СУДЬБА БОГОВ
Драма с привкусом иронии
из жизни древнегреческих богов
Действующие лица (в порядке появления на сцене)
СИЗИФ – основатель и царь города Коринфа
АСОП – бог одноименной реки
ЗЕВС – верховный бог Олимпийского пантеона
ГЕРА – жена Зевса, хранительница домашнего очага
АИД – старший брат Зевса, бог подземного царства
ПЕРСЕФОНА – дочь Деметры, жена Аида
ТАНАТ – бог смерти
МЕРОПА – жена Сизифа
ДЕМЕТРА – сестра Зевса, богиня плодородия
ГЕСТИЯ – сестра Зевса, богиня
ПОСЕЙДОН – брат Зевса, бог морей
ГЕФЕСТ – сын Зевса и Геры, бог кузнечного дела
АФРОДИТА – возможно, дочь Зевса, богиня любви и красоты
АРЕС – сын Зевса и Геры, бог войны
ГЕБА –
АПОЛЛОН – сын Зевса и титаниды Лето, бог
МИНОС – сын Зевса и Европы, Судья в царстве Аида
РАДАМАНФ – сын Зевса и Европы, судья в царстве Аида
ЭАК – сын Зевса и Эгины, дочери Асопа, судья в царстве Аида
ГИПНОС – бог сна и сновидений
ТЕНЬ СИЗИФА
Данаиды:
ГОРГОФОНА – старшая из Данаид
ЭВИППА ПЕРВАЯ
ЭВИПА ВТОРАЯ
РОДИЯ
ГИППЕРИППА
А также: Музы, Мойры, Горы, Хариты
Адская нечисть: Ламия, Эмпуса, Геката
Черти с рожками
Служанки
Рабы
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена 1. Сизиф и Асоп
Возле каменной стены недостроенного дворца стоит, задумавшись, Си-зиф. Он что-то в уме прикидывает. Вбегает Асоп.
Асоп: Здравствуй, Сизиф! Всё строишь?
Сизиф: Строю, как видишь. Однако очень медленно. Воды поблизости нет, и приходится возить ее в бочках издалека.
Асоп: Ты вот всё строишь, а у меня горе.
Сизиф: Какое у тебя может быть горе? Ты же бог полноводной реки.
Асоп: Самое настоящее отцовское горе.
Сизиф: Ну, рассказывай.
Асоп: Была у меня дочь и нет ее. Куда могла деться? Вышла погулять и пропала.
Сизиф: А сколько ей было?
Асоп: Да только четырнадцать исполнилось.
Сизиф: Ну, самый женибельный возраст.
Асоп: Если бы я знал, кто ее умыкнул, утопил бы немедленно.
Сизиф: Значит, ты не знаешь, кто похитил твою дочь?
Асоп: К сожалению. Убил бы!
Сизиф: А я знаю.
Асоп: Кто же это? Скажи быстрее!
Сизиф: Скажу, конечно. Но мне-то что за это будет?
Асоп: Да что хочешь!
Сизиф (задумчиво): Чего же я хочу? Надо подумать.
Асоп (нетерпеливо): Может тебе золота надо?
Сизиф (задумчиво): Да нет, золота мне хватает.
Асоп (нетерпеливо): Может наядочку молоденкую грудастенькую хо-чешь?
Сизиф: Да ты что! Наядочку. Да если моя Меропа узнаяет, что я на-ядочку… так она и наядочку и меня со света сживет. Нет наядочку мне не надо.
Асоп: Ну, я не знаю, что тебе и предложить.
Сизиф: Зато я знаю!
Асоп: Что же?
Сизиф: Мне нужна вода. Постоянно и много.
Асоп: Ты хочешь, чтобы я изменил течение моей реки и пустил мои воды мимо стен твоего дворца?
Сизиф: А что тебе стоит? Ты же бог!
Асоп: Ну ладно! Говори, кто он.
Сизиф: Не-ет! Ты сначала воду давай. А то ведь и обмануть можешь. Знаю я вас, богов!
Асоп: Ладно! Жди меня здесь – я мигом.
Асоп убегает.
Сизиф (улыбаясь): Знал бы ты, кто похитил твою дочь, ни за что бы не согласился на моё условие.
Слышен шум мощного водного потока. Вбегает Асоп.
Асоп (запыхавшись): Слышишь, моя река течет возле стен твоего двор-ца.
Сизиф: Слышу, конечно. Но так же легко, как ты сейчас повернул те-чение своей реки, так же легко ты можешь и вернуть ее обратно. Знаю я вас, богов!
Асоп: Что же ты еще хочешь!?
Сизиф: А вот теперь поклянись именем великого Тучегонителя, что так будет всегда.
Асоп: Клянусь!
Сизиф: Нет, это что за детство? Ты поклянись по полной форме, чтобы потом не отрёкся. Знаю я вас, богов!
Асоп (воздевает руки к небу): Да что ты зарядил знаю, знаю! О вели-кий и всемогущий Зевс-Тучегонитель, клянусь твоим именем, что моя река теперь вечно будет нести свои воды мимо дворца Сизифа. И если я нарушу эту клятву, покарай меня самой страшной карой.
Сизиф (удовлетворённо): Вот теперь другое дело.
Асоп: Ну и кто же похититель моей дочери? Говори скорей!
Сизиф: Да ты только что сам назвал его имя.
Асоп (пораженный): Зевс?!
Сизиф: Да, Зевс-Громовержец, заодно и Тучегонитель.
Асоп: О горе мне! Расскажи, Сизиф, как это было.
Сизиф: Было ясное, тихое, солнечное утро. Я вышел из дворца и уви-дел твою дочь, которая собирала цветы в поле.
Асоп: Бедная девочка! Она всегда любила цветы.
Сизиф: Внезапно солнце закрыла большая тёмная туча, а вот с той сто-роны несся вихрь, все сметая. Я прижался к стене. Но вихрь прямо-таки охо-тился за твоей дочерью. Он налетел на нее, подхватил и унёс.
Асоп: Бедная моя девочка! Ну что я, простой бог небольшой реки, могу сделать против самого Зевса? Его даже гиганты не смогли победить.
Сизиф: Да не переживай ты так! Ничего худого Зевс твоей дочери не сделает. Ну, использует ее по прямому назначению. Она забеременеет и ро-дит тебе внука, очередного героя. Что плохого?
Асоп: Что плохого! Я мечтал выдать ее за порядочного бога, и пусть они жили бы при мне и дарили мне внуков и внучек. А теперь, где мне искать своих внуков и внучек? Куда унес мою дочь этот сластолюбец?
Сизиф: Да не убивайся ты так. Девок всегда воровали и будут воровать – обычное дело. Они и сами хотят этого, только не говорят вслух.
Асоп (не слышит слова Сизифа): А меня ждет одинокая старость.
Сизиф: Какая старость! Ты же бессмертный.
Асоп: Это вы, люди, так считаете. А на самом деле все мы смертные.
Сизиф (с удивлением): Как смертные!? И Зевс!?
Асоп: И Зевс тоже. Просто мы, атланты, – долгожители. Мы живём примерно в пятьдесят раз дольше, чем вы, люди. Поэтому вы и считаете нас богами.
Сизиф: Надо же! Я и не знал.
Сцена 2. Зевс и Гера
Сцена. Тронный зал представляет собой светлицу в рубленном доме. Трон представляет собой два спаренных кресла на высоких ножках. На тро-не, закинув ногу на ногу, сидит Зевс. Рядом с троном журнальный столик, на котором лежит ноутбук. В руке у Зевса огромный фужер. Он потягивает кре-плёный нектар, улыбается, вспоминая что-то приятное. Вбегает разъяренная Гера.
Гера: Опять, старый козел! Когда же ты угомонишься?
Зевс (улыбаясь): Ты о чем, дорогая?
Гера: Что значит о чем! Ты зачем похитил у Асопа его дочь?
Зевс: Послушай, я уже сколько раз объяснял тебе, что в моих встречах с земными женщинами нет ничего личного. Я выполняю свой долг по разви-тию человечества, по подготовке его к принятию настоящего разума. Ты ведь тоже не из любви к различным видам брака охраняешь и укрепляешь брач-ные союзы между людьми разного пола. Это твой долг перед нашей плане-той. Я тоже выполняю свой долг.
Гера: Красиво говоришь, как всегда. Но между нашими долгами есть существенная разница. Я тружусь на ниве морали, всеми силами борюсь за сохранение супругами супружеской верности. А ты, выполняя свой так назы-ваемый долг, получаешь сексуальное удовольствие, разрушая семейные узы. Согласись долг долгу рознь!
Зевс: Всё так, Герачка. Но наши долги не нами придуманы. Да, в кон-тактах с земными женщинами я получаю сексуальное удовольствие. Но без него не происходил бы выброс семени. Так устроены наши тела, такова наша природа. Разве я в этом виноват? Меня не в чем упрекнуть. Повторюсь, в мо-их связях с земными женщинами нет ничего личного.
Гера: Рассказывай! Думаешь, я забыла, как ты по всему свету носился за тёлкой Ио, пока не накрыл ее в Египте? А твои многократные визиты на Крит к Европе, которая нарожала от тебя кучу детей и чуть-чуть не женила на себе? А смуглянка Алкмена, которая родила от тебя Геракла. А еще Леда, Даная, Семела, Лаодамия и многие многие другие.
Зевс: Надо же какая у тебя совсем не девичья память! Но ты чересчур пристрастна и это затмевает твой ум. Ио, Даная и Алкмена – это звенья од-ной цепи. Я должен был создать идеального героя Геракла. Таково было за-дание свыше. И я его создал. Правда, был риск зашкалить за семьдесят пять процентов нашей крови и тогда получился бы не герой, а очередной бог. Но получилось!
Гера (чуть не плача): Да знаю я эти твои россказни! Слышала не раз. Но мне-то каково? Я вроде замужняя женщина, а мужа своего не знаю. Да и вижу его только на заседаниях Олимпийского комитета. А я ведь тоже жен-щина. И мне тоже нужны и ласка, и любовь.
Гера плачет.
Зевс: Герачка, перестань! Ты же знаешь, что я не выношу твоих слёз. Всё что надо для счастливой семейной жизни, у нас с тобой было и есть. Бы-ла совместная борьба с титанами, была наша яркая любовь, есть дети. Чего еще надо?
Гера (вся в слезах): Всё в прошлом, всё в прошлом, всё в прошлом. Я совсем одна, я брошенная жена, я соломенная вдова при живом муже. Я очень несчастная женщина.
Гера плачет навзрыд.
Зевс (страдальчески морщась): Герачка, перестань ради всего святого. Я же просто не выдержу. Ну не могу я видеть твои слезы…
Гера в слезах, закрывая лицо руками, выходит из тронного зала.
Зевс тут же хватает ноутбук, включает скайп и звонит по телефону.
Зевс: Привет, Аид! Включи скайп.
На экране появляется Аид, весь растрепанный и в пижаме. Он сидит на постели, на которой лежит Персефона. К постели сидит Танат и игра-ет сам с собой в карты
Аид: Привет!
Зевс: Переживаешь очередной медовый месяц?
Персефона приподнимается на локте, трясёт сиськой и машет ручкой Зевсу.
Аид: По твоей милости, брат. Попробуй-ка восемь месяцев без женщи-ны!
Зевс: Зато сколько радости и веселых эмоций приносит тебе каждое возвращение Прозерпины.
Персефона продолжает весело махать ручкой Зевсу.
Аид: Оно-то так, но ведь уже и возраст сказывается.
Зевс: Я чего тебе звоню, Аид. У тебя бог смерти Танат сильно занят?
Аид: Да нет. Сидит вот у нашей постели и сам с собой в картишки ду-ется.
Зевс: А что у него никаких дел нет?
Аид: Да какие дела? Никто не воюет, все здоровы, вот он и бездельни-чает.
Зевс: Пошли-ка ты его к строителю города Эфиры некоему Сизифу. По-моему, ему давно пора переселиться в твое веселое царство.
Аид: Ладно, пошлю. А чем он тебе досадил?
Зевс: Да хитрец он, каких поискать. Наговорил вот Асопу, что я украл его дочь. А тот разнес по всему свету, будто Зевсу жены и тёток мало и он теперь ворует девочек, скоро и за несовешеннолеток возьмется. Наплевать, конечно, но Гера поверила ему и грызет меня который день.
Аид: Ладно! Других заданий нет? Тогда прощай, брат. Видишь, мне не до тебя.
Аид поворачивается к Персефоне и наваливается на нее.
Экран ноутбука гаснет. Зевс вновь, улыбаясь, берется за фужер с кре-пленым нектаром.
Сцена 3. Сизиф и Танат
Рабочий кабинет во дворце царя Сизифа. За письменным столом сидит Сизиф и разбирает бумаги. Неожиданно входит Танат.
Танат: Привет, Сизиф!
Сизиф: Здорово, коль не шутишь! Чего ради пожаловал? За кем ты пришел в этот раз?
Танат: За тобой.
Сизиф: Почему это за мной! Что-то ты напутал. Мойры обещали мне еще, как минимум, пару десятков лет, если я не погибну раньше этого срока в какой-нибудь междоусобице. Танат: Да при чем тут Мойры! Зевс-Громовержец послал меня за то-бой.
Сизиф: Ах, вот оно что! Значит, он убирает свидетелей своего зло-деяния. Ну, раз послал сам Зевс, ничего не поделаешь. Зевс – он и есть Зевс, верховный бог. Ты мне, Танат, напоследок окажи небольшую услугу. Мне на днях подарили новые наручники, а как ими пользоваться никто не знает. Не покажешь ли? Ты ведь известный во всей Элладе специалист в этом деле.
Танат: Давай, покажу. Ничего сложного нет. Вот, смотри, защелкива-ешь на одной руке, потом на второй. И все готово.
Сизиф: А ты не опасаешься, что я воспользуюсь и закую тебя?
Танат: Нет, не опасаюсь – у меня же ключик в руках.
Сизиф: Понял! А как это делается сзади?
Танат: Да так же, ничего сложного. Защелкиваешь одну руку, потом другую.
Танат защелкивает наручники за спиной. Сизиф резко хватает его скованные наручниками руки и вырывает из его рук ключик.
Танат: Ты что, шутишь? Смотри, а то как закричу, прибежит все наше подземное отродье. Да и сам Аид может прилететь. Немедленно раскуй меня!
Сизиф: Не закричишь! Я это предусмотрел.
И Сизиф ловко заклеивает Танату рот скотчем. Затем тем же скот-чем скручивает ему ноги.
Сизиф: Вот ты и полностью упакован. Теперь я посажу тебя в бочку, где ты и будешь сидеть до скончания века.
Входит Меропа.
Меропа: Что у тебя за шум, Сизик? Ой! Кто это?
Сизиф: Танат, кто же еще! Помнишь, я рассказывал тебе, что видел, как Зевс похитил дочь Асопа? Ради воды я выдал эту тайну Асопу. Вот Гро-мовержец и мстит, прислал за мной Таната.
Меропа: Ой, что же теперь будет?
Сизиф: Да ничего страшного и не будет. Просто люди перестанут уми-рать, и многие обрадуются этому.
Меропа: Да как же это? А боги! Вряд ли они обрадуются, ведь нару-шится естественный ход жизни на земле.
Сизиф: Да все нормально! Вот увидишь, заметят они это далеко не сра-зу. Давай, помоги мне затолкать этого доверчивого простака в бочку, чтобы на глаза не попадался.
Сизиф и Меропа заталкивают Таната в бочку, ставят ее на попа и накрывают крышкой.
Меропа: Ох и боязно мне за тебя, Сизик.
Сизиф: Не боись! Я и не из таких передряг выходил сухим. Поживем еще!
Меропа: Я вот думаю, что будет, когда Зевс узнает, что ты лишил лю-дей смерти. Он ведь может не только тебя наказать, но и наших деток.
Сизиф: Ничего он не узнает – он же не бог.
Меропа: Как не бог!
Сизиф: А вот так – не бог и всё!
Меропа: А кто же он?
Сизиф: Да такой же смертный, как и мы. Только жуткий долгожитель. Помнишь миф о свадьбе Пелея и нереиды Фетиды?
Меропа: Помню.
Сизиф: Помнишь, как Эрида невидимой вошла в пещеру Хирона и бросила на стол яблоко с надписью «Прекраснейшей»?
Меропа: Помню.
Сизиф: А помнишь, что никто из богов не увидел, как она вошла в пе-щеру?
Меропа: Помню.
Сизиф: И как же это боги не увидели ее, хоть она и была в шапке Аи-да? Ведь они же боги! А боги по умолчанию все видят и все слышат.
Меропа: Ой!
Сизиф: Вот я и говорю, что никакие они не боги. Но сила у них еще та! Да и технические возможности невероятно велики. Опасаться, конечно, на-до. Но я полагаю, что поживем еще.
Меропа: Все равно очень мне боязно за наших деток и за тебя, Сизик.
Сизиф: Не боись! Со мной не пропадешь.
Сцена 4. Заседание Олимпийского правительства
Тронный зал в виде большой светлицы в деревянном доме, стена, кото-рая видна из зала, сложена из бревен. На троне, а это два спаренных кресла на высоких ножках, сидят рядом Зевс и Гера. Несколько ниже полукругом сидят члены правительства: Деметра, Гестия, Посейдон, Гефест, Афродита, Арес, девять Муз, три Мойры, девять Го;р, три Хариты, Геба и Аполлон. Об-становка напряженная.
Зевс: Произошло нечто невообразимое и пренеприятное – на земле пе-рестали умирать люди.
Афродита: Как это перестали умирать?
Аполлон: А что Аид не знает об этом?
Арес: А для чего же тогда войны, если никто не будет умирать? Чем мне тогда заняться?
Зевс: Занятие я тебе найду, не переживай.
Арес: Как не переживай! Я же больше ничего не умею делать, кроме как убивать.
Афродита: Ну не скажи! А не ты ли наклепал мне четверых детей?
Зевс: Умолкните! Сейчас не до семейных дрязг. Люди перестали уми-рать, а значит, потеряли веру в богов-олимпийцев. А если нет веры, то нет и жертвоприношений. Неужели никто из вас до сих пор не заметил отсутствия жертвоприношений?
Аполлон: Люди – это очень странные существа. Только и знают, что выясняют отношения и чуть что убивают друг друга. Я их ненавижу!
Зевс: Да, это так. Они придумали, что у меня здесь дворец из золота. Да мы бы в золотом дворце перемерзли в первую же зиму. Три тысячи метров над уровнем моря и недельные пурги.
Гера: А если бы я сидела на золотом троне, то давно придатки отморо-зила и никого бы не родила, как та же Надежда Константиновна.
Зевс: Но сейчас речь о другом. Люди совсем страх потеряли, и вот уже сколько времени не приносят нам жертвы. Аполлон, ты почему этого не за-метил?
Аполлон: Отец, да мне до того ли? Поток молящихся в Дельфы увели-чивается с каждым днем. Жилья для вновь прибывших нет. Пришлось срочно разбивать палаточные городки, тянуть туда водопровод, рыть выгребные ямы, так как биотуалетов давно и катастрофически не хватает. Кроме того, появилась угроза эпидемии… Я до того загружен, что уже года два не был в отпуске, не водил хороводы с музами – некогда в гору глянуть.
Зевс: Ну, с тобой все ясно. А ты почему, дочь моя, ничего не заметила?
Афродита: А мне еще больше, чем брату Аполлону, некогда. Я посто-янно занята увеличением населения земли. Мне приходится организовывать десятки свадеб ежедневно. Кроме того, я ведь и сама многодетная мать, меня быт заел.
Зевс: Ладно. С тобой тоже все ясно. А ты, Посейдон, почему ничего не заметил?
Посейдон: Да я бы сразу заметил, если бы закуски не хватало.
Все смеются.
Посейдон: Но мои нереидочки такие деликатесы готовят из морепро-дуктов, что пальчики оближешь. Ты бы, брательник, хоть раз наведался ко мне. Я последнее время нектар настаиваю на руте. Ох, и забористое пойло получается!
Арес: А я бы не отказался.
Зевс: Да погоди ты! Сейчас не до пойла и морских деликатес. Мне что по порядку вас вызывать! Деметра!
Деметра не слышит.
Зевс (кричит раздражённо): Деметра, мать твою!
Деметра: Ой! Что же ты кричишь, братик?
Зевс: Я тебя спрашиваю: ты давно заметила отсутствие жертвоприно-шений?
Арес: Да она и саму себя не замечает.
Зевс: Помолчи, Ар!
Деметра (сквозь слёзы): Ничего я не заметила. Я замечаю только уход и возвращение моей доченьки Персефоны. Больше я ничего не замечаю.
Зевс (раздражённо): Понятно! Гестия! Ты?
Гестия: Да, брат, я уже давно ощущаю некоторое беспокойство по это-му поводу.
Зевс: Почему же сразу мне не доложила?
Гестия: Да я уже и собиралась доложить тебе о моих подозрениях, но тут мы опять полетели на пир к эфиопам. Я и отложила своё сообщение.
Зевс: Ваша беспечность, господа боги, меня поражает. Вы что же не понимаете, чем это грозит нам всем? Гефест, ты где?
Гефест: Да тут я, тут.
Зевс: Ты давно заметил отсутствие жертвоприношений?
Гефест (обиженно): Отец, ты же знаешь в каких условиях я работаю: жар и газ, раскаленные медь, золото, а порой и железо. Кроме того, там по-стоянный шум от работающих мехов и ударов молота. Кузница же! Разве в ней что-нибудь заметишь? А после рабочего дня я выхожу, вернее, выползаю и сразу в душ, чтобы смыть гарь и копоть. Нет, ничего я не заметил.
Зевс: Понятно!
Арес: А ты сам, отец, тоже ничего не заметил? И матушка Гера…
Гера (скороговоркой): Я, как и Зевс, мы одно целое.
Зевс: Я, конечно, заметил. Поздновато, правда. Но когда заметил, про-вёл соответствующее расследование.
Гестия: Как интересно!
Аполлон: И что показало расследование?
Зевс: Расследование показало, что исчез бог смерти Танат.
Несколько голосов сразу: Как исчез?!
Арес: Может, он умер?
Аполлон: Не говори глупости – он же бессмертный, в смысле долго-житель, как и мы все.
Зевс: Верно, так рано умереть он не мог. Значит, его либо убили, либо кто-то пленил.
Аполлон: Но кто бы это мог сделать? Силой из смертных его мог одо-леть только Геракл. Значит, его одолели хитростью?
Зевс: Правильно мыслишь, сын. Наше расследование показало, что Та-нат последним посетил дворец Сизифа. А Сизиф, как мы установили, это хитрейший их хитрейших, ловкач каких поискать, пожалуй, он обманул бы и самого Одиссея.
Аполлон: Значит, Танат сидит в темнице либо в самом дворце Сизифа, либо где-то рядом.
Зевс: Верно! Мои лазутчики обнаружили Таната прямо в рабочем ка-бинете Сизифа. Он держит его в огромной бочке, стоящей в углу зала.
Аполлон: Так надо его немедленно освободить. Я мигом слетаю.
Зевс: Нет! Никуда ты не полетишь. У тебя и своих дел предостаточно. Освободить Таната я поручу Аресу.
Арес: Спасибо, отец! А то я совсем зачах от безделья – ни подраться, ни напиться, хоть отказывайся от бессмертия.
Зевс: Значит так. Во дворец Сизифа лети немедленно. Цель у тебя од-на: освободить бога смерти Таната. Хорошенько запомни: ни в коем случае не вступай в разговор с Сизифом, что бы он тебе не говорил.
Арес: А что?
Зевс: А то, что обманет. Ты должен освободить Таната. Понял? Мо-жешь при этом рычать, но чтоб ни одного членораздельного звука ты не из-дал.
Арес: Будет сделано!
Зевс: Обязательно возьми с собой меч.
Арес: Хорошо, отец. Уже лечу.
Зевс: Счастливо!
Арес убегает.
Зевс: А остальные члены Олимпийского комитета должны в ближай-шие дни разработать мероприятия по укреплению веры в Олимпийских богов и в письменном виде представить мне для рассмотрения. И чтобы там не бы-ло воды, как в Российском правительстве, типа «Проработать вопрос о необ-ходимости разработать проект мероприятий». Всем ясно? Тогда, как выра-жался один политический деятель: «За работу, товарищи!»
Афродита: Мне что тоже разрабатывать план мероприятий?
Зевс: Я же ясно сказал: всем!
Афродита: Но ведь я богиня любви! Я практик, а не теоретик. Я нико-гда не занималась теорией. Я и грамоты не знаю.
Зевс: Вот и займешься, пора наверстывать упущенное. Тем более, та-кой повод.
Афродит, понурившись, уходит.
Зевс: Все вы бабы такие – вам бы только рожать. Ничего вас больше не волнует и не интересует.
Гера: Ну, это ты зря всех женщин под одну гребёнку. Во-первых, не все, а во-вторых, только до климакса. А после климакса многие женщины на-чинают заниматься общественными делами, интересуются политикой, стано-вятся депутатами государственной думы, а то и министрами и вообще доби-ваются немалых успехов.
Зевс (ворчливо): Да знаю я.
Сцена 5. Сизиф и Меропа
Зал во дворце Сизифа. В центре Сизиф и Меропа. Чуть в стороне ог-ромная бочка, в которой заключен Танат.
Сизиф: Послушай, Меропа, у меня такое чувство, что дело с Танатом зашло слишком далеко.
Меропа: Что значит далеко? Сидит он в бочке и пусть сидит. Кому от этого плохо? Наоборот, люди радуются, сто смерти не стало.
Сизиф: Глупая! Кто радуется, а кто и нет.
Меропа: Что за ерунда! Кто же пожелает собственной смерти?
Сизиф: Да хотя бы тот, кто тяжело и безнадежно болен. Например, рак простаты в четвертой степени. Такой человек готов умереть, чтобы не му-читься. Автоназия у нас запрещена, и потому он зовет бога смерти. А бога-то и нет? Почти семь лет сидит он у нас в бочке.
Меропа: Что же нам делать, Сизик?
Сизиф: Нам уже ничего делать не надо. Осталось ждать, когда приле-тит кто-нибудь с Олимпа и освободит Таната. И тогда – все.
Меропа: Что все?
Сизиф: Что, что! Конец мне тогда.
Меропа: Ой, несчастная я! Как же я без тебя жить буду? Кто позабо-тится обо мне и о наших детях?
Сизиф: Подожди, не ной прежде времени. Слушай меня внимательно. Второй раз Таната мне не обмануть. И когда его освободят, он тут же исторг-нет мою душу. Что тебе следует сделать…
Меропа: Я похороню тебя, Сизик, по высшему разряду и принесу бо-гам богатые жертвы.
Сизиф: Да погоди ты хоронить меня раньше времени! Сделаешь так: когда Танат исторгнет мою душу, ты мое тело разденешь и уложить на про-стое одноместное ложе. Не забудь подстелить клеёнку! И велишь прислуге каждые два часа выливать на меня большой кувшин холодной воды.
Меропа: Зачем?
Сизиф: Так надо. Это по системе Порфирия Иванова. Потом поймешь.
Меропа: Весь день поливать водой твоё тело?
Сизиф: И весь день и всю ночь, пока я не вернусь.
Меропа: А ты и правду вернешься, Сизик?
Сизиф: Конечно, вернусь, вот увидишь.
Раздается страшный грохот. В зал влетает Арес с мечом в руках.
Сизиф: Ты кто? Что тебе нужно?
Арес: Ага! Попались! Где мой друг Танат?
Сизиф: Да вон в бочке сидит, отдыхает, тебя ждёт.
Арес: Отдыхает, говоришь?
Арес подбегает к бочке, в которой сидит Танат, разрубает ее одним ударом меча. Срывает со рта Таната скотч, рвет наручники, которыми тот скован. Танат с трудом разминает члены. Но тут он видит Сизифа и бросается на него.
Танат: Ну, держись, гад!
Сизиф замертво падает. Падая, он прошептал «Промни, что я тебе наказал». Меропа заливается слезами.
Сцена 6. Аид и Персефона и Тень Сизифа
Дворец царя подземного царства Аида из тесаных бревен. Тронный зал. На высоких креслах сидят Аид и Персефона. Ниже справа сидят судьи Ми-нос, Радаманф и Эак. Слева сидит бог смерти Танат и играет сам с собой в карты. Рядом с ним в благородной позе бог сна Гипнос. Еще ниже прямо пе-ред троном расположилась вся адская нечисть: Ламия, Эмпуса, Геката и дру-гие.
Происходит рядовое регулярное заседание. Доклад по состоянию под-земного царства делает судья Минос.
Минос: Общее положение таково. В Тартаре все спокойно. Попыток составить заговор среди титанов не замечено. Гекатонхейры исправно несут службу, все здоровы. Пищеблок работает в установленном режиме. Неболь-шие затруднения, как обычно, с вывозом мусора, но это решаемо.
Аид: Так, понятно. А как дела в отсеке, где отбывают Данаиды и Тан-тал?
Минос: Здесь тоже все в полном порядке. Данаиды, как и положено, громко стенают, а Тантал еще громче сетует на свою судьбу. Однако после того, как между отсеками построена звуконепроницаемая стена, в отсеке те-ней эти звуки не слышны, и души умерших спокойно летают над полями бледного асфоделя.
Персефона: Это цветы такие? На земле таких нет.
Аид: Ну и ладушки! Мы рады, что все спокойно в моем царстве, все путем. Верно, Персефоночка?
Персефона: Погоди плясать! Минос же еще не закончил.
Минос: Да, есть один факт, который портит всю картину.
Аид: Что же это, Гадес побери?
Минос: Три ночи назад поступила в наше царство тень царя Сизифа…
Аид (нетерпеливо): Ну и что?
Минос: Как оказалось тело Сизифа до сих пор не похоронено, и потому полагающихся жертвоприношений до сих пор нет.
Аид (возмущенно): Как нет жертвоприношений! Немедленно выяснить, в чем дело! Это же прямое неуважение богов. Срочно разберитесь!
Минос: Мы уже разобрались, точнее промониторили то, что происхо-дит. Оказалось, что обнаженное тело Сизифа лежит во дворце царя. Каждые два часа его поливают холодной водой, чтобы оно не портилось в силу есте-ственных причин.
Аид: И как долго может это продолжаться?
Минос: Трудно сказать. Но, во всяком случае, пока стоит зима…
Аид: Так. Немедленно пришлите ко мне тень этого Сизифа!
Появляется Тень Сизифа.
Аид: Ты – Сизиф?
Тень Сизифа: Был Сизиф, теперь только тень.
Аид: Скажи-ка нам, Тень Сизифа, почему твоя жена Меропа не хоро-нит твое тело и не приносит нам положенные по закону жертвы?
Тень Сизифа: Моя жена – глупая баба. Её надо хорошенько образу-мить. А как я это сделаю? Я ведь всего лишь тень.
Персефона: А как ее образумить?
Тень Сизифа: О красивейшая из богинь!
Персефона: Ты мне льстишь, Тень Сизифа?
Тень Сизифа: Нет-нет! Ты на самом деле самая красивая из богинь. Ни одна из них не может сравниться с тобой изяществом линий твоего прекрас-ного тела.
Аид: Ты и правда считаешь, что моя жена красивейшая из богинь?
Тень Сизифа: Конечно!
Аид: А как же богиня красоты Афродита?
Тень Сизифа: Она давно уже только богиня. После многочисленных родов и абортов красота ее давно увяла, грудь обвисла, бёдра в целлюлите. Нет! Первая красавица ты, Персефона!
Персефона: Какой он душка. Правда, Аидик?
Аид: Никакой он не душка, а просто тень. Но то, что он считает мою жену самой красивой, мне нравится.
Персефона: А давай, Аидушка, отпустим его домой, пусть вразумит он свою глупую бабу.
Аид: Рискованно, конечно…
Тень Сизифа: Да никакого риска, великий Аид. Я вразумлю свою глу-пую жену Меропу и в тот же час вернусь.
Персефона: Аидик! Я ему верю. Пусть смотается.
Аид: Да я тоже верю ему, но все же как-то того, ведь еще никогда тако-го не было.
Персефона: Ну и что, что никогда не было! Всё когда-то случается в первый раз. Первая любовь, первая зарплата, первое воскрешение. Ведь он такой душка! Пусть смотается.
Аид: Ну ладно, пусть. Только ты там, Тень Сизифа, не задерживайся. Договорились?
Тень Сизифа: Не сомневайся, великий Аид! Не сомневайся красивей-шая из богинь! Я быстро – туда и обратно.
Тень Сизифа улетает.
Сцена 7. Возвращение Сизифа
Дворец Сизифа. Пустой зал. На простой не застеленной деревянной кушетке лежит голый Сизиф. Под койкой лужа воды. Подходит служанка с кувшином воды и собирается вылить ее на Сизифа. Неожиданно Сизиф от-крывает глаза. Служанка в испуге роняет кувшин.
Сизиф: Дура! Чего застыла? Что ли не видела, как мертвецы оживают? Давай, быстро принеси мне полный кубок аргосского вина. Быстро!
Служанка выбегает и тут же заходит Меропа.
Меропа: Ты вернулся, любимый!
Сизиф: Вернулся, вернулся! Но я весь закоченел, мне надо срочно со-греться, а то помру от холода.
Входит служанка. В руках у неё огромный кубок. Она подает его Си-зифу. Сизиф берет его двумя руками, прикладывается и, почти не отрыва-ясь, выпивает все до дна.
Сизиф: Фу! Немного согрелся. Теперь давайте мне одежду и срочно накрывайте стол. И не забудь, Меропа, мои любимые барбекью со свиными ребрышками и жульен из боровой дичи.
Служанка вносит вешалку с царской одеждой. Сизиф поспешно одева-ется.
Сизиф: Надо же, как я продрог, до сих пор морозит. Надо, пожалуй, пропустить еще бокал вина.
Рабы вкатывают длинный стол, уставленный различными блюдами и кувшинами с вином. Другие слуги вносят длинные лавки. Сизиф, Меропа, служанки и рабы усаживаются за стол.
Сизиф: Наполняйте кубки вином и выпьем за мое возвращение с того света.
Меропа: Как же это тебе удалось, Сизик?
Сизиф: Да ничего особенного. Я же говорил тебе, что они вовсе не бо-ги, и потому подвержены тем же страстям, что и мы, люди. Обожают лесть и подхалимство. Вот на этом я и сыграл.
Все заметно опьянели и начинают нестройно петь, каждый что-то своё.
Сизиф (заметно выпивший, запевает): Шумел камыш, деревья гнулись и ночка тёмная была…
Все подхватывают: Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до ут-ра…
Появляется Танат, его никто не замечает.
Все отчаянно поют: И снег, и ветер, и звёзд ночной полёт…
Танат незаметно подходит к Сизифу и выдергивает его из-за стола.
Никто этого не замечает. Все отчаянно поют: Мощным взмахом под-нимает он красавицу княжну и за борти ее бросает в набежавшую волну.
Танат уносит Сизифа.
Вслед несется «Конфетки-бараночки, словно лебеди саночки. Ой вы кони залетные…»
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена 1. Персефона и Аид
Спальня во дворце Аида. Постель не разобрана. Аид сидит на краю по-стели, понуро опустив голову. Возле постели на полу сидит Танат и играет сам с собой в карты.
Неожиданно в спальню влетает Персефона, розовощекая, возбужден-ная, расфуфыренная.
Персефона: Ну, вот я и дома! Заждался меня, любимый?
Аид (обиженно): Конечно, заждался. Целых восемь месяцев одиноче-ства.
Персефона: Ну почему же одиночества? Что у тебя женщин нет? У те-бя в команде больше половины женского персонала. Неужели никто тебя не утешил?
Аид (обиженно): И кого же ты мне предлагаешь? Трёхголовую Гекату? Или змееподобную Ламию?
Персефона: Ну, почему же? А грудастая Эмпуса?
Аид: Так у нее же одна нога медная!
Персефона: Но не целиком же, а только до колена. А за то каковы ро-зовые ланиты, прямо горящие, какие ляжки, какова грудь!
Аид: Грудь действительно хороша, пожалуй, не менее третьего разме-ра, как у Мэрилин Монро.
Персефона: Вот видишь!
Аид: Что, видишь? Попробовал я к ней подкатиться, так она так меня лягнула своей медной ногой, что до сих под синяк виден.
Персефона: Бедненький! Я буду утешать тебя по обоюдному согласил и не буду бить тебя ногами.
Аид: Как же я соскучился по тебе!
Свет гаснет и слышна возня. Свет загорается. Оба в постели, Персе-фона, обнаженная, поднимается на локте и наклоняется над Аидом, кото-рый все еще тяжело дышит.
Персефона: Устал, милый? Сказывается отсутствие тренировки, да? Слушай, а как там поживает, в смысле существует наш Сизиф? Закатил он свой камень на гору или все еще тренируется?
Аид: Что касается Сизифа, то произошел сбой всей нашей системы.
Персефона: Как это? Ничего не понимаю.
Аид: А вот посуди сама: для того, чтобы катить камень, нужны мыш-цы, тень же не может осуществлять физические нагрузки. Так?
Персефона: Ну?
Аид: А мышцы надо к чему-то крепить.
Персефона: Ну?
Аид: Вот и получается, что, обрекая Сизифа на вечные физические страдания, мы сохранили ему его тело.
Персефона (в недоумении): То есть даровали ему бессмертие?!
Аид: Вот именно!
Персефона: Интересное кино!
Аид: И это еще не все.
Персефона: А разве этого мало?
Аид: Слушай дальше. Итак, мы сохранили Сизифу тело, которое еже-дневно, вернее еженочно трудится, вкатывая злополучный камень на гору.
Персефона: Ну?
Сизиф: Вот тебе и ну. Раз он выполняет некоторую работу, то он рас-ходует некоторую энергию. И чтобы продолжать эту работу, ему надо регу-лярно пополнять энергию.
Персефона (пораженная): То есть его еще и кормить надо!?
Сизиф: Верно! Мне пришлось организовать целый пищеблок. Сизиф же там не один.
Персефона: Как не один? А кто же там еще?
Аид: Ты забыла, что у нас там еще и Данаиды несут такое же наказа-ние.
Персефона: И они тоже бессмертные?
Аид: Ну коль скоро они воду таскают, то стало быть и они тела!
Персефона: Ну, дела! И сколько же их там бессмертных?
Аид: Считай: сорок девять Данаид, плюс Сизиф, плюс Тантал.
Персефона: А почему Данаид сорок девять, их же было пятьдесят?
Аид: Ты забыла, что младшенькая, Гиппермнестра, не стала убивать своего мужа Линкея и потому не несет наказания.
Персефона: Итого, пятьдесят одно бессмертное тело. Чем же ты их кормишь?
Аид: Раз они бессмертные, то и кормить их надо пищей бессмертных – амброзией и нектаром.
Персефона: Ну, дела!
Аид: Единственное, чем я мог ущемить этих бессмертных, это кормить их амброзией без специй и вкусовых добавок, а нектар подавать самого низ-шего качества.
Персефона: Да, не позавидуешь этим бессмертным.
Аид: И на последок вопрос.
Персефона: Какой еще вопрос?
Аид: Как долго это может продолжаться?
Персефона: Вечно!
Аид: А что это значит: вечно?
Персефона: Вечно и значит вечно!
Аид: Вечного ничего не бывает. Мы тоже не вечные. Средняя продол-жительность жизни богов, как называют нас люди, не более трёх тысяч лет. Правда, мы не умираем, как люди, а исходим на нет.
Персефона: Ну и Данаиды с Сизифом также сойдут на нет, когда пере-станут их кормить и они, наконец-то умрут по-настоящему.
Немая сцена всеобщей задумчивости.
Персефона (задумчиво): А что станется с нашим царством?
Аид: Придут новые боги – люди ведь не могут жить без веры во что-то высшее, что над ними. И эти новые боги начнут с того, что проведут пере-стройку. Было Царство мрачного Аида, а станет просто Ад. Был в Царстве мрачного Аида всего один отсек, где наказывали физическими страданиями, а станет целых семь кругов Ада. И будут провинившихся перед новыми бо-гами и жарить, и парить, и мучить самыми разными способами. Как долго никто не знает. По всей видимости, пока те новые боги не сойдут на нет, как и мы в свое время. И так будет вечно: смена богов – перестройка, смена бо-гов – перестройка, смена богов…
Сцена 2. Сизиф и Данаиды
Пустая сцена. Посредине длинный стол на козлах, на столе миски с едой, ложки и алюминиевые кружки с питьём. Вдоль стола с обеих сторон длинные лавки.
В углу сцены висит кусок рельса. Рядом стоит Некто с рожками и бьёт в рельсу.
Из-за кулис медленно, понуро выходят одна за одной Данаиды и молча рассаживаются вокруг стола. Нехотя медленно пододвигают к себе миски, рассматривают содержимое, принюхиваются. Постепенно нарастает всеоб-щее раздражение
Несколько девичьих голосов:
Первая: Опять эта противная амброзия!
Вторая: Подайте хоть какой-нибудь соус, чтобы сдобрить эту против-ную кашу.
Третья: Лучше корейский с чесноком.
Четвертая: А мне «чили» на ананасах.
Пятая: Девочки! А нектар-то прокисший. Пусть сами его пьют!
Она выливает содержимое своей чаши прямо на пол.
Шестая: А нам дайте простого аргосского вина! И желательно не раз-бавленного.
Седьмая: Вкалываешь тут, как Карла, а покормить толком не могут.
Горгофона: Девочки, внимание! С сегодняшнего дня мы не одни.
Хором: Ура! Кто это еще! Опять женщина?
Горгофона: Нет, это мужчина и зовут его Сизиф.
Хором: Ура! Ура!
Из-за противоположной кулисы выходит Сизиф, приветствует всех взмахом руки и садится за стол.
Горгофона: Девочки! А что если нам сегодня устроить сидячую забас-товку? А милый Сизиф расскажет нам свою историю.
Хором: Согласны!
Обласканный вниманием такого количества красивых женщин, Сизиф расправил перья, глаза у него загорелись.
Сизиф: Дорогие Данаечки! Вы не поверите, но я ни в чем не виноват перед богами. Это все козни Таната. Он, прикрываясь именем великого Туче-гонителя, захотел исторгнуть мою душу раньше положенного Мойрами сро-ка.
Эвиппа Вторая, (толстушка): Стоп, стоп, стоп! Ты нам лапшу на уши не вешай. Зевс-Громовержец никогда не нарушал законов Мойр, даже своего последнего земного сына Сарпедона не стал спасать. Что кому предназначе-но Судьбой, то тот и получал.
Родия, (красавица): Верно. Что-то ты, Сизиф, темнишь, а вернее не договариваешь по поводу торопливости Таната.
Сизиф: Ну что же, придется начать с начала.
Горгофона: Сразу бы так.
Сизиф: Случилось так, что я был свидетелем того, как Зевс-Громовержец похитил дочь бога реки Асопа Эгину. Когда Асоп кинулся ис-кать свою дочь, я намекнул ему, что знаю похитителя.
Эвиппа Первая: А не лучше ли было молчать в тряпочку?
Сизиф: Лучше, конечно. Но я в то время строил город Эфиры и мне очень нужна была вода. Асоп был согласен на всё, он же не знал, что это сам Зевс. Мы договорились с Асопом: он мне дает воду, а я ему называю имя по-хитителя.
Горгофона: Значит, сделка состоялась.
Сизиф: Сделка-то состоялась. Но Эгина не стала женой Зевса, как в своё время Европа. Поэтому то, что я предал огласке его мимолётное увлече-ние, Зевса жутко оскорбило и он направил ко мне Таната. Однако мне уда-лось обмануть этого простака.
Гипперипа: Ну ты даёшь, Сизиф!
Сизиф: Я попросил Таната показать, как пользоваться современными наручниками и, когда он взялся показывать, я его самого заковал и посадил в бочку.
Хором: Здорово!
Сизиф: В результате люди перестали умирать. Тут я, конечно, дал ма-ху, не подрассчитал, не подумал, что Олимпийские боги сразу же заметят отсутствие Таната. Ведь люди перестали умирать, а значит и приносить жертвы.
Несколько девичьих голосов: Ух, ты!
Сизиф: Прилетел Арес. А с ним ведь и не поговоришь. Освободил он Таната, и тот сразу же исторг мою душу. Но перед тем, как последовать за Танатом в царство мрачного Аида, я наказал моей жене Меропе не хоронить моё тело.
Каллидика: (удивлённо) Почему?! Ведь если тело не бальзамировать, оно начнёт разлагаться.
Некто с рожками, неожиданно начинает бить в рельсу и визгливым голосом орёт: Кончай ночевать! Выходи строиться! Родина зовет!
Все нехотя встают, выходят из-за стола. Данаиды одна за другой ухо-дят за кулисы с той стороны, откуда выходили. Сизиф уходит в другую сторону.
Как только последняя Данаида и Сизиф покинули сцену, с обеих сторон из-за кулис выскакивает черти и начинается дикий шабаш. Они визжат, танцуют, вылизывают миски, допивают из кружек нектар, прыгают по столу и скамейкам.
Сцена 3. Аид и Персефона
Спальня во дворце Аида. Постель разобрана, все мятое. Персефона си-дит на постели, прикрыв грудь какой-то тряпкой. Она сильно постарела, вид-на седина.
Аид сидит на кровати по пояс голый, на груди седые волосы. Перед ним небольшой столик, на котором графин, наполовину наполненный некта-ром и две чашки. Аид наливает из графина и подает чашку Персефоне. Оба делают по несколько глотков.
Возле кровати, как и прежде, сидит старенький Танат и подслеповато играет сам с собой в карты, хмыкает, похихикавает.
Персефона: Мама мне еще когда говорила, что надо меньше пить. У тебя голова не болит?
Аид: Не болит голова у дятла. А кто твоя мама?
Персефона: Как кто? Деметра, старшая сестра Зевса и Геры. Да и тебе она сестра.
Аид: Надо же! Совсем забыл.
Персефона: Надо меньше пить! Надо меньше пить! Надо меньше пить!
Аид: Меньше пить, меньше пить. А что еще делать? С любовью мы с тобой завязали. Все дела давно переделаны. Все титаны, что сидели в Тарта-ре, передохли. Гекатонхейры, что их охраняли тоже поумирали от безделья. Тартар пришлось полностью закрыть. Нет больше Тартара!
Персефона: Тени умерших все сошли на нет, а новых поступлений все нет и нет. Что там твориться на земле непонятно. Неужели прекратились войны и никто не умирает?
Танат: Ура! Я выиграл!
Аид: А с кем ты играл?
Танат: Как с кем! Со своим злейшим врагом.
Персефона: Я догадалась – он играл с Сизифом. Виртуально, конечно.
Аид: Да, а что касается земли, то там идет смена богов.
Персефона: А мы тут сидим, пьем и ничего не знаем.
Оба делают по несколько глотков из своих чашек.
Персефона: Дворец наш давно требует капитального ремонта. Того и гляди, начнут рушиться потолки.
Аид задирает голову и смотрит на потолок.
Аид: Нет, наш еще постоит. А вот на кухне уже обвалился.
Персефона: Никого не придавило?
Аид: А никого же нет!
Персефона: Совсем? А где трёхголовая Геката, медноногая Эмпуса, змееподобная Ламия? Кто там еще?
Аид: Ну ты, старая, даешь! А кому же мы отмечали сорок дней на про-шлой неделе?
Персефона: Да? (Прикладывается к чашке). Что-то у меня уже ничего нет. Набулькай полчашки, Аидик.
Аид наливает нектар в чашки. При этом видно, что жидкость несве-жая, она пенится.
Персефона: А куда девался бог сна и сновидений Гипнос? Он же среди нас единственный по-настоящему бессмертный.
Аид: А он подался к людям. Сновидения нужны будут людям и при но-вых богах. Люди, как и раньше, будут разгадывать сновидения, ища волю бо-гов и неведомые пути своей судьбы.
Персефона: Спрашивается зачем? Ведь даже если и знаешь что нечто должно произойти, все равно избежать судьбы не удастся. Даже нам, богам.
Аид: (Прикладываясь к чашке с нектаром) Не боги мы, а долгожители. Я же тебе говорил. Забыла что ли?
Персефона: Да помню я! Помню… И, по-видимому, дело идет к концу. (Допивает из чашки). Налей еще!
Аид: Что-то ты, старая, зачастила. Танат, принеси еще один графин!
Танат: Щас! Карты сдам и сбегаю.
Танат с трудом, кряхтя, поднимается, берет пустой графин и, ковы-ляя, выходит.
Персефона: Что-то наш Танатик совсем постарел, крылья опустил, ед-ва ходит.
Аид: А мы разве не постарели? На днях связывался с Зевсом. Он тоже постарел, голос хриплый такой. Или, может, простыл? Так, где он мог про-стыть? Там же во дворце отопление. Или мотался куда?
Входит Танат и с трудом ставит на стол полный графин с нектаром. Садится на свое место и начинает играть в карты.
Персефона: Во, это здорово! Наливай, Аидик!
Аид наливает полные чашки. Персефона нетерпеливо хватает свою и ополовинивает содержимое.
Аид: (с усмешкой) А говоришь: надо меньше пить. Между прочим, как скажет в будущем некто Маркс, именно питие определяет сознание. Или бы-тие? Не помню.
Персефона: Да и неважно. Главное, что определяет. А что определяет, не имеет значения. Эх! Сейчас бы да на поле цветов! Да в хоровод с молоды-ми парнями.
Аид: Все б тебе с молодыми парнями!
Персефона: А ты знаешь, в чем их главное достоинство?
Аид: Знаю: в постоянной готовности ихнего достоинства.
Персефона: Ох, и любила же я плясать с ними! И на них тоже… Хо-рошее было время. Две трети года я была любима ими.
Аид: А я что не любил тебя?
Персефона: Любил, конечно. Но это совсем другое. Как сказала бы бо-гиня любви Афродита, любовь любови рознь.
Аид: (зло) Вот что значит баба! Она и в старости может отдаться, а мы – нет. Ничего не поделаешь – природа.
Аид и Персефона хватают свои чашки и опустошают их до дна.
Танат: (бросает на пол карты и, улыбаясь, потягивается) Я опять вы-играл! Может мне тоже нектарчику тяпнуть?
Танат оглядывает стол – свободной тары нет. Он берет графин и пьет из него.
Сцена 4. Сизиф и Данаиды
Пустая сцена. Посредине длинный стол на козлах, на столе миски с едой, ложки и алюминиевые кружки с питьём. Вдоль стола с обеих сторон длинные лавки.
В углу сцены висит кусок рельса. Рядом стоит Некто с рожками и бьёт в рельсу.
Из-за кулис медленно, понуро выходят одна за одной Данаиды и молча рассаживаются возле стола. Нехотя медленно пододвигают к себе миски, рассматривают содержимое, принюхиваются. Постепенно нарастает всеоб-щее раздражение.
С другой стороны выходит Сизиф и тоже садится за стол.
Горгофона: Девочки! Веселитесь – у нас сегодня праздник. Сестричка Гиппермнестра передала нам с того света бутылку соевого соуса.
Данаиды, (хором): Ура!
Горгофона: Еда у нас сегодня вкусная благодаря сестричке Гипперм-нестре.
Данаиды, (хором): Ура!
Бутылка соевого соуса идет по кругу. Стучат ложки, уста жуют.
Горгофона: Ну как, девочки будем дальше слушать Сизифа?
Данаиды, хором: Да!
Сизиф: Прошлый раз я остановился на том, что я умер. И чтобы моё тело не начало разлагаться, я велел жене по системе Порфирия Иванова по-стоянно поливать его холодной водой. К тому же дело было зимой. Но когда прошло три дня и ни Аид, ни Персефона не почувствовали запаха жертво-приношений, Аид призвал мою тень к ответу.
Горгофона: Ну, ты и хитрец!
Сизиф: Аид отнесся с пониманием к вопросу о моей непослушной же-не. А Персефона при этом подмигивала мне и кивала головкой. И они реши-ли, что мне надо вернуться на время в дом и вразумить мою глупую жену Меропу, чтобы она похоронила мое бренное тело и принесла богатые жертвы богам.
Эвиппа Вторая: Вот это да! Такого в нашей истории еще не было.
Сизиф: Душа моя вернулась в тело. Но тело-то было совершенно хо-лодным! Я велел жене налить мне полный кубок аргосского вина. Выпив почти литр вина, я ощутил дикий голод и приказал накрывать на стол.
Родия: Девочки! Как хочется настоящего аргосского вина!
Несколько голосов: Не трави душу!
Горгофона: Что было дальше, Сизиф?
Сизиф: Дальше было прекрасное застолье. И домочадцы, и слуги, и ра-бы радовались моему возвращению. Прекрасное аргосское вино лилось ре-кой. Столы были украшены сотнями всевозможных блюд: разнообразная ры-ба жареная, пареная и так кусками, мясо молодых бычков под цахтоном, мя-со дикого кабана по-французски с лучком и сметаной, жульены из боровой дичи, бобы тушёные с оленьим мясом, различные салаты, фру...
Эвиппа Первая: (кричит со слезами в голосе): Хватит! Хватит! (За-плакала в голос).
Гипперипа: Да что же это такое! (И тоже заплакала).
Родия: Так и умереть можно.
Горгофона: Тише, девочки! Продолжай, Сизиф, только без лишних подробностей.
Сизиф: Продолжаю. Теперь за мной следил не только Зевс, но и Аид, и Персефона. Засветился я так, что не спрячешься. Прибежал этот противный Танат и прямо во время застолья выдернул меня из-за стола и вновь исторг мою бедную душу.
Гипперипа: Да, Танатос безжалостен, как налоговый инспектор.
Эвиппа Вторая: Точно!
Сизиф: И предстала моя бедная душа перед только что созданным трибуналом загробного мира в составе трёх лиц – Эака, Радаманфа и Миноса. Вы, Данаидочки, конечно знаете, что все трое – сыновья Зевса, причем, Эак от той самой Эгины, из-за которой и начались все мои страдания.
Горгофона: Молчал бы в тряпочку, ничего бы этого не было.
Эвиппа Первая: Расскажи, Сизиф, про Эака – мы его совсем не знаем.
Сизиф: А что про него рассказывать! Абсолютно никчемная личность. Только и того, что сын Зевса. Всю жизнь провел на острове, где родился, ни в походах, ни в битвах не участвовал.
Родия (искренне удивляясь): Так за что же ему такая честь быть судьей в царстве Аида?
Сизиф: Говорят, при жизни он был жутко справедлив. Но я думаю, что причина в другом, причина в том, что он – сын Зевса.
Эвиппа Первая: Опять Зевс!
Горгофона: Ничего удивительного. Зевс, как всем известно, отец бо-гов и людей.
Сизиф: Вот и получилось, что дети Зевса, исполняя волю отца, элемен-тарно засудили меня. Адвоката у меня не было. Зато была сторона обвине-ния. Наказали меня так, будто я совершил несколько убийств и не очистился от пролитой крови.
Горгофона: Вот тебе и любовь к правде, вот тебе и справедливость бо-гов.
Сизиф: Когда это было, чтобы боги были справедливы к нам, смерт-ным! Все мы не раз слышали о том, что боги кого-то наказали. А был ли хоть один случай, чтобы боги вознаградили?
Горгофона: Один такой случай точно был.
Сизиф: Это же какой!?
Горгофона: Это когда богиня Афродита в благодарность онанисту Пигмалиону за богатые дары оживила для него статую Галатеи.
Сизиф: Ну, это пример совсем другого рода. Афродита – богиня люб-ви, а все, что касается любви, абсолютно алогично.
Горгофона: Ты что, Сизиф, не веришь в любовь? Да, она не логична, но она есть и никуда от нее не деться.
Сизиф: Нет, отчего же. В любовь я верю, иначе откуда бы брались де-ти. Не в капусте же их искать, как теперь принято у французов.
Горгофона: Вот, значит, после трапезы и займемся с тобой любовью.
Сизиф (в ужасе): Все сразу?
Горгофона: Зачем же? По очереди. Я – первая!
Сизиф (с сомнением): А если подхватишь?
Горгофона (улыбаясь): Не подхвачу. Аид это предусмотрел – он знал, что так называемый обслуживающий персонал будет к нам приставать, и вставил нам вагинальные кольца. Так что бояться нечего!
Сизиф: Кто бы мог подумать, что якобы давным-давно умершие зани-маются любовью. И где? В царстве мрачного Аида. Потряс! Ну, раз так, то-гда пошли.
Сизиф и Горгофона проходят в небольшую комнатку с широкой тах-той и начинают раздеваться. Остальные Данаиды выстраиваются в оче-редь перед дверью в эту комнатку. В очереди стычки и перебранка.
Горгофона сидит верхом на Сизифе, дёргается и стонет. Стоящие возле дверей в комнатку Данаиды яростно мастурбируют.
В продолжение всей сцены звучит песня корейского репера Псая Gang-nam Styl.
Сцена 5. Зевс и Гера
Олимп, рубленный дворец Зевса. На кресле восседает сильно поста-ревший, весь седой Зевс. Он задумчиво потягивает креплёный нектар из большого фужера. Входит Гера. Она тоже сильно постарела, даже горбится, и тоже седая. Проходит к креслу и с трудом взбирается на него рядом с Зевсом.
Во время их разговора Зевс периодически прикладывается к фужеру.
Гера (иронично посмотрев на Зевса): Все пьёшь, старый козёл?
Зевс (обреченно): А что делать? Это единственное, что у меня осталось.
Гера: Не можешь забыть гибель Сарпедона от рук Патрокла?
Зевс: Это ведь был мой последний земной сын. Никого из них теперь нет в живых.
Гера: А на новые подвиги ты уже не способен, да?
Зевс: Ну, при чем тут подвиги! Я сходился с нимфами и дриадами не по любви и не ради удовольствия. Задание у меня было такое.
Гера: Знаю, знаю! И выполняя это задание, ты наплодил по подсчетам античных авторов не менее двух сотен парней. Ха! И одну девушку, но ка-кую! Как говорят люди, слабую на передок Елену.
Зевс: Елена получилась чисто случайно, как в свое время и Артемида. Планировал произвести только Аполлона, а получилась двойня.
Гера: Но какие они разные! Артемида – богиня-охотница, девственни-ца, пример для подражания, а Елена – настоящая шлюха.
Зевс: Но я тут ни при чем. Она просто пошла в мать, в эту ненасытную Леду. А Сарпедона мне до сих пор жаль. Зря я тогда послушал тебя и не стал нарушать законы Мойр. Можно было что-то придумать. Вон его далёкий предок Сизиф до сих пор пытается вкатить камень на гору. А в перерывах между попытками общается с Данаидами. Хоть и в царстве Аида, но живёт практически полноценной жизнью: ест, пьет, сношается.
Гера: Что значит, есть, пьет, сношается? Как-то мимо меня это прошло. Так он что, бессмертный, как и мы?!
Зевс: Представь себе! Судьи подземного мира, Минос, Радаманф и Эак, явно перемудрили. А ведь все трое мои сыновья! Они хотели наказать Сизи-фа так, чтобы он бесконечно испытывал физические страдания. Ну и приду-мали: он должен, как и люди, заниматься бесцельной работой – пытаться вка-тить камень на гору. А в камень вмонтирован сенсорный датчик, и он запро-граммирован выше определённой высоты не подниматься. Так что вкатить его на гору никто не сможет, даже Геракл.
Гера: Действительно, дурацкое наказание. Лучше бы он делал что-нибудь полезное, раз он бессмертный.
Зевс: Теперь представь, что там творится, когда они напьются забро-дившего нектара. Ведь Аид ради экономии велел подавать им прокисший и забродивший нектар. Сизиф с Данаидами такие оргии устраивают! Еще и об-служивающий персонал вовлекают.
Гера: И что же, никак нельзя прекратить это безобразие?
Зевс: А как ты его прекратишь? Если полностью отменить наказания, то тела Сизифа и Данаид надо будет возвращать на землю для захоронения. А кто их будет хоронить? Прошло столько лет, никого из их родственников уже давно нет в живых.
Гера: Ну, заварили вы с Аидом кашу!
Зевс: Да уж! Это я еще не говорил тебе про Тантала.
Гера: А с ним-то что?
Зевс: Тоже все совсем не просто, одна морока. Мои сыновья, эти дол-банные поборники справедливости, решили как-то особенно наказать Танта-ла. Поставили его в бочку с водой, повесили над ним ветку винограда и за-ставили его мучиться от жажды и голода.
Гера: Ну и что?
Зевс: А то, что вода в бочке стала прокисать. Микробов-то никто не отменял. Пришлось воду в бочке периодически менять. А тут стали у Тантала гнить ногти на ногах. Это в планы наших поборников справедливости никак не входило. Тогда сделали воду проточной и стали ее хлорировать.
Гера: Надо же, сколько мороки! А что если Данаиды начнут береме-неть? Что тогда? Куда девать вновь рожденных? Оставлять их в царстве Аида или отправлять на землю?
Зевс: Ну, это мы с братом Аидом предусмотрели. Проще всего было, конечно, кастрировать Сизифа и все дела. Но мы пошли другим путем. Всем Данаидам вставили вагинальные противозачаточные кольца.
Гера: Но эти кольца не вечные. Их через определённое время надо ме-нять.
Зевс: Ну и меняем. Ввели в штат специалиста-гинеколога, и он следит за этим делом.
Гера: Да, я смотрю, не дёшево нам достается содержание Тантала, Си-зифа и Данаид.
Зевс: Это еще мягко сказано. Не дёшево – понятно. А сколько мороки! Коль мы сохранили Данаидам тела, то, значит, сохранили и функции этих тел. А какая главная функция женского тела?
Гера: Ясное дело – рожать, рожать и рожать.
Зевс: Вот! И когда среди них появился Сизиф, они тут же устроили очередь к нему.
Гера: Представляю, что там творилось.
Зевс: Ничего там не творилось. Старшая из Данаид, Горгофона – на-стоящая бой-баба, взяла бразды правления в свои руки. Она выстроила Дана-ид в очередь по возрасту.
Гера: Естественно, сама оказалась первой?
Зевс: Точно! А как ты догадалась?
Гера: А что тут сложного! Кто организовывает, тот и возглавляет. Этот закон уже и люди усвоили.
Неожиданно Зевс стал сползать с кресла и упал, разбив фужер с нек-таром. Гера слезла со своего, наклонилась над ним.
Гера: Что с тобой, Зевсик?
Зевс: Да что-то сердце прихватило.
Гера: Я же говорила тебе: надо меньше пить. Может, позвать Аскле-пия?
Зевс: Ты забыла – он же умер сразу после Посейдона.
Гера: Верно. И Аидушки уже нет. Наверное, пришла и наша пора…
С помощью Геры Зевс с трудом, держась за сердце, взбирается на кресло. Гера тоже взбирается на свое.
Зевс: (задумчиво) Все имеет своё начало и свой конец. Ничто на земле не вечно, даже Олимпийские боги.
Гера: А как же люди без нас жить будут? Кто будет их поощрять? Кто будет наказывать? Кто будет миловать?
Зевс: О них не беспокойся – они придумают себе новых богов, вирту-альных.
Гера: Как это, виртуальных? Как может бог быть виртуальным?
Зевс: Это будут такие боги, которых никто никогда не увидит и не ус-лышит. В них надо будет просто верить, верить – и всё.
Гера: Не понимаю: а кто же будет выполнять обязанности богов?
Зевс: (держась за сердце) Люди и будут, ссылаясь на писания несуще-ствующих богов.
Гера: Ничего не понимаю! Люди будут сами поощрять друг друга от имени виртуальных богов?
Зевс: Да. У них появится целый отряд так называемых служителей церкви, которые и будут действовать от имени виртуального бога. Для убе-дительности они придумают мироточащие иконы, божественный огонь, глас божий, всевозможные явления этих богов.
Гера: И люди будут сами наказывать друг друга от имени виртуальных богов?
Зевс: Да! И гораздо безжалостней, чем делали это мы. Гораздо безжа-лостней, вплоть до сжигания заживо.
Гера: Какой ужас! Но почему?!
Зевс: Потому что таков закон развития цивилизации. Люди развились до такого уровня, что настоящие боги им уже не нужны. Они сами себе бог!
Гера: Боюсь, что для них это плохо кончиться.
Зевс: Конечно, плохо. Но нас это уже не касается. Мы уходим, уходим навсегда, уходим в небытие…
Свет постепенно слабеет. Зевс и Гера сползают с трона и, сгорбив-шись и поддерживая друг друга, уходят вглубь сцены.