СЛОВО О ЕРМАКЕ, АТАМАНЕ КАЗАЧЬЕМ, ВОЙСКЕ ЕГО, ПОДВИГЕ И ГИБЕЛИ
Сибирские легенды
ЕРМАК И ТЕНЬ КУЧУМА
В ночь перед битвой в Ермаком Кучуму спалось плохо. Наконец задремал хан – и приснилось ему, что Ермак –без кольчуги, в рубахе белой и с мечом – в темноте ночи у ложа его ханского стоит, меч в воздухе держит – прямо над головой ханской. Задрожал Кучум, вскочил, схватил свой меч – и прямо по телу Ермака, по рубахе белой, рубанул… И только тут заметил, что по тени своей рубит. И много раз потом Кучуму чудилось, что Ермак либо кто из воинов его за ним крадется, а обернется хан – видит только тень свою… Лежит тень, растет, шевелится… и не по себе становилось хану великому… Так, с сердцем, страхом подрубленным, и выходил хан на битву свою. И проиграл потому, может, что тени своей боялся…
А Ермак той ночью в своем походном шатре проснулся среди ночи – и обнаружил, что край его одежды порезан мечом чьим-то. И на теле – полосы красные, а раны нет…
ЕРМАК И БЕЗДОННЫЙ КОЛОДЕЦ
Когда тонул Ермак в Иртыше-реке, все казалось ему, что вода под ним плотной, земле подобно, становится: словно волны не хотели атамана поглощать и наружу выталкивали. Но доспехи царские тяжелы были, не под силу было воде темной поднять их, – скинь их Ермак, выплыл бы, а с ними – тонуть только можно… Не может ни земля, ни вода тяжесть такую нести, и коли волны речные атамана бы не поглотили – земля бы под ним разверзлась, сама, без толчка какого, и поглотила бы воина…
И тонул Ермак, и чувствовал, что под ним не только вода, но и дно уже проседает, словно в колодец какой бездонный, в воронку бесконечную проваливается богатырь.
А потом увиделось душе Ермаковой, что из воронки этой свет дивный, как от солнца, льется. «Знать, не в воде, а в небе я тонул – иль по реке, по течению ее, в небо выплыл? Все ведь, что есть на земле, в небо впадает, и река и душа – так старички говаривали…»– подумал он.
И, сквозь воронку пройдя, в дивном свете очутился атаман, и по небу поплыл, как по морю, пока к вратам рая не приплыл.
Таковы были мытарства Ермаковы, прежде чем к Богу прийти.
ЕРМАК И АПОСТОЛ ПЕТР
Когда утонул Ермак в Иртыше, взошла душа атамана на небо, и встретил ее у врат райских апостол Петр.
– Ты кто? – спрашивает.
– Атаман я казачий, в реке сибирской утонувший… Войско мое там сейчас посечено, небось, а я здесь… Горько мне это, – сказал Ермак.
– А что это надето на тебе? – спросил апостол. – Души человеческие нагими в рай входят, а на тебе – железное что-то, тяжкое, как грех, надето.
– Доспехи это царские, царем Иваном Васильичем подаренные. Не сниму я их, хоть в рай меня за это не пускай, а – не сниму! А что насчет тяжести говоришь, – верно, тяжка она, милость царская. Она-то меня и на дно речное утащила.
– Ну, коли милость это за дела твои, то и отымать ее у тебя царь небесный не будет. Только не серчай, коли тяжко тебе в раю в ней станет… – ответил атаману Петр – привратник.
– Не бойся, мне от тяжести этой только легче становится. А вот без нее – тяжек был бы я грехами своими – много их было в жизни вольной, ох, много… А эту тяжесть я, как крест, во облегчение души несу, с ней и на Суд Божий приду, – сказал Петру Ермак.
И вошел атаман в рай в доспехах.
ВИДЕНИЕ ГЛАВЫ
Много веков со смерти Ермака миновало… И смуты, и победы на Руси – все случалось. Но однажды смута пришла такая, каких от века не видывали. Уходили казаки из краев Сибирских, войной преследуемые, – в Китай далекий уходили, по степям южным.
Едут полки их редкие, вернее, то, что от полков осталось, – цепочка воинов, разбитых, израненных, обезродевших. Бредут по пустыне, меж барханов, под солнцем колючим… Песка горячее тело под ногами, неба жгучая плоть над головами. И встает перед казаками видение – голова богатыря, до небес величиной, в шлеме старинном, брови нахмурены, усы да борода седые от времени, по ветру развеваются.
– Чего это перед нами пустыня сказку деет? Бесы, может, приключаются? Мечом ее пронзим, сказку эту, чтоб над нами не куражилась! – заропотали казаки.
И бросился один из них, что на коне черном был, на голову эту, хотел саблей ее рубануть, – пролетела только сабля по воздуху, да и на землю упала… Поднял казак саблю, глядь – а на ней кровь, живая, человеческая… Испугались казаки.
А голова в воздухе брови еще раз нахмурила, взором грозным на воинов взглянула – и растаяла, как если бы и не было ее…
Потом только поняли казаки сибирские, что это первый атаман их, Ермак Тимофеевич, на них с того света, прощаясь, глядел, –
перед гибелью войска казацкого.
СЛЕД ЕРМАКА
Когда казаки отбили вновь от Кучума те земли, где Ермак погиб, то на берегу, откуда атаман в реку бросился, отпечаток ноги человеческой заметили. След сапога казачьего сохранялся в погоду любую, трава не поднималась, сапогом этим когда-то примятая, и долго след светился по ночам – сиянием дивным, золотым, вещим.
Решили казаки, что здесь атаман их в последний раз земли родной коснулся, прежде чем в реку броситься, – и земля помнит это… Окружили воины место это оградою, хотели церковь на этом месте строить, людей туда пускать перестали, – да тут и пропал след, травою зарос, и сияние больше от земли иртышской не исходило.
Хотя кто знает, – может быть, Бог даст, когда-нибудь снова воссияет земля наша.
Помнит ведь она Ермака, атамана казацкого, верно, помнит.
Литературная обработка Андрея Козырева