Чем темнее становилось вокруг, тем ярче становилось пламя костра. Я с опаской смотрела на луну. Её всё сильнее заворачивало в омут туч. Лунный свет, разрываемый листвой вековых деревьев, бликами ложился на водную гладь реки. Однако вскоре луна скрылась за тучами, а вместе с нею скрылся и свет, и освещаемая им река. Теперь я могла лишь дорисовывать в своем воображении очертания берега, на котором мы разбили лагерь.
Когда пришла очередь нашему отряду отправиться в поход, я и не подозревала, что всё обернётся именно так. Несомненно, наш отряд стоял особняком среди других в этом лагере - состав детей сложный. Ответственность полностью возлагалась на воспитателей, которые были для детей как родные: знали ребят как облупленных и запросто находили к ним подход, оказывая на них ненавязчивое влияние и избегая обострений.
Когда мужчины с мальчишками побросали палатки, спальные мешки и провиант, "Заря" уже давала задний ход. Запрыгнув на борт катера, мужчины весело помахали нам рукой.
Я, конечно, растерялась и посмотрела на вожатую - молодую туркменочку, непонятно как появившуюся в наших краях. Она была ненамного моложе меня.
Наше волнение передалось и детям. Они озвучили мысль, беспокоившую меня: "Мы одни остаемся на ночевку?" Паузу нельзя было затягивать, и я ответила, что нам не нужны чужие люди. У нас семья.
Работа по обустройству лагеря поглотила нашу тревогу. Мы занялись оборудованием пищевого и спального блоков. Вполне ловко натянули на колышки палатки, принесли с влажного берега одеяла и матрасы. Айгуль, воспитанная своим народом нести на себе домашний быт, чётко организовала кухонный порядок. На моей же ответственности были мальчишки.
Строго, по-военному, я отдавала приказы, зорко следя за каждым подопечным. Ни в коем случае ни на минуту нельзя оставлять их предоставленными самим себе. Это золотое правило. Не будешь выполнять его - будет беда.
Главная задача - вымотать их к вечеру. Это мне удалось на славу. Установка палаток, заготовка хвороста к костру, копка червей, хвойный воздух и сытный ужин; и по-одному ребята утекли в палатки на ночлег.
Оставались самые стойкие и самые надёжные - мои славные мальчишки с большим и добрым сердцем - Тольша, Димка, Санька, Женька и Гена. Они стойко боролись со сном, с тревогой поглядывая на меня. Смело, с чуть заметным волнением, я сказала: "Дежурю первой. Потом буду будить вас парами на дежурство. Лагерь надо охранять".
Мальчишкам понравилась такая мысль, и они охотно исчезли в палатках.
Остались мы с Толиком. Толика заносило от усталости, когда он подкладывал дрова в костёр, но он ни в какую не оставлял меня одну. Пришлось силой сопроводить его в палатку под предлогом того, что иду будить вожатую.
Пока поправляла одеяла на ребятах, Толик заснул.
Я подошла к костру, посмотрела на запас веток и осталась довольна собою.
Стало совсем тихо. Потрескивали угли, и где-то там наверху покачивали кронами сосны. Страх подбирался со спины. Холодом сковал движения. Страшно было повернуть назад голову. Казалось, оттуда, из глубины леса, за мной кто-то следит.
Я пожалела о том, что не продумала себе дело на ночь. Можно было бы начистить картошки на худой конец.
Страх уходил, когда кто-нибудь, потирая заспанные глаза, выбирался по своим маленьким делам. Надо было принимать туриста, ласково объяснить, где это сделать и препроводить обратно его в нужную палатку. После этого, проведя обход по палаткам, я возвращалась к костру и страх снова вплотную подходил ко мне.
Мы, люди, особи стадные. Но когда мы остаемся один на один с природой, нам становится не по себе. На нас находят языческие страхи. Что я боялась и от чего я охраняла детей? В первую очередь, от злых сил. Мои дети - сироты. Судьба лишила их родительской опеки и защиты. И я в лице общества отвечала за их сохранность. И никакой дикий зверь, никакой пришелец из потустороннего мира не должен побеспокоить их сон.
В какой-то миг промелькнула зависть к мирно спящей вожатой, но мои мысли прервал гул мотора. Неприятный страх страх опять холодной дрожью прошёлся по спине. Лодка подплыла к берегу, и звук мотора стих.
Я ждала гостей. С удивлением приметила у себя в руке увесистый обрубок ветки.
Никто не выходил на свет костра. Мотор завёлся, и лодка ушла. Остался неприятный осадок. Рядом несколько затерянных в глуши деревень. Мало ли чего. Более спокойно я воспринимала проезжающие лодки. Но пару раз гул мотора затихал напротив нас.
Страх не отпускал меня дальше светлого пятна от костра. Несколько раз, засыпая, я вскакивала, озираясь вокруг, и обходила спящих детей.
Сначала я подумала, что это глаза мои так привыкли ко тьме. Я стала различать деревья, стоявшие чуть поодаль. А немного спустя увидела сквозь стволы деревьев воду. Я поняла - начинается рассвет. Не знаю, что произошло в начале: звук, издаваемый проснувшейся птицей, или первый робкий порыв ветра. Может быть, это произошло одновременно. Я резко поднялась, и ледяной страх отступил от меня, признав поражение.
Айгуль с виноватым видом выбралась из палатки, когда я деловито подметала поляну и сгребала угли костра.Позвякивая кастрюлями, она предложила мне вздремнуть. Об этом не могло быть и речи. Нет ничего опасней мальчишек, освоившихся на местности и отправившихся на поиски приключений. Я тёпленькими принимала проснувшихся мальчишек и тихим шагом первопроходца продвигалась с ними к реке на рыбалку. Туман от реки делал это мероприятие сказочно красивым. Мы шёпотом делились впечатлениями от дивной красоты таёжного леса и чувствовали себя здесь по-хозяйски.
Мальчишки рассредоточились по пологому берегу. Их стриженые головы еле просматривались в тумане. Мальчишки неловко басили и часто окликали меня.
Вот так, строем, завороженно мы встретили рассвет. Туман рассеялся, и берег озарился нашими счастливыми улыбками и жизнерадостным смехом.
Ближе к обеду подъехала "Заря". Дети неохотно закидывали собранные вещи. Я прошлась по поляне в поиске забытых вещей и просматривала, хорошо ли был прикопан мусор.
Ко мне подбежал пожилой физрук и жалобным голосом оправдывался, почему не была к нам приставлена охрана. Уже голосом, срывающимся на визг он похвалился тем, что несколько раз подъезжал на моторке и проверял нас...