на вокзал. Унылый Петербург навевал на меня странное настроение, в моей голове так и остались крутиться философские вопросы относительно себя и той роли, которую сыграл в моей жизни Крис. Я был рад, что как -никак, но отыскал его, и был уверен, что с ним все в порядке, раз он находится в надежных руках своей матери. Мать его - прекрасная добрая женщина, которая безумно любила своего единственного сына.
Мне предстояла тяжелая сессия и возможно завтра, когда я окажусь в Москве, то сразу придется лететь на первый экзамен. Но я был к нему готов, ведь предстояло сдавать философию. Посмотрев по сторонам, я увидел привокзальную книжную лавку. Направляясь в ее сторону, я подумал, что, может быть, там продаются какие-нибудь шпаргалки для студентов? Можно было их разрезать и спрятать на экзамене под столом.
— У вас шпаргалки по философии для третьего курса психологического факультета есть? — спросил я продавщицу с ярко накрашенными губами.
— Такого не держим, молодой человек, у нас только книги в дорогу, детективчики всякие.
— Спасибо, но детективами я уже сыт по горло.
— А, — она странно хихикнула, посмотрев на мой нос. — Философией увлекаетесь? Ну, есть вот такие умные книжки разных писателей, это вовсе не детективы.
— Дайте мне вон ту, справа, автор Селинджер, — сказал я, высыпая ей мелочь на прилавок.
Мне хотелось отвлечься от последней встречи с Егором и уйти с головой в какую-нибудь книжку. В боку сильно ныло после ударов его ног, и вскоре читать перехотелось. До поезда оставалось еще много времени, тем более Селинджера я уже читал несколько лет назад.
Сдав вещи в камеру хранения, я направился в город. Проходя мимо «Центра», я выискивал глазами знакомые лица, но нашел только одно лицо, которое принадлежало Паше.
— О, ну надо же! — Воскликнул он. — Какие люди и без охраны! Вилка, привет!
— Привет, Паша, — поздоровался я, осматривая прежнюю компанию подростков, выискивая глазами Дэнни. Его среди них не было.
— Я смотрю, тебе как магнитом сюда тянет. Почувствовал что-то родное? — Паша широко улыбался.
— Да, что-то в вас все-таки есть.
— А я как раз о тебе сегодня вспоминал.
— Не поверишь, но я тоже.
— А ты ко мне или к Дэнни на этот раз?
— К тебе.
Он вскинул брови от удивления и спрыгнул со скамейки.
— Как всегда? В бар? Поговорим? Сигареты есть?
— Я не курю, ты забыл?
Я заказал себе кофе, а он пиво.
— Ты плохо выглядишь, приятель, — отпив глоток, парень внимательно уставился на мое лицо. — Вижу в приключениях ты побывал не хилых.
— Побывал, но на душе не так уж скверно.
— Это хорошо.
— Помнишь, что ты мне рассказывал тогда про тусовку, в которой ты вращаешься?
— Ну, помню. Я тогда тебе много ерунды наговорил. Иногда мне кажется, что все не так уж плохо. А кому сейчас легко? Всем нам бывает хреново. Где бы ты ни был, всегда какая-нибудь шваль свалиться тебе на голову.
— Ты тогда говорил, что геям тяжелее жить чем натуралам? Я подумал и решил, что ты был не прав. Все зависит от человека и его отношения к этому. Если допустим, я пойму, что хочу быть с человеком, то я просто буду относиться к этому как к самому собой разумеющему, тем самым у других будет возникать точно такое же чувство по отношению к нам.
— Ты слишком наивен, Вил, ты не понимаешь, что не все зависит от нас.
— Я хотел сказать тебе, что именно так и не считаю. Все зависит только от нас. Это я понял совсем недавно, когда почти нашел Криса.
— Ты его все-таки нашел?!
— Да, только он не в Питере. Вот сдам сессию и отправлюсь к нему.
— И что? Ты собираешься жить с ним и плевать на предрассудки общества?
— Да, — ответил я, сам удивляясь своему ответу. — Ведь если это желание есть между нами, то зачем делать вид, что будто этого нет? Для того, чтобы стараться для всех остальных, но только не для самих себя? Что бы ради них, ради них всех, кто так хочет быть кем-то за счет кого-то? И ради этого отпустить и убить в себе то, что может быть дороже и ценнее всего остального? Зачем мне это надо? Это не смысл жизни, это смысл для других, но только не для меня самого.
— Ты философии перечитал? — он задумчиво смотрел на меня и курил.
— Я просто долго думал, почему геи все такие несчастные, и пришел к выводу, что они не доверяют самим себе.
— Это как?
— Возьмем, к примеру, тебя. Каждый раз, когда ты хочешь что-то стоящее сделать для себя, ты начинаешь сомневаться, а надо ли это? Неуверенно, шаг за шагом идя к цели, ты все же бросаешь ее. Тебе дороже не твои чувства, а то, что вертится вокруг тебя. Ты слышишь голоса других и не умеешь слышать себя. Потому что ты боишься и не веришь себе, а потому отталкиваешь все хорошее, что приближается к тебе.
— Слишком много преград, жизнь суровая штука.
— Вот оно твое естественное оправдание. Ты прокручиваешь его у себя в голове сотни раз? А нужно всего-навсего попробовать быть самим собой.
— Попробуешь тут быть самим собой, ты же знаешь, как относятся к нам гомофобы.
— Опять ты недоверчиво оглядываешься на себя. Дело не в сексуальной ориентации, а в том, что ты за человек. Если ты знаешь, чего ты хочешь, то неважно гей ты или нет. Тебе уже давно пора завязать с этой тусовкой — вот, что я тебе скажу, Паша.
Он на минуту задумался, а потом быстро взглянул на меня.
— А ты? Ты? Ты признаешь себя геем?
Как же людям иногда хочется узнать, что у другого в темном шкафу. От этого им становится легче, что вот, раз другой такой, то чего уж мне-то тогда бояться самому. Ему очень хотелось в этом убедиться, и я понял, что способен облегчить его душевные страдания и помочь обострению комплекса, который искажал нормальное понимание его жизни.
— Да, — ответил я совершенно спокойно.
Он таращился на меня во все глаза и не знал, что сказать.
Я достал из пакета книжку Селинджера и положил на стол перед ним.
— «Над пропастью во ржи», — сказал я. — Это тебе, прочитай и ты все поймешь.
Он взял книгу, задумался и посмотрел на меня очень внимательно.
— Мне нужно идти, — сказал я, поднимаясь. — У меня скоро поезд, я сегодня возвращаюсь в Москву.
— Пока.
* * *
Я включил мобильник для того, чтобы написать Маше смс. На экране высветилось 10 не отвеченных вызовов от Егора. Я поспешно набрал текст: «Жду тебя в 23.30 на вокзале возле кафе «Уют», напротив платформы» и снова выключил телефон.
Теперь я все решил окончательно, после всех событий накануне, я уже не мог простить Егору то, что он сделал. И мне было обидно даже не за себя и не за то, что он избил меня, и если бы не Маша, то, наверное, унизил бы самым гнусным образом, а за пустые иллюзорные надежды, которые он сначала подарил Крису, сломав его наполовину, а потом и мне предлагая ту же участь. Я решил, что Судьба расставила карты таким образом, что я непременно должен был отыграться.
Маша стояла, прислонившись к стенке возле кафе «Уют».
— Я ему все рассказала про нас, — сказала она, и я увидел ее красные глаза от слез.
— Я знал, что ты расскажешь, — приглушенно сказал я.
— Знал? — она посмотрела на меня удивленно. — Поэтому меня позвал на вокзал?
— Я не мог еще раз не увидеть тебя.
— Он знает, что ты сегодня уезжаешь, он звонил тебе.
— Напрасно, я выключил телефон.
— Я сбежала от него, он был в таком бешенстве, когда узнал о нас. Боже, мне удалось несколько часов просидеть в подъезде, пока он метался в поисках меня. Я не знаю, что мне делать, Вил!
— Я хочу, что бы ты поехала со мной, — сказал я отрешенно.
— С тобой?
— Да.
— А как же билет? До поезда осталось 20 минут.
— Я что-нибудь придумаю.
Ее реакция удивила меня самого, она застенчиво улыбнулась и произнесла:
— Только тебе придется за меня поручиться, мы попросим проводницу одолжить мне на время ее место.
— Не сомневайся во мне, я тоже об этом подумал, а зайдешь ты как провожающая.
Когда мы зашли в вагон и присели на свободные места, она молча смотрела в окно, и как будто чего-то опасалась. Я посмотрел на ее профиль и вспомнил, как мы ехали в трамвае, когда я провожал ее в школу. Тогда я хотел избавиться от нее, а сейчас все наоборот. Кто же из нас поддался слабости, и кто кого соблазнил? Нет, все произошло так, как и должно было быть, так было угодно Судьбе.
— Провожающие, выйдете из вагона! — услышали мы голос проводницы. Маша не тронулась с места, а я напрягся, думая сможем ли мы уговорить проводницу потом не высаживать нас. Но даже если нам этого не удастся, то я смогу купить ей билет следующим рейсом. Сколько всяких нелегалов сутками катаются из Питера в Москву и обратно, — такова жизнь, полная риска.
Стук закрывающего вагона тревожил мое сердце, а Маша все сильнее вглядывалась в ночную темноту вокзала. Она встрепенулась, но не от того, что поезд тронулся, а от того, что увидела в запотевшем от ее дыхания стекле очертания знакомой машины. Она вытерла стекло и повернулась ко мне:
— Егор!
Я ничего не сказал, зная, что поезд уже тронулся, и парень все равно опоздал.
Достав из кармана мобильник, я включил его. На экране высветилась смс: «Мерзавец! Скотина! Сволочь! Мразь!.....».
Не читая дальше, я принялся писать ему ответ: «Одна мысль о том, что ты сейчас стоишь там, на обочине возле платформы и смотришь в след уходящему поезду, в котором сижу я рядом с юной школьницей из Питера, приводит меня в прекрасное расположение духа. Теперь мы квиты, Егор! Счастливо оставаться! Покорный слуга и навсегда твой Я». И снова выключил телефон.
За окном мелькали огни фонарей, унося поезд в ночную мглу. Проводница собирала билеты и раздавала постельное белье. Мы предупредили ее о нелегальном пассажире, и она пошла на уступки, придумали страшную историю о том, что мы брат и сестра и прячемся от наркодельцов, убегая домой к родителям.
Машу уложили спать в номере проводницы, и я предварительно заплатил ей сумму ровную одному билету до Москвы.
Я так и не смог уснуть всю ночь, постоянно ворочаясь на верхней полке плацкарта, вглядываясь в темноту ночи за окном. Я думал о том, как обрадуется и удивится бабушка, увидев меня помятого и уставшего с пластырем на носу, как странно и недоверчиво посмотрит на мою спутницу, и как радостно заключит меня в объятья и ласково потреплет по волосам. А потом я буду сдавать сессию, и мы поедим с Машей к Крису. Я представил, как, наконец, увижу его. Его лицо, его большие карие глаза, точно сошедшие с фотографии. Он протянет мне руку, и скажет: «Милый друг, это ты?». И я отвечу ему, что сама Дева Мария помогала мне в страшной темноте среди подлости, предательства и неизвестности на пути к нему.
Прошедший день унес с собою все мои мечты, в лунном свете ночи, я смотрю в окно.
Молчанье холодных стен, давит на меня, и я словно в плену.
Мир стал пустым, но каждый раз я не перестаю думать о тебе.
Случайное слово, звук, шорох шагов - ты где-то рядом.
И однажды ночью ты придешь ко мне, чтобы разорвать круг моего одиночества.
Я жду тебя, Милый друг.
Ночь унесет все наши страхи и снимет рукой сон. Она поможет нам стать ближе.
КОНЕЦ.(Петербург, 2008 год)