Всего в нескольких сотнях метров от моего окна с грохотом проноситься поезд. Я переворачиваюсь на спину и представляю, их: странников, мчащихся внутри огромного голубого дракона.
- Малолетние жулики.
Между светлыми, почти белыми бровями мальчика появляется складочка.
- Может, хулиганы? - доноситься откуда-то сверху женский голос.
Мальчик сосредоточенно проводить пальцем по клеточкам.
- Нет, не подходит, - вздыхает парнишка, почесывая ободранное колено. - Пять букв надо.
- Не чеши, - легонько хлопает по руке мать, - заразу занесешь.
- Шпана, - подсказывает пожилой, похожий на профессора, мужчина в шляпе, и складочка между бровей тут же пропадает, сменившись радостной улыбкой.
Немного дальше, в лабиринте сумок и пакетов, сидит полная дамочка.
- Солнышко, скушай помидорку.
Солнышко отрицательно мотает белокурой головой и опять устремляет пытливый взор в окно, на проносящиеся мимо поля. Эх, мама не понимает, что в пять лет, когда перед глазами открывается новый, неизведанный мир, совсем не хочется есть.
- Галочка, можно чаю? - немного визгливым голосом кричит женщина лет тридцати, а проводник Галина Ивановна, в форме такого же, как и вагон, голубого цвета, улыбаясь, уже бежит, тихонько чертыхаясь, когда под ноги попадаются дети или чемоданы.
Еще дальше некто в выцвевшей рубашке и с потухшим взором, рассказывает случайным попутчикам историю своей жизни, картинно вздыхая и охая. И попутчики, абсолютно посторонние люди, вдруг становятся одной семьей.
- Не расстраивайся, Михалыч, она еще вернется, вот увидишь.
- А если нет, другую найдешь.
Кто-то похлопывает незадачливого Михалыча по спине, кто-то протягивает яблоко, и в потухшем взоре на минуту зажигается какая-то искорка. Надежда?
А в самом хвосте вагона рождается мелодия. Сначала - тихая и несмелая, но понемногу чья-то рука становится уверенней, и гитара уже не напевает, а поет. Вслед за ней начинает петь кто-то еще, знакомый мотив подхватывает сосед, потом еще один. И песня вырывается из чуть приоткрытых окон на свободу, и летит вслед за составом.
Поезд давно проехал, а я все лежу и думаю. О мальчике с ободранной коленкой, о Галочке и Михалыче. Несуществующие люди вдруг становятся для меня такими реальными и живыми.