- Знаешь, здесь принято при выписке оставлять сестрам какие-то небольшие деньги. Буквально только для того, чтоб хватило попить кофе с пирожными. - смущенно выдавил из себя Тенгиз, помогая застегнуть чемодан, куда никак не хотели вмещаться пухлые папки с медицинскими документами и журналы.
- Пятидесяти евро хватит? Или надо больше?
- Пятьдесят вполне достаточно.
Присев на койку, он в последний раз обвел глазами палату, котрую сейчас предстояло покинуть. Всего-то убрал с полки спящего мишку в ночном колпаке, и палата снова стала обезличенной, готовой к поступлению новых пациентов. В этом было что-то обидное. Как-никак, но дни , проведенные в этой палате, были едва ли не самыми важными в его жизни, и ему не хотелось думать, что тот, кто займет его место, будет чувствовать себя в ней хозяином. Он никогда не испытывал сожаления расставаясь с временным жильем, будь то номер в отеле или служебная квартира в Эрдэнэте, но сейчас ему было жаль.
Тенгиз не позволил ему взяться за чемодан, взвалив на себя роль носильщика. Старшая сестра охотно и с признательностью приняла деньги, пообещав сегодня же отметить в своем кругу выписку пациента из России после успешной операции.
Выезжая из Бад-Нойштадта, Тенгиз следовал указаниям навигатора, обстоятельно сообщавшего о каждом повороте, и вскоре выехал на уютное шоссе, шедшее по живописному равнинному ландшафту вдали от автобана.
Вид зеленых полей с разбросанными на них брикетами спрессованной скошенной травы, олицетворял для него первую после больничного заточения волю; он - уже не пациент, хотя и оставался еще больным. Не все ли равно, разрубили тебе кость топором в драке или распилили на операционном столе под наркозом, - последствия все равно одинаковые и сроки сращения те же самые. Мерцедесс шел плавно, но любое колыхание подвески все-таки отзывалось болью в грудине.
Тенгиз старался не нарушать скоростной режим, особенно перед населенными пунктами, где, как правило, осуществлялось видеонаблюдение, но один раз все-таки не успел притормозить, не заметив камеру контроля, и очень расстроился. Он уже имел печальный опыт. В Германии штрафы за превышение скорости очень чувствительны
По плану они должны были забрать Иру после работы и поехать в Бад-Кройцнах , домой, а утром его отвезут в аэропорт. О том, что он переночует в отеле, ребята и слышать не хотели.
В Висбадене до встречи с Ирой у них было два часа, и Тенгиз , предугадав его желание, припарковался неподалеку от Маркткирхен. Пешеходная зона перед церковью была отдана в распоряжение организаторов фестиваля, посвященного юбилею какого-то местного вина. Повсюду были расставлены киоски, где можно было дегустировать разнообразные сорта вин, в большинстве своем не имевших прямого отношения к празднику. Выпив по бокалу Рислинга, она прогулялись по близлежащим улицам. К сожалению, он вынужден был констатировать, что все симптомы со стороны ног сохранялись, никуда не исчезли. Впрочем, ничего другого он и не ожидал. Несколько раз пришлось просить Тенгиза остановиться и присесть на лавочку, передохнуть. Еще они зашли в универмаг, где он купил для себя белую сорочку…
Ресторан занимал первый этаж отеля. Выстроенное в старинном, классическом стиле, белое здание располагалось на самом берегу реки, на которой стоял город. Интерьер тоже был выдержан в классическом стиле, и все в светлых. пастельных тонах. Посетителей было немного. Из высоких окон открывался вид на русло реки, сжатое в этом месте каменной набережной. Он никак не ожидал, что в Бад-Кройцнахе найдется такой шикарный ресторан. Он все еще не мог привыкнуть к этой удивительной особенности Западной Германии, где в самых провинциальных, небольших городках уровень жизни, качественное обеспечение жизни ни в чем не уступало крупным центрам. Такие же универмаги, клиники, автосалоны, отели…
Идея пригласить ребят в ресторан на прощальный ужин пришла к нему давно, еще в ДКД. Это была единственная возможность хоть как-то отблагодарить их за все, что они для него сделали в эти дни.
Ему очень понравился дом, где жили Ира и Тенгиз. Дом стоял на вершине живописного холма, и был одним из последних домов, которыми заканчивалась улица, поднимавшаяся на холм. Вдали были видны горы, покрытые темными лесами, а у подножья холма протекала речка. Это был их собственный дом - трехэтажный особняк с небольшим садом. На террасе, выходящей в сад, шел ремонт, а сам сад был перерыт неглубокой канавой. Тенгиз сам копал эту канаву, предназначавшуюся для прокладывания каких-то труб. Они пили пиво, сидя в тенечке под деревом на белых пластиковх креслах. Приятно было видеть, что его друзья, начинавшие с нуля жизнь в Германии, добились такого благосостояния, в отличие от многих других эмигрантов, живущих на социальные пособия. Они стали не просто гражданами Германии, но вполне обоснованно могли считать себя представителями среднего класса. Такой великолепный дом, обставленный современной мебелью, напичканный всевозможной бытовой техникой, далеко не каждый коренной житель страны мог себе позволить.
С первых минут Ира возобновила свое преследование, сопровождая каждую выкуренную им сигарету, кратким скандалом. Уговоры Тенгиза оставить человека в покое она пропускала мимо ушей. Она попросила его взять с собой несколько пакетиков с лекарствами для передачи своим старым клиентам в Питере, нуждавшимися в них.
- Ты хочешь сделать меня своим сподвижником, муттер Тереза?
- Как знать, может, со временем ты проявишь интерес к работе нашей фирмы и станешь ее сотрудником.
- Я порвал с медициной, со всеми ее ипостасями.
- Но ты же давал клятву Гиппократа.
- Нет, я давал клятву Советского врача, а это разные тексты. Как красиво у Гиппократа: « … Я никогда не вручу женщине абортивного пессария…». Все наши беды оттого, что мы потеряли способность воспринимать мир через художественные образы. Достоевский это понимал, когда говорил о спасении мира. Впрочем, постараемся не вспоминать, что мы в Висбадене. Смешно, но именно советский врач, если что и мог вручить женщине - так это «абортивный пессарий». Не мог же он вручить ей колечко с бриллиантом или машину? Исходя из этого, в клятве Советского врача должны были быть слова : « …Я никогда не вручу любимой женщине колечка с бриллиантами..» ну и т.д.
- Тебе понравился наш дом?
- Очень.
- Вот, теперь приезжайте к нам в гости с Леной.
- Не будем загадывать. Шунты ведь тоже тромбируются… Со временем.
Застолье получилось каким-то слишком тихим и спокойным. Глядя на своих друзей, сидевших напротив него за столом, он почувствовал, что они утомлены сегодняшним днем и просто устали. Скорее всего они согласились пойти в ресторан, чтоб не обижать его, понимая, что это нужно ему. Но под конец выпитая бутылка вина всех взбодрила, и Тенгиз предложил совершить на машине обзорную прогулку по вечернему или правильнее было сказать, уже по ночному Бад-Кройцнаху. Окна домов были повсюду погашены, горели только уличные фонари и специальная подсветка у старинного замка и у моста. Исторический центр города в мягком янтарном освещении показался ему очаровательным. Он словно впервые прочувствовал зависимость архитектуры от времени суток; сейчас ночью были неразличимы детали, и глазу не надо было крохоборничать, запечетлевая только силуэты зданий и попадавшихся на пути скульптурных изваяний. Покружив по центру, они выехали за черту города и стали подниматься по пологому склону холма к еще одному замку, считавшемуся достопримечательностью округи. Неширокое шоссе разделяло крепостные стены и высокий, обрывистый берег реки, где напротив ворот замка имелась заасфальтированная площадка для парковки, защищенная от обрыва металлической оградой из толстого железного прута. Здесь они остановились и вылезли из машины.
Высоко в черном небе горела яркая, полная луна. Вровень с ней на противоположном берегу возвышались мощные, мрачные скалы, заросшие у вершин хвойным лесом. Скалистые выступы отливали темно-красным словно были из редкой породы гранита. Внизу шумела о камни река, вынося по своей глади тревожный, лунный свет… Картина завораживала своей схожестью с классическими пейзажами немецких романтиков. Не хотелось уходить… Ему опять повезло… «Значит на ней еще достаточно свободного места, еще не вся истрепалась, раз его способна взволновать такая декорация. Ладно, в конце концов это его личное дело, никто не узнает об этом и не посмеется над ним».
Они были не одни на этой террасе. Неподалеку примостился на складном стульчике рыбак - молодой человек лет тридцати пяти. Две донки были закинуты перед ним. Рядом лежал раскрытый ящичек с аккуратно сложенными искусственными наживками. По их ассортименту, по некоторой другой экипировке было видно, что рыболов хоть и любитель, но не дилетант. Прошло совсем немного времени, как кончик донки задергался, зазвенел колокольчик, и рыбак принялся быстро выбирать леску и, наконец, подтащил к себе бьющуюся об асфальт рыбину. Черт возьми - это был угорь килограмма на полтора!! Настоящий угорь! Чудо! Романтичной ночью из абсолютно романтичной реки вытащить абсолютно романтичную рыбу!
- Aal?
- Ja. Sch;n, nicht ?- парень был явно горд своим трофеем.
Он ждал, что сейчас тот отпустит пойманного угря назад в реку, как это в последнее время принято у европейских рыболовов. Но он ошибся. Парень не собирался сохранять жизнь выловленной рыбе и убрал ее в специальный пластиковый контейнер, где уже лежали две небольшие щуки.
Конец